PVRIS — Death of me
Вайолет маленькими и медленными глотками пила горячий зелёный чай, пока в комнате царила гнетущая тишина, не прерываемая ветром или дождём. Тихий вечер, звёздная ночь. Отец задерживался. Мрак разбавлял свет от настольной лампы. Тейт сидел на стуле. Тяжёлый взгляд. Вайолет равнодушно смотрела в ответ, но взгляд отводила. Отчасти он раздражал своим недовольством. Она притянула ближе к себе плед, согреваясь. Хармон не желала заводить разговор первой; но взгляд Лэнгдона изводил так, как ничто другое. Звякнул телефон, наверное, что-то написал Линкольн, а может быть, и отец. Было бы здорово, если бы он остался ночевать у Вивьен. Надо бы прибавить пару градусов, в доме становилось ещё холоднее. Вайолет неловко повернулась в своём коконе к окну. С неба ссыпались мокрые и крупные хлопья снега, облеплявшие деревья и поле. Вайолет захотелось на улицу, но её всё ещё била лёгкая дрожь от стресса и усталости. Она ведь почти умерла. Свежие и глубокие порезы слегка саднили; запястья были крепко перебинтованы. — Поделись мыслями, дорогая, — елейно проговорил Тейт, в словах открыто читались злость и сарказм. Вайолет вздохнула и ответила, всё ещё смотря в окно. Она любила снег. Не могла себе представить жизнь в жарком штате, хотя она и не пробовала. Понравился бы ей Лос-Анджелес, например? — Что ты думаешь насчёт Лос-Анджелеса? — её же издёвка была прикрыта спокойным и размеренным голосом. Почему она должна говорить больше? К тому же, не была уверена, что её поступок был правильным. Она ведь только догадывается. В ответ молчание. Вайолет не хотела смотреть на Тейта. Не хотела встречаться лицом к лицу с его эмоциями и пробудить свои. А ей было страшно умирать без гарантий, что её не спасут в последний момент. Но если бы сказала, он бы не позволил. — Я расскажу тебе, если ты мне расскажешь, кем была я, — сказала Вайолет в тишину, чувствуя въедливое внимание, от которого хотелось ёжиться. — Если ты мне скажешь, что произошло… сколько лет назад? — она повернулась к нему. — Там был Зак до того, как я пришёл, верно? — имел в виду «Границу». Очередные граничные возможности. — Ксавье охотнее делится информацией, — в ответ ей нечитаемая маска на лице. — Ты не представляешь, кто он, Вайолет. — О тебе я тоже почти ничего не знаю. И чем вы отличаетесь? Почему я должна доверять тебе больше? — в тоне всё больше вызова и эмоций. Вайолет почти колотило, хотя слова раздавались ровно, голос не садился, как было в волнительные моменты. — Верно. Ничем, — встал. — Спасибо за вечер, мисс Хармон, — тем же ровным голосом сказал Тейт и направился к двери. — Останься со мной, — тихо попросила его Вайолет, наблюдая за его отступлением. Плечи Тейта напряглись. Он остановился. Вайолет молчала. Чужой тяжёлый вздох, и вот он уже обнимает её со спины. Впервые Вайолет не почувствовала холода, потому что была укутана в толстый и большой плед. Вайолет расслабилась и прикрыла глаза, начиная засыпать. Уютно. Спокойно. Почувствовала невесомые поцелуи в висок и скулу, но завозилась в своём коконе лишь сильнее, не желая открывать глаза. — Не спи, я всё ещё жду ответов, — пробормотал ей низким голосом он на ухо, отчего по левой стороне тела поползли мурашки. Ясно, предпринял другую тактику. Вайолет несильно забрыкалась в объятиях, мотая головой, чтобы уйти от соблазняющих и расслабляющих ещё больше действий. Тейту это несильно мешало. Вайолет хотела было съехать вниз, но Тейт подтянул её обратно без видимых усилий и ещё сильнее сжал. — Давай же, я жду. Мне интересно, какие мысли крутятся в твоей прелестной и безрассудной головке. Вайолет укусила его за палец, когда он прошёлся по её губам, продолжая дезориентировать. Тейта это не смутило, первая фаланга пальца проскользнула в рот Вайолет, поглаживая язык. Вайолет поспешно вытолкнула палец. Сердце забилось чаще, мысли начали исчезать по одной. — Это, знаешь ли, приятно, — продолжил говорить Тейт ей на ухо. Его рука продолжила волновать Вайолет. Он аккуратно отогнул край пледа, и коснулся ей ключиц прохладной рукой. Вайолет завозилась и поджала ноги, она была обнажённой под тёплым пледом. Её тело было почти горячим. Пальцы Лэнгдона осторожно и аккуратно коснулись её груди, слегка поглаживая кончиками пальцев. Вайолет замерла и даже перестала издавать тяжёлые вздохи, только приоткрытый рот выдавал её волнение. Тейт мягко коснулся её ещё не возбуждённого соска и мягко перекатил между пальцами, ощущая всё сильнее желание Вайолет. — А теперь скажи мне, и я продолжу, — низкий полушёпотом на ухо приказ. — Что? — Вайолет знала, что от неё хочет добиться Тейт, но решила тянуть время, не одному ему же «издеваться», пользуясь отзывчивостью тела и сверхъестественными способностями. Тейт прикусил её ухо, кружа пальцами вокруг соска. Вайолет протяжно вздохнула, чувствуя между ног просыпающееся желание. Сжала их. — Ты знаешь, Вайолет, ну же, — тот же приказ, озвученный обманчиво мягким тоном. — Эта мысль возникла после разговора с Заком, да, — начала Вайолет и резко замолчала, когда пальцы Тейта коснулись её соска, слегка его оттягивая. — Продолжай, — он прекратил свою мучительную и одновременно желанную пытку. — Мы обсуждали сказки, и он подкинул мне идею, что всегда что-то происходит вокруг героя, что некая сила — добро и зло — искушают человека. Я долго думала над этим, — продолжила она говорить под чувственной атакой Тейта, который переместился к другому соску, полы пледа уже не так надёжно прикрывали девичье тело. — И ты назвал меня ангелом. Я думаю, ты и есть тот герой, вокруг которого всё и происходит. А я, пожалуй, не совсем такая, как ты