Госпожа из поместья Стефанс.

Констанс давно не ездила верхом, поэтому с непривычки у нее ужасно отекли ноги, а боль в коленях была невыносимой. Жаловаться на свое состояние она не стала, понимая, что так только замедлит их с Грейс. В поместье творились очень странные вещи, из-за которых желание вернуться назад с каждой милей становилось все сильнее. А что, если она все же встретиться со своим отцом спустя столько лет? Что тогда она ему скажет? Она не скучала и не оплакивала его положенные ей сорок дней. Его смерть принесла в ее душу облегчение и спокойствие. Она была благодарна судьбе за подаренный ей шанс. Что она скажет ему, когда он задаст свой главный вопрос: готова ли она уступить место истинному наследнику, ведь она, в отличии от своих «разумных» сестер, не горела желанием обзавестись потомством? Она не готова проститься с тем, что так долго создавала. Она знала каждый уголок поместья, знала, что прислуга делает в свободное время, она создала идеальную систему управления столь огромным имением. И сейчас судьба решает поиграть с ней в довольно жестокую игру. Именно сейчас, когда в ее жизни появляется смысл. Когда она готова на решительные шаги, когда она понимает весь груз ответственности. Когда впервые в жизни она в состоянии понять собственные чувства. Где эта пресловутая справедливость за все те мучения, что ей пришлось пройти, ведь их список намного больше, чем вам всем кажется? - Вновь задумалась о том, чего нам стоит ждать? - Грейс была спокойна, хотя, после такого признания Стефанс, смотреть ей в глаза было проблематично. - Ки, расслабься хотя бы в дороге, чтобы потом, если встреча окажется именно такой, какой ее сейчас рисует твой воспаленный мозг, ты не упала в грязь лицом. - Твои наставления не помогут мне, если я встречу там отца. Он сделал со мной то, что сейчас пытаются сделать эти напыщенные глупцы, посещающие поместье с целью купить мою землю. И каждый раз они пытаются задеть больную мне тему, но пока что, на мое везение, мажут, попадая не туда. Отец делал это более ювелирно, он знал слабые места моей души и бил именно в цель. Знаешь, это как на охоте. Если ты не убьешь дикого кабана с одного выстрела, он найдет и убьет тебя. Агрессивные животные руководствуются этому правилу и только так выживают в ужасных условиях конкуренции. - Да, я никогда не пойму тебя всецело, но каждому человеку понятна боль. И я понимаю, что сейчас ты боишься вновь почувствовать ее. Ты любишь своего отца? Ответь на этот вопрос, и тогда все встанет на свои места. Тогда сомнения улетучатся из твоей головы, а здравый смысл подскажет решение. - А что, если я не люблю его. И никогда за всю свою жизнь действительно не любила? Играть на публике чувства меня учили с раннего детства, поэтому я привыкла к тому, что все чувства — фальшивка, хорошо сыгранная актером, - Констанс натянула вожжи до треска, и лошадь остановилась. - Мы обязаны отдохнуть. До деревушки часов пять езды, а мы нормально не спали почти что трое суток, тем более нам не помешает умыться и привести одежду в порядок. Мы все же гости, а значит должны выглядеть подобающе. - Ты думаешь, нас будут ждать? Уверена, что если слухи дошли до тех мест, твой дядюшка быстро собирает вещи и без экипажа, чтобы не выделяться, поспешно покидает дом. Сбегать с тонущего корабля — черта мужчин, чтобы не признавать своих ошибок, совершенных когда-либо. Кстати, почему ты не читаешь свою почту, за эти несколько дней на твое имя пришло три письма от лица некого мистера Хайна. Или он хочет купить твои земли, или ты сама произвела на него хорошее впечатление. - Ты прекрасно понимаешь, что за последние несколько дней случилось столько событий, что у меня просто не было времени, а тем более простого желания читать чьи-либо письма, если они не дают мне