Двадцать — Шестнадцать

30 октября (воскресенье). Артём. Сердце забилось быстрее, когда я пошёл открывать дверь. Каждый шаг давался как будто с трудом, ноги казались ватными: волнение поднималось выше, лизнув меня игривыми мурашками по затылку. Только что стукнула полночь. Я услышал настойчивый стук ещё раз перед тем, как открыть. Щёки Валеевой были красными от холода. Девчонка накинула лёгкую куртку прямо поверх домашней пижамы, даже не застегнув. Короткая футболка, сквозь которую просвечивались затвердевшие соски, и короткие шорты совсем не оставляли простора для фантазии. Сапоги, обутые на босые ноги, были застегнуты не до конца. На лице застыло растерянное выражение, словно она перепутала дом или не была уверена, стоило ли приходить. – Привет, – чуть наклонив голову вбок, сказал я. Мне хотелось победно улыбнуться, но я боялся её спугнуть. Впервые за долгое время я чувствовал себя хозяином положения и понимал, что итог этой встречи будет зависеть полностью от меня. – Привет, – в тон мне ответила Валеева, всё ещё оставаясь в напряжении. Мне хотелось как-то её расслабить, вытащить из её головы все сомнения, которые явно читались в её глазах. Мы наконец-то были у меня дома одни, и нам никто не мог помешать. Полину повело в сторону, когда она зацепилась мыском сапога о коврик под дверью, на котором вместо стандартного «Welcome» красовалась надпись «Пожалуйста, уходите». Ксюша решила, что эта деталь интерьера очень отражала наше гостеприимство. В нос ударил резкий и чуть кисловатый запах алкоголя. Грустная мысль о том, что она пришла лишь потому, что напилась, была отброшена в сторону. В конце концов, сейчас это было не так уж и важно. Главное, что она была здесь. – Ты выпивала? – Я дегустировала ваш подарок! – обиженно фыркнула она. – Даже не смей жаловаться, будь я трезвая, ни за что бы сюда не пришла! Капризная интонация Валеевой меня позабавила. – Но ты ведь пришла не только потому, что напилась, верно? Было же что-то ещё? – я подошёл к ней чуть ближе и наклонился так, что она почти касалась носом моего подбородка. – Ведь было? Скажи. – А то ты не знаешь, – Полина гордо выпрямила спину, но вся её спесь тут же пропала, стоило мне повести руками по её плечам, стягивая с них куртку, которая благополучно приземлилась на пол. – Я смотрю, ты решил времени не терять? Я улыбнулся. То, что Валеева пришла сюда не просто поговорить, я понял, ещё когда она стояла на крыльце моего дома. Её всегда довольно просто было прочитать. – А ты хочешь растянуть удовольствие? – лукаво спросил я, осторожно проводя пальцами по её голой руке. Никогда ещё такие простые прикосновения не казались мне настолько волнующими. Мне действительно не хотелось торопиться, смакуя каждый момент близости с девушкой, по которой я скучал настолько, что готов был вгрызться в её плоть, чтобы стать ещё ближе. – Ты скажешь, почему всё же решила прийти? – Ты, вроде, именно этого и добивался. Я не права? – Полина прищурилась и вытянула губы. – Не понимаю, о чём ты. – Ну, конечно, – она закатила глаза, неловко пытаясь освободиться от сапог. – Я про то полотно, которое ты накатал мне в личные сообщения прошлой ночью. – Понравилось? – Скажем так: у тебя есть задатки писателя-фантаста, который творит для аудитории восемнадцать плюс, – не без ехидства ответила девчонка. Я не сдержал смех. – С последним всё понятно, но почему фантаст? – Потому что эта наша ненормальная история отношений скорее из разряда фантастики, – сапоги наконец-то перекочевали на коврик. Полина поджала пальцы на босых ногах. – Ничего близкого к реальности. – А как же это? – я наклонился к её уху, осторожно провёл языком по мочке, выдыхая горячий воздух: я знал, как это действовало на неё. Это восхитительное гибкое тело, которое уже начинало дрожать в моих руках, я изучил вдоль и поперёк. – И это… – я зарылся пальцами в волосы на её затылке, осыпая поцелуями нежную кожу её шеи. – Это достаточно реально? Её ладони заскользили по моим предплечьям вверх, сминая ткань домашней кофты. Ощущение её кожи на моих губах и запах, глубоко проникавший в лёгкие, сводили с ума. Наши губы наконец встретились, и я практически гортанно зарычал от удовольствия. Всё тело пробила приятная дрожь, которая мгновенно ударила в пах. Я так долго этого ждал, что был практически на грани безумия, не осознавая до конца, что прямо сейчас именно Полина прижималась ко мне. Ее пальцы вцепились в мои волосы, фиксируя мою голову, словно она боялась, что я мог отстраниться. Но этого не было в моих планах. Только не сегодня. Мои ладони скользили по её бёдрам и талии, задирая тонкую футболку вверх, оголяя аккуратную грудь с нежными чуть затвердевшими сосками. Я хотел опуститься ниже, чтобы попробовать их на вкус, но Валеева не отпускала мои губы, целуя снова и снова, так безудержно, что иногда мы неловко сталкивались зубами. Форменное безумие. Она жалась ко мне, как котёнок, практически повиснув на моей шее. Я привалился к стене, пытаясь удержать Валееву на весу, что было бы не так сложно, если бы её движения не становились всё более хаотичными, словно она была не просто пьяна, а находилась практически в бессознательном состоянии. – Ты хоть понимаешь, что происходит? – пытаясь отдышаться, спросил я. Я должен был убедиться, что она в сознании. Это казалось важным. – Хэй? – Более чем, – рвано ответила она. – Я не настолько пьяна, если ты об этом. Алкоголь скорее помог принять