25.05.1999
Дорогой дневник, Сегодня я вновь видела его. Маргарет тогда была права, он очарователен. Наверное, невежливо писать о, я думаю, мимолётном увлечении, не рассказав о чём-то более важном. Возможно, через много лет мне покажется это глупостью, потому что я повзрослею, как и хочет того мама, возможно, я буду думать, какой я была глупой девчонкой, что не писала о чём-то более значимом, как я уже «сказала», но, в любом случае, мне кажется, это важно. У него чёрные-чёрные глаза, как нефть, которой занимается отец, его глаза такие же тягучие и такие же опасные. Возможно ли сгореть всего лишь от его взгляда? Его улыбка лукавая и в той же мере опасная. Его словам и действиям доверяешь безоговорочно. Прыгнула бы я (к примеру), если бы он попросил? Мне стыдно, мне очень стыдно. Рядом с ним во мне просыпаются опасные, животные инстинкты, я готова следовать за ним, не думая ни о чём, кроме него. И я влюбляюсь всё сильнее. Как разорвать этот порочный круг? Потому что через пять дней мы уезжаем, а я не могу справиться с этой «дикостью» в своём сердце. Мы переезжаем в Бостон, судя по фотографиям, которые прислала мне сестра (и как только её письмо не затерялось в этом городе), Бостон прекрасен. Я и боюсь, и с нетерпением жду тридцатое мая, потому что только так смогу сказать «нет». Я надеюсь на это. Вайолет нахмурилась, недоумевая, и ещё раз пробежалась глазами по листу, вчитываясь в дату. Это и вводило в недоумение. Её «видения» были определённо не из 1999 года, они были гораздо «старше», если судить по нарядам и окружающей обстановке. И почему она сразу не задала главный вопрос: кто жил в этом доме до неё? Чьи воспоминания — Вайолет почти могла признать это — она видела? И неужели все эти «века» это и правда был Тейт? [Сколько красавиц он сгубил?]***
Холодно, чертовски холодно. Но не было сил встать и устранить источник раздражения. Лишь сильнее укаталась в одеяло и перевернулась на бок, зарывшись в подушку. Над головой оглушительной трелью разразился будильник на телефоне. Как жаль, что она не могла его выкинуть в окно, из которого и задувал пронзительный холод осенний ветер. Вайолет перевернулась на спину с тяжким вздохом. Чешира уже нигде не было, но кто бы сомневался, этот кот всегда испаряется. Заснула в том же, в чём красила с Тейтом потолок, поэтому очень сильно хотелось в душ. Но сначала закрыть окно. Во лбу посилилась тяжесть из-за мрачных мыслей и из-за того, что поздно заснула; чтобы вытрясти из головы капающие на мозги раздумья, она взяла из стопки книг на полу под столом старую потрёпанную книгу Шарлотты Бронте «Джейн Эйр», которой зачитывалась ещё её мать, не то чтобы Вайолет была без ума от этой книги, потому что сомневалась, что такие, как мистер Рочестер, и такая, как Джейн, существуют, но попытка не возбранялась. Хотелось верить. Она старательно загоняла мысли о Тейте, его возрасте и старых-старых событиях, с которыми частично связан дом, в котором она сейчас живёт, за пределы своего мыслительного процесса, но она всегда думала много и обстоятельно. Настроение не повышалось. Не помог даже горячий душ — кожа красная — но апатия преследовала Вайолет по пятам. Она собирала сумку, когда на глаза вновь попалось письмо. Вайолет на миг закрыла глаза и со стоном побеждённого человека направилась к шкафу. Чёрное многослойное шифоновое платье до середины икр стало ей на пол размера больше после того, как она похудела из-за смерти матери, но Вайолет нравился развевающийся при ходьбе подол, а поэтому это отчасти приободряло; для теплоты она вытянула с верхней полке со свитерами удлинённый и свободный трикотажный джемпер тёмного насыщенного винного оттенка. Ей бы ещё высокие ботинки, в которых и по грязи не страшно пройти, и тогда принцесса готова. Желудок отчаянно сопротивлялся запаху жареного бекона и яичницы. — Остался ещё такос, — нарушил молчание