К звездам

  Спинноузловой тактический советник, чаще называемый тактическим компьютером или таккомпом, представляет собой третье поколение самособирающихся нейроинтерфейсных имплантатов, предназначенных действовать как основной узел обработки, личный помощник и боевой советник для военного персонала, как в поле так и вне его. В бою он участвует в контроле боевого оружия, брони, транспортных средств и дронов, способствует поддержанию боевой осведомленности, предоставляет советы и наблюдения, координирует внутренние прицельные улучшения и передает команды. Вне боя он предоставляет услуги психологической разгрузки, при необходимости или по просьбе предоставляет необходимую информацию, а также способствует принятию решений. Также он исполняет функции секретаря, планируя расписание и сортируя сообщения, кроме того он ограниченно способен реагировать на низкоприоритетные сообщения. Он оценивается полуразумным третьего класса.   Устанавливаемый в середине брюшной полости на вентральных вытесненных частях спинного мозга внутри грудных и поясничных позвонков, советник является первичным приемопередающим узлом коммуникационных реле, нейронных имплантатов и устройств электронного интерфейса пользователя, располагаясь в центре обширной паутины оптических волокон, тянущихся вверх, вниз и за пределы позвоночного канала. Для среднего пехотинца это самое дорогое улучшение, потребляющее треть выделяющихся на его или ее улучшение ресурсов.   В отличие от большинства других военных и гражданских улучшений, данное ценное оборудование не сбоит и не избыточно для волшебниц и устанавливается повсеместно, так что обладание таким устройством сейчас стало частью культуры. В рамках сделки с МСЁ, Управление и МСЁ совместно наблюдают за разработкой, в то время как МСЁ обладает правом изучать окончательный дизайн и контролировать установку своим членам. Это используется в основном для обеспечения лояльности советников своим владельцам, а не МСЁ или Управлению, согласно требованию Комитета по этике.   Исследование и разработка советника представляет собой непрерывный процесс, приводящий к выпуску ежемесячных апгрейдов и постоянным ограниченным полевым тестам. Большинство апгрейдов к нынешней версии 1.8 сейчас сфокусированы на производительности и поддержке, пока вооруженные силы готовятся к долгожданному полному развертыванию версии 2, которая прошла полевое тестирование и проверку и уже распространяется среди старшего офицерского корпуса.   История разработки   Мотив для разработки советника проистекает из боевого опыта Объединенного Фронта в начале Объединительных войн. Акцент Фронта на высококачественных, хорошо снаряженных и дорогих солдатах привел к неожиданному побочному эффекту: боевой персонал демонстрировал неспособность справиться с итоговым потоком информации и обработать запросы. Пришедшая с поля боя статистика указывала, что боевые ресурсы используются все более неоптимально, даже с учетом роста грубой огневой мощи. Несмотря на продолжающееся улучшение эффективности имплантатов и автономию дронов, быстро стало ясно, что для максимальной боевой эффективности крайне необходим очень компактный, оптимально производительный обрабатывающий имплантат.   Исследование и разработка велась «Конгломератом Ясухиро» – позже объявленным принадлежащим МСЁ. Разработка заняла более десяти лет, из-за многочисленных налетов на их предприятия и нескольких спорных инцидентов во время тестирования, омрачивших репутацию проекта. Тем не менее, имеющиеся свидетельства выполнявших спецоперации отрядов и статистические данные более поздних полевых тестов предложили радикальный подъем боевой эффективности, приведший к дальнейшей серьезной поддержке проекта со стороны Совета чрезвычайной обороны, и СУТС – как он назывался в то время – версии 1 был официально развернут в поле как раз ко времени Эльдорадской кампании. К окончанию Объединительных войн разработка достигла версии 1.2, после чего исследования были приостановлены до нынешней Войны контакта.   Комплект безопасности   Гражданский комплект аварийной безопасности является низкофункциональной пассивной версией советника, имплантируемой всем гражданам, за исключением некоторых отказавшихся по религиозным причинам, как часть стандартного комплекта. Значительные резервные мощности в обработке и пропускной способности позволяют быструю конверсию до полной версии при предоставлении необходимых ресурсов.   