Малкольм, соседский мальчик, в очередной раз с визгом пронесся по улице и скрылся за поворотом. Каждый день он на умопомрачительной скорости носился на велосипеде меж многоэтажных домов, едва не сбивая прохожих. Обычно он нарезал в таком темпе кругов двадцать, после чего из углового дома выходил мистер Пибот со своим мопсом и начинал голосить на всю улицу, что он швырнет Бильбо(собаку) в негодника, если тот не прекратит. И когда велосипед в очередной раз показывался из-за поворота, мопс счастливо слетал с рук хозяина и, как всякое уважающее себя пушечное ядро, несся навстречу противнику, после чего и Малкольм, не справившись с управлением, и Бильбо, не справившись с порывом стать грязным, обычно падали в лужу или кусты, на радость того же мистера Пибота, у которого находилось еще два новых повода поорать на опостылевшего ему мальца – грязная и едва не сбитая собака и пара сломанных веток на «государственном имуществе». Так он называл куст, не мальчика. Мистер Пибот любил ворчать, как и Бильбо любил поваляться в луже – наверное, на этом они и сошлись. Круговорот жизни.
Саманта огорченно вздохнула, стекая с подоконника. Эту картину она видела уже в сотый раз и могла не угадать только с фразами, которыми старик забрасывал мальчика, а ведь их было 23 и половина из них про коммунизм. У Говарда Пибота даже его пес был отъявленным коммунистом, ведь именно «коммунисты своей грязью портят общество». Из-за таких фраз почти все мальчишки в округе знали, что «красные свиньи», в общем-то, совсем не свиньи, но не знали, почему собаку такого злого деда назвали именем персонажа из «Властелина колец».
- Ах ты коммуняга на ракете! – это было третье по употребляемости ругательство. Сэм вздохнула и пошла на кухню за чаем – она ставила на «Никсона на вас нет!».
Конфорка весело затрещала, включаясь, а Сэм, фырча, насыпала в огромную кружку чайных листьев. Она отчего-то нервничала. Быть может, ей передалось настроение мистера Пибота, быть может, так на нее действовала жара, но отчего-то девушка не сомневалась, что дело было в той третьей причине, которую она все никак не могла придумать.
- Ах ты ж чудовище банановое, грейся, - сказала она чайнику. Родители уже несколько лет назад переехали за город, а привычка смягчать свои ругательства так и не исчезла, а потому всех и вся девушка обзывала скорее нелепо, нежели обидно. Возможно, ее это веселило, или же такие привычки не пропадают так быстро, а может, и тут дело было в той третьей причине, которую никто никогда не сможет выдумать.
В дверь позвонили. Сэм зашаркала своими белыми тапочками но плитке в сторону коридора.
- Самашаманта, любительница сашаманить, - певучим басом доносилось снаружи.
Нахмурившись, девушка поскорее провернула ключ в двери, пытаясь побыстрее затянуть в квартиру того, кто всегда пытался ее опозорить. Дверь распахнулась и молодой человек лет двадцати прыжком заскочил в квартиру. Сэмми же поспешила закрыться, чтобы соседям не пришлось слушать взвизгивания и шутки Дэвида Трена – ее лучшего друга и величайшего идиота по совместительству. Он снял соломенную шляпу и тряхнул головой, взъерошивая копну своих огненно-рыжих кудряшек. Дэйви имел простое светлое лицо и большие глаза цвета летнего неба. Длинный ровный нос и россыпь веснушек на щеках дополняли общую картину, отчего молодой человек казался нелепо-красивым. Именно нелепо-красивым, и нисколько не милым или же приятным – других слов для внешности Дэвида было не подобрать.
- Нелепее тебя нет в мире огонька.
- Для такой соломы нет в мире короны, - безвинные детские подколки еще со времен младшей школы. После стандартного приветствия парень зашагал в сторону кухни, выключая кипящий чайник, а Сэм бросила скептический взгляд на свое отражение в зеркале у входа. Ее волосы и впрямь были чем-то похожи на солому – очень светлые и немного пушистые – они никогда не лежали нормально, если их не убирать в хвост. Да и лицо девушки не имело никаких особенных черт – простой овал, большие серые глаза, нос с горбинкой и пухлые губы, из-за которых ее лицо казалось немного обиженным. Ничего особенного. Высокая, немного тощая – как сто тысяч других в Арканзасе. Пожав плечами, девушка пошла назад на кухню, где ее друг уже начал шарить в холодильнике. Когда она зашла, он уже сидел за столом с огромным бутербродом с индейкой, пикули и мёдом – стандартное кулинарное извращение Дэйви. Перед ним на столе стояли чашка Сэм и большая пиала с чаем.
- Ты когда-то из нормальной посуды пить научишься?
- Размер хороший и ручек нет. Не люблю ручки, - полужуя, выдавил парень, кроша везде хлебом. – Кстати, а чего это ты не следишь за новеньким?