после традиционного «Доброе утро» Бен. Он с завидной дисциплиной вставал в одно и то же время, не жалуясь и улыбаясь. Вайолет качнула головой, вливая в себя обжигающе горячий чай. Всё ещё было холодно. Ледяные пальцы не становились теплее. — Может, ты хочешь сегодня вечером сходить со мной и Вивьен в боулинг? — Бен пытался примириться. Но он не признает своей неправоты. Вайолет тяжело посмотрела на отца и перевела взгляд на окно, за которым шёл редкий дождь, чтобы отец не начал «вправлять мозги». Вивьен. Яркой молнией сверкнуло в голове мысль. И Вайолет приободрилась. Она-то ей и нужна. — Почему бы и нет, было бы неплохо отвлечься. Бен с неким облегчением вздохнул и улыбнулся: — Отлично.***
Прекрасно. У неё история. Оставалось только молиться, чтобы Лэнгдон не пришёл. Противоречивое чувство её разрывало: желание увидеть его и желание ударить. Это не так уж и сложно, если вы сидите за одной партой. Но Господь вряд ли её услышит. Дождь усилился. Контактировать с миром не хотелось. Вайолет привычным жестом нацепила на глаза ставшие уже классическими солнцезащитные очки и раскрыла зонт, когда вышла из машины отца. Сухо улыбнулась ему на его пожелание удачного дня и вяло махнула вслед. Подождала, пока машина скроется и развернулась на сто восемьдесят градусов, чтобы уйти прочь. Ей отчаянно хотелось увидеть Тейта. И спросить. Многое. Но она знала, что Лэнгдон только играет с ней, ничего не скажет. Ей отчаянно хотелось разговоров с ним. Но она знала, что сегодня этого не будет. Ей отчаянно хотелось любить. Но она знала, что этому не бывать. Не с ней. Дождь шёл с надрывом, резко. Капли тяжело ударялись о широкие поля разноцветного зонта-трости. Вайолет крепко сжимала рукоять, чтобы ветер не унёс в страну Оз. Она ступала твёрдо и сильно, стараясь обходить лужи, и почти не беспокоилась о подоле платья. Прохожие встречались редко, машины стремительно проносились, обкатывая края тротуаров холодной и грязной водой. В канализацию шумно стекали потоки воды. Вайолет хотела забыться. Этому городу шёл дождь, как никому другому. Этот город был с червоточиной, а дождь умело скрывал это. Впереди показалось кафе с витиеватым и вычурным названием, покрытое золотой краской, которое Вайолет не смогла прочитать из-за плохой видимости и старого языка. Оно было построено на углу большого серого здания и таким образом словно вытесняло остальные заведения, выставляя себя вперёд. Оно обшарпанно и не ново, но очарование тем больше. Окна во всю стену, но сейчас Вайолет не могла разглядеть, что там. Самое главное, чтобы было тепло. Крыша совсем не прикрывала порог, поэтому на крупные горшки с цветами на бетоне безжалостно скатывалась вода мощными потоками. Вайолет толкнула тяжёлую стеклянную дверь за мокрую широкую металлическую ручку и с облегчением почувствовала тепло. И урчание в животе после того, как распознала запах кофе и какой-то выпечки. Внутри просторно и затемнено, зал уходил вглубь, как нос корабля. Маленькими тёмно-жёлтыми шарами светятся включённые лампы возле столиков. По бокам от неё расположилась пара рядов со стойками для вешалок. Висело одно мужское светлое пальто без единого пятнышка. Наверное, действительно пора переходить на осеннюю одежду. По правую сторону находилась барная стойка, за которой девушка и мужчина, не обращая никакого внимания на посетительницу, тихо о чём-то спорили, судя по эмоциям на лице. Вайолет спустилась с небольшого порожка, напоминавшего сцену. По левую сторону начинались столики со стульями, креслами и диванчиками у окна, через пару метров столы были расставлены хаотично, но на таком расстояние, при котором никто не мешал бы другому; для Вайолет это было важно, поэтому она ненавидела ходить в забегаловки с фастфудом. Она заняла столик у окна, на широком подоконнике которого были разложены несколько книг. Бросила сумку на стул рядом с уютным