Госпожа из поместья Стефанс.

Больше всего люди боятся шума. Когда что-то случается, и люди начинают поднимать панику. Если есть время для паники, то несомненно найдется время для пускания глупых слухов и доводов. Констанс хотелось одного — полного спокойствия. Чтобы труп убрали, чтобы отец девушки успокоился, пришел в чувства и как можно скорее покинул имения, чтобы Мэри не делала вид, что ничего не понимает. Все ведь очевидно, как никогда. Даже слепой человек сказал бы, что между ними что-то есть. И что властная, независимая женщина становится слишком терпеливой и покорной в обществе «дурнушки». Хотя, за это время Мэри очень сильно изменилась — в ней осталась та человеческая простота и прямолинейность. Пожалуй, этого явно не хватало в обществе аристократии. И, возможно, они упорно отрицали сей факт, но врать друг другу было намного сложнее. И если Констанс могла уйти в мир выпивки, развлечений и полного отсутствия каких-либо запретов. То Мэри приходилось тихо себя ненавидеть, ведь факт того, что она полюбила женщину, да и еще столь властную, жестокую и непокорную, пугал ее почти что до потери сознания. Пить больше не хотелось. Было ясно, что алкоголь бы усугубил все, сделав мозг более вязким и склизким, запутал и затуманил разум. Она ведь знала, что все это — не простое стечение обстоятельств, что несомненно найдется человек, который сможет отомстить Констанс за грехи ее молодости. И этот огромный список стоит закончить на любви к женщинам, ведь то считалось полной испорченностью. Будь жив отец, он бы никогда не позволил марать фамилии. Он бы убил дочь или бы занялся ее перевоспитание, и не сложно догадаться, как бы выглядело это самое перевоспитание. Хотя, никто не отрицал того факта, что Констанс могла была просто влюбиться в молодого человека и порадовать отца, будь об благородных кровей. - Женщина имеет право любить только одного мужчину, и если он не отвечает ей взаимностью — значит такова ее судьба, - примерно одно и тоже произносили в обществе во время встреч и праздников, когда столы ломились от обилия еды и питья, когда количество гостей измерялось сотнями, когда юных сестер, словно сувенир, показывали всем гостям. - То, что они позволяют себе подобные извращения - полнейшее отсутствие воспитания. Да, мужчины грешны, но такова их природа, они вольны и падки на свой выбор. Быстро загораются и так же быстро тухнут, меняя женщин со скоростью, о которой иногда даже говорить страшно. Почему-то никто никогда не говорит о том, что должен мужчина. Считать налоги и ездить верхом может и женщина, управляться с прислугой — тем более. Так почему женщина не имеет права любить женщину? Ведь даже в библии написано лишь то, что мужчина не может возлежать с мужчиной. - Ки, не думаю, что сейчас самое время уходить в себя, - голос подруги отвлек женщину от раздумий. - Помни, что ты — госпожа, что тебя должны бояться и уважать. А если сейчас ты покажешь им слабину, покажешь, что по твоим жилам течет кровь — ты потеряешь все. - Почему именно сейчас? Все это сразу, все эти события. - Это жизнь, и у нее нет расписания, дорогая. - Попроси Анну приготовь для меня ванну, хочу смыть с себя все это. Горячая вода очищала тело от всего негатива быстрее, чем пускание крови или исповедь. Госпожа закрыла глаза и выдохнула. Она наконец-то одна, и никто не начнет говорить ей о том, что стоит делать. За последние несколько часов она позволила всем слишком много власти. За последние несколько часов она испортила несколько жизней. Провалилась сквозь время, сквозь собственные мысли, пространство и страх. Из темноты на нее уставились глаза — печальный взгляд, полный надежды. Голос шептал старую песню и проигранной войне. «Потеряны души, разбиты снарядом И отданы крепости, вырваны с корнем. Король безголовый на лошади скачет, Кричат за спиной: «Проиграли войну».» Эту песенку напевали когда-то мальчишки, потому что она была проста и понятна даже им. Констанс ее не любила. Не любила потому, что люди высмеивали короля, высмеивали людей, что умерли там, на войне. Она не могла представить, каково это — воевать, но она прекрасно помнила, что такое смерть. - Госпожа, - голос Мэри заглушил песню. - Что вы тут делаете? Я ждала свою матушку, она обещала быть к полудню. - Матушку? - Констанс постаралась найти девушку среди темноты, но у нее не получилось. - Мэри, где