I’m not strong enough to stay away. Can't run from you I just run back to you... Apocalyptica — Not Strong Enough
Вайолет, полностью абстрагировавшись, молча смотрела на улицу. Постороннему показалось бы, что девушка наблюдает за тем, что там происходило, но на самом деле Хармон едва ли замечала снующих туда-сюда людей, детей и кричащего продавца цветов, у которого какой-то мальчишка на велосипеде опрокинул горшки с цветами. Стоял вечер пятницы. Она была целиком поглощена своими мыслями, дрейфуя между вопросами и догадками. Их троица (она, Линкольн и Изабель) собралась после учебного дня в кафе, в котором когда-то работал Джейк. (В скором времени они собирались сходить на кладбище.) В школьной библиотеке Изабель не захотела оставаться, аргументируя тем, что в школе невозможно поесть чизкейк с каркаде. Не то чтобы Вайолет была против, но эта кипучая деятельность начинала надоедать. Хэллоуин был не за горами, и Изабель провела титаническую работу по его организации не без помощи друзей, конечно; и она продолжала шлифовать результат, добиваясь идеальности. Вайолет было всё равно. Она планировала запечь яблоки, сделать сливочное пиво или глинтвейн, скачать старые фильмы и смотреть их в обнимку с Чеширом, к которому в последнее время прикипела. — Вайолет, в каких облаках ты витаешь? — Изабель легонько пнула её под столом. — В облаках по имени «Тейт»? — хихикнула, считая, что шутка удалась. Вайолет скривила рожицу и повела носом, допивая остатки капучино одним залпом. — Ты чересчур часто его упоминаешь, — с наигранным намёком произнесла она и откусила, наконец, от нетронутого чизкейка, который ей посоветовала Изабель. — Вы обе это чересчур часто делаете, — закатил глаза Линкольн. — Мне становится обидно. В отличие от Вайолет, которая ела мало, и Изабель, которая ограничилась десертом, он заказал себе полноценный.. что? В школе он обедал, до ужина ещё было время, а для полдника уж слишком калорийный набор блюд. — Извини, Линк, я и забыла какой ты лапочка. Если бы мне не нравились девочки, то у нас давно была бы спланирована свадьба, — лучезарно улыбнулась Бель Кэмпбеллу, такой улыбкой она обычно ослепляла. — А как у тебя с Мэй? — вернула Вайолет издёвку. Изабель как-то сразу сникла и нахмурилась. Вайолет почти пожалела, что сделала это, но иногда нужно знать границы. — Хочешь, я с ней поговорю? — спросил Линкольн. Он неодобрительно посмотрела на Вайолет, но та лишь вздёрнула бровь, делая вид, что не понимает. Изабель качнула головой и вяло провела ложкой по тарелке, собирая размазанный крем. — Не думаю, что это можно назвать отношениями. Мэй тяжёлый и сложный человек, ты знаешь, — сказала он Линкольну, тот кивнул. — Вы как две стороны медали или двуликой бог Янус… Мне нелегко с ней. Она себе на уме. И мысли у неё не самые светлые, — продолжила бормотать красавица. — Ах да, я отвлеклась. У вас есть идеи кем вы будете на Хэллоуин? — Линкольн и Вайолет переглянулись, едва не издав обоюдные стоны. После того спонтанного поцелуя с Тейтом Вайолет спустилась в кухню через некоторое время, осмысливая произошедшее. Помещение освещали лампы в вытяжке, углы терялись в тенях. Но помимо Тейта там она обнаружила ещё и Линкольна, который пил зелёный чай. Он приветственно отсалютовал ей высокой белой кружкой и продолжил что-то читать при скудном свете. Книга была толстой с пожелтевшими от времени страницами. Вайолет присела напротив него за стол на деревянный стул с высокой спинкой, отмечая его удобность. Тейт уже делал ей кофе, оно варилось в турке. Ни слова, ни взгляда. Снова возвращение на старт. Вайолет старалась не задумываться над этим, не торопя события, ведь Лэнгдон манил, и она старалась сдерживать в себе это. Всю оставшуюся ночь она развлекалась с Линкольном. Она могла в любое мгновение подняться в комнату к Тейту, но что-то её останавливало. Нерешительность так редко посещала её сознание, что Вайолет несколько раз порывалась встать и испытать то волнующее