Изменчивая

Смотрю на родителей и понимаю, что раньше таких тонкостей не замечал. Форнеус сидит у отца на руках, облокотившись о его торс спиной, взгляд расфокусирован, на лице блаженная улыбка. Гарольд что-то шепчет ему на ушко. Взмах руки, и их одежда и причёски безупречны, лишь непривычное молчание папы Форнеуса выдаёт его послеоргазменное состояние. Отец указывает мне на кресло, я присаживаюсь, понимаю, что сейчас меня ошарашат какой-то новостью. — Данелий, скоро в Инферно вернутся твои отцы, и я решил избежать посягательств с их стороны. — Гарольд, ты не прав, — вмешивается Форнеус. — Это великая честь, когда первым мужчиной становится отец. Мой меня не захотел, — добавляет он чуть слышно. У меня сердце сжимается от его печального тона, никогда не видел Форнеуса таким. — Зато я тебя всегда хочу, — шепчет ему на ушко отец, но я слышу и испытываю неловкость, понимая, что это издержки моего женского воспитания. — Правда? Тогда поцелуй мне глазик, — пользуется благосклонностью мужа Форнеус. — Па, ты хотел серьёзно поговорить, — напоминаю я о своём присутствии. Отец ссаживает с колен Форнеуса. — Пойди, позаботься о гардеробе наследника! — приказывает он мужу. — Посмотри, что там иномирцы носят, пусть привыкает. О, папа в своей стихии! Его глаза азартно загораются, и он исчезает в портале. — Твоим опекуном стал Гонзага. Я надеюсь, ты не против его кандидатуры? — Нет, — чувствую, как вспыхивают мои щёки. Так вот, что это было в купальне. — Вижу, вы уже успели близко познакомиться, — замечает он моё смущение. — Привыкай, теперь ты не демоница, а демон. Я подумал, что Гонзага это лучший вариант. Он предан нашей семье и с самого рождения рядом с тобой. — Спасибо, — сижу, глазки в пол опускаю и мило краснею. — Н-да, — вздыхает отец. — Данелий, посмотри мне в глаза. Не думал, что мне когда-нибудь придётся говорить с сыном о сексуальном воспитании, учитывая, что у меня как бы была дочь… Ты теперь демон, не стоит смущаться своей сущности. Гонзага и его мужья — очень опытные любовники, которые обучат тебя тонкостям отношений между демонами. Не смущайся и доверься им. Теперь о самом актуальном на сегодняшний день. Гонзагу я предупредил, с его стороны поползновений не будет, но и ты слишком не увлекайся, пока Вунсолай не сделает тебе артефакт против зачатия. Хочется провалиться сквозь пол, но я стойко выдерживаю взгляд отца, слушая наставления. Дальше мне рассказывается о мире, в который я попаду, но я не слышу. У меня появился опекун, и будет полноценный секс, о котором я так мечтал. Мне страшно! — Так, вижу, что ты не готов сегодня воспринимать дальнейшую информацию, — из оцепенения меня выводит голос отца. — Можешь быть свободен, поговорим попозже. Выхожу из кабинета, мой верный рыцарь ждёт меня. Дьявол, он так смотрит, что чувствую слабость в ногах. Портал в крыло замка, отведённое Гонзаге, и мы оказываемся в общем зале. — С моими младшими мужьями ты знаком, так что не имеет смысла представлять. Так получилось, что ты мой первый подопечный, и они с радостью восприняли твою кандидатуру. — Ох, и отрывался на нас муж после твоих невинных заигрываний, — усмехается Замимар и подходит ко мне. — Добро пожаловать в семью, — лёгкое касание губ, а меня пробивает разрядом. — М-м, отзывчивый малыш, — облизывает он свои губы. А у меня сердце стучит в висках. — Не смущай демонёнка. — Ну, ты ведь позволишь? — дышит Замимар мне в губы. — Да, — шепчу словно под гипнозом. Гонзага подхватывает моё поплывшее тело и переносится в спальню. — Сколько ночей я мечтал о тебе, — шепчет, целуя лицо. Я плавлюсь под его умелыми ласками. Он берёт мою руку и кладёт себе на пах, как давно я об этом мечтал. Гонзага сводит наши члены вместе и обхватывает рукой, мне достаточно нескольких движений, чтобы прогнуться в спине и кончить. Смотрю на него расфокусированным взглядом и вижу, как он слизывает мою сперму со своей руки. — Вкусный малыш, — комментирует своё действие и опускается к моему паху, вбирая опавший член, который с радостью откликается. А как тут не откликнуться, когда всегда ранее сдержанный Гонзага буквально рычит от удовольствия, облизывая и заглатывая мой член. Снова тянет в паху, хочу кончить. Подаюсь бёдрами навстречу рту, но он отстраняется и ложится на спину, при этом призывно разводя бёдра. Не верю! Меня бьёт мелкая дрожь от охватившего возбуждения, хочу исцеловать и вылизать раскинувшееся тело, но не выдерживаю и приставляю член меж ягодиц. — Смелее, малыш, я подготовился, — нетерпеливо ёрзает по простыням Гонзага. Дьявол, хочу увидеть, как он разрабатывает свой вход. Толкаюсь, ведомый инстинктами. Не сразу, но сфинктер поддаётся, заглатывая мой член с пошлым чпоком. Смотрю на распластавшегося подо мной Гонзагу и не верю в своё счастье, это даже