ты? - Всюду, - лишь эхом раздалось в ответ. - Вам еще рано видеть то, что скрывается за темнотой. Чуть позже вы узнаете, что это такое, а сейчас — проснитесь. Женщина открыла глаза и поняла, что духота разморила ее, и она уснула. Еще бы немного, и вода поглотила ее полностью, накрыв с головой. Что за сон ей только что приснился? Почему Мэри ждала свою мать. Ведь насколько известно госпоже — ее родители умерли, когда она была маленькой. Не хотела ли она сказать, что женщина смогла оказаться в мире мертвых. Госпожа с трудом поднялась на ноги, накинула на плечи халат, который ей так вовремя принесла прислуга и вышла из ванной комнаты, ничего так и не сказав. Она думала, стоила гипотезы, пока не пришла к выводу, что этот сон был просто результатом всех событий, которые наложились друг на друга. Что этот сон ничего не значит, что ее страх беспочвенен, что она просто стала более уязвимой, что ее чувства теперь играют с ней злую шутку, что ей пора приняться за дела и восстановить собственную репутацию, утраченную за несколько часов. - Приготовьте собак к охоте, - сказала женщина спустя час. - Не кормить, пусть будут злыми. - Лошади слегка взволнованы после ночного происшествия, Госпожа. Я бы не советовала вам сегодня ездить верхом, особенно на вашей любимице, - женщина стояла в проходе и ждала дальнейших указаний. - Мне не нужна лошадь, я просто хочу прогуляться по лесу, осмотреться и понять, как незаметно смогли пронести труп. Так что просто подготовь собак, прикажи кому-нибудь принести мне заряженное ружье. - Вы собрались убить кого-то? - женщина начала заикаться, словно бы представила, как горячая пуля пронзает ее плоть с такой же легкостью, как нож разрезает кусок масла. - Если я найду того, кто убил девушку - да. Спустя полчаса, переодевшись в мужское, накинув на плечи походный плач., женщина ждала свору собак, явно готовых загрызть любое живое существо, спусти ты их с цепи. Возможно, со спины вы бы не отличили довольно-таки симпатичную женщину он худощавого мужчины, которого отправили на осмотр здешних угодий. Возможно, только одно отличало Госпожу от простого слуги из поместья - то, как она смотрела в глаза, когда поворачивалась к вам лицом. Вы никогда не увидите там страха или непонимания, несомненно на вас будут смотреть два черных зрачка, а во взгляде читаться властность и некое призрение. Прогулявшись по окрестностям примерно час, Констанс смогла найти несколько следов, оставленных от сапог. Мужчина, как смогла судить Констанс, был довольно крупным, потому что следы были довольно глубокими. Он нес труп на себе, значит кровь осталась на его одежде, возможно, кто-то из прислуги занимался этим, и стоит осмотреть покой каждого. Но тогда слухи неизбежны, а успокоить разъяренную толпу людей довольно таки сложно. Подходя к поместью, Констанс обратила внимание на то, что все жители этого прекрасного сооружения, как-то возбудились, всюду бегала прислуга, кто-то кричал что-то на испанском, кажется, даже матерился, но Госпожа особо не вслушивалась. Уже в дверях он поймала за руку Анну и спросила, что происходит. - У Мэри приступ, никто не знает, что с ней. Ее мучают судороги уже с полчаса, а доктор сейчас в отъезде. Ее привязали к кровати и пытаются снять приступ пусканием крови, но это не особо помогает, - в этот момент сердце Констанс впервые больно кольнуло после смерти матери, внутри нее сжалось что-то безумно холодное и острое. - Пусть ее оставят в покое, - тихо произнесла женщина, скидывая с плеч плащ прямо на крыльце, единственная мысль, которая сейчас ее заботила: как помочь девушке справиться с приступом. Из практики, которую проходила каждая леди, в которую входили знания французского языка, оказания первой помощи и манеры, к которым, в свою очередь, предъявлялись особые требования. Первая помощь была скорее формальностью, чем необходимостью, поскольку все считали, что в современном мире знание медицинских основ - мужское дело. Но насколько она знала, подобные приступы могут быть из-за травмы головы, а так же наследственным признаком. Как еще говорилось в учебниках, облегчить приступ можно понижением артериального давления, резким понижением температуры тела, а так же резким стрессовым обстоятельством. Констанс направилась прямиком в ее покои в надежде, что девушка еще в сознании и может ее понимать. Ей