Шиноби Поттер и путь его нелёгкий.

Вечером в кабинет директора Дамблдора пожаловала Помона Спраут. — Альбус! — с порога заявила она. — Это уже ни в какие ворота не лезет! — Помона? Что случилось? — нечасто директор мог видеть всегда улыбающуюся и добродушную женщину в таком состоянии, как сейчас, и это его весьма сильно обеспокоило. Так же, вдруг проснулась интуиция, весьма развившаяся за годы сначала преподавания, а потом и руководства Хогвартсом, указывая на грядущие неприятности. — Этот Поттер и Тонкс… они просто невозможны! — женщина не могла найти слов, дабы высказать возмущение, кипевшее в ней. — Дорогая моя профессор Спраут, неужели вас так взволновали слова шкодливого мальчишки, в шутку сказанные им за столом? — удивился директор. — Всем было видно, что он просто решил по-доброму посмеяться над своей однокурсницей. — Вначале я тоже так решила, — стала рассказывать декан факультета Хаффлпафф, — но то, что случилось позже… Альбус, что мы сделали не так? Почему современные дети выросли такими… такими развращёнными? — Так, — нахмурился директор, — Помона, присаживайтесь в кресло и выпейте чаю, а затем подробно расскажите о том, что произошло. Самолично заварив чай, Альбус Дамблдор налил чашечку и подал её декану Спраут. После того, как женщина выпила несколько глотков и слегка успокоилась, она продолжила рассказ: — Все слышали, что Гарри и Нимфадора собираются встретиться у библиотеки. Нэд решил ещё раз подколоть Нимфадору и весь вечер провёл в библиотеке. Сначала к книжной мудрости решил приобщиться мистер Поттер, а затем через некоторое время пришла и мисс Тонкс. Библиотечный зал они покинули уже вместе. Нэд последовал за ними. Он держался вдалеке, чтобы его не заметили объекты наблюдения. Немного поколебавшись, правильно ли он поступает, Нэд всё же поддался желанию ещё раз повеселиться за счёт Нимфадоры и приоткрыл дверь, за которой скрылись мистер Поттер и мисс Тонкс. Заглянув внутрь, парень тут же растерял всё веселье, так как открывшаяся ему картина превзошла все возможные ожидания и догадки. Нет, Альбус, простите, я просто не могу рассказывать дальше… — Помона, вы взяли у него воспоминания об увиденном? — спросил Дамблдор. — Конечно, Альбус, — декан Хаффлпаффа достала небольшой фиал с серебряным туманом внутри и протянула его директору. Вместе с флаконом Альбус прошёл к большому стенному шкафу с позолоченными дверцами. Открыв их, директор потянулся к неглубокому каменному сосуду, опоясанному по краям резными письменами и символами. Омут Памяти — артефакт, что позволял просматривать воспоминания. При этом смотрящий видел происходящее так, словно сам был свидетелем произошедших событий. Откупорив фиал, Дамблдор вылил содержимое в чашу, а затем окунул в неё голову. Просмотр занял несколько минут, после чего директор лёгким жестом вернул воспоминания во флакон и прошествовал за свой стол. Поставив флакон перед собой, он на несколько минут задумался, а затем произнёс: — Да, ситуация неоднозначная. — Альбус? — взвилась профессор Спраут. — Что может быть неоднозначного в том, что вы увидели? Да и Нимфадора своим поведением подтвердила, что… — Не спешите с выводами, Помона, — перебил её директор. — Иногда всё не то, чем кажется. Я не являюсь деканом, и потому мой разум не затмевают чувства беспокойства за подопечных или разочарования в них. Завтра я приглашу мистера Поттера и мисс Тонкс, и мы все вместе разберёмся в произошедшем. Так же, я думаю, мне следует приготовиться к визиту мистера и миссис Тонкс. Как я понял, слухи о выходящих за рамки приличий отношениях Гарри и Нимфадоры уже разошлись по всей школе? Ну, а как же иначе. Злые языки не преминут написать об этих слухах родителям девочки. Ладно, утро вечера мудренее. Мы разберемся со всем этим завтра. — Альбус, вы так уверены, что ничего страшного не случилось? — подавленно спросила женщина. — Это же такой скандал! Бедная девочка! А репутация факультета? Всей школы? Это же катастрофа! — Незачем расстраиваться раньше времени, дорогая моя профессор Спраут, — слегка усмехнулся Дамблдор, — вот увидите, всё случившееся окажется всего лишь большим недоразумением. Недопонимание, волнение, а также излишне бурная фантазия подростков и слишком длинные языки тех, кто любят сплетничать, могут породить нечто, чего и