The Lake House 2. Revival

Джастин       — Джастин, — тихо сказал Ричард за дверью. — Время вставать. Сегодня у тебя встреча со Сьюзен.       Я простонал. Часы показывали 8:30, когда я перевернулся на другой бок, вспоминая, как сильно ненавижу жизнь.       — Хорошо, — растянуто ответил я.       Стало холодно. Я почувствовал это, войдя в ванную и коснувшись ногами мраморной плитки. Тем не менее, я открыл кран с холодной водой на всю мощь. Ледяная вода коснулась моей спины, и я тут же проснулся. Я дотронулся головой двери душевой. Моя кожа онемела от холода.       Это было хреновое утро. Ричард пожарил яйца, но вместо них я съел банан. Может это и противная вещь, но было слишком рано, чтобы есть.       — Я заберу тебя через час, — сказал Ричард, когда мы подъехали к месту, которое за лето стало моим домом.       — Я не понимаю, почему я не мог сам поехать, — пробормотал я, попивая кофе, который дядя сделал для меня дома. — И почему я должен делать это дерьмо. Всем этим врачам глубоко плевать.       Это был один из этих дней.       — Я заберу тебя через час, — повторил он, открыв мне дверь.       Женщины за столом широко улыбнулись мне, говоря, как замечательно я выгляжу сегодня и как они рады видеть меня. В переводе это означало, что они рады видеть, что я еще не умер.       — Мы начнем, когда ты будешь готов, Джастин, — сказала Сьюзен с доброй улыбкой. Я уставился на таймер рядом с ней, тиканье становилось все громче, что раздражало меня все больше и больше. — Ты хочешь, чтобы я его выключила? — предложила женщина.       Я пожал плечами, но она сделала это. Затем она повернулась ко мне спиной, ожидая, чтобы сказать что-то. Она вздохнула.       — Можешь снять свой капюшон? Так я смогу полностью видеть твое лицо.       — Здесь холодно.       Сьюзен снова улыбнулась.       — Он говорит, — я закатил глаза. — Ты не очень хорошо выглядишь сегодня, Джастин. Расскажи мне об этом.       — Я просто не понимаю, зачем мне приходить сюда несколько раз в неделю.       — Почему ты…       — Я рассказал вам всю свою историю. Я рассказал вам все, что помнил до и после инцидента. Я прошел каждый чертов тест. Чего еще вы хотите от меня?       — Это справедливое заявление, Джастин, — согласилась Сьюзен. — Ты хочешь узнать мое мнение?       Я фыркнул.       — Идите к черту, — я откинулся на спинку стула и сложил руки на груди.       — Ты прошел через многое. Мне не нужно говорить тебе об этом. И я здесь не для того, чтобы говорить тебе, что важно знать, что в этом нет твоей вины. Все наладится со временем. Ты не хочешь слышать ничего об этом. Я стараюсь давать тебе советы не как типичный терапевт.       — Тогда в чем заключается ваша работа? — я вскинул бровь. Сьюзен наклонилась вперед.       — Ты жил жизнью кого-то другого и не имел никакого контроля. Моя работа заключается в том, чтобы предоставить тебя тому, кто будет слушать тебя и делать то, что действительно правильно. Ты думаешь, что весь мир против тебя, Джастин. Но у тебя есть тот, кто сейчас сидит напротив тебя, кто действительно хочет слушать, кто хочет услышать все, что ты хочешь сказать. Я просто хочу, чтобы ты воспользовался этим.       — Мой дядя любит меня, — утвердил я. — Мне все равно, что думают люди.       — Я знаю это, — мягко сказала Сьюзен. — Но, может быть, он не до конца понимает тебя. Я не думаю, что он когда-либо пытался.       — Ваша работа заключается в чем-либо еще, кроме осуждения?       Женщина усмехнулась.       — Может быть. Итак, давай начнем сначала. Как ты себя чувствуешь сегодня, Джастин?       Я тяжело вздохнул, сдаваясь.       — Устало. Раздраженно. Грустно.       — Хорошо, — кивнула Сьюзен. — Давай начнем с усталости. — Ее блокнот лежал на полу, и я чувствовал облегчение. Меня не будут обследовать сегодня. Это просто разговор двух людей. Забота в глазах женщины сломала замок. Я начал говорить, не останавливаясь.       — Я опустошен. Иногда я сплю так много, потому что мне нечего делать, и нет никакой мотивации, чтобы встать с постели. Мой мозг выключается, мне не нужно думать или что-то чувствовать. А иногда я бодрствую вплоть до восхода солнца. Я думаю. Обо всем на свете. Как будто мой мозг никогда не выключается. Этот голос в голове никогда не замолкает.       — Что он говорит?       — Напоминает мне все. Если бы я среагировал по-другому, то такого бы не случилось. Я не должен был говорить или делать определенных вещей. Если бы я проснулся немного раньше в тот день, может быть, и она была бы жива. Я должен был сесть в машину и уехать в Мэн, я не должен был идти к девушке домой за своими вещами, — я провел рукой по голове и стянул капюшон. — Господи, я сумасшедший.       — Мы все это имеем, Джастин. Я полагаю, что это делает всех еще безумнее, чем они есть на самом деле. Все происходит по какой-то причине, по какому-то плохому сценарию. Ты бы не сидел сейчас передо мной, если бы не обратился в больницу. Ты бы не получил лечение. Кто знает, что бы ты делал сейчас в штате Мэн? Ты контролируешь свой гнев?       Я кивнул.       — Я чувствую гнев где-то глубоко внутри. Я думаю, я слишком устал, чтобы беспокоиться об этом. Я не накинусь больше ни на кого. Я просто очень сильно устал.       — Это хорошо. О чем ты больше всего жалеешь, Джастин? На протяжении всей своей жизни, о чем ты больше всего жалеешь?       Я закусил нижнюю губу, размышляя над этим. У меня очень много сожалений, слишком много, чтобы их озвучить. Я жалел, что не имел контроля над собой. Я жалел, что родился на свет. Я жалел, что был обузой для всех. Я жалел, что так мало времени провел со своей мамой.       — Я жалею, что сказал ей уйти в тот день.       — Ты скучаешь по ней?       — Тяжело осознавать, что ее дом рядом с твоим, и она так близко. Это больно.       — Расскажи мне об этом.       — Мы не созданы друг для друга. Мы очень похожи, но в то же время мы очень разные. И мы наговорили очень много обидных вещей друг другу.       — Все пары сталкиваются с этим.       Я покачал головой.       — Да, но на самом деле они не имеют это в виду. Но мы… Мы говорим друг другу ужасные вещи, и проблема в том, что это правда. Мы используем нашу слабость против друг друга, и это не нормальные отношения. Ни один из нас не заслуживает этого. Я не так хорош для нее, а она не так хороша для меня. Мы знали это, и один из нас решил сделать что-то с этим.       — Это очень зрелое решение, — Сьюзен кивнула. — Так почему ты жалеешь о том, что сказал ей уйти?       — Я должен был сесть и объяснить ей все. Я должен был рассказать все. Это наша другая проблема — мы не рассказываем ничего. Мы просто сделали вывод и все. Было неправильно так просто взять и прогнать ее, расстроенную и запутавшуюся. Я жалею, что я такой эгоист.       — Ты все еще любишь ее? Даже спустя столько времени?       — Я всегда буду любить ее. Даже если больше никогда не увижу ее, я всегда буду любить ее.       Женщина кивнула, и я вскинул бровь.       — Что? Никакого мнения?       Она мягко улыбнулась.       — Что насчет грусти?       Я пожал плечами.       — Нечего сказать. Я всегда грустный. Всегда депрессивный.       Сьюзен не нашла шутку смешной.       — Тебе помогают антидепрессанты?       Когда я принимал их?       — Конечно.       — Может быть, мы найдем некоторые вещи, которые ты любишь делать. Ты сможешь управлять своей печалью.       — В чем польза? Она по-прежнему находится в глубине моего сознания. Темное пятно пустоты. Нет смысла отрицать этого. Темнота — часть меня в данный момент.       — Какой твой самый большой страх, Джастин?       — Я прошел через это, — мрачно сказал я. — Я больше ничего не боюсь. Ничего.       Одна из моих любимых вещей как душевнобольного — наблюдать, как Ричард танцует вокруг меня на носочках. Он выглядит испуганным. Это дает мне прилив самодовольства, потому что я чувствую то же самое в нем. Приятно видеть, когда он не может контролировать вещи.       Мужчина стоял у кухонного стола, нарезая овощи для ужина. Я скучал, и мне нужно было что-то делать. Ричард был единственной мишенью.       Я открыл шкафчик со сладостями и наклонился.       — Здесь нет фруктовых чипсов, — возмутился я. Дядя остановился.       — Мер сказала, что не следует мешать много сахара с твоими лекарствами. Кроме того, мы будем ужинать примерно через час.       Я громко вздохнул.       — Я не часто их ем. Я не так много съел сегодня, и сейчас я голоден, — я заскулил. — Черт возьми, — добавил я.       — Хочешь, чтобы я сходил за ними после ужина?       — Не забудь об этом, — я захлопнул дверцу шкафчика. Я заметил, как мужчина вздрогнул.       — Хорошо. Я схожу и куплю пару штук, пока ужин будет остывать. Идет?       Я улыбнулся.       — Отлично, дядя Ричард.       После того, как мы поужинали, я взял новую коробку фруктовых чипсов и вышел на задний дворик. Октябрьский воздух был холодным, так что я закутался в одеяло и сел на старый пластмассовый стул. Звук ветра смешивался с отражением луны на краю озера. Это было красиво.       Я откинулся на спинку стула и смотрел вперед, дыша чистым воздухом. Я не помню, когда мы переехали сюда, но я могу представить, как моя мама бросила взгляд на этот вид и сразу же влюбилась. Дом мог быть старым или с призраками, но она все равно бы купила его. Потому что когда она видит это и хочет это, то ее ничего не остановит. Независимо от последствий.       Я был благословлен иметь привилегию быть очень похожим на нее. Мы были одним человеком в двух разных телах.       Я мысленно извинился перед ней за то, что так облажался. Я извинился за то, что ей приходится видеть.       Я был снаружи дольше, чем предполагал, потому что Ричард пришел за мной.       — Уже поздно, Джастин, пора ложиться спать.       — Уже иду, — отстраненно сказал я. Мужчина встал рядом со мной.       — О чем ты думаешь?       — О маме. — Светлячок взлетел с травинки и полетел прочь. Я наблюдал за ним, пока он не пропал из вида. — Я скучаю по ней.       — Хм, — Ричард фыркнул, и я знал, что это было соглашение. Мы молчали несколько минут. Это было на самом деле мило. Затем, из ниоткуда, я почувствовал давление на своих плечах, отчего сразу скрутило живот. Это было тяжелое и неприятное чувство, и мне оно не нравилось.       Дядя убрал свои руки, когда я отшатнулся. Он смотрел на меня в замешательстве и немного с болью.       — Я… эм… я думаю, мне уже пора в кровать, — я повернулся, не сказав ни слова.       Я остановился, как только закрылась дверь моей спальни. Ричард просто пытался меня утешить. Но мне не нравится, когда меня трогают. У меня не было проблем с мужчиной, пока я не стал подростком. Я избегал любого прикосновения, которые мне были бы неприятны. Особенно те, которые были слишком интимными.       Это была одна из тех ночей, когда я лежал в кровати, глядя на стену, до 6:30. Я знал, что это будет дерьмовый день, когда Ричард постучал в дверь моей комнаты ровно в 9.