решение, но не руководил мною полностью, – она опустилась на пол, соскользнув по моему телу, вызывая мурашки и практически невыносимое желание оказаться внутри неё. Полина подняла глаза и внимательно посмотрела на меня. – Я хотела быть здесь. Ясно? – Ясно, – тихо ответил я. Наши тела соединились снова. Это было похоже на борьбу, в которой не было победителей. Мы оба безбожно проигрывали друг другу, но не могли остановиться. Я должен был забыть её, я должен был отпустить Валееву, позволить ей жить своей жизнью и не привязывать её к себе. Она должна была всеми силами меня избегать, сбежать в другой город и закрыться от меня на все замки, чтобы не бросаться в этот омут снова, чтобы не потерять себя окончательно. И вот мы оба целовались в прихожей моего дома, который мог бы быть нашим общим, если бы судьба не сыграла с нами злую шутку и проиграла бы все события в наших жизнях по-другому. Целовались долго, влажно и страстно, забывая дышать. Я не стал отказывать себе в удовольствии и проник ладонью в её домашние шорты, сразу под бельё, чтобы почувствовать влагу на своих пальцах и её сбитое дыхание на своих губах. Она наградила меня сладким стоном, и я замурчал от удовольствия. – Нравится? – она что-то бессвязно промычала в ответ, но это не удовлетворило мое желание ни на толику. – Я не слышу ответа, – она закатила глаза, но на сей раз от удовольствия, а не от желания позлить. Мой средний палец осторожно пробежался вокруг ее клитора несколько раз, затем вниз, к центру её удовольствия, проникая внутрь, вызывая очередной всхлип. – Отвечай. – Пожалуйста… – Что «пожалуйста»? – эта маленькая игра распаляла моё желание ещё сильнее. – Я хочу тебя. Пожалуйста. Хочу тебя внутри. Сейчас. Я прошу тебя, – она шептала это в полубреду, задыхаясь от удовольствия и желания. Я ликовал. – Я прошу… Я с огромным наслаждением сжал руками ее ягодицы, прижимая её живот к моему паху, чтобы Полина почувствовала, как сильно я ее хотел. Она снова подтянулась наверх, обхватывая ногами мои бёдра. Без особых раздумий, чтобы не терять время, я протащил ее к дивану в гостиной, на котором в самом начале нашей истории она так соблазнительно делала мне массаж. Полина чуть поерзала, лаская нас обоих одновременно, и я зашипел от удовольствия. Терпеть больше не было сил, и я опустил ее спиной на диван, устраиваясь между ее ног. По привычке натянув на твёрдый член дежурный презерватив, который всегда лежал в заднем кармане джинсов, я оперся на руки и окинул Валееву быстрым взглядом. Вот так грязно, без долгих прелюдий, просто отодвинув в сторону ее шорты вместе с трусами, я вошёл в неё, чуть помедлив, чтобы не причинить боль. Полина смотрела мне в глаза, внимательно, чуть приоткрывая рот, чтобы делать рваные вдохи, не прерывая зрительный контакт, даже когда я ускорил темп, скользя в ней рваными быстрыми толчками. Она словно пыталась осознать, что все это было реальностью. Ее влажные руки вцепились в мои плечи, и мне стало жаль, что я не мог почувствовать ее прикосновения кожей. Я так и не успел снять с себя одежду, даже джинсы лишь приспустил вместе с бельём, чтобы поскорее оказаться внутри Полины. Я остановился всего на секунду, чтобы стащить кофту через голову, тут же входя в девчонку снова, чтобы не слушать ее недовольное хныканье, затем заглянул в её глаза, блестящие в темноте. Её взгляд пробирал до кома в горле. – Дотронься до меня, Полина, – прошептал я. – Я прошу тебя. Она послушно провела кончиками пальцев по моим плечам, остановив ладони на моей шее, и притянула ближе для нового поцелуя. По телу снова побежали мурашки, и я не сдержал протяжного низкого стона. Я начал двигаться быстрее, наслаждаясь тем, как узко и горячо было внутри её влажного лона. И чувствовал, что долго не продержусь, изголодавшийся по её касаниям и её телу. – Я люблю тебя, – прошептал я. Тело двигалось словно отдельно от меня, бесконтрольно и безудержно. Из распахнутых глаз Полины потекли слёзы, капая по её вискам вниз, скрываясь во влажных от пота волосах. – Я так сильно люблю тебя, если бы ты только знала. Так сильно люблю, блять. Я зажмурился, чувствуя, как член начинает сокращаться. Руки, на которых я удерживал свой вес, дрожали. Я практически выл, трясся как в лихорадке, скулы сводило. Я кончал так ярко, что терялся в пространстве, что не контролировал себя и то, что говорю. – Так люблю, – толчок. – Люблю, – ещё один. – Полина, я просто не могу без тебя. Бля-я-ять… Опустошённый, я практически рухнул на неё сверху, утыкаясь носом куда-то в ее щеку, пытаясь отдышаться и прийти в себя. Полина молчала, но продолжала чуть всхлипывать, перебирая мои волосы. – Скажи хоть что-нибудь, – тихо попросил я. – Что тут скажешь? Я не знал. – Ты плачешь, потому что жалеешь? – Нет, – тут же перебила она, и я выдохнул с облегчением. – Просто… Не знаю. Эмоции через край. То ли плакать то ли смеяться. – Только не смейся, это ударит по моей самооценке. – О, не волнуйся. Твоей самооценке ничего не грозит, – я чуть сдвинулся в бок, чтобы не лежать на ней всем весом, неловко стащил презерватив и, бросив его на пол, засунул член обратно в трусы. Я посмотрел на Полину и с удовольствием отметил, что она улыбалась. Впервые за этот вечер. – Странно смотришь на меня. – Как? – Как будто не узнаешь меня. Валеева вопросительно вскинула брови, ожидая ответа. – Скорее пытаюсь понять, не снится ли мне это. После всех наших последних разборок, то, что ты