***
— Что-то твоя Медичка запаздывает, — не удержалась Джоанна: её угнетало уединение с Питом, она испытывала незнакомое ей прежде чувство: замешательство, тяжесть атмосферы, недосказанность. Она не понимала причин этих чувств, ей не за что было зацепиться. Впрочем, ни в одних своих отношениях она не углублялась далеко в их суть, содержание, предназначение. Жила одним днём, и не намеревалась что-то менять. — Да. Она предупреждала, что задержится. Не думал, что настолько, — после обеда Пит планировал заняться проектированием первого этажа: комнатам предстояло претерпеть ещё большие изменения: весь первый этаж следовала мобилизировать под нужды инвалида-колясочника, которым стал Пит. Теперь, когда он начал мириться со своим положением, он хотел сам всё преобразовать: тренажеры, которые ехали из Капитолия, в гостиной не разместишь — он, может и инвалид, но понимает, что это не место для тренировок. Он давно порывался помогать с детьми, но был отрезан от них лестницей — им нужна комната на первом этаже, решил он. И Джоанна. Ей давно следует спускаться вниз и спать с мужем, но она, кажется, даже не думает об этом. Пит предположил, что это из-за кровати, которую ему временно предоставили: полторашка явно не рассчитана на двоих. О том, что раньше даже одноместная койка не была для неё препятствием, он старался не думать. Но помощницы всё ещё не было, Пит даже подумал, что занятий вовсе не будет, как вдруг в дверь постучали: сначала робко, потом чуть поуверенней. Джоанна цокнула языком: опять эта Китнисс, не дай Бог, со своей Книгой. Она распахнула дверь и увидела перед собой крашеную, коротко стриженую блондинку. Если бы не бейдж на надетом на неё свитере, выглядывающем из под не застегнутой куртки, она бы предположила, что ошиблись домом. Впрочем, возможно, приехали за Китнисс, у которой очередной срыв, и... — Меня зовут Мия, я — штатный психолог, назначена к вам на... — Новый Мозгоправ? Чем Аурелиус не угодил? — Вы, наверное, Джоанна, — дружелюбно улыбнулась Миа: её предупреждали о приветливости Джоанны. Особенно о её особенной любви к докторам и в целом к медицинским учреждениям. Не дождавшись на кухне, Пит сам подъехал к входной двери. Мие не позволили представиться ему лично — Джоанна её опередила: — У тебя новый Мозгоправ. Аурелиус решил полностью посвятить себя Эвердин, у той не проходящая депрессия. — Миа, — протянула блондинка руку Питу и, пожав её, снова обратилась к Джоанне: — Я не только к Питу. Я к вам обоим. Джоанна задержала на ней свой взгляд — ей казалось, что она с Аурелиусом нашла компромисс. Во всяком случае, свою часть договора — отвечать на его звонки, она поддерживала. Ну... до того, как уехала от Пита, разумеется. Но она и не подозревала, что у Мозгоправа на неё зуб, и он подошлёт к ней эту... сколько ей лет? Она хоть школу закончила? — В этом вы ошибаетесь, — улыбнулась она на долю секунды и отошла от двери. — Проходите, раз пришли. Пит торопливо откатил коляску: он был растерян и не сообразил пригласить гостью... или кто она? Называть её доктором у него язык не повернулся — стереотипы имеют свою силу, девушка явно младше его самого, не говоря уже о Джоанне: тот, кто решил отправить эту стажерку к его Джоанне, явно не учёл возможных последствий. — Я всё же настаиваю на вашем присутствии, — несмело заговорила Миа, когда присела на краешек дивана, а Джоанна направилась к выходу из гостиной. — Если вас не будет, то я буду вынуждена отметить в карточке ваше отсутствие. В таком случае, вам будет назначено проходить курс уже в нашем здании, а вам, с двумя детьми, это будет накладно... Кстати, где они? Спят? Хочу верить, что угадала со временем: хотела успеть провести с вами беседу во время их детского сна... — Говорила она спокойно, без давления. Соблюдая паузы, она пыталась придать силу словам, которые произносила. Обдумывая каждое своё предложение, она надеялась на результат. — Для чего вы здесь? — пошла в наступление Джоанна: почему её никто ни о чем не предупреждает, а всегда ставят перед фактом? Да, может она и допустила ошибку, став официальной женой Мелларка, а не осталась сожительницей, которой была несколько лет до этого, но на каком основании каждый норовит привязать их друг к другу: одно дыхание на двоих — это не про них с Мелларком. Джоанна предпочитает думать, что у них с ним партнёрские отношения. — Реабилитация... — начала Миа, чтобы дать определение этому слову, а потом перейти непосредственно к причине своего визита: помочь адаптироваться, справиться с ситуацией, сохранить гармонию и баланс... — За