Сара и Лабиринт

— Милая, милая Сара! — над девочкой склонился Джарет. Он осторожно взял ее на руки и слегка покачал. — Я бы мог тебя забрать еще давным-давно, но твоя мама говорила, склоняясь над колыбелькой, что любит тебя, каждый божий день: «Моя любимая доченька! Люблю тебя больше жизни!» Люди лгут, Сара, и больше жизни не означает: много, больше жизни не означает: после смерти. Куда подевалась эта большая любовь, когда была тебе так нужна? Угасла вместе с источником, слабым и тленным. Людская любовь — большой обман, большой пшик. Только я буду любить тебя вечно! Хогл, оттирающийся поблизости и ревниво наблюдающий за действиями Короля гоблинов, язвительно заметил: — Если бы ты забрал ее тогда, она бы стала называть тебя папой, …«папа Джарет»! Джарет чуть не выронил Сару, примерив на себя подобный образ, и недовольно посмотрел на карлика: — Такую речь испортил, весь пафос пропал зря! Какой я ей папа? Я что, так старо выгляжу?! Хогл хихикнул, опасливо поглядывая на Короля гоблинов: — Да ты просто древний рядом с этой крохой! Джарет рассердился: — Ты видно забыл о Трясине Вечного Зловония? А ну пошел вон! Вообще распоясались! Моя доброта меня погубит! Хогл, испугавшись, скрылся, а Джарет продолжил свой монолог над спящей Сарой: — Нас ждет прекрасный вечер, тот о котором ты мечтала, и которого у тебя никогда не было, Сара! Настоящий бал: красивое платье, приятный партнер по танцам и никаких забот, проблем и тревог. Только ты и я, звезда моего сердца. Больше не будет масок и свиных рыл под ними. И ты сама не захочешь, чтобы все закончилось, любовь моя! Уже зажгли свечи и музыканты настраивают инструменты. Жду тебя, Сара… Он положил девочку на мягкий, пушистый мох и исчез. Сара, очнувшись, долго не могла понять, где она. Было довольно свежо и она поежилась: было от чего, ветерок обдувал ее полуобнаженную грудь. «Спящая красавица проснулась» — подумала Сара, — «и принц рискует получить по голове», — добавила она, обнаружив себя в пышном бальном платье с глубоким декольте. Сумерки уже сгустились, вокруг нее летали мириады светлячков. Она услышала музыку и, не в силах устоять, пошла на ее звуки, словно это была флейта гамельнского крысолова. Ветви деревьев расходились в стороны, а кусты роз расплетали свои ветви, чтобы дать ей дорогу, превращая ее в зеленый тоннель, в конце которого горели заманчивые огни. Он привел ее на террасу, манящую распахнутыми окнами, сквозь которые щедро лился мягкий свет. Она вошла в арочную дверь и ступила в бальную залу, украшенную гирляндами одуряюще пахнущих цветов. «Я тут уже была когда-то!» — Сара попыталось вспомнить, но чувство нереальности, неповторимости происходящего не давало ей сосредоточиться. Хотелось не идти, а парить, а сердце колотилось в груди как птица от необъяснимого радостного чувства и предвкушения чуда. В голове крутился ненавязчивый, но до боли знакомый мотив, от которого сердце пело. На секунду, словно тучка набежала, нахлынули странные тени сотен лиц в масках венецианского карнавала, скрывавшие не людей, а сказочных монстров, но тут же были развеяны чудесной музыкой без следа. А пугающее наваждение показалось страшным, но незапоминающимся сном, который оставляет ощущение невообразимого облегченья: не сбылось, не на самом деле. В зале никого не было. Горели свечи, мягким светом освещая блестящий паркет и отражаясь в сотне зеркал, сквозь раскрытые окна доносился тонкий аромат роз и тяжелый экзотически-сладкий запах орхидей. Шаг, другой… Шаги раздавались как стук сердца, а сердце трепетало, отсчитывая каждый звук, словно метроном. Напряжение стало настолько ощутимым, что, казалось, сейчас порвется невидимая хрустальная нить, обвившая грудь, а сердце выпрыгнет из груди, и взовьется как жаворонок в небо, разразившись трелью любви: к небу, к жизни, ко всему сущему. — Джарет, — это имя сорвалось с Сариных губ раньше, чем она осознала, кого позвала разделить с ней этот полет. — Сара, — голос Джарета прозвучал тихо и даже, робко: более робко, чем хотелось бы его хозяину. Он не ожидал увидеть Сару, покоренную его волшебством, очарованною его магией. И магией ли? — Ты позвал меня сюда, — скорее утверждая, чем спрашивая, сказала Сара, пристально вглядываясь в его глаза. Вся ее фигура, поза, лицо, глаза выражали одновременно надежду и сомнение: меня ли? — Я ждал тебя, Сара. И я позвал тебя, — Джарет одним слитным движением оказался перед Сарой и склонился в пригласительном жесте, протягивая руку: — Этот танец для нас. Для тебя и меня. Сара протянула руку и склонилась в ответном поклоне, попутно скрывая смущенное лицо. Это было так волнующе приятно, что она покраснела как школьница. Но теплая твердая рука, принявшая ее руку, отогнала смятение и, предложив опору, пригласив к танцу, дала надежду на что-то большее, совершенно прекрасное, ранее казавшееся недосягаемым. Рука Джарета легла на ее талию, и Сара в ответ легко положила руку на его плечо. Невидимые музыканты