***
Примерно к одиннадцати дня Вайолет поняла бессмысленность своего затворничества в четырёх стенах. Неизведанные улицы города манили, ей хотелось облазить каждый участок, чтобы он стал ей таким же родным как Бруклин, но что-то более веское не пускало её пустится в знакомые безрассудства, например, ощущение предательства, хотя оно такое однобокое и притянутое за уши, но на душе сидело что-то тяжёлое и недовольно ворочается на любые вольные мысли Вайолет. А Вайолет никогда не жила под чью-то указку, Вайолет всегда чувствовала себя вольной птицей, чей полёт ничто не может изменить и ракурс её жизни только её. Натянув узкие чёрные джинсы, порванные местами, красную в чёрную мелкую крапинку объёмный тонкий свитер и фетровую чёрную шляпу вкупе с такими же чёрными вансами, Вайолет, покрутившись у зеркала (дабы удостовериться, что и такой стиль ей идёт не хуже привычного винтажа), захватила чёрный кожаный рюкзак и вышла из дому. Отец — не маленький, догадается, куда она делась.[...]
Вайолет вдохнула воздух, отмечая, что можно было надеть что-то сверху, ладно, возвращаться не хочется. Она ступила на мелко посыпанный гравий, шурша обувью. Посмотрела наверх, придерживая шляпу. Погода ни на йоту не улучшилась: серое плоское небо, свежий ветер и сырость в воздухе. В большей степени она собиралась попасть в книжный, но залезать в карты Хармон не хотела, намереваясь по ходу своего продвижения в городе найти интересующий её магазин. Город не был самым большим, и Вайолет подозревала, что найти нужное не составит труда.[...]
Город казался вымершим. Ветер одиноко гонял с одного места на другое никому не нужную газету вчерашнего выпуска, как успела заметить Вайолет. Ни одной проехавшей машины, ни одного случайного прохожего. В ожидании конца света попрятались они что ли. Вайолет осматривалась по сторонам, отмечая, что если бы светило солнце, то и дома выглядели приветливее, и краски по-новому засияли. Насколько Вайолет помнила по рассказам отца в небольших разговорах по телефону, когда он только приехал в этот город, то где-то недалеко от города текла чистая река, куда Бен намеревался сходить порыбачить, как только заведёт друзей на новом месте. Но Вайолет всё думала: откуда берутся пациенты, если ни одной живой души на улице нет? За ней точно не следят из окон? А что, вполне возможно; как в маленьком провинциальном городке. Мило. Вайолет, усмехнувшись, качнула головой и последовала дальше, осматривая открывающиеся ей «достопримечательности». Кажется, она вышла на главную улицу. Здесь всё же оказалось оживлённее. Туда-сюда бродили выходившие из салонов красоты женщины, деловито сновали мужчины в костюмах и при документах и даже проехал мальчик на красном велосипеде. Изображение будто двоилось в глазах. Вайолет моргнула; это пропало на пару мгновений, а потом она снова увидела чёрно-белое изображение, наложенное на настоящее, где такие же женщины и мужчины прогуливались по улице, только одетые по прошлой моде. Ей слышались оживленные разговоры, стекающие прямо к Вайолет, она чувствовала тёплое прикосновение ветра к её щекам. Она готова поверить в то, что оказалась в восьмидесятых. Но резкий толчок, и она снова в настоящем времени, встретила ругань мужчины, на пути которого она оказалась. Вайолет скривилась на это, оглянулась и заметила, что прямо перед ней двери книжного магазина. Как она его проморгала? Табличка золотилась под робкими лучами соизволившего выйти солнца. Проглядывалась витиеватая надпись на латинском языке, но его знания (мама и папа являлись врачами) хватило для того, чтобы понять, что это книжный магазин. Вайолет толкнула дверь, слыша мелодичный перезвон колокольчиков — такого звука она никогда не слышала, но что-то ей это напомнил. В голове, как и в груди, начало что-то скрестись, вызывая тупую боль. В помещение оказалось очень уютно. Темно, но этот полумрак очаровывал, тянул каким-то приятным свежим запахом в смеси с запахом пыли, и на Вайолет буквально обрушились эти ощущения покоя и… дома? Она осторожно прошла вперёд, оглядываясь: что, совершенно никого нет? Вайолет подошла к первому ближайшему стеллажу, бросая взгляд на стену, где на полках высились банки всевозможных форм с засушенными травами. По периметру