Четыре цвета бессмертия

Атмосфера в зале снова начала давить на Марту, мрачные мысли не давали покоя, и уже не получалось отвлечься на технические чудеса спасательной операции, потому что все чаще они выводились на экран вместе с картинами разрушения и горя. – А можно мы пойдем к раненым, которых привезли сюда? – не зная, к кому следует обращаться с такой просьбой, девушка спросила Элеонору. – Уверена, что они нам будут рады? После всей шумихи в прессе, – как-то невпопад вспомнила Варвара о вчерашнем инциденте. – Ты в своем уме? – удивилась Марта. – Да всем плевать сейчас на это, тем более пострадавшим. И мне, кстати, тоже. Нужно что-то делать, и желательно не здесь. – Безусловно, ваше пребывание в этом зале не является необходимостью, – ответила Элеонора. – Я сообщу Миле, и она проводит, куда нужно. И если что-нибудь потребуется, вас вызовут. После этой, казалось бы, простой фразы, в сердце Марты зародилась какая-то безысходность. Свою часть сделки вампиры уже практически выполнили, теперь они с Варварой, по сути, стали расходным материалом. Однако это неприятное чувство почти сразу вытеснило ощущение, что они все сделали правильно. Наверное, это был голос разума. Приятно осознавать его присутствие даже в такой безумной ситуации. – Я, с твоего позволения, пойду с вами, – обратился к ней Эдвард. Марта посмотрела на него, ожидая новой волны раздражения и неприязни, но вдруг поняла, что ее не будет. Эдвард, пусть и изрядно бесил своими ужимками и не совсем понятным к ней отношением, но, по крайней мере, врал им меньше других. В данной ситуации, это уже приятно. Да и вид у него сейчас был какой-то непривычно потерянный. Кивнув на прощание Александру, девушки в сопровождении вампира вышли из зала. В небольшом пузыре-коридоре их ждала Мила. Она казалась уже почти родной и домашней. Это было не сложно понять, ведь от нее гостьи пока получали только приятные и полезные вещи. К слову, вампирша тут же подала Варваре аптечный пакет и небольшую бутылку воды. – Ваши лекарства, – пояснила она. Девушка приняла из ее рук ценный груз и, отвернувшись к стене, поспешно приняла несколько таблеток. Когда шорох коробок и инструкций утих, Варвара повернулась обратно. – Спасибо, – она протянула Миле пустую бутылку. – Я не знаю, куда это деть, простите. – Поставьте ее на пол. Система сама позаботиться об отходах, – ответила та. Сделав так, как сказала компаньонка, Варвара несколько секунд наблюдала за исчезающей в полу бутылкой. Та словно погружаясь в густой белый соус. – Тара будет разложена на составляющие и станет частью базового вещества здания, – пояснила Мила в ответ на удивленные взгляды гостий. – Это я приготовила для вас, чтобы не пришлось носить лекарства в руках. Она протянула смущенной Варваре небольшую сумку из материала, чем-то напоминающего латекс. Торопливо спрятав пакет, девушка поблагодарила Милу. Та кивнула в ответ. – Мне передали, что вы желаете посетить помещения для эвакуированных людей? Получив утвердительны ответ, она начала вводить место назначения их путешествия на своем коммуникаторе. Стена выгнулась и расступилась, образуя новый коридор. – Прошу за мной, – пригласила Мила. В первые минуты их пути повисло уже привычное молчание. Марта знала, что именно после таких затяжных пауз они начинают говорить о чем-нибудь важном. Все будто мысленно готовились к этому, как к некоему представлению или испытанию. Трудно было предугадать, откуда пойдет «волна» разговора. Честно признаться, она ожидала, что основной темой для обсуждения станут Мила и Эдвард. Когда Марта увидела их вместе, то не могла не думать об их прежней близости, пусть и знала об этом всего ничего. – Не могу взять в толк, – начала Варвара, опровергая мысленные прогнозы подруги. – Почему вампиры собираются отпустить заложников после подписания договора, а не продержат их хотя бы до отбытия с Земли? – Ты о чем вообще? – Марта была потрясена. – Как тебе мысли такие в голову приходят? – Сами собой приходят. Честно, я не могу это контролировать. Просто анализирую ситуацию, – Варвара пожала плечами. – Коме того, ты должна признать, что вампиры