Госпожа из поместья Стефанс.

- Ты готова? Я не люблю опаздывать, поэтому будь добра тоже не опаздывать. Там с тобой будет врач, он скажет тебе все, что тебе стоит знать. Мне же ты обещала вести себя покорно, и я рассчитываю на это. Если потом у тебя возникнут вопросы, ты задашь мне их лично, ясно? - леди Стефанс поправила прическу и села в экипаж, наблюдая за тем, как Мэри медленно садится на место напротив. - А у меня могут возникнуть вопросы? - Мэри пугало все, поэтому она хотела узнать как можно больше. - Думаю, если ты не совсем наивна, то вопросы у тебя возникнут. Я отвечу лишь на те, ответ на которые ты в праве знать. Я не могу быть уверенна в том, что все это останется тайной. А мне бы не хотелось причинять тебе боль. Трогай, - госпожа закрыла глаза, и экипаж тронулся. - Вам страшно, госпожа? - А тебе, Мэри? - Да, - девушка опустила голову вниз. - Я никогда не выезжала за пределы поместья и никогда не была в чужом доме одна. - Врач не обидет тебя, он слишком прост, чтобы быть плохим человеком. - Я не боюсь его, госпожа, я знаю этого человека, и этот человек никогда не был груб или жесток. О таких людях говорят плохо, потому что хотят очернить их. - Ты говоришь так, как нужно, ты радуешь меня все больше. Теперь мне думается, что я зря решила взять тебя с собой. Нет, мой выбор — лишь малая часть всего этого. Скоро мы будем на месте, поспи, Мэри. Иди сюда, - женщина погладила место рядом с ней рукой. Мэри села рядом, чувствуя себя очень неуютно. Женщина положила ее голову к себе на колени. Она гладила Мэри по голове, пока та не заснула, сдавшись в плен царству Морфия. Госпожа посмотрела к окно, замечая, что погода сегодня чудесная для прогулок по саду. - Ты еще не знаешь горя, дитя, - женщина улыбнулась. - Но этот мир испортит и тебя, чтобы ты не делала. Никто не может быть хорошим человеком сейчас. Я тоже испорчу тебя, и мне действительно жаль, но лучше пусть ты знаешь все, чего стоит ожидать от мира, чем будешь жить в защитном панцире. - Госпожа, скоро будет лес, - лакей вновь ударил лошадь по хребту. - Лес, - повторила она. - Несчастный лес, который я так ненавижу! Сколько бед принес этот чертов лес мне и моей семье! Леди Стефанс закрыла глаза, начиная вспоминать то, что было так давно, девять лет назад. Тогда леди Стефанс была более открытым человеком, могла позволить себе быть собой. Ее отец горел желанием обогатиться еще больше, поэтому старался выдать дочерей замуж как можно выгодней для своего кармана. Со стороны родителя его поступок имел двоякое обоснование, поэтому Мария и Луиза относились к этому иначе. Они были намного младше старшей дочери мистера Стефанса, и для них брак был лишь неким развлечением. Констанс Стефанс была всегда иного мнения, ей было сложно уживаться в обществе людей, которые ее не понимали. - Эдмунд намерен сделать тебе предложение, Констанс, не смей отказать ему, иначе я решу, что тебе плевать на своего собственного отца. - Я не люблю его. Разве для вас чувства не имеют никакого значения? Если мои сестры видят прелесть в подобных союзах, а вы боитесь, что все перейдет в руки к женщине — это не моя забота, и я не должна говорить кому-то то, чего не знаю, не чувствую, не понимаю. Я не Мария с Луизой, я не стану молчать. - Что ты говоришь?! Как жаль, что твоя мать не дожила до этих дней, когда ты стала столь груба. Я никогда не давал вам повода не уважать меня. Ты — дрянь, Констанс, я никогда еще не был так разочарован в собственном ребенке. Я думал, ты понимаешь, насколько важен этот союз. Я не прошу тебя быть с ним откровенной, быть с ним в постели, я просто смогу оставить ему все, а ты не дашь ему убить это место. - Я ненавижу это место, я столь его не переношу, что не хочу больше здесь оставаться и хранить память о нем! - Френсис, - мужчина оскалил зубы. - Возьми и отведи Констанс в мой кабинет, запри ее там. Я поговорю с ней сам, так что не говори ей ни слова. Девушка просидела в кабинете до поздней ночи. Уже яркая луна освещала тяжелый, вытянутый стол. Камин не топился, поэтому в кабинете было очень холодно. Констанс прочитала