последнее время я так часто слышу это слово, что меня от него тошнит, — выдала Джоанна. А потом резко присела на рядом стоящее кресло, и уставилась на... Докторшу. — Начинайте. Мои имя и фамилия вам, наверняка, известны. Что там дальше по списку? — Да-да, — торопливо открыла Миа карточку пациента, и прошлась взглядом по его содержанию, чтобы освежить память. — Все ваши данные имеются в базе данных. Я лишь хотела уточнить: здесь сказано, что вы замужем, но фамилия вашего мужа Мелларк, а про вас написано... — Там всё правильно написано, — перебила её Джоанна. — Что-то ещё? — Сейчас... — выронила ручку Миа растерянная тем, что миссис Мелларк... ой, Мейсон... так быстро согласилась. Ручка закатилась под диван, девушка не стала возиться с его поиском, и вытащила из сумки карандаш. Быстро поставив галочку напротив фамилии Джоанны, она подтвердила имеющуюся информацию и начала говорить то, что Джоанна уже слышала. Посттравматический период, нейроны, современные методы лечения. Джоанна слушала вполуха: она прислушивалась к звукам со второго этажа, чтобы не пропустить, когда дети проснутся. Её это даже развлекало: девушка явно была смущена её видом (старая льняная рубашка, пуговицы которой легко поддавались даже ладошкам её сына, тянущегося к груди матери. Шорты Джоанна перестала носить из-за оторвавшейся пуговицы: она всё забывала найти новую пуговку и пришить её), голос у Мии дрожал — хотя она старательно маскировала это паузами, а скачки с темы на тему выдавали её волнение. — Бытует мнение... — прислушалась Джо к словам девушки: та дольше, чем прежде задержала свой взгляд на листе бумаги, которым пользовалась. «Конспект?!» — ухмыльнулась Джоанна, но не стала уточнять. Девушка явно знала текст наизусть, но не поднимала взгляда. Джоанна напряглась: — ...что у людей с ограниченным возможностями отсутствует личная жизнь. Сексуальная личная жизнь в частности, — уточнила она, и тяжело сглотнула. Миа вздрогнула, потому что Джоанна разразилась безудержным смехом. Или наигранным?.. — Вы смеётесь?! — смотрела она на Мию требовательно и выжидающе. — Вы, — выделила Джоанна это слово, мысленно акцентируя внимание на возраст собеседницы: — пришли разрешить нам, — сделала она ударение на последнее слово: — заниматься сексом. Я вас правильно поняла?.. — Не разрешить... А сказать, что функция половых органов вашего мужа не повреждена, и вы... — Да вы издеваетесь! — вскочила Джоанна на ноги. — Вам напомнить, откуда берутся дети? Я прекрасно знаю, что член и яйца моего мужа в полном порядке, я родила от него двоих детей, и вам это прекрасно известно. Проверьте! Проверьте в ваших записях! — давила Джоанна на растерянную и покрасневшую Мию. — Какого хрена нам отправляют малявку, чтобы рассказать мне о том, что мне можно делать с моим мужем, а что — нельзя? — Я лишь хотела... — Что вы хотели?.. Кто вас вообще отправил? Что вам нужно? Намерены проконтролировать, чтобы я тщательно отсасывала у своего мужа? — Джоанна, — голос Пита не допускал возражений и имел ту власть, которая побудила Джоанну повернуть голову в его сторону. В его пользу сыграл и тот факт, что до этого он предпочитал молчать, а теперь взял слово: — ты пугаешь её, — он не обвинял, более того, казалось, он защищает жену от посторонней девушки. — Она просто выполняет свою работу. — Дрянная у неё работа! — Тем не менее... — Не смей перед ней за меня извиняться! — смотрела она на него взглядом, переполненным гнева. — Не буду. В воцарившейся тишине они услышали детский плач. Джоанна незамедлительно преодолела путь до лестницы и пошла наверх. Когда она спускалась — с сыном, умиротворенно устроившимся на её руках, — Миа уже стояла у выхода. Она виновато посмотрела на Джоанну, только кивнула ей в знак прощания, и вышла за дверь. Пит предпочёл сделать вид, что ничего не случилось, и потянулся за сыном: — Привет, малыш. Как спалось? — забрал он его из рук матери. — Полежи немного, ты не спала всю ночь, — обратился Пит к жене. Она молча пошла к дочери, сон которой не был потревожен плачем брата. Уже перед тем, как задремать, она подумала, что всё-то Пит замечает. И если он знает про её бессонные ночи, значит, ему тоже не спится.Часть 24
9 января 2018 г. в 22:33
«Кто такой вежливый?!» — негодовала Джоанна, открывая дверь. Она уже привыкла, что никто не считает наличие маленьких детей причиной ходить меньше, говорить тише, стучать реже. Сейчас же, с сыном на руках, обед которого прервали, ей пришлось, перешагивая многочисленные разбросанные игрушки, идти с того конца дома к входной двери.
