— Джоанна? Джоанна! Ответьте же, чёрт возьми! — выругался Пит, не зная, как вернуть её в реальность. — Ты меня слышишь? Джоанна!
С трудом сохраняя равновесие, Пит уже замахнулся, чтобы ударить девушку по щеке, когда заметил, как фокусируется на нём её взгляд.
— Ты напугала меня, — признался он, отползая подальше. Она ещё не ответила, но он не сомневался, что теперь она всё слышит и понимает. В глубине души он боялся, что она последует путем Энни...
Пит, сохраняя дистанцию, взял её сжатые ладони в свои руки.
— Он не победил нас, любимая. Всё не так, — поцеловал он её пальцы, и только коснувшись горячими губами её кожи понял, как они оба замёрзли. — Его больше нет, а мы всё ещё есть. Здесь. Он не может нас победить, пока мы продолжаем бороться. А мы продолжаем. Ты и я. Вместе. Кого-то мы выбрали союзниками на время Игр, а кого-то на всю жизнь. Я выбрал тебя, Джоанна.
Он взял её лицо в свои руки, чтобы видеть её глаза. Он провалился в этот взгляд — без дна и берегов, без надежды.
— Нам нужно вернуться домой, — сказал он, возвращая себя в действительность. — Нас ждут дети. Я обещал им, что найду тебя.
— Я не могу, Пит.
— Мы можем, Джоанна. Мы должны. Кроме тебя и меня у них никого нет.
Пит не торопил её. Он сел рядом с ней, навалившись на стену. Нога сильно ныла, но сейчас Пит был благодарен этой отрезвляющей боли, в пекарне напомнившей ему о Джоанне. Переведя взгляд на лежащую рядом с ним одежду Джоанны, он чуть не заскулил от острой боли, когда увидел папку, за которой и уходила Джоанна.
— Прости, — прошептал он девушке, доверчиво положившей голову ему на плечо.
Он молча нащупал её ладонь, лежащую на голом бетонном полу, и переплёл пальцы. Почувствовав какое-то движение с её стороны, он испуганно отстранился.
— У меня штаны мокрые, — предупредил он её, испытывая томящее раздражение от прилившей к коже мокрой ткани.
Звуки с улицы доносили, что дождь продолжает свой танец. Это значило, что им отсюда не уйти.
— Пит, езжай домой, — заговорила хрипя Джоанна, поднимая голову. — Дети... они в чужом доме с посторонней тётей... Ты им нужен.
— Мы нужны им оба, — упрямо повторил Пит, начиная злиться не столько на жену, сколько на безысходность ситуации — они здесь словно в клетке. Они, не только она.
— С ними должен быть хотя бы один из родителей, — не слушала она его. — Я... — девушка старательно подбирала слова, чтобы не обмануть, — мне... дождь пройдёт и я...
— Джоанна, — перебил её Пит, — я остаюсь здесь, с тобой. И домой мы пойдём вместе. Ты и я. Я нужен детям так же, как и ты. С ними всё хорошо, они в безопасности. И тебе сейчас я нужен больше, чем им.
Капли на улице о чём-то спорили между собой: кто-то, кто помельче, мелко верещал, те, что крупнее, отбивал свою речь, как барабанная дробь. Самые крупные напоминали обоим пленникам недостроенной бетонной коробки о гонге с острова.
«За руки мы больше не держимся», — вспомнил Пит слова Финника, и крепче сжал ладонь Джоанны.
Она по-своему истолковала его жест — не ей ли знать, как терзает и изнуряет мокрая одежда, если к тому же она подсоединена к проводам...
— Сними их, — выдернула она свою руку и отвернулась.
Пит помешкал, взвешивая все «за» и «против»: дождь нещадно льёт — им не выбраться, нога зудит — её нужно как следует растереть, чтобы возобновить кровоток. Ему пришлось смириться, что сейчас это единственный разумный вариант.
Избавив тело от мокрой ткани, раздражение сменилось холодом. Но к этому Пит был куда привычнее уже с детства. Больше всего его беспокоило, что делать дальше, когда дождь прекратится?.. Решение казалось простым — сходить домой и принести всё необходимое. Но он боялся оставить Джоанну одну. Боялся, что новой встречи уже не будет.
Она сидела, не издавая ни звука. Мысли её были далеко и, возможно, именно это помогало не чувствовать холода; место, о котором она думала могло быть теплее и намного лучше. Лишь по редким движениям рук, растирающим свои плечи, Пит понимал, что она держит связь с реальностью.
— Когда дождь прекратится, — начал он, определив по звукам капель, что ливень утихает, — я схожу к соседям. Принесу нам сухую одежду, зонт. Сапоги. И мы вернёмся домой. Детей... Их лучше забрать утром. Сейчас они наверняка спят, не будем их будить и тревожить, — рассчитал Пит, прежде чем поделился своими мыслями.
Плечи девушки дёрнулись от холода. Она перевела взгляд, до этого вперившийся в стену напротив, в мужа, и долго смотрела на него — пока не разглядела всё его лицо.
— Согрей меня, — попросила она тихо.