чувство в голове и теле, но оставалась на месте, инстинктивно прячась. Они обсудили книгу, которую Кэмпбелл читал, пару раз сыграли в несколько настольных игр, хохотали с забавных видеороликов на YouTube в его комнате. Не спали. С Линкольном было легко, но что-то в нём неуловимо напоминало Тейта: тёмные глаза, кривая улыбка, светлые волосы, но только внешне. Но ведь она совсем не знала, какой Лэнгдон, когда он раскрывается. Конечно, на следующий день она еле удерживала глаза открытыми на уроках и пару раз просыпалась от лёгких потрясываний Линкольна, который лишь смеялся с её сонного состояния, сам он был поразительно бодр и свеж. Изабель это давало повод для определённых шуточек, но больше он была в заботах по поводу организации праздника. А всю оставшуюся неделю Вайолет лишь безотчётно злилась. Поняла это лишь к пятнице, когда в один из дней не увидела Тейта за партой на истории. Реферат не ждал. Она набросала косяк, но предстояло ещё сходить в библиотеку, и ей не хотелось делать всю работу одной. Раздражалась, когда видела знакомую макушку и тёмную одежду, проходящие мимо неё, раздражалась, когда в очередной раз замечала заигрывания юноши и рыжеволосой красавицы-стервы в столовой, коридорах. Лэнгдон не гнушался беззастенчиво трогать свою подругу в тех местах, в которых люди не трогают друг друга на обозрение всей публике (при наличии адекватности, конечно). Раздражалась, когда видела Лэнгдона в классе, а он лишь слушал музыку или болтал с Заком. Последний постоянно слал ей воздушные поцелуи, Вайолет хватало на жалкую улыбку и поспешное ретирование. Вайолет понимала, что Тейт ей ничего не должен, но ей не хотелось целоваться с кем бы то ни было просто так. Ни секса, ни отношений без обоюдной человечности по отношению к друг другу. Тейт её игнорировал, Вайолет злилась на себя в первую очередь сильнее всего — позволила себя поцеловать. И принялась не обращать внимание на парня с особой тщательностью. После уроков собирала свою немногочисленную компанию, они делали уроки или куда-нибудь ходили. Съездили в один из вечеров на машине Линкольна в соседний город в кинотеатр. Вели себя как подростки и друзья. Собирались в школьной библиотеке или кафе и делали уроки. Изабель хорошо разбиралась в иностранных языках, Линкольн в технических науках, Вайолет помогала писать сочинения. Игнорировать получалось вплоть до субботы. Обычно домработница приходила в пятницу, но в этот раз она попросила перенести свой приход на субботу, Бен не видел причины отказывать ради одного раза. Вайолет частенько помогала ей. Иногда просто болтала. Глория Мотт делилась с ней рецептами. Вайолет шутку называла их «старомодными», потому что их всё ещё надо было печь, добавлять сахар, самую обычную муку, сливочное масло и всё то, что сейчас старались исключить из рациона «повара» в своих блогах. Вот и сейчас по дому расплывался аппетитный запах запечённого мяса и картошки под необычным соусом, готовить который Вайолет и научилась. Она проводила миссис Мотт, шутя с ней, махнула рукой отцу, который решил отвезти женщину в её город, а заодно и забрать Вивьен, которая там была по каким-то делам, и ещё раз прошлась по кухне, раздумывая, куда ещё потратить энергию. По окну стучал дождь. Он начался после обеда и продолжался до самого позднего вечера. В холле, коридоре, кухне горел свет, разгоняя тишину, которая особо остро начала чувствоваться в опустевшем доме. Вайолет щёлкнула по выключателю, и зажёгся свет на втором этаже. На освещение уходило достаточно электроэнергии, и Вайолет уже почти свободно передвигалась по дому в темноте, но отец настоял, чтобы по всей площади дома были установлены бра, чтобы не блуждать и не натыкаться на предметы. Он однажды так уже ударился об угол собственного стола в кабинете, получив сильный ушиб, и решил, что здоровье важнее, чем бумажки. К тому же лакированная лестница доверия не внушала. В Вайолет всё ещё кипела энергия, которую она не знала куда