Сложно...

*** «flashback» *** - Мне уже пора. - Тихо сказал Такуми, поднимаясь. Было шумно. Люди суетились, носились с чемоданами. Аэропорт был заполнен людьми разных возрастов и национальностей, серые лица мелькали как-то отстраненно и совсем не цепляюще. Вот русские туристы с огромными рюкзаками и сумками, сбившись в узенькую группу, куда доступ был открыт, по видимому, только избранным, что-то громко обсуждают, а американцы с презрительными лицами заняли жесткие кресла рядом с регистрацией и о чем-то сдавленно шипелись, прямо как змеи... - Удачи... - встав рядом с любовником, с унынием в глазах Миса приобняла его за плечи, как ей показалось, слишком сильно. - Мне будет трудно... без тебя. Как думаешь, я смогу? - слова давались через какой-то забор горечи вокруг сердца, и невольно крошились в гуле и поминутном объявлении станций и прибывающих поездов. - Да. Ты должна, - уверенно чеканится рядом. Он повернулся в заботливых тонких ручках девушки и, взяв ее узкие ладони в свои, теплые и широкие, продолжил, - Я люблю тебя. Сам не знаю, когда обычная симпатия переросла в такое... Теперь я… я не хочу уезжать, милая, но надо... - Я все понимаю, - ободряющая улыбка сквозь нытье в мозгу и вялый тычок в бок не даёт ему закончить, а потом следует легкий поцелуй в уголки тонких, растянувшихся в грустной улыбке губ, - дурень. *** «End flashback» *** *** «flashback» *** - Черт! - со всей злостью выругавшись, Мисаки отстраненно наблюдала, как ее телефон уходит на дно городской реки, испуская жалобные пузырьки. «Он сегодня будет звонить... Может, попробовать, написать письмо? Черт, черт, черт! И адрес был в заметках на телефоне... » - осталось только погрызть ногти и разрыдаться в голос от отчаяния. *** «End flashback» ***

Невозможно потерять человека, если хранить память о нём всегда, но они забыли, за что поплатились - кто и чем.