в помине не было. Мы с вами прекрасно знаем Нимфадору, а Гарри вообще ещё ребёнок, так что между ними просто не могло быть ничего порочащего, как честь девушки, так и факультета. Поэтому, выпейте на ночь дозу Умиротворяющего бальзама и спокойно спите до утра. Всё будет хорошо. Я вам обещаю. * * * Гарри Поттер так и не смог уснуть, проворочавшись с боку на бок до самого утра. Причиной бессонницы стало желание понять, для чего, всё же, использовали мётлы настоящие ниндзя, когда ещё помнили себя. Вариант, что они на них просто летали, даже не рассматривался. Мальчик искал другие, более сложные способы использования. Всю ночь напролёт, выстраивая одну за другой цепочки логических размышлений и догадок, а затем опровергая их, он и сам не заметил, как наступило утро. Постоянно зевая, хмурый и невыспавшийся Поттер собрался и пошёл на завтрак. Человек — такое существо, что постепенно привыкает к чему угодно. Вот и сейчас, шагая по направлению к Большому залу, Гаро, как обычно, старался не обращать внимания на то, что некоторые ученики при виде него начинали о чём-то шушукаться и указывать на него пальцем. Мальчик уже почти привык к такому отношению со стороны окружающих, а по причине бессонной ночи абсолютно не замечал, что в данный момент ажиотаж вокруг его фигуры был намного больше, чем обычно. Нехотя жуя овсянку, Гарри с нетерпением ждал, когда же придёт время разноса почты. Вот, где-то за балками хлопнула створка, и в зал влетели совы. Словно красуясь, они покружили среди облаков заколдованного потолка, а затем спикировали к своим адресатам. Сделав вид, что полностью увлечён поглощением каши, Гаро вполглаза следил за столом слизеринцев. Некоторое время Пэнси удивлённо смотрела на приземлившуюся перед ней совушку, не понимая, кто это мог ей написать посреди недели. Потом она достала палочку и сделала несколько движений, что-то бормоча себе под нос. Студенты, сидящие рядом с девочкой, обратили внимание на её действия и явно заинтересовались происходящим. Не выявив ничего опасного, девочка отцепила конверт от лапки совы и, распечатав, начала читать. Сначала на её лице отразилось недоумение пополам с изумлением, а затем сменилось на злость. Она бросила яростный взгляд в сторону Поттера и уже было привстала из-за стола, держа письмо прямо перед собой… Гаро посмотрел прямо на неё, рукой под столом сложил печать и, усмехнувшись, прошептал, почти выдохнул всего одно слово: — Кац. Письмо с громким хлопком ярко вспыхнуло! Инстинктивно дёрнувшись в сторону от угрозы, девочка запнулась об скамейку и, потеряв равновесие, начала падать на спину. Размахивая руками, она старалась уцепиться хоть за кого-то или за что-то, но соседи, напуганные взрывом, также отпрянули в разные стороны. Приземление было жёстким и, если бы не ковры, расстеленные в Большом зале, она бы точно раскроила себе голову о каменные плиты пола. Внешне Поттер оставался абсолютно серьёзен, но внутри него всё ликовало. Он свершил свою месть, и теперь эта мерзкая слизеринка десять раз подумает, прежде чем сказать хоть слово в его сторону! В зале начался полнейший дурдом. Преподаватели повскакивали со своих мест. Студенты Слизерина собрались вокруг потерпевшей. Староста и подскочивший декан стали водить палочками, определяя текущее состояние и серьёзность травм. Слизеринцы тихо переговаривались между собой, а самые умные изредка бросали многозначительные взгляды в сторону Поттера. Через несколько минут, диагностировав небольшой ожог на руке и несколько синяков, профессор Снейп отлеветировал мисс Паркинсон в больничное крыло, где её и оставили до завтрашнего дня. Мадам Помфри мигом залечила все повреждения, но прописала девочке постельный режим на этот день, дабы Пэнси могла успокоиться и прийти в себя. Ближе к полудню к ней заглянул декан в сопровождении директора, а затем, после окончания занятий, девочку навестили подруги с факультета. * * * После занятий староста отыскал первокурсников и обратился к Гаро: — Поттер, тебя вызывают к директору. Мне сказали проводить тебя до кабинета декана, а дальше тебя уже проводит сама профессор Макгонагалл. — Тогда веди, — ответил Гарри, так как не видел причин искать отговорки или как-то оттягивать встречу с директором. Перед кабинетом они остановились, и Перси постучал в дверь. Оттуда