выплеснуть. В комнате на столе её ждала домашняя работа по нескольким предметам, но хотелось что-то делать руками, точнее, расчищать пространство вокруг себя. Спустя несколько минут свет на чердаке всё-таки зажёгся. Хармон огляделась, оценивая масштаб работы. Это место можно было бы превратить в уютный читальный «зал». От комнатки так и веяло стариной и спокойствием. Время близилось к девяти. И будет отлично, если ей удастся привести в порядок всё к полуночи. Вайолет принялась рассматривать вещи, которыми полнилось помещение, более внимательно. Стопки книг высились на полу, укутанные слоями мягкой пыли. Полки, предназначенные для них, покосились, и кое-где стояли тома, казалось, они вот-вот рухнут от тяжести собственного веса. Створки трюмо у двух окон в углу были прикрыты, на нём лежала кипа пожелтевшей бумаги, сверху перьевая ручка, а рядом засохшая баночка синих чернил, судя по выцветшим кляксам на промокашке. Засохшие цветы в горшках посеревшими скелетами восседали на низких подоконниках. Кипа бумаг лежала поверх вороха пледов, кажется, они имитировали кресло. У стен стояли поломанные стулья и прочий хлам, который почему-то не выкинули. Здесь работы было больше, чем на три часа. Она могла бы всю ночь здесь провозиться, и тут Вайолет прикрыла рот, потому что широко зевнула. Улыбнулась своим мыслям. У неё ещё есть воскресенье. Хармон отряхнула рукавом растянутого и старого свитера верхнюю газету. Все они пожелтели, кое-где буквы расплывались. Вайолет перебрала все, датируя их. Двадцатый век, не позже. Она искренне улыбалась заметкам, такое ведь не прочтёшь в учебнике истории, может, где-то на редких сайтах, но Вайолет не то чтобы часто это делала. Она нахмурилась, когда её внимание привлекла чёрно-белая картинка пожара. Дом Лэнгдонов, потрясающее поместье богатейшей семьи, сгорел. «Констанс Лэнгдон безутешна», — глаза выцепили эту фразу. Вайолет неверяще прочитала всю статью. Она поражённо посмотрела перед собой, но едва ли что-то видела. Сколько же лет этой женщине? Вайолет лихорадочно начала рыться в куче номеров, но больше ничего стоящего не нашла, но уже одного осознания того, что часть населения этого города совершенно не собиралась умирать, ей хватило для лёгкого шока. Почему-то знание того, что Тейт не совсем человек её так не удивило, как понимание того, что есть ещё подобные ему. И это не просто домыслы, основанные на её невероятной подозрительности, а реальные факты. И Линкольн Кэмпбелл не был честен с ней до конца, хотя она и никогда ни о чём подобном не спрашивала его. Она всё это время ходила по такой тонкой кромке льда; Вайолет явственно услышала первый звонкий хруст. Изабель не имело смысла спрашивать об этом, она имела поразительную способность пропускать мимо себя всё то, что выбило бы её из равновесия, может быть, именно поэтому она так отчаянно сторонилась Мэй? Вайолет ведь видела, как Изабель поспешно уходила в другую сторону, как только появлялась золотоволосая красавица, как Изабель либо забирал личный водитель, либо она уходила с Вайолет и Линкольном, и старалась никак не касаться семейной темы Кэмпбелла. Инициатором разрыва их отношений была скорее Изабель, эта девушка слишком боялась, что чувства её уничтожат, несмотря на всю свою наивность. Вайолет устало прислонилась к стене, не заботясь о чистоте, и сползла на пол, прикрывая глаза и стараясь выкинуть все мысли из головы. Они разъедали её медленно, но верно. Её, уже заснувшую, нашёл Бен, когда увидел, что люк на чердак открыт. Рядом лежала газета, она, видимо, выпала из её рук. Хармон аккуратно поднял дочь, та не проснулась, что было удивительно, у Вайолет всегда был очень чуткий сон. Он отнёс её в свою комнату и уложил и укутал в толстое одеяло, предварительно стянув войлочные высокие тапочки. Вернулся, чтобы выключить свет и закрыть чердак, но взгляд снова наткнулся на газету. Бену не нужно было даже листать газету. На первой полосе буквально «горела» как бы двояко это