If I hate everything about you

Следующие несколько часов Локи запомнил очень плохо. Он то терял сознание от ужасной боли, то вновь приходил в себя и словно со стороны слышал свои крики, пытался разобрать то, что ему говорили. Однако чаще всего безуспешно. Боль, безумная боль – все, что он сумел отлично запомнить. Когда все, наконец, закончилось, и он понял, что ему больше не нужно держаться и терпеть, он позволил себе расслабиться и провалиться в такую манящую, притягательную темноту. Придя в себя, Бог обмана даже искренне удивился тому, что очнулся. Последней его мыслью перед тем, как отключиться окончательно, все же было то, что в этот мир он уже не вернется. Локи какое-то время привыкал к ноющей неприятной боли во всем теле. Чувствовал он себя так, словно из него вынули все кости, а потом вставили обратно. Судя по ощущениям, лежал он на своей кровати. Но, пожалуй, если бы его спросили, как и когда он оказался в своей комнате, он бы затруднился ответить на этот, казалось бы, несложный вопрос. Воспоминания о том, что и почему произошло, возвращались к нему очень медленно, словно бы нехотя. Он вспомнил, как гулял по саду, как за ним послал Один. Как он прошел в тронный зал. Ему показалось очень странным, что произошедшее дальше из его головы почему-то исчезло. Осталось необъяснимое чувство тревожности. Подсознательно он догадывался, что произошло что-то очень плохое. Быть может, ему сообщили что-то. Только вот о чем? У Локи осталось только ничем не подкрепленное пока чувство тревоги, и это ему ну очень не нравилось. Полежав еще несколько минут, он окончательно убедил себя в том, что случилось что-то ужасное. Только вот, что именно, он понять никак не мог. И это пугало его даже больше, чем раздражало и злило. Ему и в голову не приходило, что такого могло случиться, чтобы с ним такое произошло. Тут сердце Локи пропустило удар, и он скорее по привычке положил ладонь на свой живот, широко распахнув глаза. — Локи, — он слегка дернулся, услышав этот мягкий обеспокоенный голос. И как он только раньше не подумал, что он может быть в комнате не один? Локи медленно повернул голову и увидел Фригг, сидящую в кресле недалеко от кровати. Она выглядела очень уставшей, изможденной. Похоже, в отличие от него, она еще не позволила себе отдохнуть, и сидела возле его постели все это время, следя за тем, чтобы ему не стало хуже. Локи невольно даже подумал о том, что после всего, что он сделал, он явно не заслужил такого отношения к себе и такой заботы. Но вслух это произносить естественно не подумал. И даже с некоторым раздражением пропустил мысль о том, сколько еще он будет таким чувствительным ко всему. Конечно, этой эмоциональности было свое оправдание, но это отнюдь не означало, что он был готов смириться с этим и привыкнуть. — Что? — торопливо переспросил он, по выжидающему выражению лица Фригг поняв, что она что-то спросила у него, когда он был полностью погружен в своим мысли, и теперь ждала от него ответа. — Как ты себя чувствуешь? — терпеливо повторила она свой вопрос. — Все нормально, — растерянно откликнулся Бог обмана, в то время как поток его мыслей вновь уходил в совсем другом направлении. — Где они? Где мои дети? — несколько порывисто спросил он, вновь почувствовав, как его сердце, зажатое в тиски необъяснимого страха, забилось чаще. — С ними все хорошо, Локи, — мягко произнесла она, пересев на край постели. — Ты уверен, что с тобой все в порядке? — она коснулась чуть теплой ладонью лба сына. Затем пропустила между пальцев несколько прядей его волос. — Да, — не раздумывая даже, ответил он. — Где они? Я хочу их увидеть, — бескомпромиссно заявил Бог обмана. Ему было важно лично убедиться, что все в самом деле хорошо. Фригг с минуту внимательно смотрела на него, даже не думая скрывать свое волнение. Затем она все же поднялась и ненадолго ушла в соседнюю комнату. Все то время, что ее не было, Локи обеспокоенно и нетерпеливо смотрел на дверь. Когда его мать вернулась с двумя малышами, он устроился на постели удобнее и протянул руки, чтобы взять их. Прижав их к себе, он с удивлением