ответов на мои вопросы. - Может, ему что-то известно и именно поэтому он просто закидал тебя письмами в надежде, что хотя бы одно будет вскрыто, - Грейс посмотрела на меня и протянула слегка помятый конверт. - Было не разумно красть его у собственной подруги, но мне показалось странным такое дикое желания какого-то мистера привлечь твое внимание. Прочти, и может что-то проясниться, в любом случае у тебя есть на это время. Констанс взяла письмо из рук подруги и прочитала надпись на конверте: «Для госпожи Констанс Стефанс от Альберта Хайна». Имя было ей не знакомо, а фамилия не говорила хотя бы о самом малочисленном по доходам роде, чьи гербы так четко всплывали в этот самый момент в моем сознании. Возможно, это имя еще даст о себе знать, сейчас было модно покидать столицы и отправляться на встречу с приключениями, строя поместье где-то в глубинке. Новые соседи бывали крайне редко, что не могло не радовать, поскольку общество довольно таки приземленных людей скорее расстраивало, нежели радовало Констанс. Вскрыв конверт и достав его содержимое, Констанс отметила тот факт, что именной печати на письме не было, оно было написано на простом листе бумаги, сложенном в четверо. «Ваше имя не скажет обо мне ровным счетом ничего, верно. Да и вам незачем знать такого человека, как я. Хотя я, будучи довольно наблюдательным, знаю о вас довольно много интересного. Надеюсь, что юная мисс будет здорова и не покинет сей свет так скоро по вашей вине, второго раза ваше сердце не выдержит». В этот момент госпожа Стефанс посмотрела на Грейс, и по ее лбу огромными каплями полился пот, а щеки стали такими красными, что были похожи на варенных раков. «Ваша подруга молчалива, не беспокойтесь, вашу тайну она верно хранит вот уже все эти годы. Но сейчас речь идет не об этом, верно? Не стоит сейчас искать скрытый смысл написанного мною, ведь он очень прост и очевиден. Я знаю, что ваши поиски увенчаются успехом, но так же вас ждет потрясение, после которого доверие всякого потеряет для вас любой смысл. Я вас заинтриговал? Безусловно. Не так давно я проезжал мимо вашего поместья и заметил удивительную простоту сооружения, хотя, красивым дома делают люди, их обитатели. Возможно, когда-нибудь я найду в себе смелость посетить вас, эти мысли порой меня тешат. Но вы, как я полагаю, в преть не пустите никого, кого не знаете лично. Ваш отец жив, и он прекрасно понимает, что встреча с вами — лишь еще одна череда нескончаемой боли в его никчемной жизни. Он беден и стар, а собственное чадо желает ему смерти. Конец не из тех, что он желал увидеть в рассвете своих сил. Сейчас вас начнут терзать сомнения на мой счет, ведь никаких доказательств своих слов я не смогу предоставить вам, ведь довольно глупо отправлять письмами то, что решает судьбы человеческого рода, пусть и столь извращенного, как ваш. Поверьте, если бы я желал вам зла, я бы написал о ваших делах прокурору, а тот без суда и следствия заточил вас в тюрьму на пожизненный срок, руководствуясь тем, что это не по вере. Да, порой правосудию хватает простого взгляда на ситуацию «глазами божьими». Я думаю, что одно из немногих, чему стоит поверить на данный момент, это то, что ваша любимая подруга замешана в одном деле, сугубо личного характера, чьим свидетелем я стал по случайности, и что случилось ровно шесть лет назад, когда юная особа только ужилась в вашем прекрасном поместье». Почерк был ровным и понятным даже маленькому ребенку, словно человек не один час вырисовывал буквы на листе плотной бумаги, чтобы быть уверенным в том, что письмо дойдет целым. Буквы были небольшими, поэтому ему удалось уместить очень много на одной стороне письма. Пока что его слова не внушали должного доверия и скорее были похожи на бред очередного глупца, надеявшегося получит вознаграждение