звучало животрепещущая новость о том, что поместье Лэнгдонов сгорело. Бен быстро прочитал статью и вздёрнул брови. Он всё больше и больше понимал, что в городе творится нечто невероятное, ведь Констанс Лэнгдон, судя по дате, обозначенной на старой бумаге, пережила Первую и Вторую мировые войны. Хармон зажёг тяжёлую, внушительную настольную лампу в своём кабинете и пролистал всю газету, подсознательно отказываясь признавать очевидное. Он набрал знакомый номер. — Да? — голос Вивьен казался сонным. — Извини, что поздно. Разбудил? — Да как тебе сказать. Я почти уснула в процессе написания статьи, выпуск на носу. Ты что-то хотел? — Я подумал и понял, что мне нравится твоя идея приобрести квартиру или дом в ***, — мужчина назвал соседний крупный город, из которого он и привёз Коллинз. Женщина, как оказалось, подыскивала себе жилище, чтобы окончательно перебраться, но что-то её всё ещё удерживало. — Как тебе кажется, мы могли бы попробовать съехаться? — он улыбнулся, представляя это. — Не думаю, что Вайолет будет против, особенно если ей выделить глухую комнату, к тому же она мечтает поступить в Бостонский университет. — Бен, это было бы здорово, — по тону Хармон понял, что Вивьен улыбается. — Но что-то есть ещё, да? — конечно, эту женщину не проведёшь. — Ты права, — вздохнул он, через некоторое время ответив. — Давай обсудим это во вторник, если твоё предложение насчёт Хэллоуина в силе. В воскресенье и понедельник у меня пациенты, извини. — Ничего страшного, у меня тоже, знаешь ли, работа, — рассмеялась Вивьен, старательно поддерживая иллюзию мужчины, что всё хорошо. — Доброй ночи? — Доброй ночи, моя дорогая. Ему не нужно было видеть, чтобы знать, что Вивьен подарила ему очередную медовую улыбку.***
Воскресенье прошло в попытках доказать всем, а прежде всего себе, что она самый обычный подросток, живущий в самом обычном мире. Вайолет препиралась с отцом по поводу чердака, заставляя его в перерыве между двумя пациентами вытаскивать с чердака поломанную мебель для растопки в камин гостиной. Хармон носилась между этажами с ведром, наполненным водой, и тряпками. Вытирала пыль, мыла пол, отправила в стирку пледы и пожелтевшие занавески. Не забыла сменить постельное бельё и у себя, и у отца. Приводила в порядок книги, некоторые отправив в отцовский кабинет, а некоторые к себе. Газеты она также спустила в «библиотеку», добросовестно ещё раз их просмотрев и с облегчением вздохнув, осознала, что ничего экстраординарного в них больше не было. Она помыла небольшие окна, пока не было дождя, зеркала трюмо, выкинула флакончики, пробежав по ним глазами и обнаружив значки известных марок на них — ей они не были нужны. В очередной раз вынудила Бена съездить в магазин и затариться на неделю вперёд. После обеда Вайолет крутилась в кухне и приготовила за пару часов, кажется, больше, чем за всю свою жизнь. После пришлось всё-таки подняться в комнату, чтобы начать делать домашнюю работу, не то чтобы что-то сложное, но ей было сложно заставить себя поднять телефон экраном к себе и ответить на сообщения Линкольна. Они часто так общались по выходным, не виделись, но бурно переписывались, обсуждая какую-то ерунду. Им было легко друг с другом, Вайолет это поняла поздно — когда уже привязалась. Больно не было, было несколько муторно на душе, потому что мальчик со светлыми волосами и тёмными глазами казался прекрасной противоположностью Тейта Лэнгдона. О нём Вайолет также гнала мысли прочь, полностью окунаясь в сочинение, которое хотела довести до совершенства. В какой-то момент Вайолет поняла, что не хочет казаться обычной девчонкой с обычными оценками. Может, быть в Бостоне она окончит что-то связанное с искусством… Мечтать было приятно, но Вайолет сжала губы и отмела мысли. Линкольн не успокаивался, судя по вибрации. Может, к нему присоединилась и Изабель, которая никак не могла успокоиться и носилась с Хэллоуином. Но Хармон очень хотелось хоть один день просуществовать в собственном мирке, где она создавала чудовищ, а не кто-то другой, поэтому Вайолет, взяв книги, листы с ручкой и ноутбук с наушниками, спустилась в кухню. Там и теплее было.***