больше, о чём я смел мечтать. — Двигайся, малыш, выеби меня хорошенько, — просит он, надрачивая свой член. — Развлекаетесь?! — в комнату входят его мужья, но мне всё равно. Я иду к финишу, даже если бы камни падали с неба, мне не остановиться. Кровать прогибается под их весом, и они перетекают к нам, присоединяясь. Вунсолай отводит руку Гонзаги и вбирает его член в рот. В то же время Замимар пристраивается спереди, толкаясь в рот старшего супруга. Мои глаза становятся размером с праздничное блюдо, но я продолжаю вбиваться в его нутро. Ну и семейка! Мне здесь уже определённо нравится! Пару дней мы не покидаем кровать. И если бы не настойчивое вламывание в нашу спальню папы Форнеуса, то, чувствую, и не вылезли бы. Гонзага отменяет запирающее заклинание. И меня смывает энтузиазмом отца, который буквально из воздуха достаёт множество нарядов, при этом щебеча о том, какого красивого демонёнка он родил, и как он счастлив, что у него сын. Предатели-любовники ретируются из комнаты, оставляя меня на растерзание родителя. Стойко терплю все изливания и бесконечную примерку, я давно научился абстрагироваться от его болтовни. Смотрю на себя в зеркало, надо отдать ему должное. Хоть сам он одевается вызывающе, вкус у него имеется. А штаны мне идут, подчёркивая стройные длинные ножки. — В седьмом подконтрольном мире штаны и рубашки до сих пор на завязках и шнуровке, а пуговицы служат, скорее, украшением. Но я усовершенствовал твои вещи магической липучкой. Проводит рукой по гладкому нахлёсту ткани на ткань, — словно цельная, если не знать, где стык, и не догадаешься. Оказывается, и от Форнеуса есть польза, а я думал, что он лишь причитать и ныть умеет. Рубашка заправлена в штаны, поверх неё кожаные наручи и плотный кожаный жилет, выполняющий роль кольчуги. — Па, он меня душит, — жалуюсь я. — Моя естественная броня прочней. — Данелий, это облегчённый вариант, привыкай. Не стоит выделяться из общей массы иномирцев. — Какое убожество! — надеваю пояс с ножнами и прохожусь по комнате. Они больно бьют по бедру, о чём сразу сообщаю родителю. — Привыкай, так в том мире ходят люди, перевязь носят магические расы. — Па, ты считаешь, что я похож на человека? — смотрю на него вертикальным зрачком. — Это мы подправим линзами. Гарольд рассказал про такие штучки в глаза, в которых абсолютно нет магии. Раньше на его родине их использовали для коррекции зрения, а теперь как косметическое средство для смены цвета глаз. Я так много слышу о родине отца, что очень хочу туда попасть, а особенно к магглам. Эти не обладающие магией люди пользуются технологиями. Гарольд позаимствовал у них много интересных вещичек, переделав под наши реалии. Я обожаю Земную музыку, живущую в маленькой коробочке — плеере, и ящик с движущимися картинками — телевизор. Вот выучусь и попрошу Гарольда сводить меня на свою родину, а Люцифера мы уж как-нибудь уболтаем, не без помощи Форнеуса. — Данелий, — выдёргивает меня из раздумий голос отца. — Присаживайся, я тебе линзы в глаза вставлю. Я вижу, как он достаёт из баночки с жидкостью чешуйку и прикладывает её к моей радужке. Стараюсь не моргнуть. Чешуйка холодит поначалу, но зрению не мешает. Смотрю в зеркало: один глаз насыщенного янтарного цвета с вертикальным зрачком, а второй блёкло-зелёный - с непривычным круглым. — Па, это ужасно, — произношу очевидное. — Вот ещё на руки артефакты иллюзии, — протягивает он мне парные браслеты. Я защёлкиваю их на руках, и моя красивейшая вязь татуировки, укрывающая тыльную часть ладони, исчезает. — Теперь тебя не отличить от человека! — радуется Форнеус полученному результату. Апогеем этого издевательства над моим телом становятся сапоги. После привычных сандалий они тисками сжимают ноги, о чём я тут же снова жалуюсь папочке. — Привыкай, — отвечает он мне. Конечно, это же не его ноги зажали в тиски, грудь сдавили панцирем, а бедро бьют увесистой железкой. Думал, хуже не бывает. Но папа накидывает мне на плечи плащ в пол и перекрывает обзор капюшоном. Я возмущаюсь: — Как я в этом буду двигаться? — Привыкай, — флегматично отвечает он мне. — Ты ведь хочешь учиться вне Инферно, выскользнуть из-под моей опеки… — Да, — соглашаюсь я, не понимая к чему он клонит. — Так уговори Гарольда зачать. А то ведь я могу и в другой мир за тобой отправиться присматривать, ведь дитя неразумное. Как я отпущу свою кровинушку? — Сделаю всё, что смогу, — прерываю я этого манипулятора. Ай да Форнелиус, ай да молодец! Нигде своего не упустит! — Понимаешь, — говорит он мне доверительно, — дриада-мужчина может зачать лишь раз и по большой любви, а мне так ещё одного ребёночка хочется, — и жалостливо смотрит в глаза. И как понять, манипулирует он, или это истинное желание? В любом случае, я всё равно его люблю, ведь он мой родитель.