несколько рассказов, которые в детстве ей и сестрам читала мать. Мама умерла три года назад, оставив дочерей без какой-либо поддержки. Сестры приняли смерть матери достаточно легко, их это не особо волновало. Мама болела все их детство, поэтому они давно уже знали, что женщина покинет этот свет достаточно рано. Но только не Констанс. Она злилась на отца, понимая, что он был только рад смерти жены. Она ненавидела его за упертость, она не понимала его, потому что знала, что Эдмунд не сможет управлять поместьем, так как у него нет характера. Разве в состоянии удержать власть среди слуг тот, кто никогда в своей жизни не видел ничего, дальше собственного сада? Разве может тот, кто не умеет быть жестоким тогда, когда это необходимо, наказать виновного? Разве будут уважать того, кто никогда не сможет оценить по достоинству то, что сделали другие? Отец вернулся в свой кабинет, тут же направляясь к камину, чтобы его растопить. Он несколько минут ворошил поленья, пока огонь не разгорелся. Запахло дымом, слышался треск, некогда успокаивающий в подобные ночи. Девушка смотрела на отца так, словно знала уже все, что он ей скажет. Она словно ждала момента, чтобы перебить его и вставить свое слово. Мужчина долго ходил возле камина, явно греясь, потому что холодно было везде. Он несколько минут говорил сам с собой, а затем взял в руки клеймо, которым клеймили животных перед продажей, и опустил его в самый огонь. - Ты все еще не хочешь слушать меня, Констанс? Неужели тебе настолько не жаль своего отца, чье сердце ты сейчас рвешь на куски? Я понимаю, ты любишь свободу, но Эдмунд и не намерен лишать тебя свободы. Он сам слегка напуган той ответственностью, которую я на него возлагаю. Ты должна понимать, что я не желаю тебе зла. - Отец, не говорите так, словно вы — добродетель. Вам не известно истинное значение слова «свобода», поэтому вы не понимаете, чего лишаете меня. Я не буду женой Эдмунда. Мое решение ничто не изменит. - Констанс, ты не оставляешь мне выбора, - с этими словами отец схватил девушку за руку, прижигая клеймо с такой силой, что ткань платья прилипает к обожженной коже. Девушка кричит так, словно все ее тело горит таким же адским огнем, как и ожог, оставшийся на всю жизнь воспоминанием о том ужасном дне, когда Констанс публично извинилась за свои слова, приняла предложение Эдмунда и обрекла себя на вечные мучения. Через несколько месяцев, когда солнце было слишком ласковым для этого времени года, молодая жена вместе с молодым супругом отправились с визитом к отцу, чтобы подписать все необходимые бумаги. Отец тогда отправился верхом в лес, надеясь выследить лисицу, которую видел недавно. Никому не известно, кого встретил на своем пути мистер Стефанс, но его тело нашли спустя несколько дней. Мужчина был почти что съеден заживо, его правую кисть так и не нашли. Тогда никто не обеспокоился произошедшим, все посчитали, что конь испугался дикого зверя, встал на дыбы, скинул наездника, и того загрызли. Констанс была расстроена лишь на публике, в сердце ненавидя отца за все. Шрам остался глубоким и рубцовым, из-за этого девушка не могла позволить себе выйти в свет в платье с короткими рукавами или же без перчаток. Об этом шраме знал только супруг, который слышал другую историю, не зная правды и не желая ее знать. Спустя полгода, младшая сестра Констанс была найдена мертвой в том же лесу. Девушка покончила жизнь самоубийством, написав Констанс, что это она виновата в смерти отца и ее собственной. Спустя еще один год умерла и вторая сестра леди Стефанс, найденная лесниками среди кустов в том, как уже говорили слуги, проклятом самой леди Стефанс лесу. Девушка перенесла потерю сестер очень тяжело. Хотя она и не особо их любила, они были ей намного родней, чем отец. С ними она могла быть собой, хотя с годами они растеряли весь свой ум. Тогда леди Стефанс впервые за долгое время показала обитателям поместья свой характер. Она заставила прислугу бояться ее. Даже муж был удивлен столь серьезными переменами в поведении жены. Он посчитал, что девушке нужен покой, поэтому покинул