Попытки примириться с окружающей действительностью пошли прахом, когда вместо Линкольна к ней за парту сел Тейт. Весь день шёл дождь, в точности повторяя предыдущие дни. И для Вайолет они бы слились в один, если бы не разделение дней на «рабочие» и «выходные». С каждым днём холодало всё сильнее и сильнее, поэтому поверх платья был надет свитер грубой вязки. Ботинки тоже стали выше, а колготки толще. К пальто прибавился разноцветный кашемировый шарф из поездки во Францию. Длинный зонт-трость был прислонен к парте. Вайолет удобно расположилась, вытянула ноги, чуть сползла с места и раскрыла книгу на том месте, где вчера закончила читать. Отец подвёз её, поэтому она была немного раньше, школа пустовала, но миссис Уайтли, преподаватель английской литературы, неизменно приходила за полчаса до начала первого урока, поэтому Вайолет сейчас сидела одна в пустом кабинете. Миссис Уайтли периодически бросала взгляд на Вайолет, которая была увлечена чтением потрёпанной книги. Эта девушка выделялась среди других, но была похожа на другого её ученика, который тоже любил что-то читать во время уроков или перемен. И оба они были одарены способностью писать. Пожалуй, мисс Хармон писала даже лучше, потому что вкладывала душу. Она могла бы ей предложить работу в школьной газете. Класс постепенно наполнялся учениками, Вайолет изредка поднимала голову, иногда кивая в знак приветствия. Линкольна среди них всё ещё не было. Гул полнился, и сосредоточиться становилось всё труднее и труднее, она была напряжена. Скрежет стула о пол, кто-то сел рядом, и знакомый запах окутал девушку. Пальцы замерли, страница осталась в неперевёрнутом состоянии, Вайолет медленно посмотрела вправо. Знакомые светлые вихры влажные от немилосердного дождя, тёмная одежда в виде пальто, свитера и джинс. Их обладатель неспешно выкладывал на парту тетрадь и ручку. Вайолет шумно выдохнула и медленно перевернула страницу, но сосредоточиться уже не могла. Что ему от неё нужно? Она инстинктивно отодвинулась и сжалась. Подняла голову, чтобы увидеть, как в класс одним из последних входить Линкольн. Он недоумённо приподнял бровь, заметив на своём месте другого человека, и бросил взгляд на Вайолет, молча спрашивая. А Вайолет лишь неопределённо пожала плечами. Кэмпбелл нахмурился, но сел рядом с одним из своих приятелей, те только были рады его присутствию. Такие как Линкольн были душой компании, люди любили быть рядом с ним. Вайолет оставалось сжать губы и стараться не смотреть на своего неожиданного соседа. Она нервно заправила волосы за уши, думая, какого чёрта она ведёт себя столь загнанно. А другого она и не могла почувствовать по отношению к человеку, который имел над ней странную власть: как объяснить трепет тела и стук сердца с перебоями? Вайолет это не нравилось, но она всегда так реагировала на тайну. — Ты меня избегала всю неделю, — неожиданно сказал Тейт, не смотря в её сторону. Хриплый голос ласкал слух. Вайолет прекратила свои попытки читать, поняв, что ничего не получится. Ей тяжело было делать вид, что его не существует. — О чём ты? — она мельком посмотрела на него и увидела, что он внимательно смотрит на неё. Вайолет поспешно отвела взгляд, чтобы не утонуть в его тёмных глазах. — Ты прекрасно понимаешь, Вайолет, — хмыкнул Лэнгдон, прекратив зрительное давление со звонком. Хармон в очередной раз вздохнула и принялась старательно выводить буквы, превращая их в слова — сегодняшнюю тему. Вайолет честно старалась слушать то, что говорит миссис Уайтли, конспектировала то, что по её мнению было важно, прерывалась на прочтение пары строчек из книги, стараясь абстрагироваться от взгляда. Вайолет не смотрела, но чувствовала, что смотрят на неё. Хармон остановила свои попытки сделать вид, что ничего не происходит, и повернула голову