находишься здесь, кажется чем-то нереальным. Она игриво поцеловала меня в лоб. – Разве это не реально? – она чмокнула мои губы и снова лукаво улыбнулась. – А это? Очевидно, она пародировала меня и нашу сцену в прихожей. – Я безумно скучал, – я прижал её ближе к себе и упёрся задумчивым взглядом в стену. Так было проще формулировать мысли. – Я рад, что ты пришла. Когда я писал тебе то сообщение, я надеялся, что ты сдашься и заглянешь ко мне, но до конца не был уверен. Все смотрел в окно, пытался не отвлекаться от учебы. Так глупо, – Полина хмыкнула, подтверждая мои слова. – Я не могу без тебя. Правда. Ты просто не выходишь у меня из головы. Никогда. Нам нужно что-то при… – Не порти момент, – Валеева снова меня перебила. – Не хочу серьёзных разговоров. Я устала от них. Я хочу просто быть здесь и сейчас. И выпить ещё вина. Я бросил на неё быстрый взгляд. – Тогда в душ и на кухню. *** Ее мокрые волосы разметались по голым плечам. Она болтала ногами, сидя в нижнем белье на кухонной столешнице прямо рядом с варочной панелью, на которой в кастрюле кипели пельмени. – Не слишком романтический ужин. – Прости, есть хочется просто ужасно, а это быстрее всего. – Я не против. Было что-то особенное в этом уютном домашнем моменте. На секунду можно было представить, что все обстоятельства, которые не позволяли нам быть вместе, находились где-то за пределами этой кухни. И сейчас не могли нас достать. – Ты хотела рассказать, что там с Щербаковым, – я навострил слух, даже не пытаясь смотреть на Валееву, чтобы её не смущать. Вместо этого я любовался пельмешками. Тоже неплохо. Голос Полины вырвал меня из глупых мыслей, наводнивших голову. – Ничего интересного. Мама все узнала, – я напрягся. – Не про нас с тобой. Только про клуб. Мы начали разбираться, и докопались до того, что все это дело рук Олега. Он действовал через своего отца, они с мамой приятели. Я приехала к Щербакову, выдала подготовленную речь достойную фильмов Гая Ричи, он во всём признался, так как был пойман практически с поличным, и я с победным кличем захлопнула за собой двери этого злачного местечка навсегда. – С мамой у вас все в порядке? – Да, лучше, чем когда-либо, – я снял кастрюлю с огня и поставил тарелки с очень поздним ужином на стол. Валеева тут же юркнула вниз, чтобы насладиться трапезой. – Я про историю с тобой тоже хочу рассказать. Мне так будет легче. – Не нужно, – Полина посмотрела на меня с недовольством. – Пока не нужно. Во всяком случае до продажи дома. Она вряд ли захочет иметь дело с таким как я. Не после того, как узнает правду. Она откинулась на спинку стула и хмыкнула. – Об этом я не подумала. Осознание того, что уже через пару месяцев Валеева будет в пути в другой город со всеми своими пожитками, навалилось большой тяжёлой лавиной. И я не знал, как это остановить. С одной стороны были обещания и обязательства, данные семье, беззащитная одинокая Ксюша, которая никогда не бросала меня в беде. С другой стороны девушка, которую я любил всем своим сердцем. Несмотря на то, что долгое время считал, что у меня его нет. Я был счастлив, по-настоящему счастлив, только когда был рядом с ней, когда она вот так жадно ела и смеялась над какими-то глупостями, запивая все вином. Или задумчиво смотрела в стену, гоняя в голове мысли. – Повремени с этим всем. Если вы твёрдо решили уехать, то лучше расскажи после того, как все закончится. Хоть в поезде, – я сделал паузу. – Но минимум спустя полчаса после отправления, чтобы она уже не смогла с него сойти, чтобы открутить мне голову. Полина коротко хохотнула, делая глоток вина. – Брось, моя мама – божий одуванчик, – веселье в ее глазах было неподдельным. – И да, мы твёрдо решили уехать. Я должен был придумать хоть что-то, чтобы она осталась здесь. И времени оставалось немного. – Я понял, – я кивнул, соглашаясь. Внешне, конечно. Внутренне этот факт я никак не мог принять. – Не хочешь сходить куда-нибудь на следующей неделе? Валеева бросила на меня извиняющийся взгляд. – На следующей неделе у меня каникулы. Мама предложила снова поехать к бабушке, и я согласилась, – попыталась оправдаться она. – Мы сейчас проводим много времени вместе. Мне спокойнее с моей семьей. В ответ я только сухо кивнул, не желая снова устраивать разборки или умолять её остаться. В конце концов, неделя могла пролететь незаметно, по сравнению с теми тремя месяцами, когда мы не виделись. Полина осталась на ночь и спала со мной в обнимку, но утром поспешно собралась и убежала, чтобы успеть до того момента, как мама вернётся с ночного дежурства. То, что она поцеловала меня в нос на прощание, давало надежду. У меня была неделя, чтобы придумать план, который убедил бы её остаться здесь насовсем. 