или кто-либо ещё. Мне нужно было стать другой… — И ты совершила самый страшный грех, чтобы наверняка, — Тейт поджал губы. — Ты слишком много думаешь, — сокрушённо пробормотал. Он уложил Вайолет на кровать и навис сверху. — А если бы я не успел? — Я была почти уверена, ты ведь смотришь на меня, — с оттенком самодовольства улыбнулась Вайолет. Тейт вздёрнул бровь и прошёлся пальцами по её животу под краями пледа, с удовольствием подмечая её отзывчивость на прикосновения. Ей нравилось, она хотела. Её возбуждение чувствовалось особенно ярко. Но среди этого он ещё ощущал её усталость. — Мы продолжим этот разговор, — многообещающе произнёс Тейт, — в конце концов, у нас есть незаконченное дело, — он вынудил её поднять подбородок, поцеловав под ним, а рукой в последние раз оттянул возбуждённый сосок, и Вайолет обхватила его ногами, отчего плед с неё упал, не желая его отпускать. Хотела. — Слишком заманчиво, — Тейт обхватил её ягодицу, — но ты устала, тебе нужно спать. А пока я могу попросить тебя, чтобы ты, прежде чем совершать опрометчивые поступки, посоветовалась со мной? — Заключим сделку? — язык Вайолет прошёлся по её губам. — Я даже знаю, что ты попросишь. Не могу отказаться, — Тейт поцеловал её. — Конечно, ведь не я одна хочу, чтобы меня трахнули, — Вайолет коснулась пальцами его вздыбленной ширинки. — Увидимся завтра, ангел мой, — Тейт оставил поцелуй на её лбу. Вайолет укуталась в плед и села на кровати, прислонившись к спинке, наблюдая за ним. — Сомневаюсь, что это так. — Система несовершенна. Ты всё равно не изменилась, Вайолет. Но Тейт был поражён и сокрушён её поступком. Она ничего не должна была ему, но всё равно попыталась изменить то, что он сам и натворил. Он не заслуживал этого. Не заслуживал, что в этот раз она влюблена в него. Однако отказаться не мог. Слишком долго ждал. Но что творилось в её голове? Тейт улыбнулся. Невероятная; поэтому он должен приложить все усилия, чтобы он принял её. Вайолет, сама не ведая того, заложила фундамент для этого.***
Снег то ложился, то вновь таял, и Вайолет это сокрушало. Для неё не было ничего более душераздирающего, чем умирающий снег. Неизбежная смерть матери не вызвала столько отклика, как истаивающий снег на мокром асфальте. Смерть вообще часто ходила вокруг Вайолет, по её собственным соображениями. Это уже не было так страшно, как звучало. Одним декабрьским утром под запах яичницы с жареными сосисками она поняла, что не пожалела бы, если бы с ней что-то произошло. Её жизнь наконец-то была наполнена важным и нужным; по её мнению, этого было бы не страшно лишиться таким образом, ведь она была счастлива. Тем не менее, несмотря на неустойчивую погоду с холодными ночами и относительно тёплыми днями, Вайолет сменила пальто на длинную чёрную стёганную куртку с большими карманами и капюшоном, благодаря чему пропало чувство промозглости и сырости. Чем-то она, пожалуй, была похожа на Чешира, который недовольно тряс лапками после прогулки по сырой земле и всё больше сидел дома, чем выходил, кажется, сухая шкурка была ему приятнее. Декабрь принёс с собой всё большую суматоху по поводу экзаменов и одновременно суматоху по поводу приближающегося семимильными шагами Рождества. Вайолет занесла в копилку странностей ещё и возрастающую роль религии. В местной церкви она не была ни разу. Почёта у граждан наверняка из-за этого не набрала. В один из школьных дней она услышала, как кто-то из младших классов с уверенностью заявлял, что на Рождество покарают всех грешников. Дети из, кажется, первого класса были явно напуганы. Вайолет тогда бессознательно обернулась, чтобы увидеть говорящих, но её отвлёк Линкольн. Детей было особенно много в их крохотном корпусе ещё и потому, что ставилась постановка к Рождеству и долгожданным каникулам. Изабель не было, но ничего словно и не изменилось. Был человек, и его не стало, а обыкновенная череда событий продолжалась. Школьным спектаклем теперь руководил Линкольн вместе с Мэй, поэтому Вайолет вообще старалась не появляться в главном зале, хотя Тейт всё также продолжал отвечать за техническое оснащение. К странностям у неё теперь был другой подход. Она пыталась отринуть собственный скептицизм и мысль «ненормально», чтобы понять устройство города. Но её жизнь под завязку была забита школой, книгами и Тейтом. Она подозревала, что Лэнгдон аккуратно и бесповоротно заполнял её жизнь, ненавязчиво лишая возможности разобраться в происходящем. Понять этого не могла, но и не спорила. В конце концов, Рождество же. Администрация школы устраивала Рождественский бал, и у Вайолет появилась проблема, когда она проболталась об этом в разговоре с Беном и Вивьен; женщина вознамерилась выделить Вайолет из толпы. Откуда столько нервной энергии? Тейт не помог, он с очаровательной улыбкой сказал ей, что в таком случае он будет ждать её в смокинге. К этому прибавлялся Бен и то, что он был против их пары. А также часовые каждодневные репетиции танца, которым старшекурсники должны были открыть бал. Радости это Вайолет не прибавляло, потому что открыто смотрящие на неё одноклассники, когда она репетировала с Тейтом, её раздражали. Полное отсутствие чувства такта. Ну а Тейт был прекрасным партнёром; он танцевал лучше любого в зале, и Вайолет ничего не нужно было делать, только следовать за ним. Если бы не чужие взгляды, она бы получала от этих занятий больше удовольствия. У неё без проблем получалось быть ведомой, когда Тейт так внимательно смотрел на неё своими тёмными глазами. И видел лишь её. — Твои глаза, — сказал он тихо, наклонившись к ней, не сбиваясь со счёта приглашённого учителя. — Что? — Прекрасны. Такие