Пит невольно улыбнулся, вспомнив, почему она называла и, наверное, мысленно продолжает называть его «маленьким мальчиком». Он действительно наивен, если в первую очередь подумал об одежде, которую удастся выпросить и раздобыть у соседей.
Он пересел чуть ближе и протянул жене руку. Её ледяные пальцы, обездвиженные и больше напоминающие сосульки, которые либо оттают, либо разобьются, коснулись его ладони и она подсела поближе. Череда трёх коленей и обрубок — ничтожная преграда по сравнению с тем, что им пришлось пережить вместе и порознь.
Его пальцы пробежали по её рёбрам, как по клавишам. Он принялся целовать её в шею, вдыхая едва сохранившийся аромат кожи и тела любимой.
— Пит... — Её голос царапнул его кожу.
Он откликнулся на её зов и вернулся к губам. Она увлекла его за собой, выпрямляя согнутые в коленях ноги. Пит успел пару раз провести рукой по бетону, сметя мелкие камешки и остатки грубого бетона, прежде чем уложил Джоанну на спину. Осторожно навалившись сверху, он просунул колено здоровой ноги между ног жены.
«Правильно ли это? — стучало в голове Пита. — Здесь? Сейчас? Не стремление ли это забыть о проблемах, вместо того, чтобы их решить?»
Она искушала. Ласкала. Целовала снова и снова. Её нежность. Дыхание. Прикосновения. Необузданные. Неразумные. Забывшие об опасности, страхе и холоде — волна желания смыла панику. Ногти, впивающиеся ему в спину, пальцы, пересчитывающие его позвонки... Питу было стыдно, что он хотел её, безумно желал, несмотря на то, что нашёл жалкой и беспомощной, среди стен в потёках и пятнах — самый неподходящий антураж.
Он зарылся лицом в её волосы, выискивая остатки любимого запаха. Пит двигался бесшумно, слышно было только его учащенное дыхание. Она ощущала его еле сдерживаемую неистовость. Всё перемешалось – страх, желание, злость. Во рту стало кисло, будто от незрелого яблока. Вкус крови. Наверное, она прикусила губу. Или это его кровь?..
Опираясь на колено и ладони Пит лишал и себя, и Джоанну многих ласк. Двигаясь, он не мог целовать её, когда целовал, замедлял темп. Он боролся с желанием прикоснуться к ней, гладить её, трогать всё, что дозволено, и за что может схлопотать от неё... Он убедил себя, что всё делает правильно — из желания согреть её, а не из эгоистичных плотских целей...
Пит вжимал губы в ухо Джоанны и шептал тёплые слова, в которые она верила. Вера — это сила, которую не арестуешь, не упрячешь в застенок, не потребуешь с неё залог. Её в ней не уничтожили ни Игры, ни Капитолий, ни Сноу...
Он не переставал двигаться в ней, глубже «познавая» её. Пит блаженно наслаждался звуком её голоса, шептавшим его имя.
– Пит! – застонала она, вцепившись ему в шею, притягивая к себе.
Исчезнуть бы им отсюда, из этого мерзкого места, ставшего узилищем; прочь из каменного мешка... Содрогнувшись всем телом, Пит в истоме упал рядом с ней. В его объятиях она была в безопасности, но от одной мысли, что он сейчас встанет, приведёт себя в порядок и уйдёт — туда, где свежий воздух и высокое небо, — ей на глаза навернулись слёзы. Ей никогда не переубедить себя, что он с ней рядом не только потому, что в коляске...
— Пит! – неожиданно услышали оба. — Ты здесь?
Они обратились в изваяния. Сердца их колотились, как бешеные.
Сориентировавшись и быстро приведя мысли в порядок, Пит взял всё под свой контроль:
— Том, мы здесь, — крикнул он в ответ. — Мы попали под дождь и сейчас без одежды. Я сейчас выйду.
Уже светало, и Пит быстро нашёл свои брюки. Торопливо натянув мокрые — а теперь ещё и грязные, — бельё и штаны, он обернулся к жене, выжидающей его реакцию.
— Я приду за тобой и мы пойдём домой. Сначала за детьми, а потом домой.
Она буквально тлела, пока он не нашёл её. И в тот момент, когда он коснулся пальцами почти её пепла, она почувствовала, как её сердце снова бьётся, наполняя её организм таким чистым и искренним желанием снова жить, снова дышать, снова чувствовать. Для неё антипод смерти — не жизнь. Антипод смерти — секс.
Её сердце превратили в стеклянный зверинец. Пит это знает и поэтому собирает осколки по одиночке и выбрасывает их, чтобы заполнить дыру кусочками себя. Он это называет любовью.
Они оба жертвы, у них одинаковая жгучая боль: с ними живыми творили нечто жестокое.
Он корил себя, что однажды и сам зажёг её огнём, чтобы полюбоваться цветом пламени, с тех пор он шепчет её имя, как мантру: снова, и снова, и снова, и снова...
***
— Мы за детьми, — заговорила Джоанна, прокашлявшись. — Спасибо, что присмотрели за ними.