7 ноября (понедельник). Полина. Уехать на все каникулы из города вместе с мамой было правильным решением. Мы отлично провели время в семейном кругу, возились с готовкой, играли в карты, слушали рассказы бабушки о молодости и смотрели старые альбомы. Я снова чувствовала себя обычным подростком, дочерью, внучкой. Эти привычные для многих статусы словно были приобретены заново. После случившегося в воскресенье, мне нужно было время всё обдумать, понять, как сильно повлияет на меня наша близость, сорвёт ли мне крышу в очередной раз настолько, что я побегу оббивать порог дома Войнова и умолять навсегда остаться со мной, или я смогу вполне осознанно всё проанализировать и не позволить его цепким лапкам снова сжать моё сердечко в тиски. Внутреннее состояние было стабильным, во всяком случае наш секс никаким образом не повлиял на желание уехать в Санкт-Петербург, не давал мне надежды на лучшее, и я не почувствовала, что дала волю эмоциям. Ум оставался трезвым, меня не могло это не радовать. Я не жалела о том, что переспала с Артёмом. Ни минуты. Это было глотком свежего воздуха, это было каким-то запретным наслаждением, как мороженое во время диеты. Да, чтобы осмелиться, пришлось немного набраться подаренным вином, но внутреннее ощущение подсказывало, что с момента нашей первой встречи в сентябре (после моего отъезда), все происходившие между нами сцены и всё копившееся напряжение должны были рано или поздно вылиться во что-то. И, если уж совсем не лукавить, где-то на уровне подсознания я всегда знала, что на обоюдном обмене признаниями всё не закончится. Мы слишком долго ходили вокруг да около, слишком долго не позволяли друг другу сблизиться. Очевидно, это не могло длиться вечность, рано или поздно мы бы всё равно сорвались. Поэтому жалеть просто не было смысла. Игнорировать или отталкивать Войнова я не собиралась. Мы продолжали активно общаться онлайн и обмениваться любезностями. От того, что мы проведем ещё какое-то время вместе, хуже мне явно не станет, потому что я чувствовала в себе какую-то необъяснимую внутреннюю силу. Я вдруг отчётливо поняла, что ему нечего мне предложить кроме этих последних недель вместе, а меня, в целом, и это устраивало. Говорят: чтобы не разочаровываться, нужно не очаровываться. И, слава всем богам, моя очарованность сошла на нет. Исчезли надежды, возможные варианты нашего будущего, которые я раньше ненароком придумывала в голове перед сном. Выходя из его дома утром понедельника, я так спокойно пробежалась взглядом по его фотографиям с Ксюшей на стенах, что сама удивилась своему хладнокровию. Это больше не трогало. Это больше не обижало. Это было чем-то неизбежным, и я, похоже, наконец-то смирилась. Я любила его, конечно, но готова была отпустить. Я знала, что эту непоколебимую уверенность уже ничто не сокрушит. Всё было к лучшему. Во всяком случае, уже не за горами были моё семнадцатилетние и переезд в другой город, это ощущалось как по-настоящему новая жизнь, и я готова была в неё ворваться. Оставалось лишь закрыть пару вопросов здесь, спокойно со всеми попрощаться и собирать вещи. Новый год мы планировали встречать уже в новом доме. Я вдохнула морозный ноябрьский воздух, выйдя из школы, и натянула лямку рюкзака повыше. И отчего-то улыбнулась. – Хей, ты так быстро убежала, ты помнишь, я хотел попросить… – сзади раздался запыхавшийся голос Вадима, и я закатила глаза. Он, как всегда, вовремя. – Тетрадь по биологии, – выдохнула я и остановилась, чтобы парень меня догнал. – Я не брала её сегодня. Я же просила напомнить. Одноклассник разочарованно простонал что-то о дырявой памяти, застегивая на ходу куртку. – Получается, я в пролёте? Тамара не поставит мне четвёрку, если я завтра не докажу, что исправно записывал всё на её уроках, – его глаза выражали такое мученичество, что я практически расхохоталась. – О, я так рад, что тебе весело, – парень закатил глаза. – Страдать – это прям твоё, знаешь? – я сдалась, и надела рюкзак нормально, чтобы не поправлять его каждую секунду. – Давай я просто приду домой и всё пофоткаю, потом тебе отправлю. Его лицо озарила благодарная улыбка, он неуклюже схватил меня в охапку и чуть покачался, пританцовывая. – Спасибо большое, святая Полина, – пропел Нестеров на манер гимна, протягивая гласные. – Ты очень выручаешь. – С тебя шоколадка. – А как же, – Вадим отстранился и бросил взгляд куда-то за моей спиной. – Это не к тебе случайно? Там стоит какой-то очень-очень важный чел и смотрит на меня так, словно я отобрал у него конфеточку. Я напряглась. Какого хрена Артём решил заявиться к моей школе? Я предупреждала его в сообщениях, что смогу встретиться с ним только вечером, так как после школы была занята уроками. Не слишком ли много он на себя берёт? – Опиши его, – тихо прошептала я, так и не смея повернуться. – Э, ну. Высокий, хорошо одет, с цветами. Точно Войнов. Хотя… Вадим же видел Артёма, он бы сразу сказал, что это мой сосед. Я была уверена, что он запомнил бы его очень хорошо, потому что немногим после этого приревновал меня к нему. Ведомая своими мыслями, я быстро обернулась. У входа на территорию школы, сжимая в побледневших руках охапку белых роз, стоял не кто иной как Олег Щербаков. Нарочно не придумаешь. – Эм, да, похоже, это ко мне. Я бросила взгляд на Нестерова, который немного нахмурил брови. – Ты не пробовала искать себе поклонников в своей возрастной категории? – его манера была шутливой, но всё же Вадим выглядел несколько обескураженным. – Ты ничего не подумай, любви все возрасты покорны и все дела, но я начинаю волноваться. Кто следующий? Наш препод по физкультуре? Мой отец? Я нервно рассмеялась. – Да, а потом твой дедуля, – я похлопала одноклассника по плечу. – Не переживай, это просто знакомый, друг семьи, так скажем. Мы недавно немного поругались, наверное, решил извиниться. Я пойду, ладно? Парень кивнул. – Не забудь про тетрадь. – Да-да, как приду домой, всё сфотографирую, – я нервно выдохнула и посмотрела вслед удаляющемуся Нестерову, который потопал обратно к школе, чтобы дождаться своих друзей. Откладывать неизбежное вечно я не могла, поэтому пошла в сторону Олега, который виновато тупил