Преимущественно я чувствую себя как оголенный нерв, который поглаживают наждачной бумагой. (с) Джоанна Мейсон
Пит стоял перед покосившимся домом. Ошибки быть не могло: ему указали именно на эту хижину, и даже при всём желании не было других вариантов — она здесь стояла одна в гордом одиночестве. Впрочем, в этом вся Мейсон — одинокая, но не сломленная. Он и не надеялся, что увидев его, она бросится к нему, хотя очень хотел именно этого — заключить её в свои объятия. Она остановилась в паре метров от него — маленькая, хрупкая, в куртке, подобной той, в которой Китнисс ходит на охоту. Но отличительной чертой были волосы — у Китнисс они редко распущены, у Джоанны наоборот — редко собраны. «Опять эта Китнисс», — опомнился Пит. Как-то машинально он поднял на руки дочь, подбежавшую с громким возгласом: «Папа приехал!», неосознанно и равнодушно комментировал её рассказы, которых за время их разлуки наверняка накопилось в порядочном количестве. Всем его существом завладела Джоанна, на лице которой не было ни единого выражения её эмоций по поводу приезда Пита. «Нашёл», — думали оба. Но если для Пита это было финишем его пути, то для Джоанны — причина для нового побега. — Привет, — улыбнулся Пит, не теряя надежды на ответную улыбку. — Как ты? Вы? — быстро исправился он, не выпуская малышку из рук. — Зачем ты приехал? — За вами, — растерянно пробормотал он: разве не очевидно? — Мы никуда не едем. — Папа, ты остаёшься? Папа, ты навсегда? Ты насовсем? — сыпала свои вопросы девчушка, крепко обвив шею отца. — Я за вами, милая. Я к вам, — одарил Пит её макушку поцелуем. — Можем войти в дом? — обратился он к Джоанне, приглашения от которой не дождался. Она не скрывала, что делает это не по своей воле. Прошествовав до входа, она сняла с двери замок, висевший лишь для видимости и не требовавший к себе ключа. Лишь позже Пит отметил: глупо было думать, что внутреннее убранство дома значительно отличается от его внешнего вида. Он должен был понимать, что попал в глушь, и здесь действует прежний деревенский образ жизни: растопить печку, принести воды, наколоть дров — неважно, в каком порядке: работы по дому всегда было более чем. Вся изба состояла из одной большой комнаты. В одном углу стояла раковина с умывальником, в углу напротив — газовая плита. Ещё два угла — для кроватей: детской и взрослой. А посередине комнаты находился большой обеденный стол. Туалет, догадался Пит, был на улице. Джоанна молча накрыла на стол — буквально перед уходом она приготовила ужин, и сейчас наложила две тарелки горячего. Дочь ещё возилась в своей тарелке, изучая её содержимое, в то время как Пит набросился на еду и съел всё подчистую. Хотел, но постеснялся попросить добавки, и только сейчас обратил внимание, что Джоанна не ела. — А ты? — поинтересовался он невинно. — Я приготовила только на двоих, — не стала любезничать Джоанна, помогая дочери собрать рассыпавшиеся хлебные крошки. Питу стало стыдно за себя, и он не искал оправдания в том, что вот уже три дня не ел, две ночи не спал. — Давай я сам приготовлю тебе что-нибудь, — вызвался он, и уже стоял возле плиты, изучая содержимое кухонных шкафчиков. — Дал Бог день, даст и пищу, — прокомментировала Джоанна отсутствие каких бы то ни было продовольственных запасов. Пит не знал, но она всю жизнь до своих Игр жила именно по этому принципу, работающему безотказно. Девушка встала из-за стола, чтобы убрать тарелки. И только сейчас взгляд Пита оценил произошедшие с ней изменения: худая, но с выпирающим животом. Это он попросил её о втором ребёнке. «Резинки закончились», — сказала