Вспышка или «Дикая»

             Джоанна стояла поодаль ото всех других родителей, пришедших забрать своих детей после детского праздника. Она заходила в пекарню за Питом, но ушла без него — тот считал, что отправив через Тома угощения для торжества, свою часть родительских обязательств он честно выполнил.       Джоанна не была с ним согласна, поэтому покинула пекарню разгневанной и злой. А сейчас катала перед собой коляску, в которой сидел сын, глазами выискивающий сестру.       Пит увидел их не сразу — Джоанна умело выбрала место под широким старым деревом, крона которого щедро прикрывала её ото всех остальных. Он подкатил к ним ближе. Джоанна его заметила, убедился он, увидев, как она дёрнулась в другую сторону, в ту, куда не проехала бы его инвалидная коляска. Она лишь не учла, что туда не проедет и детская коляска тоже.       Папа взял сына, тянущего к нему руки, и усадил на колено здоровой ноги.       Он терпеливо сносил все телодвижения малыша, несмотря на боль, пульсирующую в ноге каждый раз, когда сын задевал больную плоть.       — Трахать меня тоже его будешь подсылать? — выцедила Джоанна, не особо заботясь, что кто-то может услышать.       Она давно заметила, как Пит всё чаще прибегал к услугам своего помощница — Тома, через которого передал заказ и сегодня, а вместе с тем и подарок. Он будто перекладывал ответственность, избегая трудностей, с которыми мог столкнуться на своём пути. Наверняка, если Джоанна поднажмёт, услышит в ответ оправдания, что он не сумел бы открыть калитку детского сада, въехать на крыльцо, открыть входную дверь в группу дочери... Только проблема в том, что ему с радостью был готов помочь каждый житель — и придержать дверцу, и понести гостинец, и вызвать воспитателя выйти ему навстречу.       Он стыдился своего положения и почему-то решил, что лучший способ свыкнуться со своей ущербностью — избегать окружающих.       — Нет, с этим сам справлюсь.       Джоанна, привыкшая к тому, что Пит всё чаще на её провокационные реплики отмалчивался, недоверчиво покосилась на мужа, не веря услышанному.       Он ответил ей прямым и уверенным взглядом, подтверждающим, что она всё правильно услышала.       — Папочка! — закричала Эмили, увидев отца издали: он отличался от других родителей.       Услышав голос сестры, Кевин задёргал ногами, требуя, чтобы его спустили на землю.       Лицо Пита ненадолго исказилось — сын пнул культю конечности, — и поторопился выпустить его, пока тот не заехал ещё бодрее.       — Нет, сам, — услышал Пит голос Джоанны, обращенный к сыну — тот тянул ручки к матери, чтобы она помогла ему добраться до сестры.       «Маленький совсем, а смышленый. Понимает, что для его целей я бесполезный инструмент», — подумал Пит, не выпуская ладошку сына.       Кевин недовольно топнул ножкой, но, будто понимая, что мама на такие выходки не реагирует, беспомощно посмотрел на отца.       В этом детском взгляде Пит прочитал осуждение; он тяжело сглотнул. Блондин догадывался, что ему следует обратиться за профессиональной помощью к Аурелиусу, но не хотел. Пит понимал, что психологи обычно сосредоточиваются на проблемах, объясняя, почему пациент чувствует себя никчемным и почему в этом нет его вины. Он больше не видел никакого смысла в такого рода лечении.       — Мама, это тебе! — протянула подбежавшая Эмили какую-то очередную аппликацию.       Не успела она отреагировать и прокомментировать, что по части искусства — это всё к папе, и эти подношения нужно нести отцу, как услышала ненавистный ей голос, кричащий фамилию Пита.       — Господи, она точно решила меня доконать.       Краем глаз она видела, как к ней приближается мать именинницы, всё это время одолевавшая её телефонными звонками. Интуитивно Джоанна чувствовала, что эта женщина в знак признательности и благодарности удумала пригласить её на чашечку чего-нибудь (вряд ли чего-то крепкого, а жаль), и Джоанне придётся согласиться, а потом организовать ответное приглашение... От всего этого жеманства, которым пресытилась Джоанна ещё в Капитолии, её передёрнуло. Пит лишь улыбался эмоциям, мелькавшим на лице жены, одна за другой.       — Я задержу её. Иди, я вас догоню, — отпустил её Пит.       Джоанна подхватила сына, рассматривавшего с сестрой ромашки, на руки, в другую руку взяла ладонь дочери и поторопилась по направлению к дому. Вспомнив о коляске, она вернулась обратно, усадила сопротивляющегося Кевина — он всё ещё хотел ромашки, — предупреждающе цокнула, не давая волю его капризам, и быстро затолкала транспорт домой.       Джоанна умела избавляться от нежеланного ею общества (причем раз и навсегда). Но жизнь с Питом накладывала свои обязательства.       Пита она считала добросовестным рядовым пекарем, которого легко можно заменить другим. Но он сумел (пусть и не целенаправленно) стать незаменимым человеком для всего Дистрикта, каждый житель которого становился Питу другом. Джоанна считала, что дело в его мягком характере.       Сама она была сильной. Ей пришлось. Поэтому у неё практически никогда не было друзей и подруг. Одни знакомые. К ней нужно было уметь приспосабливаться. А с Питом всем всегда было легко. Ему все подходили. У него в близких друзьях были и одноклассники, и люди с соседней улицы, да любой человек, с которым он знакомился, тут же становится его приятелем.       «Хоть кто-то достиг уровня собаки»*, — успела подумать Джоанна, когда услышала, как Пит её окликнул.       — Я задумалась, — услышал он оправдание, почему она не сбавила шаг, даже когда удалилась от нежеланной собеседницы на безопасное расстояние.       — О чём? — улыбнулся Пит расположенности Джоанны к беседе.       — О том, что мне приходится притворяться, чтобы не испортить твою репутацию.       — О чём это ты? — не понял Пит; он уже поравнялся с ней, и теперь ехал рядом. — Кстати, та женщина назвала тебя очень милой.       — Вот как раз об этом я и говорю! — воскликнула Джоанна, разозлившись на слова этой малознакомой женщины. — Я не милая, Пит! Многим я служила удачным фоном... другие думали, что я вношу разнообразие в их жизнь... Но я всего лишь измученная девушка, ищущая умиротворения, и не подходящая на роль жилетки!..       — Я знаю, Джоанна. Я всё это знаю, — спокойно ответил Пит, улыбнувшись на вопросительный взгляд дочери: «Вы ругаетесь?» — «Нет». — Но ты действительно милая, хоть и не признаёшь этого.       — Да пошёл ты, — посчитала его слова шуткой Джоанна и прибавила темп, потянув дочь за собой.       — Нет, я серьёзно. Ты ей понравилась. Говорит, я сделал прекрасный выбор.       — Угу, со второй попытки, — не совсем любезно напомнила ему Джоанна.       Пит промолчал — благо, знал, когда нужно.       — Я в магазин, — остановилась Джоанна возле входа в круглосуточный павильон, и водрузила сына на руки мужа. — Эмили, оставайся с папой, — скомандовала Джоанна, не давая дочери шанса увязаться за ней. — Всё записали на твоё имя, — оповестила Джоанна выйдя из магазина и шумно распарывая фантик от мороженого. Она протянула дочери лакомство, предупредив, что можно только лизать. — Не кусай!.. Иди, сядь на скамейку, — тут же указала она на ближайшую лавочку.       Уже стемнело и было плохо видно, поэтому Пит не видел, а только почувствовал как что-то шлёпнулось ему на бёдра. О том, что это, он понял со слов Джоанны ещё до того, как успел прощупать.       — Ты обещал мне секс.       Пит убрал презервативы в карман и подкатил ближе к скамейке, на которой теперь сидели обе его девочки.       — Отдай его мне, если мешает, — забрала Джоанна сына с колена Пита и протянула ему мороженое. — Кевину только вафельку! — напомнила она всем: — Он только после ангины, не хватало продолжение этого «праздника».       Она взяла из рук дочери протянутую ей вафлю, слизала оставшиеся на нём следы мороженого, и протянула сыну. Кевин чувствовал подвох, но не понимал, в чём он заключается — вроде бы каждый делился тем, что сам ест. Поначалу он хотел заплакать, но, не найдя причины, молча грыз то, что ему протягивали.       Когда Джоанна закидывала ноги на колено Пита, он и не догадывался, что она задумала с ним заигрывать — прямо здесь и сейчас.       