взгляд в землю. Если честно, разговаривать с ним совершенно не хотелось, я вообще рассчитывала, что мы больше никогда не увидимся. Но, как обычно, мои желания мало волновали окружавших меня людей, а я, как типичная терпила, не могла сказать твёрдое «нет». Во всяком случае, Щербаков вполне заслуживал того, чтобы я прошла мимо, даже не взглянув в его сторону. – Привет, Полина, я… – Привет, – тут же перебила я. – Я тороплюсь домой, поэтому, если можно, покороче. – Я мог бы тебя подвезти. – Отличная идея, пожалуй, откажусь, – протараторила я. – Давай к делу, – он продолжал молчать. – Слушай, мне идти недалеко, правда. Олег неловко вручил мне букет, и я, безразлично кивнув, приняла его. – Разговор правда короткий, но я настаиваю, с твоего позволения, чтобы ты села в машину, – на счёт уместности «настаиваю» и «с твоего позволения» в одном предложении я бы поспорила. – Моё пальто не особо тёплое, я мало нахожусь на улице, в основном за рулём всегда, и я немного замёрз. Подброшу тебя, всё скажу, что хотел, и больше не буду беспокоить, – он уставился на меня умоляющим взглядом, и я, закатив глаза, в итоге сдалась. В его машине было гораздо теплее, поэтому идея доехать с Олегом больше не казалось мне такой уж бесполезной. Во всяком случае, цветы были правда красивыми, не хотелось, чтобы они замёрзли и погибли смертью храбрых. Щербаков тронулся с места, и, как и обещал, начал разговор. – Я хотел извиниться, – парень сделал неловкую паузу и прочистил горло. – Во-первых, за то, что я вмешался в твою жизнь и устроил эту провокацию. Во-вторых, за то, что начал тебе врать об этом, – Олег говорил это на автомате, словно приготовил текст заранее. Зная его, я понимала, что скорее всего так и было. – Я всё это время думал над твоими словами, и, да, мне кажется, ты была права. Мне действительно нравилось то, что ты зависела от меня, хотя я не врал, когда говорил, что хотел тебе помочь. – Я знаю. Просто у тебя извращённое понятие о помощи. – Какое есть, – сухо ответил он. – Ты мне нравилась, всегда нравилась, Полин, и я даже не задумывался о том, как именно с тобой поступаю. Я уверял себя, что всё это из благих побуждений, что я помогаю тебе. И ты всегда так благодарила меня, так выкладывалась на работе. Я не думал ни о тебе, ни о твоём возрасте, ни о твоей ситуации. Я думал только о себе. – Я тоже могла бы быть умнее, не вини одного себя, – я смотрела в окно, пока мы ехали, пытаясь не выдавать эмоций. Разговор казался мне неприятным, снова ворошить эту тему совершенно не хотелось, как и выслушивать причитания Щербакова. Но если это поможет ему отпустить ситуацию, я готова была потерпеть. Во всяком случае, я ничего не теряла, кроме парочки нервных клеток. Мотивацию Олега понять было не сложно, он же привык, что всегда всё делал правильно, учился на отлично, закончил университет в столице с красным дипломом, уверенно вёл бизнес, сотрудники его обожали. Я выбивалась из его истории о хорошем мальчике, и он должен был избавиться от чувства вины. Также я не исключала того, что его интерес ко мне действительно был вызван искренними чувствами. Наверное, эта мысль и давала мне силы не срываться на нём, а спокойно слушать то, что он говорил. – И всё же я не могу себя не винить. Я должен был взять на себя ответственность и направить тебя в нужное русло, а не потакать своим желаниям, – его отеческий тон немного выводил меня из себя, и я выдохнула с облегчением, когда его автомобиль завернул в наш посёлок. – Я надеюсь, что ты будешь счастлива в новом городе. Прости меня за всё, пожалуйста. Щербаков говорил практически без эмоций, поэтому я не чувствовала ничего в ответ. Мы были совершенно разными людьми, судьбы которых переплелись из-за нужды, а не из-за схожести взглядов или возможности что-то друг другу дать. Просто случайность, которая привела к череде событий, которые, всё же, многому меня научили, и в какой-то мере я была благодарна за этот опыт, хотя никогда не считала, что нам обязательно нужно проходить через всё то, что подкидывает нам жизнь. – И ты меня прости, – его машина остановилась перед нашим домом. – Спасибо, что подвёз. Я всё же решилась посмотреть на Олега перед тем, как выйти из автомобиля, и осеклась. Его голос не выдавал ни одной эмоции, но вот в глазах плескалось разочарование. И боль. – Я уже спрашивал. И ты уже отвечала. Но я хочу спросить ещё раз. Чисто теоретически: неужели у нас вообще ничего не могло получиться? Это из-за него? Мне нечего было сказать, поэтому я снова ляпнула то, что не раз говорила ему ранее. – Мы не выбираем в кого влюбляться. Мы сухо попрощались, и его тачка сорвалась с места на бешеной скорости. Я прижала к груди букет и пошла в сторону крыльца, попутно читая сообщение, только что пришедшее в мессенджер. «Цветы очень красивые. Теперь понятно, почему ты не могла встретиться со мной раньше». То, что внутри ничего не перевернулось от волнения после такого сообщения Артёма, было хорошим знаком. Войнов больше не был способен вывести меня из себя. 12 ноября (суббота). Артём. Я сидел в машине, ожидая, когда Полина выйдет из дома. Её мама была на дежурстве, потому Валеева могла без проблем улизнуть из дома. Мы договорились покататься за городом на машине, поболтать и провести друг с другом время, как делали это практически каждый вечер в течение недели. Она соглашалась на каждую встречу, хоть и не была инициатором ни разу. Меня вполне устраивало