вышла Минерва Макгонагалл, поблагодарила мистера Уизли за оперативность и отпустила, а сама строго посмотрела на Гаро. — Думаю, мистер Поттер, вы догадываетесь о причинах вашего вызова к директору Дамблдору, не так ли? — спросила она после нескольких минут молчания. — Могу предположить, что из-за случившегося в большом зале, — поёжился под пристальным взглядом мальчик. — Мистер Поттер… — она замолчала, будто что-то обдумывая или вспоминая, а затем продолжила, но уже немного другим, более мягким тоном, — Гарольд, вы показались мне достаточно серьёзным и здравомыслящим молодым человеком. Но что я вижу сейчас? Из-за вас пострадала первокурсница, а по школе поползли неприглядные слухи… — Слухи? — удивился Гаро, а затем смутился. — Извините, что перебил вас, профессор Макгонагалл. — О самих слухах и о последствиях вам расскажет директор Дамблдор, — сказала она, — так как это не то, что я хотела вам сказать, пока мы будем идти в кабинет к директору. Она развернулась и твёрдой походкой направилась вдоль по коридору. Заинтригованный последней произнесённой деканом фразой, Поттер поспешил за ней. — При первой встрече я, как и многие другие, что были знакомы с вашими родителями, обратила внимание на ваши глаза, — сделав несколько шагов, молвила она, — глаза изумрудного цвета… совсем как у Лили. Волосы же и формой и цветом вам достались от вашего отца. Наблюдая за вами на занятиях, я всё больше и больше радовалась, что от вашей матери вы взяли не только глаза, но и ум вместе с характером, но теперь… стало очевидно, что от Джеймса вы получили не только внешность, но и кое-что ещё. Во время своей учёбы в Хогвартсе ваш отец так же являлся знаменитостью, только несколько в ином смысле этого слова. Джеймс был не только отличным ловцом в гриффиндорской команде по квиддичу, но и организатором бесконечной череды розыгрышей и приколов. Иногда, результаты его развлечений бывали весьма печальны. Нет, не для него самого, а для тех, кто становился целью его шуток. Происшествие с мисс Паркинсон весьма сильно напоминает собой те самые розыгрыши, что устраивал ваш отец. Но, отправляя это письмо, вы явно не ставили перед собой цель повеселиться за счёт бедной девочки, так как не смеялись в тот момент, когда произошёл взрыв. Чего же вы хотели этим добиться, мистер Поттер? — Я всего лишь хотел, чтобы она отстала от меня и перестала говорить гадости о моих родителях, ну и немного отомстить… — сказал правду он, пребывая в растерянности от полученных сведений. Конечно, он итак не собирался скрывать истинные мотивы своих поступков, но после услышанного, он и на секунду не задумался о том, стоит ли рассказывать декану всё или же только часть. «Мой отец был ловцом в факультетской команде по квиддичу? Он был известен своими шутками и розыгрышами, а мама была умной, серьёзной и здравомыслящей? — мельтешили мысли в его голове. — Сколько же всего я ещё не знаю о своих родителях и о том, как они жили?!» — Вот мы и пришли, мистер Поттер, — сказала декан, останавливаясь возле каменной горгульи. — Фисташковое мороженое! — Простите, что? — удивился мальчик, не понимая, причём тут место, в которое они пришли, и какое-то там мороженное. — Это пароль, мистер Поттер, — слегка улыбнулась профессор Макгонагалл в то время, как горгулья отъехала в сторону, открывая за собой нишу с винтовой лестницей, уходящей куда-то вверх. Вдвоем они шагнули на ступеньку, и стена сзади сомкнулась. Лестница довольно быстро двигалась по спирали, и у Гарри немного закружилась голова. Скоро они очутились перед тяжелой дверью, рядом с которой висел латунный молоток в виде грифона. Декан тихо постучала в дверь, и та беззвучно отворилась, пропуская их внутрь. Пока Гаро вертел головой, рассматривая убранство кабинета, из-за огромного письменного стола на когтистых лапах им навстречу поднялся сам директор школы волшебства — Альбус Дамблдор. В креслах с высокой спинкой, стоящих перед ним, кто-то сидел. Это были некий серьёзный господин и профессор Снейп, декан Слизерина. Они также поднялись на ноги, когда в комнату вошла декан Гриффиндора. — Что ж, поскольку все заинтересованные стороны здесь, то я думаю, что мы можем начинать, — сказал директор, сверкнул из-под бровей очками-половинками. — Отлично, тогда слово возьму я, — достаточно