она, отказывая ему тогда. «Эмили уже три. Ей бы братика», — ответил он недвусмысленно. Пит и не предполагал, что одного раза будет достаточно. Он и не думал, что всё так сложится. Он и не представлял, что с ними станет после этого короткого разговора. — Почему ты не сказала? — не отрывая взгляда от её живота, спросил он. — Ты мне никто. Пита по живому кольнула её фраза, но он понимал праведность её гнева. — Поехали домой. — Тебе хорошо известно, что у меня его нет. — Он у нас есть, Джоанна. — Ты мне никто, — повторила она, наливая воды в умывальник. — Папа, а что ты мне привёз? Ты привёз мне куклу? А мои игрушки? — Нет, — извиняющимся тоном ответил Пит: когда по телефону сообщили, что есть зацепка о местоположении мисс Мейсон, он оказался не готов и не был собран к скорой поездке. Всё, что он взял с собой — удостоверение личности и сменное бельё. Впрочем, с аналогичными пожитками уехала и Джоанна полгода назад. — Милая, пора спать, — позвала малышку мама, сидя у изголовья её кровати. Немного расстроенная, девчушка не стала капризничать и перечить матери. Она послушно забралась под одеяло, дала себя поцеловать, и закрыла глаза. Джоанна молча расстелила свою кровать, но не торопилась лечь. Она выжидала, что намерен делать Пит, присевший на стул после неудавшейся попытки приготовить ей ужин. — Мне надо выключить свет, — оповестила Джоанна, и уже стояла около выключателя. Она дождалась, когда Пит разденется, отметила, с какой стороны он лёг, выключила свет и легла с другой стороны. — Когда уезжала, ты знала, что беременна? — шепотом спросил Пит, вперившись в едва различимый потолок. Джоанна не ответила. — Я искал вас. Джоанна не прокомментировала. — Я скучал. Джоанна не верила.***
К моменту, когда Пит проснулся, завтрак уже был готов, ребёнка (вероятно, уже сытого) дома не было, а Джоанна перебирала детские вещи (наверное, после стирки). — Доброе утро, — поприветствовал он её. — Туалет справа от выхода, — даже не посмотрела она в его сторону. — А где Эмили? — поинтересовался Пит, когда закончил умываться: во дворе он её не увидел. — Кур кормит, потом яйца будет искать. Пит и не полагал, что Джоанна завела своё хозяйство. Но сейчас не это было важно — он был намерен воспользоваться отсутствием дочери, чтобы поговорить. — Мне не о чем с тобой разговаривать, — заявила Мейсон в ответ на поступившее предложение. — Тогда послушай, говорить буду я. Джоанна впервые за утро посмотрела на него, и присела на ближайший стул — мол, давай, выкладывай, что там у тебя. — Все эти полгода я сходил с ума, не зная где вы и как вы. С каждым днём, в котором вас не было, я терял надежду, что мы ещё когда-нибудь снова встретимся — ты просто исчезла. Бесследно. Я ждал, что вы вернётесь, но дни сменяли один другой, а единственная весточка, поступившая от тебя — телефонный звонок на трехлетие нашей девочки, во время которого ты сразу, заслышав мой голос, передала трубку ей. Я знаю, что виноват перед тобой. Я понял эту сразу, когда произошло то, что ты увидела. Я осознаю свою ошибку. И я хочу её исправить. Дай мне второй шанс. — Мама! — услышали оба требовательный голос дочери из-за двери. — Мама! — Ей надо открыть, — пыталась встать и пройти Джоанна мимо Пита, сидевшего перед ней на корточках. — Подожди... — Ей надо открыть дверь: она пришла с яйцами, и ждёт, когда её впустят. Пит недовольно цокнул языком — дочь вернулась некстати, но дверь, разумеется, открыл. В каждой ладошке дочери было по яичку. — Тебе, — протянула она один маме. — Мне, — отдала второй. Маленькая ладошка юркнула в небольшой кармашек и вынула ещё один: — Маленькому. Эмили виновата посмотрела на отца — яиц больше не было. Папа лишь улыбнулся в знак того, что не в обиде. — Наверное, ещё не знают, что я приехал, — отшутился он. Джоанна тщательно отмыла яйца от перьев и грязи, и положила на свободную кассету. Развернувшись, она встретилась с Питом глазами, чтобы сказать: — Никаких вторых шансов, Мелларк. Ценить надо с первого.***
