К звездам

  Начав с настороженной благодарности и пройдя через некое смутное недоумение, общественное мнение касательно волшебниц в настоящее время установилось на патриотической лести, и это состояние непрерывно подкрепляется усилиями правительственных СМИ. При всех их недостатках, волшебниц в целом считают героями и спасителями человечества.   Родительское мнение о волшебницах проследовало по совсем иному пути. В то время как родители девушек-подростков искренне восхищаются и приветствуют усилия волшебниц в поле, в частном порядке они ясно сходятся во мнении: не моя девочка. С обычными исключениями, родители по всему миру тихо намекают, подразумевают или прямо говорят своим дочерям никогда не заключать контракт. Неуклюжее постановление правительства, нацеленное на запрет этой практики, только усилило подозрительность родителей. Становление дочери волшебницей рассматривается так же, как когда-то вступление в армию.   Но и в лучшие времена непросто было заставить дочь-подростка следовать установленным запретам. Что делать, если они возьмут и все равно заключат контракт?   Для этого специального выпуска мы провели подробные интервью с родителями, видными психологами, военными чиновниками и даже самими волшебницами. Наши сотрудники собрали лучшие советы, что им удалось найти в информационных статьях, нацеленных на плавный переход, начиная с осознания, что это не конец света.   — Родительское сплетение онлайн, «Специальный выпуск: Так ваша дочь заключила контракт. Что дальше?», вступление, выдержка.   Первой выйдя из машины, Рёко удивилась вспышке за спиной. Ярко-алый отблеск на фоне глубокой ночи, отбросивший на дверной проем перед ней жутковатую багряную бледность, вынудил ее удивленно обернуться.   Она увидела Кёко, превратившуюся и облаченную в красное, держащую на вытянутой руке копье и разглядывающую его.   Наконец, Кёко раздраженно хмыкнула и убрала копье. Его никак не получилось бы с достоинством пронести внутрь.   – Мне тоже превратиться? – спросила Рёко.   – Нет, – хлопнула ее по плечу Кёко, проходя мимо. – Мы же не хотим сразу перегрузить их. Я изменилась только потому, что так будет проще объяснить. Ты же знаешь, как это происходит.   «А, верно», – подумала Рёко, следуя за Кёко внутрь здания.   Визит обрел собственную легендарную ауру, популяризованную слухами, интернет-статьями и популярными СМИ. Он был кошмаром менее патриотичных родителей, и он всегда был одинаков. Ваша дочь появлялась в дверях в компании волшебницы в полном облачении и со своим оружием. Хорошо известно было, что военные и МСЁ предпочитали, чтобы он всегда был одинаков. Быстрее можно было дать понять.   На лифте они поднимались молча, Рёко почувствовала внезапное глубокое нежелание идти дальше.   Когда они достигли сорок второго этажа, двери раздвинулись, и Кёко подтолкнула ее выйти первой.   Рёко подошла к дверям квартиры своей семьи, ее шаги замедлились. Конечно, это бы ничуть не помогло – она уже попросила дверь открыться при их прибытии, что было верным сигналом ее семье о ее возвращении. Тем не менее, она ничего не могла поделать, только…   – А! – вскрикнула она, когда Кёко снова ее подтолкнула, заставив споткнуться о порог своей двери.   Положив руку на косяк, она заглянула внутрь, где семья ожидала ее со смесью беспокойства и упрека. Ее мать как раз вставала с дивана, где сидел ее отец, тогда как дедушка был за кухонным столом. Они все явно ждали. Было 1:30 ночи, что значило, что обычно их не было бы дома.   – И чем же ты занималась, юная леди? – подобралась к ней ее мать. – Ты знаешь, что тебе запрещено задерживаться настолько допоздна.   – Я уверен, у нее была на то причина, – тоже поднялся ее дедушка. – Раз она сказала, что это важно, то это важно.   – Ну, ты, по крайней мере, могла бы объяснить получше, – схватила мать Рёко за плечи и оглядела ее с головы до ног. – Ты хоть знаешь, как мы волновались? И отслеживание местоположения было отключено, так что мы даже не знали, где ты.   – Ну, насчет этого… – начала Рёко, стараясь не смотреть в глаза.   – Полагаю, я могу это объяснить, мэм, – шагнула в дверь Кёко, неловко пронося через дверной проем свое копье. По каким-то причинам она снова призвала его, несмотря на очевидную его опасность в закрытом помещении. Рёко отодвинулась в сторону, отчасти чтобы уйти от копья.   – О чем вы… – начала ее мать, глядя на новоприбывшую.   Слова так и не прозвучали.   Все трое теперь стояли, глядя на Кёко, и не требовался мыслечтец, чтобы знать, что все они вызвали свои подпрограммы распознавания лиц, чтобы подтвердить то, что они видели.   – Сакура Кёко, к вашим услугам, – с серьезным лицом формально поклонилась Кёко.   Она оглядела комнату.   – Полагаю, нам нужно многое обсудить, – сказала она.   Ее встретило продолжающееся молчание.   Первой отреагировала мать Рёко, с почему-то написанным на лице поражением опершись на полустенок у двери.   – Нет, после всего, что мы… – начала она, маниакально стреляя взглядом по сторонам.   Она шагнула назад, глядя на свою дочь, как будто бы та была чуждым зверем.   – Скажи мне, что это не так, – сказал ее отец, подойдя и заметно стиснув зубы, подавляя более сильную реакцию. – Скажи, что это не то, что выглядит.   Он схватил Рёко за плечи.   – Ты знаешь наше мнение о системе контрактов, – пристально глядя, сказал он. – Мы предупреждали тебя, множество раз, что это такое. И даже зная все это, ты заключила контракт?   Рёко избегала его взгляда.   – Это жизнь страданий, Рёко, – сказала ее мать, и Рёко почувствовала, как ни странно, что женщина не смотрит на нее.   – Это не так, Курои-сан, – вмешалась Кёко, убрав уже свое копье, когда оно послужило своей цели. – Бой может быть проверкой, но большинство волшебниц живут вполне счастливо.   – Рёко, как ты могла? – отчаянно спросила ее мать, умоляюще потянувшись в ее сторону. – После всего, что я говорила…   – Уверяю вас, – снова вмешалась Кёко, внимательно наблюдая за женщиной. – У нее прекрасные наставницы. Она, скорее всего, достаточно легко поднимется в звании, что улучшит как выживаемость, так и комфорт жизни.   Ее заявление не совсем попало в цель, но сомнительно было, что сможет что-то иное.   