***
— А чё, Сойка всегда так рано уходит? — кинула Джо взгляд на часы — четвёртый час утра. За две недели, которые прожила у Пита, с Китнисс она ещё ни разу не встретилась. — Не знаю, Джоанна. Я за ней не слежу, — полоскал Пит тарелки после завтрака. Надеяться на помощь по хозяйству со стороны гостьи парень считал делом бесполезным. — Но ты по-прежнему живёшь в Деревне Победителей, — с ехидным укором произнесла брюнетка, опустив поджатые ноги на пол. — Потому что здесь мой дом. — Но пекарню построил в городе. — Чтобы было удобнее жителям, — начал раздражаться парень её репликам. — Ну-ну, — хмыкнула девушка и потянулась за яблоком, купленным Питом по пути домой. — Что ты хочешь услышать? — юноша, сам того не желая, повысил тон, сократил расстояние и навис над слегка опешившей девушкой. — Ты уже неделю окольными путями пытаешься выбить из меня какое-то признание, будто на спецзадании. Не сказать, что вы с Китнисс были подругами и ты чувствуешь вину, что спишь с её бывшим. Тогда в чём дело? — Да ладно, расслабься, — толкнула Джоанна его плечом, вставая со своего места. Яблок ей больше не хотелось. — Какой-то ты нервный для человека, которому всё равно. Если я тебе мешаю, так и скажи. Съеду, — стояла она у окна, и смотрела в сторону, куда удалилась фигурка бывшей союзницы. — Куда ты поедешь? — так же внезапно, как озверел, успокоился Пит. — И разве в этом дело? Просто давай договоримся и закроем эту тему, хорошо? И живи, сколько хочешь. Девушка промолчала, но уже стоя на пороге, провожая Пита в пекарню, сказала: — Я сегодня к Хеймитчу загляну. Он меня, конечно, подставил, но я обиды не держу. Он не единственный, кто предпочёл Сойку. — Не вздумай там напиваться, а то и ночевать там останешься, — проигнорировал Пит замечание про Китнисс. — Ты типа не жадный? Если хочешь заставить её, — кивнула она в сторону дома Китнисс, — приревновать, имей ввиду, я не против. Парень лишь покачал головой. На какое-то мгновение Джоанна почувствовала себя маленькой девочкой, которая чего-то не понимает. — Купи вечером бананы! — крикнула она в утреннюю темноту. — И резинки! Мои закончились! — О том, что Пит её услышал, она поняла лишь по взмаху его руки, оповещающему, что понял он, понял, не надо так орать. Поднять руки — сдаться в плен. Опустить руки — сдаться в никуда.Часть 3
21 января 2016 г. в 20:28
Джоанна считала, что она хорошо устроилась. Лучше, чем много где до этого. Питу (она в это твёрдо верила) — не мешает, себя не ущемляет.
Приехавшая налегке, донашивала футболки Пита, в еде была не привередлива, покупок не совершала. «Мне, знаешь ли, ограничили доступ к денежным поступлениям. Считают, что я транжира и паразит. Энни — Победитель, воспитывает сына Победителя, ты печешь, Сойка охотится, Энорабия в кинологи пошла (разве что псины её за свою и принимают), Бити, сам знаешь, пробивается за счёт мозгов, одна я, по их словам, дармоед и тунеядец. О беспробудном пропойце никто и словом не обмолвился, будто так и должно быть. Вот и осталась я с минимальным содержанием, пока не определюсь, чем хочу заниматься».
«Путешествия — твоё занятие?»
«Скорее, секс». — О манерах Джоанна слышать не слышала, поэтому говорила всё, как есть.
Говоря о сексе стоит отметить, что она всегда занимала активную позицию, любезно предоставляя Питу пассивную роль. Исключения были лишь глубокой ночью: «Перед уходом можешь трахнуть, только не буди», — сонно шептала девушка, пристраиваясь к Питу.
Пару раз Пит пытался взять её с собой в пекарню, чтобы она развеялась. Но по утрам, когда он просыпался, Джоанна только ложилась спать. Сквозь сон парень слышал, как девушка всю ночь ходит по первому этажу, смотрит телевизор или слушает радио.
«Что ты смотришь?» — спросил он как-то, спустившись выпить воды.
«Это для взрослых, ты ещё не дорос. — На её колкости в адрес его возраста, неопытности и наивности Пит не обижался никогда. — Надеюсь, ты не против, что поверх 74-х Игр я записала порно. Судя по количеству пыли, ты давно не просматривал ваши с Китнисс посиделки в пещере».
Пит лишь пожал плечами.
«Видимо, Китнисс тебя натренировала своим равнодушием, ты сейчас вообще без эмоций», — искала она подход с другой стороны.
Только всегда мимо.
Джоанна сотни раз говорит: «Потом как-нибудь расскажу», но не рассказывает. Ни о своём времяпрепровождении, ни про прочитанные книги, ни про новое государство, ни о том, что думает о новой кампании Плутарха (которого называет Плутовкой), ни про детство, ни про прошедшие встречи. А иногда рассказывает какие-то несвязные вещи, но это то же самое. Ей одновременно кажется, что она слишком много разговаривает и постоянно молчит. Если забраться к ней в душу, под кожу и «в её ботинки», то там всё та же история. Тишина.
Когда в голове брюнетки всплывает картинка комнаты со сдвигающимися стенами, она добавляет в неё воды, которая медленно заполняет пространство. Она молчит от страха, что от её крика о помощи можно захлебнуться, только стук сердца отдаётся где-то в горле. Если в этот момент открыть рот и перестать дышать, то можно этот стук в горле даже услышать.
Возможно, начались лучшие времена, в котором они оба пока не смогли найти ориентир. Они будто сидят на берегу реки и ждут, пока по ней пронесется всё, что им неудобно. И не знают, что будут делать после этого. Она долгое время переправляла людей с одного берега реки на другой, что бы по ней не проплывало. Наверное, она бы сошла с ума просто сидеть на берегу и смотреть, как по реке проплывают трупы. И дело не в том, что они читали разные книги, ходили в разные школы, воспитывались разными родителями и выросли в разных Дистриктах. Но в чём?..