Эфир

      Проснулся я поздно, позднее чем обычно просыпаюсь в выходной. Хотя если сравнивать с Эдом, почтившим меня своим присутствием только ближе к вечеру, спал я совсем немного. За ночь парень так и не отпустил моей руки. Не знаю, как ему это удалось, но утром мне пришлось буквально вытаскивать ладонь из маленьких цепких пальцев. Эд, благо, не проснулся. Не проснулся он ни через час, ни через два, я даже начал беспокоиться, но по всем видимым признакам мальчишка просто спал. После обеда позвонила хозяйка, и я не нашёл ничего лучше, как сказать ей правду. Всё же, несмотря на довольно странные обстоятельства, зверёныш ко мне прикоснулся. Не знаю, было ли это чудесное излечение или единичный случай, но всё равно, парнишкой стоило гордиться. И миссис Хизер, конечно, обрадовалась, хотя и была обеспокоена слишком продолжительным сном своего подопечного. Я дал слово обязательно сообщить ей, когда он проснётся, и отправился готовить поздний обед.       Мальчик спустился, когда на часах было почти четыре часа. Выглядел он уставшим, несмотря на длительный отдых, но забавным: светлые волосы торчали в разные стороны, на правой щеке остался живописный след от подушки, футболка смялась и по-прежнему оголяла плечо при малейшем неверном движении, а взгляд у него был какой-то растерянный. Он зевнул, прикрывая рот ладонью, кивнул мне приветственно и забрался на высокий стул, опустив голову на сложенные на столе руки.       — И тебе доброе утро, — усмехнулся я, ставя перед ним большую дымящуюся кружку чая. — Как спалось?       Парень снова кивнул, не поднимая головы. Я хотел потрепать его по волосам, но не решился. Пусть право начинать физический контакт останется пока за ним, неизвестно ещё, как он отреагирует. Наверное, нужно было это уточнить, но я не стал, и так видно будет.       — Есть будешь, соня?       Он медленно, почти обречённо поднял голову и с уверенными кивком потянул руки к кружке, сделав маленький глоток. Я поставил на стол тарелки с «завтраком» и уселся напротив, медленно поглощая приготовленное. Парень же при виде еды заметно оживился и заковырял вилкой с завидным энтузиазмом, потом допил свой чай с двумя кусками яблочного пирога и, наконец, откинулся на спинку стула с самым довольным выражением на лице, какое только мог состроить. Весь его вид так и кричал: «Жизнь удалась!». На душе у меня мгновенно потеплело, я ведь уже начал думать, что совершил ночью непоправимую ошибку. Пока убирал со стола, пересказал парню все слова миссис Хизер, которые та просила ему передать, а после написал ей, что с ним всё хорошо.       — Так, раз уж ты здесь, надо бы свозить тебя в какое-нибудь интересное местечко. В зоопарк хочешь?       Эд нахмурился, выражая недовольство.       — Там можно нарисовать кого-нибудь необычного, — пояснил я.       Парня, видимо, не прельщала идея любоваться на животных в клетках, поэтому он отказался, прожигая меня неодобрительным взглядом. Конечно, была ещё масса мест, куда можно сводить подростка, чтобы развлечь, но Эдварда, к сожалению, это не касалось. Несмотря на все улучшения, он по-прежнему опасался людей, к городским условиям относился с отвращением и имел множество фобий, подобрать для него безопасный маршрут было довольно проблематично.       — Поехали в торговый центр, — неожиданно предложил я. Давно пора купить парнишке телефон, а то уже надоело угадывать его ответы по выражению лица, которые, кстати, вновь стало недовольным.       — Возражения не принимаются. Не волнуйся, я буду рядом, никто там тебя не покусает. Пора приобщаться к социуму, что тебе доктор говорил?       Ничего такого он, конечно, не говорил, но парень, однако, сменил гнев на милость. Перспектива провести весь день в четырёх стенах была для него чуть более безрадостна, чем посещение многолюдного заведения. Как в этом мальчишке укладывались такие противоречивые, на первый взгляд, предпочтения, мне понять было сложно. Он, вроде, и не вёл себя как пещерный человек, от достижений прогресса не шарахался, рисовал, опять же, но была бы его воля, ушёл бы жить в лес с медведем в одной берлоге.       — Иди собирайся, одежда твоя в комнате уже, — улыбнулся я, наблюдая за возмущённым мальчишкой. — Да, я мог бы сказать и раньше, но не видел в этом смысла, позавтракать ты мог и в моей любимой отныне футболке. Сам виноват, внимательнее надо быть, я её туда ещё с утра принёс, специально для вашего постоянно недовольного величества.       Мальчик фыркнул и отправился одеваться.       Всё время, что мы прогуливались по торговому центру, парень был сильно напряжён. Не отходил от меня ни на шаг, а к людям старался не приближаться. С одной стороны, было весело наблюдать за этим, с другой, парнишку было откровенно жалко. Я начал подозревать, что отправился он в это непростое путешествие только из-за меня. Как иначе объяснить, почему он терпел почти сорок минут в томительном ожидании, пока я выбирал себе галстук? Конечно, я делал это специально, и галстук мне был совершенно не нужен, просто хотелось понаблюдать за его реакцией. Сначала он даже старался вести себя непринуждённо, сам подсовывал мне новые удавки, отвечал на вопросы, но надолго его не хватило. К концу примерки он совсем сник, поэтому я решил купить, наконец, что задумано и вернуть парнишку домой. К себе домой, разумеется.       В нужном магазине на нас сразу же налетели консультанты, чему Эд, конечно, не обрадовался, а даже испугался немного, как мне показалось. Для него подобные проявления назойливости были чем-то новым. В отделе с галстуками к нам решили не соваться, и так было видно, что мы без них отлично справляемся и обязательно что-нибудь купим. Поэтому профессионально лицемерные улыбки двух молодых девиц, презентующих новинки современных технологий, парень по достоинству не оценил, а когда я улыбнулся им в тон, смерил меня настороженным взглядом, словно я переступил какую-то очень важную ему черту. Возможно, он чувствовал, что на самом деле испытывают к нам девушки и что думаю по этому поводу я, разумеется, подобное поведение неприятно юному лесному эльфу.       Пока я оформлял покупку, мальчик держался рядом, но разумом был уже где-то далеко. Он безразлично разглядывал фирменные аксессуары, выставленные на стеклянном прилавке, и даже не смотрел в мою сторону. Вероятно, мысли о том, что покупка предназначалась ему, тоже не посещали его светлую голову. Когда со всей чепухой вроде настройки и оплаты было покончено, я протянул мальчишке аппарат с лучезарной улыбкой.       — С днём рождения, — ляпнул я первую попавшуюся чепуху. — Знаю, что зимой, но тогда у меня не было возможности тебя поздравить.       Парень поднял на меня изумлённый взгляд и подарок принимать ожидаемо отказался. Ничего, я подготовился.       — Ну хватит упрямится, я же это из своих корыстных интересов сделал. Сколько можно разговаривать с тобой, как с ребенком малолетним. Я не экстрасенс и не профайлер, чтобы угадывать о чём ты думаешь, пора осваивать новые методы коммуникации, — парировал я, но убедительные доводы на подобных людей не действовали, как я уже давно заметил, поэтому добил классикой: — К тому же чек я уже выкинул, сдать его теперь нельзя, а второй мне не нужен.       На последней фразе лицо у парнишки изменилось, он мигом позабыл все свои волнения, посмотрел на меня очень разгневанно, напрягся весь, даже руки в бока упер. Эту битву я выиграл, малыш, признай. Очень захотелось зафиксировать это выражение на его лице, и я, совершенно для себя неожиданно, сфотографировал эльфёнка на новый смартфон, который по-прежнему держал в руке. Вышло очень классно.       — Смотри, тут и камера хорошая, — протянул я, показывая мальчишке снимок. — Знаешь, ты прав, пожалуй, оставлю его себе.       Глаза у парня опасно заблестели, словно у хищника, готовящегося к прыжку. Он резко вскинул руку, намереваясь выхватить телефон, но я был быстрее. И выше. На моём лице сама собой расползлась довольная улыбка, было даже наплевать, что взрослый мужчина дурачится с мальчишкой посреди торгового центра. В голове тут же возникло гениальное предложение:       — Давай так, я тебе его отдам, но назад уже не приму. Идёт?       Мальчик зло сощурил глаза, вцепился мне в руку и выхватил компроментирующее устройство. Я даже немного обалдел от такой прыти, но парень этого даже не заметил и сосредоточенно пытался удалить фотографию. Кажется, моя победа в этой битве принесла гораздо больше, чем я рассчитывал.       — Ладно, поехали домой, хватит с тебя прогулок.       Я медленно направился к выходу, напустив на себя самый безразличный вид. А парень, удалив неудачную по его мнению фотографию, поравнялся со мной с довольной улыбкой.       — Ах да, совсем забыл тебе сказать, — непринуждённо начал я, — любезные консультанты настроили мне семейный доступ, так что любые фотографии сделанные на этот телефон отправляются в общее облако, если есть подключение к интернету. А оно есть.       Я торжествующе оскалился и продемонстрировал снимок уже со своего аппарата. Мальчишка замер поражённо, а потом насупился, признавая, наконец, полное поражение. Я же решил рискнуть и ласково потрепал его по голове, встретив вместо предполагаемого сопротивления только тёплый взгляд. Кажется, я выиграл войну.