— Я к Питу, — завидев Джоанну, сообщила Китнисс.
— Разумеется, — оскорбилась Мейсон допустимости других вариантов. — К тебе пришли! — крикнула Джо кому-то вглубь: не для того, чтобы услышали, а потому что так положено. — Наверное, где-то в гостиной, — предположила Джоанна вслух и, не считая нужным провожать, поторопилась покинуть общество охотницы.
— Привет, — улыбнулась Китнисс Питу, сидящему за столом: он действительно был в гостиной, сидел, рисовал.
— Китнисс! — обрадовался Пит её приходу. — Проходи, присаживайся!
— Я только сегодня узнала, что тебя уже выписали, — начала оправдывать Китнисс своё отсутствие. — Сейчас сезон, только успевай проверять все силки, устанавливать новые, освежевать дичь... На прошлой неделе попался целый олень! Ох, и провозилась же я с ним! — рассказывала Китнисс увлеченно, присев на край ближайшего кресла: ей хотелось с кем-то поговорить, поделиться. Не с кем-то: с Питом. — Глаза боятся — думала, не успею, испортится мясо, — а руки делают. А видел бы ты, как в Котле всё расхватали! Не знала, что ты уже дома, отложила бы... — виноватая улыбка коснулась её губ.
А потом её глаза спустились ниже — на стол, удостовериться, что Пит рисует: для неё это верный знак того, что с ним всё в порядке. А потом ещё ниже — подсознание не хотело мириться с чем-то, что мозг ещё не признавал. Неконтролируемый взгляд метнулся пол стол — Китнисс даже чуть наклонила голову, чтобы убедиться. Да. Колёса.
Колёса? В доме?
Она недоуменно перевела взгляд на Пита, не в силах сформулировать свой вопрос. Молчал и он.
Блондин не стал ждать, пока Китнисс подойдёт, и выкатил себя из-за стола.
— Теперь так, — улыбнулся он кротко, как положено человеку, смирившемуся со своим положением.
— А... — подбирала слова ошарашенная Китнисс: что произошло? Почему отменили протез? Как давно это случилось? И надолго ли?.. Она сама не заметила, как произнесла вопрос другого характера: — А как отреагировала Джоанна?
— Джоанна отреагировала плохо, — незамедлительно услышала она звонкий голос той, кто предпочёл говорить о себе в третьем лице. — Она считала, что в кои-то веки заживёт пусть не счастливо, но хотя бы по-человечески, детьми вот обзавелась... — протянула она Питу сына, которого держала на руках. — ...А тут, как видишь, «привет» из прошлого, и мы по-прежнему живём по правилам Сноу... Я пойду купать Эмили, — обратилась она к мужу, а уже в сторону Китнисс бросила: — Захочешь поговорить обо мне, так я с Питом в одном доме живу, всегда можешь напрямую спросить.
Мейсон не стала задерживаться: она подозревала, что с минуты на минуту Китнисс начнёт сокрушаться о том, что это она во всём виновата, начнётся её вечное самобичевание о несправедливости, о необратимых последствиях, бесконечные бессмысленные извинения, истерики, слёзы. А её — как они оба в голос утверждают, бывший — напарник, будет её успокаивать, утешать, переубеждать. Заботливо обнимать за плечи, что-то шептать о том, что никто ни в чём не виноват, а все, кто были — уже понесли своё наказание. Потом она снова притащит свою долбаную книгу, с которой носится то в лес, то в город, то занесёт Питу: «Нарисуй то», «Нарисуй это».
Джоанна чуть не блеванула от накативших воспоминаний: ведь всё это было. Было уже ни один раз. Этого «мальчика с хлебом» превратили в жилетку, а она, будучи при нём, должна была всё это терпеть наравне с ним. Зачем? Что толку сокрушаться прошлому, которого не исправишь? Какой смысл повторять и рассказывать одно и то же раз за разом, раз за разом; уже даже не воспоминания, а обрывки того, о чем говорили чаще остального.
Она лишь на минуту заглянула в спальню за полотенцем — в ванной её ждала дочь. Каково же было её удивление, когда она увидела Китнисс у двери: обошлось без слёз, без истерик; она попрощалась и ушла.