креслом, поверх которого лежал плед в красную и белую клетку — то, что надо, и приблизилась к барной стойке. — Прошу прощения, мисс. Доброе утро. Чего желаете? — приветливо улыбнулась ей девушка в тёмно-красном фартуке с эмблемой заведения и бейджиком, на котором было напечатано «Эви». Девушка обернулась и шикнула на мужчину, который, качая головой, со смехом облокотился о стойку. — Доброе утро, — с трудом произнесла Вайолет. — Горячий шоколад… — верное средство против холода и отвратительного настроения. — Вам бы, леди, съесть чего-нибудь, а то того и гляди сдует, — бестактно подал голос мужчина, но настолько добродушно, что Вайолет даже не разозлилась. — Вы, приезжие, все такие худые? — Нет, я особенная, — хмыкнула Хармон. Опять-таки она белая ворона. — А что бы вы посоветовали? — Нашу фирменную пасту, — выпалила девушка, делая огромные глаза мужчине, чтобы впредь он не грубил. — А не рановато для пасты? — неуверенно спросила Вайолет, прикидывая, во сколько это обойдётся. — О, для неё никогда не рано. Она с грибами и зеленью. У вас нет аллергии? — Пожалуй, можно. — И в закуску свежеиспечённый круассан с шоколадом, — вставил мужчина; его глаза хитро блестели. — За счёт заведения. Я видел, как вы смотрели на книги, — подмигнул и удалился, видимо, в кухню. Это можно считать за комплимент? Паста, по словам Эви, будет готова через двадцать минут, а горячий шоколад она начала делать сразу же, отметив, что круассан принесут после основного блюда. Не то чтобы Вайолет хотела десерт, но отказываться было бы невежливо на столь открытую доброжелательность. Вайолет вернулась за свой столик и плюхнулась в кресло, утонув в нём. Огляделась и вновь встала, чтобы рассмотреть, что за книги разбросаны на подоконнике. Томики выглядели новыми: «Портрет Дориана Грея», «Приключения кролика Роджера», «Алиса в стране Чудес», «Алиса в Зазеркалье», «Великий Гетсби», «Анна Каренина», «Преступление и наказание». Вайолет с любопытством раскрыла форзац Достоевского, в голове крутилось «Красота спасёт мир». Она пролистала страницы, ощущая мягкость почти газетной бумаги и твёрдость обложки, пробежалась глазами по содержанию и углубилась в чтение, не замечая полёта времени. — Если понравилось, то можешь забрать, — Эви появилась неожиданно, вырывая Вайолет из мира Раскольникова. Хармон вздрогнула и непонимающе переспросила: — Что? Официантка звонко расхохоталась и повторила: — Можешь забрать, если понравилось. А вообще, давно не видела, чтобы кто-то с таким увлечением читал Достоевского. — Вайолет пожала плечами. — И паста готова, — Эви широким жестом указала на широкую тарелку, от которой исходил пар и густой аромат. — Приятного аппетита, — девушка подмигнула вмиг оголодавшей Вайолет и ушла на своё рабочие место. Эви, на первый взгляд, была из тех, кто всегда улыбается и поддерживает, она лучилась оптимизмом, с такими людьми хотелось общаться. Светлые волосы были аккуратно убраны, а из-за точёных черт лица она напоминала добродушного зверька. Тонкий рот был в постоянном движении, скулы не выделялись, а щёки едва ли присутствовали. Но общее впечатление портилось из-за чрезмерной худобы Эви. Аппетит приходит во время еды? О нет, в её случае аппетит приходит при виде еды, точнее, при «виде» запаха. Паста действительно оказалось очень вкусной. С таким удовольствием она ела вчера вечером, и эти воспоминания почти испортили зародившийся аппетит. Вайолет стала есть куда медленнее, вяло орудуя вилкой, и больше пила горячий шоколад, чем ела. Но жизнь стала казаться менее неприглядной на сытый желудок. Её мозг получил глюкозу, тело всё остальное — автоматически становилось лучше, Вайолет думала, что это очередной способ обмана. Она укуталась в плед, когда отодвинула пустую тарелку, сделала последний глоток остывшего напитка и откинулась на спинку кресло, беря в руки вновь томик Достоевского. Раскольников