яркие, янтарные, — Вайолет улыбнулась, кажется, ей бы сейчас ничего не помешало бы взлететь. Тейт ответил на улыбку своей привычной кривой, став чуть крепче удерживать. — Не оставляй меня, — едва слышно произнёс он, несколько прядей упали на лицо, и Вайолет словно услышала призрачный шелест. Вайолет было хотела ответить «Никогда», но сдержалась. Она не могла давать таких обещаний и просто наслаждалась моментом. Она подолгу и мучительно,а от того длинными вечерами смотрела на множество платьев вместе с Вивьен, которые не вызывали в ней никакого отклика. Красиво, да. На этом весь энтузиазм Вайолет заканчивался. Настроение портилось, потому что ей самой хотелось найти то самое платье: без дурацкого широкого и пышного подола, без полупрозрачного верха, без заезженного фасона, который будет у большей части школы. Хотелось быть другой, выделиться. Вивьен видела мучения Вайолет, которой почти ничего не нравилось в магазинах в соседнем городе, и пыталась помочь ей, потому что прекрасно понимала метания девичей души. Они бы не нашли это платье, если бы пропустили неприглядный магазин обуви, но помещение также арендовало небольшое ателье. Вивьен почти всегда охотно делилась информацией, если это приводило к нужному результату. Продавец с радостью предложила невостребованное платье, которое клиент так и не захотел забирать, недовольный результатом. Вайолет с первого взгляда на него не смогла понять, почему его не забрали раньше. Ткань была похожа на шифон фиолетового цвета с переливами, ближе к краям переходила в светло-бежевый оттенок. Три лёгких каскада ткани с плиссированным подолом, из-за которого при движении казалось, что это какой-то морской цветок. Из тёмного фиолетового цвета на талии стягивался пояс, концы которого падали на левый бок. Лямок не было, но лиф, украшенный тем же волнами краёв ткани, прекрасно держал грудь. После окончательного выбора платья, в которое Вайолет влюбилась, туфли найти оказалось ничуть не сложно. Босоножки на невысоком каблуке с тонкими ремешками вокруг лодыжки и пальцев казались не менее удачным выбором. Осталось не угробить их в первый же вечер. Чехол с платьем и коробка с обувью были убраны в шкаф до надвигающегося мероприятия. В Вайолет расцвело удовольствие и безграничное счастье. Она никак не могла собраться и то спускалась в кухню и съедала овсяное печенье с кусочками шоколада, то поднималась наверх, в комнату, и двигалась под музыку в темноте комнаты, наблюдая за плотными рядами падающего снега. Завтра он наверняка растает, но сегодня было прекрасно. Бен с удовольствием поддержал воздушное настроение Вайолет и предложил посмотреть фильм. Завтра нужно было вновь вставать в школу, но Вайолет с лёгкостью согласилась. К ним даже присоединился Чешир, который свернулся в её ногах, укрытыми пледом. Вайолет оставила его с отцом, а затем ушла в ванную. Настроение не спадало, и она напевала песни, пока принимала душ. — Ты нашла себе платье? Вайолет чертыхнулась, когда услышала знакомый голос в полумраке. Горела настольная лампа. Тейт вальяжно расположился на её кровати. Они практически не созванивались и не писали друг другу сообщения, и Вайолет никак не могла привыкнуть к его неожиданным появлениям. — Да, — улыбнулась она и освободила волосы от высокого пучка, взъерошив их. — Жду с нетерпением, — Вайолет действительно надеялась, что платье ему понравится. — А меня? — она вздёрнула бровь и медленно подошла к кровати. Тейт раскрыл объятия, и Вайолет с лукавой улыбкой забралась к нему. Она перекинула ногу через него, чтобы сесть сверху. Тейт спустился ниже по подушкам, тёмным взглядом наблюдая за ней. Его руки легли ей на бёдра, крепко держа. Вайолет коснулась его щёк, подбородка, губ. Тейт поймал палец, но Вайолет отдёрнула его, продолжая своё «исследование». Покрыла поцелуями шею и подбородок, оставила несколько слабых укусов, потому что не смогла сдержаться. Тейт несильно сжимал её ягодицы, вызывая в Вайолет желание потереться о его пах. Совершенно дикое желание, от которого она не хотела избавляться. Всё время не покидала мысль, что это происходит с правильным человеком и в правильное время. Хармон стянула с него джемпер тонкой вязки и с наслаждением провела руками по его груди, вызывая на коже мурашки, когда зацепила ногтями кожу. Тейт не сопротивлялся и глубоко дышал, пока она медленно изучала реакцию его тела. — Кажется, ты меня очень ждал, — насмешливо проговорила Вайолет, прекратив выцеловывать и выкусывать непонятные узоры, чтобы добиться приятной для себя реакции, и устремив своё внимание на его бёдра, обтянутые джинсами. Она, не спеша, расстегнула пуговицу и спустила молнию. Пробежалась пальцами по коже, чуть забираясь под трусы. Сама себя тяготила. Приспустила ткань и уверенно коснулась, вызывая ответную реакцию в виде вздоха и яркого взгляда, обращённого к ней. — А я очень жду рассказа о тебе, поделишься? — Вайолет не была бы собой, если бы не воспользовалась ситуацией. — Что хочешь знать? — медленно и тихо спросил Тейт, наслаждаясь мягкими поглаживаниями и слабыми скольжениями девичьих тонких пальцев. — Ты знаешь, — Вайолет склонила голову, продолжая действия. — Я знаю, что я хочу с тобой сделать, — было ей ответом, и Тейт опрокинул её, оказываясь сверху. Быстро стянул с неё мешковатую футболку и пижамные шорты, спустился ниже и вынудил её замолчать, касаясь языком. — Ты и так уже вполне готова, — грубым и низким голосом произнёс он после её нескольких несдержанных стонов. Он перевернул её на живот, слегка вздёрнул бёдра и медленно вошёл, касаясь клитора, чтобы первое проникновение не было таким