Сосед по комнате

— Хён… — шепчет Чонгук, потираясь замёрзшим носом о растрёпанные мокрые волосы старшего, — сегодня переночуешь у меня. Звучит совсем не как вопрос, но он и не спрашивает. Чонгук пребывает в состоянии наивысшего блаженства и совершенно не понимает, что несет. Это почти как эйфория, только чувствуется куда ярче и ощутимее. Гуку нравится это, хоть и похоже на безумие. Как же легко оказалось потерять рассудок — всего лишь одно объятие и две хрупкие руки на своей крепкой спине. Чонгук даже не обдумывает тот факт, что Тэхена звать к себе, как минимум, слишком интимно, и насколько же велико его удивление, когда Тэ мгновенно отвечает неуверенным кивком и прижимается ближе, словно сообщая, что он готов довериться. Да, абсолютно точно временное помешательство. — Тебе нравится эта футболка? — Чонгук держит в руках огромную зеленую футболку с мускулистым Халком из фильма «Мстители», которая однозначно будет болтаться на Тэхене, словно мешок, но другого размера у него нет: просторные футболки — слабость Чонгука. Однако Тэхену на самом деле всё равно, что надевать, поэтому он ничего не слышит и смотрит куда-то в пространство, пропуская мимо ушей чонгуковы речи. — Ну выбирай уже что-нибудь, а? Иногда эта «потусторонность» старшего начинает раздражать. Глубоко зевнув, Тэ потягивается, похрустывая уставшей от диких танцев спиной, и быстрым движением руки небрежно указывает на первую попавшуюся голубую футболку, у которой по центру красовалась большая буква «S». Он внимательно смотрит на Гука своими влажными тёмными глазами, следит за каждым движением младшего, и тому становится немного неловко. — Никогда бы не поверил, что ты ходишь в футболках с Халком, — Тэхен пьяно хихикнул, принимая выглаженную вещь в свои руки. — Я вот думал, что ты никогда не снимаешь свои рубашки и галстуки. На такое заявление Чонгук только фыркает, сдувая чёлку с глаз. — Очень смешно. Он кое-как запихивает одежду на свое законное место и, когда оборачивается, тут же теряет дар речи. Потому что, серьёзно — вид полуголого президента выбивает всю почву из-под ног, и во рту резко пересыхает. Сейчас было бы неплохо провалиться под землю, потому что смотреть на оголенную спину Тэхена кажется чем-то слишком запретным. Точнее, желанным и запретным в равной степени, только от этого Гуку ничуть не легче и выйти в окно хочется. Или, как вариант, отыскать наконец-то в шкафу Нарнию и свалить туда, только бы не видеть. Кожа Тэхена выглядит настолько светлой и гладкой, что руки перестают себя контролировать и тянутся навстречу, желая узнать, каково это — блаженство на ощупь. Но Чонгук вовремя опускается с небес на землю и со всей силы прикусывает себя за нижнюю губу, снова отворачиваясь к шкафу, одновременно проклиная такого идеального Ким Тэхена. Такие, как он, вообще должны быть вне закона. — Кхм… у меня дома ванная есть, если что, — кое-как сглотнув вязкую слюну, мямлит Чон, только вот на старшего, похоже, это не производит никакого впечатления. — А я не стесняюсь, — невинно смеется Тэ, натягивая на себя широкие черные шорты, даже не представляя, что Чонгук буквально задыхается от одной только мысли, что Тэхен всего каких-то пару секунд назад стоял без футболки и штанов в его собственной комнате. Внутри живота резко становится тяжело, а щёки опаляет жаром, и Гук решает сбежать в ванную комнату. Совершенно не замечая на себе задумчивого взгляда старшего, конечно же. Чон никуда не торопится, даже, можно сказать, тянет время, принимает теплый душ минут 15, и, закончив водные процедуры, всей душой надеется, что сонное тело Тэхена уже валяется на его кровати, укутавшись в теплое одеяло. Потому что при таком раскладе шансы на потерю миллиона таких нужных нервных клеток и приближение сердечного приступа минимальны. Но когда всё могло идти так гладко? Гук обреченно выдыхает, когда наблюдает Тэхена, рассматривающего его настенные полки с разнообразными книгами любимых писателей и статуэтками, в