в сторону своего незваного соседа. — Когда ты собираешься принять участие в докладе? — пробормотала она, краем уха слушая речь миссис Уайтли. Вайолет старательно выводила буквы, дорисовывая завитки, которые она никогда не ставила при быстром написании чего-либо. Буквы жались к друг другу и вытягивались, создавая причудливую вязь, хотя обычно строки заполняли крупные и округлые буквы, складывающие в слова и фразы. Она делала всё лишь бы изгнать предательское волнение. Сердце почти билось барабанной дробью: гулко и сильно. — Как только, так сразу, — улыбнулся Тейт уголком губ, даже не посмотрев в её сторону. Несмотря на то, что они не касались друг друга и практически не разговаривали, Вайолет остро чувствовала разливающееся между ними напряжение. Тронешь — ударит током. Ей хотелось узнать каково это. — Сегодня? — неожиданно спросил он, всё-таки посмотрев на неё. И он полностью завладел её вниманием. Взгляд Тейта блуждал по ней, пригвождал к месту, и Вайолет осознала, что не хочет ничего менять, ей это нравилось. Она впервые в жизни почувствовала нечто к кому-то другому, у неё не было ни горького, ни сладкого опыта; оттого она молча смотрела в ответ, утонув в тёмном взгляде. Её константа. — Мистер Лэнгдон, мисс Хармон, я вам не мешаю? — голос миссис Уайтли старой сварливой вороной пронёсся между ними; и если Тейт никак не отреагировал на это, то Вайолет нехотя отвернулась и даже отодвинулась на крохотное расстояние, чтобы осознать, что Тейт повторил её движение и придвинулся к ней. На них оглянулись, и Вайолет поймала тревожный взгляд Линкольна. Вайолет покачала головой, молча говоря, что ему не о чём волноваться. Это ведь только её выбор, верно? — Только не сегодня. Я очень нужна Изабель, — с усмешкой проговорила Вайолет, вырисовывая круги на полях толстой и потрёпанной тетради, заставляя своё сердце биться ровно, потому что Тейт предложил свою помощь слишком невовремя. — Готовитесь к Хэллоуину? Вайолет мельком посмотрела на Лэнгдона. — Она никак не угомониться. — Изабель любит готовиться к любым праздникам, — Вайолет более внимательно взглянула на Тейта, выражение его лица не изменилось, он словно говорил обыденные вещи, а не о привычках своего давнего друга. Вайолет постучала по тетрадным листам ручкой, подбирая слова: — Ты обычно не сидишь со мной, — за исключением истории. — Что же изменилось? — наконец, она задала интересующий её вопрос. Тейт молчал, словно и не слышал. Вайолет поджала губы в ироничной улыбке и отвернулась, раскрывая книгу, посчитав, что они вернулись к этапу «игнорирование». — Я оказался недостаточно силён* [Прим. Отсылка к названию песни, кусочек которой стал эпиграфом данной части], — прозвучало спустя несколько минут молчания. Вайолет, успев прочитать несколько строчек, но, не уловив сути написанного, нахмурилась, обдумывая сказанное. Как бы ей не хотелось быть с ним рядом, со звонком Вайолет поспешно запихнула свои вещи в сумку, накинула пальто и умудрилась выйти из кабинета одной из первой, стараясь не думать, что это слишком похоже на бег жертвы от хищника. И рана уже кровоточила, привлекая к себе. Это был предпоследний урок, но на оставшийся она не собиралась идти, потому что считала английский бесполезной тратой времени. Прошло уже два месяца, а она нашла общий язык с учителем. Они пришли к выводу, что Вайолет может приходить только на контрольные работы с условием регулярной сдачи сочинений. Обеих такой исход удовлетворял. С каждым днём сильнее и сильнее холодало. Вайолет, выйдя на улицу, вдохнула, ощущая ледяные прикосновения ветра к горлу, и плотнее укуталась шарфом. Она чувствовала свободу и невесомость, проходя сквозь пелену дождя под своим большим округлым зонтом. Путь уже был знаком. Вайолет собиралась заглянуть в несколько магазинчиков на широкой улице по случаю «страшного праздника». Вивьен планировала зайти к ним ближе к вечеру во вторник, и она и Вайолет решили, что было бы здорово украсить дом, а заодно и устроить небольшой пир. Коллинз бОльшую часть необходимого уже купила в соседнем городе, Вайолет лишь вносила свои корректировки. Она могла бы бродить между стеллажами очень долго, но на улице уже начинало темнеть. Ветер усилился, зонт не спасал от горсти капель холодной воды, что ветер бросал. Люди по пути встречались нечасто. Опавшие листья мокрой кашей окутывали дорогу, скрадывали шаги. Но несмотря на промозглость и серость, Вайолет нравилось. В такие моменты она чувствовала, что она действительно живёт, и всё вокруг неё борется за жизнь.***