почувствовал, что его глаза стали подозрительно влажными, и он несколько раз торопливо моргнул, прежде чем посмотреть на своих детей. Он по очереди заглянул в две пары абсолютно одинаковых серо-зеленых глаз и невольно улыбнулся. На макушках уже пробивались рыжеватые волосы. Малыши были такими спокойными, тихими, что Локи, неслышно усмехнувшись, подумал, что уже знает, в кого они пойдут характером. — Тормунд и Бьеркана, — тихо произнес он, все еще не в силах отвести взгляд от близнецов. Улыбка Фригг почему-то показалась ему несколько грустной. И Бог обмана стал снова вспоминать, о чем с ним хотел поговорить Один. — А что… где Тор? — даже чуть дрожащим голосом спросил он, невольно покрепче прижав малышей к себе, словно бы хотел защитить их от чего-то. — Локи, — Фригг тихо вздохнула и взглянула на сына, не зная, что ему ответить. Посмотрев в ее глаза и увидев там сменившую нежность боль и грусть, Бог обмана помрачнел. Ему показалось, что уже совсем недавно он видел такое выражение на ее лице и неожиданно вспомнил все. Вспомнил, как шел по тронному залу, погруженному в полную тишину. Вспомнил, как смотрел на Фригг, пытаясь понять, что могло причинить ей такую боль. И, наконец, к нему вернулось последнее воспоминание. — Он погиб, — совсем тихо шепнул он. Тора больше нет. Эта мысль казалась очень странной и никак не желала укладываться у него в голове. То, что его брат действительно больше не вернется, казалось невероятным. Бог обмана вновь внимательнее всмотрелся в лица своих детей, уже пытаясь найти в них черты громовержца. Надеясь увидеть что-то, что будет напоминать ему о Торе. — Он приходил ко мне попрощаться, — чуть хрипловато произнес Локи и тихо кашлянул. Фригг непонимающе посмотрела на него, и он продолжил. — Я сказал ему, чтобы он не возвращался. Он хотел помириться, хотел, чтобы я ждал его. Но ушел, думая, что я надеюсь, что он не вернется. Я сказал ему это, — четко проговорил он. Бог обмана внимательно смотрел на малышей, которые слегка заволновались, видимо, почувствовав его настроение. Он ждал презрения от Фригг. Ждал, что она возненавидит его после этого. И даже хотел этого, потому что был уверен, что заслуживает ненависти. У него был шанс все исправить, но он им не воспользовался. И теперь уже ничего не изменить. И если ему предстояло жить с этим, то он не хотел жалости, которой не заслуживал. — Не вини себя, Локи, — сказала Фригг и ласково коснулась щеки сына, заставив его чуть приподнять голову. — Ты не виноват в том, что с ним произошло. Он знал, что ты сказал это потому, что злился, — проговорила она, успокаивающе поглаживая его по волосам. У Локи дрогнули губы, когда он набрался смелости, чтобы заглянуть матери в глаза, и не увидел в них ожидаемой ненависти или холодности, а лишь любовь, понимание и сочувствие. Когда у него из глаз по щекам все же потекли слезы, он понял, что еще немного и он полностью перестанет себя контролировать. — Прошу тебя, оставь меня одного, — он всхлипнул и отвернулся, — пожалуйста, уходи. Тебе надо отдохнуть. К его облегчению, Фригг не стала с ним спорить. Она бережно забрала у Локи Тормунда и Бьеркану, уже начинавших хныкать вслед за Локи, и вышла из комнаты, оставляя его. Он перевернулся на бок, обнял подушку, окончательно отпустил себя и разрыдался, уткнувшись в нее лицом. Тор причинил ему столько боли, заставил его так страдать, но Бог обмана был готов простить ему все. Лишь бы громовержец вернулся. *** Локи стоял в детской и смотрел на спящих близнецов. Бог обмана старался проводить с ними как можно больше времени, крайне редко подпуская к ним кого-либо из слуг. Тормунд и Бьеркана, пожалуй, были единственными, кто сдерживал его от срывов. Иногда ему даже становилось страшно из-за того, как сильно он любил их. И все чаще осознавал, что не пережил бы их потерю. Что больше не может терять близких. Они чем-то напоминали и его, и громовержца одновременно. И Бог обмана иногда задумывался, замечал ли это кто-то еще. Он еще немного полюбовался на детей, несколько завидуя их спокойствию и такому сладкому сну. Локи надеялся, что они еще