Эфир

      Утро. За окном по-прежнему темно и тихо, под боком сопит плюшевый слоник, из-за которого, собственно, я и проснулся полчетвёртого абсолютно выспавшимся. Судя по всему в него действительно встроена какая-то усыпляющая функция, иначе как объяснить, что я уснул вчера в девять, будучи не таким уж и уставшим? Но какова бы эта функция не была, проспать больше привычных мне семи часов не вышло. Хотелось разбудить эту мелочь, но рука опять не поднялась, уж больно умиротворённым и беззащитным он выглядит во сне. Такого хочется обнять, защитить, но уж никак не будить. К тому же проснувшись даже в такой ранний час, он потребует еды, а готовить сейчас мне хотелось меньше всего.       Вставать мне тоже не хотелось: Эдвард сейчас не просто хорошо лежал, он хорошо лежал на мне. Не полностью, конечно, но сбросить с плеча его светлую голову и отцепить маленькую ладошку от футболки на животе так, чтобы его не потревожить, тоже было достаточно проблематично. Этот мальчишка постоянно за меня цепляется, когда спит, да так крепко, словно это ему жизненно необходимо. Мне даже приходился спать в футболке, несмотря на нашу одностороннюю договорённость, о том что спать можно в чём угодно. Когда он цепляется за мой голый торс своими шершавыми пальцами, спать становится просто невозможно…       Помимо сладко спящего на мне эльфа была ещё причина задержаться в постели подольше: не хотелось разгуливать одному в пустом доме. Да и что можно делать в четыре утра? Стоять у плиты в попытке создать очередной кулинарный провал? Гораздо проще заказать домой какую-нибудь гадость, когда зверёныш проснётся.       На самом деле, дел поднакопилось прилично. Тех самых дел, что люто ненавидит любой мужчина: уборка, стирка и прочие радости. Делать всё это в одиночку не было никакого желания, в конце концов должен же Эд мне отплатить за неделю бесплатного проживания в элитном коттедже. К тому же сегодня я ожидаю гостей, так что в этом деле нужна особая тщательность.       Проснулся парень ближе к девяти утра, проспав в итоге чуть больше двенадцати часов в одной и той же позе. Я всё это время старался не шевелиться и просто наблюдал за ним. Как ни странно, но лежать четыре часа к ряду, оказалось не так уж и сложно, как я изначально думал. Была в этом всё же какая-то магия, несущая с собой покой и умиротворение, и она не разрушилась даже когда Эд приподнялся на одной руке, сонно потирая второй глаза. Увидев меня в постели он удивился, посмотрел на меня так, словно впервые видит, а потом состряпал такую обиженную мордочку, что в голове у меня сам по себе возник его неозвученный вопрос: «Ты что не сделал мне завтрак?».       — Чудо моё, — засмеялся я, притянул его к себе, всё ещё такого сонного, расслабленного, не сопротивляющегося, и крепко обнял. — Давай на завтрак пиццу закажем, не помню уже когда последний раз её ел, пока ты там плескаться будешь, как раз привезут.       Предложение его, очевидно, вполне устроило, недоумение сменилось внутренним ликованием от грядущего поедания не моей стряпни, а на обиженной мордашке расцвела широкая улыбка, и парень энергично закивал, полностью поддерживая мою идею.       — Тогда, будь добр, слезь с меня, наконец, — насмешливо сказал я, и мальчишка, насупившись, поднялся.       — «Сам меня облапал, а я виноват теперь, отлично!» — тут же напечатал он.       — Ты на мне всю ночь проспал, не прибедняйся, топай лучше в душ, а то мы с тобой так ничего не успеем.       Спорить он не стал, развернулся и независимо направился за дверь, шлёпая босыми ногами. И только покрасневшие уши выдали его с головой. Почему-то в этот раз я решил присоединиться к Эду, в конце концов я тоже имею право пользоваться собственной ванной. Конечно, его ещё рано смущать своим оголённым телом, но воспользоваться свободной раковиной, пока парень надёжно сокрыт непрозрачными стенками кабинки, вполне можно.       После водных процедур мы позавтракали оперативно привезённым фастфудом, и я сообщил парню чем я намерен его занять сегодня. Радости предложение не вызвало, но выбора у него не было.       — Не упрямься, я тебе помог разобрать завалы в твоей комнате, прошло время расплачиваться.       — «Моя крошечная комнатушка с твоим огромным домом не сравнится. Почему я вообще должен тут убирать? Твой свинарник, ты и мой, а я вообще в гостях».       — Он вовсе не огромный, так что меньше слов, тряпку в зубы и вперёд! Считай, что это оплата за еду и ежедневные бесплатные уроки языка, которые мне знаешь ли тоже удовольствия приносят не много.       Мальчишка фыркнул, уточнил где тряпка и уныло занялся уборкой. В таком темпе убраться за пару часов он успел только в одной комнате, но даже это было неплохо. Ближе к обеду приехала Риза и увидев нас — босоногих балбесов, отмывающих дом, только обречённо выдохнула, присоединяясь. Начала она с кухни, там вскоре и осела, оценив масштабы моих кулинарных изысков в виде валяющихся на столе коробок от пиццы.       — «У нас будет нормальный обед?» — с надеждой спросил у меня мальчик, пока мы вдвоём убирали библиотеку наверху.       — Полагаю, да, — отозвался я, не отрываясь от дела. — Можешь даже заказать что-нибудь, она только притворяется строгой барышней, на деле это не совсем так, тем более ты ей нравишься.       — «А ты?»       — А я её единственный друг, в которого она может выстрелить, и сегодня не самый лучший день, чтобы чего-то требовать.       Не нужно быть экстрасенсом, чтобы понять о чём Эд сейчас подумал. В его голове на большой скорости пролетело недоверие, крайнее удивление и лёгкий страх. Да, Риза действительно способна на такое, это не просто предположение — доказанный факт. Боюсь, мальчик даже не предполагает, что я успел пережить за пусть и не слишком-то продолжительный университетский период…       — «Почему не лучший?» — спросил он после паузы.       — Да много причин: я опять разгуливаю по дому босиком, подстрекаю на это тебя, заставляю убирать в моём доме, и судя по всему она не добилась от мистера Брауна того, что я от неё требовал. Женщины — сто причин для недовольства, не вникай.       — «Это был краткий экскурс в дела любовные? Или решил себя возвысить на фоне недостатков женщин?»       — Ух ты, — насмешливо протянул я, — кто-то хочет казаться взрослым, я погляжу. Давно ты перестал краснеть от любых упоминаний «любовных дел»?       Мальчишка, пав под напором интонации, живо залился краской, и я, не дав ему остыть, подошёл вплотную, притянул к себе за талию, поймал завороженно-испуганный взгляд и жарко прошептал в самые губы:       — А своё превосходство над слабым полом, малыш, я могу продемонстрировать иначе, — и пылко поцеловал его, не разрывая зрительного контакта, потом медленно отстранился с лёгкой полуулыбкой на ещё влажных губах, подмигнул ему и как ни в чём не бывало продолжил вытирать пыль с книжных полок.       Он постоял с минуту, пытаясь переварить произошедшее, а потом просто вышел из комнаты, чуть быстрее, чем хотел бы показать. Эффект произведён что надо, теперь светить своей красной мордашкой он будет уже перед Ризой. Жаль, конечно, но оно того стоило.       Закончив уборку наверху, я перебрался со всем инвентарём в гостиную, намереваясь быстрее покончить с этим выматывающем занятием. Здесь уже вкусно пахло домашней стряпнёй хозяйственной подруги, поэтому работа пошла куда быстрее — есть любит не один Элрик. Судя по довольно интенсивному шипению и клацанью ножа о доску, парень заказал нам еды на неделю, не меньше. Я даже отсюда видел его чертовски голодный взгляд, которым он окидывал владения Ризы. На этой кухне она готовит в разы чаще меня, поэтому я давно привык называть это место её территорией.       