Шиноби Поттер и путь его нелёгкий.

Зима вступила в свои права. Выглянув однажды в окно, Гаро неожиданно понял, что замок укрыт толстым слоем снега и даже огромное озеро полностью замерзло. Скоро должны были начаться каникулы. Какая уж тут учёба, когда все мысли о том, что скоро можно будет поехать домой. Была ещё одна проблема – холод, что пронизывал до костей, вымораживая, казалось бы, даже мысли. Общие гостиные факультетов, спальни и Большой зал – вот те места где ещё сохранялось тепло, благодаря непрерывно горящим каминам. В коридорах же и в кабинетах ситуация обстояла иначе. По утрам вполне нормально было обнаружить наледь в коридоре или же морозный узор на парте в аудитории. Конечно, Флитвик, МакГонагалл и Спраут наколдовывали согревающие чары на студентов, но ведь были и другие занятия… Бинсу было абсолютно всё равно какая температура в кабинете, а Снейп запретил даже думать о применении магии для обогрева, ведь это могло повлиять на создаваемое зелье. В кабинете зельеварения было настолько холодно, что стоило кому-либо открыть рот, как оттуда вырывалось облако белого пара, а студенты, не заботясь об ожогах и тому подобном, старались расположиться как можно ближе к горячим бокам кипящих котлов. Вначале Гарри подумывал съездить домой на Тисовую улицу на рождественские каникулы, но потом ему в голову пришла мысль о том, что придётся провести целый день в пути, притом ещё было не известно отапливался ли поезд… Решив не рисковать, он попросил декана внести его в списки остающихся в Хогвартсе. Впрочем, список этот был не таким уж и большим. Рон, Фред, Джордж, Перси и ещё несколько семикурсников, решивших на каникулах наконец-то начать готовиться к Ж.А.Б.А. Поиски Фламеля так же пока не дали никаких результатов. За прошедшее время они с ребятами перерыли не один десяток книг их школьной библиотеки. Всё чаще и чаще при посещении «храма знаний» взгляд Поттера цеплялся за решетку, перегораживающую вход в Запретную сессию. Возможно там находится ответ на вопрос – кто такой Фламель? Но… книги, хранившиеся там, не для младшекурсников. Провожая взглядом уезжающих, Гарри стоял в холле у главных ворот, надеялся успеть перекинуться с Нимфадорой хоть парой слов и ему повезло. — Тонкс! — он помахал рукой, когда увидел девушку в толпе. — Гарри! — откликнулась она, — Кого караулишь? — Тебя, — ответил он, — а то в последнее время ты постоянно где-то пропадаешь по своим делам. — Извини, я действительно была занята, — смутилась девушка, сменив расцветку волос, — но, как только вернусь с каникул, у меня есть к тебе одно дело. — Хорошо, но я хотел… — начал было Гаро, но Нимфадору позвал кто-то из однокурсников, что уже дошли до выхода, и она, перебив его, сказала: — Извини, я должна бежать. Продолжим разговор как-нибудь потом, хорошо? — Но… а, да, конечно, — почему-то в этот момент Поттер почувствовал некое разочарование и в глубине души начала закипать злость, но приложив некоторые усилия он смог совладать с собой, — иди, тебя ждут, а мне ещё надо дождаться Гермиону. Она тоже уезжает домой к родителям. Вот прошёл Малфой со своими сквайрами среди целой толпы Слизеринцев. Через несколько минут показалась и Гермиона в сопровождении Невилла. Пожелав им хорошего пути и удачных каникул, Гаро отправился в Большой зал. На душе разливалась чёрная тоска. Казалось бы, совсем нет на это причин, но… Когда столько народу с улыбками на лицах разъезжаются по домам к родителям, очень горько осознавать, что именно у тебя нет места, которое можно назвать домом и нет тех, кто был бы рад видеть тебя после полугода учёбы в школе-интернате. Да, Дурсли в последнее время стали относиться к нему лучше, но назвать их своей семьёй Гарри почему-то не мог. Большой зал был украшен просто