уязвимы. Мила, могли бы вы сказать, сколько вас всего в мире? Это не секретная информация? – Нет, вам можно об этом знать, – ответила вампирша спокойно. – Если позволите обойтись примерной цифрой, то нас пятнадцать тысяч. – Да, примерной вполне хватит, спасибо, – кивнула девушка. – Так вот, Марта, представь себе пятнадцать тысяч против семи миллиардов. Кроме того, победа постфактум едва ли им интересна. Ситуация, когда они ответят чем-то человечеству, получив при этом ракетный удар по Гнезду (предположим, что они не успеют отбить все направленные ракеты из всех стран), едва ли устроит расу, не способную размножаться. Поразмыслив немного, Марта спросила: – Почему ты решила, что они не могут размножаться? – Потому что они персонал, а не семья, – просто ответила подруга. Посмотрев на Эдварда, девушка не успела даже ничего спросить. Он сам ответил, не поворачиваясь и не замедляя шаг: – Это так. Зои говорила вам про ритуал крови и жертву будущего, как мы красиво это теперь называем. В общем, модифицирующее излучение сделало всех нас абсолютно стерильными. Сразу отвечу на пару логичных вопросов: мы не можем практиковать искусственное оплодотворение либо клонирование. ДНК вампиров саморазрушается будучи отделенным от тела. Я упрощаю, но суть, думаю, ясна. А синтезировать ДНК... В общем, это за рамками допустимого. Это уже не размножение, и поэтому теряет смысл. Они снова шли в тишине, и только глухой звук шагов сопровождал их путь сквозь толщу здания. «Если подумать, у них есть все, о чем можно мечтать в плане работы с телом. Они живут вечно, могут спасти практически утонувших людей. – Марта погрузилась в мысли, чтобы как-то занять себя. – Я не особо знакома с современной медициной, чтобы судить... Походы в поликлинику не в счет. Там самое современное, что есть, это телефон у главврача. Конечно, есть проблема разума, о которой они что-то говорили. И почему, стоит кому-то сказать слово «стерильность» в плане отсутствия возможности размножаться, все сразу так напрягаются. И я тоже. У кучи людей в мире нет детей, это не делает их хуже. Конечно, нормой считается все-таки наличие ребенка. Хотя бы одного. И то предлагается, что ты не станешь на этом останавливаться. Но тут дело даже не в конкретных людях. Целый народ, не способный размножаться. Он, считай, мертв. Очень по-вампирски получается....» – Марта, – Эдвард вырвал ее из размышлений. – Да? – Можешь подумать о чем-нибудь другом. – Вампир говорил мягко, но чувствовалось, что это дается ему не без усилий. – Прости, – ответила, смутившись, девушка. Неприятно забыть о такой существенной вещи, как мысленный контакт, именно в процессе подобных щекотливых рассуждений. Она попыталась идти и ни о чем не думать, но быстро сдалась. В голову лезли какие-то совсем уж дурацкие вещи (вроде как «а что, если люди просто личинки высшей формы жизни, но способные к размножению, дозревающие на Земле и вылупляющиеся после смерти»), и Марта решила переключиться на что-то более понятное. Покопавшись в голове, она извлекла из глубин подсознания, которое теперь работало куда более эффективно, такую мысль: «Зачем вампирам два донора?» Эдвард замедлил шаг и посмотрел на Марту, но та пока не заметила этого. «Может быть, кто-то из нас запасной? Для подстраховки. Но тогда кто именно только на всякий случай, а кто первый кандидат? И как это определялось?» – Вы обе необходимы, – ответил Эдвард, видимо, решивший, что раз уж она так «громко» думает, то почему бы не превратить это в диалог. Мила и Варвара посмотрели на них с удивлением, но ничего не сказали. Однако Марта заметила, что подруга стала прислушиваться к их своеобразной беседе. – Нам нужны два донора новоклеток и две соответствующие матрицы, – продолжил объяснение Эдвард. – Причем обязательно совместимых друг с другом. – Но почему два? – удивленно спросила Марта уже вслух. – Может быть, вампиры делятся на два каких-то подтипа? Вроде как я буду донором для Красного и Черного дома, а Варвара — для Белого и Лазоревого? Хотя, скорее наоборот, все-таки она в нашей команде технарь... Эдвард молча продолжал идти. Девушка заметила, что