***
Я отложила ноутбук в сторону, устало выпрямляя спину и потягиваясь, и взглянула в окно ординаторской. Вид отсюда оказался совсем не таким, как в новой книге, в приемной одиноко сидела единственная медсестра, сонно потирающая глаза. Людей ещё не было, зато ночка выдалась на славу. Лишь под утро мне удалось присесть и, как назло, я задержалась на операции, и Мари ушла раньше. Именно поэтому до сих пор меня распирает любопытство о содержимом посылки. Белая дверь распахнулась, на пороге стояла миссис Брэдли, старшая медсестра. Я знаю её столько, сколько помню себя в этой клинике, она часто помогала мне и Мари, особенно в начале нашей работы здесь, и выручала в трудные минуты. — Ана, прости, я знаю, ты после дежурства, но у нас внеплановое кесарево. Может, ты подойдешь? — она почти умоляла меня, и я просто не смогла отказать, поэтому просто встала и потянулась. — Конечно, пойдёмте, — я быстро убрала ноутбук в шкафчик и вышла из помещения, прикладывая холодные руки к лицу, чтобы успокоиться и настроиться перед нелёгкой операцией. — Я за тебя очень рада, — она ласково погладила меня по спине, пока мы шли по тихому коридору. — Это всё так волнительно, правда? Я вспоминаю свою молодость… Женщина широко и добро улыбалась. — Спасибо больше, но я не совсем понимаю о чем вы говорите. Все вы! — слова поздравления приятно поднимали настроение, особенно перед операциями, но я вспомнила несколько случаев ночью, когда меня поздравляли даже незнакомые мне пациенты. — Так что всё-таки произошло? Может быть, вы расскажете, о чём все говорят? Я остановилась у входа в операционную и обернулась на миссис Брэдли, ождая ответа. — Ну, как же! Теперь всё будет по-другому, новая жизнь. Всё изменится, поверь мне, Ана! — Что изменится? Простите, но я действительно ничего не понимаю. Это как-то касается клиники? Меня увольняют?! — Нет-нет, — миссис Брэдли ласково и как-то по-матерински улыбнулась. — Это скорее касается тебя и Найла. — Найла я видела около месяца назад, вряд ли он как-то со всем этим связан. Скажите же вы наконец, пожалуйста! — Ана, милая, ну чего ты? Ты ведь ждёшь ребёнка! — расчувствовавшись, миссис Брэдли широко улыбнулась и хлопнула в ладоши. — Вы чего, миссис Брэдли? — я почти уверенна, что мои глаза увеличились от удивления как минимум вдвое. Ох уж эта жизнь девушки знаменитости, всегда узнаёшь о себе что-нибудь новое! — С чего вы это взяли? — Скрывала-то как, ну и актриса! Да и Найл твой тоже хорош, он, кстати, совсем недавно попался папарацци. А я и думаю, что-то ты поправилась, — миссис Брэдли, видимо, совершенно не собиралась меня слушать, а услышав комментарий по поводу моего веса, я инстинктивно одернула кофту, пытаясь незаметно оценить своё отражение в стекле двери. — Миссис Брэдли, это, если честно, ерунда какая-то, — не отрываясь от разглядывания собственных ног, ответила я. Ну не поправилась же я совсем! — Тем более, если уж я и буду беременна, то вы узнаете об этом в числе первых, честно-честно. — Но как же снимки в Интернете? Ты была в детском магазине и выбирала одежду для новорождённого, — я заметила, как в глазах миссис Брэдли промелькнуло разочарование, и она резво полезла в карман за телефоном, но я отшатнулась от неё, как от прокаженной. — Пожалуйста, не надо! — я, отчаянно краснея, скользнула в операционную и начала готовиться, пытаясь успокоиться.***
Он умер. Такое иногда случается. Редко, но случается. Он был слишком слаб, чтобы жить в нашем мире. А я не успела ему помочь. Я снова сидела в ординаторской, обхватив себя руками. Почему, ну вот почему, я захотела стать врачом? Ещё в детстве меня очаровывала и завораживала именно эта профессия. Она ведь самая нужная и гуманная. Вообще, мы редко радуемся встрече с врачом, ведь к нему нас приводят болезни. Но для меня работа врача — это борьба за здоровье, за жизнь людей и их будущее. Мне нравилась одна только мысль о медицине, я взахлёб читала медицинские книги, спешила ко времени посмотреть передачу про редкие диагнозы на научном канале. Когда мне было лет пять, я лечила кукол, ампутируя и снова приделывая им руки да ноги, бинтуя им различные части тела ленточками и кормя их самодельными лекарствами. Уже тогда я мечтала стать не просто хорошим врачом. Я мечтала быть спасателем. Но в институте я поняла, что на курсе слишком много студентов хотят спасать взрослых людей. Мне же хотелось дарить жизни только что прибывшим в наш мир. Именно поэтому я перевелась на педиатрический и решила, что буду не просто превосходным врачом, я буду невероятной женщиной, на которую будет впервые смотреть малыш. Ведь именно я буду дарить второй шанс, шанс на жизнь, детство и юность. Буду дарить счастье, тем, кто этого всем сердцем хотел. Я хотела стать спасателем, чтобы дарить людям счастье. Именно поэтому сейчас я сижу и лью слёзы на стакан с кофе, даже не пытаясь упокоить дрожащие руки. К сожалению, моя работа — это не только счастье и радость, это ещё горе и разочарование, я поняла это после первой своей неудачно операции. В такие моменты велик риск бросить всё, к