сухо сказал неизвестный господин. — Являясь главой рода Паркинсон, я весьма обеспокоен происшествием, случившимся с моей дочерью, и прибыл сюда, чтобы разобраться в данной ситуации. Насколько я понял, именно этот молодой человек отправил Пэнси письмо, которое потом взорвалось у неё в руках. Дамблдор кивнул. — Как вы об этом узнали? — спросила Минерва Макгонагалл. Похоже, что если сравнивать ситуацию с магловским судом, то декан решила взять на себя роль адвоката. — Мы опросили однокурсников пострадавшей, а также её саму, когда девочка смогла говорить, — ответил ей Снейп, а затем, обернувшись к мальчику, гадко усмехнулся, — в письме было ясно сказано, что оно от Поттера. — В таком случае, я требую, чтобы его исключили из школы за то, что он подверг опасности жизнь моей дочери, — как-то безэмоционально заявил он. — Поддерживаю, — с явным удовольствием произнес декан Слизерина. — Её жизни ничего не угрожало, — кое-как выдавил Гаро из враз пересохшего горла. — Объяснитесь, — обратилась к нему декан Макгонагалл, — что вы имеете в виду, мистер Поттер? — Если бы я действительно хотел ей навредить, то вложил бы в письмо гораздо больший заряд, — теперь Гарри уже жалел, что не сдержался и влез в разговор. Он теперь судорожно раздумывал, что же ему сказать, если его вдруг спросят о том, что это был за заряд, и как его вкладывают в письмо. Впрочем, вылететь из Хогвартса ему тоже не хотелось. — Тогда, какую цель ты преследовал, отправляя это письмо? — спросил мистер Паркинсон. — Спросите у Пэнси, — буркнул Гаро. — Нет, об этом мы спрашиваем у тебя, потому что именно ты отправил это письмо, — пояснил Дамблдор, — нам хотелось знать причину, так сказать, «из первых рук». — Она несколько раз говорила гадости о моих родителях, а когда я попросил её этого не делать, то начала надсмехаться уже надо мной, — сказал Гарри, — она не поверила, что я могу что-либо ей сделать, если она не прекратит свои нападки. Вот я и показал ей и всем остальным, что не стоит меня недооценивать. — О-о-о, — с каким-то извращённым удовольствием протянул профессор Снейп, — можешь собой гордиться, Поттер, теперь тебя приняли всерьёз, и вместо словесных шпилек будут придумывать нечто более существенное. «А ведь в его словах есть смысл!» — вдруг осознал Гарри. — Звучит, как угроза, — взгляд профессора Макгонагалл выражал недовольство. Ей явно не нравилось то, как профессор Снейп ведёт разговор с её подопечным. — Ни в коем случае, — отмёл подозрение декан Слизерина, — всего лишь предупреждение. — Раз уж вы решили его не исключать, то должны назначить ему другое наказание, — недовольно произнёс мистер Паркинсон, наконец-то проявив хоть какое-то чувство. Видимо, он не поверил в то, что его драгоценная дочурка могла оскорблять мёртвых родителей другого ученика. «Что? Меня не выгонят? Но почему он так решил?» — ничего не понимая, подумал Гаро. Словно услышав его мысли, директор вышел вперед и сказал: — После открывшихся обстоятельств, мы, естественно, не будем исключать мистера Поттера, а в наказание за проступок он будет ходить на отработки к мистеру Филчу до конца следующей недели, — директор повернулся к мистеру Паркинсону, — у меня нет причин не доверять словам Гарольда. К тому же, было достаточно много свидетелей того, как ваша дочь насмехалась над ним и его родителями, и если вы решите надавить на меня через совет попечителей, дабы ужесточить наказание, я легко смогу найти нескольких человек, что расскажут о том случае на занятии по полётам и даже поделятся своими воспоминаниями. Надеюсь, мы можем считать урегулированным это небольшое недоразумение? — Да, вполне, — на лице мистера Паркинсона не дрогнул ни один мускул, — вынужден откланяться. Он подошёл к камину, взял горсть порошка и бросил в огонь, делая шаг. Взметнувшееся зелёное пламя полностью поглотило его фигуру, и он исчез. — Спасибо, Северус, — сказал директор, обращаясь к декану Слизерина, — дальше мы сами. — Всегда, пожалуйста, — несколько недовольно, но не переходя границы приличий, ответил зельевар и летящим шагом в развевающейся мантии покинул помещение. Директор некоторое время разглядывал стоящего перед ним Гарри, после чего отошёл к столу. — Я могу идти? — набравшись смелости, спросил Гаро. — К сожалению, нет, — печально произнёс директор, — присаживайтесь