основном в виде Супер Героев. Вот что он такого сделал в жизни, что удача всегда к нему… задним фасадом? — У меня волосы не высохли, можно мне фен? Чонгук зависает на несколько секунд, потому что такой ужасно милый и домашний Тэхен, да и еще в его широкой одежде, это самое прекрасное, что могло случиться с Гуком за последнее время. Ну, или вообще в жизни, но над этим ещё подумать надо. И младший бы всё отдал, лишь бы видеть его таким каждый божий день. — Возьми сам, он лежит в ванной возле душа. Тэхен бурчит что-то нечленораздельное и, лениво шаркая ногами по полу, выходит из маленькой комнаты. Младший наконец расслабляет напряженные мышцы, подтягивает домашние спортивные штаны и фокусирует мысли на раскладушке, которую он, наверное, лет сто назад запихнул непонятно куда со стопроцентной уверенностью, что она больше никогда не понадобится. Конечно, по идее на ней должен спать Чимин, который очень любит засиживаться в его доме допоздна и затем слёзно умолять остаться на ночь, но вместо этого он без разрешения ложится спать в чонгукову постель, и в этом, кажется, нет ничего такого необычного, ведь они всего-навсего близкие друзья. Но Тэхён — это не наглый не знающий меры Пак, который пихается во сне и храпит фальцетом, а значит, с ним такое, к сожалению, не прокатит. Копаясь за пыльным шкафом, кроме кучи пыли и паутины, которую, похоже, никогда в жизни не убирали, Чонгук обнаруживает железную раскладушку, но, так и не успев вытащить ее, младший несется на грохот, доносящийся из ванной комнаты, молясь про себя, чтобы всё было хорошо, и Тэхён не потерялся под керамическими осколками ванны. Опыт разрушения раковины Чимином уже имел место быть и знатно попортил ему жизнь на пару месяцев, а на что способен старший, Гук не знал, но уже заранее волновался. — Только без паники, я ничего не разбил, — поспешил успокоить влетевшего в небольшую комнатку Гука, у которого глаза от волнения были, как пятирублёвые монеты, Тэхен, который держал в руке небольшой дезодорант и баночку вишневого шампуня и виновато улыбался, ставя предметы на их законное место. — Возле душа, говоришь? … — бубнит старший и с недовольством указывает в сторону шкафа, заставленный кучей ванных принадлежностей, половина из которых даже не чонгукова. — Вот же он, — Гук тут же вытаскивает из-за кучи полотенец серый фен, протягивая его нервному и удивленному Тэхену, который убил кучу времени на поиски, успев облазить все ящики и каждую полку. — Сим-Сим откройся, блин, — невпопад бормочет он, и кое-как вставляет шнур от прибора в розетку. Чонгук уже и не помнит, как это произошло, но он послушно стоит за спиной старшего, и заботливо копается в его шелковистых прядях волос, пропуская их сквозь пальцы и одновременно подсушивая горячим воздухом, любовно укладывая непослушную челку набок. Стрелка часов давно уже перевалила за полночь, за окном тьма непроглядная, однако насколько трудно будет вставать утром в университет — Чонгука ни капли совершенно не волнует, потому что он наслаждается, и в глубине души надеется, что этот момент никогда не закончится. Гук впервые может так открыто пялиться на тэхеновы идеальные черты лица, разглядывать его аккуратную мускулатуру, которая для него идеальна — президент не такой накачанный, как Чимин, но и не такой дрыщ, как его сосед. Гук даже узнаёт, что у старшего, оказывается, есть очаровательная родинка на кончике носа, не видная даже с небольшого расстояния, зато отлично просматривающаяся вблизи, и до которой так и хочется прикоснуться своими губами. И, конечно, он сдерживается кое-как, хотя желание, разумеется, никуда не девается, от чего Чону снова приходится закусить губу. Когда Тэхен всё-таки замечает, что его волосы давным-давно высохли, он благодарит, шутливо хлопнув макнэ по плечу, и отправляется обратно в комнату, завалившись на мягкую постель в ожидании раскладушки. Чонгук возится с ней долго, и на него, такого растрепанного, хмурящего брови и бормочущего