Во тьме сказки

Ты уже давно мертва.

      Дождь в этом городе начинался неожиданно и либо затягивался на неделю, либо также неожиданно заканчивался. Дождь наполнял город красками и запахами, а без него город был плоским и серым.       Дожди шли часто. Засыпаешь с чистым звёздным небом, просыпаешься — каскад воды за окном. Солнца было таким редким явлением, что его появление всегда вызывало удивлённые взгляды, обращённые к небу.       Дождь был разным; мог вызвать чувство уюта, а мог предчувствие чего-то нехорошего. Впрочем, человек — натура подозрительная, вечно ищет какой-то подвох.       Правда, жители этого города подвоха не искали. Дело было не в подвохе.       Дождь был тем, кто смывал.       Вайолет вышла из автобуса, когда за его пределами уже разбушевалась непогода. Ветер гнул к самой земле высокие сухие тростинки трав, поднимал собравшуюся пыль с дороги, бросал её в пустоту, а дождь налетал порциями и окатывал то моросью, то целым водопадом воды. Пальто Хармон сразу стало сырым. Под края одежды забирался холодный ветер, ноги в плотных колготах покрывались мурашками, Вайолет с каким-то разочарованием поняла, что её любимые ботинки пора менять на что-то более тёплое. Пальцы сводило от холода. Волосы лезли в лицо и рот, пакет тянул к земле.       Но Вайолет оглянулась. Вокруг расстилалось дикое пожелтевшее поле, впереди темнел мрачный, манящий к себе сгоревший лес. Тишина. Никого. Она повернулась обратно к дороге, покрытой щебёнкой, которая вела к дому.       Чем ближе Хармон подходила, тем более странное чувство возникало в ней. Отторжения и принятия. И это выбивало её из равновесия, из зоны комфорта. Вайолет надоело чувствовать себя в подвешенном состоянии, которое она сравнивала с тупой болью во лбу или виске, но то, что с ней происходило, манило в это пьяное состояние.       Дом стоял кирпичным особняком, осевшим намертво. Вайолет хмуро смотрела на него, приближаясь, справляясь с противоречивыми чувствами. Ветер бросил под ноги опавшую листву запущенного сада. Деревья некрасиво искривились, обнажились. Стояли, словно мёртвые.       Она прошла дальше за ворота, и ей послышался скрип чего-то несмазанного. Хармон прислушалась. Она опустила пакет рядом со ступенями и ступила на пожухлую траву, намереваясь завернуть за дом, на задний двор.       Деревья здесь росли гуще. Вайолет даже не подозревала, что Бен купил такой большой участок. Она вновь чувствовала себя Алисой, но только без белого кролика. Ветер срывал последнюю иссохшую листву, бросал на землю, отчего при каждом шаге ноги Вайолет утопали, и раздавалось тихое шуршание. Чем дальше она шла, тем тише становилось, словно весь мир остался за пределами старого заброшенного сада. Вайолет убрала волосы за уши и остановилась, когда вышла на более-менее не заросшую пустошь.       Проржавевшие качели тяжело покачивались на ветру, издавая надрывные звуки.       Сердце Вайолет отчего-то сжалось. Что-то горькое поднялось в ней, потерянное.       «— Это не только твои качели, Летта!»       Девушка невольно вздрогнула от дикого крика, раздавшегося в ушах. Она огляделась. Это снова началось? Она вновь обернулась, и её глаза расширились то ли от ужаса, то ли удивления, она попятилась: на качелях покачивалась Мойра О’Хара и с непонятной тёмной улыбкой смотрела на неё.       — Ты их так любила, Летта. Или звать тебя Вай? — она усмехнулась и начала раскачиваться сильнее.       Глупые вопросы лезли в голову. Ответ ни на один из них не дал был ясной картины для полного понимания. Вайолет облизнула губы.       — Ты непривычно молчаливая. Впрочем, как и всегда. Всегда молчишь. Кто знает, что творится в этой прекрасной головке, да? В тихом омуте черти водятся, — Мойра рассмеялась и плавным движением стекла с деревянной скамьи, на миг став плоской, на землю и вновь приняла человеческую форму.       Вайолет осторожно отступила назад, продолжая молчать, замечая, что мир словно выцветает. Превращается в чёрно-белый.       — Да, Летта, я живу в таком мире. В чёрно-белом. По твоей вине, — выразительно и зло почти прошипела О’Хара. — Ты представляешь, как я не ненавижу тебя, моя дорогая любимая сестричка? — но её красивые яркие черты лица не исказились до безобразия, она была похожа на прекрасную фурию.       — Я понятия не имею, о чём ты говоришь, — язвительно проговорила Вайолет. — Ты не получишь полного удовлетворения, пока я не буду всё знать, — она остановилась, когда Мойра остановилась в метре от неё.       — Да нет, — неожиданно миролюбиво пожала плечами она. — Я умею ждать. Забавно смотреть на то, как ты стукаешься лбом из-за того, что не помнишь, — она удовлетворённо улыбнулась и одним резким движением, как волна, обрушилась на Вайолет.       Хармон вскрикнула от неожиданности и глотнула воздуха, задыхаясь: нечто — она — насквозь прошло сквозь неё. Ветер ударил по лицу. Девушка огляделась. Живой, красочный мир, в котором были звуки. Ни единого напоминания о том, что только что было. А было ли?       Ржавая качеля всё также покачивалась на слабом ветру.       Тишину разрезало гортанное карканье ворона, который сорвался с высохшего дерева.