болезненным. Вайолет молча лежала, уткнувшись в подушки, и молчала. Сделал несколько плавных толчков, она поддалась. Нравится. Чаще задышала, когда Тейт начал чувственно целовать открытую шею, прихватывая зубами кожу. Раздались её тихие стоны. Он прикрыл её рот рукой, заглушая звуки, но натиск не усилил, продолжая входить в неё размеренно и аккуратно. Обоюдное удовольствие. Она замолчала, мышцы одеревенели. Значит, близко. Вайолет взорвалась в тихом оргазме, а ему хватило ещё нескольких толчков среди судорожно сжимающихся мышц, чтобы испытать то же удовольствие. Тейт стянул презерватив, накрыл их одеялом. Вайолет подползла к нему, жмуря глаза, и прижалась к боку, Тейт обнял в ответ, больше не желая двигаться, впитывая и своё, и её удовольствие. — Нельзя таким образом уходить от ответа, — пробурчала она ему куда-то в плечо. — Тебе не понравилось? — лениво поинтересовался он в ответ, ероша её волосы и массируя кожу головы. — Заметь, ты первая начала. А я всего лишь действую последовательно. Вайолет закатила глаза и прижалась плотнее. — Не уходи. — Я дождусь, когда ты уснёшь, хорошо? Вайолет подняла голову и слегка надула губы, требуя поцелуев. Тейт с удовольствием исполнил желание, наполняя его нежностью и негой. Ему не нужно было спрашивать, чтобы знать, что она в порядке, он ощущал это, перебирая исходящие от неё эмоции.[…]
Обыденном делом стало для Вайолет вести заметки по поводу погоды и счёта. Выглядело это примерно так: «Выпал — растаял» и очки в каждой следующей вниз строке. Однако в один из дней переменные изменились. Снег, выпавший ночью, продолжал лежать тонким, хрупким слоем. Из него быстро были слеплены снежки, которыми её закидал Линкольн, когда они в обеденный перерыв присоединились к дурачащимся младшеклассникам. На место израсходованного снега вечером выпал свежий, а затем снегопад не прекращался, и из-за этого Вайолет чувствовала незаканчивающееся тепло в груди. Отец ворчал по поводу дорог, Вивьен частенько буксовала, а Вайолет ничего не мешало ловить в варежки снег, загребать его носками сапог и стряхивать с куртки перед тем, как зайти в помещение. Но, пожалуй, больше никто не разделял её удовольствия по поводу зимы, словно только она находит необъяснимую прелесть в происходящем. С Линкольном Вайолет всё ещё была в тяжёлых отношениях, и оба не заходили при общении за определённую черту, а Тейт предпочитал проводить время в помещении, объяснив это тем, что зима — холодное время года и ему, в принципе, сложно находится там, где холодно, без источника энергии. А они действительно стали вялыми, Вайолет наблюдала это за пределами школы. Лишь Зак вызывал в ней подозрения, когда ссыпал энергией направо и налево. Вайолет его сторонилась, что-то было в нём странное, но она не спрашивала у Тейта. «Пусть пройдут каникулы, — уговаривала она себя». Утешал, как ни странно, энтузиазм Вивьен из-за предстоящего праздника. Женщина, казалось, с удовольствием проводила время с дочерью своего… парня? Вайолет морщилась, когда в голове возникало это слово. Коллинз без проблем находила темы для разговора, Вайолет больше слушала, они часто ездили в Ikea, в соседний город, чтобы посмотреть на то, что не было куплено раньше. Вайолет окончательно поняла, что её не прельщают их знаменитые тефтельки. Вырваться в шумный, живой город было приятно после тихих и заснеженных вечеров. Вайолет смогла выбрать подарки: отцу, Вивьен, Марте и семье Линкольна и Тейту с Линкольном отдельно. Тейту она выбирала долго и уже отчаялась, когда не нашла ничего особенного, но решение вновь выглянуло к ней из-за угла. В одну из поездок с ними выбрался Бен, который продолжал терроризировать Вайолет по поводу Тейта, подозревая общение между ними; но зато он уговорил Вайолет пройтись по магазинам, присоединившись к увещеваниям Вивьен. Оказалось, что покупать вещи с расчётом, что кто-то их оценит, было куда желаннее, чем просто для носки. Вайолет предпочитала проводить время с Тейтом в своём доме, чувствуя некоторую враждебность в его доме, которая отсутствовала, пожалуй, только у Марты, которая любила дегустировать с ней бесконечные пакеты и коробки чая. Вайолет не знала, чем заслужила такое внимание со стороны миссис Митчелл. Чешира приходилось выгонять из комнаты, когда он был у Вайолет, потому что кот воинственно принимался шипеть на Лэнгдона, он встрече с «усатым и полосатым» тоже особо рад не был. После одного такого происшествия в кухне у Тейта осталось несколько глубоких царапин через всю внешнюю сторону ладони. Вайолет тогда не могла не пошутить, скинув всё на его молчание и интуицию котов.[…]
Вайолет впервые за долгое время воспользовалась косметикой, чтобы выровнять тон лица и подчеркнуть достоинства. Навыка у Хармон особого не было, потому что она ленилась делать что-то кроме умывания и нанесения защиты от солнца, Вивьен вновь вызвалась помочь. Вайолет слегка опасалась пускать женщину к своему лицу, но Хармон, следя за процессом «преображения», отметила, что у Коллинз получилось не нарисовать на её лице маску. Ещё никогда кожа Вайолет не выглядела так хорошо: лёгкое мерцание, здоровый румянец, оттенённые скулы и яркие глаза, подчёркнутые тенями и тушью для ресниц. Вайолет сама нанесла лёгкий слой стойкой помады ненавязчивого красного оттенка. Она рассматривала себя в зеркало с гордой улыбкой, быстро привыкнув к такой себе. Но лёгкое беспокойство не оставляло её. Тейт уже пару дней мучился от головной боли, и они едва виделись. Он ведь не бросит её, верно? Но любая боль была мучительна. Вайолет приободрилась, решив, что этот вечер всё равно будет хорошим, умяв мысль о