за чудесную историю по семействе Стефанс. Подобные истории не раз волновали Констанс, но их правдивость была столь же вероятна, как то, что она является мужчиной. То есть, вероятность стремительно уходила в минус, как только она доходила до середины письма, понимая, что человек писал это в пьяном угаре. «Позвольте мне быть слегка грубым и невоспитанным, и усугубиться пьяницам в трактирах, но я так не люблю эти любезности, именно поэтому обойдусь именами без титулов и долгих речей о том, как долго тот или иной род становился на ноги в этом тяжелом и несправедливом мире. Вы знаете свою подругу довольно долго, но ее юность обошла вас стороной, что позволит вам в полной картине понять всю глубину обиды юного сердца. Хотя, ваша история полна не меньшей злобы, но поверьте на слово, Грейс не всегда была столь удрученной и потерянной в глазах окружающих. Я знал ее мать и был другом, о котором за столом никто никогда не говорил, потому что мое происхождение не позволяло мне переступать порог поместья. Ее мать была человек необычайно добрым, она понимала, что человек на то и человек, что является существом довольно глупым, но преданным по своей природе. Я видел многое, и насилие, без которого, по моим выводам, не может культурное общество, обитало в стенах так долго, что через несколько лет приемы были отменены, а мадам Элеонора больше не покидала поместье не на секунду. Муж ее обезумел от ревности, и именно поэтому безжалостно издевался над леди, пока та не сообщила ему новость о своей беременности. Грейс восприняла новость без радости, потому что в то время уже умела слышать происходившее на втором этаже за толстыми дубовыми дверьми. Женщина родила наследника, того, кого ее муж жаждал до потери сознания, и кем он потом упивался. Грейс было сказано о том, что в ближайшее время она выйдет замуж за любого господина, чей годовой доход превышает двадцать тысяч франков. Отец лишил ее любого наследства, кроме положенного ей государством, но это были копейки по сравнению с тем, сколько бы в конечном счете получил ее брат. Убийство по тем меркам было слишком уж предсказуемым и простым, чтобы отомстить за всю боль, которую люди причиняют с такой жадностью. Ее тешила мысль о том, что брак в состоянии изменить ее жизнь. Смерть мужа не так логична и последовательна в хронологии событий, именно поэтому привлечет слишком мало любопытных взглядов. Возможно, она бы убила его, будь у нее возможность, но так сложились обстоятельства, и ее отец погиб, выпав из окна. Действительно несчастный случай, а может судьба наконец-то повернулась к ней лицом, но скажу честно, не без моей помощи она унаследовала все, что у нее могли отнять. Первым, кого она узнала, был твой отец, выгода от общения с ним расценивалась в пол миллиона франков, состояние, о котором даже богачи говорят с замиранием сердца. Она знала его еще до тех лет, когда ввязалась с тобой в то грязное, пропитанное кровью дело, о котором сейчас вы вспоминаете лишь во время ночных кошмаров. Не знаю, почему так вышло, но твой отец нашел в ней не только друга, если можно так выразиться, но и прекрасную любовницу, чьи чары околдовали его в первую минуту их общения. Она никогда не сказала бы тебе об этом, потому что ей известно все то, что происходило с тобой в те годы, она была таким же прекрасным свидетелем, как и твои сестры, чье слабоумие и погубило их. Когда ты встретишь своего отца, будь осторожна. Никто не может ручаться за Грейс, ведь, насколько я могу судить, действительно смогла полюбить такого тирана, как твой отец». В этот момент все потеряло былой смысл, пазл медленно, но верно собирался в единую картину, от вида которой хотелось вырвать собственные глаза. Грейс была любовницей ее отца, а после стала такой хорошей любовницей для нее. И если отец