Возвожу очи мои к горам

      Словно спрашивая разрешения, Томас легко коснулся моих губ. Я потянулась к нему в ответной ласке, но он не стал углублять поцелуй. Едва касаясь, он обвел контур моих губ, поцеловал в краешек рта, ласково погладил своими длинными безумно красивыми пальцами по лицу. В нашем поцелуе не было страсти, лишь безграничная нежность. Медленно Томас отстранился, но тут ж прижался своим лбом к моему.       - Лучший конец истории я бы не смогла придумать, сэр Шарп.       - Возможно, он слегка избит, но мне кажется, это старый проверенный способ, леди Шарп.       Я положила голову на плечо Томасу. В какой-то момент у меня перед глазами промелькнула картинка: Томас целует Люсиль в плечо, но я постаралась ее отогнать. Я поняла, почему он не пошел дальше – воспоминания еще слишком свежи. Пусть все идет своим чередом.       Мы сидели на диване и обсуждали мою книгу, когда в дверь постучались.       - Позволите? – Алан стоял на пороге комнаты и внимательно на нас смотрел.       Я не собиралась скрывать от своего друга, что отношения между Томасом и мной улучшаются, но сейчас мне меньше всего хотелось обсуждать их. Я слишком хорошо могла представить себе реакцию Алана.       - Да, Макмайкл.       - Мистер Смит, наш аптекарь, пригласил меня, Эдит и тебя на ужин. Эдит уже дала свое согласие.       - Да, и я не передумала.       - Отлично. Ты с нами?       - Да. Если ты не против.       Алан был против, но вежливость не позволяла ему открыто отказать Томасу.       - Что ж, нас ждут к шести. Давайте не будем опаздывать.       Мы разошлись по своим комнатам. После рассказа Томаса о нокерах мне было, о чем подумать. Но его поцелуй и предстоящий прием вытеснили из моей головы мысли о тайнах, приведениях и Аллердэйле. Все это будет потом, а сейчас я снова чувствовала себя той юной беззаботной девушкой, какой была в Буффало. Я помню, как легко и радостно мне было, когда мы с Томасом отправились на прием к Макмайклам. Косые взгляды, перешептывания за спиной, недовольство отца и язвительность миссис Макмайкл не смогли испортить очарование того вечера.       Я решительно открыла шкаф и начала перебирать платья. Мне хотелось, чтобы наряд был таким же светлым и легким, как мое настроение. После недолгих раздумий, мой выбор пал на платье из нежного бежевого шелка. Я приложила его к себе и покружилась перед зеркалом: великолепно! Осталось принять ванную и уложить волосы.       Дом аптекаря был небольшим относительно Аллердэйла или домов в Буффало. Это было трехэтажное здание из красного кирпича, украшенное сверху небольшими готическими башенкам. На первом этаже располагалась аптека, а на двух других были жилые помещения. Внутри дом оказался очень комфортным и уютным. Повсюду стояли удобные диваны, на полах лежали мягкие ковры, а стены были украшены картинами и гобеленами. В честь помолвки везде стояли живые цветы. В доме не чувствовалось холодного величия Аллердэйла, не было в нем и сверкающей роскоши, свойственной гостиным Буффало. Очевидно, что интерьер продумывался не напоказ, а в первую очередь для удобства домашних. Из небольшого холла нас проводили в библиотеку, где собралось около пятидесяти человек. Помимо аптеки, мистер Смит владел небольшим фармацевтическим заводом. В Карлайле его многие знали и уважали, поэтому отпраздновать помолвку младшего Смита собралось так много человек.       Гости все прибывали, и мы медленного двигались в этом потоке людей, улыбаясь и раскланиваясь. Через какое-то время Алан отошел к группе врачей и увлеченно о чем-то с ними заспорил, а мы с Томасом продолжили кружить по залу. Большинство гостей я видела впервые. Такое количество незнакомых людей смущало меня, но Томас твердо держал меня под руку.       