том, что вечер делает хорошим не платье и красивое личико. Ей не удалось отвертеться от семейных снимков и неловких слов Бена о том, что она всегда была красавицей, а он не заметил, как она расцвела. Вайолет предпочла, чтобы они просто загрузились в машину. Деревья и крыльцо дома переливались в свете тёплого жёлтого света от гирлянд, разрезающие ночную мглу. Вайолет ещё раз осмотрела то, что она, отец и Вивьен сделали в один из недавних вечеров, когда Коллинз в очередной раз напомнила о приближающемся празднике. Вайолет и, как она подозревала, отец предпочли бы не украшать дом, но Вивьен была неумолима. Теперь в гостиной стояла высокая и могучая ёлка, свежий запах которой бодрил Вайолет по утрам. Дерево сверкало и переливалось из-за стеклянных красивых игрушек и жёлтой гирлянды из того же набора, что и гирлянда на фасаде. На подоконнике же в комнате Вайолет появилась маленькая живая ёлочка в красном ведре. Пришлось ухаживать. На камине исправно висели большие рождественские носки, дожидаясь своего часа, а на кухонном островке стояла банка красно-белых лакричных палочек. — Всё взяли? — спросил Бен. Он ещё раз оглядел холл и подхватил пакет Вайолет с туфлями, клатчем и фотоаппаратом, внимательно осмотрел себя в костюме. — Прекрасно выглядишь, — чмокнула его в щёку Вивьен, почти не касаясь губами, чтобы не оставить след от помады. — Это вы прекрасно выглядите, — вернул он комплемент подруге и дочери. Вивьен кокетливо ему улыбнулась и слегка покраснела. В своём простом чёрном платье по фигуре она всё равно выглядела свежо и привлекательно. Длинные медовые волосы рассыпались по плечам, сегодня уложенные крупными локонами. Вайолет стоило поучиться у неё реагировать на приятные слова. Хармон ещё раз посмотрела на себя в широкое зеркало, поправляя волосы с лёгкими и как будто небрежными волнами, но лежали они лучше, чем в обычные дни. Вивьен умела создавать «обложку».***
— Наконец-то, — пробормотал Линкольн, вставая со стула в кухне, когда послышались мужские ритмичные шаги на лестнице. — Собирается дольше девушки, — пожаловался он Марте, которая выставляла на стол только что испечённый малиновый пирог. — Оставь мне кусочек, ба, хочу обязательно попробовать, — улыбнулся он женщине в ярком цветастом фартуке. — Не понимаю, почему я виноват в том, что ты предпочитаешь одеваться абы как, — парировал услышанную фразу Тейт, входя в кухню, пропустив Мэй в платье с подкладом по фигуре бежевого оттенка. Под светом слегка золотилась отдельная вышивка на ткани. К подолу от колена по левой ноге спускались нарочито небрежные бутоны роз. Ажурная ткань свободно вилась у ног. Открывая плечи, чуть ниже, по всему кругу, расцвели те же небрежные шифоновые розы, воздушные и свободные рукава спускались до сгиба локтя, а дальше ткань была слега затянута в бант не такими приметными розами, хвосты спускались ниже. Золотистые волосы были убраны в небрежный низкий пучок, покачивались длинные серьги. — Вот только не сегодня, обойдёмся без ваших ежечасных перепалок, — властно отрезала Констанс, войдя вместе с Ларри за ними. Несмотря на строгое тёмное платье, в чертах женщины угадывалась былая красота, которая почти стёрлась годами. — Чудесное платье, Мэй, — с улыбкой сказала она девушке. — Неужели вы оделись по дресс-коду? — хмыкнула Констанс. — Линкольн, машина готова? Тейт и Линкольн сейчас были поразительно похожи. Чёрные смокинги по фигуре, белые рубашки с запонками, в которых сияли небольшие бриллианты, лакированные скрипящие туфли сидели на них идентично, они отражались словно в зеркале. — Мы определённо не поедем на его машине, — прервал Тейт, широко улыбнувшись ему одному понятой шутке. — Для такого случая есть другие машины, — Мэй приняла протянутую руку от Тейта, и они под руку вышли. Марта коснулась руки выходящего последним Линкольна. — Да? — он обернулся к ней. — Пригляди за Тейтом, пожалуйста. Мне не нравится его настрой. Тем более ещё сегодня у него болела голова? — в её глазах тревога, он ей не мог отказать. — Я присмотрю за Вайолет, идёт? Марта вздохнула: — Спасибо. Линкольн нахмурился, покидая дом и вздрогнул, увидев своё отражение. Очень похож.***
Изабель сейчас не хватало слишком сильно. Её не хватало ещё тогда, когда она искала платье, не хватало, пока её красили, не хватало сейчас. Вайолет никогда не отличалась чрезмерной застенчивостью, но сейчас, когда Бен и Вивьен ушли общаться с другими родителями и учителями, она почувствовала одиночество и неуверенность. Она огляделась, цепляясь взглядом за гирлянду, мишуру и большую ёлку в зале, поставленную сразу после спектакля, который также удался на славу. Вайолет ни с кем особо не сдружилась за прошедший год, кроме Изабель и Линкольна, к дружбе с которыми автоматически прилагались знакомства. С ней сейчас здоровались и говорили стандартные комплименты, но Вайолет чувствовала себя чужой. Она шла сквозь толпу к своим одноклассникам, заметила подошедших Мэй и Линкольна, вставших на своё место. Они были партнёрами. Отвернулась. — Соскучилась? — Тейт появился вместе с морозным ветром и шлейфом сигаретного дыма. Сильные руки развернули её к нему, он оставил на её губах дымный привкус от поцелуя. Мысли о том, что это мог увидеть отец, вытиснились облегчением и радостью его присутствия. В водовороте знакомых лиц она, наконец, нашла того, с кем было комфортно. — Ты красивая, моя фиалка. Вайолет не переставала легко улыбаться, пока они встали на своё место. Тейт в смокинге волновал её не меньше, чем она его, судя по неспешно бродящим пальцам по её талии и оголённым рукам, которые Вайолет старалась не разворачивать, чтобы