Стопой, упирающейся в пах мужа, она отчётливо ощущала, как твердеет его член.       — Джоанна... — предостерёг её Пит, бросив взгляд на детей — не наблюдают ли те за родителями, а потом вокруг себя — не проходит ли кто-то из жителей мимо. Убавить пыл Джоанны был только один способ, которым и не преминул воспользоваться Пит: — Миа просила напоминать, что ты всё ещё не обследовалась...       Девушка скривила губы и убрала ноги. Нащупав под скамейкой свои шлёпки, присланные из Капитолия («Это из последней коллекции» — возвестила тогда записка, вложенная в коробку, голосом Эффи), она надела их на ноги и перевела взгляд на дочь, долизывающей своё лакомство.       — Ну, нет, своими ножками, — держала Джоанна сына за руку, игнорируя его просьбы взять его на руки, стоило им подняться со скамьи и направиться домой. — Даже не проси, иначе ты опять всю ночь будешь меня терроризировать, не давая спать. У меня сегодня другие планы, — разговаривала она с сыном, но Пит знал, что больше она обращается к нему. Теперь пах жгла не стопа жены, а презервативы, ждущие своего выхода.       Эмили подхватила ладонь брата с другой стороны, и идти стало не только веселее, но и быстрее — темп сестры, куда-то исчезающей днём, но возвращающейся вечером каждого дня, подгонял и его шустрее перебирать ножками...       — Было ошибкой кормить её сладким перед сном, — перешагнула порог спальни Джоанна, стягивая с себя футболку. Сбросив её прямо на пол, она поставила какой-то тюбик на комод и плотно прикрыла дверь. — Кевин заснул, а Эмили продолжала тараторить. В кого она такая болтливая? — бросила она возмущенный взгляд на Пита, любителя поговорить с каждым, кто проходит мимо.       Пит, сидевший прислонившись к спинке кровати, оторвался от наброска, над которым работал. Он выдержал взгляд жены, отчитывающий его за болтовню дочери (явно его гены передались) — это вынудило её оттянуть свои планы на вечер.       Взглядом она нашла презервативы, выложенные Питом на тумбочку и, не откладывая, прямиком направилась к ним.       — Ты обещал, — напомнила она нерасторопному Питу, который будто раздумывал, что выбрать: картину, на которой будет его жена или саму жену в оригинале?..       Она помогла ему сделать правильный выбор, цокнув языком — Господи, как же она ненавидела, когда он с упоением пользовался властью над ней.       Её руки уже расстегнули пряжку ремня его бермуд, спустили молнию, Пит приподнялся, помогая Джоанне стянуть штаны вместе с бельём. Девушка замедлилась лишь для того, чтобы ненароком не ударить ремнём обрубленную конечность мужа. Сбросив его одежду на пол, она разорвала первый пакет с резинкой, не озадачивая себя поиском места перфорации.       «Послушный мальчик» Пита, как она называла его раньше, был таким же покорным и податливым к её прикосновениям, как и раньше. Только при последней с ним встрече Джоанна убедилась, что «хороший мальчик» не прочь и ослушаться.       Она натянула резинку и огляделась по сторонам в поисках тюбика, который принесла с собой. Вспомнив, где оставила, она сходила за ним к комоду.       — Что это?       — Смазка.       — Зачем? — не понял Пит его предназначение.       Джоанна не посчитала нужным отвечать, и Пит не стал злить её неуместными расспросами, но в голову ему закрались некие подозрения, которые он торопливо отогнал, чтобы ничего не испортить.        Джоанна скинула свои танго и взобралась на мужа. Руки Пита тут же обвили её талию и, поднявшись чуть выше, расстегнули застежку её лифа.       — Постой, — сделал Пит попытку отстраниться от Джоанны, но она, неверно истолковав его намерения, прижалась ещё теснее. Когда Пит сделал ещё одну попытку отстраниться и встретил сопротивление со стороны супруги, он понял, что она в курсе его дискомфорта. — Я не чувствую свой член.       — Это пройдёт, — спокойно ответила девушка, избегая встретиться с ним взглядом.       — Что значит «пройдёт», Джоанна? — изменился тон Пита с обычного на повышенный.       — Резинки с эффектом охлаждения. Это ненадолго, — ответила Джоанна. Она чувствовала, как руки Пита крепко сжимают её тело, но не от страсти, а с желанием отшвырнуть её подальше от себя.       — Ты в своём уме? Решила лишить меня ещё одной конечности?       — Не дури, Пит. Ты не единственный, кто хочет спасти эти отношения.       Она смотрела ему прямо в глаза выжидая, какое он примет решение и чего он на самом деле хочет.       Пит прижал её к себе теснее и грубо завладел её приоткрытыми влажными губами. Он скользнул языком в её рот, утопая в жаркой близости её тела.       Джоанна великодушно позволяла сминать её губы, властвовать у неё во рту, не позволяя ей ни вдохнуть, ни выдохнуть. Извиваясь на его бёдрах всем телом, её рука слегка сжала пальцами его волосы, а второй обняла его за шею.       В одно мгновение его желание отомстить ей сменилось желанием обладать ею, позабыв её выходку.       Пит приподнял её за ягодицы, чтобы согнуть в колене свою здоровую ногу. Убедившись, что теперь они с Питом за одно, она перестала контролировать всё происходящее и отдалась своим чувствам и желаниям.       Её пальцы скользили по телу Пита то вверх, то вниз, губы, только что целовавшие его шею, уже кусали его плечи. Она, будто покачиваясь на волнах, то приподнималась, то опускалась над условным уровнем моря.       Где находилась ладонь мужа секунду назад она осознавала только тогда, когда этого места касалась прохлада воздуха. Он не пропустил ничего, добросовестно касаясь всего её тела, куда мог дотянуться: спина, ягодицы, грудь, бёдра, плечи, её руки. В такие моменты он острее, чем когда-либо осознавал, что эта женщина принадлежит ему, что ему есть в чём её себе подчинить, что она и сама это всё прекрасно знает.       Её горячие губы, тягучая патока взгляда, внутренний голос от страсти сорванный до хрипоты... Всё это случилось с ней именно с ним, для него и из-за него...       Её пальцы доверчиво прильнули к его тёплым ладоням. Она почувствовала жгучее касание кольца на пальце Пита, будто осуждавшее её, — ведь свой она так и не надела, а блондин своего никогда не снимал.       Она продолжала сидеть на бёдрах мужа, обнимая его за плечи, а голову расположив у него на груди. Пит выпрямил согнутое колено, удерживая жену в кольце своих рук.       Они оба молчали, тишину нарушало лишь ночное пение птиц за окном. Когда их тела начали остывать и холодный воздух, поступавший из открытого окна, вызвал дрожь по телу Джоанны, Пит осторожно уложил её рядом с собой. Возясь с больной ногой, чтобы удобнее устроить её, он услышал: «Давай я лягу с другой стороны».       Она перебралась на другую часть кровати и снова примкнула к мужу, накрыв обоих одеялом. Подобрав её колено и притянув выше, он перебросил ногу жены через себя так, чтобы её бедро касалось его достоинства.       Они оба закрыли глаза и одновременно заснули.

***

      Утро следующего дня Пит встретил в той же позе, в которой заснул — с Джоанной в своих объятиях. Голова жены покоилась на его голой груди, по телу разливалось тепло острого наслаждения, которое он испытывал каждый раз после соития. Его пьянили близость жены, аромат её кожи. Уже рассвело, но послевкусие ночных любовных утех, чего с ними не случалось с тех пор, как они вернулись в Дистрикт, не оставляло ни его мысли, ни его чувства.       — Уже утро? — не открывая глаз спросила Джоанна, ладонью проведя вниз по животу Пита, чем вызвала его широкую улыбку.       Внезапно они оба застыли. Джоанна тревожно распахнула глаза и чуть привстала, опираясь на локоть, чтобы прислушаться к звукам из детской. Напряженная морщинка между бровями, плотно сжатые губы — её обычная реакция на любой незнакомый звук, доносившейся извне. Выждав минуту-две и убедившись, кто никто там не ходит, не говорит и не планирует ворваться в спальню родителей, Пит положил руку жены на свою возбуждённую плоть:       — По-моему, ты была где-то здесь.       Джоанна улыбнулась и потянулась за презервативом, чтобы натянуть его на затвердевший пенис мужа.       «Последний в пачке», — отметила она про себя, чтобы не забыть купить ещё.