был престранен, наверное, это и заинтересовало. Но всё же книга поглощала полностью, Вайолет периодично поглядывала по сторонам и засыпала, от сытости и окружающего тепла. — Благодарю, Эви, — пророкотал мужской голос, который выдернул Хармон из полудрёмы. — Напомни Чарльзу, чтобы он зашёл ко мне завтра, пожалуйста. — Конечно, — как всегда жизнерадостно отозвалась Эви. — Приходи ещё. Вайолет взглянула на говоривших, перелистнув страницу, и что-то ей показалось знакомым в мужчине, который стоял у барной стойки к ней спиной. Эви поймала рассеянный взгляд юной посетительницы и чуть повысила голос, чтобы она её услышала: — Мисс, может, вам долить шоколаду? Статный мужчина в светлом костюме — это сразу же привлекает внимание — пошёл было к вешалкам, чтобы забрать то самое пальто, которое заметила Вайолет, но вскользь посмотрел на ту, к кому обратилась Эви. И Вайолет узнала его. Даг Хольмквист. Его было сложно не узнать. — О, мисс Хармон, — учтиво проговорил мужчина и его внимательный взгляд полностью был сосредоточен на Вайолет. Она чувствовала себя так, словно все её мысли — вся она — обнажены. Она кивнула в ответ, хрипло сказав «сэр», и вся подобралась, сильнее укутываюсь в слегка колючую ткань. Мистер Хольмквист направился к её столу и сел напротив, на стул. Вайолет почти против воли отложила книгу: заинтересовалась. Его лицо гладко выбрито, светлые волосы пострижены на современный манер, но не крашены, благородная седина некоторых прядей ничуть не портит впечатление. У него прямой нос, подбородок чуть выступает, кристально-голубые глаза притягивают её внимание, и Вайолет подозревает, что он скандинав. — Как вы поживаете, мисс Хармон? Освоились? — у него едва уловимый акцент, который не режет слух, но выдаёт в нём «чужого». — Вошла в колею, видите, я не в школе, — едко сказала Вайолет, сцепив пальцы под столом в крепкий замок. Хольмквист тихо засмеялся своим низким, отчасти грубым голосом. — Я вам всё-таки добавлю, — предупредила о своих намерениях Эви, выходя из-за барной стойки и неся на руках поднос, на котором стояли два высоких и широких стакана с горячим шоколадом и две маленькие тарелочки с круассанами. — Вы любите, я знаю, — обратилась она к мужчине. — У вас удивительно схожи вкусы. — Благодарю, Эви, — подвинул к себе мистер Хольмквист стакан. Вайолет кивнула, молча выразив признательность. Некоторое время мужчина и девушка в полной тишине — в кафе слабо играла ненавязчивая музыка из старого кино — наслаждались едой. Вайолет чувствовала напряжение, потому что не понимала, что нужно от неё этому загадочному мужчине, который зачем-то обратился к ней, а они всего лишь пересеклись на барбекю в доме Линкольна. Даг Хольмквист, напротив, был полностью расслаблен, казалось, ещё чуть-чуть и он замурлычет, так, на первый взгляд, он был очарован поданным напитком. Он неторопливо пил, аккуратно ел, не сыпя крошки на одежду; из нагрудного кармана пиджака выглядывал уголок носового платка, а из-под рукавов — запонки, рубашка расстёгнута на пуговицу, открывая вид на начало татуировки, которая терялась под одеждой. — Осень будет мокрой, хотя солнце всё же удостоит нас вниманием, — тихо нарушил молчание Хольмквист, посмотрев в окно. Вайолет приподняла брови, хмыкнув, когда полностью съела круассан и протёрла уголки губ салфеткой, осматривая пальцы на наличие капель или разводов от начинки — шоколада. — По моим наблюдениям, солнце — явление редкое в этих краях. — Да, но солнце необходимо, чтобы появилось настроение, а меланхолия отступила. Вайолет подняла взгляд на собеседника, допивая остывающий шоколад, и нервно слизнула с губ остатки жидкого лакомства. — Да уж, местные жители не светятся улыбкой во все тридцать два. Даг улыбнулся одному ему известным мыслям и «откланялся», учтиво тронув сухими губами тыльную сторону бледной ладони Вайолет. Ну и кто сейчас