Мать Рёко с шокированным лицом смотрела на свои руки. Выглядела она почти застывшей.   – Мама? – осторожно спросила Рёко, но женщина не ответила.   – Я присяду? – спросила Кёко, взмахнув в сторону обеденного стола, пытаясь прервать поток событий.   Никто ничего не сказал, так что она подошла и села на ближайшее свободное место, вытащив пакетик конфет и положив его на стол, убедившись, что он заманчиво открыт.   – Я посчитала, что будет вежливо принести угощение, – сказала она.   Через мгновение дедушка вернулся за стол, поставив на него локти и опустив голову на сложенные руки, разглядывая Кёко.   – Пожалуйста, мама, – взмолилась Рёко, протянув руку и встряхнув мать за плечо. – У нас гостья.   – Она в своем праве, Рёко, – резко сказал ее отец, испепеляюще взглянув на нее. – Ты солгала нам. Ты не знаешь, насколько это для нее важно. Хотя бы дай ей время.   Поморщившись, Рёко осторожно обошла своих родителей, направившись к столу. В ответ на ее приказ один из столиков рядом с диваном перестроился в пятый стул, крошечные электронные модули закружили друг вокруг друга и воссоединились в новом положении. Она бесцеремонно схватила его, придвинула к столу и села.   – Скажи мне, что это хотя бы никак не связано с моим уходом, – сказал ее дедушка, глядя на нее краем глаза. – Если ты была по-настоящему обеспокоена этим, нужно было только попросить…   Рёко резко покачала головой.   – Нет, деда, – сказала она. – Это никак с тобой не связано.   Кёко странно взглянула на мужчину.   Старик закрыл глаза, казалось, набираясь самообладания.   – Рад с вами познакомиться, Сакура-сан, – обратился он к Кёко. – И, боюсь, мы были довольно грубы со столь известной гостьей, но я надеялся, что если я когда-нибудь встречусь с кем-нибудь вроде вас, это произойдет в более приятных обстоятельствах.   – Этот разговор не обязан быть в негативном ключе, – профессиональным тоном заверила Кёко. – Считайте это новым началом. У волшебниц есть масса возможностей. Конечно, я сама тому доказательство.   Рёко не удержалась от мысли, что Кёко как будто зачитывает рекламную брошюру. Ее речевые манеры потеряли обычную ее небрежность. Что-то в ней было не так.   Наконец, подошел отец Рёко, печально покачивая головой.   – Не знаю, что и сказать, Рёко, – сказал ее отец, серьезно глядя на нее. – Чего бы ты ни пожелала, оно не может того стоить. Мы тебе говорили. Твоя жизнь гораздо ценнее этого. Будь это для тебя так важно, мы смогли бы помочь тебе этого добиться.   – Что это, Рёко? – спросила ее мать, не сводя с нее пронзительного взгляда. – Чего ты пожелала? Что может стоить столь ужасной жизни? Скажи мне, что это хотя бы не что-то тривиальное.   У Рёко свело все внутри. Больно было находиться здесь.   – Я… – начала она.   – Ее желание это ее личное дело, – негромко, но твердо перебила Кёко. – Не вам судить. Она не обязана вам говорить.   – Я не могла быть здесь счастлива, – глядя в стол, сказала Рёко. – Я не жду, что вы поймете, но я не думаю, что эта жизнь для меня. Я чувствовала себя здесь бесполезной.   – В своем возрасте? – с беспокояще оценивающим взглядом на нее сказал дедушка. – Пусть я покажусь лицемерным, но тебе стоило хотя бы дать шанс.   – Мы это обсуждали! – вдруг громко заявила ее мать, игнорируя, что она признается в незаконной деятельности. – Ты согласилась, что никогда так не поступишь!   – Ты бы что-нибудь нашла, Рёко, – сказал отец. – Мы знали, что тебе не очень хорошо в школе, но ты бы что-нибудь нашла. Все находят.   – Как и она, – ровно указала Кёко. – Нет смысла обсуждать ее выбор. Она его сделала. Она будет в хороших руках.   – Я не понимаю, – покачал головой отец Рёко. – Это ужасное решение, стать такой девушкой. Очень незрело с твоей стороны.   Если бы Рёко не смотрела в сторону Кёко, она бы пропустила, как дернулся ее правый глаз, пусть даже слегка, а лицо заметно закаменело.   – В чьих руках? – спросила ее мать. – Той же самой армии, что обращается с девушками лишь как с оружием?   – Армии, что сохраняет нас всех в живых, – стылым от холодного гнева голосом сказала Кёко. – Не надо ее так унижать. Я обязана сообщить, что это наказуемо.   Рёко распахнутыми глазами уставилась на Кёко.   – Кёко, пожалуйста! – взмолилась она.   Кёко взглянула на нее и глубоко вдохнула.   – Прошу прощения, – извинилась она, слегка склонив голову. – Вероятно, вы все знаете мою историю. Я до сих пор не слишком хорошо воспринимаю напоминания о ней.   – Все в порядке, – принял извинение дедушка Рёко.   «Нужно было прислать кого-нибудь еще, – подумала Кёко для Рёко. – Может быть, не лучшая была идея, приходить сюда. Я и забыла, как ненавижу встречаться с родителями».   «Все хорошо», – подумала Рёко.   – Той же самой армии, к которой вы решили присоединиться, – прокомментировала Кёко, повернувшись к дедушке Рёко. – С вашей стороны кажется странным такое неодобрение.   – Мне двести двадцать четыре, – сказал старик. – Я вполне могу принимать свои решения. Она слишком молода.   – Согласна, – сказала Кёко. – Но тут уже нет никакого выбора. К тому же, девушки моего поколения заключали контракты и в гораздо менее благоприятных обстоятельствах.   В голове Рёко что-то щелкнуло, и она поняла, что с Кёко было не так.   Она говорила по-старому.   До этого она говорила с акцентом и словарным запасом хулиганки, что в нынешнее время можно было увидеть только в кино. Она дремала на плече у Рёко, острила и, в целом, вела себя совсем не так, как можно было бы ожидать от девушки почти вдвое старше ее дедушки. Теперь она сидела с выпрямленной спиной, говоря формально, создавая впечатление, что она ровня дедушке Рёко. В тоне ее голоса крылась сталь, как будто напоминая слушающим, что ей больше четырех столетий, и, если пожелает, она может порвать их на куски.   Казалось противоречиво и нервирующе, и ситуация выходила из-под контроля.   – Пожалуйста, мама, папа, – взмолилась она, встречаясь с ними взглядом. – Все закончилось. Это был мой выбор. Я хочу, чтобы вы меня поддержали. Пожалуйста? Не надо так.   Повисла тишина.   – Она права, – сказала Кёко, когда никто сразу не ответил. – Пожалуйста, давайте пока что все это отложим.   