***
— Клянусь тебе, это правда! — в сотый раз повторял Томас. — Ты действительно хочешь, чтобы я поверил в этот бред, — изогнув бровь, спросил Минхо. — Я хочу, чтобы ты поверил, что я не псих. — Чтобы я тебе поверил, мне нужно поверить в этот бред. И знаешь, что? Попахивает шизофренией, — Минхо выглядел уставшим и обеспокоенным. Он знал Томаса со студенческих лет. И вот сейчас его друг нёс что-то совершенно абсурдное. Причин врать у него не было, да и казался он, без сомнения, искренним. И во всём остальном вроде был адекватен. (Адекватен для Томаса) — Я не спятил. Иди ты знаешь куда, — разочарованно ответил Томас. — Ладно, — Минхо вздохнул, — Допустим на минуту, что я верю тебе. Что дальше? -Эээ, ну, ты поможешь мне разобраться в этой… этих…Во всё этом короче. — Ну нет, брат, ввязываться в это я не собираюсь. Как и оставаться здесь. — Ты же мне веришь. — Теоретически, но это не мешает мне остерегаться. Мне дорога моя жизнь как память, если что. И давай уже тащи свои вещи вместе со своей задницей в машину. — Нет. -Что нет? — Я не поеду. — Ты издеваешься надо мной?! Мне пришлось бросить беременную жену, которая убьёт меня за это. Я так подставляюсь ради тебя, а ты сидишь здесь и капризничаешь еще хуже, чем она! — Я не поеду. Останусь здесь и сам разберусь со своими проблемами, — с вызовом сказал он. — Томас, ты должен ехать в любом случае. У тебя либо поехала крыша, и тебе нужно полежать в уютной психиатрической больнице, либо здесь правда происходит что-то странное. И думаю, твоя нечисть не напоит тебя чаем с плюшками за то, что ты узнал об их существовании. — Мне плевать, я всё решил. — Упрямый баран! — Трусливая корейская морда. — Ох, чёрт с тобой! Я останусь здесь на одну ночь, может утром твой мозг всё-таки включится. — Хотя Минхо знал, что Томас вряд ли передумает, но стоило проверить, что здесь действительно происходит. Пока Минхо наверху разговаривал с Терезой, Томас жарил омлет и пытался проанализировать имеющуюся информацию. Мысль, что мир сверхъестественного существует, больше не пугала его. Мало того, ему хотелось узнать о нём как можно больше. Он думал о девушках-старухах и о своём незнакомце, который даже для этого ненормального мира казался слишком странным. Томаса удивляла разительная перемена между „ночным“ и „дневным“ блондином. От первого у него бежали мурашки по телу. Чего стоил один его взгляд — похотливый и наглый. А улыбка, движенья — всё было в нём вызывающе пошло. Может на него так действовала ночь? Или в полнолуние вселялись черти? Или у него как у девушек было что-то типа ПМС, когда они из милых и безобидных созданий превращаются в злобных мегер. Вариантов было много, но ни один не походил на правду. У Томаса голова пухла от вопросов без ответов. Но чего-чего, а упрямство в нём било ключом: стоило ему чем-то загореться, не отступит, пока не добьётся своего. И Минхо знал об этом как никто другой. Поэтому он остался, бросив жену. Конечно, это было свинство, но Томасу явно нужна была помощь, а Тереза может побыть пару дней с сестрой. На ходу сочиняя трагическую историю о вывихнутой лодыжки Томаса, он чувствовал угрызения совести. Сказать правду было не лучшей идеей — Тереза от волнения родила бы на месяц раньше. Минхо спустился и, глядя на друга, с глубокомысленным видом жарящего яичницу, усмехнулся. — Видел бы ты себя со стороны, оборжался б в усмерть. Томас выронил лопатку и ошарашено обернулся. — Чёрт, это