***

      На следующий день я решил не мучить парня совершенно не нужными ему поездками по городу — дома тоже неплохо. Эд был доволен, а мне этого более чем достаточно. Вот только проблема общения до сих пор оставалась нерешённой, моим нескромным подарком мальчик пользоваться не собирался. Сначала я всё списал на его упрямый характер, но оказалось, что цена девайса тут совершенно не при чём — парень просто не хотел со мной разговаривать. Причину я так и не угадал, или он не решился кивнуть в нужный момент, в любом случае, вместо телефона я подарил парню плеер, ибо пользовался он им только так. Я решил, что об этом нужно обязательно поговорить с мистером Грином, когда мы в следующий раз его навестим, а сейчас постараться это забыть, поскольку Эд, заметив моё разочарование, сам стал каким-то грустным. К счастью, решение проблемы нашлось довольно быстро и неожиданно, как только я разжёг камин, вся печаль с его мордашки испарилась. Никогда не забуду его восторженный взгляд, казалось, он был готов меня расцеловать за сотворённое чудо, но, опять же, не решился. Зато решился прикоснуться к огню, пока я ходил за зефиром. Не знаю, сколько он так простоял, держа ладонь в ярком пламени, но разбираться сил уже не было, меня охватила ярость.       — Ты совсем сдурел!? — рявкнул я, хватая парня за руку. — Я всё понимаю, ты у нас уникум, чудо-ребёнок, чтоб тебя. И с животными ты общаешься, и эмоции считываешь, но это уже перебор! Решил, что огонь пощадит твоё святое тельце? Ты головой вообще думаешь?       Парень слегка подрагивал, то ли от боли, то ли от страха. Маэс как-то говорил, что в гневе я страшен, в шутку, конечно, но как знать. Я осмотрел руку, которую так и не удосужился отпустить. Конечно, ничего поразительного не обнаружилось, на сие деяние маленький эльф не получил божественного благословения — кожа ощутимо покраснела.       — Ну и чего ты ждал, скажи? Пока она совсем не обуглится? Ну так давай закончим, раз тебе так хочется!       Парень замотал головой, не смея поднять на меня взгляд.       — Тогда какого чёрта, Эд?        Я сжал его руку сильнее и потащил в комнату, там был какой-то спрей от ожогов. Парень не сопротивлялся, только вот его всё усиливающаяся дрожь меня настораживала. Пока мы поднимались, он не издал не звука, но как только я начал обрызгивать поврежденную кожу, парень заскулил и попытался выдернуть руку из моего крепкого захвата.       — Терпи теперь, раньше надо было думать. Как тебе вообще в голову такое пришло? Взрослый парень уже, — сокрушался я. — Забинтовать ещё нужно, не будешь вырываться?       Я отпустил горе-пациента после добровольного согласия и наложил повязку. Впервые я был рад, что обучался в военной академии, где вопросам оказания первой помощи уделяли слишком много внимания.       — Ну, вот, — удовлетворенно высказал я, закончив работу. — Получше?       Мальчик судорожно вздохнул и кивнул мне. Выглядел он, однако, не очень хорошо, видимо, подобные развлечения он практикует в первый раз. Я притянул его к себе за затылок и осторожно коснулся губами лба.       — Горячий.        В аптечке осталась пара гелиевых пластырей, я достал один и налепил ему на лоб. Парень тут же ощупал непонятный предмет и посмотрел на меня недоуменно.       — Не видел такой пластырь? Температуру он не снимет, конечно, но голова болеть не будет. Очень классная штука, Маэс обычно дочке покупает. Так, хватит разговоров, иди-ка ты в постель.       Он вздохнул и сел на мою кровать, намереваясь улечься на ночёвку. Я имел в виду несовсем это, но говорить об этом парню передумал. Кто же будет прогонять свою добычу, если она сама лезет в руки? Пока Эд пытался устроиться поудобнее, стараясь не потревожить при этом больную руку, я сходил на кухню за водой и жаропонижающим.       — Держи, — я сел на край постели со свободной стороны, протягивая ему таблетку и стакан, но парень даже не подумал воспользоваться плодом фармацевтической мысли. — Это поможет сбить температуру, — пояснил я, но суть отказа была, видимо, не в этом. — Почему нет, Эд? Я тебя совсем не понимаю.       В его взгляде читалось сочувствие, весь его вид выражал, что ему очень жаль меня — обычного человека, не способного увидеть мир иначе.       — Я так понимаю, что угадывать причину твоего поступка мне даже пытаться не стоит? — усмехнулся я, стараясь скрыть неприятную горечь. — Пообещай мне хотя бы, что больше не полезешь в огонь.       Парень кивнул. А я решил перевести тему на более для меня комфортную:       — Вот как я тебя такого завтра домой повезу? — вымучено протянул я, откидываясь на подушку. — Миссис Хизер мне голову оторвёт.       Эд кивнул, ни секунды не сомневаясь в своей опекунше. Очень не хотелось его отпускать, а тут такой удачный случай подвернулся, я, конечно, не рад, что этот дурень решил погладить пламя, но ведь ничего серьёзного не произошло, так что и из этого можно извлечь выгоду.       — Может, не поедем? У меня завтра слушание открытое, можешь посидеть и посмотреть, как я работаю. Там такое дело занятное, ничего серьёзного, конечно, но…       Договорить мне не дал его тихий, но отчетливый смех. Мальчик редко смеялся, и, несмотря на то, что последний раз это было, по сути, вчера ночью, меня его поведение сильно удивило, а потом и вовсе насторожило. Вчера хотя бы был повод, не самый веселый, кстати, но для него понятие юмора вообще очень специфично. Он смеётся только надо мной, над любым моим промахом, будто подсознательно хочет выискать все мои слабости. А сейчас… сейчас у него жар, а полчаса назад он засунул руку в огонь. Что тут еще можно подумать? Впервые за всё время нашего знакомства мне стало страшно — он действительно псих. Парень перестал смеяться, видимо, почувствовав перемену в моём настроении, но успокаивало это мало. Я постарался принять невозмутимый вид и расслабленно улёгся в постели, спасибо, опять же, военной выправке.       — Ладно, спи уже, поедем завтра домой, — улыбнулся я, — думаю, миссис Хизер меня простит.       Эд никак не отреагировал, закрыл глаза, имитируя неоспоримое послушание, которое с ним и близко не стояло. Было видно, что он хочет что-то мне сказать, но я не придал этому значения. Мне просто хотелось поскорее уснуть, а наутро отвезти его домой, пока ещё не поздно…

***

      Миссис Хизер очень удивилась нашему раннему визиту, хотя я объяснил, что у меня сегодня ещё слушание. Женщина была озадачена не этим, кажется, она тоже поняла, что я решил избавиться от мальчишки, но тактично промолчала. Она даже не стала закатывать скандалов по-поводу обожжённой руки и дорогого подарка, просто отдала мне новый список и отправила восвояси.        Уже дома я понял, что погорячился. Прокрутил в голове всё случившееся за последние сутки, вспомнил поникший взгляд эльфёнка, которым он окидывал мелькающие за окном красоты, вспомнил разочарование в глазах миссис Хизер, и что-то кольнуло в сердце. Не знаю, чем я руководствовался, но в тот момент мне показалось, что я совершаю самую большую ошибку в своей жизни. Быть может, я был прав, но так откровенно отказываться от ребёнка не стоило, я ведь даже ничего не объяснил ему. Ситуация складывается очень противоречивая, этот парень выбивает у меня землю из-под ног, даже на поле боя ситуаций, в которых я не был способен принять решение, не случалось. Просить советов я не умею, всё по жизни всегда решал сам, но даже если бы появилось желание, с подобным вопросом и обратиться-то не к кому. Эдвард… его нужно знать лично, чтобы давать советы, а таких людей совсем мало.       