поместье спустя несколько дней, отправившись по делам в город. После этой поездки, которая изменила Эдмунда до неузнаваемости, мужчина стал часто ругать жену за ее отношение к вещам, иногда позволял себе выпить лишнего и выставить ее в свете, как последнее отродье семьи Стефанс. Девушка терпела это потому, что за высказывания в обществе ее бы могли счесть сумасшедшей и попросить молодого наследника состояния Стефанс, просто запереть жену в подвале. Девушка просто ждала, она запоминала каждый поступок мужчины, чтобы однажды отомстить ему. В один из дней, когда она прогуливалась в саду, надеясь здесь укрыться от мужа, к ней прибежал кучер и сказал, что мистер Эдмунд скончался. Никто так и не понял, от чего он умер. Кто-то говорил, что это яд, который действовал на протяжении нескольких недель, ведь не так давно молодая жена лично решила отнести супругу чай. Кто-то говорил, что его убил алкоголь. Но через несколько дней тело мужчины пропало. С тех пор за женщиной и начала тянуться вся нить грязных слухов. Женщина, привыкшая к подобной славе, стала меньше времени проводить в обществе. Она наконец-то поняла, что истинная власть — это умение манипулировать людьми. Женщина открыла глаза и посмотрела на спящую на коленях девушку. Невинное дитя сладко посапывало, явно не зная о том, что ждет ее там, за закрытыми дверями. Ей не хотелось делать этого вновь, ведь однажды ей случалось видеть похожее. Но иного выхода она не видела. Человек нуждался в девочке, и она не могла отказать, потому что что-то внутри нее горело так же, как некогда клеймо. - Простись, - тихо сказала она и слегка потрясла девушку за плечо. - Я не спала, госпожа, - словно извиняясь за то, что все же уснула, девушка потерла глаза и села. - Мне казалось, что я просто закрыла глаза. - Ничего, Мэри, тебе нужно было немного отдохнуть. Пообещай мне одну вещь. - Какую, госпожа? - Чтобы там не произошло: ты не озлобишься на мир так же, как некогда сделала такая же юная особа. - Я не могу обещать того, чего не знаю, - тихо ответила девушка, поправляя складки платья. - Вы ведь не можете пообещать мне не бить слуг, госпожа? - Нет, Мэри. - Потому что тогда они поймут, что вы слабая, верно. И я не могу, потому что злость — тоже сила. - Слишком грязная для такой чистой души. - Приехали, госпожа, - лакей остановил экипаж, тут же спрыгивая на землю, чтобы открыть дверь. Мужчина изрядно нервничал и старался не смотреть на женщину, когда подавал той руку. - Прошу. - Будь здесь к завтрашнему утру, - женщина посмотрела на девочку и коснулась ее щеки. - За тобой пошлют экипаж с кем-нибудь из служанок, они помогут тебе одеться. - Одеться? - Мэри слегка сжалась. - Госпожа? - Ступай, - женщина, кажется, готова была разрыдаться. - Будь здесь утром, и все будет хорошо. Женщина вновь села в экипаж и приказала трогаться. Мэри тихо скрывалась за стволами деревьев. Госпожа Стефанс быстрым движением пальца вытерла соленую слезу, впервые за долгое время позволяя себе простые человеческие слабости. Как только она вернулась в поместье, она села за стол и начала писать, стараясь выводить каждую букву, чтобы не было проблем потом ее разобрать. «Я впервые за долгое время вновь столкнулась с этим, Грейс. Впервые за столько лет мне вновь сказали, что он умирает. Не знаю, почему я поступила так, но среди всех своих служанок я выбрала одну и отправила ее туда. Не знаю, сможет ли она потом существовать в обществе, но того, что сделано, уже не исправить. В этот раз он не убьет ее, потому что врач нашел лекарство, что парализует все его тело на несколько часов и позволяет осмотреть его тело и обработать раны. Мне сложно справиться с этим одной, потому что я помню Мерину, которую мы лишили жизни. Если ты не забыла того, что было в ту ночь, тебя тоже мучают ночные кошмары. Я прошу тебя, как только ты получишь это письмо, а будет это через три дня при лучшем раскладе, приехать в мое поместье, потому что я обещала рассказать девушке многое из того, что знаем только мы. Не называй меня слабой женщиной, Грейс. Ты помнишь, что я сделала. Констанс Стефанс».