Пит прошёлся по деревне в поисках работы. Единственное, что он умел — печь, здесь считалось делом обыденным. Другими словами, каждый пёк свой хлеб сам, и в услугах пекаря не нуждался никто. Единственное, с чем вернулся Пит домой — с обещаниями жителей прибегнуть к его услугам, если какой праздник предвидится. А торжеством, достойным торта, считалась, конечно же, только свадьба, которая, по меркам Пита, состоится не скоро — самому старшему неженатому недавно исполнилось четырнадцать. Джоанна не подавала вида, и готовила на троих. Пит не понимал, чем она зарабатывала всё это время, а потом догадался — дрова, топор. Она же родом из дистрикта, связанного с древесиной. Не желая чувствовать себя иждивенцем, он не оставлял попыток найти себе работу, и помогал окружению физически всем, чем мог. Джоанна старательно не шла с ним на контакт, отвечая ему односложно и исчерпывающе. — Где здесь магазин? — В соседней деревне. — Как туда попасть? — На соседской телеге. Пит договорился, и при следующей поездке его взяли с собой. Не зная, как скоро попадёт сюда в следующий раз, он накупил всего и много — пусть таких денег здесь отродясь не видели, но больше этого жителей беспокоил другой вопрос: зачем приехал? Как бы молодых девчат не погубил. Темнело быстро, и приехали домой они уже после заката. Когда Пит вошёл в дом, Джоанна сушила волосы дочери. Рядом с ними стоял эмалированный таз с чёрными крапинками там, где откололась белая эмаль. Пит догадался, что у них сегодня банный день. — Я подогрела тебе воду. Ковш на стуле, — провела брюнетка короткий инструктаж, будучи уверенной, что дальше он сам разберётся. — Придётся мыться в темноте, — выключила она свет. Пит негодовал. Внутри себя он был возмущен и оскорблён — у него есть собственный дом со всеми удобствами и отдельными комнатами для каждого члена семьи. Он может позволить себе воду в неограниченном количестве, и для этого ему не требуется ходить за ней сначала к колонке, а потом её подогревать. Только этого всего он, разумеется, никому не выскажет. Он знает, что ему ответит Джоанна. «Я тебя не держу». Ему не подходил этот вариант. Утомлённая работой и свежим воздухом малышка быстро заснула. А Джоанна лежала и слушала, как моется Пит, как скрипит половица под ним, как ударяется протез о стенки алюминиевого таза. Когда Пит лёг рядом, она почувствовала, что длительное воздержание и чувство рядом с собой самца окончательно лишили её сна и покоя. Нащупав руку Пита, она положила её на свою ногу. Не понадобилось намекать дважды — в ответ его ладонь сжала её бедро, а потом он аккуратно навис над девушкой. Если в предыдущий раз живот увеличивался постепенно, то сейчас Пит уже успел забыть, как это — заниматься любовью с беременной Джоанной. Но непременно он будет внимателен, чуток и осторожен. Не мешкая, он стянул нижнее бельё и с себя, и с неё. Слившись с ней, он вновь обрёл исчезающее чувство, что они помирятся. Он покрыл мелкими поцелуями её шею, а потом потянулся к её губам. Джоанна резко отвернулась, не давая поцеловать себя. — Что такое? — не понял Пит. — Тебе без меня есть с кем целоваться. Именно после этих слов разбилась ещё одна башня воздушного замка Пита.