не были так заметны старые шрамы и длинные свежие. Специальный крем помогал, но не так быстро, как хотелось бы. Присутствие Тейта дарило чувство защищённости. А он был не сдержан. Соскучился? Их танец начинался при полном свете, а чем ближе был конец, тем меньше его было, и в финале Вайолет получила мокрый поцелуй, от которого начала задыхаться, в полнейшем мраке. Зрители зашумели аплодисментами, лампы включили вновь. Вайолет глубоко дышала и сделала поклон вместе с остальными, не смотря на ухмыляющегося Тейта. Так целовать её он обычно предпочитал наедине. Танец с ним пролетел в одно мгновение, она раз выцепила пару Линкольна и Мэй, которая готовилась стать королевой бала. Тело благодаря музыке помнило, что нужно было делать, а остальное взял на себя Тейт, который ни разу не оступился. Вайолет же ощущала лёгкую неуклюжесть из-за непривычных каблуков. — Я поговорю с отцом и вернусь, — предупредила она. Тейт на мгновение прижал её к себе, а затем отпустила с насмешливой улыбкой: — Буду ждать. И, пожалуй, найду тебя сам, — он отступил и отвесил её лёгкий поклон. Вайолет закатила глаза и, развернувшись, ушла в другую сторону. Напряжение росло всё сильнее. Она не была уверена, что хочет возвращаться к нему, в его властных прикосновениях было что-то чужое, но тяжёлого взгляда не было, а потому она испытывала диссонанс. Отец разговаривал с мистером Мартином, Вайолет остановилась, а затем пошла в сторону уборных. Может быть, вода её успокоит. Курила она последний раз две недели назад. Прийти сюда не было верным решением. Мэй переговаривалась с одной из своих подружек, которая была в кабинке. Кэмпбелл поправила волосы и провела помадой по губам, оценивающе посмотрев на себя. Перевела взгляд на замершую Вайолет, которая не решалась войти. — Привет, Вайолет, — губы Мэй разошлись в вежливой улыбке. Хармон прошла дальше и открыла кран. — Очаровательное платье. Шила на заказ? — О платьях хочешь поговорить? — размеренно проговорила Вайолет, медленно смывая мыло с ладоней, но чувствовала, как волнение расходилось по конечностям. — Знаешь, какое платье хотела Изабель надеть сегодня? — также спокойно сказала Хармон. — С вышитым верхом и пышной атласной юбкой. Она бы и стала королевой сегодняшнего бала, тебе не хватило бы сил тягаться с ней, — она посмотрела на Мэй, взгляд которой потемнел. — Ты — замена сегодня, — она хотела было вытереть руки бумажными полотенцами, но тонкая девичья рука остановила её. Рука Мэй прижалась к бледно-розовой плитке по левую сторону от Вайолет, лицо было беспристрастно, но тёмный взгляд источал бурю сдерживаемых эмоций. — Да что ты знаешь вообще? — процедила Мэй и взмахом руки велела подружке выйти из комнаты. Они остались вдвоём. — Очевидно, ты думаешь, что сделать выбор легко, но у самой-то очень взвешенные решения, — Мэй склонила голову, насмехаясь. Красивое лицо исказилось от гнева. Она вздёрнула одну из рук Вайолет, посмотрев на шрамы, Хармон её тут же отдёрнула. — О, это ещё один правильный выбор? Ты теперь грешница, как и мы, и что дальше? А ты знаешь, что я и Линкольн в этом не на добровольной основе? Что мы расплачиваемся за грехи другого? Спроси у Тейта, кто наш с Линкольном отец, ты удивишься, узнав правду, Вайолет Хармон. Вайолет отпихнула чужую руку и отступила. — Ты хотя бы знаешь, как тебя звали? — Мэй бомбардировала её информацией и вопросами; смачно и безжалостно. Покрывала свой стыд железобетонными слоями. — Тем не менее, кажется, я ни разу не предала любимого человека, — прервала Вайолет поток слов и стремительно вышла, оставляя Мэй один на один со своей виной и попыткой себя оправдать. Противно. Вайолет шла по одному из коридоров, и её трясло. Неожиданно дверь одного из кабинетов открылась, и кто-то втянул её вовнутрь. Тейт усадил её на парту, а сам приблизился вплотную, тут же давая знать о своём желании. Вайолет вяло отвечала на поцелуи и с неохотой поддавалась чужим действиям. Трещины в сердце начали расходиться. Она начинала ненавидеть молчание. — Это ты отец Линкольна и Мэй? — слова дались тяжело, на именах голос сел. Тейт замер, прекратил покрывать грубыми поцелуями её плечи. Вайолет не хотела смотреть на него, но взгляд поймала. Что-то в нём зажглось. Оголённые плечи покрылись холодом. Ей не стоило оставаться одной. — Они в этом состоянии из-за тебя, верно? — вопреки обыкновению Тейт не отошёл от неё, а продолжал оставаться рядом, поглаживая холодными пальцами её подбородок. — Ты знаешь, ты мне впервые понравилась, — Тейт вздёрнул её подбородок, встречаясь с ней взглядом. Ей хотелось спросить «Кто ты?», но слова не шли, холод и занывшее сердце сковывали. Перед ней был Тейт Лэнгдон, и вот она встретилась со вторым его сознанием. Кажется, об этом её предупреждал отец. — Твои чувства, твои эмоции очень вкусные. А твоя самоотверженность? — он улыбнулся, в полумраке блеснули зубы. — Но ты меня боишься. Я не собираюсь убивать тебя, Вайолет, не в моих интересах, кажется, я влюблён в тебя, огорчать себя же не особо хочется, — хмыкнул он. И ей должно стать легче от этого признания? Но Вайолет чувствовала отчуждение. Хотелось прикрыться, отойти и больше не встречаться. Оказывается, психопаты не особо вдохновляли, когда их видишь вживую. Глупо, очень глупо. — Почему… сейчас ты? — хрипло спросила Вайолет. — Время от времени мы меняемся. Тейт вновь коснулся её шеи и наклонился, чтобы поцеловать. Вайолет еле вынудила себя разомкнуть губы, но на поцелуй не ответила, хотя он был слишком знакомым. — Мне это не нравится, — Тейт отступил. — Чем мы отличаемся? Я всё тот же, — он распахнул смокинг. — То же тело, что тебе