Цепи, которые никогда не исчезали

Курапика пробирался через толпу на главной площади. Гуляющих бездельников было много; они заполонили всё пространство у фонтана, где, по легенде, можно загадать желание, и оно обязательно исполнится. Парочки беззаботно прогуливались, хоть сегодня и не выходной. В этот город Курапика наведался впервые по приказу работодателя. Он старался устраиваться только к коллекционерам редкостей, надеясь, что при поиске желанного для них найдет и то, чего сам желает — как можно больше глаз клана Курута. За все время ему повезло добыть только три целых экземпляра, которые он надежно спрятал в своем доме. Существует ли, пусть и слабая, но допустимая вероятность, что когда-нибудь на них наткнутся дети, он не задумывался, либо просто плевать хотел. Огибая фонтан, Курапика прошептал «пусть всё станет на свои места», а потом усмехнулся глупости: верить в такое, а не только в собственные силы — полный бред. Сбоку мелькнула тень, почти позабытая, но спутать ее ни с кем нельзя было. Курапика тряхнул головой. Он постоянно видел призраки прошлого, там где их и быть не могло. Сейчас следовало сосредоточиться на задании. Оставив площадь далеко позади, Курапика добрался до огороженной площадки в глубине парка. Перемахнув через каменный забор, отряхнулся, оглядывая пустырь, на котором за многие годы так ничего и не построили. Нужное место должно быть именно здесь. Он сфокусировал ауру в глазах и увидел скрытый с помощью Нэн люк. Наверняка его можно было замаскировать и получше, но, похоже, владельцы уверены, что, даже попав внутрь, обратно уже не выбраться. Надеясь на положительный для себя исход, Курапика откинул железную крышку — та неприятно звякнула — и, попрощавшись со свежим воздухом, полез вниз. Прутья вертикальной лестницы холодили пальцы, и, оказавшись внизу, Курапика с радостью потер ладонями о пиджак, согревая их. Узкий коридор бетонным гробом уходил во тьму, на стенах горели слабые светильники, а глаза еще не привыкли к полумраку. Курапика двинулся вперед и вскоре вышел к еще одной лестнице, каменными ступенями уводящей в коридор пошире. Только он шагнул с последней ступени, как из стен по бокам выехали две створки и, с лязгом соединившись, отрезали путь назад. — Здорово, — протянул Курапика и, не надеясь особо, принялся осматривать механизм на возможность открытия. Не успел Курапика обернуться на шорох, как голос — тихий, но будто громом раздавшийся в этом подземелье — заставил содрогнуться и десять раз помолиться про себя, чтобы ему просто показалось. — Ты слишком невнимателен, на лестнице же были детекторы движения. — Курапика не мог и рта открыть, уставившись на Куроро Люцифера, опершегося рукой о стену. Куроро же решил, что тому нечего сказать о своей неосторожности. — Пойдем, — поманил рукой за собой, а когда Курапика и с места не двинулся, повторил, но уже с нажимом: — пойдем. Двери всё равно не откроются. Курапике всё же пришлось пойти следом за Куроро: путь назад отрезан, оставалось двигаться вперед. Курапика старался сохранять необеспокоенное лицо, зато ладони предательски потели, а всё тело ощутимо потряхивало. После того, как он сдал Куроро Хисоке, а тот остался жив, Курапика ожидал попыток мести, но ничего не нарушало тихую жизнь. Существовал вариант, что Куроро выжидает, когда жертва сама изведёт себя; однако время шло, а Люцифер так и не появлялся. Когда они с Хисокой встретились в первый раз, тот, вдоволь насмотревшись в потолок, спросил, не поворачиваясь к Курапике, а только скосив глаза: — Ты рад, что я жив? — Курапика промолчал. — А что он не мертв? На это Курапика и вправду не знал, что ответить. Принимая решение убраться из Йоркшина, он надеялся, что душа его останется чистой и все мерзости, которые он видел, которые сам совершил и которые мог еще совершить, останутся далеко за спиной и рассеются, как и дым из выхлопной трубы машины, взятой в аренду. Но