чему ты шел долгие годы, упорно работая. Мари зашла тихо, но стоило мне её заметить, как почему-то стало немного легче. Подруга молча села рядом, положила голову на мое дрожащее от плача плечо и аккуратно обняла. — Я слышала о… произошедшем случае. — Случае?! Мари, о чём ты говоришь?! У меня умер ребёнок. Ребёнок, понимаешь?! Не плод, не зародыш, не яйцеклетка, а ребёнок! Маленький человек! А ты говоришь об этом, как сотрудник полиции! Всего лишь ЧП, случай, происшествие, ситуация…- передразнила я её, не обращая внимание на постоянно срывающийся голос. — Это кошмар, вот что это! Это… Слов не нашлось, а грудь сдавили подступающие рыдания. Не в силах даже вытереть слёзы, я просто прикрыла лицо ладонями, всё ещё пахнувшими резиной перчаток, и вскочила с дивана, не обращая внимания на то, как потемнело в глазах на несколько секунд. — Ана, ну что ты, это не первый раз в твоей практике… Почему ты до сих пор принимаешь всё настолько близко к сердцу? — Может, потому, что оно у меня всё ещё есть?.. Ноги снова подкосились, и я села на стоящий рядом стул, цепляясь пальцами за его спинку. Всё вокруг, весь больничный ремонт показался таким противным, и я просто посмотрела на потолок, закинув голову. — Уже ничего не изменишь. Как… Почему всё получилось… так? — Я не знаю! Не знаю… Он родился слабым, такой крохотный, совсем синий. Я его откачивала, правда, — Мари кивнула, тихо садясь рядом на колени и сжимая мою ладонь в своих руках. — Но он даже начал дышать, он заплакал, понимаешь?! Совсем тихо… Я обрадовалась, поэтому просто вколола ему обезболивающее и расширяющее и ушла. А через несколько минут прибежала Дейзи и сказала, что он… умер. Новый порыв рыданий снова накрыл меня, и я, вырвав ладонь из рук Мари, закрыла лицо руками и разрыдалась. — А знаешь, Ана, что самое обидное? — я подняла на неё глаза. Мари сама была бледнее смерти, её голос дрожал, она едва сдерживалась, чтобы не расплакаться тоже. — Его мать даже не расстраивается так, как ты. — Да он ей нахрен не нужен был! От неё несло алкоголем за километр, а в крови сколько было… — Ана, она… — Как она вообще может так себя вести?! Это ее ребёнок, она его девять месяцев носила под сердцем, они же связаны самой прочной связью! — Ана… Слушать её больше не было сил. Мари никогда не умела находить нужные слова для поддержки, а внутри меня бушевал настоящий огонь. Такое не должно происходить ни с кем! Вот ещё причина почему я захотела стать неонатологом. Чтобы бороться за тех, за кого некому бороться. Мари отчаянно пыталась привлечь моё внимание. Она вцепилась в рукав моего халата, когда я уже собиралась уходить, и я резко обернулась на неё сквозь пелену слёз. — Аннабель! Эта женщина хочет подать в суд на тебя! Сердце ухнуло в пятки, мне словно дали пощечину и опустили в чан с ледяной водой. Внезапное осознание того, что всё это по-настоящему больно придавило грудь. — Что она хочет? — Мари, нервно закусывая губы, замотала головой в знак непонимания. — Она считает, что ты виновата в смерти ее сына и хочет добиться не просто компенсации за ущерб. Она хочет, чтобы ты оказалась за решеткой. — Но я же не виновата! — голос пропал совсем, руки и ноги ослабли, и я вцепилась в руку подруги, словно она была спасительным якорем. — Я же сделала точно так, как следовало. Мы должны сделать вскрытие, оно покажет причину смерти. Истинную причину! — Ана, я говорила с ней, доктор Берри тоже говорил, но она отказывается от вскрытия! Это женщина либо не отошла от наркоза, либо кто-то из персонала дал ей спирт или морфий. Она несёт какую-то чушь, типа это дикость и против того, что проповедует. Она сказала, что похоронит его сразу, как её выпишут. — Но это невозможно, — дышать получалось с трудом, а слёзы больно обжигали щёки.- Я не виновата, она должна это знать. Я должна это знать! Мне нужно с ней поговорить. Я выпустила руки Мари, одухотворённая новой надеждой, и собиралась было уже выйти из кабинета, как Мари остановила меня. — Аннабель, я хочу, чтобы ты знала, что я верю тебе, — я кивнула, чувствуя прилив сил из-за поддержки подруги, и вышла.POV автор
Мари долго сидела на диване с закрытыми глазами, нервно теребя халат. Она всем сердцем хотела помочь Аннабель, её единственной лучшей подруге, но совершенно не знала, как она может это сделать. Варианты отметались один за другим, от отчаяния хотелось разрыдаться тоже. Одно понятно точно: Ана прекрасный врач, она не смогла бы допустить такую роковую ошибку, поэтому нужно было вытаскивать её из этого дерьма. Отпустив халат, Мари встала на ноги и неуверенно подошла к вешалке, на которой висела сумочка Аны, всё ещё сомневаясь в правильности своих действий. Повторив про себя ещё раз, что это — единственный выход, Мари достала телефон подруги и набрала номер. Голос на другом конце провода ответил очень быстро. — Привет, малышка! — знакомый половине мира выговор с ирландским акцентом был невероятно нежным, у Мари защемило в сердце. Невозможно было вложить столько любви в два слова! — Найл, это Мари. У Аны… у неё большие проблемы, ты нужен ей.