руководствовался простыми утехами жизни, то она мечтала обрести простое, человеческое счастье, которое у нее отняли. Но зачем тогда она согласилась хранить ее тайну? Зачем помогала ей в поисках того, кого ждала смерть? Отец мог задеть ее чувства, но зная Грейс, или по крайней мере полагая, что она знала ее, она не могла так сильно возненавидеть того, кого раньше так страстно любила. И как все эти годы она могла скрывать это? И как Констанс не заметила женщины в жизни самого главного тирана? - Ты в порядке? - голос женщины отвлек от всех этих раздумий, и Констанс смяла листы бумаги, надеясь, что все это — такой же обман, как и сотни других, некогда написанных писем. - Ты знала моего отца? - Конечно. Ты рассказывала мне о нем, если помнишь. Я знаю всю твою семью, милая. Что такого сообщил тебе в письме этот мистер? - Попросил принять его для того, чтобы обсудить возможность продажи участка возле конюшни. Для чего именно, он решил не уточнять. - И ты так долго читала простое обращение к своей персоне? - Грейс напряглась. - Ты решила что-то от меня скрыть? - Я пользуюсь твоими же картами, дорогая. Если верить его словам, ты спала с моим отцом до того, как появилась в моей жизни. Ты знала его, ты любила его, а сейчас строишь из себя дурочку, готовую на все, чтобы вместе со мной отомстить за всю пережитую боль. Господи, Грейс, я никогда не думала, что ты в состоянии пойти на такую гнусную ложь, чтобы получить свое. Сколько он тебе заплатил? За сколько ты оставалась на ночь и закрывала глаза на крики детей над тобой? Не удивлюсь, если это ты помогла ему инсценировать собственную смерть. А сейчас ты просто ждешь удобного момента, чтобы пустить пулю мне в лоб. Я никогда не боялась смерти, потому что смерть — это облегчение после тяжелого прибывания здесь, в аду. - Успокойся, прошу тебя. Я не собиралась врать тебе, но так вышло. Да, он платил, но он убеждал меня в том, что его дочери испорчены похотью, говорил, что тем самым воспитывает в вас терпение и покаяние. - А ты верила. Грейс, я не могу, не могу сейчас спокойно смотреть в твои глаза и не видеть в них пустоту. Ты продала свою душу в тот самый миг, когда представилась другом для меня. Да, я не могла любить тебя в ответ, но я никогда не отвергала твоей любви. Ты заменила мне семью, ты дала мне надежду, а сейчас ты убила во мне все то, что только-только начало жить. Ты убила ту девчонку, Грейс? Ты подкинула эту запонку, чтобы я вспомнила, чтобы поверила и отправилась в дорогу? Скажи, хотя бы сейчас имей в себе силы признаться в содеянном тобой грехе. - Ты сама таишь грех на своей душе, Ки. Мы обе совершили в свое время безумное количество ошибок. Но возможно это хоть немного облегчит твою душу. Эдмунда убила я. Я видела, что ты погибала в его обществе, этот союз изначально был отравлен его высокомерием и твоим нежеланием. Твой отец мог только догадываться, но он никогда не поверил бы в то, что хрупкая женщина смогла повалить высокого и здорового мужчину. Возможно, я должна была сказать тебе о том, что когда-то я любила твоего отца, но тогда ты бы не стала слушать меня. Я знаю тебя, и слова ранят твою душу гораздо сильнее поступков. Девушку убила не я, если бы твой отец захотел найти меня или тебя, мы были бы мертвы в данный момент, и оркестр играл бы похоронный марш в нашу честь, а твои слуги пировали за твоим столом. Он никогда не позволял женщине диктовать условия жизни. Собственно, как и любой высокомерный, богатый мужчина в приличном обществе. Сейчас я могу поклясться собственной кровью, что желаю смерти твоему отцу так же яростно, как и ты сама. Он уничтожил последнее, живое во мне. - Ты ни в чем не нуждалась, была в обществе самых знаменитых и богатых людей здешних мест, в любой момент ты бы могла подарить ему наследника и остаться