отрицание и игнорирование никогда не решали проблем, что Курапика и ощутил предельно ясно, сжимая кулаки до боли и буравя затылок Куроро. Куроро остановился перед новой металлической дверью и опустился на пол возле нее, не делая и попытки открыть. — Садись, — усмехнулся он на красноречивый взгляд Курапики. — Или предпочитаешь постоять с часок? Ты совсем не наводил справок; каждая локация открывается раз в час на несколько секунд, не успеешь — придется ждать. Курапика упрямо остался на ногах, имея теперь возможность разглядеть Куроро. В непримечательных рубашке и брюках он выглядел совершенно обычным человеком, ни капли не похожим на хладнокровного убийцу и бывшего главаря опасной банды. Привлекающие внимание серьги исчезли из ушей, а на лбу больше не красовался крест. Свел ли он его или пользовался чем-то вроде способности Хисоки, позволяющей маскировать подобное на коже? Образ Куроро, разгуливающего со стикером на лбу, повеселил бы Курапику, если бы страх не сжимал голову сужающимся обручем. Куроро тоже интересно было разглядеть Курапику получше, но, в отличие от Курапики, он рассматривал его беззастенчиво, а не бросал скрытые взгляды. За время их разлуки Курапика безусловно вырос: вытянулся, окреп, стал больше походить на мужчину, а не на мальчишку, так нагло завладевшего его вниманием шесть лет назад. Но вот взгляд его поблек, будто внутри что-то надломилось, а самого его погребло под этими обломками. — Ты изменился. Хотел убить, а стал сам более мертвым, — хмыкнул Куроро, разрывая долгую тишину. Курапика только отвернулся к стене, давясь затхлым запахом почти не проветриваемого подземелья. — И хвостик дурацкий, — Куроро кивнул, указывая на стянутые резинкой волосы Курапики, которые стали на порядок длиннее, чем при последней встрече. Курапика стиснул зубы и подумал, что, может быть, Куроро с Хисокой не такие уж разные: Хисока также не упустил случая прокомментировать изменения в нем. Лязг двери отвлек от раздумий, а Куроро, быстро поднявшийся с пола, уже подталкивал его в спину. Новая комната оказалась немного шире коридора и ярче освещена, галогенные лампы мерцали на стенах прямо под потолком. Судя по частому миганию, их давно не меняли. Дверь сзади захлопнулась, а впереди всё также оставалась закрытой. Курапика стал оглядывать стены: возможно, нужно найти механизм для открытия. Но стены были абсолютно ровными, комната пустой, лишь в углу валялось какое-то тряпье. Курапика как раз приблизился к нему, когда сверху послышался гул и потолок разверзся, выпуская из своих недр внушительный чугунный шар, который заполнял собой всё пространство от стены до стены и не оставлял места для маневра. Курапика только успел это осознать, а Куроро уже материализовал книгу, с помощью которой крал чужие Нэн-способности, и использовал ткань, тут же обхватившую падающий шар и уменьшившую его размер. — Можешь не благодарить, — Куроро направился к открывшемуся выходу, оставив Курапику пялиться на тряпье, в котором раздавленные кости неудачливого вора уже превращались в труху. То, что он замешкался, и помогло Курапике. Куроро, вышедшему первым, в лицо ударила струя газа, а потом и весь коридор стал им наполняться. Курапика шмыгнул к лифту, зажимая нос, и кулаком ударил по не желавшей заработать с первого раза кнопке вызова. Набранного в легкие кислорода уже не хватало, когда двери медленно разъехались, пропуская в спасительную кабину. Где-то совсем близко в клубах дыма кашлял Куроро. Курапика инстинктивно потянулся ему на выручку, но мысль, что оставить его тут было бы лучшим решением в его жизни, предательски ковырнула спящую жажду мести. Достоин ли Куроро спасения, тем более от Курапики? Рука дернулась и подалась назад. Мгновение отделяло Куроро от почти верной смерти, как съезжающиеся двери лифта отделяли его от Курапики. Но совесть, благополучно не вспоминавшая о Курапике уже многие годы, вдруг подняла голову и