ругательства себе под нос, почему-то приятно смотреть, но на предложение в помощи категорично отказывается, хотя и сам не понимает, почему. Он не девушка — и сам справится. — Ты можешь ложиться спать на моей кровати, если хочешь, — предлагает Гук, заметив, что Тэхен прикрыл свои глаза, развалившись звездочкой на его постели. Он выглядит таким расслабленным и безмятежным, что расталкивать рука не поднимается, и Чонгук уже готовится сам ложиться на раскладушке, но… — Нет-нет, — Тэ вскакивает с постели и отрицательно машет руками, хлопая себя по щекам, чтобы побыстрее прийти в себя. Через несколько минут Чонгук заканчивает с вдеванием одеяла в свежее постельное белье и жестом руки приглашает сонного Кима, который, кажется, уснет сейчас стоя, на его койку. Ему кажется, что ещё немного, и он задохнётся прямо тут, не в силах и вдох сделать. Когда комната погружается в долгожданную темноту, Чонгуку становится совсем плохо, да и о сне речи быть не может. До него слишком туго доходит информация, что Тэхен сейчас находится от него всего в каких-то жалких паре шагов, и Гук открывает глаза каждую минуту, чтобы удостовериться — это не сон. Просто потому что слишком нереально для реальности, и поверить оказывается трудно. Ровное, иногда прерывистое дыхание Тэхена звучит для Чона, как волшебная колыбельная, которую хочется слушать вечность, и не на единую секунду меньше. И Гук чувствует себя полным идиотом, когда в голове появляются глупые мысли о девчачьих сопливых сериалах с романтическими отношениями, и, что самое худшее — черт, Чонгук тоже хочет так. Чтобы всё в розовом цвете, все вокруг счастливы, а главные герои, романтично держась за ручки, красиво уходят в закат под инструментальную слезливую музыку. Только вот уверен он только в своих желаниях, а насчёт хотелок Тэхёна — в полном неведении. — Ты не спишь? Младший готов сто раз перекреститься левой пяткой и прочитать всевозможные молитвы, которые только знает, лишь бы Тэхен, господи боже ты мой, не умел читать мысли и даже не догадывался о соплях, что Гук развел у себя в голове. Потому что это… стыдненько. — Как видишь, — Чонгук старается говорить сонным тоном, словно его разбудили, и показательно потирает глаза, вслушиваясь в бешеный ритм сердца, который, кажется, слышат и в соседнем квартале. — Что-то случилось? Гук готов не раздумывая спрыгнуть с балкона, когда со стыдом осознает, что от испуга издал непонятный выкрик, который Тэхен не смог бы услышать только при условии отсутствия слуха. — У тебя случайно нет еще одного одеяла? Не дом, а холодильник какой-то, блин. Чонгук радуется, что Тэхен упускает такой удачный момент для издеваний, хотя сам бы, если честно, застебал бы уже свою «жертву» до дёргающегося глаза, и его лень начинает сильно сдавливать, когда Чон осознает, что другие одеяла находятся далеко в шкафу маминой комнаты. А идти туда… Ну, как до Парижа на велосипеде, в общем. — Давай ты просто ляжешь на моей кровати, здесь намного теплее, — лень слишком сильна, поэтому Гук, наплевав на все осторожности, поднимается, уступая только нагретое место в своей постели, но старший тут же его тормозит, больно хватаясь холодной рукой за запястье. — Не надо, — скромно тянет он, смотря из-под чёлки глазами, в которых отражаются отблески от света фонаря из-за окна, — может, просто кофту теплую мне дашь? Но Чонгуку лезть по шкафам — ну очень лень. В принципе, ему в половину третьего ночи абсолютно всё лень, даже встать с кровати и сходить попить водички, и поэтому он валит Тэхена к себе, укутывает сопротивляющееся тело в одеяльный кокон, из которого выбраться подвластно только трезвым, и укладывает ближе к деревянной стеночке, чтобы тот не упал, когда попытается вылезти. — Будь добр, не выпендривайся, — Гук глубоко зевает, собираясь с силами, чтобы переместиться на раскладушку, которая, он надеется, еще сохранила запах Тэхена. Ну, ему этого сильно-сильно хочется. — Не могу я так, это же твоя кровать… — смущенно