в поместье на законных правах. Но у тебя есть силы лгать о том, что он убил в тебе все живое. Он убил все живое в обитателях поместья, в собственных дочерях, он оставил клеймо на моем теле знак того, что я являюсь собственностью кого-либо, кого отец посчитает выгодным для спаривания с собственной дочерью. Это убивает, убивает холодность взгляда и мыслей, уклон на денежный вопрос и полное отсутствие тепла и заботы. Я не понимаю, что отец смог разглядеть в моей матери, но еще больше я не понимаю того, что она смогла найти в нем. Возможно, это был такой же выгодный брак, как и мой с Эдмундом, но то, что он был несчастным — сомнений не остается. - Я нуждалась в свободе, как и ты в будущем, - Грейс посмотрела на женщину и попыталась улыбнуться, но горячая слеза предательски покатилась по щеке, оставляя едва заметный след. - Нам нужно ехать, иначе мы опоздаем, - холодность в голосе сковывала движения. - Я больше не доверяю тебе, Грейс. Я не смогу поверить тому, кто скрывал такое столько лет, искусно изображая любовь. - Я люблю тебя до сих пор, но твое сердце принадлежит другому человеку. Вот это — не простительная ошибка, рушить то, что не каждый в состоянии понять и постичь, рушить любовь, рвать те тонкие нити, что переплетают души и тела,- Грейс подошла совсем близко и положила голову на плечо Констанс. - Я прошу тебя, Ки, попытайся понять меня, - она подняла голову и едва коснулась чужих губ. - Я не могу тебя потерять. - Потерять меня? Грейс, черт возьми, если бы ты слышала себя, если бы ты могла понять, какую боль причинила, ты бы не позволила себе сказать подобное. Нас ждет расплата за общие грехи, нас ждет очередное кровавое утро, боль и горечь от осознания того, что было совершено, но после этого, я прошу тебя, уезжай. Я могу дать тебе денег, ведь тебе уже привычно брать их от Стефансов, я могу отправить с тобой несколько своих слуг, все, что ты посчитаешь необходимым иметь рядом с собой, только покинь поместье. - А если я попрошу иметь рядом с собой тебя? Мне ничего не нужно, кроме возможности быть рядом с тобой, хотя бы иногда, потому что ты — это все, что у меня есть. Все, что я могу назвать лучшим в своей жизни, все, что имеет для меня хоть какой-то смысл. Констанс, я прошу тебя, одумайся. Да, эта ложь оставляет после себя во рту слабую горечь, как хороший кофе по-турецки, но эта ложь существовала только потому, что мне было не все равно. Если бы я не была столь глупа, я бы раньше познакомилась с тобой, дорогая, но в то время мне хотелось простого счастья, чтобы меня любили, и я могла любить в ответ не потому, что так нужно, а потому что так хочется. Я не знаю того человека, что написал тебе все, но я точно могу поклясться, что все эти годы сожалела о том, что было когда-то давно. Я бы сделала все, что в моих силах, чтобы доказать тебе это, но ты не станешь меня слушать. Давай просто на время сделаем вид, что ничего не было, что мы все так же близки и дороги друг для друга, иначе мы не сможем сделать того, ради чего проделали такой путь. Ты не сможешь, и я тоже, - Грейс отошла и выдохнула. - Нам нужно наконец-то отправиться в путь, иначе придется оплачивать еще одну ночь. Всю оставшуюся дорогу они молчали, им просто нечего было сказать. Обычно их умы занимало множество мыслей, страхов и предрассудков, но сейчас они были чисты, как родниковая вода. Одна боялась причинить еще больше боли, а вторая боялась простить, поскольку питала нежные, родственные чувства. Они молчали и лишь изредка проверяли, что все еще рядом, что это не кошмар, и что вся их жизнь — не замкнутый круг в самом аду. Констанс знала, что Грейс права, если бы они и дальше продолжили выяснять отношения, то не пришли бы к компромиссу, и тогда, в самый ответственный момент могли бы совершить непростительную