The Lake House 2. Revival

Джастин       Мне было так скучно.       Даже школа была лучше, чем этот ад — сидеть дома весь день. По крайней мере, я хоть что-то делал. Что-то, на чем я мог сфокусироваться. На самом деле, в школе было довольно хорошо.       Я наконец убедил Ричарда купить телевизор в гостиную. Он всегда был против этого, так что мне приходилось смотреть повторы передач на компьютере в библиотеке. Дядя снимал эти запреты, так как это нужно было для учебы.       Но даже так я мог смотреть телевизор только определенное количество времени в день. Слишком много ТВ-программ давили бы на мой мозг, и я бы потерялся в вымышленном мире. Другими словами, я бы впал в еще одну глубокую депрессию. А это могло произойти.       По телевизору не шло ничего стоящего. Куча дерьма с бессмысленными и отсталыми шутками. И эта новость чертовски огорчала меня. Слишком много атак. Слишком много убийств. Слишком много плохого происходит с людьми, чего те не заслуживают.       Я притворился, что мне гораздо лучше, чем это являлось на самом деле. Конечно же, я делал успехи, но это не тот прогресс, которого все ожидали. Сьюзен гордилась мной. Доктор Мер гордился мной. Ричард гордился мной, хотя делал он это странно. Я хотел быть лучшим для них, но мой разум уходил в совершенно другом направлении.       Отношения с дядей были неплохими некоторое время, но потом они медленно становились все хуже и хуже. Все вернулось к тому, что было в прошлом году. Я бы никогда не простил ему того, что случилось со мной. За то, что он полностью разрушил мою жизнь и то, как ко мне относился. Никогда уже не будет ничего хорошего. Всегда будет присутствовать неудобство и напряжение, потому что именно так происходит, когда перестаешь кому-то доверять.       Иногда я ненавижу Ричарда, а иногда люблю и боюсь потерять его. Когда все перевернулось с ног на голову, он был всем, что я имел. Дядя заботился обо мне, и мысль о том, что я потеряю его и останусь один, ужасала меня до глубины души. У нас были кошмарные отношения, но они были такими, какие они есть. Единственные отношения, которые у меня были с кем-либо.       Ричарда не было целый день. Я проснулся в полдень и запаниковал, когда понял, что дядя не разбудил меня. Я сразу предположил худшее. Машины не было во дворе. Не было никакой записки или чего-либо в этом роде. Я наслаждался тишиной и спокойствием весь день. Принеся завтрак в гостиную, я спрятал за зеленой подушкой след от пролитого молока и сел есть, смотря глупые утренние ток-шоу.       Я не знал, что делать, поэтому я решил занять себя тем, что я хотел сделать в течение многих лет. Дверь на чердак была в конце коридора на втором этаже. Последний раз я лазил туда, когда был маленьким. Я мог занять себя и избавить Ричарда от утомительной работы по очистке помещения.       Чердак был среднего размера, заполненный коробками от пола до потолка. Заполненный воспоминаниями. Когда я вытащил первую коробку, поднялись клубы пыли. Внутри лежали конверты и много фотоальбомов.       На обложке самого первого альбома было прикреплено свидетельство о рождении. Мое свидетельство о рождении. Внизу было что-то написано маминым почерком. Странно, что такая незначительная вещь так много значила для меня. Я рассматривал подпись человека, рядом с подписью моей матери.       Два человека сотворили меня. И ни один из них не был рядом со мной. Это съедало меня изнутри.       Я отложил свидетельство о рождении в сторону и принялся за фотографии. Я копался в них несколько часов, улыбаясь и плача. Я был один, так что я мог позволить себе пустить слезу, переходя от одной коробки к другой, откладывая те фотографии, которые я хотел сохранить.       — Что ты здесь делаешь?       Я вздрогнул, коробка опрокинулась на мои колени. Здесь почти не было света. Я провел большую часть дня, копаясь в памятных вещах. Ричард стоял возле двери и он не выглядел счастливым.       — Я задал тебе вопрос, — строго сказал мужчина.       — Я, эм… — я откашлялся. — Сюда никто не заглядывал долгое время, так что я подумал, что приберусь здесь. Дядя Ричард, ты должен видеть некоторые фото. Они такие…       — Я видел их, — перебил он, и я замолчал. — Спускайся вниз и умойся перед ужином. Живо.       Его тон говорил, что я не должен спорить или задавать вопросы. Это был тон, с которым я знаком еще с детства. Я быстро взял фотографии и прошел мимо него. Я захлопнул дверь своей спальни со всей силы. Так, что петли задрожали.       Вся кровь отлила от моей головы, и я почувствовал головокружение. Я сел на матрас, схватившись за колени. Я принимал сегодня лекарства? Я вообще принимал их на этой неделе? Я не мог вспомнить. Вроде бы в последний раз я принимал их в субботу.       Сегодня была среда.       — Пора ужинать, Джастин.       Я свернулся в клубок, из-за двери донесся голос Ричарда. Когда моего ответа не последовало, она сказал это еще громче. Дернулась дверная ручка.       — Мы не запираем двери в этом доме.       Я не ответил. Пусть ломиться. Это его дело. Если бы Ричард хотел поссориться, он бы получил свое.       Вздох.       — В этом твоя проблема, Джастин. Ты закатываешь истерику и винишь весь мир, когда не получаешь своего. Когда ты перестанешь вести себя как маленький, Джастин?       Я не решился что-либо делать или говорить. Последовал еще один вздох и отдаляющиеся шаги. Я даже не пошевелился весь оставшийся вечер.