в кресло, мистер Поттер. Или, может быть, вы позволите мне обращаться к вам на «ты» и по имени? Гарри сразу как-то стало неудобно, и он поспешил ответить: — Конечно, мистер Дамблдор, сэр. Вы можете обращаться ко мне так, как посчитаете нужным, — а про себя подумал: «Вот уж с кем не стоит портить отношения. Как он легко завернул все претензии этого главы рода Паркинсон». — Спасибо, мальчик мой, — улыбнулся директор Дамблдор, усаживаясь за свой стол, после чего обратил своё внимание на декана Гриффиндора, — профессор Макгонагалл, будьте добры, составьте нам компанию. Минерва хмыкнула, но также присела на край соседнего кресла, где до их прихода сидел профессор Снейп. — Видишь ли, Гарри, — начал говорить директор, — возможно, ты не в курсе, но после вчерашнего вечера по всему Хогвартсу распространились некие весьма нелицеприятные слухи о тебе и мисс Тонкс. Поэтому, через несколько минут сюда прибудут мистер и миссис Тонкс, а также декан Хаффлпаффа и сама Нимфадора. Все вместе мы должны разобраться в том, что же стало причиной возникших слухов и как мы можем уменьшить возможный урон репутации мисс Тонкс. — Тонкс что-то угрожает? — единственное, что понял из этой речи Гаро, это то, что его подруге может быть нанесён урон, и это его весьма сильно обеспокоило. Мальчик не понимал, как именно то, что он разговаривал с Тонкс в кабинете, может повредить девушке, но очень надеялся, что сможет помочь как-то защитить её от неведомой угрозы. — Вот именно это мы и попытаемся выяснить, когда прибудут те, кого я пригласил, — ответил директор, — а пока мы их ждём, не желаете ли выпить чаю? Макгонагалл отказалась, а Гаро лишь кивнул. Коротать время за чашкой чая всё же лучше, чем просто сидеть и ждать. Впрочем, ожидание закончилось достаточно быстро. Сначала в двери кабинета постучали, а затем внутрь зашли Помона Спраут и вся съёжившаяся Нимфадора Тонкс. Даже её волосы выцвели и стали какого-то мышино-серого цвета. Директор поднялся со своего места, приветствуя их. Гаро так же решил последовать примеру Дамблдора и встал с кресла. — Тонкс, что с тобой? — спросил мальчик. Ему было очень непривычно видеть всегда весёлую, непоседливую девушку в таком состоянии. — Гарри?! — наверное, она не ожидала увидеть его здесь, и потому была так удивлена. — Со мной всё нормально. Просто этот придурок Нэд… — Мисс Тонкс! — на повышенных тонах перебила её декан Спраут. — Я бы попросила вас следить за тем, что вы говорите о своих однокурсниках! Тонкс вся вспыхнула: волосы стали ярко-красными и даже на щеках появился небольшой румянец, но не от стыда. Девушка была в ярости. Наверное, декан уже успела прополоскать, и не один раз, мозги девушке на счёт её отвратительного поведения, и последняя фраза была той самой каплей, что переполнила чашу терпения Нимфадоры. — Уважаемая, декан Спраут, вы это лучше Нэду скажите, — чуть ли не прошипела она, — что-то мне не кажется, что он в своё время думал, что и о ком говорит, когда распространял эти грязные слухи о нас с Гарри. — Какая нахалка! — декан Хаффлпаффа тоже была на взводе и такой тон девушки вывел её из себя. — Ты ещё скажи, что не давала повода для таких слухов! Я сама видела в его воспоминаниях… — Не знаю, что и где вы видели, но я никаких поводов никому не давала! — чуть не срываясь на крик, заявила девушка. — Тише, дамы, тише, — примирительно поднял ладони вверх директор, — мы здесь собрались как раз для того, чтобы разобраться со всей этой ситуацией, а теперь… Нимфадора, извинись перед мадам Спраут. Твой тон ну никак не соответствует тому, как следует разговаривать с деканом своего факультета. Помона, вы тоже извинитесь перед мисс Тонкс. Я понимаю, что вы слишком близко к сердцу принимаете происходящее на своём факультете, но в этот раз вы были необъективны. Мисс Тонкс ни в чём не виновата. Подумайте, какой пример вы подаёте подрастающему поколению. Упомянутые дамы словно сдулись и, как по волшебству, успокоились. — Простите, пожалуйста, профессор Спраут, — первой сказала Тонкс, при этом сменив раскраску на розовый, — я не имела права повышать на вас голос. — Ты тоже прости меня, девочка, — тяжело вздохнув, молвила Помона, — я должна уметь лучше контролировать себя, тем более что твоя вина действительно ещё не доказана. Гаро мысленно смахнул