«Джоанна Мейсон. Единственная победительница Голодных Игр из Седьмого, которая выиграла свои Игры, притворяясь слабой».
— расхохоталась Джоанна заголовку. Перевела дыхание и продолжила читать: — «Первый раз победила, притворившись слабой и беззащитной, из-за чего остальные трибуты просто не обращали на нее внимание. Сильная сторона Джоанны — топор и резкий характер». Китнисс сделала слабую попытку отобрать листы — высмеивание со стороны явно не входило в её планы, и едкие замечания Джоанны лишь усугубляли сомнения по поводу затеи с Книгой. И совсем не хотелось выглядеть глупой в глазах Пита. — Серьёзно? Топор — моя сильная сторона? У меня толстая кожа и легко заживающее сердце — вот моя сильная сторона. Я не непобедима и не неудержима, но я остаюсь сильной, потому что только так можно выжить в этом мире... Да не тяни ты, порвёшь! Смотри, тут самое интересное! Моё интервью с Цезарем. Он, кстати, жив, не знаете? «Мы видели много слёз сегодня. Но в глазах Джоанны не слезинки. Джоанна, ты очень злишься. Расскажи, почему?» «Да, я злюсь, представляете? Меня же абсолютно подставили. Уговор был, если я выиграю Голодные Игры, я смогу жить спокойно. А теперь вы опять хотите меня убить! И знаете что? Х** вам! На*** идите все, кто придумал этот бред!» Джоанна снова расхохоталась, но только чтобы не заплакать. Ей нужно злиться, чтобы не заплакать. — Вот уж потеха публике, да? Особенно твои звездочки, вместо полных слов. Это такое проявление заботы о детях, которые в будущем будут изучать твою Книгу? Мол, мы не только выжили, но ещё сумели остаться людьми? Миленько. — Джоанна, отдай, пожалуйста. — Да ладно тебе, Китнисс. Это всё же моя история, я должна знать, что ты намерена сообщить обо мне будущему поколению. Ого! «Они с Питом находились в соседних камерах в Капитолии, и хорошо знают крики друг друга». Хорошая цитата, сюда же картинку с моей бритой головой. Мелларк, как считаешь, тебе удастся нарисовать по памяти, или мне снова побриться? — Джоанна, — сделал он попытку обнять девушку, но та отбросила бумаги и вскочила на ноги. — О том, что стала потаскухой тоже не забудь написать. И про Финника. Там у тебя только про цвет глаз и кубики сахара. А я тебе больше могу рассказать, ты только спроси. Например, как он неделями не появлялся дома, а потом закидывал свою тушу к Энни и драл её, пока страх, боль и чувство отчаяния не отступали. А потом вымаливал у неё прощение, но этого и не требовалось, потому что она к этому моменту успевала всё забыть! Кстати, ты собираешься написать, что взорвала его, нет? Я так и думала. О! Или про Чуму! Хочешь, расскажу про Чуму? Как ему собирали челюсть и восстанавливали рёбра? Или как Вайрес однажды вскрыли черепную коробку... — Джоанна, стой. Джоанна, перестань! Она не заметила, как Пит оказался рядом, и сжимал её в своих объятиях. «Только бы не заплакать. Только бы не заплакать». — Да отвали ты от меня! — сбросила она с себя его руки, и вплотную подступила к Китнисс. — Что ты хочешь от этой книги? Чего ты добиваешься? Думаешь, напишешь только хорошее, так зла станет меньше? А ни хрена! — Зачем ты так? — еле слышно спросила Китнисс. — Я заступилась за тебя перед Койн, я попросила за тебя... — Я вырезала из твоей руки чип, чтобы тебя не отследили. Предпочла тебя — себе, поэтому и оказалась в руках приспешников Сноу! Мы квиты, Эвердин. Мы квиты.***
Остальную часть вечера Пит и Китнисс провели вдвоём. Пит делал наброски, подавал новые идеи, Китнисс аккуратным почерком делала записи. — Оставь их, — попросил Пит, когда Китнисс начала складывать пергамент, чтобы забрать их с собой. — Я хочу нарисовать Джоанну. Девушка помешкала, но просьбу выполнила. Пит домывал посуду, когда со второго этажа спустилась Джоанна. Она молча села на стул, и подобрала ноги. — Каждый день будет приходить? — Да, это и вправду отвлекает. Как-то само собой было принято решение не затрагивать тему недавней ссоры. — Поспала? — Нет, просто сидела. — Я хочу тебя нарисовать. Наверное, доктор со своими идеями не так уж и глуп, как кажется на первый взгляд. Спустя полчаса эти двое уже смеялись, спустя ещё час Джоанна предложила раздеться, чтобы история запечатлела её во всей красе. «Раздеться, конечно, можешь, — улыбнулся Пит. — Но я всё равно нарисую только твоё лицо». Ещё спустя несколько минут он отложил бумагу, подобрался к заигрывающей девушке и поцеловал её. «Дорисую в следующий раз».