Сэй видела, как выглядели эти двое — словно после войны. Пит сидел чуть поодаль, лишь помахав в ответ на её приветственный кивок. Женщина не стала их ни о чём спрашивать, но позволила себе испытать радостное чувство, что сумела быть полезной этим двоим — пережившим так много, но рассказавшим так мало.
Она только успела обернуться, как увидела, как к ним уже ковылял малыш, услышавший голос мамы. Он уже подбегал, а Джоанна едва сдержалась, чтобы не броситься к нему навстречу — в грязной обуви по чистому ковру коридора.
Она крепко прижала его к себе, втягивая в себя его запах — родной и сладкий, любимый.
— Иди к папе, малыш, хорошо? Только, пожалуйста, не по лужам, ладно? — говорила она ласковым голосом, которым одаривала только самых близких, и который мало кто от неё слышал. — Ты же знаешь, что я разрешаю тебе по лужам, но только не сейчас, договорились? — не выпустила она руку сына пока тот не кивнул.
Она наблюдала за ним ровно до тех пор, пока тот не дошёл до отца. Он старательно избегал каждую лужу. Лишь в самом конце, поторопившись, споткнулся и потерял равновесие, но успел вытянуть руки, чтобы не упасть на колени. Папа помог ему отряхнуться, и малыш вопросительно посмотрел на маму, оставшуюся у порога дома — ждал одобрения или порицания. В ответ на улыбку мамы, он позволил папе вытереть ему ладошки.
— Они вас очень ждали, — прошептала Сэй, державшая в руках сонную Эмили. — Никто из них не хотел засыпать. Долго сидели у окна, не давая раздеть себя. Когда Кевин заплакал, она, — взглядом указала женщина на девочку в своих руках, — обнимала его и рассказывала, что совсем скоро вы придёте и заберёте их. И не ложилась, пока брат не заснул. Такая милая девочка.
— Да. Спасибо вам, — осторожно забрала Джоанну дочь из рук женщины и попрощалась с ней.
— Спи, милая, — прошептала ей мама. — Всё хорошо, мы идём домой.
Девочка доверчиво положила голову на плечо матери и закрыла глаза. Проваливаясь в сон, она расслышала голоса отца и брата.
***
У самого дома Джоанна опомнилась, что забыла ключи в кармане своей промокшей одежды. А Пит вспомнил, что хотел забрать чертежи, которые нёс Том, прежде чем они расстались у развилки.
Они оба были уставшими, дезориентированными и не могли сосредоточиться. Пит не сразу нашёл запасные ключи, Джоанна долго не могла открыть дверь.
Оказавшись внутри, оба обессиленно хотели рухнуть на кровать, но Джоанна отправилась в детскую укладывать детей (сын как раз нагулял сон, а дочь так и не проснулась), а Пит — на кухню, чтобы приготовить горячий чай.
Джоанна сразу поняла предназначение таза с водой, приготовленных Питом.
«Я лишь вытру тебя влажной тряпкой. Ты и сама так делаешь», — зачем-то сказал Пит, хотя Джоанна и не думала сопротивляться.
Она сняла с себя всю одежду, одолженную Томом у ближайших соседей и села на табуретку. Пит старался не обращать внимания, как она сидит — вцепившись в стул, закрыв глаза и поджав губы, — чтобы быстрее закончить эту мучительную для обоих процедуру. Тяжелее пришлось с волосами, но Джоанна так и не подняла головы, пока Пит всё не закончил — намылил, а потом смыл, — хотя наверняка всё это время думала только о том, что волосы следовало просто сбрить.
Пока Пит мылся в душевой, там же вычищая и свою коляску, Джоанна протёрла шваброй оставшиеся после них следы.
Приведя в порядок и себя, и дом, они сели за кухонный стол.
Чайник кипел, а Джоанна неотрывно смотрела через окно на дом напротив. Пита пугал её взгляд, но больше пугали мысли, которые могли крутиться у неё в голове.
— Перестань, — не выдержал он, разливая чай. — Перестань об этом думать.
Джоанна наморщила лоб, не понимая, как он мог догадаться.
— Я понятия не имею, о чём ты думаешь, но перестань, — попросил её Пит мягче, отвечая на не заданный вопрос.
— Зря ты так. Идея неплоха. Тебе бы она, возможно, даже понравилась, — ответила девушка, потуже затягивая пояс своего халата.
— Даже знать не хочу, о чём думает моя любимая женщина, когда смотрит таким безжизненным взглядом.
Он так легко и внезапно проник в её жизнь насквозь мимолётным движением.
Под кожу. На вдох между рёбер, что собою заполнила дикую бездну неистовой пустоты.
Сочащейся нежностью во внутривенном пространстве её расплескалось.
Невидимой ниткой связала их вместе с изнаночной стороны...
И в какой-то момент, ей — так отчётливо, вдруг, показалось: что она ждала этого Мальчика всю свою жизнь.
Задыхаясь, сбиваясь с ног на промокших, уставших от луж тротуарах постоянно его искала...
Им свыше была предначертана встреча. Вштампована в кожу безумством строк.