Из всей ситуации не нравился мне один нюанс: мелкий крысёнок беззастенчиво отлынивал от работы, заняв выжидательную позицию на кухне, то и дело воруя что-нибудь со стола. Не уверен, что парень осознавал насколько девушка к нему на самом деле благосклонна, потому как не каждому она позволит проворачивать такие авантюры прямо у неё под носом. Мальчишка наверняка думал, что Риза не замечает его действий, но я то знаю — скрыться от неё просто невозможно.       Дела уже близились к завершению, я собирал весь найденный мусор в пакеты, чтобы вывезти их, когда поеду за Дени, а Риза дошинковывала салат, иногда поворачиваясь помешать что-то в большой кастрюле. В этот самый момент Эд в очередной раз попытался стащить кусочек недотёртой моркови, но девушка этого сделать ему не позволила и звонко шлёпнула по тянущейся через весь стол руке, сказав что-то про аппетит. Она никак не ожидала, что Эд отскочит от неё, как от огня, и чуть не свалится с высокого стула в неоправданном приступе дикого страха. Я моментально оказался рядом, осторожно обнял мальчика за плечи и легонько встряхнул, возвращая в реальный мир.       — Всё хорошо, — уверенно и спокойно произнёс я, развернув его к себе лицом, и стал дожидаться, когда его расфокусированный взгляд приобретёт осмысленное выражение. — Эд?       Он посмотрел на меня с толикой ещё не до конца отпустившего страха и медленно кивнул, справляясь с нахлынувшими видениями. Он часто говорил, что никак не может это контролировать и ему вовсе не обязателен продолжительный контакт, чтобы увидеть самую суть, поэтому в многолюдных местах он предпочитает не гулять — велика вероятность коснуться кого-то с тёмным прошлым. А привыкнуть к некоторым вещам просто невозможно: война, катастрофы, массовые убийства, эксперименты над детьми… Удивительно, но подавляющее большинство взрослых людей в своей жизни так или иначе перенесли что-то страшное, и вместе с ними перенёс и Эд, мальчишка, чья психика и так неустойчива.       Он тряхнул головой, освобождаясь от пут иллюзии, и немного вымученно улыбнулся мне. Риза, всё это время молча наблюдавшая за нами, наконец оттаяла, положила нож на стол и тихо спросила, направив виноватый взгляд на хрупкую спину:       — Что произошло?       — Он не переносит прикосновения новых людей, — пояснил я, видя её замешательство. — Надо было сказать раньше, но так как это меня больше не касается, просто вылетело из головы. Прости.       Парнишка выпутался из моего захвата, развернулся лицом к подруге и с выражением полного безразличия к произошедшему потребовал обед. Вина в её глазах не испарилась, но заметно поубавилась, уступив место недоумению. Сгладил ситуацию, молодец, видимо приязнь у них обоюдная.       — Поверь, будет лучше, если ты его покормишь, иначе за нашу с тобой сохранность я не ручаюсь.       Она улыбнулась и принялась раскладывать еду по тарелкам, приняв во внимание хороший аппетит моего мальчишки.       После плотного обеда я кое-как закончил чёртову уборку и завалился на диван, думая лишь о том, как Эд каждый раз так спокойно передвигается, умяв двойную порцию взрослого мужчины. Старею, видимо. Вставать и уж тем более куда-либо ехать совершенно не хотелось, поэтому я позвонил Армстронгу и попросил прихватить ещё и одного незадачливого юриста. От него же выяснил, что лично посетить наше сборище он не сможет — работа, поэтому пришлёт доверенную подчинённую.       Эд спокойно лежал рядом со мной, склонив голову к плечу. Ризы он ничуть не стеснялся, но когда я поднялся, чтобы открыть дверь приехавшим гостям, быстренько уселся с ногами в соседнее кресло. Забавный он всё же, совсем ещё мальчишка…       За дверью стояли двое: невысокая девушка с короткой стрижкой и мой помощник Дени, которому она судя по всему приглянулась.       — Младший лейтенант Мария Росс, — представилась девушка, опередив не соображающего сейчас парня. — Прибыла, чтобы передать документы полковнику Мустангу, а так же устный отчёт о проделанной работе.       Вид у неё был очень серьёзным, а вот Дени судя по всему с военными сталкивается впервые и выглядел довольно… смущённо.       — Добрый день, лейтенант, прошу заметить, что я уже давно не полковник, так что можете отставить военную муштру. Вы, кажется, пугаете его, — я кивнул на Дени, стоящего у неё за спиной, — а у меня в доме ещё один впечатлительный ребёнок.       — Как прикажете, — отозвалась она, сменив тон на более повседневный, но строгостью от неё веяло по-прежнему ощутимо. Думаю, с Ризой они прекрасно поладят…       — Что ж, тогда, добро пожаловать, — усмехнулся я, пропуская их в дом. — Располагайтесь и начнём.       — Позвольте, я начну, — подала голос Мария, едва подойдя к креслу напротив парня. Я кивнул и она сразу перешла к главному, оставив вопросам и подробностям отдельное время. — Этот мальчик согласно официальным данным действительно носит фамилию Люкс. Как всем вам прекрасно известно в приютах детям, чьи родители неизвестны, часто дают фамилии по каким-нибудь общим чертам.       — «Люкс» вроде бы обозначает «Роскошь», — заметил Дени. — Поэтому так называют наиболее комфортные номера в отелях, да и вообще везде.       — Всё это возможно и имеет какой-то смысл, но насколько мне известно в приюте Эд никогда не состоял, — отрезал я. — Поясните, лейтенант.       — Вы ошибаетесь, полк… господин Мустанг, этот мальчик был зарегистрирован в детском приюте, принадлежащем компании Астрид, правда недолго, всего десять дней.       — Что за компания такая? Впервые слышу, — снова вмешался Дени, явно стараясь завести хоть какой-то разговор со строгой девушкой.       — Та, которую четыре года назад закрыли за бесчеловечные эксперименты над детьми, — ответил я. — Ты уже слышал об этом, оболтус. Скажите мне лучше, как он туда попал. А ты, Эд, можешь начинать строчить опровержение этому, не сиди без дела.       — «Приют временного содержания, Рой. Ты сам оболтус», — быстро напечатал мальчик, огласив это на всю комнату очень неприятным механическим голосом телефона. Я пожалел, что купил ему такую умную игрушку, ибо Дени явно был доволен фразой, но очень старался это скрыть.       — Временного, Эд, не значит, что там держат долго, лишь до распределения. Как правило на это вполне хватает суток, задержать там могут только если кто-то изъявит желание на усыновление.       Он начал уже что-то писать, но я не дал ему закончить, прекрасно понимая, что будет содержаться в очередной его реплике.       — Миссис Хизер забрала тебя через три дня, сразу же после оформления. Не сходится.       Писать Эд не прекратил, но сосредоточиться на этом мне не дала Мария:       — Я говорю не об этом месте. Но мальчик прав, на базе приюта компании Астрид, действительно был поточный блок. Эдвард Люкс не был беспризорником, ждущим своего часа, а числился в рядах постоянных воспитанников, пока его не усыновили мистер и миссис Томсон.       — Томсон, — повторил я, — эту же фамилию мне уже называла миссис Хизер. Как он оказался в приюте? Имена родителей? Причина отказа? Дата судебного заседания? Не мог же он сам туда явиться?       — Эта информация не доступна низшим чинам, — отчиталась девушка. — То, что было до поступления в приют, а так же во время его пребывания там является материалами государственной важности и находится по грифом совершенно секретно. Всё, что имеется в доступных материалах — факт его там пребывания и период равный десяти дням.       — Без дат? — уточнил Дени.       — Без дат.       Я уже успел запутаться в информации, которую по сути можно считать бесполезной. Можно перестать тешить себя иллюзиями на счёт мальчишки и поверить в реальность услышанного.       — Эд, сколько времени прошло между днём знакомства с миссис Хизер и отлучением от отца?       Мальчик всё ещё печатал своё сообщение, поэтому его писанину прочитал вслух не телефон, а сидевший ближе всех к нему Дени.       — В той лаборатории был приют. Я точно знаю, ведь много детей участвовало в экспериментах вместе со мной. Они искали в них потенциал, а потому там находился приют временного содержания, после прохождения испытаний детей отбирали и распределяли, но тех, у кого был потенциал оставляли для дальнейших исследований. Только вот я там никогда не был…       Дени выдержал небольшую паузу, дожидаясь пока парень настрочит второй ответ, и продолжил:       — Два дня. Сначала эта женщина отвезла меня в лабораторию, где я пробыл чуть больше суток, а потом уже знакомиться с миссис Хизер, я же говорил.       — Я запутался! — взвыл Дени, зарывшись пальцами в отросшие светлые волосы. Я тоже запутался, но признавать это сейчас совершенно не хотел. Нужно просто больше фактов и времени, чтобы их все систематизировать.       — Ты уверен, что пробыл в лаборатории всего сутки? Есть вероятность, что из-за какого-либо вмешательства ты потерял возможность ориентироваться во времени?       — Конечно, — прочёл Дени, и добавил от себя: — Но разве после судебного заседания его не должны были сразу определить в приют? Откуда такая пропасть в десять суток, тут и день уже странно… Разве я не прав?       — Прав, — согласился я. — Официальная версия звучит куда правдоподобнее, не поспоришь, но мы собрались здесь, чтобы выяснить правду, а не судить о красоте написанного.       — А вы уверены, что правда отличается от представленного в официальных сводках? Где гарантия, что я не лгу?       Из уст Дени слова Эда прозвучали не так, как могли бы, но пауза всё равно повисла довольно гнетущая. Конечно нет никаких гарантий, и все присутствующие здесь просто поверили мне на слово. Мне, не ему. Поэтому он и боится довериться людям, которых по сути видел всего пару раз в жизни. Я даже забыл о том, что совсем недавно он собирался решать практически нерешаемую проблему сам, лишь потому что боялся, что никто ему не поверит, как не верил отец… Он специально бросил эту фразу, чтобы пронаблюдать за реакцией присутствующих, изучить эмоции каждого и сделать вывод, но все его страхи напрочь сдул вихрь по имени Дени, который по обыкновению появился со своими глупостями вовремя.       — Слушай, ты вот тут запятую лишнюю поставил, — тихо шепнул он Эду, чтобы не мешать нам осознавать его слова. Сам он видимо давно определился, поэтому принялся объяснять ему какое-то правило. Мальчик слушал, глядя на него, как на умалишённого, кивал в нужные моменты, а потом не выдержал и что-то спросил.       — Мне не нужны гарантии, — малодушно ответил парень. — Моя работа заключается в сборе и анализе информации, на основе которой я должен вынести решение, и доказать его. Нельзя судить книгу по двум страницам.       Вот и всё. Такая простая истина, которой я тоже должен был придерживаться, после стольких лет работы на зажравшихся кретинов просто вылетела из моей головы, освободив место для недоверия и уверенности в худшем исходе. Он не виновен, пока не докажут обратного, это суть, которую опорочили мои грешные клиенты, которые виновны в любом случае и нуждаются лишь в грамотно спланированном оправдании. Я разучился делать то, что действительно должен, и ещё смею учить чему-то этого образцового студента.       — Это ведь ещё не всё, что вы хотели нам рассказать, мисс Росс? — тем временем спросил он. — Может, мы продолжим, раз никто не изъявил желания отказаться от участия в расследовании?       — Конечно, — спохватилась та, и вернув голову привычную жёсткость продолжила: — Помимо Эдварда Люкса майор попытался найти информацию о некой Реми Рид. Женщин с таким именем по всему округу насчиталось более пятидесяти, но не одна их них не удовлетворяет другим запросам поиска, тем не менее для подтверждения информации, я распечатала фотографии их всех.       Она достала из той папки, что должна была передать мне после окончания отчета, несколько листов, на каждом из которых было напечатано по десять фотографий, и протянула Эду. Пока он всматривался в лица, она продолжила:       — Что касается розыска пропавшего три недели назад доктора Энна Брауна…       — Пропавшего? — опешил я.       — Да, я думала Риза вам уже рассказала, — удивилась девушка, позабыв про командный тон.       — Когда я приехала туда для расспроса, — начала свой рассказ девушка, полностью проигнорировав мой немой вопрос, — мне сообщили, что доктор Браун пропал. Я поспрашивала у коллег, но ничего вразумительного не услышала, поэтому чтобы не возвращаться ни с чем попросила помощи у Алекса.       — А сказать это раньше не было возможности, да?       — Я не попугай, чтобы по сто раз повторять.       — О чём я тебе и говорил, — бросил я мальчику, а тот сразу покраснел, вспомнив, что было после.       — Так вот, — снова начала докладывать лейтенант, — Энн Браун пропал предположительно между четырнадцатым и пятнадцатым августа. Четырнадцатого в среду он как обычно завершил приём в семнадцать ноль-ноль и покинул клинику, приблизительно в восемнадцать тридцать он вернулся домой, что подтверждает сосед, позже около девяти часов вечера, со слов того же соседа, он покинул квартиру и больше не возвращался. Тревогу забили коллеги, когда их начальник дважды не явился на работу, поисками занималось местное следственное отделение, но никаких улик обнаружены не было. Сейчас дело возобновили под руководством майора Армстронга, и если вас что-то интересует…       — Его кабинет, — перебил её я, — мне бы хотелось провести там обыск.       — Да, думаю это можно организовать, я сообщу майору, он выпишет вам разрешение, как гражданскому консультанту. Вам и вашему помощнику, — добавила она, кивнув Дени, но тот, похоже, на такую милость даже и не рассчитывал, и поражённо замер.       — Привыкай, малыш, ты думал наша работа заключается лишь в переборе бумажек?       — Я не думал, что у вас… такой профиль.       — Ситуация обязывает, — усмехнулся я. — Это всё, лейтенант?       — Да, все подробности в материалах дела, если есть вопросы, я готова ответить, — сказала она, протянув мне папку, куда уже вернулись никем не узнанные снимки.       — Нет, никаких вопросов, спасибо за проделанную работу. Надеюсь, я могу рассчитывать на обратную транспортировку моего помощника?       — Разумеется, — согласилась она. Дени мгновенно поднялся и направился к выходу, видимо общество этой необычной для него девушки прошлось ему по вкусу.       Я проводил их до выхода и вернулся в гостиную, наивно надеясь, что Эд вернётся ко мне на диван, но чуда не случилось, он вообще, кажется, перешёл в фоновый режим.       — Зачем ты пришла сегодня? — спросил я подругу, оставив парня в покое.       — Убедиться, что ты не окончательно сошёл с ума.       — Убедилась? — с насмешкой спросил я, вальяжно устроившись на пустом диване.       — Более чем. Что бы не случилось, Рой, и какой бы не оказалась правда, не оставляй мальчика. Он тебе нужнее, чем ты ему, — отрезала она, встала, забрала своё пальто и ушла, словно её и не было.       Парень на слова Ризы никак не отреагировал, да и как можно отреагировать на белый шум, что сейчас прозвучал в его голове вместо нашего разговора. Чем дольше мы с ним общаемся, тем чаще я стал замечать такие провалы в его сознании. Он выключается, словно по щелчку, и уходит глубоко себя, наплевав на реальность. Риза права, пусть слова её прозвучали грубо, но суть ей удалось передать очень хорошо: он справится со всем без меня, а вот я без него уже нет.

