Закатное утро

Через пару дней состоится день рождение Миланы Львовой — дочери Ростислава, как вы уже поняли. Мягко говоря, я считала ее стервой. Потому что любые встречи кончались неприятными разборками в стиле «Дочь против всех». Так как она была младше меня на десять лет, я не могла взять и все ей высказать. Хотя уж поверьте, сказать-то ей было что! Она затаила на меня обиду, это и так было понятно, но каким надо быть человеком, чтобы в обществе улыбаться, а наедине скалить клыки. С такими людьми бесполезно говорить, что-то объяснять, они все равно останутся при своем. Она умудрялась «удачно» пошутить в мой адрес на каком-нибудь светском вечере при огромном количестве людей. И самое обидное, что все делали вид, что все нормально. На праздновании ее дня рождения, я чувствовала себя не в своей тарелке, я явно была здесь лишней. -А может быть Роза, нам что-нибудь споет, — Милана натянула ехидную улыбку, видя, как я затаилась в углу, чтобы меня никто не трогал, — У нас тут как раз пианино завалялось! Неспроста она позвала меня за инструмент, ведь со слов Ростислава — его дочь профессиональная пианистка, закончила какую-то престижную музыкальную консерваторию. Даже зеленому фикусу, за листьями которого я затаилась, было ясно, что это подвох-испытание. Нужно было вежливо отказать, но я не из робких — я согласилась. Недолго думая, стала играть песню о Павлуше, честно говоря, тут же забыла обо всем. Песня отнесла меня в мир спокойствия и добра. И не волновали вокруг сидячие гиены — подруги Миланы, жаждущие грандиозного провала и о Милане я так же позабыла. Вот чего-чего я не ожидала, так это аплодисментов, которые вырвали меня из эйфории. Им понравилось. Всем, конечно, кроме Миланы. Она сузила, и без того узкие, глаза и презренно окинула меня взглядом. Ростислав весь вечер открыто обнимал меня, не замечая, как его дочь поедает нас глазами. Да куда там, еще чуть-чуть и ее зрачки воспламенятся и спалят все на сто километров в радиусе. Время от времени, она подзывала отца к себе, лишь бы разделить нас. И так продолжалось очень долго, не только на ее день рождение. Она приходила к нам в дом, и начинала устраивать порядки. Меня это слегка раздражало. Ведь она это делала специально. Нарочно просиживала целыми днями дома, ничего не делая, потом когда отец возвращался домой, она всячески лезла к нему с разговорами, лишь бы встать между нами. В итоге, она переехала от матери к нам в дом! Представляете, насколько сильно она меня ненавидела! Ростислав, конечно, предлагал купить ей квартиру, но Милана вежливо отказывалась, он слышал в этом благородство (ведь молодежь сейчас бежит из семьи), а я слышала: «Ты еще попляшешь, сучка! Я тебе устрою райскую жизнь!» И я плясала. Деться мне было некуда. «Папочка, я сама смогу купить себе квартиру», — пеленала она глаза папочке. Но первая попытка — устроится в местный симфонический оркестр, провалилась. И этого стоило ожидать. Ведь ее месть только начиналась. Когда в одной семье живут два творческих человека, да еще если их творчество заключается в одной идеи, то это весьма проблематично. Я естественно не могла не репетировать, для этого Ростислав отвел мне отдельный кабинет, переделанный в студию. А Милана не могла позволить мне репетировать спокойно, поэтому, как только я садилась за синтезатор, она начинала играть «Похоронный марш». Бедный Ростислав, он жил между двух стихий. Мы с Миланой боролись даже на энергетическом уровне, нам совсем необязательно было, что-то говорить или делать, достаточно подумать о негативном, как создавалась напряженная обстановка во всем доме. Даже прислуга боялась находиться рядом, когда мы сталкивались. Хоть разница между нами и была в десять лет, я годилась ей в сестры. И ее это очень злило. -Почему у тебя нет парня? — однажды спросила я. Милана смотрела какой-то фильм безо всякого интереса, а я только что из душа, уселась рядом с ней на диван. -Это не твое дело, — раздраженно ответила она, даже не удосужившись посмотреть на меня. -Милана, — терпеливо говорила я, еще немного и я не выдержу, кинусь на нее и выдерну все ее волосюльки, — Я пытаюсь наладить с тобой отношения, а ты всячески все портишь. Зачем? -А затем, что ты разрушила мою семью! И теперь пользуешься моим отцом, как вещью! -Это неправда. И ты это знаешь, — отрезала я и почувствовала, как закипает кровь в жилах, — Я люблю твое отца! -Ты любишь его власть, а не его! — красноречиво выпалила она, и вот тут-то она повернулась. Ее глаза полыхали ненавистью, будто она недавно сбежала из ада. -Что мне его власть?! Я не разбираюсь в политике! На это она лишь хмыкнула, ее довод не сработал. Она надулась, как ребенок и вновь села в профиль. -Я могу помочь, — я собрала все силы в кулак и заговорила спокойно. -В чем? — она съежилась, будто ей сунули под нос тухлое яйцо. -Я вижу, что у тебя есть способности. Ты хорошо играешь на фортепиано. Я могу поговорить с нужными людьми, и они помогут устроить тебя на работу, — вот этого я не собиралась говорить, но почему-то сказала. -Мне не нужна твоя помощь, — она выпрямилась и приготовилась к наступлению, — Если мне надо будет, я попрошу об этом отца. Поняла? Я знала, что в этом плане Милана была очень гордой. Она не пользовалась фамилией отца, и на самом-то деле мало кто знал, что она его дочь. Она, в самом деле, хотела добиться всего сама. Конечно, если бы руководитель симфонического оркестра знал кто она такая, он бы принял ее, не раздумывая, но он упустил свой шанс, из-за глупой слепоты. -Зачем все эти трудности? — продолжала я, — Почему ты не пользуешься возможностями, которые у тебя есть? -А я не хочу, что бы все считали, что я всего добилась по блату! Как только кто-то узнает, что я дочь президента, то сразу пытается извлечь из этого выгоду! Оно мне надо?! -Но ты талантлива… — здесь я ни капли не слукавила. -Значит не достаточно, раз меня не приняли в оркестр, — резко, но с печалью ответила она. -И ты сдалась? — я подняла левую бровь. В этот момент она глянула на меня другими глазами — глазами обычной девушки, со своими мечтами, со своею верой. -Наверное, мне не судьба быть пианисткой, — она поджала губы, — Я буду поступать в Институт Международного Права, как того хочет отец. -И ты будешь счастлива? — я вдруг поняла, что получила доступ к ее доверию. -Не знаю, — она пожала плечами, точно зная, что — нет. После этого разговора психологическая борьба между нами прекратилась. Мы стали вместе репетировать. Ростислав не мог на нас наглядеться. Я учила Милану вокалу, и некоторым приемчикам, о которых не учат в консерваториях, а она в свою очередь учила меня тому, чему ее научили «великие» учителя. -Ты, правда, никогда нигде не училась играть на пианино? — удивлялась она. -Ну, консерваторий я не кончала, зато мне попадались хорошие люди, которые меня всему научили. И до сих пор узнаю, что-то новое, — я намекнула на саму Милану. Через некоторое время, я уговорила ее работать вместе со мной. Так мы и сдружились.