ошибку. Они должны были поставить точку во всей этой истории, чтобы она со сто процентной уверенностью не имела продолжения. Констанс не нравилась мысль о том, что их вновь объединит общая тайна, но без Грейс она вряд ли поднимет оружие, а уж тем более выстрелит. Она никогда не убивала, сама, своими руками, чтобы видеть в глазах жертвы все отчаяние и страх перед последним вздохом. Возможно, убивать людей было интересно, но со стороны морали это было очень тяжело. Спать по ночам, спокойно есть свой завтрак, заниматься любимыми делами, заводить семью — все это было бы не возможно. - Думаешь о том, что будешь делать после всего этого? - Грейс повернула голову вправо и усмехнулась. - Думаю о том, как тяжело убийцам после совершенного. - Их не терзает совесть, они выжигают ее в первый раз, когда горячая пуля пробивает кожу, мышцы и кости жертвы. Привыкнуть можно ко всему, в этом вся прелесть нас самих, Ки. Как бы страшно, больно или тяжело нам не было, мы, рано или поздно, привыкаем. Мы привыкаем убивать, лгать и ненавидеть, привыкаем обманывать себя, привыкаем унижаться перед другими. Мы перестаем видеть в отражении человека, мы видим вещь, игрушку, что угодно, но только не человека. За всем этим разговором женщины не сразу поняли, что уже были на месте. От встречи с человеком, что сломал две судьбы, их отделяло несколько десятков метров. Они просто ждали. Ждали, когда их страх ослабит хватку, когда кровь начнем вновь бежать по венам, наполняя организм кислородом. У каждой было оружие, у каждой было право убить этого человека. Первой опомнилась Констанс, она вспомнила все, что пережила, осознала, сколько людей пострадали от рук ее отца. Она прокрутила барабан револьвера, возможно, надейся, что одного патрона не хватает, и у нее есть шанс остановиться. Она улавливала легкий запах пороха, а так же чувствовала всю холодность металла. - Пора, - произносит она сквозь сжатые зубы и направляется к дому, что стоит отрешенно от других, словно бы давно оставленный всем живым, что только могло там когда-то находиться. - Ты уверена? - Грейс посмотрела куда сквозь и поморщилась. - Ты не обязана, я могу это сделать. - Это моя обязанность, если не долг. Я хочу окончательно забыть все плохое и начать жить. Мэри ждет меня, а тебя ждет пустой дом, но мы обе получим то, что заслужили, - она постучала в дверь костяшками пальцев и сжала револьвер еще сильнее. Дверь открыл мужчина, «сложенный вдвое» он смотрела на женщин пустыми и отреченными от всего глазами. В этом измученном старике едва можно было узнать великого и ужасного господина. Щетина была местами седой, глубокие морщины прорезали лоб и уголки губ, руки тряслись. Он молчал, видимо совсем потеряв в себе человека, а может быть был просто удивлен тому, что на пороге стояла его дочь. - Ты все же жив, - тихо прошептала Констанс, видимо надеясь на то, что слухи и ее догадки окажутся очередной шуткой. - Все эти годы ты был жив. - Констанс, - прохрипел господин Стефанс. - Дрянная, дрянная девчонка... Думала, что жизнь так просто уйдет из моих цепких рук? Я не так глуп, хотя, удивлен тому, что поместье все еще существует, - он рассмеялся. - Я смотрю, ты все еще веришь людям, привела ко мне в дом ту, что я трахал. Что ж, я знаю, ты задаешься вопросом, почему я остался жив, и чье тело тогда нашли в лесу. Когда у тебя есть деньги — у тебя есть власть над собственной смертью. Я нашел того, кого убить не было проблемой, а сам уехал, поскольку дела начинали приобретать слишком уж дрянной поворот. И если ты надеешься, что я покаюсь, то ты ошибаешься, - он схватил Констанс за шею и начал сдавливать ее с животной злобой. - Как жаль, что ты жива, никто, никто, черт тебя дери, не должен знать о том, что я жив! В следующую секунду прогремел выстрел, а после еще один.