то, что она не сливалась, потому что этого я боялся больше всего. Сначала эта её поездка во время осенних каникул, потом моё сообщение, где я приревновал её к Щербакову. Но, увидев, как Полина выходила из его машины с цветами, я просто не мог не прокомментировать это в своём привычном ехидном тоне, тут же пожалев об отправленном тексте. В последнее время нервы были ни к чёрту: Ксюша всё ещё была в подорванном состоянии, к тому же, начала жаловаться на плохое самочувствие, а мне уже надоедало играть в няньку. Я был уверен, что Валеева будет выяснять отношения, вспылит, обидится или что-то в этом роде, но её ответ был спокойным и лаконичным. Девчонка просто объяснила ситуацию и предупредила, что освободится к восьми вечера. Я даже не знал, нервничать или переживать, потому что её спокойствие могло означать и то, что она не хотела ссориться и сгладить конфликт, и то, что мои выпады больше её не трогали. Я надеялся на первый вариант. Равнодушие Полины в мои планы никак не входило. Наши встречи были яркими. Она много смеялась, позволяла себя трогать и целовать. Мы занимались любовью в машине, как школьники, на заднем сидении, и много держались за руки. Валеева была такой искренней и беззаботной, что я был практически уверен, что все мои переживания были напрасными. За всё время нашего общения я неплохо её изучил, и мне не казалось, что она просто со мной играет. Шестерёнки в голове начинали работать. Если Полина окончательно сдалась, я мог использовать это в своих целях, как бы цинично это ни звучало, во всяком случае, выиграть время точно. У меня ещё было время доказать серьёзность своих намерений и показать ей, какие перспективы я могу предложить. Главное, чтобы она ни на секунду не сомневалась в моих чувствах, потому что сильнее невзаимной любви может быть только взаимная, а этого у нас было сполна. Валеева выбежала из дома, неловко накидывая куртку, потому что ей мешал какой-то розовый контейнер в руках. Она быстро огляделась по сторонам и уверенно пошла к моей машине, затем шумно ввалилась внутрь и смазано чмокнула меня в щёку. – Привет, ну и дубак, – она поёжилась и пристегнула ремень безопасности. – Это тебе кстати. – Что это? – я с интересом потряс контейнер, пока не решаясь открывать. – Печенье, мы с мамой пекли, попробуй. На вкус оно было просто божественным, я не удержался от блаженного стона, и засунул в рот ещё две штуки. Подобные проявления заботы вызывали у меня умиление, хотя я никогда не был падок на «домашних» девочек. Но пора было уже привыкнуть, что с Валеевой практически всё было исключением. – Ты просто женщина мечты! – воскликнул я, прожевав, и вставил ключ в замок зажигания. – Куда поедем? – Мне всё равно, – пожала плечами она и расслабленно развалилась на сидении. – Можно к озеру, если хочешь. – Я не против. Мы выехали из посёлка через пару минут, не прерывая уютную тишину. С неба начали падать хлопья снега, которые практически сразу таяли, лишь создавая атмосферу, но не оставляя следа. Я задумался о том, что мы были знакомы с Полиной даже меньше года, но пережили событий, которых хватило бы на несколько жизней. Начал вспоминать моменты, которые нас связывали, и почувствовал острое желание извиниться за все переживания, через которые ей пришлось пройти из-за меня в столь юном возрасте, хоть и понимал, что банальное «прости» ничего не изменит. Я должен был сделать её счастливой, а не разбрасываться словами, и это зависело исключительно от меня. – Как дела в школе? – задумчиво пробормотал я, так же глядя перед собой. – Нормально. Выпускной класс, нас запугивают тем, что мы ничего не добьёмся в жизни, ничего нового, – она коротко хохотнула. – Недавно наша учительница по истории, старой закалки женщина, отчитала мою одноклассницу за то, что та мало того не подготовилась к уроку, так ещё и ярко накрасилась. И ещё таким тоном спросила: «Ну и кем ты будешь с такой тягой к знаниям и макияжем? Стриптизёршей?» Я еле удержалась от того, чтобы сказать ей, что она просто не представляет, сколько они зарабатывают. Явно больше учителей. – Это даже грустно. Ясное дело, что не все учителя – предел мечтаний, но людям, которые отвечают за подрастающее поколение, можно было бы платить побольше. – Согласна. Но мы вряд ли можем на это повлиять, – Полина копалась в телефоне и писала кому-то сообщение, я ненароком хотел заглянуть в экран, что было мне несвойственно, но распознать текст на таком расстоянии было невозможно. Ревнивый идиот. – Мама пишет, что в новой школе придётся проходить собеседование и тестирование. Она отправила письмо в администрацию, с моими оценками меня готовы принять, но там какая-то охренительная гимназия, поэтому они очень дорожат своей репутацией. Этот разговор переставал мне нравиться. – Так сильно хочешь в Питер? – Ну да, мы уже и билеты купили. – На какое число? – На двадцать седьмое декабря. – В мой день рождения. Символично. Её губы изобразили немое «о», и я вдруг поймал себя на мысли, что мы никогда не говорили о датах наших дней рождения. Её дату я знал, потому что ей исполнилось шестнадцать на вечеринке, когда мы познакомились, а вот она о моей никогда не спрашивала. Это показалось странным, обычно девушки всегда интересовались этим, чтобы погуглить совместимость знаков зодиака, наверное. – Ты будешь в городе? – Нет, – я сжал колесо руля сильнее из-за раздражения. – Двадцать пятого я еду к Ксюшиной семье, она будет там с начала