Принимать решение, которое, скорее всего, полностью изменит мою жизнь, оказалось совсем непросто, и я позорно сбежал от него на работу. Слушание прошло невероятно быстро, я даже не успел опомниться. Такие несерьёзные дела не способны отвлечь от чего-то действительно важного, и я даже смирился с неизбежностью, когда на выходе встретил давнего друга. Не Маэса, нет, это был тот самый жизнерадостней парень из первого отряда — Ян Беккер — успешный предприниматель большого города, обвинённый теперь в убийстве самого известного человека в сфере высоких технологий. Ян не был виноват, что бы не утверждали прокуроры, приводя неопровержимые аргументы, я точно знаю, что он не мог убить снова. Никто из нас не мог. Он пришёл ко мне, хотя я далеко не самый приличный юрист, которого он мог себе позволить, он пришёл, потому что знал — я не посмею проиграть.       Это дело будет самым громким и самым значимым для меня, а главное, у меня не будет времени что-то решать. Слушание было назначено на конец августа, и, в связи с понятными всем обстоятельствами, отложить или отсрочить его уже невозможно. Чтобы собрать доказательства невиновности Яна мне осталось тридцать семь дней, и это катастрофически мало в сложившихся условиях. У меня не было ничего, кроме уверенности в его невиновности, только вот в суде подобный тезис не рассмотрят — слишком многое указывает на него и слишком серьёзные люди намерены его дискредитировать. Да, провести остаток жизни за решёткой Беккеру не грозит, такие люди не сидят на нарах, всегда найдётся другой способ понести своё наказание, но вот продолжать заниматься своим делом парень уже не сможет. Моя задача заключалась в том, чтобы восстановить авторитет незадачливого предпринимателя, который имел глупость оказаться не в то время, не в том месте.       Это было очень странное дело: мне то развязывали руки, предоставляя доступ к любой возможной информации, которую я даже и думать не смел когда-либо узнать, то обрывали все связи, блокировали счета, даже дом хотели забрать. Во всей этой круговерти у меня не было времени, не то что на раздумья, а даже на сон. Конечно, ни о каких поездках к миссис Хизер и речи быть не могло, поэтому я попросил заняться этим Хьюза. Он ситуацией, конечно же, проникся и не отказал в помощи дорогому сослуживцу, в руках которого находилась сейчас жизнь второго. Маэс сообщил хозяйке причину моего отсутствия, а парнишке я написал сам. Мальчик, ожидаемо, не ответил, но сообщение прочитал и, надеюсь, не воспринял это как-то неправильно.        В первую же неделю, что я провёл в разъездах и опросах, пришло понимание, насколько мальчик мне дорог. Вечером, разбирая бумаги и формулируя доводы, я старался написать ему хоть пару слов, но какая-нибудь ласковая глупость у меня никак не выходила, может быть, от усталости, а может, в силу характера, но писал я парню только переполненные издёвкой, вызывающие шуточки. Почему-то я был уверен, что Эд не обижается, в конце концов, я всегда так общаюсь, ничего нового он для себя не откроет, но спустя неделю подобной переписки без ответов мне стало неловко. Я старался сбавить обороты, писать мягче, просил его ответить хоть что-то, но результатов это, конечно же, не принесло, парень не мог так просто поступиться своими принципами и заговорить, пусть даже виртуально.        Не знаю, что меня сподвигло на этот поступок, но я решил, что наше вынужденное расставание можно обыграть в мою пользу, поэтому сообщил ему, что не буду больше писать, пока он не ответит, и залёг на дно. Да, может, это выглядит глупо и по-детски, но ведь Эд — ребёнок и есть, с ним по-другому нельзя. Конечно, всё это может обернуться совершенно иначе, но долго мучиться моральной стороной вопроса не пришлось — работа поглотила меня полностью. Чем ближе приближался день слушания, тем меньше у меня было свободного времени, я не успевал даже позвонить Хьюзу, спросить о состоянии моего эльфёнка: эксперимент экспериментом, но за парнем надо следить. Маэс, кстати, довольно быстро пронюхал, что в приют я наведываюсь далеко не для того, чтобы навестить старика Бертольда, о котором, к своему стыду, я почти забыл. Риза не интересовалась, а мне до него нет совершенно никакого дела, если бы не моя любовь к подруге, я бы даже не подумал заботиться о больном человеке. Вернее,… о настолько больном человеке.       Мысль отпустить Эдварда, пока ещё есть возможность сделать это безболезненно, не покидала меня. Несмотря на смертельную загруженность и усталость, она маячила где-то за задворках сознания, не давая мне окончательно смириться с тем, что я не смогу уже без мальчишки. Оставалось тайной, сможет ли Эд без меня. Мистер Грин утверждает, что между нами есть какая-то связь, которую сплёл эльфёнок, однако, я этой особенной связи не чувствовал, разве что, парень притягивает меня как магнит с самой первой встречи. Правда, подобное чувство возникает у меня не впервые, так что я не могу интерпретировать его так же романтично, как мистер Грин. Мне до сих пор трудно понять, как ко мне относится это создание, вроде бы, так много изменений произошло с ним после знакомства со мной, а вроде бы, я по-прежнему далёк от него, как звёзды от луны, и ничего не могу с этим сделать. Временами кажется, что парнишке и вовсе не нужно моё общество, хотя миссис Хизер и убеждает меня в обратном. Его личность настолько противоречива, что невозможно сделать вывод о его отношении к жизни в целом, не говоря уже обо мне.        До слушания, тем временем, оставалось всего три дня, я вымотался как последняя гончая шавка, и думать о чём-либо совершенно не хотелось, а вот лечь и поспать хотя бы пару часов было просто необходимо. Но работа была выполнена ещё не до конца, оставалась последняя и самая, как мне кажется, важная деталь — репетиция процесса. В моих руках была сосредоточена лишь половина будущего успеха, и, как бы хорошо я не был подготовлен, очень многое зависело от остальных участников, поэтому пришлось прогонять каждую сказанную кем бы то ни было фразу. Всего, конечно, не предусмотришь, но в этот раз лучше перестраховаться, поскольку дело очень серьёзное, да и я сейчас не способен на дельную импровизацию. В голове за месяц всё перемешалось, и работать в полную силу совершенно не получалось, о чём я и сообщил Яну. У него ещё было время найти более грамотного специалиста, всучить ему плоды моего труда и отправить на главную битву в зал справедливости, которой там уже давно не наблюдается.       — У тебя какие-то проблемы, Рой? Неужели лучший адвокат этого города сдастся в последний момент? — усмехнулся он.       — Я вовсе не лучший, Ян, ты прекрасно…       — Думаешь о своём мальчишке? — резко перебил меня мужчина. — Не смотри на меня так, я должен был быть уверен, что ты полностью занят работой.       — Настолько мне не доверяешь?       — Я бы не пришёл к тебе, будь это правдой. В последнее время на твоём лице отражаются все эмоции, чего ты никогда себе не позволял, я решил узнать причину. Навестил Маэса, который тут же тебя сдал, чем же ты ему так не угодил?       — Да так, всего лишь осчастливил его ненаглядную дочурку, — оскалился я, наблюдая как расширяются его глаза. — Купил пса.       Мужчина смерил меня недоуменным взглядом и рассмеялся.       — Как бы там ни было, Рой, — продолжил он, — хочу сделать тебе предложение.       — Интригующе, — улыбнулся я.       — Ты меня знаешь, получив информацию о новом человеке, я всегда её проверяю, но на парнишку твоего оказалось не так просто пробить. Ты ведь тоже пытался так, но обычному юристу, даже такому известному как ты, подобные документы не выдают без ордера. Так вот, предложение: ты выиграешь дело, а я достану тебе информацию. Всё просто.       — И всё это ты узнал, чтобы убедиться, что я занят твоим делом со всей серьёзностью? Верится с трудом.       — Я узнал это как раз на этот случай, Рой. Не один ты можешь просчитывать на несколько ходов вперёд, мы вместе этому учились, не забывай.       — Думаешь, это настолько серьёзная мотивация?       — Уверен. Этот мальчишка важен тебе больше всех нас вместе взятых, оно и не удивительно, давно уже пора остепениться. У Маэса дочка подрастает, мы с женой ждём близнецов, а у Билла сын вообще уже школу закончил. Только ты, кажется, фразу «иметь детей» понял буквально, — засмеялся мужчина.       — Договоришься мне, жена мальчишек будет одна растить, у меня тут на тебя столько информации, прокуроры позавидуют. Может, в суде я случайно сменю свою роль… — оскалился я. Этот гад прав, отличная мотивация, не думал, что мне поможет принять решение тот, из-за кого я его так долго откладывал. Мальчишка мой, и я обязан ему помочь.       — Не подведи меня, Мустанг.       — Не дождёшься.

***

      Лето подходило к концу, последние тёплые деньки пролетели совершенно незаметно, незаметно же сменились и краски, унося с собой последнюю память о ярком палящем солнце и мягкой зеленой траве, в которой так любил сидеть златовласый мальчишка, жаждущий запечатлеть неповторимую, но очень хрупкую красоту. Эдвард любил лето, любил за возможность погрузиться в удивительный мир живых существ, обитающих на земле. Летом они смелее, любопытнее, летом нет постоянного голода, холода, забот о потомстве, летом звери свободны, а растения живут полной жизнью, выставляя на показ всё своё великолепие. Самому художнику летом не нужно кутаться в гору одежды, отогревать заледеневшие пальцы и бежать домой ранним вечером, потому что уже стемнело. Мальчик любил лето ещё потому, что нашёл, наконец, своего человека. Только лето уходит, унося с собой всё, что было дорого маленькому эльфёнку…       Миссис Хизер тяжело вздохнула, провожая взглядом худенькую фигуру, удаляющуюся в сторону леса. И так изо дня в день, ничего примечательного, с одной стороны, этот парень редко бывает дома, и подобные прогулки для него как воздух, но миссис Хизер не так глупа, чтобы не заметить оставленные на столе карандаши и ручки. Он ходит туда вовсе не рисовать, он просто не хочет чувствовать себя брошенным, в этом лесу у него всегда есть компания, только вот нуждается он вовсе не в обществе десятка диких зверюшек, ему нужен всего лишь один человек.       Несмотря на всю свою проницательность, женщина не сразу заметила изменение в поведении мальчика. Да, после того как он вернулся от своего адвоката с перевязанной рукой, взгляд выдавал в нем страх и обиду, но спустя сутки всё наладилось, парень снова светился, как самовар. Днём его, конечно, было не застать, но вечерами он сидел в беседке и улыбался чему-то, смотря в подаренную игрушку. Современные технологии были далеки от женщины так же как душа её юного подопечного, но телефон — средство связи, чем бы его там не напичкали, поэтому сделать вывод, чему так радуется мальчик, глядя на яркий экран, было совсем не сложно. Но в один день всё изменилось…       Сегодня последний день, когда мужчина может прикрывать своё месячное отсутствие работой. Слушание состоится прямо сейчас, в это самое утро. Об этом хозяйка узнала от друга господина Мустанга, очень болтливого и пронырливого журналиста, очевидно, очень преуспевающего в своей профессии. Говорил он в основном совершенно не по делу и задавал вопросов ни в пример больше, чем давал ответов, явно что-то вынюхивая. Однако о важнейшем заседании своего лучшего друга, который не удосужился позвонить сам, решил сообщить. Он вообще сообщал очень много информации, которая могла волновать юного художника, узнавал невзначай, как тот проводит время и многое другое. Это вводило женщину в замешательство: если Мустангу так интересно, почему бы не спросить это напрямую, а лучше написать, наконец, парнишке и не тратить попусту чужие нервы, но что-то не давало ей отказаться от этой странной игры. Этот молодой человек своими нестандартными подходами быстро наладил ситуацию, и женщина продолжала верить, что он знает своё дело. Конечно, с каждым днём уверенности становилось всё меньше, но Элизабет была непреклонна.       Ближе к вечеру, когда все ежедневные хлопоты были позади, а старички спокойно отдыхали в гостиной, миссис Хизер вышла на улицу встречать своего последнего домочадца. Но мальчик в ожидаемое время не явился, стрелки наручных часов давно уже минули полночь, а взволнованная женщина всё стояла на небольшом пригорке, закутавшись в шаль и искала отчаянным взглядом худую фигурку в темноте. Никаких договорённостей по поводу возвращения никогда не было, но к одиннадцати парень всегда возвращался. Женщину охватила паника, и она поспешила домой, намереваясь вызывать полицию. В гостиной, несмотря на поздний час, привычно горел свет, Эмма Овербек — подруга миссис Хизер коротала ночи за чтением очередного женского романа.       — Лиза? Почему ты ещё не спишь, — растеряно поинтересовалась женщина, откладывая книгу. — Что-то случилось? Ты какая-то бледная.       — Эдвард ещё не вернулся, нужно вызывать полицию!       — О чём ты? — удивилась та. — Он пришёл, как обычно, слопал ужин и поднялся к себе. Я ещё удивилась, почему ты его не ждёшь. Ты в порядке?       Женщина не ответила.       — Можешь проверить, он наверняка уже спит, пока ты полуночничаешь.       — Но я не могла его пропустить…       — Зачем ты вообще пошла на улицу? Возможно, вы просто разминулись, он мог с другой стороны прийти.       — Он уходил в лес… — слабо запротестовала женщина.       — Ну и что же? Он же не робот, что бы постоянно делать одно и тоже. Может он своего благоверного дожидался у подъезда, — усмехнулась Эмма, не подозревая даже, насколько права. — Успокойся и иди в постель.       — Да… Да, ты права, что это я, действительно, он же никогда… — бормотала женщина, направляясь в спальню.       Чтобы лишний раз не терзаться сомнениями, она поднялась в комнату художника и, заметив под одеялом светлую макушку, со спокойной душой удалилась. День выдался слишком насыщенный, поэтому женщина быстро уснула, не подозревая, что творится на душе маленького эльфа.       Мальчик не спал. Ещё прошлым вечером ему было очень тяжело заснуть. Рой пропал на три недели, и Эдвард знал, что может всё изменить, достаточно написать пару слов, и всё вернётся, но сделать это было куда труднее, чем понять. Он мучился каждый день, каждый день, убегая в лес, он пытался вывести на экране хоть какие-нибудь буквы, но пальцы предательски зависали над клавишами, и преодолеть этот паралич было невозможно. В голове всё чаще мелькали мысли о предательстве, ведь три недели — довольно большой срок, а это условие может быть просто липой, проверить которую парень не мог на расстоянии. Отца он ждал полгода, но так и не дождался, тот совсем забыл про свою семью, а та женщина… С уходом Роя вся привычная жизнь пошатнулась, границы его мира расширились, но вместе с тем вернулись боль и страх. Всё это время в его голове крутились мысли о самом страшном, что было в его жизни и что ещё может случиться.       