- За кем?
- В квартиру номер 5 дома напротив въезжают, не знала? Как раз грузовик подъехал с вещичками. Коробок – жуть. И диван белый. Псих, явно, кто белые диваны покупает? – сказал рыжеволосый, вымакивая оставшийся кусочек огурца в капле меда на столе. Саманта только сморщилась, глядя на этого всецело «нормального» человека.
- Некий Кевин Брукс, 26 лет, работает на дому. Кем – не знаю.
- А узнал как?
- Взломал компьютер короля охранников, а после просветил грузовик рентгеном, пока поваленные моим кунг-фу грузчики были без сознания, - последняя крошка канула в бездонный непереборчивый желудок. – Спросил, конечно. Все нормальные люди так делают. Мне ведь не нужно шесть лет следить за соседом, чтоб знать, что у него есть хомяк. Я могу поздороваться и поговорить. Так я и поболтал с грузчиком. Две минуты – сколько смысла, - безмятежно продолжил он. Да, таким и был Девид Трен – простым, как сам огонь, ни с кем никогда не конфликтовал, шумел попусту и бы несказанно счастлив от одного факта роста деревьев. Иногда Саманте было очень и очень сложно понять, почему они подружились. Просто когда-то в школе к ней подбежал мальчик, обозвал соломой и потянул играть с остальными в салочки. И потом просто был рядом. Наверное, так друзья и появляются – незаметно, между прочим.
- Я в комнату, - взяв чашку, импровизированная шпионка перекочевала в свою обитель, к подоконнику. С двенадцати лет тут все изменилось – некогда милая девичья комната лишилась розовых обоев в цветочек и приобрела спокойный, слегка шероховатый бежевый оттенок. Отец Саманты говорил, что когда ты перекрашиваешь комнату своего ребенка в подобный цвет, ты сам немного стареешь. Пока что девушка не понимала этих слов, но отчего-то всегда вспоминала о них, сажаясь на старенький папин стул у подоконника. Только он тут и остался из старой меблировки. Все остальное было новымм, даже стильным в какой-то мере. Но менять свой «трон» обладательница комнаты никак не хотела, возможно, для нее это было то же, что для ее отца цветочки на стенах в комнате дочери – последнее дуновение детства.
На улице что-то громыхнуло и блондинка заспешила к окну, вооружившись биноклем. На той стороне улицы стоял небольшой белый грузовик с яркой эмблемой на нем: «Биллис и сыновья» - размашистые синие буквы и красный медведь пониже. Подле машины стояло четыре огромных детины в синих робах, убаюкивающих в своих огромных руках завернутый в огромную пленку, или во что там обычно упаковывают мебель при перевозке, диван. Вокруг работников скакал низенький мужчина лет пятидесяти в такой же робе, размахивая папкой и выкрикивая всяческие ругательства. Он выглядел особенно глупо на фоне остальных, так еще и лицо его было красным, как тот самый медведь на эмблеме.
- Сыновья, то же мне, вы что его качаете, это ж вам не жолезяки из вашего спортзала, - и да, он сказал именно жОлезяки. Наверное, это и был мистер Биллис и его сыновья.
- А вот и труп! – весело хихикая, Дэвид подошел к окну, усаживаясь на край письменного стола, что стоял рядом.
- Ты о чем?
- О диване, конечно. Смотри, как нежничают с ним, баюкают. И завернут, как труп. Кто ж так диваны заворачивает - убийцы и психи. Наверное, у него даже пакет для этого специальный. Знаешь, как те, что моя мать хранила под мойкой. Такой большой пакет для экстра-трупов, а в нем много маленьких. Удобно, - вздохнув, Саманта вернулась к разглядыванию картины. Мужчины наконец-то управились с непонятной дилеммой и понесли диван в сторону входа. Биллис старший же продолжал орать на оставшегося, вытягивающего на асфальт большую коробку. На земле уже стояло три таких же с надписями – прочитать было трудно – почерк был корявым, да и сумерки начинали портить видимость.
- Что же они так поздно привезли, смеркается уже.
- Просто вторая машина компании заехала в пригород и что-то там полетело, пришлось ехать этой в срочном порядке.
- Ты все это узнал за те две минуты, что я ставила чайник?
- Ты даже не представляешь, как болтливы злые грузчики. Из-за мата через слово понять сложнее, конечно, но все же терпимо. Нового жильца не видишь? – скользнув взглядом по периметру улицы и клумбам, младшая из семьи Ньюбертов отрицательно покачала головой.