***

      — Эванс. Слушаю, — автоматически выдал Ян, взяв, наконец, трубку. — Что случилось?       — Да много чего случилось, но интересует меня только одно: когда ты искал информацию на мальчика, с чего ты вообще решил, что он Элрик?       — Рой? — удивился он, забыв, видимо, что ему может позвонить кто-то помимо жены и подчинённых. — Да я… как всегда у Маэса спросил.       — У Хьюза? — удивился я.       — Ничего удивительного, пора уже привыкнуть, что этот проныра в курсе всего. У вас там что полноценное расследование развернулось?       — Вроде того.       — Мне кажется, это уже паранойя, Рой. Ты уверен, что хочешь знать правду? Не вороши прошлое, это ещё никому ничего хорошего не принесло.       — Спасибо за совет, Ян, но уже слишком поздно, — усмехнулся я. — Как только разберусь с этим, начну обычную заурядную жизнь.       — Не начнёшь. Нас всех от приключений защищают жёны и дети, а ты нашёл себе такого же в жопу ужаленного. Не натворите ничего хотя бы.       — Как получится, Ян. Бывай, — бросил я и отключился.       Значит Маэс. Что ж, ещё не поздно навестить дорогого друга, думаю, маленькая принцесса будет рада.       — Эд! — крикнул я, надеясь, что наверху он меня услышит и оторвётся от химии, которой так плотно начал заниматься в последнее время. Видимо учёба отвлекает его не хуже рисования. — Собирайся, мы едем к Хьюзам.       Ответа не последовало, но буквально через пару минут парень спустился, натянул свой красный плащ, по обыкновению не застёгивая вытянутые деревянные пуговицы, обулся и пошёл к машине, не обратив на меня совершенно никакого внимания. Что-то глубоко засело в его мысли, но как бы я не пытался понять, не мог. Да, о многом, что мы сегодня узнали он не догадывался, но вряд ли хорошая подстраховка личностей, способных изводить детей его так удивила. Он думал о чём-то ином, и я никак не мог понять в чём дело, пока мы не приехали к Маэсу, и Элисия не спросила, решил ли Эд свою задачку.       — Нет, крошка, не решил, — ответил я. — Думаю, ему всё же нужна наша помощь.       — Что будем делать? — тут же оживилась она.       — Я — ничего, а вот ты можешь реализовать свой план, заставь его посмотреть на всё под другим углом. Удачи! — я подмигнул ей и толкнул к сидящему на кресле парню. — Маэс, надо поговорить.       Мы поднялись в его кабинет, где я в очередной раз пересказал ему всё, что удались узнать, и задал главный вопрос.       — У него в комнате была фотография женщины, на которой сзади было подписано имя: Триша Элрик. Я решил, что это его мама, чем-то они были с ней похожи. Вот и всё.       — Я обследовал в этой каморке каждый угол — там нет никаких фотографий. Как ты вообще туда попал?       — Очень просто. Ты же наверняка знаешь, что миссис Хизер постоянно нужна своим немощным подопечным, так вот когда я там был однажды, она упорхала на улицу к какому-то мистеру, а я быстренько исследовал его комнату и вернулся. Она даже не заметила.       — И сколько времени ты отыскивал нужную дверь? Маэс, это звучит глупо.       — Когда ты в очередной раз сравнивал его с пугливой бродячей кошкой, упоминал и про то, что он живёт на чердаке. А там всего одна дверь, долго искать не пришлось. Ты серьёзно не веришь даже мне?       — Верю я тебе, Маэс, эта фотография ещё там? Ведь по сути это какое-никакое, но доказательство.       — Откуда мне знать там она или нет? Спроси у Эда. Кстати, я тут подумал по поводу Элисии, — начал он елейным тоном, — может быть будет лучше, если эти выходные она проведёт дома? У тебя же дела, расследование, втянешь её ещё куда-нибудь!       — Эти выходные твоя дочь проведёт у меня, а если ты хочешь, чтобы она осталась дома, просто скажи ей об этом сам.       — Но тогда она расстроится и обидеться на меня! Ты что хочешь, чтобы она перестала меня любить?       — А ты хочешь, чтобы она перестала любить меня? Ревнуешь такую крошку, как не стыдно, — насмешливо произнёс я. — К тому же, в пятницу ты уезжаешь, если помнишь, какой смысл ей оставаться?       — Вечером в субботу я уже вернусь! А её не будет, и Глесия поедет к маме…       — Ты не успеешь вернуться в субботу, мы уже десять раз это обсуждали. Перестань клевать мне мозг каждый раз, когда я её забираю, это же всего на два дня, которые ты в любом случае проведёшь в другом городе, Маэс!       — Ладно… Не забудь привести её, — уже обречённо прорыл он. — Я буду по ним скучать…       — Пойдём уже, ужин стынет.       Я уже подошёл к двери, когда он выпрыгнул из кресла и заверещал:       — Ты никогда не поймёшь моих чувств!       — Никогда… — тихо произнёс я и вышел за дверь.       Элисия сидела рядом с парнем и понимающе кивала ему, вчитываясь в текст на экране смартфона. Выглядело это безумно мило, настолько, что мне хотелось увезти их обоих к себе прямо сейчас, но помешенный папаша мне голову за это оторвёт.       — Ты не говорил, что у тебя есть фотография матери.       — «Потому что у меня её нет», — напечатал мальчик, недоуменно глядя то на меня, то на Маэса.       — Что значит нет? — возмутился друг. — Я своими глазами видел в рамке под гербарием.       — В рамке под гербарием? Ты серьёзно? Как тебе в голову пришло её вскрыть?       — Обычно в подобных местах хранят что-то очень важное, я же профессионал!       — «Я взял этот гербарий со стола у отца в кабинете, решил, что раз он расстаётся со своей старой семьёй, ему не будет жалко бесполезную ерунду, которую мы когда-то вместе делали».       — И ты эту ерунду, разумеется, не вскрывал? — уточнил я и так очевидную вещь. Парень только отрицательно мотнул головой, потому как с точки зрения нормального человека, а не въедливого журналюги, делать это было как минимум глупо…       — Ладно, одной загадкой меньше, — вздохнул я. — Радуйся, благодаря этому проныре у тебя есть доказательство. Вряд ли ты абсолютно случайно нашёл фотографию женщины, о которой я тебе потом рассказал. Рассказал, потому что Маэс нашёл эту же фотографию. И это опять ничего не доказывает…       — Теперь причин верить ему ещё меньше, — подтвердил друг и заметив состояния Эда добавил: — Но мы, конечно, всё равно верим, не переживай. В конце концов ты чем-то похож на ту женщину.       — О чём вы говорите? — спросила ничего не понимающая девочка.       — Да не важно. Как кстати твой план, удался или нет?       Я поднял её на руки, сел на её место и усадил девочку к себе на колени. Она тут же покраснела от тесной близости и неуверенно произнесла:       — Кажется нет, прости.       — Ну ничего, его проблемы, пусть сам и решает, расскажи мне лучше, как у тебя дела в школе?       И она начала пересказывать всё, что случилось с ней за эти два дня. И про новых подружек, и про скучные уроки истории, которые очень нравятся мальчишкам, ведь проходят детишки исключительно каменный век, про то как один мальчик постоянно обижает другого, но тот всё равно не сдается, а потом ещё много всего про этого отважного мальчика. Странно, что Маэс совсем не замечал просунувшегося у дочери интереса к противоположному полу. Видимо её ещё детский лепет он не воспринимает всерьёз, хотя пару дней назад серьёзно хотел отдать её в закрытую академию для девочек.       Весь оставшийся вечер прошёл за разговором с малышкой и поеданием чудесного ужина, приготовленного заботливой женой. Эд перестал походить на зомби, увлёкшись едой, и я снова почувствовал тот самый домашний уют, который обычно от меня ускользает.

***

      С утра позвонил Дени и радостно сообщил, что разрешение на обыск нам уже оформили, и можно выдвигаться хоть сейчас. Я привык выполнять запланированные дела в кратчайшие сроки, чтобы освободить день для отдыха, но с недавних пор я только с кровати встаю не раньше девяти утра, если повезёт. Вчера парень заснул около десяти, поэтому ждать от него скорого пробуждения бессмысленно, меньше двенадцати часов он обычно не спит.       Пусть пробуждение у мальчика было приятным, а завтрак вкусным и питательным, по дороге в офис своего официального психотерапевта он откровенно клевал носом, а когда у него затекала шея, злился и бросал на меня такие взгляды, словно это я виноват во всех бедах. Но пик его бешенства пришёлся на момент приезда, когда я бросил вполне разумную фразу:       — Ты останешься здесь, будет подозрительно, если невменяемый ребёнок помогает следствию, согласись.       — «Зачем ты вообще меня сюда потащил? Нельзя было дома оставить, я бы даже проснуться не успел, как вы бы вернулись».       — Хватит! — не выдержал я. — Тебе бы только есть и спать. Ничего не делаешь, так хотя бы не ной. Это тебе нужно, а не мне. Сиди в машине, не обсуждается.       Я захлопнул дверь, заблокировал двери и молча пошёл к КПП широкими шагами, напроч забыв о Дени, который всё ещё шокировано тёрся у машины. Его можно было понять, я сам не понял зачем накричал на парня, никакой ненависти и даже злости не было, всё получилось само собой. Не помню уже, когда последний раз повышал голос на человека, который к тому же мне небезразличен. Было бы неправильно скидывать всё это на странные способности Эда передавать свои эмоции, и я старательно отгонял от себя эти мысли. В этом виноват лишь я.       