ты. — Да, это я. А ты ожидал своего блондинчика? Соскучился? — Ужасно остроумно, Минхо. — Да ладно тебе. О, нормальная еда! — блаженно закидывая кусок ветчины в рот, произнёс Минхо, — меня Тереза уже достала своим полезным питанием. Сама-то ест всё, потому что „этого хочет ребеночек, а ты скоро в свинью превратишься“. Учитывая, сколько она ест, у неё их там, по меньшей мере, пятеро. А у меня уже скоро морковка из ушей полезет. Вот если у тебя еще и пиво есть, то я готов остаться здесь навеки. — Конечно, есть. Ловлю на слове.***
— Нет, я всё понимаю, но как ты без интернета живёшь? Фиг с ними, с людьми, но интернет — это же… как воздух, — лениво валяясь на диване, спросил Минхо. — Не знаю, сначала непривычно было. Сейчас нормально. — А вдохновенье твоё как? Цветёт и пахнет в этой глуши? — Щас прям. Даже сесть не могу. Ем, сплю, гуляю… — …сходишь с ума. — О, кстати об этом. Идём. — Куда? — испуганно встрепенулся Минхо. — В лес, куда ж ещё. Ловить нечисть. — Ты чокнутый. Сам вали туда. — Струсил? — Томас, я тебе не пятнадцатилетний пацан, чтобы на слабо развестись, — глядя на нетерпеливо натягивающего кеды друга, он вздохнул. — Ладно, идём в твой лес. — А говоришь, что не пацан, — себе под нос пробубнил Томас. Парни оделись и вышли на улицу. Минхо всё время ворчал что-то типа: „Давно моя жопа без приключений живёт, сам спятил, и я туда же“. Ночь была теплой, деревья молчаливыми громадами стояли вокруг озера, в котором перевернутым куполом отражалось звездное небо. — У тебя тут конечно красиво. — Ты еще рассвета не видел. — В романтики заделался? Хотя я всегда видел твою тонкую ранимую душонку насквозь. И вообще, я искренне не понимаю, какого чёрта я брожу с тобой по лесу ночью? — Тебе тоже интересно, к тому же ты мой друг, который не оставит меня и в радости, и в горе. — Кажется, эту клятву я давал не тебе. Они шатались по лесу несколько часов, уходя всё дальше и дальше от дома. Минхо не переставал поливать друга сарказмом, изредка разбавляя его нытьём. Томас пропускал всё это мимо ушей. Он сосредоточенно шёл вперед, прислушиваясь к каждому шороху. Чтобы Минхо поверил ему окончательно, нужно было найти доказательства. А это самое доказательство преспокойненько валялось на диване Томаса. Домой они вернулись после восхода, еле доплелись до постели и завалились спать. А за окном по росистой траве босиком прогуливался светловолосый парень, улыбаясь новому дню.***
Проснулся Томас от холодной воды, хлынувшей в лицо. Он резко вскочил и увидел улыбающегося Минхо с чайником в руке. — Доброе утро, — бодрым голосом произнёс он. — Идиот, я тебя сейчас в озере утоплю. И на меня никто не подумает, — шипел Томас, стягивая мокрую майку, — в аду гори. — Не бурчи, неженка. Я тебе завтрак приготовил, а ты. Никакой благодарности. — Твоё счастье, что я добрый и отходчивый. — Слушай, добрый и отходчивый, давай завтракать и собирать вещи. — Ешь и вали. Я остаюсь. — Как знаешь, я уговаривать тебя не собираюсь. Пока тебе местечко забронирую в психушке. — Ты настоящий друг. — Обращайся. После завтрака Минхо уехал, а Томас остаток дня провёл в лесу, так ничего и не обнаружив. Расстроенный и уставший, он еле дополз до дома и завалился на диван, про себя отмечая, какой насыщенный у него распорядок: сон — еда — хождение по лесу.***
Внезапно Томас почувствовал, как что-то касается его щеки. Он распахнул глаза: в нескольких сантиметрах от его лица был ОН.