необходимо сказать ей нечто очень важное, пока все это не обернулось в неминуемое разочарование. Должного осмотра после той ночи проведено не было, и никто не знал, какие именно травмы получила Мэри. Были выдвинуты только предположения, пользы от которых не было. Именно поэтому первой мыслью после всего услышанного было то, что Мэри получила травму головы прямо там. Но каков был масштаб всей картины - предположить довольно сложно. Когда женщина появилась в дверях покоев, все в помещении замолчали. Несколько мужчин, которые пытались удержать бьющееся в судорогах тело, тут же вытянулись по струнке, словно бы выполняли миссию чрезвычайной важности. Видимо, все почитали необходимым раздеть девушку, чтобы одежда никак не мешала созерцанию общей картины. Измученное тело скорее походило на отдельное живое существо, пытающееся найти выход из замкнутого пространства. - Выйдите все без исключения, - довольно громко произнесла женщина и сделала решительный шаг на встречу обнаженному телу. - Но ее стоит сдерживать, - добавляет один из мужчин, видимо не рассчитавший силу, сдавив тонкое запястье до синяков. - Я попрошу сдерживать тебя, когда лошади пустят вскачь, потащив твое тело за собой, - так же холодно продолжает женщина. - Всем вон! Когда комната полностью опустела, и Госпожа убедилась в том, что никто не может их слышать, она закрыла дверь и поставила рядом с кроватью стул. Она взяла девушку за руку и почувствовала, как напряжение возросло, а девушка слегка поморщилась. - Неужели за эти дни тебя не мучили головные боли? Разве ты не чувствовала внутреннего давления? - ей не хотелось давить на Мэри ли пугать ее. - А теперь нам придется как-то спасать тебя, потому что... - она замолчала и сжала руку сильнее. - Потому что я не могу позволить тебе умереть прямо сейчас. Глупая девчонка, которую я запомнила, как самое прекрасное событие за последние несколько лет. Ты вдохнула в меня жизнь, потому что рушила любые правила своей простотой и прямотой. Я не могу сейчас представить, что потеряю тебя, даже не успев полностью узнать. Если обо мне ходит множество слухов, и составить мой портрет не составит труда, то твой - довольно интересное и увлекательное занятие. Я правда не понимаю, что так пленит меня к женщинам. Возможно, их плавностью, грация, способность привлечь все твое внимание, тонкость и остроумность ума. Все это есть в каждой девушке, женщине, только раскрыться этому мешает общество, которое стоит определенные порядки, запрещая делать то или иное действие. Я не хочу, чтобы твоя уникальность так же была убита и изуродована обществом. Именно поэтому я так строга к тебе, потому что ты не должна жить той простой, как солнечный день, жизнью. Потому что в тебе сокрыто столько талантов. Тело девушки все еще содрогалось, грудь подымалась и опускалась, шея напряглась, можно было рассмотреть несколько тонких венок, выступающих в тех местах, в которых напряжение достигало высшей точки. Тонкая талия, длинные ноги, покрытые синяками, но не менее привлекательные. Женщина коснулась пальцами розового соска и почувствовала, как от затвердел. Девушка была в сознании, и ее тело еще хоть немного, но слушалось. Констанс взяла со столика маленькое лезвие, предназначенное для того, чтобы делать надрезы в местах вен, для пускания крови. - Будет больно, - лишь тихо добавляет она и делает маленький надрез на запястье. Кровь полилась тоненькой струйкой, забрызгав мужской костюм. Подставив специальный таз, женщина ждала, надеясь, что это хоть немного облегчит судороги. Спустя несколько минут, она услышала тихий стон - судороги отпускали, тело содрогалось все меньше, а напряжение в мышцах сходило на нет. Подождав еще несколько минут, женщина взяла со столика свечу, поднесла ее к лезвию, подождала несколько секунд и прижгла рану, чтобы кровь больше не шла. Девушка побледнела, но больше не содрогалась. Глаз она так и не открыла, спустя несколько часов ее дыхание полностью восстановилось и Госпожа смогла отлучиться на некоторое время, чтобы сменить наряд. Она больше никого не подпускала к девушке, приказав прислуге приносить еду прямо сюда. Возможно, все крутили у виска и думали, что за последние дни Госпожа полностью лишилась рассудка. Но Констанс просто боялась потерять Мэри. Боялась остаться одна, хотя за все это время уже успела привыкнуть к такому раскладу