Дени нагнал меня у самого входа в здание, молча поравнялся и не произнёс не слова пока мы не добрались до нужного кабинета. Это не было похоже на клинику мистера Грина, это была самая обыкновенная муниципальная психиатрическая больница. Окраина города, не примечательная огороженная колючей проволокой территория, несколько мрачных серых зданий — не самая приятная атмосфера для напуганного ребёнка. Если бы я был его отцом, выбрал бы что-нибудь по привлекательнее этой больницы строгого режима.       Пропустили нас без проблем, полагаю в это заведение войти в разы проще, чем выйти. Внутри был ещё один забор, отгораживающий собственно саму больницу и её территорию, где периодически выгуливали не буйных пациентов, от приёмного отделения, который был соединён со зданием больницы узким закрытым коридором. Сдаётся мне, стоит попасть в этот коридор какому-нибудь неудачливому притворщику, вроде Эда, и дороги назад уже не будет. Уверен, он тоже часто думал об этом, проходя этот небольшой участок.       Внутри, однако, всё было далеко не так угнетающе, как снаружи: хороший ремонт, создающий даже ощущение какого-то уюта, какой только можно себе представить находясь в подобном заведении, улыбающаяся за стойкой медсестра, вежливый персонал. Если бы я не был на улице, можно было бы даже сравнить это место с обиталищем мистера Грина.       Сам кабинет тоже не слишком отличался от владений частного специалиста, он был разве что меньше по размеру, а вместо книг на стеллажах располагались личные дела пациентов. Вот с личных дел я и планировал начать, ибо ничего толкового в этом кабинете найти не удастся.       — Эдвард Люкс, — подал голос Дени, вытащив достаточно увесистую карту. — Семнадцать лет, F62.0. Кажется, это что-то значительное… Всё было так плохо?       — Думаешь, мы можем это забрать? — спросил я, лелея глупую надежду, что принципиальный мальчишка позволит мне совершить преступление.       — Вы ведь знаете, что нет…       — К сожалению, знаю, но фотографировать нам никто не запретит, ведь это необходимо следствию, — воодушевился я, достав прихваченный заранее фотоаппарат.       — Вряд ли это поможет в поисках мистера Брауна, — произнёс он, продолжив обыск. — Вы ведь пришли сюда только за этой картой, да?       — Не буду отрицать, — согласился я, делая очередной снимок. — Но и мешать тебе осматриваться тоже не буду, дерзай, может и найдёшь что-то стоящее.       — Почему вы уверены, что это бесполезно?       — Я такого не говорил, но вероятность найти здесь хоть что-то после нескольких обысков профессиональных ищеек очень мала. Я уверен лишь в том, что пропажа единственного свидетеля не может быть совпадением, и учитывая хорошую подготовку противника, пропал наш доктор с концами.       Дени промолчал и полез в мусорку, разворачивая каждую бумажку и внимательно вчитываясь в текст. Не знаю уж, что он собирался там найти, может записки с угрозами, а может скрытое послание с адресом и яркой кровавой надписью «Помогите». Мешать я ему не стал, пусть развлекается, у него подобная практика впервые, а всё новое обычно увлекает. Я закончил фотографировать и просто наблюдал за его тщетными потугами, без особого интереса осматривая поверхностно и кабинет.       — Тогда почему они не забрали дело? — неожиданно спросил парень, закончив ковыряться в мусорке, но всё ещё стоя на коленях. — Личное дело Эдварда здесь. Если бы эти, как вы выразились, противники хотели таким образом замести следы, почему они не забрали личное дело? Это же глупо…       — Ты слишком наивен, малыш, — безэмоционально произнёс я, пролистывая то самое дело. — Его не так сложно подменить. Охрана здесь так себе, да-да, не удивляйся, тот неразговорчивый мужик на КПП вряд ли кого-то остановит, потому как ночью, он, полагаю, спит, камер здесь нет, а основной упор делается на наблюдение за больными. Проникнуть сюда смог бы даже ты.       — Так там нет ничего интересного? В деле.       — Почему же? Очень занимательная история, полностью подтверждающая официальные данные.       — Но ведь она ничего не доказывает, — расстроено протянул парень, но тут же добавил с львиной долей энтузиазма: — Какие ещё есть зацепки?       — Пока никаких… Ты закончил?       — Видимо да, раз вы говорите…       — Я могу ошибаться, — отрезал я. — Ты должен делать то, во что веришь, а не полагаться во всём на меня. Ясно?       — Ясно. Но я всё равно не знаю, что ещё можно посмотреть. Компьютера тут нет, а больше…       — Стоп, — перебил я. — А почему его тут нет?       — Не знаю, наверное вся база у него на бумажных носителях. Предпочитает консервативные методы работы, ему всё-таки за шестьдесят.       — Это бюджетная больница, а значит его предпочтения не должны никого интересовать, в век информационных технологий все картотеки больниц и поликлиник официально переводят в электронный формат для удобства работы. Так почему здесь нет компьютера?       — Его могли забрать полицейские. Если бы было что-то похищено, об этом бы сообщили, но заявлений о краже муниципального имущества не поступало.       — У него был свой компьютер, — заявила вошедшая девушка с очень звонким голосом, заставив моего помощника подскочить на месте. — Бюджет у нас сами понимаете не очень, больница старая, на ремонт вот с горем пополам хватило, а с оснащением пока туго, поэтому некоторые врачи пользуются своими компьютерами. Кто-то приносит старые стационарные в кабинет, а кто-то приносит ноутбук, как мистер Браун.       — Вы хорошо его знали?       — Конечно, столько лет он здесь работает, я тогда ещё только после института пришла, он мне считай наставник, — поделилась она. — Как продвигаются поиски, уже так много времени прошло, неужели его не найдут?       — Это трудно сказать наверняка, но шанс отыскать его действительно очень мал. Скажите, здесь ночью дежурят?       — В этом здании нет, это ведь просто поликлиника, дежурные врачи обычно остаются в больнице с пациентами. Вы думаете, его кто-то похитил? — ужаснулась она.       — Нет, не думаю, просто интересуюсь. Спасибо за помощь, нам пора, до свидания.       — До свидания… Удачи вам!       Я махнул ей, не оборачиваясь и направился на выход. Дени тоже кивнул девушке и поспешил за мной, пытаясь понять почему я так быстро ретировался. Только вот объяснить это я снова был не в состоянии, кажется, нелогичность поступков, присущая Эду, заразна.

***

      Мой незатейливый помощник отказался не так прост, как мне всегда казалось, и сразу после закрытия на не вполне определённый срок моего офиса, нашёл себе подработку, дабы не терять навык и ту часть оклада, что я ему урезал. И вот сейчас вместо того, чтобы преспокойно выкинуть его у ближайшего метро и поехать домой, я мчусь через весь город, чтобы доставить его на эту самую подработку.       К счастью, Эд был не против ещё одной поездки, но не потому что сменил свой вечный гнев на милость, а потому что нашёл, наконец, удобное положение в дорогом ортопедическом кресле и благополучно заснул ещё до нашего возвращения. Будить я его не стал, справедливо рассудив, что так нам всем будет гораздо проще, да и во сне он всегда выглядит ещё младше и беззащитнее, захочешь не разбудишь — жалко. Я просто накрыл его своим плащом и поехал по указанному адресу.       Вообще было странно, что Дени меня попросил о чём-то сам, обычно он редко осмеливается даже вопрос задать, не говоря уже о просьбе отвезти его в другой конец города. Делать это мне было на самом деле не с руки, но узнать с какой целью он пытается меня туда затащить узнать хотелось, к тому же было интересно посмотреть с какой компанией изменяет мне мой ассистент.       Предположения мои совсем не оправдались, хотя увиденное было самым что ни на есть ожидаемым исходом. Это был далёкий и богом забытый отдел полиции, очередной филиал, занимающийся поиском воришек с рынков, наркоманов и бездомных дебоширов. В здания я вошёл вместе с Дени, надеясь увидеть внутри нечто иное, чем снаружи, как это сегодня уже случалось. Но и тут меня ждал очередной провал, внутри контора была ничем не лучше.       — Добрый день, — поздоровался я с сидящими здесь мужчинами.       — Добрый, — кивнул мне полноватый рыжий лейтенант в расстегнутом мундире. — Что вам могло понадобиться в этой богадельне?       — Странное у вас отношение к клиентам, лейтенант, — сухо бросил я. — Сюда разве никто за помощью не обращается?       — Ну как же не обращается, бывает. Ворчливые старушки, разъярённые мамаши, и недотёпы вроде Дени, но уж точно не успешные юристы, — усмехнулся он. — Шум вашего автомобиля было слышно за два километра.       — Вот как, растрепал вам уже помощничек, — улыбнулся я, признавая в мужчине неплохого человека, и протянул руку. — Рой Мустанг.       — Хайманс Бреда, — представился он, ответив на рукопожатие. — Так что же вас привело к нам?       — Любопытство, — честно ответил я. — И чем он тут занимается?       — В основном ничем, как и мы, — ответил за парня худощавый прапорщик с сединой на макушке. — Иногда помогает заполнять отчёты, вы наверняка знаете, что с бумагами Дени неплохо справляется. А действительно незаменимый сотрудник у нас только Каин.       — Что вы, вовсе нет… — смущённо пробормотал невысокий парнишка в очках. — Я тоже не слишком полезен.       — Не скромничай, кто, если не ты, будет открывать нам доступ к завершённым делам других подразделений?       — Это не… — так же неуверенно откликался юноша, опустив взгляд на свои сцепленные в замок пальцы, лежащие на клавиатуре ноутбука.       — Мы иногда просматриваем материалы, устаиваем соревнования, кто быстрее найдёт верное решение, — уже почти не стараясь актёрствовать, парировал лейтенант. — Я пока лидирую, но Фарман периодически обгоняет.       Я смотрел на всё это представление и понимал, что вовсе не просто так меня сегодня попросили об услуге, не просто так Дени нервно барабанил пальцем по коленке, пока мы ехали сюда, и люди эти тоже не от нечего делать раскрывают мне свои грязные дела, демонстрируя навыки.       Мои губы слегка искривились в язвительной усмешке, которой я обычно награждаю достойных соперников, решившихся противостоять мне в суде. Этот жест не выражает ровным счётом ничего компроментирующего, не выдаёт моих замыслов и тайн, он лишь оповещает противника о том, что вызов принят. Дени заметив нехороший огонёк в моих глазах, виновато опустил глаза в пол, так же, как недавно паренёк в очках, и медленно попятился к выходу.       — Стой на месте, — спокойно сказал ему я, ожидая главных слов от рыжего стратега. С этим пройдохой можно разобраться позже, если, конечно, мне вообще удастся покинуть это заведение без потерь. Легко помощничек не отделается, накажу по всей строгости.       — Слышал, вы сейчас заняты чем-то… интересным, — заговорил лейтенант. — Как продвигается?       — Поиски пропавших без вести дело заведомо обречённое, не вижу в этом ничего интересного, — практически не солгал я. Розыск мучителей официально нерождённого ребёнка и поиск пропавшего психиатра на словах если исключать подробности описываются практически идентично, с одной лишь разницей: дело мистера Брауна можно придавать огласке.       — Вот как, жаль…       Этот бессмысленный диалог мог продолжаться бесконечно долго, он не мог мне прямо заявить, чего хочет, а я не мог просто так предложить ему это. Говорить откровенно с людьми, которые теоретически могут работать на разыскиваемую нами организацию, я был не намерен. Кабинет наверняка прослушивается, поэтому любое упоминание о неофициальном расследовании может сыграть со мной злую шутку, а ведь в машине сейчас спит не о чём не подозревающий эльфёнок, которого я обещал защитить…       Эд появился совершенно неожиданно, в тот самый момент, когда я собирался попрощаться и уехать отсюда как можно дальше. Он встал на проходе и уставился на нас с выражением полного замешательства, будто молчаливо спрашивал: «Что здесь происходит?» Ситуация складывалась не самая приятная, но всё же в ней был один значительный плюс — парень чувствовал исходящую от других угрозу, или любые другие эмоции, способные выдать недоброжелателей.       — Ты как раз вовремя, — оскалился я, кивнув на сидящих полицейских.       Чтобы не происходило, нельзя выдавать свою неуверенность никому, кроме уже почувствовавшего её мальчика. Ситуацию он понял правильно, медленно осмотрел всех присутствующих и слегка кивнул мне, определив, что нам ничего не грозит. Что-то во мне сопротивлялось такому выводу, но я был склонен ему доверять. В конце концов Эд из всех знакомых мне людей самый подозрительный, вряд ли он что-то упустил.       Мальчик чувствовал себя неуютно, это было заметно и сильно настораживало, но он не боялся, просто понимал, что в очередной раз придётся смотреть на недоверчивые лица людей, услышавших его неправдоподобную историю. Он подошёл поближе ко мне, бессознательно надеясь на защиту, и на всякий случай напечатал, что им можно доверять. Он всё решил, и мне придётся подчиниться, но не сейчас, чуть позже, когда я сам убежусь в добросовестности присутствующих.       — Вы только не поймите неправильно, — глядя на нас сказал Бреда, — с Дени мы уже давно знакомы, с того самого момента, как на третьем курсе у него началась практика, которую он проходил у нас.       — У вас? Образцовые студенты проходят практику в центральном отделении и весьма поверхностно, насколько я помню. За восемь лет всё так кардинально поменялось?       — Я вовсе не образцовый студент, меня выделял только профессор Грумман, а в остальном я не слишком-то преуспел, в виду своей… неуклюжести, наверное. Практику в полиции мы проходили всего две недели, но меня тут так хорошо приняли, что я… наведывался периодически.       — Он тут почти всё своё время проводил, — возразил штабной хакер. — Собирался и работать у нас после окончания учёбы, только вот повезло ему куда больше, чем мне. Здесь никогда ничего не происходит, вот мы и…       — Законы нарушаете? Действительно, увлекательное дело, — усмехнулся я, чувствуя, как спадает напряжения, уступая место отголоскам моего доверия. — Ты как сюда попал? На вид не намного старше Дени.       — Точно так же, закончил институт и остался после практики. Оценки у меня были не выдающиеся, рекомендаций преподаватели не оставили, поэтому в контору получше попасть я и не рассчитывал. Никогда не хотел работать в полиции, но выбора особо не было, родители не считали моё увлечение техникой чем-то, приносящим прибыль.       — Ясно. Вы лейтенант попали сюда, полагаю, из-за излишней заинтересованности в том, что волновать вас не должно, а вы, — я перевёл взгляд на прапорщика, кажется, Фармана, — судя по званию, не сильно старались продвинуться по службе, не перед кем не выслуживались, но и не перечили. Слишком скучно для нашей элиты из центра.       Я удовлетворённо поймал их удивлённые взгляды и по обыкновению взял инициативу в свои руки, вальяжно устроившись на одном из стульев, стоящих вдоль стены. Эд устроился рядом, а Дени повертев головой нашёл себе место рядом с пареньком в очках.       — А что на счёт вашего начальства? Сдаётся мне, не вы, лейтенант, здесь всем заправляете, — продолжил допрос я. Сейчас преимущество на моей стороне и я должен изучить из как следует.       — Наш начальник постоянно в центральном штабе, выслуживается перед высшими чинами, в надежде получить их расположение и перебраться туда. Мы его почти не видим, приходит раз в месяц подписывает разом всю текучку и снова испаряется.       — Услужливый карьерист из местного отделения, не Арчер ли это?       — Откуда вы знаете его? — поинтересовался Дени.       — Работал там некоторое время, успел со многими познакомиться, но с моей профессией добиться чего-то на государственной службе трудно, поэтому ушёл. Не обязательно пожизненно быть цепным псом, чтобы видеть ситуацию изнутри.       — Ситуацию, да? У нас редко появляются необычные случаи, но совсем недавно, в конце августа, к нам в участок пришёл мальчик, примерно его возраста, — лейтенант кивнул на Эдварда, — и стал рассказывать очень странные вещи об армии.       — Мы рассказали об этом случае Дени, когда он пришёл устраиваться к нам пару дней назад, — подхватил Фарман, — так он сразу побледнел и пробурчал что-то неубедительное. Вот так мы и узнали о вас, полковник.       — Я больше не полковник, — привычно возразил я. — И за впечатлительность своего помощника тоже не отвечаю, простите. Он фанат теории заговоров, а вы ему такую сенсацию подбросили, и теперь ждёте от меня подтверждения его надуманных выводов? Думаю, об этом вам лучше поговорить с тем мальчиком, что так уверенно травил вам байки.       — Нам неизвестно, где сейчас этот ребёнок, — отчитался лейтенант. — О внештатных ситуациях мы обязаны докладывать начальству. Как только подполковник узнал о мальчишке, примчался и увёз его в центральный штаб, запретив нам даже вспоминать об этом.       — Но забыть не получилось, а тут ещё Дени… — не сдавался Фарман. — Расскажите нам, что происходит в этой стране.       — Понятия не имею, о чём вы говорите, — закончил я, встав с места. — Моя служба армии ничем не отличалась от вашей. Если перестанете задаваться глупыми вопросами, основываясь на теории Дени, и захотите поучаствовать в реальном расследовании, звоните.       Я бросил на стол свою визитку, и не спеша направился к двери, чувствуя, что Эд поплёлся следом, но у самого выхода обернулся и между делом спросил:       — Я так понимаю, юрист вам сегодня не нужен, я могу его забрать?       Лейтенант кивнул и Дени, попрощавшись со всеми, тоже зашагал за мной в машину.       — Я вам ещё нужен сегодня? — немного удивлённо поинтересовался уже совершенно зря успокоившийся Дени, заняв своё место сзади.       — Конечно нужен, или ты думал, что после всего содеянного выйдешь совершенно безнаказанным, — невозмутимо ответил я, смерив его угрожающим взглядом, и резко заблокировал все двери.       