Из гордости и смирения

Пытаться остановить Феанаро Нолофинвэ не стал. Спокойно затушил костер, подобрал с лежанки забытый на ней плащ, отряхнул его от еловых игл и надел. Затем подобрал и свои вещи. Огляделся в поисках чего-нибудь, забытого Феанаро, к своему удивлению, ничего не обнаружил, и уж только после этого последовал за самим Феанаро. Тот ушел недалеко и, по правде говоря, вообще двигался с явным усилием, заметно приволакивая правую ногу и то и дело дотрагиваясь до ребер слева. Но, заслышав шаги Нолофинвэ, он опять принял надменный вид и попытался все это скрыть. Некоторое время они шли, будто не замечая друг друга. Наконец, Феанаро не выдержал. Резко остановился и повернулся к Нолофинвэ лицом. Тот едва успел тоже остановиться, чтобы не натолкнуться на него. — Долго ты собираешься таскаться за мной? — сверкая глазами, спросил Феанаро. — Долго, — ответил Нолофинвэ. — Я же твое видение, — напомнил он. — Хватит, Нолофинвэ, — нетерпеливо отмахнулся Феанаро. — Убирайся! На Нолофинвэ это не произвело особого впечатления, и он продолжал стоять перед Феанаро, ожидая, что будет дальше. — Зачем ты вообще сюда явился?! — тем временем распалялся Феанаро. — Что тебе нужно? — и тут же, перебивая сам себя, произнес: — А, знаю, ты хочешь поскорей возвратиться в Тирион! Нолофинвэ быстро прикинул, возражать или не стоит, ведь, с одной стороны, именно поэтому он и пришел, а с другой, он ни мгновения по-настоящему не верил, что из этого выйдет толк. Но решить так и не пришлось, потому что Феанаро и не думал давать ему высказаться, а вместо этого продолжал: — Только вот это без меня. Я в Тирион не вернусь никогда. — Но это же твой дом! — пораженно воскликнул Нолофинвэ. — Дом?! — еще громче крикнул Феанаро. — Да ты... — он вдруг будто задохнулся посреди фразы и договорил уже намного тише: — Ты не знаешь, что я пережил. Я не могу возвратиться. И не буду. Такого Нолофинвэ никак не ожидал. — Но если ты не встречался с Мелькором... — растерянно начал он. — Да причем здесь Мелькор, — Феанаро скривился. — Что он тебе дался? — Говорят, это он устроил смуту в Тирионе, — ответил Нолофинвэ. — Да? А как же я? — спросил Феанаро, наполовину ехидно, наполовину растерянно. — Видимо, так же, как я, — хмыкнул Нолофинвэ. — И остальные нолдор, уж не обессудь, — потом продолжал серьезно: — Вообще, там все очень запутанно, и валар хотят разобраться в этом, но им нужно сначала поймать Мелькора и дождаться нашего возвращения. Он запоздало подумал, что зря упомянул валар, это могло вызвать очень бурную реакцию. Но Феанаро сказал только: — Это тоже без меня. — Но разве ты не хочешь узнать всю правду? — спросил Нолофинвэ. Феанаро всегда хотел знать все, даже больше, чем сам Нолофинвэ, больше, чем отец, больше всех на свете. Он просто не мог отказаться. — Нет, — кратко ответил Феанаро. — Тогда чего ты хочешь? — спросил Нолофинвэ. — Ничего. Кроме того, конечно, чтобы ты оставил меня в покое. Все. Уходи. — Ты уходи первый, — ответил Нолофинвэ. — Я за тобой. — Я не собираюсь с тобой шутить, — мрачно процедил Феанаро. — Я с тобой тоже, — отозвался Нолофинвэ. Теперь у них началось состязание, кто кого перестоит. Глупее не придумаешь. Причем Нолофинвэ в этом состязании имел явное преимущество, потому что у Феанаро болела нога и, похоже, не только, хотя он все еще старался не показывать виду. Нолофинвэ сначала было неловко из-за этого, но потом он понял, что, при упрямстве Феанаро, преимущество совсем не означает победу. Когда Нолофинвэ уже собирался уступить и позволить Феанаро уйти одному, чтобы потом снова его выследить, Феанаро вдруг сел на землю. Это скорее встревожило Нолофинвэ, чем обрадовало, но он сказал бодро: — Отлично, разведу костер. И отправился к ближайшей ели за ветками. Во время работы он то и дело по возможности незаметно поглядывал на Феанаро, опасаясь, что тот решит потихоньку ускользнуть. Но Феанаро продолжал сидеть неподвижно, крепко стиснув зубы. Где же все-таки он умудрился заработать себе столько повреждений? И где его вещи? И что вообще произошло? Вопросов меньше не становилось, наоборот. Но с Феанаро спросить — верный способ ничего не узнать, так было всегда, и сейчас это не изменилось. Так что Нолофинвэ твердо решил больше ни о чем не спрашивать, надеясь, что со временем какие-то слова вылетят наружу сами собой. В конце концов, если Феанаро год ни с кем не говорил... Хотя с Феанаро ни в чем нельзя было быть уверенным. Нолофинвэ сложил костер чуть не под боком у Феанаро. Развел огонь. Феанаро за время, пока он этим занимался, не проронил ни слова. Но к огню потянулся. Нолофинвэ устроился напротив. Вынул из сумки сверток с коймасом, достал одну лепешку и протянул Феанаро. Еще одну взял себе. Коймас Нолофинвэ берег на всякий случай, но сейчас чувствовал, что случай тот самый: он уже несколько дней не охотился, и вряд ли скоро представится возможность, а на одной воде и кедровых орехах силы и ясный ум