пот со лба. Директор Дамблдор точь-в-точь как третий Хокаге. Всего несколько слов, и он смог погасить назревающий конфликт между подчинённой и подопечной. С таким мастером точно нужно поддерживать хорошие отношения. В это время пламя в камине снова позеленело и взметнулось до потолка, выплёвывая в кабинет сначала мужчину в строгом костюме пижамной расцветки, а затем и женщину в таком же строгом платье и цветом идеально подходящим к костюму мужчины. «Видимо, это и есть мистер и миссис Тонкс, — подумал Гарри, рассматривая появившуюся из камина пару, — так вот они какие, родители Нимфадоры». Если мистер Тонкс выглядел каким-то обычным, непримечательным, то вот миссис Тонкс… она была красива. Очень красива. Высокая со светло-каштановыми волосами, лицо её было идеальным, словно фарфоровая маска, и на этом лице удивительно живые, большие, добрые глаза. — Вы как всегда пунктуальны, — сказал Дамблдор. Миссис Тонкс сделала небольшой реверанс, а мистер Тонкс слегка склонил голову, а затем произнёс: — Ну, это всё благодаря моей жене. Сам я не настолько внимательно привык следить за временем. — Давайте сразу перейдём к делу, — сказала миссис Тонкс, — сегодня с утра мы получили несколько писем с намёками, что наша дочь в школе ведёт себя весьма неподобающим образом. Нам с мужем хотелось бы знать, что же могло произойти, что нам стали присылать такие письма. — Прежде чем мы начнём разбираться в ситуации, позвольте ознакомиться с одним воспоминанием, — директор повёл рукой в сторону одного из шкафов, — мой Омут Памяти в вашем распоряжении. Воспоминание уже там. После пяти минут просмотра. — Дора, что это значит? — голос миссис Тонкс оставался ровным, но Гарри вдруг подумалось, что лучше бы она кричала. Такой тихий безэмоциональный голос хуже крика. Мистер Тонкс пребывал в каком-то оцепенении и пока молчал. — Да не было между нами ничего! — взвизгнула Нимфадора, явно задетая за живое тоном матери. — Но как тогда объяснить то, что мы увидели? — спросила декан Хаффлпаффа. — Откуда нам знать, что именно вы видели? — задал вопрос Гаро. — А то вы не знаете! — похоже, мистер Тонкс наконец-то вернул себе дар речи. — Гадкий мальчишка! Как ты посмел так поступить с моей дочерью! А ты, Дора! Как ты могла согласиться на такое! — Слушайте сюда! — в этот момент из-за стресса или переполняющей девушку ярости, Нимфадора сделала очередной шаг на пути овладения метаморфингом. Она не просто изменила цвет волос, она изменилась сама. Волосы её почернели, завились и вытянулись, чуть ли не до колен. Лицо стало напоминать такую же фарфоровую маску, как у матери. Гарри не понял почему, но все присутствующие в кабинете взрослые слегка побледнели, наблюдая за происходящей метаморфозой. Дело в том, что Гарри не был знаком с Беллатрис Лестрейндж и потому не осознавал, что новый облик девушки в мелочах повторяет внешность тёти Беллы. Разве что Нимфа была чуть меньше ростом. — Говорю в последний раз: между нами ничего не было. Вы все идиоты, если могли подумать о таком. У Гарри возникла проблема. У него вдруг начались резкие боли в сердце. Когда он рассказал подробнее, то я заподозрила, что это действие клятвы и не простой, а жизнью и магией! Думаю, здесь есть те, кто знает, как наглядно проявляется эта клятва. Это спираль с письменами вокруг, расположенная в области сердца. Гарри снял мантию и рубашку, чтобы мы могли удостовериться в правильности моей догадки. Символ клятвы был. Гарри ниже меня и мне пришлось наклониться, чтобы рассмотреть повнимательнее, как именно выглядит спираль и письмена вокруг. В этот момент в кабинет вломился этот дебил по имени Нэд и тут же выскочил обратно. Что он увидел и как воспринял — не знаю! Но ничего порочащего меня или честь школы — не было! Да будет магия свидетелем! Клянусь! Громкий звук, похожий на раскат грома, возник в комнате и тут же исчез. — Люмос, — Тонкс достала палочку и зажгла на ней светлячок, — Нокс. Ещё вопросы? — Кхм, — прочистил горло директор Хогвартса, — нет, мисс Тонкс. Благодарим за то, что вы развеяли все сомнения. Можете быть свободны, только… не могли бы вы вернуть свою прежнюю внешность? — В каком смысле? — последний несколько сбил с толку, и она потеряла боевой настрой. Дамблдор отлевитировал небольшое зеркальце с одного из столов ближе к мисс