заставила нащупать рукав Куроро и затянуть его в последний момент. — Можешь не благодарить, — сказал Курапика кашлявшему и согнувшемуся в три погибели Куроро. Куроро улыбнулся на мстительное ехидство, едва пришел в себя. — Не пожалеешь? — спросил он, зажимая Курапику в углу. Хищный блеск в еще слезящихся от дыма глазах подсказывал, что пора начинать жалеть. Курапика выставил руки вперед и толкнул Куроро, не сильно, но от неожиданности тот отшатнулся к противоположной стенке. Он видел в Курапике сломанную куклу, у которой отобрал сердце, оборвал нити и заставил марионетку сидеть в углу, страдая самому и изводя других, и отпора никак не ожидал. Кольнуло эго. Ну ничего, он еще разберется с мальчишкой. — Это место довольно странное. Как поднимается обратно выпавший из потолка шар, если на нем нет креплений? Внутри лифта тоже нет панели управления. — Курапика решил отвлечь Куроро, а заодно разузнать пригодившуюся бы информацию. — Ходят слухи, что его проектировал пользователь Нэн. Следовательно, и механизмы управляются Нэн. Однако это только слухи, — ответил Куроро, уже выходя, теперь более настороженно. Никакого дыма больше не появлялось. Они остановились у лаза в подобие вентиляционной шахты. Впрочем, больше и некуда было идти, кроме как, загнувшись, влезть в шахту чуть больше метра шириной. — Если мы полезем, на нас опять упадет глыба? — фыркнул Курапика, в то же время снимая ботинки, чтобы было удобнее. Связал их шнурками и перевесил через шею. — Вряд ли. Думаю, это испытание на выносливость, труба довольно высокая. Куроро полез первым. А Курапику не отпускала мысль, что если бы выше был он, то мог спихнуть Куроро и спокойно свалить сам, если успеет, конечно. Открывающиеся раз в час двери мешали радужным фантазиям. Когда они выбрались наверх, руки Курапики дрожали от напряжения. Небольшой коридор заканчивался двумя дверьми: в одной была замочная скважина, а ключ к ней, видимо, следовало найти в другой. Курапика оперся на стену, переводя дух. — Мы почти у финиша, — Куроро подошел к нему ближе, чем хотелось. — Мне даже немного жаль. — Жаль? — Жаль оставлять тебя ни с чем. Тебе же тоже нужна «Рука удачи». — Это был не вопрос, а утверждение, полное уверенности. Самое ценное, что здесь было спрятано и о чем ходили легенды — это она. Редкость, за которой его и прислали. Курапика кивнул, понимая, что врать не имеет смысла. — Я тебе ее не отдам; но у нас есть еще немного времени. Куроро коснулся его щеки, и лицо под пальцами обожгло, кожа начала пузыриться волдырями, потом превратилась в труху и опала, обнажая чертово физическое желание, которое не вытравить ни одним, даже самым едким отбеливателем. Он ненавидел его и хотел, за второе он ненавидел себя еще больше. Курапика злился на него почти столько же, сколько помнил себя, но это отчего-то не мешало вдыхать его запах, как чистый кокаин, как самый притягательный на свете наркотик. В любой другой ситуации это было бы превосходно — дышать кем-то, если только тот самый человек не отравляет твой мир настолько, что кажется, вы не можете существовать одновременно. Куроро смотрел сверху вниз, не как смотрят на добычу, а так, будто уже получил свое. Потянул за резинку, освобождая туго стянутые волосы Курапики, заправил светлую прядь за ухо и тут же скользнул ниже, к рубашке, подцепляя верхнюю пуговицу. — Почему ты всегда творишь всё что заблагорассудится?! — оскалился Курапика, отпрыгивая в сторону. — Думал, что хорошо вбил это в тебя на нашем последнем свидании. — Ты называешь свиданием сломанные ребра и синяк на пол-лица? — Почему бы и нет. У всех свои причуды? — пожал плечами Куроро и опять приблизился к Курапике, прижимая к стене и с интересом всматриваясь в лицо, ловя любую реакцию. — Ты скучал? Поджатые губы и нахмуренные брови его не удовлетворили. — Интересно, а ты всё так же стонешь? — ухмыльнулся Куроро. Если бы Курапика мог бы проходить через стены, то