Италия, Рим. Главный офис компании «***». - Такуми, нельзя себя так изматывать. Оставь это, здесь я и сам могу справиться, - звучало строго в тишине, нарушаемой шуршанием бумаг и резковатыми приглушенными щелчками о клавиатуру пальцев. Мужчина почтенного возраста, с сединой на висках, орлиным носом и горделивой осанкой, опираясь на трость, в упор смотрел на упрямого сына. Усуи-младший прилетел домой около трех месяцев назад, сразу же принявшись за работу, налаживая отношения с сотрудниками, клиентами и партнерами, которые успели заметно пострадать после ослабления активности отца. Уже три месяца парень не вылезал из офиса за чем-то, кроме похождения за кофе, новыми папками документов и отлучкой в квартиру на короткий сон, постепенно поднимая компанию обратно на ноги. Хотя её старый хозяин и был доволен первое время, но это быстро прошло - теперь он заинтересовался здоровьем сына. Усуи-старший переживал за Такуми и чувствовал перед ним вину - из-за него молодой, счастливый парень сорвался с нагретого места, оставил любимую девушку одну, оставил друзей. И как только мужчина смог самостоятельно передвигаться, то принялся вырывать из рук наследника всю возможную работу. Только ответ остался одним за последние две недели: - Не стоит, отец. Не переживай, как только мои обязанности закончатся, я передам обратно все дела фирмы и вернусь, а пока отдыхай, - и при этом натянуто улыбался отцу, хлопая его по костлявому плечу, - Всё в порядке. Но здоровье главы компании опять резко пошатнулось, и теперь тот не мог самостоятельно передвигаться, постоянно находясь в постели. Чего уж и говорить о том, что дело едва не пришло в запустенье. Через полгода его сын, все так же занимаясь компанией, стал официальным лицом и владельцем, хоть отец и был жив. Постепенно подлинный юношеский интерес к бизнесу пропал, иногда допускались спуски в незначительных делах, был частично потерян контроль над сотрудниками, остался страх относительно лишения работы или денежных средств: опоздание — штраф, какие-либо махинации — огромный штраф, увольнение и тому подобное, в сторону, в другую - штраф и выговор. Сумев изучить многих людей, с которыми приходилось иметь дело, Такуми понял одну важную вещь относительно бизнеса: если не будешь показывать зубки, тебя сожрут другие хищники. И он начал смелее и наглее выступать в роли владельца и рекламодателя, так что конкуренты отпадали раз за разом. Но... неужели он забыл о своей Мисаки в этой суете? Нет, не забыл. Ведь дома, в комнате, в немного пыльном верхнем ящике рабочего стола, в том, который всегда под замком, находится небольшая стопочка писем, которые возвращались всегда после отправки. Кроме одного - самого первого, которое осталось дома. *** Жизнь шла своим чередом, прошел перерыв, за который выпускники отдохнули и пришла пора университетов. Мисаки очень повезло: ей удалось поступить в хороший университет, на медицинский факультет. Но находился он далеко от дома, поэтому, обговорив все детали с матерью, девушка собрала свои вещи и всё, что может понадобиться в гостях у Минако. Также Миса прибралась во всей квартире, отложив к университетским чемоданам парочку дорогих вещиц. Зная, что она надолго покидает их с Усуи гнездышко, ей хотелось, чтобы к возвращению любимого здесь все было так же уютно и мило, как и раньше. Жаль, что его позже будут ожидать затхлость, непроветренное помещение и слой пыли по полках. Наверное, она попросит маму приезжать сюда раз в два или три месяца... Тот день пролетел очень быстро. Миса не знала, последний ли он, или до университета она успеет кроме спешной погрузки чемоданов ещё и попрощаться со своей прежней жизнью... и с ним. На время. Поэтому, когда вместо привычного вкусного ужина, который готовил Такуми, она выпила кофе с последним одиноким пирожным, девушка решила поставить точку, надеясь облегчить вес камня, который сдавил на сердце и скоро, если ничего не предпринимать, раздавит душу. В гостиной, около телевизора, на полке, где раньше были великолепные фарфоровые куколки и их совместная фотография в самой лучшей фоторамке, теперь... Теперь все изменено. Новые куколки уже одеты на более современный лад. "Так ходили в Америке в 20-ых годах" - проносится мысль, и слишком тоскливо становится. Новая фоторамка, а в ней фотография: они, обнимаясь, стоят на фоне блестящей глади реки. Все новое, еще не пропитавшееся душой и любовью хозяев, но успевшее стать дорогим. А в спальне, в маленьком комоде, что стоит за дверью, в нижнем ящике спрятались уцелевшие фарфоровые леди с круглыми лицами, в пышных нарядах. Обнявшись друг с другом в темноте, они ждут своего часа. Около кровати, в его тумбочке, там осталось совсем-совсем мало вещей. Всего лишь незаконченный ежедневник, портсигар, великолепие которого завораживает, и коробочка, где лежит кольцо для нее с запиской: "Готовься носить новую фамилию, любовь моя!". "Самое время надеть его..." Был тяжелый день, и, наверное, поэтому она тогда уснула в кресле, перед этим вертя в руках уже пустую коробочку. Записка была прикреплена в его толстый, но почти пустой ежедневник, который находился в дамской сумке, а кольцо отлично смотрелось на изящном пальчике уже-не-Аюдзавы. *** Поведя немного времени с матерью, сестрой и отчимом, Мисаки прояснила все свои догадки насчет жилья. В том районе, где находился университет, у Ноя была двухкомнатная квартира, которой никто не пользовался порядком десяти лет, но это было уже не так проблематично. Минако вызвалась поехать вместе с дочерью туда на первое время, чтобы помочь обустроиться и быстрее привыкнуть. Время пришло. Мисаки с Ноем уже погрузили почти весь ее багаж в машину, остался лишь один чемодан. Девушка пошла за ним одна. Вот он, последний день. Нет, не так. Последние мгновения, секунды... Нет слез, просто тяжело на душе, и легкая подавленность сквозит в движениях, нет наивных надежд на скорую встречу с возлюбленным - есть осознание реальности. А реальность такова: впереди обучение на медицинском, 6 лет университета, магистратура... И все вдали от дома, от родных и него. Наверное, тогда она впервые поняла девушек, публикующих слезливые, а порой слишком глупые статусы на страницах сети.