Рёко опустила голову, но Кёко глядела на троих взрослых, наблюдая, как на их лицах появляется понимание, что у них и правда нет больше никакого выбора. Любые возражения или обсуждения армии или этики вербовки едва ставших подростками девушек были теперь бессмысленны. Пустые слова, значащие столько же, сколько фоновый шум.   Ее отец глубоко, размеренно вздохнул.   – Ладно, Рёко, – сказал ее отец, взяв ее за руку и взглянув ей в глаза. – Как ты сказала, что сделано то сделано. Ты теперь взрослая. Надеюсь, ты готова.   Ее мать просто кивнула.   – Ладно, – тихо сказала она.   – Да, – сказал ее дедушка, потянувшись взять одну из конфет и задумчиво забросить ее себе в рот. – И правда нет выбора.   Кёко склонила голову на жест. Родители последовали примеру, взяв конфеты и вежливо их попробовав.   – Может быть мы даже сможем видеться друг с другом, – сказал дедушка, жуя конфету. – Вы же, э-э, волшебницы могут встречаться с родственниками и тому подобное?   – Верно, – вставила Кёко. – И это подводит нас к причине моего появления. Если вы не возражаете, я бы хотела кратко рассказать вам, что изменяется с дочерью-волшебницей. Кое-что вам необходимо знать.   Ее глаза на краткий момент расфокусировались.   Все остальные люди в комнате ощутили внутренний пинг прибывшего сообщения, сигнал, который все хорошо привыкли игнорировать во время разговора.   – Прочтете позже, когда будет время, – сказала Кёко. – Но я кратко пробегусь, пока я здесь. Во-первых, да, верно, у вас будет возможность встречаться, хотя во время начального обучения это будет ограничено, а у вас…   Она указала на дедушку Рёко.   – … будет дополнительная неделя отпуска в год, так же как и возможность скоординировать встречу с отпуском. К сожалению, сейчас, учитывая, как сложна ситуация на фронте, ей придется довольно быстро отбыть, но она сможет задержаться здесь примерно на неделю. В это время не будет никаких иных требований помимо получения базового снаряжения и реконфигурации внутренней сети. Мы организуем доставку кубов горя в необходимые временные интервалы, но в целом ты вольна заниматься чем пожелаешь. Сообщение, что ты получила, содержит всю информацию о том, где и когда появиться.   Они увидели, как она поглубже вздохнула, чтобы продолжить говорить, глаза расфокусировались, явно чтобы зачитать официальную речь.   – Ее автоматически исключат из школы, так что вам не придется об этом беспокоиться. Так как в вашей семье теперь есть постоянный член армии, вы все получите пособия, включая повышенное распределение квот, о чем вы сможете прочесть позднее. Как вы можете быть в курсе, отныне Рёко официально эмансипирована, что влечет за собой роспуск многих ваших законных родительских прав и обязанностей.   Она залезла в один из разрезов в своем платье волшебницы и вытащила несколько голографических брошюр.   – На случай, если вы предпочитаете физические носители, – пояснила она, скользнув брошюры через стол. – Также вы должны знать, что представители местных СМИ могут попытаться взять у вас интервью. Согласитесь ли вы на это, решать вам. Управление, Вооруженные силы и МСЁ хотят подчеркнуть свою благодарность и благодарность человечества за жертву, что ваша семья принесла и принесет.   Взгляд Кёко снова сфокусировался.   – А теперь, полагаю, у вас есть вопросы, которые вы хотите задать.   – Вы чертовски правы, – склонился вперед дедушка Рёко. – Во-первых, кто, черт возьми, ее завербовал? Вы?   – Нет, – сказала Кёко, заметно радуясь, что может так сказать. – Томоэ Мами не смогла сегодня прибыть.   – Это была Томоэ Мами? – непроизвольно выплюнул отец Рёко.   – Она спасла мне жизнь, – прокомментировала Рёко. – На нас с Симоной напали демоны.   – На вас напали? – недоверчиво спросила ее мать. – И ты нам даже не сказала?   – Я была занята, – неубедительно объяснила Рёко.   – Мне сообщили, для гражданской она довольно неплохо справилась, – прокомментировала Кёко.   Ее мать с отцом переглянулись.   – Так в чем твои силы? – спросила ее мать. – Это же не verboten, не так ли?   – Она телепортер, – сказала Кёко, решив ответить на вопрос вместо Рёко. – И ее оружие стрелковое. Если будет возможность, она не будет участвовать в ближнем бою.   Отец Рёко рассердился, явно осознавая, что Кёко пытается все приукрасить.   – Вы упомянули наставниц, – прокомментировал он. – Разве не должно быть только одной? Кто они?   – О, да, – ответила Рёко, сочтя, что если она должна участвовать в этом разговоре, она вполне может попытаться произвести впечатление. – Моими наставницами будут Мами и Кёко. Это большая честь.   – В основном Мами, – возразила Кёко. – Но зная ее, это значит, что Рёко достанется роль в ее командном штабе. Вам не о чем беспокоиться.   «Не то чтобы членство в ее командном штабе было бы для тебя гораздо безопаснее, – конфиденциально прокомментировала ей Кёко. – Но не помешает немного солгать, чтобы они чувствовали себя лучше».   «Подожди, командный штаб? – спросила Рёко. – Это все правда?»   «Да, – сказала Кёко. – Но как я сказала, не жди, что будешь сиднем сидеть за столом. Мами таким не занимается».   Отец Рёко тем временем уклончиво хмыкнул.   – Ну, раз уж нет особого выбора, приятно слышать, что у нее будут возможности, – сказал ее отец. – Я ожидаю, что ты изо всех сил постараешься добиться повышения, Рёко.   – Конечно, – сказала она, это же и подразумевая.   «Твои родители выглядят на удивление хорошо осведомленными, – подумала Кёко. – Они даже не спросили о кубах горя и самоцвете души. Обычно об этом спрашивают в первую очередь».   «Они исследователи», – мысленно пожала плечами Рёко.   «Это упомянуто в их файлах», – прокомментировала Кёко.   Ее мать странно взглянула на отца.   – Ну, Сакура-сан, я ценю, что вы прибыли сюда, – сказала она с ясно слышимой в голосе просьбой оставить их. – Но я думаю, Рёко пора спать. Кроме того, нам нужно будет обсудить все между собой. Надеюсь, вы понимаете. У кого-нибудь из вас еще есть вопросы?   Она взглянула на своего мужа и своего отца.   – Есть, – сказал дедушка Рёко. – Но я согласен. Ей пора спать.   Рёко взглянула на Кёко.   «Иди, – подумала Кёко. – Если у него есть вопросы, у него есть вопросы. Уверена, ты устала».   Рёко кивнула – пусть даже и не нужно было – и встала.   – Поговорим наедине, – послушно согласилась Кёко, обратившись к старику.   В итоге было уже за два ночи, когда Рёко приготовилась ложиться спать.   Наконец переодевшись, Рёко подобралась к кровати, едва не споткнувшись о телескоп.   «Прочтете позже, когда будет время», – посмеялся в ее памяти голос Кёко.   «Уж точно не сегодня», – подумала она, падая на кровать.   Завтра в час пополудни ей нужно будет встретиться с Асакой. Она никогда не ложилась спать так поздно; утром она будет ужасно себя чувствовать.   Любопытно было, каково будет не нуждаться во сне.   – Рёко?   Она приподняла голову и увидела в дверях свою мать.   – Прости, что побеспокоила, – сказала женщина. – Но я думаю, нам стоит поговорить.   – Без проблем, – солгала Рёко, заставив себя сесть опершись на подушки. Женщина подошла, сев на стул рядом со столом Рёко.   – Прости, мам, – сказала Рёко. – Но я обо всем подумала. Поверь мне. Я знаю, что ты обо мне беспокоишься, но я тебе гарантирую, я выживу.   «В конце концов, я не могу умереть, пока мое желание не исполнится».   Ее мать села к ней на кровать.   – Не стану лгать, Рёко, – сказала она. – Ты приняла ужасное решение. Дело не в выживании. Дело в стиле жизни.   Рёко внимательно посмотрела на мать.   – Я не согласна, – сказала она. – Это все, что я могу сказать.   Уголок рта ее матери чуть дернулся вверх.   – Ну, полагаю, ты все же моя дочь, – сказала женщина. – Я лишь надеялась…   Ее голос стих.   – Надеялась на что? – подтолкнула Рёко.   Ее мать покачала головой.   – Ты же знаешь, какой именно работой мы с твоим отцом занимались, – сказала мать.   – Да, мам, – сказала Рёко.   Они были штатными научными сотрудниками исследовательского института «Прометей». Добровольцами, как и все исследователи. Они, по сути, предпочли воспитывать дочь, хоть и по-прежнему показывались в лаборатории в большинстве ночей.   – Есть причина, почему мы об этом не говорили, – сказала мать. – Мир снаружи не слишком добр. Я имею в виду, когда я говорила, что военные обращаются с… волшебницами, вроде тебя, лишь как с оружием.   – Я знаю, – склонила голову Рёко. – Я изучила вопрос.   – Конечно изучила, – со слегка скептическим тоном сказала ее мать. – Просто помни, кто ты. Это все, что я прошу.   Рёко взглянула на мать, гадая, что та пыталась сказать.   Женщина вздохнула.   – Мы об этом говорили, Рёко, – сказала она. – Мы тебе об этом рассказывали. Ты с нами согласилась. Что могло побудить тебя…   – Это не обсуждается! – резко вмешалась Рёко.   Она опустила глаза.   – Ну, я солгала, понятно? – сказала она. – Я не думала, что это вообще будет важно, так как не ожидала, что у меня вообще будет шанс заключить контракт. Я не хотела всю жизнь провести на Земле никем! Чем я могу здесь кому-нибудь помочь? Мир гораздо больше!   Ее мать закрыла глаза.   – Интересно, что же такого в нашей семье? – спросила она. – Никто из нас не может усидеть на месте. Я лишь хотела, чтобы все мы счастливо жили вместе. Неужели я прошу слишком многого?   – Ничто не мешает нам быть счастливыми по отдельности, – указала Рёко.   Ее мать взглянула на нее.   – Для девушки своего возраста ты очень жестока, – сказала она.   Рёко моргнула.   – Подожди, дай перефразировать… – начала она.   – Нет, все в порядке, – сказала мать. – Но у меня есть маленькая просьба.   – Просьба? – спросила Рёко.   – Позволь взглянуть на твое превращение, – чуть улыбнулась ее мать, и Рёко подумала, что почти заметила огонек в глазах женщины.   – Что? Почему? – спросила Рёко.   – А почему бы и нет? – спросила мать. – Порадуй старушку.   Говоря откровенно, ее мать была права. Не было причин не показывать. Помимо, ну, смущения.   Рёко призвала самоцвет души принять форму самоцвета.   Она встала. Проглотила смущение…   А затем, во вспышке, превратилась.   Она чуть вздохнула. Она странно нервничала, и не помогало, что ее мать, вместо того, чтобы ослепнуть или впасть в шок, внимательно ее разглядывала.   – Кружева, – прокомментировала ее мать. – И зеленый. Не то, что я бы от тебя ожидала.   – Ладно, ну, с кружевами, – раздраженнее, чем должна была, сказала Рёко. – Не то чтобы у меня был выбор.   – Полагаю, в этом есть смысл, – сказала мать. – И арбалет. Подходит.   – Как ты? – растерянно спросила Рёко.   Женщина пожала плечами.   – Соответствует костюму, – сказала мать.   – И ты знаешь, что такое арбалет? – спросила Рёко. – Я не знала. Пока не получила.   Она взмахнула снаряженной арбалетом левой рукой, постаравшись не попасть по телескопу.   – Чтобы ты знала, твоя старушка мама любит историю, – сказала мать. – Или любила.   – Знаю, мам, – признала Рёко, со смешком тряхнув головой. – Просто я не думала, что это распространяется и на такое.   – С такого все и началось, – прокомментировала мать.   Затем, опустив глаза, женщина кивнула себе.   – Ладно, ложись спать, – встала она. – Вы с твоим дедушкой отбываете в один день, так что я хочу попробовать организовать небольшую вечеринку, прежде чем вы уйдете. Нужно будет спланировать. Пригласи своих друзей.   Рёко превратилась обратно, когда ее мать подошла к двери.   – Знаешь, Рёко, – сказала мать, остановившись в дверях. – Мы с твоим отцом с самого твоего рождения не жили одни. Возможно, непросто будет привыкнуть.   – Уверена, вы будете в порядке, мам, – сказала Рёко.   Женщина пожала плечами, после чего ушла, дверь за ней закрылась.   Рёко улеглась. Наконец, она сможет…   Дверь приоткрылась.   – Да? – раздраженно спросила она.   – Забыла сказать, – сказала мать. – Если когда-нибудь встретишь бабушку, скажи ей, что нам жаль.   – Ладно, – согласилась Рёко, просто чтобы избавиться от нее.   Дверь закрылась.   «Стоп, чего?» – подумала она.   И она бы подумала об этом еще немного, но ее глаза казались такими тяжелыми, а одеяло таким теплым…   – При всем уважении, Курои-сан, – крутила бокал с вином в пальцах Кёко. – Я занятая девушка. Я не могу вечно сидеть здесь и отвечать на вопросы, особенно если вы собираетесь спрашивать только об армии. У них для этого есть брошюры. Я здесь, чтобы ответить на вопросы о волшебницах.   Она не отключала контроль интоксикации, что значило, что маленькие полезные наниты в ее крови заняты расщеплением алкоголя. Принять предложенный напиток было вежливо, но ей не хотелось терять сосредоточение.   