он как будто старается не смотреть на идущую чуть впереди Варвару. Взглянув на подругу, Марта заметила, что та словно сжалась. Ее шаги стали какими-то неуверенными, рассеянными, хотя она старалась поддерживать прежнюю скорость. – Э... – начала было что-то говорить Марта, но вдруг Варвара остановилась, расправила плечи и решительно обернулась. Эдвард прошел мимо, на ходу сказав: – Следуйте по коридору, он выведет вас, куда нужно. Он подошел к Миле. Та что-то спросила и, когда Эдвард ей ответила, последовала за ним. Коридор сомкнулся, и подруги остались одни в этом белесом пузыре. – Давай продолжим идти. Мне будет проще говорить по пути, – предложила Варвара и, когда они снова зашагали рядом, начала свой рассказ: – Мы с тобой за последние дни через многое прошли. Звучит, конечно, банально, однако это так. И вчерашний... разговор, можно так назвать, кто-что изменил в моем понимании наших отношений. Конечно, ты мой самый близкий человек уже не первый год. Прямо скажем, единственный такой. И при этом я далеко не полностью впустила тебя в свою жизнь. Честно говоря, мне стыдно за это. Однако мой эскапизм далеко не беспочвенен. Сразу оговорюсь, я не жду и не хочу жалости к себе, какого-то сочувствия. Просто выслушай меня, прими к сведению, и будем двигаться дальше. В ответ Марта, молча кивнула, уже настроившись на тяжелый разговор. Варвара продолжила: – Никто из наших общих друзей не знает, но я вообще-то транссексуал. Никто, кроме Поля, конечно. Это не значит, что я переодеваюсь в кого-то. Не хочу сыпать терминами, за ними удобно прятаться. А я все-таки решила рассказать тебе, как есть. Марта сглотнула и облизала пересохшие губы. Она была рада, что еще не время как-то проявлять свое отношение к этой новости, можно подождать конца рассказа. Но все равно не знала, что скажет. – В общем, я родилась мальчиком. – Варвара посмотрела на подругу. В этом взгляде не было уже смущения или тревоги, только решимость. – Врачи предполагали, что мои проблемы с гендерной идентификацией могли быть связаны со стрессом матери во время беременности (у них дома случился пожар, не очень серьезный, но, сама понимаешь, страшно). Наверняка узнать такое невозможно. В любом случае, если говорить короче, у меня были все показания к смене пола. Я не знаю, как родители решились на это. С другой стороны, не знаю, что было бы со мной, если бы они отказались. В общем, все прошло хорошо. Из-за ряда процедур и исследований за рубежом, до и после операции, я отстала от сверстников. Родители старались принять меня как девушку, но это им так по-настоящему и не удалось. Как только я смогла жить одна после совершеннолетия, они уехали в Америку. Отец оставил мне небольшое состояние, на проценты от которого я в основном живу, и квартиру. Думаю, они не хотели слать мне деньги в виде довольствия, чтобы было проще обо всем забыть. – А бабушка? – спросила Марта, улучив паузу. – Ей было все равно, какого я пола, и это приятно. Однако сейчас она даже сиделку свою забывает через полчаса. Когда бабушка была еще более менее в себе, она иногда говорила, что я выбрала имя Варвара себе самой в наказание и что я должна себя простить. Ты же знаешь, как я ненавижу имя Варя? Думаю, она была права. Родители ждали от меня чего-то в жизни, а я... В общем, это вечная заноза в моем мозгу, я уже к ней привыкла. – Ты из-за отъезда родителей бросила универ? Я думала ведь, что из-за их смерти, как ты сама рассказывала. Это же как раз где-то после восемнадцати лет было? – любые вопросы оттягивали необходимость реагировать. – Это неприятная история, но к делу отношение имеет, конечно. – Варвара помолчала. – Не совсем из-за отъезда. Поступив, я ворвалась в учебу. Чем больше я занималась, тем меньше общалась с родными. Все, как мне казалось, были довольны этим положением. Да и мне, признаться, нравилось там учиться. Но я встретила одного преподавателя... В общем, он примерно год вел физику в моей школе, еще до операции. Каким ветром его сюда занесло не знаю, мы ведь переехали в Алый сразу после смены пола. Козел, простите, был еще тот. Он ничего вроде не требовал от