Тонкс. — Ой! — только и смогла пропищать Нимфадора, увидев своё отражение. Секунда, и её внешность становится прежней. —Мистер Дамблдор, мы просим вас отпустить нашу дочь домой до конца недели, — обратилась миссис Тонкс к директору. — С какой стати я должна пропускать занятия по первой вашей прихоти? — голос Нимфадоры так и сочился ядом. Было видно, что она всё ещё обижена на родителей. — Дора, прости нас и не упрямься, нам срочно нужно поговорить, — увещевающе произнесла миссис Тонкс, после чего оглядела присутствующих и добавила, — без свидетелей. — Подождёте, — Тонкс не собиралась сдавать позиции, — вот приеду домой на рождественские каникулы, тогда и поговорим. — Нимфадора! Ты идешь с нами. Немедленно! — начала злиться миссис Тонкс. — Что-то мне расхотелось приезжать домой на грядущие каникулы, — скучающим тоном произнесла девушка, — в конце концов, я уже почти совершеннолетняя и не позволю обращаться со мной как с несмышлёной малолеткой. — Андромеда, — мистер Тонкс положил руку на плечо жены, — не надо. Что бы ты сейчас ни сказала, будет только хуже. Видишь же, что дочь характером пошла в тебя. Пройдёт время, она успокоится, и тогда мы сможем сесть и спокойно поговорить. — Спасибо, Тед, — женщине потребовалось несколько минут, чтобы справится с собой, но вот её лицо снова превратилось в безжизненную маску, — с вашего разрешения мы покинем вас. Всего доброго. — Нимфадора, помни, мы твои родители и очень тебя любим, — сказал мистер Тонкс прежде чем шагнуть в зелёное пламя вслед за женой. «Интересно, все родители студентов ходят с такими равнодушными выражениями на лице или… — задумался Гаро, а потом его осенило, — ну конечно, они же потомственные шиноби, а умение контролировать себя и свои эмоции одно из основополагающих. Даже забыв, кто они есть, волшебники продолжают следовать традициям воспитания ниндзя. Жаль, что со временем эти традиции начали забываться и видоизменяться… Стоп. Это ведь на Слизерине все от мала до велика ходят с такими же безэмоциональными лицами. Получается, слизеринцы в большей степени помнят традиции шиноби и соблюдают их? Ну, точно, я же слышал, что большинство клановых детей поступает именно на Слизерин! Блин, как жаль, что мне не позволили поступить туда же. А кто не позволил? Наверное — директор. Всё же шляпа-то вот она. Лежит себе спокойно в кабинете Дамблдора, а значит и приказы ей, кого куда распределять, отдаёт именно он. Не всё так просто с директором Дамблдором, но и идти против него нельзя. Слишком уж большой силой он обладает. Неприятно осознавать, что у местного Хокаге есть какие-то планы на мой счёт…» — Что ж, профессор Спраут, будьте добры, проводите мисс Тонкс до гостиной факультета и, как декан, приложите все усилия, чтобы разрешить данную ситуацию со сплетнями, — стал раздавать указания директор Хогвартса, — наверное, самым простым способом будет поклясться перед всеми, как ты сделала это недавно, девочка моя. Что же насчет тебя, Гарри, то не мог бы ты показать символ клятвы? «Почему бы и нет, — подумал Гаро, — может быть, именно они помогут мне понять, что с этой клятвой делать дальше. Не хотелось бы умереть или потерять способность работать с чакрой из-за какой-то непонятной клятвы». Стянув мантию, жилетку и сняв рубашку, он позволил всем осмотреть символ на груди. Нимфадору с профессором Спраут вначале попросили удалиться, так как это дела факультета Гриффиндор, но Тонкс попросила, чтобы ей разрешили остаться, ведь она столько читала о клятвах, и теперь очень хочет вживую увидеть, как будут выяснять, кому же эта клятва была дана. Неизвестно почему, но Дамблдор разрешил ей остаться. А так как осталась Нимфадора, то и профессор Спраут также решила присоединиться к их компании. Наверное, ей тоже было интересно посмотреть на символ клятвы, из-за которого и заварилась вся эта каша. Пока профессор Макгонагалл перерисовывала символ и знаки на чистый лист, Дамблдор достал палочку и сделал несколько жестов, невербально накладывая какое-то диагностическое заклинание. Тонкс и мадам Спраут просто наблюдали. — Это не стандартная клятва, — вынес вердикт директор Дамблдор, и Нимфадора просияла, так как этим он подтвердил её собственные догадки, — она была дана в момент сильного эмоционального всплеска одного из чувств, и магия решила