потрясающе. В нем стояло больше десятка высоченных пихт. Они поблескивали отражёнными в нетающих кристаллах льда огоньками сотен свечей, парящих вокруг. На стенах висели традиционные рождественские венки из омелы и остролиста. «Для кого всё это? — подумал он. — Ведь большинство студентов разъехались по домам». — О чем-то задумался, Гарри? — прозвучал голос из-за спины и Гаро осознал, что, заглядевшись на украшения интерьера, он остановился посреди дороги у самого входа и теперь мешал пройти внутрь Большого зала ещё одному человеку. — Сэр! Извините, — он быстро отошёл в сторону, уступая дорогу директору Дамблдору, но тот сделав несколько шагов остановился и развернулся лицом к мальчику. — Хочешь спросить у меня о чём-то, Гарри? — обратился он к Поттеру. — Нет… эмм, да, — замялся Гаро, но потом всё же собрался с силами и спросил, — Зачем так нарядно украсили зал, сэр? Для кого все эти украшения? Ведь студенты уехали домой… Под конец, он стушевался под пристальным взглядом директора и понизив голос умолк. — Они для тех, кто остался в Хогвартсе, — ответил Альбус Дамблдор. — Для тех, кто остался… значит и для меня? — уточнил мальчик. — Верно, — улыбнулся директор и задорно сверкнул линзами в очках-половинках, нацепленных на самый кончик носа, — Запомни, Гарри. Мы не всегда там, где нам хотелось бы находиться, но всегда там, где мы должны быть. С Наступающим Рождеством, мальчик мой. После чего директор развернулся и прошествовав через весь зал, скрылся за дверью, расположенной рядом с преподавательским столом. Постояв ещё несколько минут, стараясь осмыслить последнее высказывания директора, Поттер решил, что подумает над этим позже, и отправился в гостинную факультета. Ему ещё нужно было повторить последний раздел из книги по трансфигурации, которую он изучал ныне, чтобы потом применить эти знания во время сеанса по исцелению нервного узла в плече. Оставшееся до праздника время утекло словно песок сквозь растопыренные пальцы. В их спальне остались только Гарри, да Рон. Впрочем, в Общей гостиной народу тоже поубавилось. Придвинув кресла почти вплотную к камину, ребята могли сидеть часами, нанизывая на длинные металлические вилки, прихваченные с собой из Большого зала кусочки лепешки и кругляши зефира. Поджарив их на открытом огне, после они с огромным аппетитом поедали получившееся блюдо и просто радовались жизни. Ну и возможности отдохнуть от уроков, само собой. Рон пробовал было заговорить о Малфое и том, как было бы хорошо избавиться от этого змеёныша, подставив того перед преподавателями, но Гаро быстро пресёк подобные мысли, сказав, что ему не интересен слизеринец и он не собирается тратить своё время на разговоры о нём. — Лучше, вон в шахматы давай поиграем, — добавил он, переводя фокус внимания Рона в другую плоскость. — А давай! — охотно согласился рыжий мальчик. Поттер в общем-то знал назначение фигур и то, как они ходят, ведь оказалось, что правила игры в магические шахматы почти не отличались по своей сути от магловского варианта игры. Разве что, фигурки были живыми и нередко отказывались слушать того, кто ими играл. Нет, у Рона таких проблем не было. Его набор был старинным, принадлежавшим семье Уизли не одно десятилетие, и потому за такой длинный срок фигурки уже хорошо так выдрессировались. Они даже помогали своему владельцу, делясь накопленным за прошедшее время опытом. У Гаро ситуация с фигурками обстояла иначе. Свой набор он одолжил у Симуса Финнигана, и те очень плохо его слушались, ни капли не доверяя временному владельцу. По вечерам же, мальчик со шрамом на лбу читал книги, рекомендованные профессором МакГонагалл, необходимые для грядущего сеанса лечения, за что в первый раз был удостоен ну очень удивлённого взгляда от соседа по