декабря, как обычно, а я приеду позже. Мои родители прибудут в канун Нового года, отпразднуем вместе, по традиции. Потом обратно. – Ксюша часто уезжает. Она не учится? – Учится, просто её дядя – ректор её университета, ей многое сходит рук, если преподаватели принципиальные, она подключается дистанционно, все уже привыкли, – увести разговор в другую сторону у неё не выйдет. – Получается, двадцать пятого мы увидимся последний раз? По-соседски помашем друг другу платочками? – Получается так, – весело ответила Полина. – Тогда не могу пообещать поздравить лично, но обязательно напишу. Это даже удобно, не придётся тратиться на подарок, – ещё более весело добавила она. А вот мне весело не было. – Прекрасно. Краем глаза я заметил, что Полина резко обернулась в мою сторону. Похоже, изменения в моём настроении не прошли мимо неё. – Что-то не так? Всё было не так! Я еле сдержался, чтобы не заорать на неё. Она настолько спокойно говорила о переезде, как если бы для неё ничего не значило оставить меня позади. Словно не она последнюю неделю трахалась со мной так, будто жить без меня не может, и это просто выводило из себя. Хотелось выбить из неё всю дурь. – А ты считаешь, всё нормально? – мой голос звучал практически спокойно. – Вроде да. – Я не могу понять: раз ты, как оказалось, всё же решила окончательно со мной порвать, зачем тогда сейчас делаешь вид, что всё в порядке? Зачем видишься со мной, соглашаешься на всякие авантюры. Тебе не кажется это странным? – я пытался держать себя в руках из последних сил. – Ты приехала с летних каникул, избегала меня, я уже практически смирился, но потом ты же пошла мне навстречу в итоге. Это был акт милосердия или что? Жалость? – Какая ещё жалость? Что за чушь? – Валеева скривилась, а я съехал на обочину, чтобы остановиться и спокойно поговорить без отвлекающих факторов. – Ты сам не оставлял меня в покое, просил поговорить, признался в чувствах, я должна была посмеяться и послать тебя? – Но ты дала надежду, а теперь получается, что эта неделя для тебя ничего не значила, и планы ты даже не собиралась менять! – рыкнул я. Её лицо исказилось в изумлении. – А ты думал, что раз мы как бы «помирились», то теперь у нас всё хорошо, и нас ждёт счастливое будущее? – она не плевалась сарказмом и говорила скорее удивлённо, чем ехидно. – Да, думал! – я зарылся рукой в волосы, пытаясь успокоить дыхание. Сердце агрессивно скреблось в груди, пытаясь вылезти наружу. – К чему тогда все эти разговоры? Секс? Чувства? К чему, если ты даже не думала о том, чтобы остаться? – А ради чего оставаться? – спокойно спросила девчонка, обеспокоенно глядя на меня. Наверное, со стороны я был похож на безумца. – Ради меня! Ради меня, блять! – я ударил руками по рулю, звук клаксона заставил Полину вздрогнуть, а меня собраться и успокоиться. – Прости. Я смотрел на падающие снежинки и чувствовал, что все мои выводы шли насмарку. Валеева не давала мне зелёный свет. Мы остановились на предупреждающем жёлтом, который всё ещё позволял пересечь пешеходный переход, но светил совсем недолго. А дальше был красный, на котором мне придётся остановиться и смотреть в спину удаляющейся от меня девчонки, которая перевернула мой мир на «до» и «после». – Тём, успокойся, – мне хотелось наорать в ответ, но я держался. – Ты женишься в январе, ты не забыл? – Я помню, – сердито ответил я и осёкся. – Просто получается, что всё, что сейчас происходит, это какие-то временные поебушки. – Но ведь это изначально этим и было, разве нет? – я завидовал её спокойствию. – Твои условия были именно такими. У вас с Ксюшей свободные отношения до вступления в брак, затем семья, дети и все вытекающие. Чего ты от меня ожидал? Что я останусь жить в соседнем доме и буду радоваться вашему счастью? Нянчить ваших детей, может быть? К тому же, вы сами предложили выкупить наш дом. Я думала у тебя нет иллюзий на этот счёт. – Значит, ты меня плохо знаешь, – я яростно повернулся к ней, и мы встретились взглядами. Из моих глаз, наверное, сыпали искры, её глаза выражали полную невозмутимость. – А я понял. Это типа месть, да? Раньше я всё время напоминал тебе, что ничего не должен, и мы вообще просто хорошо проводим время и всё такое. Теперь наоборот, да? Ты сдалась не случайно. Ты это продумала. Дождалась момента, когда я начну сходить с ума без тебя, искать встречи с тобой, на что-то надеяться, чтобы потом вышвырнуть меня на помойку, верно? Всё это было спланировано! – я плевался ядом, но больше не размахивал руками, чтобы не пугать Полину. – Значит, ты меня плохо знаешь, – холодно ответила она, повторяя мою фразу. Я отвернулся и быстро завёл машину, тут же давя на газ. Нас чуть дернуло вбок из-за плохого сцепления колёс с дорогой, но я ловко развернулся, плевав на то, что пересёк две сплошные. Мы не успели уехать далеко, поэтому мне нужно было потерпеть каких-то жалких десять минут перед тем, как я окажусь дома и смогу что-то разбить, желательно себе об голову. Время пролетело незаметно; когда я остановил автомобиль, практически не задумываясь, бросил: – Выметайся из моей машины. Дважды её просить не пришлось. Я пялился на полупустой контейнер с печеньем и снова был на грани слёз. Чёртов слабак. 