подтвердить эту клятву. Мальчик мой, постарайся вспомнить, в какой момент ты испытывал особо сильно одно из чувств, таких как гнев, жалость или, может быть, чувство вины… К тому же, ты обратил внимание, что когда магия приняла клятву Нимфадоры, то мы могли слышать громкий звук? Так вот, в тот момент ты также мог слышать нечто подобное. Хорошенько подумай. Это очень важно как для тебя, так и для нас. Гарри стал перебирать в голове события последнего месяца, но их было столь много, что голова тут же начала болеть, тогда он решил прибегнуть к медитации. Почему-то, когда он медитировал, то думалось особенно легко, и мысли становились понятнее и легче. Пока мальчик ушёл в себя, Тонкс задала какой-то вопрос о клятвах Дамблдору, и тот стал ей отвечать. Немного позже к разговору присоединилась и профессор Спраут, а вот Минерва Макгонагалл, дорисовав печать, внимательно наблюдала за Поттером. Одевшись, он сел в кресло, закрыл глаза и застыл. Даже дыхание стало поверхностным и почти неразличимым. Полное самопогружение. «Сильные чувства и звуки грома… — мысли текли плавно, они были легкими, словно облачка, — пойдём с конца. Разговор с Тонкс был следствием боли на занятии. Боль на занятии утихала, когда я помогал Рону. Рон, чувство вины и гром. Точно! Тогда в спальне, Рональд жаловался, что забыл всё, что учил за первый месяц, а я осознал, что это последствия того заклинания, что я наложил на рыжего. Я испытывал чувство вины и… поклялся не оставлять его наедине с проблемами, а также помогать до тех пор, пока тот не научится с лёгкостью справляться с любыми заклинаниями! И раскаты грома были, только их никто не слышал, кроме меня. Но это же… Я же всю жизнь теперь должен буду нянчиться с Роном, если не хочу умереть или лишиться чакры!» — Гарри? — он вернулся в реальность от того, что кто-то позвал его по имени. Это был директор Дамблдор, — ты что-то вспомнил? У тебя было такое выражение лица… — Да, вспомнил, — произнёс мальчик, — только я не уверен, что хочу рассказывать об этом. Скажите, есть ли способ избавиться от клятвы, не нарушая её? — Только выполнить условия, которые ты назвал, когда произносил её, — ответил директор Хогвартса. — Тогда это навсегда, — понуро произнёс Гаро. — Что вы имеете в виду, мистер Поттер? — не на шутку обеспокоилась декан Макгонагалл. — В порыве чувств я поклялся помогать одному знакомому с изучением заклинаний до тех пор, пока он сам не сможет с лёгкостью справляться с любыми чарами, — ответил Гарри, — но сейчас я понял, что заклинания не ограничиваются теми, что мы изучаем на занятиях. Вообще, можно всю жизнь изучать те или иные чары, и я теперь должен буду помогать в их изучении… Но это ведь ничего, он мой друг, и я и так помогал бы ему, просто теперь у меня есть нечто, что будет мне давать знать, если ему понадобится моя помощь… — Кто этот ученик? — задала вопрос профессор Спраут. — Рон Уизли, — ответил Поттер. — Как ни прискорбно это говорить, но вы абсолютно правы, мальчик мой, — произнёс Альбус Дамблдор. Похоже, что он был чем-то весьма доволен, — Рональд — хороший мальчик, и помочь ему в освоении заклинаний — благое дело. Заодно ты научишься ответственности и осторожности. Лучше несколько раз всё обдумать, а только потом сказать, иначе можно попасть в очень неприятную ситуацию, наподобие нынешней. — Я понял вас, сэр, — сказал Гаро, — спасибо, сэр. — Поскольку всё разрешилось, и время уже достаточно позднее, я думаю, мы можем на этом закончить, — сказал директор, — хорошего всем вечера. Уже на выходе из кабинета, Тонкс наклонилась ближе к хмурому Гаро и прошептала ему на ухо: — Не унывай, Гарри. Почти любую клятву можно обойти, только нужно хорошенько подумать, как это сделать. Я поищу информацию в библиотеке. Как-нибудь встретимся и всё обсудим. Настроение Поттера, упавшее до уровня плинтуса, чуть поднялось и он, с благодарностью посмотрев на девушку, сказал: — Большое спасибо. На все разговоры ушло более трёх часов. Пережитые волнения выпили досуха все оставшиеся после предыдущей бессонной ночи силы Гаро так, что он даже не пошёл на ужин. Добравшись до спальни, он прямо так, не раздеваясь, улёгся на кровать и заснул, хотя время ещё только приближалось к восьми вечера. Это был очень тяжёлый день, и как же хорошо, что он подошёл к концу.