Сегодняшний день стал апогеем этих переживаний, и провести его как обычно у парня не получалось. Он не знал, как проходят слушания, не знал, сколько времени на это требуется, но спустя час после его начала, он уже занял выжидательную позицию на скамейке за воротами. На часах было всего десять утра, к обеду мальчик начал беспокойно поглядывать на дисплей телефона, гадая, в чём причина задержки, к пяти часам в голове созрел текст будущего сообщения, к семи непреодолимое желание, наконец, его отправить, но все попытки сделать это успехом не увенчались. В девять мальчик чувствовал себя брошенным, но не смог отвести глаз от мигающего на экране курсора. Очень хотелось всё прояснить, но Эд не решался, теперь этому способствовала неуверенность в необходимости — если Рою больше не нужен мальчишка, переступать ради него черту будет неоправданно глупо. Так он и просидел до одиннадцати, терзаясь в сомнениях, переводя взгляд с экрана на дорогу. Сидеть дальше было нельзя, миссис Хизер начала бы волноваться, пришлось вернуться в дом, продемонстрировать, что всё хорошо.       Лёжа в постели, парень не переставал перебирать в голове тревожные мысли, подобная зацикленность ослабила чутьё, и он чуть не пропустил любопытную ночную гостью, которая, к счастью, быстро ретировалась. Напряжение, скопившееся за столько дней, не давало мальчику уснуть, он ворочался, сотни раз прокручивая в голове последовательность действий. Всего-то и нужно взять телефон, написать короткий текст и отправить. Совсем не сложная манипуляция, но какой-то внутренний барьер мешал совершить задуманное, словно он собирался, по меньшей мере, человека убить.       Утром, ближе к восьми часам, ненавистный барьер ослаб — жуткие мысли прожгли в нём дыру, и Эд, замученный бессонницей, наконец, решился. Он медленно стащил с тумбочки белый прямоугольник со зловеще черным экраном и снова почувствовал какое-то препятствие. Чтобы вновь не утонуть в пучине нерешительности, парень быстро открыл сообщения, напечатал текст и, не думая ни секунды, отправил, с тревогой наблюдая за ползущей зелёной полоской, демонстрирующей отправление. Когда она преодолела свой пусть, подтверждая доставку характерным звуком, сердце замерло. Парень гипнотизировал телефон, ожидая ответа, но его не последовало ни через пять минут, ни через час, ни через три. Он так и сидел, прожигая уже давно потухший экран пустым взглядом, пока в комнату не вошла хозяйка и не забрала телефон из дрожащих ладоней, присев рядом.       — Эд, — мягко начала женщина и занесла руку, намереваясь погладить парня —обнимать он себя ещё не позволял. Но мальчик всё равно уклонился, у него больше не было желания терпеть чужую боль, сейчас нужно справиться хотя бы со своей.       — Ложись спать, я разбужу тебя к обеду.       Когда миссис Хизер только забрала парнишку к себе, психиатр рекомендовал вести себя буднично, тогда она не послушала, но сейчас не было выбора. Эд на удивление согласился, кивнул осторожно и накрылся одеялом с головой, не стараясь даже скрыть горечь во взгляде. Женщина закрыла окно тяжелой шторой, осторожно провела рукой поверх одеяла и вышла, оставив парня наедине с собой. На этот раз причин отказываться от путешествия в царство Морфея у юного художника не было, он закрыл глаза и погрузился в спасительное забвение.

***

      Слушание было такое же сумасшедшее, как и подготовка к нему. Ян убедил меня нанять помощника, аргументируя это тем, что дело предстоит не из лёгких и пора бы мне переходить на новый уровень. Протесты, разумеется, не принимались, клиент же всегда прав, тем более такой. Кандидатуру мне доверили выбирать самому, но брать в помощники другого опытного юриста совершенно не хотелось. Это как две хозяйки на одной кухне, лучше не рисковать, поэтому я остановился на недавно закончившем мой институт юноше. Парнишка подавал хорошие надежды, я даже не поленился расспросить о нём самого привередливого профессора, который по совместительству был дедом Ризы, о чём я узнал только после выпуска. Девушка тоже не подозревала, что именно я был тем самым любимым студентом профессора Груммана. Мерзкий старикашка умудрялся несколько лет скрывать нас друг от друга, чтобы я нос не задирал. Юмор у деда был отменный, поэтому я сразу заподозрил, что он неспроста сбагривает на бывшего лучшего студента нынешнего. Оказалось, что в характеристике Дени он забыл упомянуть одну незначительную деталь — парень до смерти боится выступать на публике. И узнали мы об этом уже во время заседания, когда мой новый помощник уронил папку с документами и на коленях собирал её содержимое под насмешливыми взглядами коллег.       — П-простите, — промямлил он, неловко прижимая перемешанные листки, и на трясущихся ногах продолжил шествие к судье.       — Сядьте, юноша, не мучайтесь, полагаю, господин Мустанг в состоянии сам продемонстрировать мне материалы, — мягко улыбнулся судья. Видно, в его практике такие случаи бывают довольно часто, мне же довелось наблюдать подобное своеобразное посвящение дважды, последний раз это был такой же юный помощник прокурора, с которым мы часто бодаемся. Этот соперник мне нравился, равно как и я ему, так что подкалывали юного недотёпу мы одинаково безжалостно. А первый раз этим недотёпой был я…       — А д-да, простите, — снова пробормотал парень, так и не сдвинувшись с места.       — А я тебе говорил, Ян, что это не самая лучшая идея, — усмехнулся я, глядя на растерянного клиента. Для непосвященного человека это выглядело полным провалом, он даже не замечал, что все вокруг относятся к Дени с родительским снисхождением. Я подошёл к совсем стушевавшемуся парню и забрал бумаги.       — Сядь и успокойся, всё хорошо.       По дороге парень запнулся, чем заслужил, наконец, насмешку прокурора. Не знаю, как, но Грумман не прогадал, его дорогой студент разрядил обстановку в самый нужный мне момент.       — Продолжим заседание, — произнёс судья, возвращая рабочую атмосферу…       Практически до самого конца на Дени не обращали внимания, но когда до победы оставалась буквально пара слов, я решил предоставить ему возможность поучаствовать, в конце концов, прошло больше пяти часов, парень успел успокоиться. Дело мы, конечно, выиграли, но передать словами, с каким трудом мне это далось, просто невозможно. Если бы не вымученное выражение на позеленевшем лице моего помощника, я бы сдался к середине процесса, но, глядя на него, вспоминал своё первое дело, которое, кстати, проиграл, и мозг начинал работать активнее. Надо будет сказать спасибо старику Грумману за это недоразумение.       Яна отпустили из-под стражи прямо в зале, и тот, счастливый и довольный, мгновенно испарился исправлять все изъяны за своими подчинёнными. Документы на моего мальчишку мне позже всучила какая-то приятная полноватая девчушка лет двадцати, оказалось, это юная помощница большого босса, которую он ценит как двадцать килограммов золота. Именно поэтому он настаивал на том, чтобы я нанял себе адъютанта, только вот он даже предположить не мог, что юные дарования могут так опозориться, ведь его девочка с самого первого дня показала себя как незаменимого человека. Дени после слушания ещё минут десять полоскало, пришлось мне его дожидаться — не бросать же полуживого парня одного. Довёз его на своей, как он выразился, просто охренительной тачке до дома и предложил работу. Парень к концу поездки был, кажется, на седьмом небе, а я просто доволен, для счастья не хватало всего лишь одного маленького, я бы даже сказал, мелкого пункта, но ехать сейчас за город у меня не было сил, возраст уже не тот. Не удивлюсь, если Дени через час пойдёт отмечать новую должность в клуб, я же собирался отметить всё спокойным и продолжительным сном, о котором мечтал уже целый месяц. Поэтому по приезде домой сразу же лёг в постель, не удосужившись даже принять душ.        