***
Когда Пит советовался с поколением постарше, с чего бы начать ремонт дома — те только пожимали плечами. Когда спрашивал, где можно купить всё необходимое — они недоверчиво махали в сторону горизонта. Лишь когда вся улица была завалена строительными материалами, и целый день то и дело раздавался стук молотком — округа поверила, что молодые остаются. Пит понимал, что не успеет к рождению сына, поэтому не стал поднимать новый дом, а решил починить старый. Для него это было своеобразным символом: он не строит новые отношения, а ликвидирует прежние разрушения. Он даже возвёл новый забор, правда, уже после того, как соседская коза уничтожила все посадки... Эмили отдали в детский сад. Для нынешних мест и условий детский сад — очень громкое заявление. Тем не менее, нашлась доброволец, готовая сидеть с чужими детьми (коих набралось целых четыре, да и то двое были из соседней деревушки — их привозили отцы, работающие на местной ферме). Джоанна быстро уставала. Вторая беременность, слышала она в больнице, сильно отличается от первой — женщина словно изнашивается. Но в сердце её утвердился покой. И морщины на лице перестали быть столь явными.***
Мальчик родился славный. Казалось, он только и ждал своего рождения, чтобы как можно чаще улыбаться во всю ширь своего беззубого рта. Очарованная им, Эмили помогала, как могла. Оценив всё её старания и чувство ответственности ни мама, ни папа не боялись оставить их наедине. На фоне появления нового члена семьи, Пит не заметил, как сильнее начал хромать, Джоанна не обратила внимание, как быстро он устаёт, Эмили — как папа перестал брать её на руки. Всё чаще Пит отпрашивался пораньше с работы, всё меньше брался за тяжёлую работу, а однажды и вовсе не вышел на смену — утром он едва нашёл в себе силы разлепить глаза и почувствовать жгучую боль в ноге. Он уверял Джоанну, что через пару дней всё пройдёт, боль утихнет, чуть позже сойдя на нет. Она верила. Или только хотела верить, предчувствуя что-то неладное?.. На утро четвёртого дня Пит сдался — вот уже два дня он не снимал протез, потому что больно было надевать обратно, но тот факт, что протез на своём месте, не помог ему встать на ноги. Пита отвезли в больницу.***
Джоанне всю жизнь приходилось бороться. Она была воином на пути к свободе, борцом за свои права, и уж тем более за место под солнцем. Когда ей сказали, что Пит нуждается в особом уходе и специализированной помощи, которой нет не только в местной больнице, но даже не во всех дистриктах она есть, Мейсон вспомнила, что все дороги ведут в Капитолий. А после революции медицинский центр открыли и в Двенадцатом. Выбор был очевиден, хотя оба пункта назначения были ей одинаково ненавистны. Она старалась не смотреть Питу в глаза, понимая, что, увидев его извиняющийся вид, она, вместо проявления сострадания и сочувствия, может не сдержаться и наговорить лишнего. Пита везли в отдельном купе. Благодаря имеющему статусу Победителя даже в сопровождении. С Джоанной они в поезде увиделись лишь дважды — при посадке и во время высадки. Уже покинув вагон, прежде чем погрузить Пита в карету скорой помощи, их оставили наедине. — Ключ от нашего дома должен быть в моей сумке. Если нет — забери в пекарне. За любой помощью можешь обратиться к Тому — он не откажет. Я подлечусь, и мы вернёмся назад. Я обещаю. Пит говорил быстро, даже почти уверенно. Было видно, что он сначала тщательно подобрал слова, а потом заучил свой текст. Джоанна не тяготилась тишиной в ответ. И лишь её взгляд, устремлённый в Деревню Победителей, был многозначительней любых слов.