надолго не сохранить. У Феанаро был такой вид, словно он сейчас откажется. Но потом во взгляде вдруг появилась странная обреченность, и он взял дорожный хлебец. — Спасибо, — сказал просто, без сложных интонаций и подтекстов. Совсем уж удивительная вещь. В пору испугаться. А может быть, он просто хотел избавиться от боли, которая в дороге была помехой. Нолофинвэ кивнул в ответ и откусил от своей лепешки. Ели они в молчании. И потом молчание затянулось. На этот раз Нолофинвэ не собирался его нарушать ни в коем случае. И был вознагражден за свое терпение. Глядя в огонь, Феанаро произнес: — Мне незачем возвращаться. Пойми, незачем. Нолофинвэ подумал бы, что это очередная несмешная шутка, если бы Феанаро следил за его реакцией. Но Феанаро следил только за язычками пламени. — Тебя все ждут, — возразил Нолофинвэ. — Твои друзья и ученики, все нолдор, которые тебя любят, и твоя семья... сыновья, — тут Нолофинвэ чуть было не сказал "жена", но потом решил, что это слишком сложный вопрос, чтобы его сейчас касаться. — И наш отец, конечно! Он места себе не находит, не зная, что с тобой! — неожиданно горячо для себя закончил он. — Те, кто любит меня? — Феанаро усмехнулся горько. — Ты видишь кого-нибудь здесь? — он широко развел руки, указывая разом на все пространство вокруг себя, и тут же поморщился от боли, но жеста не прервал. — Не видишь? И я не вижу, уже очень давно. — Я думал, ты сам это выбрал, — растерянно заметил Нолофинвэ. — Сам, — подтвердил Феанаро. — Конечно, сам. А что еще я мог выбрать, если все будто с ума посходили? Предлагать мне пойти против отца "для моей же собственной пользы"! — он возмущенно повысил голос. — Как будто они не знают, что для меня отец! Как будто не знают меня! И как будто они не те, кого я знал всю жизнь! Нолофинвэ эти чувства были очень знакомы.. Для себя он придумал два утешительных аргумента, но подозревал, что они оба не особенно помогут прямо сейчас. — Послушай, если Мелькор... — все же попытался он. — Мне плевать на Мелькора! — воскликнул Феанаро. — Почему они все! Даже сыновья! На это Нолофинвэ уже совсем ничего не мог ответить, но Феанаро и не ждал ответа, казалось, он вообще забыл, что у него есть иной собеседник, кроме пламени костра. — Я сам назначил места для тайных встреч. Думал, просто не смогу без них тогда. А они приходили и говорили все об одном и том же, и будто не слышали меня. Я не знал, что они могут меня так не слышать... И когда я в очередной раз сказал, что не желаю идти против воли отца, Карнистир, мой Карнистир, — голос Феанаро звучал удивленно, почти недоверчиво. — Ответил, что тогда не должно быть и этих встреч, и Сильмарилли забирать с собой я не должен был. А я швырнул ему шкатулку, и велел им всем больше не попадаться мне на глаза... С тех пор я их не видел, — последние слова прозвучали очень печально. — Сыновей или камни? — осторожно уточнил Нолофинвэ. Феанаро вздрогнул, будто не ожидал вообще услышать чей-то голос, потом ответил: — Ни тех, ни других. Но я что-то разлюбил Смешение Света. Нолофинвэ не нашелся, что сказать. "Разлюбил Смешение Света" — звучало абсурдно. Как можно разлюбить самое лучшее, самое прекрасное, что есть в мире? Но, прислушавшись к себе, Нолофинвэ понял, что и сам уже не чувствует прежнего восторга. — Это пройдет, наверное, со временем, — предположил он. Впрочем, особой уверенности в этом у него не было. — Не у меня, — ответил Феанаро и без паузы продолжал: — Это о сыновьях. И о прочих, кого я считал своими, — и снова без паузы, — а отец... Отец выбрал мир в Тирионе. Я выбрал его, я всегда выбирал его. А он — мир в Тирионе. Вместо меня. И вместо тебя, кстати, тоже. Тут Феанаро впервые с начала разговора посмотрел Нолофинвэ прямо в лицо. — Это его обязанность как короля нолдор, — очень тихо ответил Нолофинвэ. — Думать о благе народа больше, чем о себе или своих близких. — Мне плевать на обязанности короля нолдор, — ответил Феанаро тоже тихо, но с такой силой, что будто прокричал. "Я знаю," — чуть было не ответил Нолофинвэ, но решил, что сейчас говорить такого совсем не стоит, и сказал: — К тому же, отец не выбирал между ними и нами, он надеется, в итоге, получить и то, и другое. — Может быть, — подумав мгновение, произнес Феанаро. — Но не получит. — Но ты же любишь его, — возразил Нолофинвэ. — Все, что ты только что рассказал, говорит об этом. — Все, — ответил Феанаро и махнул рукой. — Но это не важно, на самом деле. Важно то, что произошло со мной здесь. "Да говори ты уже, что с тобой произошло?!" — хотелось крикнуть Нолофинвэ, но знал, что нельзя, поэтому молчал. И только надеялся, что охота рассказывать дальше посетит Феанаро до нового Смешания Света, потому что сильно подозревал, что с новым Смешением Феанаро посетит охота еще раз попытаться отделаться от Нолофинвэ. Впрочем, Нолофинвэ не собирался сдаваться легко. Пусть дело и безнадежное, но он, по крайней мере, будет знать, что сделал все, что смог.