жизни. Ближе к полуночи, когда вечерние дела были окончены, когда прислуга могла отдохнуть и поспать несколько часов, Констанс сняла рубашку и штаны, распустила волосы и легла рядом с девушкой, запустив пальцы в ее спутанные волосы. Возможно, единственное, чего ей сейчас хотелось, так это того, чтобы Мэри просто открыла глаза и вновь посмотрела на нее с таким же восторгом и страхом, как тогда, в первый день их знакомства. Возможно, Констанс просто хотелось верить, что между ними что-то может быть, и эта искра - не игра ее фантазии, явно истосковавшейся по таким мыслям. Она не представляла себе беззаботной жизни, и вряд ли бы могла сказать, что ждет от Мэри полного понимания. Ей просто хотелось верить, что когда-то девушка сможет сказать ей три простых слова и будет желать только ее одну, а не простого слугу, от которого в скором времени родит ребенка. Женщиной вновь овладел сон. И на этот раз погружение в страну Морфия было не столь приятным. Холодный ветер пронзал все тело насквозь. Самые ужасные мысли вылезли наружу и всплывали у самых глаз, словно напоминание о том, что жизнь - испытание. Но когда ноги женщины коснулись дна, когда она смогла открыть глаза и удостовериться, что больше ничто не изменится, она увидела перед собой Мэри. Теперь ее силуэт отчетливо виднелся вдали. Из множества ссадин на ее теле шла кровь, засыхая и налипая всюду. Глаза смотрели куда-то сквозь женщину и были пустыми, словно бы стеклянными. - Мэри? - Госпожа. - Иди ко мне, - едва произнося это, шепчет женщина. - Иди ко мне, Мэри. - Я жду матушку, - лишь отвечает та и поворачивается к женщине спиной, направляясь куда-то в пустоту. - А вы ждете свою? Она искала вас. Очередной сон закончился так же стремительно, как и начался. Чьи-то руки обвились вокруг шей женщины. Она открыла глаза и увидела перед собой яркий свет глаз Мэри. Она пришла в чувства и теперь старалась, кажется, убить женщину. - Мэри? - хриплым голосом произносит женщина и чувствует, как расстояние между их лицами стремительно сокращается, а теплые, шершавые губы касаются ее. Она обнимает липкое от пота тело девушки и прижимает его ближе к себе, отдаваясь поцелую целиком. Она чувствует напор со стороны девушки, когда та касается пальцами ее груди под ночной рубашкой. Их губы касаются друг друга с такой нежностью, что сложно поверить в то, что одна отправляла другую на верную смерть. Женщина проводит ладонью вдоль спины и сжимает ягодицы. Ей хочется насладиться этим моментом как можно дольше, но она прекрасно понимает, что если сделает это сейчас - испортит все, что с таким трудом пыталась построить все это время. Она медленно отстранилась от губ девушки. - Мэри, мы не можем, - тихо шепчет она в темноту и привстает. - На утро ты будешь совершенно иного мнения о том, что произошло ночью. Ты посчитаешь свой поступок неправильным. Ты начнешь ненавидеть меня еще сильнее. - Я буду ненавидеть вас, если вы этого не сделаете. Вы хотите этого, вы желаете этого каждый день, и это делает вас одержимой телом, которое вы сами изуродовали. Вы сожалеете, что совершили этот поступок, но не хотите брать вину на себя. Так почему бы вам просто не взять то, самое желанное. - Глупая девчонка, - лишь выдыхает женщина и окончательно встает с постели, поправляя рубашку. - Я желаю тебя не потому, что считаю трофеем или игрушкой для своих утех, а потому что испытываю к тебе что-то. А если ты считаешь, что люди делают что-то лишь потому, что того хотят другие, то мне безумно жаль, что у тебя складывается такое мнение. Я нашла следы в окрестностях поместья, значит найти убийцу станет легче. И он ответит за то, что совершил. Я рада, что тебе стало легче. Женщина уже стояла в проеме, когда почувствовала тепло за спиной. Босые ноги ступали по холодному полу в надежде, что человек все еще здесь и просто ждет. Она слышала легкое шуршание, а затем губы коснулись ее спины, того открытого участка тела, чуть ниже шеи. - Я знаю, что вы любите меня. Дайте мне время, и я скажу вам, что чувствую. Женщина вышла из комнаты и даже помнила, как оказалась в своей. Она только и могла, что прокручивать слова, услышанные в темноте. Они были столь очевидными, но все равно ранили и задевали ее с неимоверной силой. Она отрицала и тут же принимала их. Это было начало войны со собственным разумом, конец которой еще не определен.