так делает? Мужчина надел пальто и, не утруждая себя его застегнуть, стремительно вышел из кафе, скрываясь за пеленой усилившегося дождя. — Его галантность удивляет, да? — Эви вновь появилась неожиданно, она водрузила на поднос два пустых блюдца и пустой стакан ушедшего посетителя. Вайолет неопределённо кивнула, подумав, что ей необходим здоровый сон, дабы избавиться от этого наваждения. — Тебе долить? — Эви кивнула на её собственный пустой стакан. — Давай, — без раздумий ответила Вайолет. — Я мигом. Улыбка официантки начинала нервировать. Вайолет подмывало спросить: что с тобой не так? А ещё она знала, что такие любят говорить. А Хармон же старалась избегать расспросов, потому что не хотела, чтобы люди знали о ней больше, чем она того хотела, так ей казалось, что она совершенно не контролирует ситуацию, а контроль очень часто ускользал из рук. Вайолет опасалась зря. После обеда посетители начали заглядывать в кафе часто. Они фамильярно здоровались с Эви и иногда выходившим Чарльзом, о чём-то громко разговаривали и смеялись. К пяти часам дня Вайолет поняла, что пора уходить. Было всё также уютно и тепло, ароматные и аппетитные запахи дразнили носовые рецепторы, но становилось всё громче, и её персональное равновесие рушилось под давлением приходивших людей. Это заведение явно любили. Заходили совершенно разношёрстные личности: от дам, которые напоминали типичных офисных работников до мужчин, словно только вышедших из мастерской, даже не вымыв руки. Кто-то просто забирал кофе с собой, кто-то уже пропустил стаканчик-другой за барной стойкой светлого пива в компании приятелей, а кто-то, семьи, к примеру, уже полдничали. Но всё же Вайолет было приятно осознавать, что она провела день в этом месте. Оно придавало ощущения безопасности, а это было столько же важно, как регулярный сон. Вероятно, когда она выйдет за пределы этого кафе, то проблемы вновь наваляться, мозг снова станет лихорадочно думать, но, пока она была здесь, всё было хорошо, и Вайолет улыбалась. В чём секрет этого заведения? Хармон запихнула в сумку Достоевского, твёрдо решив, что дочитает историю Раскольникова перед сном. Ближе к концу она начала уставать понимать мотивы главного героя, но его теория заинтересовала. Весьма нестандартный взгляд на смерть и людей. Оттого отчасти было интересно, чем книга закончится.Father tell me, we get what we deserve Oh we get what we deserve
Вайолет повесила сумку на плечо, с сожалением стянула с плеч плед, аккуратно сложила его и оставила на подоконнике. Она прикидывала в уме, сколько же она потратила денег из-за бесконечного количества кружек горячего шоколада и пары кружек чая с сахаром. Она ведь даже съела пару кусков грибной пиццы, потому что невозможно сидеть в кафе и ничего не есть. Ей казалось, что она потратила все карманные деньги, и Вайолет надеялась, что здесь есть терминал для карты, потому что у неё точно нет столько наличности. — Уже уходишь? — удивлённо вопросила Эви, когда Вайолет протолкнулась через небольшую очередь к кофемашине. — Приходи ещё, — добавила официантка. — И скидка за счёт заведения, — девушка подмигнула. — Чтобы пришла ещё раз, — заговорещски сообщил Чарльз, вышедший из-за двери кухни и нёсший крем-суп.And way down we go-o-o-o-o Way down we go-o-o-o-o Say way down we go Way down we go
— О чёрт, — прошептала Эви, глядя куда-то поверх плеча Вайолет. — Па-а-ап, — протянула она как-то потерянно, — они опять пришли. Чарльз явно неохотно оторвался от разговора с дочерью, чтобы взглянуть туда, куда она показывала. Разговоры стали несколько тише, словно только часть людей обратила внимание на прибывших. Теперь отчётливо слышалась музыка. Вайолет против воли обернулась после того, как вела пин-код.You let your feet run wild Time has come as we all oh, go down Yeah but for the fall oh, my Do you dare to look him right in the eyes?