нравится, я тебе не откажу, в отличие от него. К слову, рассказать тебе историю? Вайолет молчала. Холодно. Не по себе. Стоило больше спросить у отца про поведение с психически больными людьми. — Это началось во времена первых поселений. Тогда любого отличающегося человека лечили не совсем гуманно, — выделяя последнее слово, сказал он. — Ты была прелестна, ангел мой, только прибыла в Америку. И ты очень понравилась ему. И тогда, и сегодня мы особо не ладили. Знаешь, тяжело занимать одно тело, когда вас двое. Я из чувства вредности, — он улыбнулся, — убил тебя. Зак Ксавье, а тогда Зак Морнингсайд поделился тем, кто он и чего бы он хотел. Я дал ему решение. Это был страшный грех, убить ангела, но зато было создано это место, в которое стекаются все грешники этого мира. Статистики нет, точных данных не скажу, — Тейт замолчал. — А затем ты, словно во искупление, начала перерождаться. Виолетта, Виоль и, наконец, ты, — на пальцах перечислил он. — Он хотел искупления, а я вновь покончить с тобой, уж прости. Но Летта умерла от пневмонии после того, как побегала от меня в Рождество, было весело, а Виоль сгорела в пожаре, но в этот раз это был не я, — он усмехнулся. — А затем появилась ты, Вайолет. И ты оказалась другой. Влюбилась в него в ответ. Это меня заинтересовало, хотя я пытался убить тебя. Демона помнишь? Сейчас бы я этого не сделал. Ты интересная, и я не меньше его хочу тебя, я ведь ещё не обладал тобой. — А Линкольн и Мэй? — подала голос Вайолет, чувствуя всепоглощающий холод. — Разозлился. Изнасиловал твою подругу из прошлого, Мэри Уайт, узнал, что могу иметь детей, — словно отрапортовал. Вайолет сгорбилась, продолжая сидеть на парте. — Она сошла с ума из-за тебя, — тихо проговорила Вайолет. — Нет, Вайолет, она напрашивалась на ответное действие. Вайолет прикрыла глаза и потёрла веки. Слезла с парты. — Безответственно, — выбрала она слово, которое наиболее мягко обрисовывало ситуацию. — Ты сломал жизнь женщине, детям и обрёк всех на своё проклятие, которое не смог вынести в одиночку. Чёрт, — прошептала она и вновь отступила к парте, закусывая губу. Взгляд Тейта стал ещё темнее. Он широкими шагами подошёл к ней и обманчиво нежно коснулся её волос, а затем собрал их в кулак и дёрнул, заставляя посмотреть себе в глаза. Больно. Вайолет зажмурилась, не смогла выдержать тьму его взгляда. А он улыбнулся, наслаждаясь её болью. — Самая вкусная эмоция, — отпустил. Вайолет, больше не думая, попятилась и, стремительно распахнув дверь, выбежала из кабинета, боясь преследования, хотя в беге не было смысла; хотел бы — догнал бы. Но инстинкты вынуждали её бежать. Она стянула босоножки и побежала дальше, в сознании всплыли образы снега и веток, колющих ноги. Холодно. — Вайолет? — из-за угла появился Линкольн, которого к пустому крылу привели противоречивые эмоции, к тому же из зала исчезли и Тейт, и Вайолет. Он помнил встревоженное лицо Марты. Вайолет отшатнулась, на миг подумав, что это Тейт, а затем узнала голос Кэмпбелла. Краткий миг безудержного страха. Что это, воспоминания её жизней или же то, что испытывает она прямо сейчас? Она упала в его объятия и разрыдалась, чувствуя под тканью знакомый и привычный холод. Босоножки упали с характерным звуком из ослабших рук. — Что произошло? — он тут же обнял её, окутывая вниманием и беспокойством. Встревоженный голос. — Мне так жаль, так жаль, — захлёбываясь слезами, говорила она и плотнее прижималась. Сердце сжалось, тщетно пытаясь хоть что-то получить из пустоты, но тут же раскололось. Кажется, он услышала треск швов. Самое страшное — он ей тоже нравился.[…]
Если бы у неё было настроение, то Рождество получилось бы явно лучше. Отец злился на неё, открыто сказав, что она испортила всем праздник, Вивьен попыталась сгладить углы. Вайолет молча переваривала слова, думая, почему бы ему просто не спросить, что произошло. Он возвращает к жизни пациентов, но едва ли видит дочь. Наверное, она по умолчанию должна идти без «брака». Подарки и еда не вызвали в ней должного отклика. После праздничного ужина она некоторое время молча смотрела в окно из своей комнаты, наблюдая за бесконечным ворохом снега, а затем собралась и тихо вышла на улицу. Ноги привели её в «Границу», Вайолет устала и замёрзла. Сегодня все увеселительные заведения работали всю ночь. Праздновавших было меньше, чем она ожидала. В кармане нащупала телефон, можно было напиться, но не хотелось. Сознание слово замерло; по умному — произошло сужение объёма внимания. Она всё пыталась примириться с собой. Заметила знакомую макушку. Сразу поняла, что не он. Линкольн. Она протиснулась мимо людей, орущих песню под записанный голос и села на свободное место рядом с ним. Разливался запах алкоголя и лёгких закусок, перемежавшийся с ароматом корицы и мужских и женских духов. Полумрак скрадывал всех, и Вайолет было легче притвориться, что всё нормально. Огоньки гирлянд отвлекали. — Не семейный праздник? — вместо приветствия сказала она. — Не смог выдержать его, — провернулся к ней, подвинул свою кружку пива к ней. Вайолет сгорбилась и сложила руки на стойке. — Перед тем, как появляется он, у Тейта болит голова? — уточнила она. — Это и есть Тейт, Вай. Это один человек. Отчасти из-за него я и Изабель решили подружиться с тобой. Тебя необходимо было оберегать. Если судить по рассказам Марты, то ты никогда его не жаловала. Мы подумали, что этого и произойдёт вновь. И всё обойдётся. — Без очередной смерти? Линкольн промолчал и пригубил светлый напиток, ответ не требовался. — Удивительно, что это Мэй, а не он, пыталась убить Изабель. Тейт всегда себя с ней контролировал, но