На другой стороне стола хмыкнул держащий собственный бокал старик.   – Вы сказали «девушка». Все знают, насколько вы стары. Вы почти вдвое старше меня. Не знаю, почему же вы притворяетесь настолько юной.   Кёко приподняла бровь. Что за дерзкий старик.   – Не отклоняйтесь от темы, – взглянула на него Кёко. – Я сказала, что у меня есть работа. Если вы собираетесь сидеть и расспрашивать меня об оружии, я вполне могу заняться и еще чем-нибудь.   Курои Абэ покрутил бокал, глядя на остатки настоящего французского Мерло.   – Да, – сказал он. – Но не займетесь. Более того, я готов поспорить, на эту ночь вы расчистили свое расписание.   Кёко удержала лицо бесстрастным, пусть даже он попал в цель. Она и правда расчистила расписание, передав подготовленные проповеди другим священницам. Как говорилось в сообщении Мами, если она хочет быть наставницей, она должна быть готова принять некоторую ответственность.   Не то чтобы Мами не будет ей за это должна. Пусть даже у Мами есть военные обязательства, ей придется расплатиться иными способами.   – Вы ступаете на опасную территорию, юноша, – сказала Кёко.   – Я спрашивал, в прошлом, – пожал плечами и проигнорировал ее угрозу старик. – После визита вы, девушки, первым делом пытаетесь задержаться как можно дольше, рассматривая, к примеру, как реагирует семья. Собираете информацию для последующей передачи вашему Отделу психического здоровья МСЁ. Я не против. Рёко понадобится вся поддержка, что она сможет получить.   – Так что вы меня здесь и задержали, – сказала Кёко.   – Да, – сказал старик. – Я так понял, вы оцените помощь.   Ей не нужна была «помощь». Она вполне могла проконтролировать домохозяйство и снаружи. Но как бы ни был хитроумен старик, он никак не мог этого знать.   – Ну, если вы не против моего вопроса, – подалась вперед Кёко. – Почему же вы о чем-то подобном расспрашивали? Не самая распространенная тема для разговора.   – На этой планете Рёко практически все, о чем я еще забочусь, – сказал старик. – Еще о моей дочери, но она может о себе позаботиться. В Рёко же я не настолько уверен.   Он поставил бокал и тоже подался вперед.   – Давайте просто скажем, что у меня были причины подозревать, что однажды такое может произойти, – сказал он.   – Вероятность проявления потенциала волшебницы лишь один из десяти тысяч, – прокомментировала Кёко. – Довольно специфичная тема для беспокойства.   – Я мало чем иным могу занять свое свободное время, – сказал старик. – Можно было и разведать со всех возможных сторон. И ее личность показалась подходящей. Я не совсем одобряю ее решение, но, в отличие от моей дочери, готов признать, что это ее решение, и оставить свою прежнюю критику. Если бы я не понимал ее стремления уйти, я бы и сам не ушел.   – Так что вы оставили меня здесь, чтобы поговорить, – сухо сказала Кёко.   – Верно, – сказал старик. – Подумал, что смогу описать вам нашу семью. Может, сэкономлю вам немного работы.   По правде говоря, Кёко не нравилось этим заниматься. Управление семейной динамикой было каверзной задачей, а волшебницы чаще появлялись в неблагополучных семьях. Еще хуже было с раздражающими ее истерическими реакциями некоторых родителей. Она ненавидела, когда ей напоминали о ее собственном прошлом, неважно насколько косвенно, а чертовы «Визиты» всегда были неудобны.   В то же время ей не особенно нравилось общаться с любопытными двухсотлетками. Еще хуже было то, что для успокоения родителей она всегда была вынуждена принять более взрослую личность. Видевшие это взрослые убеждались в этом лишь потому, что она при желании могла вести себя как Древняя, стать одной из них, несмотря на свою подростковую внешность.   И ей не нравилось быть одной из них.   Как будто этого и дожидаясь, один из ее внутренних мониторов запросил внимания.   Она прислушалась к тому, что ей передавалось.   – … и этот момент, когда ты посоветовал ей расти в звании, как будто это совершенно естественно! – сказала мать Рёко. – Казалось, ты ею гордишься!   – Это не так, – парировал отец. – Ты снова начинаешь говорить за меня! Я просто проявил благоразумие. Помогло бы, если бы я, как и ты, закатил истерику? Я лишь дал ей лучший совет, что смог. Вполне логично сказать ей попытаться добиться повышения.   – В этом весь ты, – ответила женщина. – Ты даже не думаешь, что это серьезно, не так ли?   – О чем ты, черт возьми, говоришь? Я не доволен, идиотка!   Кёко вопреки себе стиснула зубы. Родители.   Старик с любопытством посмотрел на нее.   – Мы бы даже не были в этой ситуации, если бы не ты! – сказала мать Рёко.   – О, только не снова. У тебя нет доказательств…   – Это ты подумал, что это хорошая идея!   – А ты со мной согласилась. И если я правильно помню, с восторгом.   – И кто теперь все усложняет?   – Ты!   – Знаешь что…   – В чем дело? – спросил старик.   – Ее родители ссорятся, – сказала Кёко, склонив голову и продолжая прислушиваться.   Кое-что в разговоре было бессмысленно…   – Откуда вы знаете? – не мог услышать через звукоизоляцию старик.   Кёко мысленно вздохнула. В тех конфетах были замаскированные шпионские жучки, рассчитанные примерно на неделю. Это была стандартная процедура, но вряд ли она могла это признать.   Вместо этого она указала на свое ухо.   – Волшебница, помните? – сказала она. – У нас слух получше, чем у других.   Комментарий даже был технически верен.   Старик поморщился.   – Раз уж вам так хочется поговорить, – сказала Кёко. – Объясните мне, что происходит.   Она бросила ему текст разговора и подавила улыбку, когда он удивленно хмыкнул на протокол прямого сообщения военного уровня.   – Их брак уже годами на грани развода, – через некоторое время со вздохом сказал старик. – Если честно, до рождения Рёко они чуть не разошлись. Лицензия на ребенка прибыла как раз вовремя, чтобы они согласились на еще один шанс. Они посчитали, что это может каким-то образом связать их вместе.   Старик неопределенно улыбнулся.   – Если честно, мы с женой так не думали, но нам хотелось внука, так что мы подумали «Эй, а почему бы и нет? Может сработать». Не лучшее было решение.   Улыбка погасла.   – Ну, во всяком случае, не сработало, – сказал он. – Хотя внешне они сдерживаются, ради Рёко. Может, эта девочка умна, но кое-что она замечает ужасно плохо.   Кёко кивнула.   – Ладно, но как все это связано с «виной» ее отца? В этом нет смысла. В чем может быть его вина, что она заключила контракт? Судя по вашей дочери, он как будто что-то сделал.   Абэ опустил взгляд на стол, и Кёко поняла, что он решает, стоит ли что-то раскрыть.   – Хорошо, – сказал он. – Вы ведь знаете, что они были исследователями, верно?   – Конечно, – сказала Кёко. – Но в файлах нет специфики.   – Они работали на военных, – сказал старик. – Если точнее, работали с волшебницами. Разработка оружия, обработка данных, все такое. Кума посчитал, что будет хорошей идеей проинформировать Рёко о некоторых более отталкивающих подробностях о вас, чтобы расстроить ее желание стать такой. Накасэ на тот момент согласилась. Позже мы выяснили, что лишь разожгли ее любопытство. Она пыталась это скрыть, но мы знали о ее активности на форумах и остальном. Это одна из причин, почему я так беспокоился, что она заключит контракт. Откровенно говоря, Нака-тян и правда здесь несправедлива, но их брак дошел до точки, где они оба находят глупейшие причины злиться друг на друга.   Кёко кивнула.   Старик раздраженно покачал головой.   – Все женщины этой семьи невероятно упрямы. Полагаю, унаследовали от моей жены.   – Рёко была близка со своей бабушкой? – спросила Кёко.   – Весьма, – сказал старик. – Женщина очень любила ее, пусть даже она была слишком мала, чтобы помнить большее. Вот почему я не понимаю…   Он покачал головой.   – Простите, это личное.   – Понимаю, – сказала Кёко. – Итак, у вас было две дочери?   – Да, – сказал старик, зная, к чему она клонит. – Хотя Рёко не знает о своей тете. Лично я не видел ее уже столетие. Хотя мы остаемся на связи. Уверен, вы понимаете.   – Ясно, – мысленно отметила важность вопроса Кёко. Нужно будет рассмотреть.   – У вас довольно непростая семья, – наконец, прокомментировала она.   – Да, – согласился старик.   – Привет, Рёко-тян, – сказал голос у нее за спиной.   Рёко обернулась и взглянула на незнакомку.   – Кто вы? – спросила она, по-детски растянув слово «вы».   – Подруга твоих родителей, – сказала девушка.   Она была подростком, стягивающим волосы в длинный хвост. Выглядела она чем-то знакомо…   Рёко уставилась на девушку, ожидая узнать, кто она.   – О, на твоем месте я бы не доверяла распознаванию лиц, – сказала девушка. – Там не мое настоящее имя. Не беспокойся.   Рёко сморщила нос.   – Звучит подозрительно, – сказала она.   В мире, где насильственных преступлений практически не существовало, а личные улучшения блокировали мышцы при попытке, детей по-прежнему учили с подозрением относиться к незнакомцам. В конце концов, не все возможные преступления были насильственны.   Девушка рассмеялась.   – Похоже на то, – сказала она. – Твоя мать хорошо тебя учила.   – Эй, эй! – воскликнула женщина неподалеку.   Учительница младшей школы протиснулась через скопившуюся стайку детей, группами ожидающих транспорт.   Она встала перед подростком.   – Школьный надзор не упоминает вас как допущенную забрать ее, – сказала учительница, придвинувшись к ней вплотную лицом к лицу.   – Взгляните на мое лицо, – сказала девушка, указав на упомянутое лицо.   Учительница нахмурилась, так и поступив. Ее строгое выражение немного расслабилось, но она покачала головой.   – Вы все равно не допущены, – сказала учительница. – Мне придется спросить об этом ее родителей.   – Послушайте, – подалась вперед подросток. – Могу я поговорить с вами наедине?   Учительница нахмурилась, но неохотно согласилась, жестом указав Рёко остаться.   – Подожди здесь, – сказала она.   Рёко с любопытством проследила, как они обе отошли за угол, чтобы переговорить.   Гораздо позже, настолько, что все остальные дети уже расселись по своим машинам, а Рёко заскучала и бесцельно закружилась, они вернулись.   – Лучше бы вам не лгать, – предупредила учительница. – Я вполне готова при необходимости позвонить властям.   – Я не лгу, – успокоила подросток. – Я лишь хочу немного побыть с ней. Вот и все.   Она приподняла ладони в жесте безвредности.   – Я буду следить, – предупредила учительница.   – Идем, Рёко-тян, – сказала девушка, предложив ей руку.   – Кто вы? – спросила Рёко.   – Я же сказала; подруга твоих родителей, – сказала девушка. – Я просто хотела подружиться.   Рёко ненадолго задумалась, а потом взялась за руку. Что плохого может произойти?   – Спасибо, Рёко! – весело сказала девушка. – Пойдем туда, сядем там на скамейке!   Когда они добрались туда, девушка предложила ей шоколадное печенье, успокаивая ее. Рёко тихонько покусывала его, пока девушка говорила.   – Ты очень милая девочка, – сказала подросток. – Выглядишь совсем как Нака-тян.   – Угу, – сказала Рёко, сосредоточившись на печенье.   – Послушай, Рёко, – сказала девушка. – Видела когда-нибудь один из них?   Рёко взглянула на ладонь девушки – и выронила печенье прямо на пол.   – Самоцвет души! – сказала она. – Вы волшебница!   – Ага! – сказала девушка.   – Вау! – со внезапным энтузиазмом сказала Рёко. Для девочки ее возраста встреча с волшебницей была как встреча с принцессой и супергероем одновременно – за исключением того, что на подобное был весьма малый шанс.   – Можно потрогать? – спросила она.   Девушка покачала головой.   – Прости, – сказала она. – Самоцвет души волшебницы слишком ценен, чтобы его касаться.   Рёко серьезно кивнула. Это было понятно.   – Можете показать магию? – спросила Рёко.   Девушка задумчиво приложила палец к щеке.   – Не вижу причин против, – наконец, сказала она.   Рёко подалась вперед, когда девушка встала. Ее подруги обзавидуются, когда она им об этом расскажет!   Девушка на мгновение скрылась в эффектной фиолетовой вспышке, в затем ее одежда сменилась детальным костюмом волшебницы.   Он был с кружевами, на кнопках, и самоцветом души девушки в форме яркой шестиконечной звезды у ее шеи.   Рёко просто смотрела. Цвет девушки был такой же, как у Акеми Хомуры – но ее костюм был гораздо круче.   Девушка держала большой деревянный лук.   – Это композитный лук, – пояснила девушка, прицелившись в небо и призвав из ниоткуда стрелу.   Она выстрелила, и стрела взмыла в небо, мимо прозрачной трубы и зданий, прежде чем взорваться лучистым фиолетовым взрывом, похожим на фейерверк.   «Рёко», – было написано в небе.   Рёко, спрыгнувшая со скамейки посмотреть, с энтузиазмом захлопала.   – Вау! – повторила она. – Не могу дождаться, чтобы стать достаточно большой и быть как вы!   Вместо того, чтобы порадоваться комплименту, подросток резко нахмурилась, после чего снова стала нормальной, ее лук и костюм почти мгновенно растворились.   Девушка покачала головой, голос вдруг стал «серьезным», как иногда у взрослых.   – Знаю, что это круто, – сказала она. – Но тебе стоит выслушать родителей, прежде чем заключать какие-нибудь контракты, хорошо? Я серьезно.   Рёко раздраженно нахмурилась. Об этом все говорили.   – Кажется, я не смогла удержаться от демонстрации, – улыбнувшись про себя, сказала девушка.   Затем она нагнулась, чтобы ее глаза были на одном уровне с Рёко. Рёко смотрела в глаза девушки, а та смотрела в ответ.   – У меня для тебя подарок, – сказала девушка, держа что-то в руках.   Рёко приняла это без колебаний, к этому моменту полностью покоренная.   – О-о, – одними губами выдохнула она, держа обеими руками браслет.   – Послушай, Рёко, – сказала она, погладив девочку по голове. – Очень важно, чтобы ты держала это в секрете, включая и браслет. Особенно от твоих родителей.   – Почему? – спросила Рёко, натянув слишком большой браслет на запястье.   – Это очень важно… – сказала девушка, ее голос растворился, когда мир изменился…   – … что она ни о чем этом не узнает! – громко воскликнула ее бабушка, напугав подсматривающую из-за двери Рёко.   Рёко подняла глаза, удивляясь, насколько огромной выглядела дверь.   – Но почему? – сказал отец Рёко. – Почему ей не следует знать?   – Эта семья уже достаточно потеряла из-за этих чертовых инкубаторов, – сказала старшая женщина. – Последнее, что нам нужно, чтобы она считала это чертовым примером для подражания. Нет. Она не может просто так исчезнуть на сто лет и считать, что сможет как ни в чем ни бывало вернуться домой!   – Вы несправедливы, – сказал отец Рёко. – У нее были очевидные причины.   – Вы оба, потише, – сказал дедушка Рёко. – У нас маленькая гостья.   Раздались шаги, затем дверь широко раскрылась, от чего подслушивающая Рёко споткнулась и упала…   Тяжело дыша, Рёко резко проснулась.   «Какого черта это было?» – через несколько мгновений подумала она.   Она коснулась лба. Она вспотела.   «10:30:16», – сообщил ей внутренний хронометр.   Она лежала в постели, глядя в потолок, нянчась с головной болью и изнурительной усталостью, вызванными нарушением графика сна.   Рёко очень-очень давно не вспоминала о фиолетовой волшебнице, пусть даже именно эта девушка помогла ей начать тихое увлечение темой. Это было детское воспоминание, о котором она и правда никогда не рассказывала родителям.   Но другая часть сна – ее она вовсе не помнила. Какого черта все это значит?   Рёко вздохнула. Она не сможет уснуть, не приложив к этому усилий, пусть даже она, по собственным стандартам, не проспала пока полную ночь.   Тяжело поднявшись с кровати, она скользнула ноги в любимые кроличьи тапочки. Нужно будет забрать их с собой, подумала она. Должно быть разрешено взять в багаже немного личных вещей.   Она остановилась перед столом. После ее мысли самый верхний ящик выдвинулся, внутренние организаторы стола предоставили ей именно то, что она искала.   Она взяла браслет, рассматривая его при свете. Он был довольно прост, но сделан понравиться ребенку. Даже после стольких лет он по-прежнему мягко светился, мирское применение фантастической технологии. Внешнюю поверхность украшало небольшое изображение: окруженная краями стилизованная падающая звезда.   «Эмблема МСЁ», – изумленно подумала Рёко. Она никогда ранее этого не осознавала.   Через мгновение она надела его. Теперь он прекрасно подходил.   Роясь в шкафу с одеждой, она обдумывала воспоминания. Память о фиолетовой волшебнице была совсем детской. Она помнила броские моменты, выписанное яркими искрами в небе имя «Рёко», но остальные пришедшие во сне детали – до этого она ничего из них не могла припомнить.   «Кто она, черт возьми? – подумала Рёко. – Что за человек может ходить с неправильным именем на лице?»   И последующая часть ее сна. Было ли это на самом деле? Она едва помнила свою бабушку. Она была слишком мала…   Воспоминания о бабушке обычно были весьма конкретными, и этого она никогда раньше не вспоминала.   Рёко нахмурилась, натягивая штаны. Если она когда-нибудь снова встретит женщину, она задаст ей несколько вопросов. Может быть она и правда сможет на них ответить, в отличие от родителей.   Ну, во всяком случае, она получила голосовую почту.   Она прослушала ее, надевая рубашку.   «Я очень сожалею о вчерашнем, – прозвучал в ее голове голос Симоны. – Я была всем этим несколько удивлена».   «Удивлена, – сухо подумала Рёко. – Ну, можно и так сказать».   «Я хочу загладить вину, – продолжила девушка. – Так что я подумала, что мы вчетвером можем что-нибудь сделать, к примеру, сходить посмотреть тот фильм, что тебе предложили».   «О, ничего себе», – подумала Рёко. Она совсем об этом забыла. Ну, по крайней мере, она избежала этого свидания, возможно, самым решительным образом.   «Хотя не знаю, – пробормотала Симона. – Полагаю, ты захочешь рассказать остальным сама. Так что оставлю это тебе, прежде чем делать что-либо еще».   «Верно», – подумала Рёко.   Она продумала утвердительное ответное сообщение, затем дополнительные весьма расплывчатые другим своим подругам. Не посчитав себя готовой к телефонному разговору, она отправила их простым текстом.   – Доброе утро, Рёко, – поприветствовал ее дедушка, когда она вышла в главную комнату.   – Доброе утро, – ответила она, зевая и оглядываясь по сторонам.   Ее отца, похоже, не было, но ее мать уже встала после утренней дремы и была ко всему готова.   – Я вызвала техника, пока ты спала, чтобы ты смогла хорошо позавтракать, – сказала мать, ставя чашку с рисом, маринованные овощи и чашку мисо. – Не то чтобы нам еще будет не хватать квот. Не с двумя членами семьи в армии.   