Вокруг библиотеки приветливо горели тёплые цвета уличных фонарей, которые расположились по периметру. Большую часть света всё ещё скрадывали деревья, но день за днём они теряли листья, которые ворохом падали на землю. Внутри было тепло, и Вайолет шмыгнула носом, ощутив, что замёрзла, пока искала библиотеку; на деле это оказалось старое здание всё ещё величественно возвышающееся среди новостроек, но лепнина местами кое-где обвалилась, а краска слезла, пошли трещины. За стойкой её встретила ангельского вида старушка, которая казалась неотъемлемой частью старого со своим неповторимым шармом здания. Она удивилась поздней молодой посетительнице. Подскочила и засуетилась, желая помочь Вайолет во всём, что бы ей не понадобилась. У Вайолет с трудом вышло её успокоить и дать понять, что дальше она справится сама, потому что казалось, что женщина вот-вот рассыплется: такой она была крохотной и хрупкой; и Вайолет всё раздумывала, как у неё получается носить такое большое количество жемчуга на шее. Ну, у каждого свои слабости. Вайолет быстро зарегистрировали, оформив абонемент в читальном зале. И Хармон тут же оказалась в тишине. Работница удалилась в соседнюю комнату, ничуть не интересуясь девушкой, а Вайолет прошлась среди дальних стеллажей и поставила на старомодный стул, обитый голубой мягкой тканью, свою сумку (пакет и верхнюю одежду она оставила в гардеробной). Она осмотрелась, впитывая атмосферу, царившую, витавшую в воздухе. Ты одна, но в то же время вокруг тебя тысяча невысказанных историй. Холодный свет освещал просторный зал, он отражался в широких окнах. Из-за перегоревших лампочек в некоторых местах зал полнился тенями. Вайолет прошлась между стеллажами, всматриваясь в алфавитные указатели у полок, чтобы отыскать конкретных авторов. Для реферата Вайолет работала с электронными вариантами книг, но её заинтересовал материал, который во всемирной паутине найти не удалось. Хармон собиралась сделать выписки в качестве дополнительных сносок к основному материалу. Она прошлась пальцем по книгам, чтобы не сбиться в авторах и названиях, и подцепила отросшим ногтём корешок книги, зажатой между остальными. Она сидела плотно. Вайолет закусила губу и потянула на себя. — Интересно, как я понял, что найду тебя здесь? — Вайолет подпрыгнула от неожиданности и выронила книгу. — Тейт! — смогла лишь она сдавленно ругнуться, даже не удивляясь тому, что произошло. Она обернулась к нему, а Лэнгдон неуловимым движением поднял книгу, прочитал название и вздёрнул брови: — Оккультизм? Как это вообще относится к нашей работе? — Тейт отдал книгу, его глаза смеялись. — Наша? — фыркнула Вайолет. — Если бы ты принял в ней больше участия, то она была бы наша, а так я впишу твоё имя, конечно, но ради галочки, — Вайолет взяла книгу и прошла дальше, сворачивая за очередной массивный стеллаж. — Вот он я, здесь, — Тейт следовал за ней, и Вайолет чувствовала распространяющийся аромат кофе в воздухе. У Тейта в руках было два стаканчика кофе в подставке. Хармон медленно шла между полками, высматривая заветное имя, но отвлекалась на тихие шаги позади себя — это волновало. Она криво улыбнулась. — Ты не готовишься к Хэллоуину? — спросила она, доставая вторую книгу: это оказалась потрёпанная брошюрка. — То же самое могу спросить и у тебя. — У Изабель уже есть идея, мне остаётся подчиниться, — Вайолет прошлась указательным пальцем левой руки по