Утро наступило быстрее, чем я ожидал, Маэс спешил поздравить меня с освобождением Яна Беккера, по крайней мере, других причин звонить мне в шесть утра на отвратительно трещащий стационарный аппарат не было. Месть за пса так и не была осуществлена, и кажется, Маэс решил брать не качеством, а количеством издевательств.       — Доброе утро, Рой! — заверещал мужчина. — Надеюсь, ты уже готов?       — Если ты о моей готовности оторвать тебе руки и засунуть их в более подходящее место, то, разумеется, со вчерашнего дня жду.       — Я ведь написал тебе вчера СМС, ты что, не читал?       — Вчера мне было не до телефона, он валяется в пиджаке, который я оставил… где-то в доме, и вероятно, разрядился. Стопроцентная защита от твоих дурацких сообщений, только ты всё равно нашёл способ меня достать.       — Элисия идёт сегодня в школу, — со звериным спокойствием произнес Хьюз, целясь прямо в дремлющую во мне совесть. Но мимо.       — Насколько я знаю, дорогой друг, сегодня не первое сентября, и дочь твоя пойдёт в школу только послезавтра.       — Послезавтра воскресенье, а это не просто школа, а элитная гимназия для девочек!       — И?       — В выходной никто не учится, а пропускать рабочий понедельник, чтобы устроить детям праздник, руководство гимназии не намерено, нам самим только вчера сообщили, и я сразу тебе написал.       — Маэс, ты меня, конечно, прости, но мне кажется, что ситуация повторяется, мог бы придумать что-то более оригинальное, — надменно выдал я, намереваясь положить трубку.       — Дядя Рой! — раздался звонкий голосок. — Ты придёшь? Папа говорит, ты не веришь ему. Дядя Рой, это всё правда, я пойду сегодня в школу, — заявила девочка. — Ты придёшь?       — Конечно, уже выезжаю, папа просто пошутил, — мягко сказал я, — до встречи, зайка.       — Пока! — в трубке послышалось шипение и довольный голос Маэса: — Ждём тебя.       Отвратительное утреннее настроение словно испарилось, сегодня у малышки большой праздник и мне никак нельзя его испортить. Интересно, так будет каждый раз после моих триумфальных побед? Надеюсь, что да. Я наспех принял душ, собрался, достал из валявшегося в коридоре пиджака телефон, который, как и было предсказано, не подавал признаков жизни. Я дал умирающему аппарату спасительное электричество и хотел уже было предупредить парнишку, что задержусь, но на глаза попалось моё последнее сообщение, на которе никто так и не ответил. Нельзя так просто нарушать обещания, пусть понервничает немного, ему полезно. Я положил телефон на стол, вряд ли на подобном мероприятии он мне пригодится полумёртвый, а вот фотоаппарат взять придётся, пора отрабатывать функцию семейного фотографа…        В этот раз с подарком я решил не заморачиваться, баловать ребёнка не стоит, к тому же Маэс наверняка уже положил весь мир к её ногам, поэтому я ограничился кулоном, малышка всё равно не поймёт его ценности, а мне не стыдно будет дарить. В назначенный час я подъехал к дому моего дорогого друга, где выяснилось, что ребёнок, несмотря на всю радость, очень сильно переживает, а причина тому не самые выдающиеся результаты экзаменов. Родители же так и не нашли способа объяснить, что, раз она поступила в такое серьёзное заведение, обогнав по показателям десятки желающих, это уже немалое достижение. И решать эту проблему доверили, конечно же, мне как объекту её обожания, только вот я совсем не знал, что нужно сказать пятилетней девочке, чтобы поддержать. Раньше Элисия не нуждалась в сеансах психолога, неужели это маленькое создание уже лишилось своей беззаботности?.. Пришлось проводить крайне странную приватную беседу, в которой я поведал о своём поступлении в военную академию, не забыв упомянуть и папочку. Маэс такую вдохновляющую историю рассказать не мог, ибо не стремился никуда пробиваться, а вот бедный дядя Рой, добившийся всего сам, был отличным примером для подражания, и совсем не важно, какую цену он заплатил за своё нынешнее положение. Но Элисия узнала лишь то, что должна была узнать, и это предсказуемо подействовало, хотя история тут играла самое ничтожное значение, главное, что рассказывал её я, родителей рядом не было, и за правильные мысли в светлой головке девчушка получила награду в виде поцелуя. Иногда хотелось сказать Маэсу спасибо за такую милую дочку, которой у меня никогда не будет, но осчастливить подобным признанием этого придурка у меня язык не поворачивался.       В школе детишкам устроили чересчур заумное представление, до конца понять которое сможет не каждый взрослый, но администрацию сей факт мало волновал. Видимо, они на это и рассчитывали, немногие родители заметили что-то неладное, подумаешь, какой-то непризнанный гений решил поднять свой авторитет засчет пятилетних малышек. Большенство девочек, кстати, представляли собой безразличных кукол, лишённых присущих простым смертным эмоций. Это детишки давно изживших себя аристократических семей. Было заметно, что Элисии в такой обстановке совершенно некомфортно, она пыталась соответствовать юным графиням, но выходило не очень хорошо, а когда началась «весёлая викторина», где маленькие девочки холодно и жестко отвечали на сложные вопросы, вообще впала в уныние.       На самом деле я изначально был против, чтобы девочка училась в подобном учреждении, но Хьюз уже начал переживать, что его ненаглядную кроху уведёт какой-нибудь сопливый негодяй в растянутых колготках, поэтому выбрал именно девичью гимназию. Только вот не учёл, что дочь его совсем не подходит в друзья надменным высокородным принцессам, которых осталось совсем не так много, чтобы не допускать в школу простых смертных. Да, есть девчушки, которые всю жизнь мечтают попасть в элитное общество, но только Элисия вовсе не такая.       Оказалось, что результаты этой самой викторины повлияли на распределение по классам, точно так же как в нашей военной академии, самых неспособных, по их мнению, детей, просто отсеивали в отдельный вольер. Глупо было надеяться, что обычным детям будет позволено общаться с высокородными куклами. Элисия не ответила ни на один вопрос, как и ещё три девочки, на чём ведущая заострила особое внимание, откровенно их унижая. Хьюзы стояли совершенно поражённые, очевидно, наивные родители не ожидали такого отношения в частной и совершенно не дешёвой гимназии. Я не выдержал, поднялся, подхватил утирающего слёзы ребёнка на руки и вышел из чёртовой школы. Девчушка, почувствовав опору в моём лице, разрыдалась, а я опустился на ближайшую лавочку и усадил малышку на колени, намереваясь начать утешительный разговор.       — Тише, зайка, — шептал я, укачивая ребёнка, — не надо плакать из-за таких глупостей. Мы сейчас поедем в хорошую школу, тебе там понравится.       — Но… папа расстроится.       — С чего ты решила? Ему совсем не важно, где ты будешь учится, он будет счастлив, только если будешь счастлива ты. Поняла?       — Угу. И мама? — невинно уточнила девочка, вытирая последние слезинки.       — Конечно, и мама, и я, все мы будем счастливы, — улыбнулся я и поцеловал светлую макушку.       — Дядя Рой, а ты кого-нибудь любишь? — неожиданно спросила малышка. — Вот папа любит маму, а мама любит папу, а ты любишь кого-нибудь?       — Люблю, — честно признался я.       — Правда? — немного расстроено произнесла малышка. — А кого?       — Есть один маленький эльфёнок, он живет за городом, поближе к природе.       — Здорово! — улыбнулась она, а потом пробормотала смущенно: — А ты будешь меня глупую любить?       — Ты не глупая, тебе же говорили в садике, какая ты молодец, помнишь?       — Но тётя сказала…       — Она слишком много хочет от такой малышки, когда ты вырастешь, всё это будешь знать.       — А девочки сейчас знают, — вздохнула малышка, переводя взгляд на подходящую к нам Глесию.       — Эти девочки, — ответила за меня девушка, — проводят очень много времени за уроками, каждый день с ними занимается много-много учителей, им совсем некогда играть с друзьями, с собакой, даже с родителями. Им очень одиноко, ты ведь не хочешь так?       — Нет, но тогда зачем они это делают?       — Их родители уверены, что так правильно…       — Дядя Рой сказал, что ты будешь счастлива, если буду счастлива я, а как же родители тех девочек? Они не счастливые?       — Не знаю, милая.       — Это так грустно…       — В жизни очень много грустного, поэтому надо успеть насладиться весельем, пока ты маленькая, — добавил я.       — Ладно, я больше не буду грустить, — улыбнулась девочка. — А папочка где?       А папочка поспешно забирал документы, жена уговорила взвинченного Хьюза не бежать утешать ребёнка, а сделать важное дело. Большенство школ уже не принимали учеников, но у пронырливого журналюги осталось несколько вариантов как раз на такой случай. Никогда нельзя быть уверенным, что не понадобятся обходные пути, так нас учили в академии, поэтому план «Б» и у меня, и у Маэса есть всегда. Малышку приняли в очень даже приличный государственный лицей, где постоянно проводятся проверки из министерства, и как следствие вежливый персонал, современное оборудование и высокий уровень образования, а главное, Элисия не была среди детей белой вороной. Конечно, с классом познакомиться не вышло, так как в нормальных школах тридцатое августа — всё ещё выходной день, но директор заверила меня, что Лис многих поступивших по показателям даже превосходит. Все остались довольны, а праздник перенесён на положенную ему дату — первое сентября.       Ближе к вечеру, когда все обиды сегодняшнего дня были благополучно забыты, а маленькая Элисия беззаботно носилась по дому с Маем, который за два месяца значительно подрос, я решил оставить счастливое семейство. Вернее, решил не я, а мой дорогой друг, который целый час смотрел на мои страдания: очень уж мне хотелось поскорее навестить мальчишку. По дороге я заехал в магазин, набрал парню кучу подарков, наверняка за это время он успел израсходовать весь неприкосновенный запас чернил и пастели, к тому же маленькому сладкоежке за столь долгое ожидание положен большой и вкусный торт. Ну, а для миссис Хизер я традиционно купил продуктов, лишними не будут, а без них уже как-то стыдно появляться.       Дорога заняла совсем немного времени, мне как никогда захотелось опробовать все возможности автомобиля, приобретенного когда-то за две трети от суммы, выплаченной нам за участие в кровопролитной операции. Не знаю, чем я руководствовался, выкладывая баснословную сумму за машину, которой, по сути, не пользуюсь должным образом, но тогда желание заполучить красавицу было просто непреодолимое. К тому же мне было больше некуда тратить казённые деньги, в отличие, например, от Маэса, который положил почти всё, что имел, на счёт любимой дочурки. Я бы в то время просто прогулял всё до цента, если бы не вложился в квартиру, которую сменил на дом после окончания института, закончив вместе с ним алкогольно-разгульный период своей жизни, и машину. После покупки не пожалел ни разу, равно как и сейчас.       Дом миссис Хизер встретил меня привычной тишиной, которую я бесцеремонно нарушил рёвом двигателя, оповещая о своём приезде всех жильцов, однако, хозяйка всё равно крайне удивилась, увидев меня за порогом.       — Добрый вечер, — поздоровался я и положил пакеты на пол, — надеюсь, вы по мне соскучились?       — Явился-таки, — выдохнула женщина, придя в себя. — Где же ты был всё это время?       — Работал. А сегодня задержался у Маэса, отводили дочку в первый класс, — коротко изложил я. — Что-то случилось? Где Эд?       — Должен сейчас спуститься, у нас как раз ужин, — сообщила хозяйка. — Да только ты не расслабляйся, он ведь всю ночь тебя ждал, а утром я нашла его совершенно потерянного, смотрел на этот ваш телефон без кнопок, а взгляд пустой-пустой, как пропасть.        В этот момент я заметил на лестнице замершего в оцепенении мальчишку, прожигающего меня поражённым взглядом. Сердце радостно забилось, всё же я очень скучал. Парень спустился неуверенно на несколько ступеней, боясь, что наваждение развеется, и замер.       — Привет, — улыбнулся я, — прости, я задержался…       Договорить мне не дали, мальчишка в мгновение ока оказался рядом и сжал меня в крепких объятиях. Я был шокирован, он ведь раньше не решался на такой откровенный контакт, а сейчас прижимался ко мне, тихо всхлипывая, даже не сомневаясь в своих действиях. Сердце сжалось, мальчишка доверился мне, а я чуть его не предал, даже не подумав посмотреть на ситуацию его глазами. Я бережно прижал к себе маленькое горячее тельце и осторожно коснулся губами светлой макушки, поглаживая парня по спине. Никогда ещё я не чувствовал такого щемящего чувства, хотелось сейчас же схватить его и увезти подальше, спрятать от всех бед и страданий, что он перенёс из-за меня.       — Мой мальчик… — тихо прошептал я, зарываясь носом в мягкие пшеничные пряди. — Прости меня… — шептал вперемешку с легкими поцелуями, — прости…       Парень судорожно вздохнул и ударил меня несильно в грудь, а потом снова и снова, пока руки не повисли безвольно вдоль тела. Я улыбнулся, всё он мне простит, мой эльфёнок.       Миссис Хизер тактично удалилась на кухню, оставив меня наедине с притихшим в крепких объятиях мальчишкой, он так умиротворённо сопел мне куда-то в ключицу, что совсем не хотелось разрывать контакта, когда ещё мне выпадет шанс погреться об его горячую тушку. Но стоять на проходе вечно не получится, хозяйка на кухне явно ожидает нашего появления, и огорчать эту святую женщину не было не малейшего желания, какая ещё опекунша смогла бы пустить меня за порог после всего, что я сделал её ребёнку?..       — Эд, — прошептал я мальчишке в макушку, — а я тебе тортик купил, пойдём пить чай?       Парень поднял насупившуюся мордашку и смерил меня обиженным взглядом, сдаётся мне, тортиком откупиться не получится, да и, если честно, у меня уже был план, чтобы вымолить прощение.       — После чаепития заберу тебя к себе, если не против, осталось только убедить твоего надзирателя, — усмехнулся я.       Парень скромно улыбнулся, выражая своё согласие, и мне невероятно захотелось его выкрасть, как это делали раньше норовистые восточные мужчины, только вот в сложившейся ситуации сделать что-то подобное не получится, боюсь, миссис Хизер не переживёт исчезновения своего дорогого мальчика, придётся немного повременить с поездкой и посидеть в компании глупых овечек и их пастуха.       