меня, просто взялся подшучивать то тут, то там. К этому моменту и с родителями разладилось, даже самоизоляция на почве учебы не помогла. И когда они приняли решение и уехали, оставив меня здесь, я не выдержала и бросила все к чертям. Сейчас, может быть, я и доучилась бы, но мне не хватает упертости, чтобы взяться за это. Теперь просто почитываю научные журналы и статьи время от времени и мечтаю, как бы я смотрелась на обложке «Науки в фокусе». Она замолчала. Марта понимала, что вот сейчас надо что-то сказать. Она поняла теперь, что за тайну ее подруга боялась раскрыть тогда, в квартире. «Такой стресс, с этой прессой и прочим», – мысленно покачала головой девушка, а вслух почему-то ляпнула: – Теперь понятно, на какие-такие группы делятся вампиры. Ее подруга молча шла рядом. Она явно ждала других слов, и давала Марте время найти их. «Что я чувствую по этому поводу?» – задавалась та вопросом у себя в голове и никак не могла найти ответ. Но, как это обычно бывает, в одно мгновение поняла, почему: она никак не относилась к этому, ей было все равно. Она знала Варвару только такой, как сейчас: готичной, умной, странной, женственной. Тот человек, которым она была когда-то по ее словам, для Марты не существовал. Была только Варвара, со всеми ее такими привычными и родными тараканами. «Но почему-то я никак не могу найти подходящих слов, чтобы это выразить. Вечная моя проблема. Всякий бред на язык лезет», – Марта досадливо цокнула и испугано глянула на подругу, опасаясь, что та примет на свой счет. Девушка запаниковала и выдала первое, что пришло в голову: – Слушай, я вот подумала: если ты до сих пор заворачивала Александра только из-за этих твоих перемен, то я бы посоветовала тебе дать парню шанс. Он клюнул на тебя, будучи в курсе всего этого, ведь так? Они же видели отчеты по анализу ДНК наверняка. – Да ты с ума сошла? – покраснев, ошарашено спросила Варвара. – Я тебе тут раскрываю самую сокровенную свою тайну, рассказываю о прошлом, которое сама стараюсь забыть, а ты говоришь о таком? Подобные вещи сейчас и без моих мытарств значения не имеют, вокруг ад и апокалипсис! – И вот сейчас как раз время ценить подобное к себе отношение, – Марта ухватилась за эту возможность увести подругу от стыда за прошлое. Пусть даже придется подменить это смущением относительно симпатичного парня, как бы глупо это ни звучало. – Тем более, что скоро они улетят навсегда. Это как в пионерском лагере: сначала тушуешься весь поток, а потом в последний день оказывается, что ты парню всю дорогу нравилась. А он живет на другом конце страны. И все. Варвара погрустнела. «Черт, зачем я ляпнула про их отлет? Теперь запрется в своей раковине и целый день носа оттуда не покажет», – Марта расстроенно поморщилась. Обычно она дала бы подруге возможность самой справиться с печалью, оставив в покое. Но Варвара была права: вокруг ад и апокалипсис. И терять время сейчас будет более, чем расточительно. Однако не стоило забывать о деликатности. Лучшим вариантом было попробовать разыграть их привычный ироничный спектакль. Если все получится, она его поддержит и все устаканится. Эти их разговоры оказывались даже лучшей защитой для Варвары, чем запереть себя в эмоциональной скорлупе. Так можно было представить ситуацию, будто все в порядке. – А вообще, чего горевать? Девкой-то краше, – скосив глаза на подругу, сказала Марта. По лицу Варвары пробежала ее коронная улыбка. – Естественно. Все, что было во мне красивого от парня, уже давно отрезали и зашлифовали, – ответила она, поддержав предложенный тон общения. – Тогда тем более, carpe diem*. – Quam minimum credula past**, если позволишь перефразировать, – особо снобским тоном подытожила Варвара. – Может и правда стоит подмигнуть Александру. Вкупе с остальными прелестями последних дней, интрижка с вампиром просто предел мечтаний. Улыбнувшись, Марта, по возможности незаметно, вытерла со лба пот, проступивший там от пережитого волнения. – К слову у тебя, дорогая, тоже есть шанс на подобное развлечение. И ходить далеко не надо, – лукавым голосом сказала ей подруга. – Э? – только и нашла, что ответить Марта.