И облизнула в миг пересохшие губы. В кафе зашли Тейт, Мойра и Зак. О’Хара заправила рыжую кудрявую прядь за ухо: она остригла волосы, но всё равно выглядело это очаровательно, и взяла под руку Зака, что-то говоря своим спутникам. И Вайолет совсем не хотела видеть, как рука Ксавье на пару секунд спустилась чуть ниже спины девушки. Может, они и подругу делят? Всё общее. Тейт и Зак перекинулись какой-то шуткой, и первый последовал к барной стойке. Равновесие выбили из-под ног. Шаткое ощущение безопасности и спокойствия сдуло пробежавшим смерчем. Срочно хотелось убраться подальше. Ксавье огляделся со своей неизменной плутовской улыбкой, что-то шепнул своей красавице-спутнице, и они прошли к пустующему столику. Пару минут назад его занимала Вайолет. Она подумала, что больше туда не сядет. (А она сюда придёт?) Эта троица внушала опасения, Вайолет доверяла своим инстинктам и против некоего второго голоса желала уйти поскорее.Cause they will run you down, down til the dark Yes and they will run you down, down til you fall And they will run you down, down til you go Yeah so you can't crawl no more
— Пап, пусть они уйдут, — чуть ли не плача протянула Эви, теперь Вайолет знала, что может вывести из себя эту, на первый взгляд, неунывающую девушку. — Эви, что за вздор, — раздражённо отрезал Чарльз, с грохотом ставя чистые стаканы на стойку и разливая лимонад собственного приготовления. Вайолет бросила взгляд на Эви, которая словно побледнела и стала ещё тоньше. И Хармон не понимала, чего так та боится. И она действительно чего-то боялась. — Всё в порядке? — неуверенно спросила Вайолет, раздумывая, имеет ли она право задавать такой щекотливый вопрос. Эви перевела на неё перепуганный олений взгляд и нервно кивнула. Попыталась собраться. — Приходи ещё, — слабая попытка улыбнуться.And way down we go-o-o-o-o Way down we go Say way down we go Cause they will run you down, down til you fall Way down we go
Вайолет не нужно было оборачиваться, чтобы узнать его. Волоски на коже непроизвольно поднимались из-за его близкого расположения, во рту пересыхало, а его аромат: индивидуальный запах и тяжёлый парфюм, дурманящий голову, — единственное, что она сейчас чувствовала. Между ними вовремя вклинился какой-то слегка подвыпивший мужчина, требующий долить ему ещё. Тейт ведь не успел её заметить? — Э-ви, — растянул, флиртуя, знакомый мужской голос. — Рад тебя видеть вновь, — девушка за барной стойкой вся сжалась, ещё сильнее бледнея. Так вот кого из троицы она боится. Вайолет быстро выдернула карту из терминала и сунула её в дальний карман сумки, желая как можно скорее уйти. Это проблемы Эви, что она не может справиться со стрессом. Её и Тейта разделял человек, который расправлялся с бокалом тёмного пива. Он её не заметит, верно? Хватит параноить. Вайолет заставляла свой мозг переключиться на более важные темы для экстренного размышления, лишь бы не пустить этот дурман. Лэнгдон что-то говорил, Вайолет старательно заглушала его голос, проговаривая про себя старую считалочку, которую ей часто рассказывала мама. Вайолет зарылась в сумку в поисках солнечных очков, попутно стремительно пробираясь сквозь людей к выходу. Дьявол! Они остались на столе. Было бы так просто сбежать и оставить старые, в царапинах очки, с которых слезала чёрная блестящая краска. Но она так не поступает. Вайолет глубоко вздохнула и направилась к столику, за