Эд выбрался из объятий и потащил меня к столу, крепко сжимая ладонь, чтобы я не сбежал ненароком. Женщина, увидев эту невероятную картину, моментально успокоилась, парень больше не походил на тряпичную безвольную куклу, а проявлял свой невероятно упрямый характер во всей красе, явление самое что ни на есть положительное. Мальчик же оттаял в тот самый момент, когда щедрая хозяйка поставила перед его носом большой кусок шоколадного торта, который тот незамедлительно отправил в рот, отламывая совсем не маленькие ломтики вилкой, руки моей он так и не отпустил, но мешало мне это не сильно — Эд же левша.       После чаепития мальчик то и дело дёргал меня за руку, нетерпеливо ёрзая на стуле, не мало поразив меня своим необычно сильным желанием скорее покинуть дом, поэтому, как только хозяйка вернулась, уложив всех постояльцев в постели, я сразу перешёл к главному:       — Миссис Хизер, надеюсь, вы не будете против, если я его у вас украду на пару дней? — обезоруживающе улыбнулся я.       — Помнится, в прошлый раз это не очень хорошо закончилось, господин Мустанг, — строго возразила хозяйка.       Её беспокойство было оправдано, а главное, искренне, поэтому парень мгновенно насторожился, боясь перспективы остаться с носом, только вот не знающий реальной жизни мальчишка даже не подумал, что женщина переживает за него всегда, даже когда совсем не против отпустить.       — Не переживайте, я учту свои ошибки и камин при нём разжигать больше не буду, обещаю.       Женщина не ответила, смотрела на нас задумчивым взглядом и молчала, собираясь с силами. Решение же ей помог принять Эдвард, смерив её умоляющим взглядом и сложив ладони в соответствующем жесте. Хозяйка была сражена наповал, как, собственно, и я, наверное, впервые вижу парня таким инициативным, очевидно, ему очень нужно отсюда уехать, только вот совершенно не понятно зачем.       — Ладно уж, езжайте, — пробормотала женщина, стараясь скрыть эмоции.       Мальчика просиял и бросился собираться, а я остался один с совершенно обескураженной женщиной, которая даже не могла подобрать слов, чтобы высказать своё удивление.       — Я не знаю, в чём дело, — совершенно честно ответил я на её немой вопрос. — Полагаю, этого мы с вами никогда не узнаем, или же узнаем, но уже после приезда в мой дом.       — Он очень скучал… — попыталась объяснить хозяйка. — Я так переживала, а ему кажется только лучше стало. Что же вы делаете, господин Мустанг? Вы же с ума меня сведёте подобными выходками, ладно Эдвард, могу ещё понять, почему вы ему ничего не сказали, результат говорит сам за себя, но меня-то лечить не нужно. Знаете, как тяжело в моём возрасте переживать такие вещи? — взорвалась женщина, одаривая меня всем тем, что я должен был услышать от парня, будь ситуация обычной, я даже не рискнул сказать ей, что и не подозревал о происходящем, пусть лучше думает, что я старался во благо мальчишки, чем навсегда поставит на мне клеймо безответственного идиота.       — Он мог почувствовать ваше спокойствие, и ничего бы не вышло, — соврал я, — вы простите, надеюсь, больше такие кардинальные меры не понадобятся. Как, кстати, прошла поездка к врачу?       — Очень замечательно прошла, — вздохнула хозяйка, вдохновившись новой темой, — я то уж думала, что после таких серьезных улучшений доктор обязательно что-нибудь заметит, но благодаря вашей выходке Эдвард показался ему ещё более замкнутым, чем обычно. Всё расспрашивал меня, не случилось ли чего, не изменились ли его условия, даже про пациентов новых уточнил, я не рассказывала ничего, конечно, но он всё равно порекомендовал вернуть прежнюю обстановку, мол, вредят ему перемены, понимаете?       — Понимаю, — усмехнулся я, уловив её тонкий намёк. — Об этом не переживайте, больше я не исчезну так надолго. Знаете, думаю, я заберу его дня на три-четыре, со всей этой работой так и не получилось свозить его к мистеру Грину.       Женщина кивнула, состояние эльфёнка волнует её ничуть не меньше, причин противиться этой поездке у неё нет. Парнишка как раз уже собрался и быстро сбежал к нам по ступенькам с небольшим рюкзаком, висящем на одном плече, видно, в этот раз он не очень хочет ходить в моей футболке, а жаль.       — В понедельник поедем к мистеру Грину, — уведомил его я, — так что рисунки с собой тоже захвати.       Парень слегка встряхнул рюкзак, показывая, что уже взял всё необходимое, и вопросительно наклонил голову, мол, едем или как?       — Поехали, раз готов. До свидания, я позвоню вам, как доедем, — пообещал я и вышел за дверь.       На улице уже потемнело, а легкий ветерок пронизывал до костей — лето подошло к концу. Мальчишка поёжился и быстро побежал к машине, неудивительно, ведь этот маленький гадёныш не удосужился накинуть на себя что-нибудь тёплое, выбежал, как и был, в одной футболке, странно, что заботливая хозяйка даже слова не сказала ему по этому поводу, видимо, тоже уже столкнулась с его непревзойдённым упрямством. Догонять его не было никакого смысла, да и бегать за неразумными детишками мне по статусу не положено, поэтому, чтобы мальчишка не мёрз, дожидаясь меня, разблокировал машину, услышав характерный звук вдалеке.       Вечер выдался на удивление приятным, покидать царство лесных эльфов отчего-то не хотелось, даже прихватив одного их них с собой. Я глубоко вздохнул пропитанный пожухлой листвой воздух, поднял взгляд на безоблачное звёздное небо и яркую полную луну, наслаждаясь громким стрекотом сверчков. Мысли наполнило невероятное спокойствие, все проблемы и заботы, мучившие меня на протяжении месяца, разом позабылись, оставив в душе лишь легкий отпечаток, хотелось только обнять своего мальчишку и отдаться этому пьянящему чувству.       Выйдя к дороге, я заметил, что парнишка тоже решил предаться медитации, он стоял в пяти метрах от машины и любовался тёмным небом, лунный свет проходил сквозь его длинные светлые волосы, делая их почти белыми, что предавало образу ещё больше нереальности. Картина открывалась просто потрясающая, я снова поверил, что парень — существо куда более высокое, чем простой земной обитатель. Он безотрывно смотрел на луну, словно общался с кем-то на той стороне, с кем-то, кого не способен узреть человек. Я стоял и смотрел заворожённо, совершенно потеряв счёт времени, пока в голову не пришла святая мысль заснять этот необычный, но чрезвычайно пленяющий контакт. Я потянулся за телефоном, поздно сообразив, что оставил его дома за ненадобностью, о чём сейчас отчаянно пожалел. Не желая терять столь необычайный кадр, я неслышно пробрался к машине, взял фотоаппарат и сделал снимок.       Мальчишка обернулся, разрывая невидимую связь, и медленно направился ко мне, с каждым его шагом воздух вокруг становился всё разряженнее, словно я был затянут в какое-то энергетическое поле, но как только он подошёл, наваждение развеялось, и я увидел его улыбающуюся мордашку с большими лукавыми глазами. Он улыбался так только однажды, когда я спрашивал его о лисе, которого он нарисовал мне в подарок, тогда я не заметил в его взгляде ничего странного, но сейчас, под светом полной луны в его золотых глазах плескалось что-то зловеще прекрасное. Мне стало не по себе, по спине пробежал холодок, сердце пропустило несколько ударов, я резко вспомнил, почему не появлялся тут целый месяц, почему не давал о себе знать и почему хотел отказаться от мальчишки… Но Эдвард не дал мне поводов для сомнений, он просто прижался ко мне и неуверенно обнял, даруя спасительное тепло. Всё перестало иметь значение, всё, кроме этого хрупкого тельца, сжимающего меня в своих горячих объятиях.