20 ноября (воскресенье). Полина. Я получила уже тридцать шестое сообщение с текстом «прости меня» за последнюю неделю. Причем я не игнорировала Войнова, не требовала извинений, он просто практически каждый раз заканчивал наш разговор попыткой увидеться, а я отказывалась, потому что ждала, пока он остынет. Затем он снова извинялся, но мне выслушивать его обвинения и недовольства больше не хотелось. Выставил меня коварной паучихой, которая заманила его в свои сети и продумала всё наперёд, чтобы сожрать в подходящий момент. Наша последняя встреча больше была похожа на разговор взрослой тёти с трехлетним ребёнком, который что-то там себе придумал и недопонял, а не на диалог двух адекватных людей. Хотя я не была уверена, что этот эпитет вообще был применим к нам обоим. Неделя пролетела незаметно, чтобы отвлечься от мыслей об истериках Войнова, я с головой погрузилась в учёбу и проводила много времени с мамой. Мы читали про мою будущую школу и искали квартиру на первое время, которая понравится нам обеим. Я не стала говорить ей о том, что Ксюша с Артёмом предложили купить наш дом, потому что всё ещё не была уверена, что после нашей с ним ссоры он не передумает. Нужно было дождаться, когда они сами придут с этим предложением, чтобы не быть голословной, но этот вопрос всё же нужно было поднимать в кратчайшие сроки, потому что времени было в обрез, и чем раньше дом будет продан, тем меньше по времени нам придётся снимать квартиру. От мыслей меня отвлёк звонок телефона, на экране высветилось имя Войнова. – Да? – безэмоционально отозвалась я, взяв трубку. – Полина, прости меня, пожалуйста. Я не должен был на тебя кричать и тем более выгонять из машины. Я был не прав, – текст был заученным, но голос звучал вполне виноватым. – Я уже поняла, что тебе очень стыдно, успокойся, – по-матерински проворковала я, удобнее устроившись на диване в гостиной. Я выключила телевизор, чтобы лучше его слышать. – Всё в порядке, правда. Просто не надо больше выставлять меня виновницей всех бед. – Ты ни в чём не виновата. Это всё я, – его голос сорвался. – Знаешь, я ведь не думал, что всё вот так в итоге получится, вообще не понимал, во что ввязываюсь, и во что ввязываю тебя. Просто потакал своим прихотям. А теперь уже не могу ничего изменить. Складывалось ощущение, что у него с Щербаковым был один копирайтер для речей с извинениями. Забавно. – Ну я тоже хороша, была бы поумнее, держалась бы от тебя подальше, – я устало выдохнула. Я не знала, почему я пыталась выгораживать всех, кто действительно пытался потопить меня в течение всего этого года. Наверное, не хотела сбрасывать с себя ответственность полностью. Все вокруг чувствовали себя виноватыми из-за того, что мне пришлось пережить, но ведь и мне было далеко не пять лет, чтобы совсем не понимать, что я творила. Наверное, мне просто не хватало мудрого взрослого товарища, который помог бы мне избежать всех скользких дорожек на моём пути. – Ты ещё слишком юна, чтобы принимать взрослые решения. – Мой возраст никогда тебя не смущал. – Не смущал. Мы оба замолчали. Я снова задумалась о том, что слишком рано почувствовала себя взрослой и самостоятельной, это было чем-то вынужденным, чем-то, что нравилось только поначалу. Возвращаться туда не хотелось. Хотелось быть послушной дочерью, переживать из-за оценок и спорить с учителями, фанатеть от какого-нибудь подросткового сериала и просто быть нормальной. Но здесь, в этих стенах, в этом посёлке, в этом городе и в окружении этих людей это казалось просто нереальным. – Ты по делу звонишь или как? – я решила первой прервать затянувшуюся паузу. – Я видел, что твоя мама уехала на дежурство. Когда она вернётся? – в его голосе было столько надежды, что я не могла снова слиться. – Под утро, если хочешь, забегай в гости. – Я мигом. Войнов бросил трубку, не попрощавшись. Было бы глупо врать о том, что я не скучала. Мне нравилось быть с ним, целоваться, чувствовать себя желанной. Возможно, это было сродни тому, что мне хотелось «надышаться перед смертью», но отказывать себе в удовольствии я не хотела. Если бы я хоть на миг почувствовала, что снова без остатка растворяюсь в Артёме, я бы сделала всё возможное, чтобы прервать нашу связь. Но теперь я чувствовала себя хозяйкой положения, потому просто плыла по течению, позволяя себе насладиться сполна последними неделями в компании человека, которого я всё ещё искренне любила. Эта любовь уже не была похожа на ту, что я испытывала в самом начале нашей истории. Больше не было замирания сердца, не было надежд и веры в лучшее, не было того трепета, с которым я вглядывалась в окна его дома раньше. Наверное, я просто перегорела. Эмоциональный диапазон человека просто не позволяет убиваться по чему-то или кому-то всю жизнь, и, похоже, мой мозг пытался уберечь меня от проблем с ментальным здоровьем. Оно и к лучшему. В дверь раздался стук, я с ленцой отправилась открывать и улыбнулась, увидев разрумянившегося Войнова на пороге. Он тут же раскрыл руки для широких объятий, и я прильнула к нему, вдыхая аромат любимого парфюма. Вот так стоять с ним, не думая ни о чём, зарываясь пальцами в его волосы, казалось блаженством. Мои губы запорхали по его челюсти, а ладонь привычным движением опустилась к ширинке. Но Войнов не дал мне продолжить, блокируя мои руки сильным захватом. – Ещё успеем, красотка. У меня, кажется, появилась идея, – я заглянула в его глаза, которые светились счастьем. – Я придумал, что нам делать, чтобы и дальше быть вместе. И уже практически всё разрулил. Тебе не придётся уезжать, но даже если и уедешь, это не будет проблемой. Мои брови поползли вверх, когда он озвучил свой план.