творили чудеса: музыка гремела громом, звенела каплями дождя, пахла озоном, возносила к небу и опускала на грешную землю. Первые движения были неловкими — партнеры примерялись к друг другу, но от этого не менее сладкими: ощущения новизны и первые шаги к познанию друг друга. И вот они стали слитными, словно одно целое, один организм — волшебство и чудо танца произошло и поглотило их. Джарет и Сара кружили по залу как ветер, и время не успевало за ними: судорожно свивалась и развивалась его спираль, а пара скользила между ее смертельными лентами, стремительно отклоняясь от ее атак. Они оказались вне времени, и оно больше не властвовало над ними. В диком азарте танца губы Сары приоткрылись, у нее вырывался выдох и вот, рот снова жадно ловил воздух, но она была не в силах отказать себе в счастье гармоничного движения и прекратить его. Как не в силах была разорвать взгляд с глазами партнера, в которых отражалось больше, чем нежность, больше, чем восхищение… Любовь? Как только Сара подумала об этом, скрипка оборвала свой звук на самой высокой ноте и воцарилась тишина. Джарет печально улыбнулся, словно понимая: ничто не вечно, и неумолимое время все же настигло их. Сара, очнувшись, посмотрела на него другими глазами. Внезапно воспоминания о цели ее путешествия вернулись к ней: — Джарет… — Сара, — в голосе Короля звучала горечь и, казалось, можно было услышать, как осыпаются последние песчинки в песочных часах, которые отмеряли им счастье. — Джарет… — Ты повторяешься, Сара, — Джарет хрипло рассмеялся, — что ж, круши зеркала — все должно повториться и этому вечеру суждено исчезнуть в осколках стекла! Сара почувствовала неизъяснимую боль при виде расстроенного и рассерженного Джарета. Она заметила все: и горькую складку его губ и безнадежность в его глазах. Сара попыталась правильно сформулировать мысль, что ее тревожила: — Я не то хотела сказать, сделать. Я … я думала о чем-то очень-очень важном! Для меня… для нас. Но я не могу вспомнить, Джарет, не могу! — Сара сжала кулаки. — Почему я не могу вспомнить это? — Потому что ты не готова, Сара, — ласково сказал Джарет. — И не будешь готова никогда, — жестко добавил он. — К чему? Что я упустила? Я знаю, не сомневаюсь — это что-то очень важное… — от слез в глазах у Сары все плыло и она не могла увидеть слезы в глазах Короля. — Я не могу помочь тебе, Сара, — сказал он. — Я могу сделать для тебя все, но тут я бессилен! Джарет, казалось, все больше и больше удалялся от Сары, не делая ни шага. — Тогда уступи, — взмолилась она. — Отдай мне Тоби, и мы разойдемся миром. Я не буду штурмовать твой замок и нам не придется снова переживать те мучительные минуты. Джарет зло рассмеялся: — Ни за что. Я ни за что не отдам тебе Тоби! Сара решительно ответила: — Тогда война! Я разнесу весь твой замок, а заодно и весь этот Лабиринт к чертям, чтобы больше никогда не найти сюда дорогу! Эти жестокие слова прозвучали для Джарета как удар. Но он только расхохотался в ответ. Да так, что пламя свечей качнулось, и часть из них погасла. В окна ворвался ветер и закружил лепестки цветов, срывая гирлянды и завесы. Смолк шум цикад, и отблеск зарниц озарил его лицо, искаженное зловещей гримасой. — Попробуй! Это еще никому не было под силу. Это не тот Лабиринт, который встречал тебя в детстве шутихами и смешными, добрыми загадками. Он проглотит тебя, и не ожидай, что я выйду к тебе навстречу с белым флагом, дорогая. Все это время Сара не могла оторвать от Короля гоблинов взгляда, пытаясь понять, почему она совершает каждый раз одну и ту же ошибку по кругу, почему она не в силах разорвать этот порочный круг и стать… счастливой? Джарет между тем продолжил: — Ты говоришь: переживать мучительные минуты? Я готов раз за разом переживать их — лишь бы с тобой, Сара. Сара подняла на него взгляд и что-то кольнуло в ее сердце: «Я думала не о Тоби, и не о Лабирине, а о любви! Вот та мысль, которая не дает мне покоя всю мою жизнь, с того момента когда я повстречала Джарета. Это чувство невосполнимой утраты связано только с ним!» Она приблизилась к Королю, и тот посмотрел на нее с надеждой, которую было нельзя обмануть. Уж лучше убить, чем забрать эту надежду! Сара положила ему руки на плечи и, не отрывая взгляда, коснулась своими губами его губ. — Я люблю тебя, Джарет, и всегда любила. И в этот момент осколками брызнули зеркала, словно что-то сломалось в мироустройстве Лабиринта. Неведомая сила отбросила Сару от Джарета и их руки, потянувшиеся друг к другу, не успели коснуться и сомкнуться, как Сара оказалась в маленькой комнате, наполненной всяким хламом. *** — Что-то наш салют не очень удался, — заметил Тоби. — Перезагрузка? — Перезагрузка не работает, нужно тестирование всей программы, — в отчаянии бестолково засуетился гоблин-разработчик, его очочки запотели, и он стал нервно протирать их большим клетчатым платком, попискивая от досады. — Не боись, прорвемся, — авторитетно заявил Тоби. — Давай эту штуку сюда!