начал постепенно отдаляться. А сошлись на общей страсти — театр. Он долго не появлялся, пока ты была с ним. Я даже начал расслабляться, — признание о сестре далось ему тяжело. Вайолет сжала его пальцы и тут же убрала руку, чтобы не быть навязчивой. Семья — это семья, её не выбирают. — Он не хочет меня убивать. Я… я ему нравлюсь. — А ты его боишься, — заключил Линкольн, посмотрев на неё. — Я хочу Тейта назад. Не его. Я чувствую себя с ним, словно он насильник, а я жертва. Это ненормально, — осеклась, думая, что нагло лжёт, Линкольну, себе. Линкольн невесело улыбнулся и отвернулся, вновь вернувшись к рассматриванию множества бутылок, стоящих за стойкой: — Всё нормально. Я давно смирился с тем, кем я являюсь, кто мой отец, а кто моя мать. — А Констанс — мать Тейта? — Да. Марта его сестра. И книжный её поджёг он, когда Марта попыталась поговорить с ним. Она его любит, как сестра может любить брата, — как брат может любить сестру, — но Тейту она напоминает о неизбежности времени, и что за пределами этого города оно движется. Он вынужден смотреть на его ход, ведь Марта медленно и неизбежно стареет без возможности прийти к финалу. — А что насчёт Джейка? Линкольн наклонил голову ниже и глухо ответил: — Ещё одна попытка нарушить существующее правило. Он убил отца, когда тот избивал его мать. Это грех, — как приговор. — А здесь грешников карают. — Так почему мне нельзя было всего этого знать? — сглотнула она, говорить было мучительно тяжело особенно о смертях и неотвратимости. — Ты тоже согрешила, не так ли? Тени исполняют грязную работу, поэтому мы всегда знаем, виновен человек или нет. Ты сделала что-то страшное, — Линкольн прищурился, окинув её взглядом. — А до этого ты была чиста, а от того неприкосновенна. — И поэтому не имела права знать. — Да, как снисхождение к заключённому. Что ты наделала, Вай? Ты ведь теперь пленница этого города, и он потребует плату, — в его голосе было бы больше отчаяния и непонимания, если бы он не утонул в собственной горечи и сожалении. Вайолет слезла со стула и предупредила: — Скоро вернусь, мне нужно просвежиться. В кармане куртки она нащупала полную пачку сигарет. Неспешно затянулась, стоя под неумолимо падающим снегом среди перемещающихся неспящей ночью людей. Мысли не собирались, в сознании было пусто. Завибрировал телефон, но Вайолет его проигнорировала. Перед ней затормозила дорогая чёрная машина, которая блестела в свете гирлянд и фонарей. Тонированное стекло опустилось. Что-то из ретро-коллекции. — Не хочешь прокатиться? Чудесная ночь, — сказал водитель с улыбкой, красивый и притягательный. Рыжие волосы блеснули в искусственном свете. — Пожалуй, нет, — Вайолет отступила, выдыхая дым через нос. — Уверена? — Зак стянул круглые солнцезащитные очки, и Вайолет увидела яркие зелёные глаза, а затем зрачки вытянулись и приобрели жёлтый оттенок. Моргнула.— Не хочешь прокатиться? — повторил с той же улыбкой. Вайолет послушно обогнула машину и села в салон. Часто заморгала, вибрация телефона не успокаивалась. Старалась не смотреть на Зака, змеиный взгляд которого вынудил её сесть к нему в машину. Пахло дымом. — Было интересно наблюдать за твоими метаниями. Как ты пыталась всё понять, как старалась избегать Тейта. По итогу ты меня удивила, а это не каждому удаётся, поэтому я дам тебе выбор. Кстати, я благодаря тебе выиграл у Мойры. Спасибо, — Зак говорил весело, обращался к ней. — Куда мы едем? — спросила она, уткнувшись взглядом в окно, они выехали на дорогу и оставили позади всеобщий хаос праздника. — К твоему дому, разумеется, — словно она спросила глупость. Молчание, пара минут дороги. Вайолет села удобнее, но не расслабилась. Ксавье оставался тёмной лошадкой. Синие джинсы и зелёный свитер. Обычно. — Ты не такой, как они. — Конечно, нет, — фыркнул Ксавье. Она не сразу увидела оранжевые всполохи, но, когда они повернули, то в глаза тут же бросился объятый пламенем — её — дом. Из окна её комнаты, которое она оставила открытым, выходили глубокие клубы дыма. Огонь перекинулся на соседнее оголённое дерево. Снег таял с шипением, но этого она не слышала. Видела лишь трагедию, которая разворачивалась перед ней. — Что… — она попыталась открыть дверь, но Зак заблокировал выход. — Выпусти! — заорала Вайолет, судорожно дёргая ручку. — Ты знаешь, что в этот город попадают только грешники. Подумай. — Выпусти меня немедленно! — телефон не умолкал, Вайолет вспомнила номер экстренной службы, но властным жестом Зак вздёрнул её подбородок и заставил смотреть на себя, в глаза, тут же лишая воли. — Бен Хармон убил твою мать, потому что устал от неё и от такой жизни. Ввёл морфий. Вивьен Коллинз подожгла особняк Лэнгдонов, чтобы хоть как-то отомстить изменившему ей мужу, но не знала, что с ним их дочь, и он не выберется. В этом особняке также сгорела Виоль Купер, помнишь её? Можно сказать, что Вивьен Коллинз, сама выбрала это наказание, — он замолчал, внимательно смотря на неё. — У тебя есть выбор, Вайолет, как я и сказал, — щёлкнули замки, извещающие о том, что дверь можно было открыть. Секунда — она сидела, но вышла из дьявольской машины, набрала короткий номер и бросилась в сторону дома. Кто он такой, чтобы раздавать наказания направо и налево за, так называемые, грехи. Сердце колотилось. Паника. Вайолет вбежала на крыльцо. Зак, наблюдая из машины, набрал номер: — А счастье было так близко, Тейт. Но она слишком милосердна. Ты можешь найти её в огне. Обрушилась одна из несущих стен. В машину с открытой дверью заползал запах дыма. В его змеиных глазах отражались привычные языки пламени. Посмотрел на время — полночь двацать шестого декабря.