комнате. Рыжий пытался было отвлечь друга от скучного чтива, но Гарри продолжал заниматься этой бесполезной нудятиной, прозванной образованием и вскоре Рон от него отстал. Ну хочет человек все вечера каникул «спускать в унитаз» сидя в обнимку с книгами, так что тут поделаешь?! Впрочем, вскоре и сам рыжий стал проводить вечера за книгой. Называлась она – История квиддича сквозь века. И была весьма интересной, в отличии от книг Поттера. Вскоре декан отозвала Гаро в сторону и сообщила, что время первой процедуры назначено – за день до Рождества. То есть завтра. Уверила его, что всё готово. И зелья, и мадам Помфри, и сам Гарри. По крайней мере уровень знаний он показал вполне приличный, когда проходил последнюю проверку. Только вот сам мальчик, увы, не был так уж уверен в себе и своих знаниях. В какой-то момент ему в голову пришла мысль, что он обязательно ошибётся и вся процедура пойдёт наперекосяк. А затем он умрёт страшной и мучительной смертью. Под гнётом негативных мыслей, Гарри с головой погрузился в учебники, стараясь ещё раз проштудировать весь объем материала за оставшееся время. За всем этим, он не обратил внимание, с какой обидой в тот день смотрел на него Рон Уизли и не услышал процеженные тем сквозь зубы слова «Ботаник» и «Предатель». Ложась спать, Поттер с большим усилием, но всё же смог очистить сознание и провалился в сон. Тот был глубоким и неприятно вязким. * * * Просыпался он с трудом. В больничном крыле. Всё вокруг словно покачивалось и было каким-то зыбким. Серым и неприятным. — Ты очнулся, мальчик мой? — спросил директор Дамблдор, обеспокоенно глядя на него. — Да, господин директор, — ответил Гаро, а потом спросил, — что со мной? — Гарри, что последнее ты помнишь? — вопросом на вопрос ответил директор Хогвартса. — Ну… я ложился спать в своей постели… — Бедный мой мальчик, — вдруг запричитал Альбус и шумно высморкался в разноцветный платок, — видишь ли, процедура по лечению твоего плеча прошла не совсем удачно и у тебя проявились непредвиденные осложнения. Прости Гарри, но теперь у тебя две головы. — Что?! — испугался мальчик и тут же понял, что спросил сразу двумя голосами из двух ртов. — Даже профессор Квирелл пожертвовал тебе свой тюрбан, чтобы ты мог держать свои головы вместе. Да, кстати, теперь ты учишься на факультете Слизерин. — Но… но, профессор Дамблдор, как же так? Что же мне теперь делать? — мальчик готов был заплакать. — Тебе… уже ничего, а вот мне… — ответил тот, доставая волшебную палочку и направляя её на Поттера, — Ради Всеобщего блага! Вспышка зелёного света вновь отправила мальчика-который-выжил в небытие. * * * Дурсли в полном составе сидели на кухне, а в центре стола на блюде лежала огромная рождественская утка. Именно в этот момент Петунии в руки спланировало письмо, перевязанное чёрной ленточкой. Прочитав его, она передала бумагу Вернону, а сама, уткнувшись в ладошки начала потихоньку всхлипывать. Грузный мужчина прочитал текст письма и после, в свою очередь, передал его Дадли. Посидели. Помолчали, осознавая новость, а потом взялись за руки и… пустились в пляс! Петуния больше не могла сдерживать счастливый смех, рвущийся у неё изнутри. Смеялись и Вернон вместе с Дадли. А затем они запели: Поттер умер! Поппер сдох! Ну какой он всё же лох! Поттер умер! Поппер сдох! Ну какой он всё же лох! Их счастье было безграничным, и они представить не могли, что Гарри был рядом. Всё видел и всё слышал. Но ничего не мог поделать, ведь он стал призраком, привязанным к чулану под лестницей в дома №4 по улице Тисовая… * * * Проснувшись в холодном поту, Гаро ещё долго не мог успокоить бешено прыгающее в груди сердце. Таких кошмаров он ещё никогда не видел. И теперь оставалось только надеяться, что больше и не увидит впредь.