нескоро столкнутся с ненавистью остальных. Ведь они были его детьми. И Бог обмана дал себе слово, что будет защищать их от всего так долго, как только возможно. Он подошел поближе к кроваткам, склонился и коснулся губами лба сначала дочки, затем сына, поправил их одеяла. Он мягко улыбнулся и вышел из детской, плотно прикрывая дверь. Чувство умиротворения мгновенно испарилось, и легкая улыбка сошла с его лица, когда он видел сидящую в кресле Сиф. Толком не раздумывая, скорее инстинктивно, он прижался спиной к двери и скрестил руки на груди, пристально и настороженно смотря на нее. Что ей могло понадобиться, он не представлял. Бог обмана вопросительно приподнял брови. — Наверное, тебе интересно, что я здесь делаю, — она закинула ногу на ногу. Локи на пару секунд прикрыл глаза, мысленно попросив себя не опускаться до ее уровня такого откровенного хамства. — Да. Я буду благодарен, если ты объяснишь мне, почему считаешь возможным и нормальным вламываться ко мне в комнату. Не припомню, чтобы я звал тебя, — холодно произнес он. — Хочу поговорить с тобой о Тормунде и Бьеркане, — совершенно спокойно произнесла она, глядя Локи в глаза. — Почему тебя так интересуют мои дети? — он тихо фыркнул. — Неужели ты правда ничего не понимаешь? — Бог обмана вновь лишь приподнял брови, не собираясь ничего уточнять. — Они — наследники Тора. — Сиф, я не знаю, почему ты убедила себя в этом, — насмешливо начал он, но она не дала ему договорить. — Ты можешь прямо сказать, что они не его? Если ты хотя бы немного любил его, ты перестанешь это отрицать. — Не говори о том, чего ты не знаешь, — ледяным голосом произнес Локи, и еле сдержался, увидев на ее губах улыбку. — Зачем ты пришла? — счел нужным поторопить ее Бог обмана. — Оставь их, — Локи даже остолбенел, услышав это. Нет, он, конечно, уже давно начал подозревать, что у Сиф с головой не все в порядке, но такое было перебором даже для нее. — Локи, ты ведь сам понимаешь, что они заслуживают лучшего. Уверена, ты желаешь им самого хорошего. Просто уезжай и живи так, как тебе самому хочется. Если это дети Тора, то о них позаботятся, дадут им хорошее воспитание. Будут относиться к ним… не так, как к тебе, — она откинулась на спинку кресла. — Я не позволю отнять у меня Тормунда и Бьеркану. Если ты никак не можешь смириться с тем, что Тор не любил тебя, что он не был с тобой, я здесь ни при чем, пойми уже это. Я сам могу позаботиться о своих детях. И если ты не уйдешь сама, мне придется тебе помочь, — уверенно произнес он, чувствуя, что и в самом деле готов вытолкать Сиф в коридор. — Подумай об этом, Локи, — она поднялась на ноги и намеренно неторопливо вышла из комнаты. Как только за ней закрылась дверь, Локи опустился на пол, вытягивая ноги. Он откинул голову назад и закрыл глаза, стараясь унять порыв зарычать от ярости. В конце концов, прямо за дверью спали его дети. Как только ему удалось унять злость, он почувствовал себя опустошенным от этого разговора. Самое неприятное, он осознавал, что Сиф права. Он и сам уже не один раз думал, что пока на малышах клеймо его детей, ничего хорошего их не ждет. Но стоит всем узнать, что они — дети его брата, всеми обожаемого громовержца, все обязательно изменится. Их будут любить. Хотя Бог обмана считал, что этих близнецов в принципе нельзя не любить. Он часто ругал себя, называя себя ужасно слабым, эгоистичным, но понимал, что никогда не оставит их даже ради их блага. Тормунд и Бьеркана были слишком дороги ему, чтобы он просто отдал их кому-то, уехал и больше никогда о них не вспоминал. Было бы неплохо еще понять, как заставить Сиф перестать лезть в его жизнь. *** На Асгард уже давно опустилась ночь, но Локи почему-то не хотелось спать. Он давно уложил Тормунда и Бьеркану, а сам сидел в своей спальне в кресле возле окна и о чем-то думал. Время от времени прислушиваясь, чтобы убедиться, что его дети спокойно спят. Он недовольно поморщился, когда услышал стук в дверь, и развернулся, чтобы увидеть, кто решил прийти к нему среди ночи. Бог обмана вскочил на ноги, увидев на пороге своего брата. Тор выглядел несколько