корешкам книг и выудила третью, намереваясь возвратиться к столу, у которого оставила сумку. — Как знакомо, — хмыкнул Тейт. Вайолет, не задерживаясь, пошла обратным путём, стараясь не обращать внимание на второго посетителя библиотеки. Она села за стол и вытащила из сумки блокнот в твёрдом переплёте со «Звёздной ночью»** [Прим. Для обложки использована копия картины Ван Гога «Звёздная ночь»] на обложке, отцепила перьевую ручку и щёлкнула по выключателю от зелёной лампы, жёлтый свет залил часть старого, тёмного и потёртого стола. Лэнгдон вальяжно устроился напротив, наблюдая за девушкой из тени. — Это тебе, — Тейт пододвинул Вайолет одной стороной подставку от кофе. От стаканчика шёл жар и умопомрачительный аромат. Она не могла такому сопротивляться. И плевать, что правила библиотеки такого не разрешают. Вайолет открыла кофе, оставляя крышку и пригубила, чтобы не обжечься. Капучино. — Как ты узнал? — удивлённо спросила она, делая большой глоток. В это время Тейт протянул руку, и Вайолет не успела удержать блокнот, он оказался в руках юноши. Тейт внимательно прочитал выписки Вайолет, пролистал страницы, улыбаясь. — Интуиция, — продолжая читать, ответил он. Вайолет вздёрнула бровь и притянула к себе второй стаканчик. Открыла — вдохнула. — Эспрессо? — Лунго*** [Прим. Разновидность кофе, который менее плотный чем эспрессо, но более крепкий], — качнул головой Тейт и вернул блокнот. — Очень неплохо, но на самом деле даты были другие, хотя и историки решили по-другому. — Тейт взял свой кофе, оставив стаканчик без крышки, и откинулся на кресло, возвращаясь в полутень. Вайолет скорчила гримасу и продолжила делать небольшой конспект, неожиданно расслабляясь под чужим внимательным взглядом. Она закончила лишь за полчаса до закрытия библиотеки, о чём подошла предупредить библиотекарь. Она припустила очки, когда заметила юношу, и Вайолет сделала вывод, что тот пришёл не совсем стандартным путём, женщина неодобрительно глянула на пустые стаканчики из-под кофе, но промолчала, ведь не заметила пролитых капель. На крыльце горел свет, разгоняя мрак на полметра, а дальше темнела дорога, пролегающая через небольшой яблоневый сад до самых кованых ворот. Дождь прекратился, ветер успокоился, но явственно ощущался мороз. Вайолет сдержала желание укутаться шарфом от макушки до ворота пальто. Кофе согрел её, но если она продолжит здесь стоять, то точно замёрзнет. — Куда ты сейчас? — неожиданно даже для себя спросила она у своего спутника. — Позволишь тебя проводить? — его глаза ничего не выражали, но Вайолет хотелось верить, что это забота. Этот город по ночам не внушал доверия. — Почему бы и нет. Они шли до автобусной остановки в полном молчании, Вайолет мерно вышагивала, подстраиваясь под скорость Тейта, держала руки в карманах, сумка изредка била по бедру, пакет Лэнгдон у неё забрал, увидев, что пальцы девушки покраснели. Его пальто было распахнуто, под ним лишь тонкий кашемировый свитер с высоким горлом — ни красноты, ни холодного дыхания. Ещё одна особенность его бытия? В этот вечер она не хотела задавать вопросы. В салоне автобуса её встретило долгожданное тепло. Несколько междугородних пассажиров дремали в полутьме. Вайолет ослабила шарф, расстегнула пару пуговиц и упёрлась лбом в холодное стекло, прикрывая глаза. Тейт сидел рядом, и в какой-то момент она ощутила, как он ненавязчиво притянул её к себе, и она опёрлась об него, чувствуя тепло чужого тела. Вайолет почти задремала за несколько остановок до своего дома. Дорога до дома оказалась не менее короткой, а Вайолет так хотелось впитать это ощущение единения и не отпускать его. Хармон обернулась перед дверью, чтобы забрать у него пакет, и Тейт как в канувшие в Лету времена наклонился и коснулся губами тыльной стороны её ладони: — Доброй ночи, Querida mía**** [Пер. с испан. «Моя дорогая»] , — тихо проговорил Тейт, развернулся, быстро спустился по ступенькам и растворился в ночи. «Что же ты делаешь со мной, Тейт».***