Не зная, что на это ответить, Рёко просто застенчиво улыбнулась и заняла свое место.   Пока она завтракала, мать и дедушка сидели и тревожаще пристально смотрели на нее, как если бы она могла пораниться палочками, если они не будут внимательно за ней приглядывать.   – Я хотела спросить, – сказала Рёко, осторожно поглядывая на них обоих. – Теперь, когда все это произошло, нет ли, э-э…   Она приостановилась, обдумывая, как сказать. Дело в том, что ей всегда казалось, что ее семья что-то от нее скрывает. Теперь, когда технически она взрослая, возможно, они смогут сказать.   – Нет ли чего-нибудь, что вы от меня скрываете? – выразилась она. – Возможно, что-то с вашей работы? То, что может быть связано? Я знаю, что есть законы о том, что рассказывать девушкам моего возраста.   Она сомневалась, что это могло быть связано с законами, но такой вариант позволит им сохранить лицо.   Ее мать и дедушка переглянулись.   – Не стану говорить, что ничего нет, – сказал дедушка. – Но, полагаю, ты все равно достаточно скоро это узнаешь. Прямо сейчас не лучший момент все объяснять.   – Верно, – согласилась мать.   – Я не удовлетворюсь чем-то подобным, – с суровым взглядом сказала Рёко.   Дедушка пожал плечами, полностью проигнорировав ее попытку выразить испытываемый ею гнев.   Рёко вздохнула. Как всегда. Она не сможет добиться большего.   Рассердившись, она принялась читать свои сообщения – в частности, целую тонну военных сообщений, забившихся в ее почтовый ящик за прошлую ночь. Глядя вдаль, она позволила словам отпечататься в ее памяти.   Сперва она прочла помеченное высшим приоритетом.   Ладно, у нее запланирована встреча для изначальной ориентации и снаряжения в офисе местного филиала МСЁ в 13:00. Она уже это знала.   Следующее сообщение было быстрой демонстрацией использование кубов горя, сообщающее, что она получит по три через семейный слот доставки ровно через три и шесть дней после заключения контракта. Также утверждалось, что стандартное базовое снабжение примерно один за три дня, но, как новый рекрут, она получала дополнительные в качестве противодействия возможным эмоциональным потрясениям. Также новичков инструктировали по возможности стараться сохранять спокойствие и обратиться к ближайшей наставнице, офицеру-вербовщику или волшебнице для объяснения причины.   Также ей сообщалось не стесняться запросить больше, так как крайне опасно было позволять более чем минимальную порчу, и что будет упаковка, в которую она сможет поместить кубы горя, излишние или использованные, чтобы вернуть через тот же слот доставки. Крайне важно было, чтобы она лично работала с кубами горя и не позволяла никаким гражданским их касаться, так что если во время доставки ее не будет дома, пожалуйста, обратитесь к инструкции…   Рёко перешла к следующему сообщению.   Это было официальное приветствие от военных, полное патриотических речей и тому подобного. Ее предупредили внимательно прочесть сообщение и, при необходимости, обратиться к наставнице или местному офицеру связи за дополнительной информации. Она отметила, что таковым связным была Патриция, хотя она не ожидала, что это будет важно. Также в сообщении не забыли сообщить ей обо всех фантастических привилегиях и преимуществах, что она может ожидать как член армии.   После этого было чуть более интересное приветствие от МСЁ. В нем сообщалось ей о привилегиях, что она может ожидать от своего членства, включающих весьма немалое дополнительное получение квот, а также ее обязанности – ожидание, что она будет голосовать на выборах, в случае запроса выступать присяжным или членом трибунала суда Преступлений Души, и так далее. В нем перечислялись и ссылались на немалый список дополнительных ресурсов для изучения, относящихся к участию в выборах, культурным традициям, внутренним дням наблюдения и так далее и тому подобное.   Сообщение после этого спрашивало у нее, довольна ли она своей жизнью, и приглашало ее принять участие в проповеди в местной Церкви Надежды, которая, в то же время, также была штаб-квартирой церкви, где можно было посетить вдохновляющие речи самой Сакуры Кёко… Она его выбросила. Не в обиду Кёко, но ей было не интересно.   Хотя, если так подумать, ни Кёко, ни другие девушки с ней ни слова об этом не сказали, пусть даже все они почти наверняка были из церкви.   И это интересно.   И они все продолжали прибывать. Был образец военного протокола. Было информационное руководство по распределению квот, переводу в местную колониальную валюту и инвестиционным возможностям, что ей при желании доступны в колониях. Было интересное руководство о уровнях допуска, из которого она узнала, что у нее теперь первый. Был список местных волшебниц и других недавних рекрутов, на случай если ей захочется пообщаться или задать вопросы – плюс включалось приглашение на какую-то встречу. Было информативное изложение правовых и практических последствий эмансипации.   Возможно, самым забавным сообщением было помеченное как «Важное сообщение о здоровье». Оно сообщало, что «Вопреки распространенному мнению, становление волшебницей никак не влияет на возможность забеременеть, и продолжение функционирования контрацептивных имплантатов ожидаемо и нормально. Не стоит предпринимать попытки отключать имплантаты». Это сообщение было на уровне с предупреждением, что «В то время как мы знаем, что будет тяжело пробыть несколько месяцев далеко от дома, легкомысленное использование магии, как всегда, крайне нежелательно».   Рёко при этом пришлось постараться сохранить невозмутимое лицо.   И сообщения все продолжались и продолжались, пока Рёко не почувствовала отупение от попыток вникнуть в них все. Извинившись перед семьей, она так и не сдвинулась с места, и даже обед просидела за столом, слепо поднося палочками еду ко рту. Ее семья в это время с многозначительными лицами наблюдала за ней.   Наконец, она остановилась, как раз перед тем как получить сообщение с подробностями о реконфигурации сети и модификации улучшений, через которые она пройдет. Было уже поздно, а сообщение было длинным.   Она посчитала, что все равно достаточно скоро об этом узнает.   Она встала, попрощалась со всеми и отправилась к месту назначения.