которым сидели Зак и Мойра. Мойра закинула длинные и стройные ноги на подлокотник, отчего короткий подол обтягивающего чёрного платья задрался ещё выше. Кожаная косуха покоилась на краю спинки, замшевые ботильоны были идеально чистые, Вайолет даже позавидовала. Зак расположился напротив рыжеволосой девушки, широко расставив ноги и что-то говоря собеседнице с лукавой полуулыбкой. Рядом с ними Вайолет легко чувствовала себя дурнушкой. Очки на подоконнике. Нужно всего-то обойти кресло, на котором расположилась Мойра, и взять их. Вайолет заправила прядь волос за ухо. — Прошу прощения, — более низким голосом, чем её, проговорила она, наверное, заболевает. Взяла очки и крепко сжала в ладони, чувствуя огромное облегчение. — Малышка Хармон? — Зак удивлённо поддался вперёд. — Может, присядешь? — он по-джентельменски отодвинул стул рядом с собой. — Нет, прости, Зак, — ответила она, откашливаясь, и прошла бы мимо, если бы смотрела по сторонам. Мозг отключился. При непосредственном контакте было сложно оставаться разумной. Потому что он. — Аккуратнее, Вай, — мир действительно замирает.Oh bab-bab-yeah Wow baby-a-aha Baby Bab, down we go Yeah
Тейт удерживает Вайолет от падения из-за столкновения с ним, крепко придерживая за плечи, отчего тело пронзает мучительно-сладкая боль. Тепло и его запах укутывают. Это как ломка. Она — наркоман, Тейт её героин. Когда он успел проникнуть ей под кожу? Её наполняет бессильный гнев и эйфория от близости. Почему она не может собраться? Часть неё ведёт себя так, словно безумно влюблена, часть испытывает злость, а остаток — и в этом остатке она чувствует себя — безумную растерянность и любопытство. — Тейт, — бормочет она, пряча взгляд, но натыкаясь только на него: джемпер из мягкой шерсти и чёрные джинсы; что-то ей это напоминало. — Привет, — по-доброму усмехается он. Они встречаются взглядами: Тейт смотрит жадно и дико, Вайолет же заинтересованно и потерянно, сил сопротивляться почти нет. Рука непроизвольно тянется убрать вьющуюся светлую прядь волос, упавшую на глаза. — Хочешь присоединиться? — кивает на столик впереди себя, и пальцы одёргиваются, словно их окатили кипятком. Он не перестаёт над ней издеваться. Это отрезвляет подобно ушату холодной воды. [Может, это Стокгольмский сидром? Иначе она не может объяснить дикого желания по отношению к нему.] — Прости, но нет, — более твёрдо сказала она и попыталась освободиться от полуобъятий юноши. — Уверена? — он пытается заглянуть ей в глаза. — Хочешь, уйдём отсюда? Хочу. — Мне действительно пора, Тейт, — слабо оттолкнула ладонью и отступила назад, тяжело дыша. Давно пора уйти. На улице она осознала, что забыла ещё и свой любимый зонт — подарок матери. Но сил возвращаться не было. Ледяной ветер продувал сквозь джемпер, кожа покрылась мурашками, но это отрезвляло её и сковывало. Сердце покрывалось ледяной коркой разочарования. Но вдыхать этот холодный воздух хотелось ещё и ещё из-за свежести после дождя. Тучи ещё клубились на небе. — Вайолет? Хармон повернулась на голос. Вивьен.And way down we go-o-o-o-o Way down we go Say way down we go Way down we go*… [Прим. Kaleo — Way Down We Go]
Темнело быстро. Из-за того, что город был маленький, а круглосуточно работающих заведений был крайне мало, звёзды хорошо было видно. На «стеклянном» здании, расположенном на углу, зажглась неоновая подсветка синего и розового цветов: «На границе».