Оба пассажира вздрогнули, а я тронулся с места, дабы не разрушать созданный антураж. Эд сидел спереди, и даже видя зловеще-спокойное выражение моего лица, прекрасно понимал, что я просто издеваюсь над парнем. Дени же было совсем не весело, ехал я по совершенно незнакомой этому домашнему клопу маршруту, периодически съезжая в мрачные окраинные дворики, петляя по ним только с одной целью — напугать. Дорога до пункта назначения была бы значительно короче, не катайся я по всему городу дожидаясь закономерного вопроса, который всё-таки был озвучен:       — А куда мы едем? — внимательно разглядывая местность спросил почти доведённый пассажир. Он даже не подозревает, что я только начал…       — Тебе понравится, не переживай, — оскалился я, и продолжил петлять.       Он снова отвернулся к окну, старательно запоминая дорогу, только вот смысла в этом никакого не было, ведь обратно по этом улочкам ему возвращаться не придётся.       Спустя двадцать минут катания практически по кругу, мы выехали на дорогу, окружённую густым лесным массивом, где я и планировал продолжить своё наказание. Нужно было только заехать подальше и поглубже, туда, где есть небольшая полянка, и где мы с семейством Хьюза часто жарим барбекю.       Эд смотрел на меня, как на больного маньяка, что давало Дени ещё один повод для опасений, он уже перестал привычно барабанить по коленке пальцем и просто замер, вглядываясь в мрачный пейзаж за окном, периодически сглатывая вязкую слюну. Прав был Маэс, кажется, в гневе я действительно страшен, но не в том привычном всем смысле…       Когда асфальтированная дорога сменилась просёлочной, Дени уже откровенно боялся, даже не пытаясь это скрывать. Я остановился чуть раньше положенного, заглушил двигатель, обернулся к парню и произнёс всё с тем же расчётливым спокойствием:       — Выходи.       Он замотал головой и поражённо уставился на меня, хотя минуту назад олицетворял полное отчаяние, сейчас всё равно не верил, что я не шучу. Я разблокировал двери, справедливо рассудив, что бежать ему тут некуда, вышел из машины и вытащил его наружу, с лёгкостью поборов слабое сопротивление. Парень ничего не говорил, даже не пытался попросить помощи у никак не реагирующего на мои действия Эда.       Машину я всё же заблокировал, представление намечается феерическое, но опасное, мало ли, что взбредёт мальчишке в голову, пусть лучше останется на месте. Пока мы шли, мне даже показалось, что парень уже усвоил урок, но каждый раз он забывал про страх и оглядывался на меня, ожидая, когда же я остановлю это безумие. Такой расклад меня совсем не устраивал, и когда мы уже вышли, наконец, на заветную полянку, я решил достать свой туз. Туз сорок пятого калибра.       — Ты же понимаешь, что натворил? — прокрутив пистолет в руке, уточнил я у притихшего парня. — А если бы это были другие люди, например те, что практически упекли Эда в психушку. Что бы мы делали тогда?       Дени стоял и не отрываясь смотрел за движениями вооружённой руки, не смея пошевелиться, дышал даже через раз. Было видно, как начали подрагивать его колени, а в глазах ужас сменялся недоверием и наоборот.       — Велика вероятность, что ты снова разболтаешь какую-нибудь очень важную тайну, а за последние несколько дней таких тайн ты узнал предостаточно. Я за тебя уже не могу поручиться, да и не принято так, уж прости…       Я отключил предохранитель, отодвинул затвор, услышав заветный щелчок, и навёл его на резко побледневшего помощника. Немного напрягало, что он молчит, словно воды в рот набрал. Обычно в таких обстоятельствах вымаливают прощения, цепляются за последнее, рыдают и в ноги кланяются, но Дени словно окаменел.       — Ладно, раз уж всё не так плохо вышло, как могло бы было, смягчим наказание, дам тебе фору, секунд тридцать хватит, я думаю. Время пошло.       Он даже не подумал двигаться, и уж тем более убежать от смертоносного прицела куда-нибудь в лес. Его поведение настораживало, а взгляд возвращал в то самое прошлое, которое я бы предпочёл не вспоминать. Пора было остановить спектакль, но в голове щёлкнул какой-то тумблер, я глянул на часы, забыв даже отмерить ему время, и продолжил:       — Скучно с тобой, Дени.       Снова навёл на него прицел и выстрелил в землю на пару метров ближе. Выстрелил совершенно незапланированно, и парень ожидаемо рухнул на землю, медленно переваривая произошедшее, он скрючился и ожидал следующий патрон, который должен был стать для него последним. Думать долго о своём поступке у меня не было права, нужно было действовать. Я снова щёлкнул предохранителем, убрал оружие подальше за пояс, подошёл к неподвижно сидящему парню и положил ему ладов на затылок, в надежде привести в чувство.       — Надеюсь, урок ты усвоил, — всё тем же тоном сказал я, чуть пригладив светлые волосы. — Поработаешь месяц без зарплаты, устроит?       Всё шло по сценарию, всё, кроме той пули, что со свистом пробила землю, и гильзы, сиротливо валявшейся в том месте, где только что был я. Всё это не должно было случиться, и я не мог даже предположить, что сейчас творится в голове у человека, привыкшего сидеть дома за книжками.       — Прости меня, — мягко произнёс я, присев на корточки напротив и сжав ладонью его шею, прощупывая бешеный пульс. Внешне он казался куда спокойнее, выдавал лишь отсутствующий взгляд и нещадно трепещущая жилка под моими пальцами. — Я не хотел стрелять. Ни за что бы не причинил тебе вреда, поверь. Дени?       Он перевёл на меня уже проясняющийся взгляд, в котором начал пробуждаться дикий ужас, охвативший его в те доли секунд между нажатием на спусковой крючок и ударом пули о землю. Этот взгляд напомнил мне знакомство с Эдом, когда он точно так же сидел на сырой земле, снедаемый кошмаром, пережитым после встречи со мной.       Стало не по себе, парень приходил в себя и от этого становилось только хуже. Хотелось убраться от него подальше и в тоже время прижать к себе, успокоить, заставить забыть… Его взгляд был точно таким же, как у Хьюза в те первые дни наших вылазок. Только вот Маэса готовили к этому четыре года, а Дени… Дени просто чёртов юрист, только что закончивший университет.       — Всё хорошо, идём, отвезу тебя домой.       Я поднялся и потянул его за собой, а парень к моему удивлению поднялся и даже пошёл на ватных ногах обратно в машину. Я решил, что он с моей помощью превратился в безвольную куклу, которая молча и беспрекословно повинуется, но по пути домой он совсем успокоился, в отличии от Эда, который так и норовил высказать мне всё, что думает. Дени молчал до самого приезда, но напоследок всё же попрощался и, помявшись, робко так спросил:       — Что, совсем без зарплаты?       Я сначала даже не сообразил о чём он, даже Эд удивлённо вскинул брови, будучи полностью уверенным в том, что парень к нам больше и на шаг не приблизится. Впрочем, я тоже думал так же, думал и о том, сколько стоит ему выплатить в качестве моральной компенсации, а он продолжает спрашивать об условиях работы. Вряд ли ему больше некуда пойти, так что…       — А ты как хотел? — привычно усмехнулся я, пряча все свои мысли вглубь сознания.       Он так же привычно мне улыбнулся и направился в подъезд. Молча. Подняв руку в прощальном жесте, так же, как делаю я…

***

      К трём часам мы были дома, я разогрел недовольному мальчишке обед, от которого тот не стал отказываться даже будучи обиженным на меня и мои глупые выходки. Свою как всегда немаленькую порцию он съел в считанные минуты, сделал два больших глотка из стакана с соком и не прощаясь убежал наверх. Я забросил посуду в посудомойку, убедился что Эд просто занялся рисованием пейзажа за окном, облюбовав широкий подоконник в библиотеке, и занялся давно заброшенными бесплатными онлайн консультациями.       От неприятных мыслей это отвлекало лишь первый час, потом скучные гражданские вопросы, часто переполненные излишними слезливыми подробностями, начали раздражать так, что крышку ноутбука я захлопнул куда резче, чем требовалось. Делать было совершенно нечего, расследование зашло в тупик, Эд теперь не оторвётся от своего занятия, пока не закончит, дом чист и свеж и даже еды в холодильнике после Ризы предостаточно.       Очень не хватало мне сейчас под боком маленького лепечущего человечка, который одним своим присутствием может скрасить даже самый неприятный день. К человечку этому теоретически можно было бы съездить, но всё опять упиралось в Эда, которого я не могу ни вытащить из библиотеки, ни оставить на целый день. Вдруг он проголодается, забудет о существовании микроволновки, решит подогреть ужин на плите и сожжёт его, а вместе с ним и пол дома. Да и Элисия сейчас наверняка занята уроками…       Я побродил по пустому дому, снова показавшемуся мне огромным, и отчаянно пожалел, что взял отпуск. Работа всегда помогает расслабиться, как бы парадоксально это не звучало, а сейчас бесполезные мысли донимали меня до нервной дрожи. Зачем я выстрелил? Зачем, мать вашу, я спустил курок?! Он и так стоял бледнее смерти, произведённого эффекта было вполне достаточно, но я всё равно выстрелил всего в паре шагов от него.       