Великолепный в своем черном фраке, он уверенно двигался среди гостей. Некоторых он знал и останавливался, чтобы обменяться с ними парой ничего не значащих фраз и представить меня. Искренняя улыбка Томаса, его поддержка и одобрение придавали мне уверенности в себе. Конечно прозвучали вопросы о Люсиль, но мы заранее договорились об ответе. Люсиль уехала в Европу. Возможно, надолго. Когда гости собрались, за пианино села младшая дочь мистера Смита и сыграла несколько произведений. Нежная музыка, приглушенный свет, моя рука поверх руки Томаса – это был лучший вечер за очень долгое время. После концерта мы выходили из гостиной, и в дверях столкнулись с отцом Доу.       Я давно никуда не выбирался, но не забыл о том, как вести себя в обществе. Похвалить хозяйку дома за отличный прием, поблагодарить мистера Смита за лекарства, сказать комплимент жениху и восхититься невестой. Мы передвигались от одной группы гостей к другой, здоровались и раскланивались. Я не был любителем приемов, но этим вечером мне хотелось побыть рядом с Эдит. Когда мы вошли в библиотеку, ее смущение было таким очевидным, что мне захотелось поддержать ее. Это чувство было мне в новинку. Люсиль мало обращала внимания на других людей, поэтому ей было незнакомо стеснение, и моя помощь в таких ситуациях ей была не нужна.       После небольшого выступления дочери Смита, нас пригласили к столу. Мы пропустили основную часть гостей и медленно направились к выходу. Уже в дверях мы столкнулись со священником.       - Леди Шарп, приветствую вас, - он кивнул мне. - Сэр Томас.       - Отец Доу, - в нашей семье очень редко посещали церковь: для этого кто-то должен был умереть, родиться или жениться, но священника я встречал. - Вы уже знакомы с моей женой?       - На днях мы с Аланом заходили в Карлайлский собор, и отец Доу любезно показал нам церковь.       - Тебе понравилось?       - Очень, отец Доу прекрасно знает историю не только церкви, но и Карлайла. А при упоминании Аллердэйла он стучал, - Эдит широко мне улыбнулась.       - Непростительно для священника, знаю, но это уже стало привычкой. За долгие годы я исповедовал великое множество людей. Я служитель церкви и не верю в рассказы о призраках, но мои прихожане простые люди и не всегда разделяют мои взгляды.       - Я с вами абсолютно согласен, а вот моя жена верит в призраков.       - Даме это позволительно. Хотя ваш отец тоже серьезно относился к легендам.       - Мой отец? - я был удивлен.       - Да, хотя при этом он был очень образованным человеком. Я до сих пор помню наши беседы, хотя прошло много лет. Мне казалось, что я как никто другой осведомлен об истории этого края, но он знал намного больше меня. Не всегда с ним было легко вести беседу. У сэра Шарпа были высокие требования к себе и окружающим, и если вы не соответствовали им, то переставали для него существовать. Он был сложным человеком.       - Сложным? Интересная характеристика, - мне не понравилось, что разговор перешел на моего отца. Это было для меня слишком личной темой, которую я не хотел обсуждать с посторонними людьми.       - Прошу прощения, сэр Томас, если чем-то вас обидел, - наверное я не сумел скрыть своих чувств, и отец Доу догадался, что задел меня. - Я всего лишь священник небольшого города, и не вправе давать оценки людям.       - Не хотите называть черное – черным, а белое – белым? – я не удержался от этого маленького выпада.       - Между черным и белым, сэр Томас, есть множество оттенков. Ваш отец был сложным человеком. Возможно, вы знали его лишь с одной стороны. Но я имел честь беседовать с ним несколько раз, пока он изучал церковные архивы, и могу сказать, что он был очень умным, интересным и образованным собеседником.       - Мой отец изучал архивы? – воистину, сегодня вечер открытий.       - А вы и не знали? Впрочем, вам тогда было мало лет. Последний раз я видел вашего отца лет пятнадцать назад. Он интересовался историей Аллердэйда. Часами просиживал за документами.       - Я всегда считал, что он не любит Аллердэйл.       - Это не мешало ему интересоваться историей поместья. Не судите своего отца строго, Томас, и простите, если чем-то обидел вас.       Священник кивнул нам, и пошел к выходу.