- Неа, - перевела взгляд на стену дома – Сэм искала окна квартиры номер пять. Четырехэтажный дом напротив был как-бы разделен на две части – у каждой был свой вход и своя лестница. В общем, на каждом этаже было по четыре квартиры – итого шестнадцать во всем доме. Пятая квартира была второй слева на втором этаже – ее окна как раз были напротив квартиры Саманты. Сфокусировавшись на них, девушка заметила движение – будто кто-то резко отошел в сторону. Раньше в этой квартире жила молодая пара с ребенком, но они переехали за город, чтобы растить детей в атмосфере парковой части Сен-Марлоу, с маленькими лесопарками и детскими площадками, натыканными в самых причудливых местах. Даже перед полицейским участком стояла одна.
Сэм любила тех людей – у них не было штор, они всегда играли в игры со своим чадом и периодически им приходилось перекрашивать кухню, когда их трехлетний сыночек разрисовывал стены и холодильник слониками. Теперь же на окнах квартиры номер пять по Липсон-роуд висели шторы. Не очень плотные, они пропускали свет и давали видеть тени, - но ничего больше. Наверное, темная фигура как раз их задернула секунду назад. Наличие штор очень огорчило девушку. В двух соседних окнах, принадлежавшей той же квартире было темно и тоже висели еще не задернутые портьеры других цветов.
- Там шторы, - невесело подытожила девушка, отнимая от лица бинокль. Дэвид выхватил его и приставил к глазам, но не как надо, а наоборот, для уменьшения.
- Нихрена не вижу. Вроде в другой комнате свет и медведь стоит. Блин, сторона другая, - перевернув бинокль, парень упал. – Там огромная игрушечная башка медведя. Как в мультиках, - Сэм скорчила гримасу и взяла из рук ошалевшего друга бинокль. Приставив его к глазам, они лишь вздохнула.
- Да, свет горит, но все закрыто, там нет ничего.
- Но, было же!
- Перестань, хватит дурака валять.
- Но!
- Ты мне итак вчера доказывал, что мопс мистера Пибота это реальный Бильбо, превращенный злым дедом.
- Да ну тебя, - раскрасневшийся от негодования Трен вскочил и, хмыкнув, поплелся из комнаты. – Я домой, мне еще в университет завтра к восьми, а я схему не достроил, - он был обижен несколько сильнее, нежели должен был бы, когда Саманта не верила его выдумкам. Но девушка только хмыкнула. Она знала, что его запал пройдет через минут десять, и он продолжит скидывать ей фотографии щенков на телефон. Он был таким - студент высшего института инженерии и ярый любитель милых щеночков.
Дверь за ним захлопнулась и Сэм устало потянулась на стуле. На улице уже прилично стемнело и нелепые грузчики продолжали тащить коробки в квартиру номер пять. А в ней было тихо.
Встав со своего излюбленного места, девушка отставила остывший чай на письменный стол и уселась на мягкий стул возле него. Ей нужно было решить пару задач к семинару по правовой этике и она хотела сделать это раньше, до того, как люди из дома напротив отужинают и разойдутся – ей хотелось еще немного за ними понаблюдать.
***
- Пофиг, - тетрадь захлопнулась и была отброшена на кровать. Саманта рассталась с мыслю дописать последнюю задачу и включила музыку на компьютере. Очередная глупая песня, под которую можно потанцевать. Ну, как потанцевать – просто попрыгать по комнате – чувства ритма у блондинки не было никакого. Зато ей нравилось вот так вот прыгать. Ей казалось, что если бы за ней кто-то наблюдал , то ему наверняка бы понравилось такое чудачество и он бы улыбнулся. И ей самой было радостно от такой мысли. Увы, с задачами и танцами девушка закончила поздновато и почти все окна в доме напротив потухли. Горели только окна квартиры номер пять. Грустно посмотрев на них, Сэм помахала невидимому Кевину Бруксу и улеглась спать.
***
Сэм проснулась от попискивания принтера. Он усердно что-то печатал. Часы показывали 11 часов утра. Поздновато, но в университет только к часу, так что простительно. Принтер продолжал пищать. Из него начали выпадать листы и сонная еще Саманта подошла и подняла один из них. На нем большим форматом было напечатано фото ее танцующей.
- Что за? – принтер заглох – бумага кончилась. Суматошно поднимая листы, девушка видела на них разные моменты ее танца и последний, как она машет задернутым шторам.
- Что за? – Сэм начала немного паниковать. Снято было с первого этажа или со двора, явно кто-то был ниже, но так как она живет на втором этаже – разница в высоте не была огромной. Снимки были качественными, словно снятыми с близкого расстояния или с хорошим увеличением. Сэм испугалась не на шутку.
- Что за?! – подбежав к окну, она диким взглядом осмотрела улицу. Только редкие прохожие. Глупо было ожидать увидеть сейчас что-то странное. Переведя взгляд на стену дома, девушка все же заметила это «что-то». Именно это она бы внесла в третью причину своего вчерашнего беспокойства: в окне дома напротив, в окне пятой квартиры стоял высокий человек в синей кофте с большой головой улыбающегося мультяшного медведя на месте его собственной.
Человек изобразил ее вчерашний танец, помахал рукой и задернул портьеры.