не раздумывал бы ни минуты, но, к сожалению, это было не так. Куроро прильнул к нему настолько, что и миллиметра не осталось, и горячо дышал в ухо. Пальцы скользнули по затылку и потянули волосы сначала мягко, а потом сильнее в ответ на неподчинение. — Не знаю, почему я так хочу обладать тобой, то ли аура у тебя такая, то ли из-за того, что ты последний в своем роде. — Дыхание сместилось на шею, а глаза Курапики тут же отреагировали пламенем на последние слова. — А вот это мне не нравится, — отстранился Куроро, разглядывая показавшееся из-под воротника синее колечко укуса, потом потирая его, чересчур сильно, даже больно, словно надеясь стереть. — Тебя имеет кто-то другой. Ну, что молчишь? — подцепил подбородок, вдавливая большим пальцем в щеку, и, не дождавшись слов, поцеловал, скорее кусая, чем на самом деле целуя, одновременно нажимая на плечи и усаживая на пол Курапику, которого и так ноги не держали, а тело совсем потеряло силу. Он даже почти не отреагировал — лишь слегка потрепыхался — на то, что его разложили на полу как куклу из секс-шопа. — Я думал, как тебе отомстить и как не мстить вообще. Долго думал. И решил, что самым занимательным для тебя будет знать, что я могу в любой момент оказаться рядом и взять то, что мне причитается. — Куроро, склонившись низко-низко, с удовольствием наблюдал, как расширились глаза Курапики и на миг полыхнули искрами. Разжигать огонь — всегда увлекательно. — М-м, а где же твои цепи? — Я их больше не использую, — прохрипел Курапика в тщетных попытках вырваться из рук Куроро, пригвождающих к полу. — Потому что уничтожил Паука? — Куроро стал серьезнее и более угрожающим: даже спустя столько времени его отряд значил для него куда больше, чем Курапика мог вообразить. Ледяные пальцы забрались под рубашку, затем и вовсе ее задирая. Куроро прижался к оголенному торсу Курапики и зашептал на ухо: — Ты слаб и жалок, на твоем лице печать обреченности. Цепи, что сковывают тебя, никогда и не исчезали. — Приподнялся, снова вглядываясь в со всей яростью полыхающие глаза Курута, и добавил, явно довольный собой: — Я — твои цепи. Курапика отчаянно забился, когда почувствовал, что ремень на штанах ослаб. Яснее ясного было, что за этим последует. — Ты не должен забывать обо мне, — настойчиво, даже приказывая, прошипел Куроро. — Да я не забывал! Ни на одну чертову минуту! — Курапика перешел на крик. — Их лица напоминали о тебе каждый день. — Хватка Куроро ослабла, и Курапика осекся, поняв, что сболтнул лишнего. Куроро всегда был сообразительным, пояснения ему не требовались: сложить два и два — проще простого. Одна из дверей за их спинами приглашающе лязгнула. — Заигрались малость, — недовольно проворчал Куроро и притянул Курапику, встряхивая. — Мы еще не закончили. Курапика отключился. А придя в себя, сквозь неохотно размыкающиеся веки увидел Куроро, прячущего под рубашку руку с искривленными пальцами, обмотанную бинтами на манер мумий, явно давно покинувшую своего владельца. Куроро, казалось, не замечал кровоточащих порезов, усеивавших всё его тело, и удовлетворенно кивнул кривящемуся и безуспешно пытающемуся подняться Курапике: — Вторая дверь это выход. Ключ я добыл. Но ты не бойся, я оставлю дверь открытой; выбирайся, как оклемаешься. Однако не питай иллюзий на мой счет. Куроро ушел, не обращая внимания на попытки Курапики подползти в его сторону. Шея болела, видимо, по ней и ударил Куроро, чтобы вырубить. Не высказанная в слух, но явно читаемая между строк угроза подгоняла, дышала в спину. Стоило скорее выбраться наружу, где наконец телефон станет ловить сигнал. Курапика, борясь со слабостью, двигался вперед. Внезапная возможность потерять детей дала понять, что вовсе ему не плевать. Что зря он видел в них одного лишь Куроро. Зато сам он, растворяясь в ненависти и эгоизме, убеждая себя в том, что он жертва несправедливого мира, стал ни чем не лучше того, кого ненавидел.