твердит старший, но дёргаться, наконец, перестает. Чонгук мнётся босыми пятками по полу пару секунд, разглядывая тонкую руку, высунувшуюся из-под одеяла, и решается. — Тогда я буду спать с тобой, этого хочешь? — раздраженно вырывается у Гука, который только через несколько секунд осознает суть сказанного. У него начинают пылать щеки, потому как Тэхен мог неправильно понять его шутку, да еще и подозрительно притих: или обдумывает план побега из лап извращенного чудовища, или вырубился, на что Чонгук надеется больше всего. — Возможно. Ну. Хочу. Как назло, Тэхен лежит к Чонгуку лицом, а тот всё никак не может собрать свои силы на то, чтобы, наконец, перестать пялиться на лицо в паре сантиметров от себя и отвернуться в другую сторону, чтобы благополучно уснуть. Он бы, на самом деле, уже давно бы видел седьмой сон, если бы на месте Тэхёна находился хоть кто другой, но в данных конкретных условиях эта задача оказывается слишком сложной. Наверное потому, что отвернуться от Ким Тэхена, от которого так приятно пахнет свежим кондиционером для белья с запахом лаванды и веет приятным теплом — совершенно невозможно. Ну, то есть вообще выше сил, как перепрыгнуть десятиэтажный дом. — Согрелся? — Почти, — Тэхен сказал всего одно слово, а Чонгук уже готов улететь на тот свет от такого слишком возбуждающего голоса: одновременно звучит мужественно и до жути нежно. — Вот сам тепло оделся, а мне даже кофту принести лень, — тихо хрипит и обиженно утыкается в нагретую подушку, согревая в ней свой холодный нос. — Вот не выдумывай, не такой я и ужасный. Подожди, сейчас принесу. Чонгуку всего капельку становится стыдно, что по его вине Тэхен рискует прихватить новую простуду, и, напрягая ноющие мышцы тела, он приподнимается на кровати, свешивая ноги с матраса. У Чона перехватывает дыхание, когда его талию обхватывают на удивление крепкие руки, и он никак не ожидал почувствовать тэхеновы губы на своей шее, из-за которых начинают слишком бурно взлетать бабочки в животе. — Ну почему ты такой болван? А ведь ещё гордость университета… Тэхен шепчет слишком устало. Чонгук полностью с ним согласен. В комнате становится слишком жарко, потому что прикосновения Тэхена обжигают его тело, и Чонгук пытается отдать ровно столько же тепла через горячие поцелуи и крепкие объятия, в которые он вкладывает всю свою нежность, что успела накопиться за всё это время. Гук поспешно навис над Тэ, ни на секунду не переставая целовать, и, почувствовав легкую дрожь в его теле, стал нежно, заботливо, словно боится причинить боль, ласкать его шею, оставляя в некоторых местах свои собственные метки, которые на следующий день будут ярко красоваться над белым воротом рубашки. Старший отзывался на каждый жест нежности и всё сильнее выгибал спину, стараясь прижаться максимально ближе, одновременно блуждая холодными руками под домашней футболкой Гука, которая через пару мгновений оказалась где-то на полу. И Чонгука совсем кроет, когда Тэхен слегка расставляет ноги и, как бы невзначай, трется о его пах бедром, медленно подаваясь вперед навстречу. — Ты сейчас... серьезно? — осторожно отстраняется Чон. Но вместо какого-либо ответа Тэ снова прижимается своими губами, нежно проникая языком в его рот и целует необычно ласково, моментами отодвигаясь, жадно хватая воздух. Его критически не хватало. Чонгук и сам готов был задохнуться от таких теплых ладоней на своей коже. Это невыносимо. — Ты не подумай ничего, но... — неловко шепчет Тэ, краснеет до ужаса, и Чонгука прошибает дрожь. — Пожалуйста. Ты же понимаешь, что я хочу сказать? Чонгук понимает и улыбается только. Он приподнимает тэхенову футболку и проводит мокрую дорожку на его груди, наслаждаясь тихими, сладкими стонами, которые с каждым разом становятся всё громче и чувственней. Гук незамедлительно стягивает с Тэхена мешающие шорты и продолжает ласкать его опухшие губы, ведь ему как никогда нравится дразнить старшего, и тот обреченно понимает — это месть.