потрепанным, сжимал в руке молот, словно он только что вернулся во дворец и сразу же пошел к Локи. Но, самое главное, он был живым. Бог обмана никак не мог поверить своим глазам. Если бы он не знал себя так хорошо, то наверняка бы предположил, что уснул. Ведь с того момента, как им сообщили печальные вести, прошло уже так много времени, что уже почти все потеряли всякую надежду увидеть громовержца вновь. — Локи, — тихо произнес он, зайдя в комнату и закрыв за собой дверь. — Я вернулся. Такой знакомый голос мгновенно отрезвил Бога обмана, и он снова взял себя в руки. Мелькнувшая в его глазах искренняя радость от встречи сменилась привычным холодом. И почти сразу ему удалось подавить порыв броситься к громовержцу, крепко обнять его, сказать, как сильно он рад. Локи чуть сжал пальцами спинку кресла. — Рад за тебя, — он повел плечами и тихо хмыкнул. Ему стало ужасно противно от самого себя, когда Тор сначала растерялся из-за такого холодного приема, а затем и вовсе расстроился, даже не думая скрывать того, что чувствует. В отличие от брата. — Ты не хотел этого? — громовержец смотрел на Локи словно бы с надеждой. Как будто думал, что своевольный братец все же скажет, что ждал его, что волновался. Хотя бы немного. — С чего бы мне этого хотеть, Тор? — он даже удивлялся тому, каким образом ему все еще удается говорить так спокойно и равнодушно, хотя его буквально разрывало от желания смеяться от радости и облегчения. Он ведь и сам почти не верил. Но брат вернулся. — Спасибо, что заглянул. Но, уж прости, задержаться не предлагаю. — Можно мне хотя бы взглянуть на нашего ребенка? — Локи почувствовал, как в груди у него кольнуло, когда он увидел окончательно подавленного брата. И понял, что если откажет и в этой просьбе, то совершенно точно перейдет все возможные границы. — Детей. И не нашего, а моих, — из вредности произнес он, но с облегчением увидел, что громовержец все равно несколько приободрился, не столкнувшись с прямым отказом. — Они спят в детской, — он указал на нужную дверь. — Оставь молот и постарайся быть потише. Тор поставил молот на пол и торопливым шагом направился к детской, однако, наткнувшись на недовольный взгляд брата, немного замедлился. Он приоткрыл дверь, пуская в комнату немного света, и вошел внутрь, приближаясь к кроваткам малышей. Локи остановился на пороге и, оперевшись плечом о косяк двери, стал наблюдать за громовержцем. Ему даже показалось, что счастливее, чем в тот момент, когда он склонился к близнецам, Тор еще никогда не был. Глядя на то, как с совершенно глупой улыбкой громовержец рассматривает лица спокойно спящих детей, Локи размышлял, зачем он все это делает. Зачем он продолжает совершенно бессмысленную игру? Ведь он может просто сказать громовержцу все, как есть. Может исправить все. Может получить свой шанс быть хоть немножечко счастливым. Почему он решил, что не заслуживает счастья? Ведь оно сейчас совсем рядом с ним… Не надо даже прилагать усилий, чтобы заполучить его. Локи отвлекся, когда Тор вышел из детской, едва коснувшись его. Он несколько секунд смотрел на близняшек, затем прикрыл дверь в детскую и повернулся к громовержцу. Он был все еще немного растерян, но абсолютно точно еще и ужасно рад. Словно бы поверить не мог тому, что все это реально. Эти чувства вполне разделял Локи. — Они очень красивые, — наконец, тихо произнес Тор. — Как их зовут? — Знаю, — вяло огрызнулся Бог обмана. Ни сил, ни желания язвить у него уже особо не было. — Тормунд и Бьеркана. — Можно мне приходить к ним? — несколько неуверенно спросил громовержец. Локи еле сдержал усмешку, увидев отлично знакомый ему взгляд побитого щеночка. Пожалуй, он по этому даже скучал. — Приходи, кто тебе мешает? — равнодушно отозвался Локи. Кажется, Тор не ожидал того, что брат согласится так легко. Судя по его лицу, он уже настраивал себя на долгие уговоры, готовился приводить какие-то доводы, убеждать. Громовержец мгновенно просиял улыбкой и поднял свой молот. Локи коротко кивнул ему, и он вышел из комнаты. Впервые в жизни Бог обмана не имел никакого представления о том, что будет делать дальше.