***

      В следующий раз, когда я решил забраться на чердак, дверь была заперта изнутри.

***

      Единственное, что я сделал, это вынес мусор. Потом я собрался лечь спать. Было уже поздно, и я устал от долгого дня, ничего не делая. Затем я услышал, как закрылась дверь машины. Мои ноги понесли меня по лужайке без моего контроля.       Ана что-то искала в багажнике, перебирая кучу вещей. Я наблюдал за ней, думая о том, как бы улизнуть, чтобы девушка не заметила. Она скорее всего не хочет меня видеть. Но я хотел. Я хотел этого в течение нескольких месяцев. Я просто хотел взглянуть на нее и убедиться, что она в порядке. Это все, чего бы я хотел.       Но я не имел права.       И Ана уже повернулась. Она наткнулась на мое тело.       — Господи, — девушка приложила руку к груди. — Ты мог бы сказать что-нибудь, — буркнула она.       Радует, что она не изменилась. Я облизал губы, чтобы скрыть свою улыбку. — Привет, — выдохнул я.       Ана посмотрела на меня пустым взглядом.       — Привет.       Я больше не знал, что говорить, хотя было что. Но в моей голове была каша, мои ладони вспотели, хотя на улице было холодно. Я никогда не перестану любить эту девушку. Я буду девяностолетним стариком, но не перестану любить ее ни на секунду. Мне следует взглянуть на общую картину. Мы не созданы друг для друга. Я должен помнить об этом. Поэтому я остановился на:       — Как ты?       — Как я? Хороший вопрос. — Она лихо усмехнулась сама себе. — А ты как, Джастин?       Ужасно.       — Лучше.       Это не было ложью, но и правдой тоже не было. Мне одновременно было лучше и хуже.       — Я не такой, как раньше. Пытаюсь собрать все свое дерьмо в кучу.       Девушка кивнула.       — Ты выглядишь лучше.       — Правда?       — Да, правда.       Мы неловко смотрели друг на друга. Хотелось многое сказать, но в то же время нечего. Мы провели целое лето порознь и видели огромные изменения друг в друге.       — Что насчет тебя? Чем занимаешься?       Мне нужно было перевести тему. Я не мог сказать о том, что мы с дядей все больше и больше отдаляемся друг от друга, что последние дни перестал принимать лекарства и что снова могу потерять контроль. Я не мог выложить ей все это. Не сейчас, когда вижу ее впервые за несколько месяцев и, вероятно, уже не увижу больше. Не то чтобы я не хотел. Я просто не заслужил.       — Я в порядке. Все еще пытаюсь собрать все свое дерьмо в кучу.       Для меня это был удар ниже пояса.       — Здорово, я имею в виду хорошо, это хорошо, — я запнулся. Затем снова повисло неловкое молчание. Я сглотнул. — Мне очень жаль, Ана.       Девушка вздохнула.       — Джастин…       — Это несправедливо по отношению к тебе.       — Уже поздно и холодно…       Внутри все сжалось. Я нашел в себе силы высказаться.       — Я был настолько эгоистичным. Я бросил тебя, оставив в смятении, и не сказал, что действительно чувствую. Я не слушал, что ты говорила.       — Джастин, ты сделал то, что ты сделал, ясно?       — Я заставил тебя через многое пройти. Я относился к тебе, как к дерьму. А ты продолжала помогать мне. Ты осталась на моей стороне. Почему?       Ана молчала. Мы оба тяжело дышали, из наших ртов шел пар. Девушка сделала шаг назад.       — Что сделано, то сделано. Мне пора идти.       — Мы можем…       — Спокойной ночи, Джастин, — сказала она и захлопнула багажник. Она еще раз посмотрела на меня и отвернулась. Я стоял и смотрел, как она уходит, до тех пор, пока не закрылась входная дверь ее дома. Не осталось никаких признаков того, что Ана стояла здесь.       Возвращаясь домой и едва открыв дверь, я уже предполагал присутствие Ричарда. Стоя у окна, он повернулся ко мне с мрачным выражением лица, когда я снимал свои ботинки.       — Я послал тебя вынести мусор.       — Именно это я и сделал.       Я хотел пройти к лестнице, но Ричард уткнулся рукой в мою грудь. Я убрал его ладонь, которая после сжалась в кулак.       — Тебе восемнадцать лет, Джастин. Пора перестать вести себя как мальчик и стать мужчиной. Я был снисходительным с тобой, но это изменится, если ты не прекратишь себя так вести.       Я сжал челюсть.       — Прочь с дороги.       — Тебе дали 60 таблеток. Ты выпил только 33 в этом месяце.       — Большие знания далеко заведут тебя в этой жизни. Это фантастика. А теперь уйди с дороги.       Ричард так сильно сжал мою руку, что я не мог пошевелить ею.       — Не делай ошибок, парень. Эти твои… обстоятельства не дают тебе никаких полномочий в этом доме. И ты до сих пор не понял, что когда ты огрызаешься и игнорируешь меня, то делаешь только хуже себе.       — Ты угрожаешь мне, дядя? — я дерзко вскинул бровь. Он хотел видеть мужчину, так вот же он. Я больше не боялся.       — Предупреждаю, — выплюнул Ричард, толкнув меня. — Теперь иди в кровать. Я больше не хочу смотреть на твое жалкое лицо.       Поднявшись в комнату, я скинул рубашку со своих плеч. На моем предплечье проявлялась красная метка с пятью впадинами. Наряду со шрамами это выглядело почти круто. Как паутина. Это было почти красиво. Ана       — Почему все эти квартиры такие дорогие? — простонала я, с отвращением наблюдая, как Гевин откусил половину бутерброда.       — Ты можешь жить со мной, — сказал он с набитым ртом. Я скривилась, вытирая лицо парня салфеткой.       — Почему ты не хочешь переехать даже в 18?       — А ты почему переехал?       — Потому что у меня ужасная мать, которая вечно пьет и спит с моими ровесниками; и ужасный отец, который слишком занят для того, чтобы быть со своей семьей, и вместо этого путешествует и спит с девушками, которые мне в сестры годятся. Мне нужно было свое собственное пространство.       Я вздохнула.       — Я больше не могу жить в этом доме. Мои родители смотрят на меня так, что я скоро сломаюсь от их взгляда. Последние три месяца я общаюсь только с годовалым ребенком, который от силы знает пятнадцать слов, — я откинулась на спинку стула. — Мне нужно съехать.       — Попроси отца помочь.       — Он и так будет платить за мои курсы весной. Я не собираюсь просить его платить за все. Я слишком сильно облажалась. Я должна была пойти в колледж и там наладить свою жизнь.       — Эй, — Гевин утешительно похлопал по моему плечу. — У тебя трудный период в жизни. Все наладится само собой.       — Ты так думаешь?       Мы сцепились мизинцами.       — Уверен.       — Эй, как сегодня на работе?       Отец проходил мимо и застал меня за чтением учебника по психологии.       — Мне сокращают часы, чтобы нанять несколько человек на неполный рабочий день, — пробормотала я. — Что значит больше денег для магазина, но меньше денег для меня.       — Я сожалею, дорогая. Может пора начать искать другую работу?       — Может, — вздохнула я.       — Ана. — Мужчина вытянул учебник из моих рук и закрыл его. — Как ты?       — Хорошо, — с осторожностью ответила я. — А ты как?       — Мне бы хотелось узнать как у тебя дела на самом деле. Я знаю, может показаться, что сейчас все становиться только хуже, и если ты хочешь поговорить с кем-либо и получить какую-то помощь…       — Пап, я не нуждаюсь в терапии, — сказала я. Он вздохнул, глядя на меня.       — Я просто беспокоюсь за тебя.       — Не нужно, хорошо? Я просто сейчас упала на дно, но я стараюсь изо всех сил, чтобы вернуться обратно к вершине. Я правда в порядке.       — Хорошо. Я люблю тебя.       — И я люблю тебя, папа. Спокойной ночи.       От меня наверное следовало ожидать какой-то сокрушительной реакции из-за того, что я снова встретила Джастина. Но на этот раз этого не произошло. Я даже не видела необходимости сказать об этом своему лучшему другу или родителям, или кому-либо еще. Потому что мне действительно было все равно.       Я так отчаянно хотела прийти в норму, но я была так далеко от этого. Я была опечалившейся, одинокой и слабой. Я не хотела быть такой.       Я хотела сделать это, в конце концов. Чтобы пройти через все это, нужно было полагаться на себя, а не на кого-то другого. И если быть честной, то Джастин больше не вписывался в эту картину.