Всегда казалось, что после возвращения в нормальную среду, я больше не смогу прикоснуться к оружию, не смогу навредить, причинить боль, но уже спустя пару недель на гражданке, проведённых в страхе за свою никому не нужную здесь шкуру, получил лицензию на ношение огнестрельного оружия. Первое время, пока я жил в огромной квартире в центре, этот атрибут ночами лежал чуть ли не под подушкой. Многие поменялось с тех пор, но лицензию я всё равно периодически продлеваю. Кто бы мог подумать, что я использую средство самообороны, шутки ради.       Теперь бледное лицо моего помощника будет снится мне в кошмарах, вкупе с тем, что обычно донимает уставший потрёпанный разум. Вернее, донимало. За всё то время, что я сплю в обнимку с эльфёнком, ни один кошмар не смог просочиться сквозь вязкую спокойную черноту, в которую я проваливаюсь едва закрыв глаза. Ему не снятся сны, он не может их видеть, но может забирать… Он помогает мне, а я который день не могу найти даже подтверждение его слов, показать, что доверяю.       С целью составить хоть какую-то наглядную картину происходящего я поднялся в кабинет, достал все документы, распечатал материалы найденные на рабочем месте пропавшего доктора, убрал со стола всё лишнее и принялся формировать фальшивую историю.       По официальным данным, собранным, хотелось бы заметить, у совершенно не связанных лиц, выходит следующее: неопознанный тринадцатилетний мальчик Эдвард попадает в приют, принадлежащий скандально известной компании, предположительно за десять дней до её официального расформирования. Точной даты мы не знаем, но чтобы получилось соприкосновение с версией Эда, предположим именно такой вариант развития. В приюте ему дают фамилию, олицетворяющую весь его внешний облик — Люкс, что вопреки словам Дени переводится, как «Свет», «Светлый». Это подходит мальчишке куда больше, чем «Роскошь», но ничего по сути не меняет.       Далее десять дней он проводит в этом самом приюте, где на нём, как и на всех остальных детях, проводят эксперименты, суть которых засекречена. Усыновление, опять же предположительно, происходит после ликвидации компании некими вымышленными персонажами мистером и миссис Томсон, у которых он прожил вплоть до усыновления его миссис Хизер, то есть всего три дня. Не слишком-то и большой срок, чтобы принять решение о возврате живого человека, но в конце-концов такое поведение законом не ограничено, а значит аргументом в пользу истории Эда не является — теоретически такое вполне могло случиться. Только вот тринадцатидневная пропасть между лишением прав отца парня и знакомством с миссис Хизер, которую Эд совершенно не помнит, доверия мне не внушает.       Если же совсем не связывать официальную историю с историей Эда, то всё могло быть и иначе: Эд попал в приют задолго до закрытия компании, через десять дней был усыновлён Томсонами и прожил у них уже куда больше — до четырёх месяцев, далее был усыновлен миссис Хизер. Никакой пропасти не образуется, потому как мнение Эдварда мы отбрасываем, и всё на деле выходит достаточно гладко, что даёт очень весомый повод задуматься о правдивости слов парня.       Однако в любой интерпретации официальной судьбы эльфёнка суд — самый загадочный элемент. Закрытое заседание, на котором опекуну ни слова не говорят о прежних родителях, а также о судьбе усыновляемого. Причина, по которой информация не придаётся огласке, несомненно есть — участие усыновляемого в секретных экспериментах, но всё слишком смазано. К тому же, будь я на месте этих Томсонов и миссис Хизер, не стал бы так рисковать, ведь есть тысячи детей с менее засекреченным прошлым. Вероятность того, что его и вправду усыновили дважды очень мала, но она опять же есть.       Обе истории: и та, что рассказал Эд, и официальная с ней связанная, равно могут оказаться как правдой, так и вымыслом, ибо внешне, не на бумаге, выглядят абсолютно одинаково. Одинаково неправдоподобно. Мне, как человеку, столкнувшемуся с не менее сомнительной судьбой, не так тяжело было бы принять эти запутанные переплетённые истории и доказать реальность одной из них, если бы не существовала третья — та, что подкреплена сотней документов и никак не связана с рассказами официально невменяемого подростка. Она проста, логична, а потому в неё гораздо проще поверить, как мне, так и всем остальным.       Действительно, зачем людям, без зазрения совести использующих детей в качестве подопытных крыс, пытаться скрыть существование одного пусть и особенного мальчика? Куда проще было бы его просто ликвидировать, подстроить очередную аварию, раз по словам Эда такая возможность имеется. В любой трактовке официальной версии произошедшего даже факт чудовищных экспериментов, финансируемых армией, не скрывается настолько, как существование Эдварда Элрика. Мальчишка, которого попросту оставили на попечение старушке-одуванчику, не может иметь для этих людей такого колоссального значения. Это же полный абсурд.       Я крутил в голове факты и теории до самого вечера, изучал дополнительные материалы в интернете, распечатывал и компоновал их на стене, как в самом кассовом детективном сериале, но ничего практически важного мне это не дало. Сомнения разрывали на части, и якобы непоколебимая уверенность в словах Эдварда, пошатнулась, запустив медленно пожирающий её механизм. Мне было совершенно нечего противопоставить здравому смыслу, кроме стихийно нахлынувших романтических чувств к объекту моих дум.       Сидя среди кучи разбросанных бумаг, я сжал обеими руками отросшие волосы с такой силой, чтобы заставить себя переключиться и найти решение, но как на зло получалось плохо. Будь на месте Эдварда какой-нибудь другой человек, я бы давно избавился от него, огородив себя от очередного обмана. Но это был Эд, и попытка отказаться от него ничем хорошим для меня не закончилась. Он словно наркотик, дурман, один раз останешься с ним наедине и никогда уже не сможешь отпустить. Ведь и миссис Хизер так легкомысленно подтверждает это.       В его способностях уже нет смысла сомневаться, а вот в словах… Кто гарантирует мне, что он не принуждает меня оставаться с ним? А если это он тот самый главный злодей, виртуозный манипулятор на службе предусмотрительных армейских шавок? Ведь нельзя так просто отпускать во внешнюю среду людей, которые знаю об устройстве страны слишком много лишнего. Непокорным псам всегда назначают лучшего дрессировщика, такого, который сможет заставить подчиниться одним лишь усилием воли…       Эд зашёл в тот самый момент, когда мои мысли перетекли в обвинения, такие же недоказанные, как и его рассказы. Обстановку он оценил правильно и посмотрел на меня настороженно, даже немного испуганно, словно ожидал, что я прямо сейчас поведу его на эшафот. К тому же этот недавний случай с Дени… Я смотрел в его невинные глаза и отчётливо понимал, что оборотень из нас двоих точно не Эдвард. Объяснять сейчас что либо не было абсолютно никакого желания, я просто поднял голову, окинул его усталым взглядом и спросил то, что до появления в кабинете он наверняка больше всего хотел услышать:       — Проголодался, художник?       Он помедлил, ещё раз окинув взглядом весь творящийся здесь хаос, и кивнул неуверенно. Чтобы не случилось, от еды это существо едва ли откажется, в этом я никогда не сомневался. Правда когда я поставил перед его носом одну тарелку, сварив себе лишь крепкий кофе, повёл он себя довольное комично. Поковырялся недоверчиво в курице, размазав по тарелке соус, и презрительно зыркнул на чашку в моих руках.       — Ешь уже, не отравлено, — усмехнулся я, демонстративно стащил у него кусочек курицы и съел, запив остатками кофе.       Он мне поверил, опрокинул в себя всё содержимое тарелки и, ничего толком не объяснив, ушёл спать в гостевую. Я даже слышал, как щёлкнул дверной замок, но решил не предавать этому значения. Он опасался, чувствуя перемену в моём настроении, чего ещё можно было ожидать? В конце концов он не на своей территории, пусть спит там, где ему спокойнее.       Без эльфёнка откровенно не спалось, провалиться в объятия давно позабытого кошмара удалось только далеко за полночь и всего на несколько часов. По обыкновению проснувшись в холодном поту, я несколько минут бессмысленно смотрел в потолок, в попытке вернуть утерянное самообладание. Этот кошмар можно переживать бесконечно и не терять при этом острое ощущение липкого страха, ничуть не ослабевающего со временем.       Когда в дверь без стука вошло заспанное создание в светлой пижаме, я был мягко говоря не в восторге. И Эд, почувствовав мою настороженность и быстро утихшее желание атаковать, замедлил шаг. Он поймал мой взгляд и словно дикий пёс осторожно подкрался к кровати, так же медленно на неё залез и устроился рядом, разорвав, наконец, зрительный контакт. Пришёл, чтобы забрать мой кошмар… Это был настолько милый жест, что я не удержался, поцеловал его за ушком и тихо прошептал:       — Спасибо…