тянулась золотистая гирлянда, мягко освещая стену, часть света попадала из окна. Она достала первый попавшийся под руку томик, чтобы узнать в нём «Убить пересмешника» почти доисторического года выпуска, но в прекрасно сохранившейся обложке. — Виолетта? — тишину разбил удивлённо-неверящий старческий голос. Вайолет резко обернулась. — Вы это мне? — Летта? Но как такое может быть? — она увидела рядом с незаметной дверью невысокую старушку в белом плотном платье, а сверху такая же белая шаль. Она будто не слышала Вайолет, рассматривая её во все глаза и подходя ближе. — Меня зовут Вайолет, — попробовала объяснить Хармон. — Ведь и вправду ты… — пожилая женщина неожиданно резво оказалась перед Вайолет и дотронулась до её щеки. — Бабушка! — от окрика вздрогнули и Вайолет, и женщина. Из-за той двери вышел высокий светловолосый парень, который сейчас недовольно смотрел, очевидно, на свою родственницу. — Зачем пугаешь посетителей? — он мельком посмотрел на Вайолет и перевёл взгляд на бабушку. — Уже иду, Линкольн, — невозмутимо проговорила женщина, преисполненная достоинством. — Не переживай, — цокнула в воздухе указательным пальцем и скрылась в проёме в стене. Вайолет не смогла без смеха смотреть на эту комичную ситуацию и коротко рассмеялась. Линкольн смущённо улыбнулся. — Надеюсь, она не принесла тебе неудобств, — он подошёл ближе. — Нет, она очень милая и забавная. А о ком мы говорим? — Прости, не представился. Линкольн Кэмпбелл, — и протянул руку. Вайолет пожала её. — А это была моя бабушка Марта Митчелл. — Вайолет Хармон. — Ты неместная, да? — Линкольн опёрся о кассу. — Верно. У вас все такие раритетные книги? — после недолгого молчания спросила Вайолет, двигаясь дальше и потрясся книгой Харпер Ли. Линкольн коротко рассмеялся. — Нет, у нас есть и современные книги. Посмотрим вон там, — парень указал на освещённые светом полки, где действительно лежали современные издания. — О, мне кажется, я буду приходить сюда. — Я буду рад, — улыбнулся парень, когда Вайолет обернулась. Обычно Вайолет Хармон никогда так много не разговаривала с незнакомцами, но рядом с этим парнем язык буквально развязывался, и слова так и лились из неё. Она достигла кассы с тремя книгами: томик Бунина и два современных детектива, правда, один из них, скорее, детский, но кто сказал, что детские книги — не книги для подростка? Зачастую в них больше правды и человечности, чем в десяти взятых вместе взрослых людях. Линкольн улыбался, когда пробивал покупки Вайолет, сдерживая смех. — Не обижай мои книги, — наигранно обиженно заявила она. — Хорошо, — не выдержав, расхохотался Кэмпбелл, и Вайолет не сдержалась, заулыбавшись. Когда она убрала все три книги в рюкзак, Линкольн спросил: — Не поделишься своими данными? Вайолет победно улыбнулась, но этого не было видно потому, что волосы скрыли её лицо. — Да, — и продиктовала свой номер. — А остальное я узнаю, проходя испытания? — шутливо спросил он. — Никто не говорил, что одних принцесс охраняют драконы, — поддержала шутку Вайолет. — До встречи, Вай, — тепло улыбнулся ей парень. От милого «Вай» в груди растеклось тепло, согревая то тёмное, что находилось в ней с утра и рассеивая. Но, споткнувшись о высокий порог, Вайолет вылетела из магазина и упала бы, если бы не сильные руки, поддержавшие её. — Осторожнее, — тягучий хриплый голос — прокуренный. Она подняла голову, чтобы увидеть перед собой чёрные глаза и самого обладателя светлых волос. — Вайолет? — обеспокоенно спросил Линкольн, выйдя из магазина и встречаясь взглядом с подхватившим её парнем. Незнакомец уже отпустил Вайолет, рассматривая её и мельком оценивая Кэмпбелла. — Спасибо, — как-то неуверенно выдала она, чувствуя скопившееся между парнями напряжение, в эпицентре которого находится она. Юноша театрально поклонился и пошёл дальше. Вайолет не могла не признать, что смотрела ему вслед. Такие парни именно такое впечатление о себе и оставляют. Она понимала, что он не самый хороший человек в этом городе, но её всегда влекла тьма. — Кто это? — спросила она у Линкольна, посмотрев на него, отмечая, что хорошее настроение парня сошло на нет, а сам он готов взглядом испепелить спину поймавшего её. — Тейт Лэнгдон, — последовал лаконичный, пропитанный холодом ответ.