Вторая версия   Вторая версия предназначена как фундаментальный редизайн ядра обработки, для обхода чрезвычайно трудно разрешимого обхода программ. Большая часть вдохновения для второй версии проистекает из изучения тел головоногих, хотя неизвестно, были ли прямо использованы в разработке полученные в результате реверс-инжиниринга технологии.   Ядро обработки советника второй версии самое биологически интегрированное изо всех существующих компьютерных устройств, предназначенное для эксплуатирования существующих в теле имплантированного клеточных ресурсов, широко использующее парадигмы нейронного кодирования. Детали скудны, но считается, что это первое устройство, содействующее росту нейронов в неестественном положении и направляющее их рост в беспрецедентных масштабах.   Советник второй версии оказался темой нескольких прошедших за закрытыми дверями слушаний Комитета по этике, поднявших множество предположений о природе устройства. Члены Генерального штаба и старший офицерский корпус, которым установили устройство, отказались от комментариев, но после развертывания за пределами их рядов поддерживать секретность будет невозможно.   Рейтинг разумности новой модели неизвестен.   — Статья Инфопедии, «Спинноузловой тактический советник», режим: дискурсивный, средняя плотность, высокая доступность.   Необходимо помнить, что ваша дочь теперь сильна. Дьявольски сильна. Настолько, что способна с разумными усилиями поднять и швырнуть свою кровать сильна. Она инстинктивно прекрасно это скрывает – иначе вряд ли возможно было столь много лет сохранять секретность. Но под эмоциональным давлением сила вполне может проявиться. В прошлом бывали несчастные случаи.   С другой стороны, сила может пригодиться дома в тех редких случаях, когда ваша дочь присутствует.   — Родительское сплетение онлайн, «Специальный выпуск: Так ваша дочь заключила контракт. Что дальше?», статья «Настоящие суперсилы», выдержка.   Несмотря на намек Асаки, что может потребоваться много времени, настройка тактического компьютера прошла на удивление быстро и безболезненно. В основном потребовалось выбрать личные настройки. Рёко была не особым фанатом говорящих в ее голове голосов, так что она установила общение с ней «по возможности ненавязчиво», что бы это ни значило, хотя также она сказала реагировать звуком при прямом обращении. Также отмечалось, что ненавязчивый подход невозможен в целом ряде ситуаций, когда использование визуальных меню слишком отвлекающее. К примеру, в бою – хотя обещалось, что в будущих моделях над этим поработают.   Она оставила голос по умолчанию механическим. Было абсурдное множество вариантов, начиная от «женского с русским акцентом» до «гендерно-неопределенного с сансарским акцентом», но она в итоге решила, что нет никаких причин предпочесть один из них остальным, и что механически звучащий по умолчанию голос несколько своеобразен. Плюс, раз уж она теперь делила голову еще с одним голосом, вызывала отвращение легкая неспособность человечески звучащих голосов демонстрировать человеческие эмоции. Лучше искусственно звучащий голос.   Из любопытства она поинтересовалась, какой процент людей оставляет вариант по умолчанию. Ответ был девяносто два процента.   Как только она справилась с изначальным нервным стремлением оглянуться на источник голоса, на удивление легко оказалось привыкнуть к портируемым ей в голову машинным мыслям. Она просто притворялась, что на телефоне – конечно, в нынешнее время телефоны подключались к слуховой коре.   Несколько часов после ужина она просидела на своей кровати, разбираясь со всем этим, возясь с меню предпочитаемой графики, прослушивая список функций и так далее. Взглянув на рекомендуемый выбор, она сперва подумала, что у дизайнеров превосходный вкус, но после нескольких вопросов узнала, что машина сделала выбор на основе первоначального сканирования ее личности.   Ее заинтриговали заявления о машинных идеальных воспоминаниях, так что она запросила их образец и испытала дезориентирующее воссоздание себя пятиминутной давности, визуально перекрывающее реальность. Ей и правда стоило прислушаться к рекомендации и закрыть глаза.   Ее «таккомп», как он представился, добавил после этого, что обычно он не сохраняет сны, хотя вполне может, если будет запрос в течение нескольких часов.   Рёко задумалась, была ли какая-то причина говорить ей об этой излишней детали, но он ей не сообщил.   После завершения первичной настройки машина выполнила обещание Асаки, немедленно сообщив ей, что ей может быть интересно знать, что фельдмаршала Томоэ Мами в скором времени назначат на созданную позицию специального командира сектора Евфрат, фактически в эту же полночь.   «Сектор Евфрат? – подумала Рёко. – То крупное наступление, что тянется уже несколько лет?»   «Да, – подумало устройство. – На данный момент это сектор с самым высоким рейтингом притока войск. Уровень полученной ею власти до этого был зарезервирован лишь для начальника Генерального штаба».   «Так это большая ответственность? – подумала Рёко. – Если я понимаю правильно, она становится второй после Эрвинмарка».   «Определенно значительная ответственность, – подумало устройство. – Формально, ее звание не выше прежнего, но по уровню полномочий она и правда вторая в армии. Я не в состоянии предполагать, делает ли это ее второй по действительной власти, так как требуется анализ человеческого взаимодействия либо доступ к файлам, к которым у тебя нет допуска».   «Можешь сказать, как это повлияет на меня?» – спросила Рёко, решив проверить ограничения устройства.   «Уровень власти наставницы волшебницы позитивно коррелирует с будущей боевой производительностью, скоростью повышения и выживанием. Однако причинная связь сложно выразима, учитывая избирательность явления и отсутствие экспериментальных исследований. Альтернативный анализ потребует больше возможностей, чем у меня имеется, либо доступ к файлам…»   «Поняла, – подумала Рёко. – С тобой не поболтаешь, не так ли?»   «К сожалению, данная модель системы тактического советника недостаточно производительна для обеспечения, помимо иных своих функций, приятной беседы. Однако может интересно знать, что полевые тесты второй версии превзошли ожидания, и что разворачивание апгрейда опережает график. Вторую версию, скорее всего, распространят среди младшего офицерского корпуса в течение четырнадцати месяцев».   «Ну ладно, – подумала Рёко, оставляя тему. – С другой стороны, Асака-сан что-то упомянула о том, что неплохо будет выбрать психотерапевта, так что, ну, я не совсем уверена, что мне с этим делать…»   «Список кандидатов составлен, – подумала машина. – Я затребовал такой список у ОПЗ, основываясь на ожидании твоего вопроса, хотя я бы это предложил, не сделай этого Асака-сан. Список составлен из максимальной ожидаемой совместимости, предоставляя при этом специалистов по переходу, через который ты проходишь».   «Ясно, – подумала Рёко, когда в поле ее зрения появился список, сопровождаемый краткими биографиями и лицами. Она прокрутила список, он передвигался так, чтобы центр ее внимания находился в центре зрения, без необходимости двигать взглядом. Всего было семеро. Наудачу спросила: – Что-нибудь посоветуешь?»   «Нет, – подумало устройство. – Кроме как отметить, что рекомендации ОПЗ в прошлом были очень успешны. Если необходимо, я могу попросить, чтобы они сократили список».   «Нет, все в порядке, – подумала Рёко, быстро просматривая профили. – Я сама выберу».   Она немного почитала, откинув голову на стену позади кровати, после чего спросила:   «Итак, есть причина, почему все эти психотерапевты – специалисты по “семейным раздорам” и “неполным семьям”? – спросила Рёко. – Мне это совсем не соответствует».   «Период сразу после контракта считается весьма чувствительным временем для семей, – подумал ее таккомп. – Часто это время конфликта».   «Хм, ну, не думаю, что это будет проблемой», – подумала Рёко.   «Чтобы ты не пропустила, – подумало устройство, – я бы хотел отметить, что Ацуко-сэнсэй, вторая в списке, также специализируется на очень старых, и, таким образом, является назначенным терапевтом Сакуры Кёко, Томоэ Мами, Титосэ Юмы и, теоретически, Акеми Хомуры. Чрезвычайно престижные пациенты, и удивительно, что тебе дали возможность к ним присоединиться».   «Я думала, ты не даешь рекомендаций», – подумала Рёко.   «Это не рекомендация, – подумал он. – Я лишь указал на связанные факты».   «По мне так это похоже на рекомендацию, – подумала Рёко. – Даже если ты такого не планировал. Ее квалификация выглядит вполне неплохо, так что не вижу причин против».   Она выдала легкий всплеск намерения, означающий мысленную команду.   «Очень хорошо, – подумало устройство. – Предлагаю через четыре дня, в четыре».   «Доступно?» – подумала Рёко.   «Да. Иначе бы я не предложил. Я проверил их расписание и твое. Одна из моих обязанностей следить за твоим расписанием, хотя в настоящий момент у тебя не так много обязанностей».   «Конечно», – чувствуя себя немного глупо, подумала Рёко.   «Между прочим, ты установила меня по возможности молчать, тем не менее, сегодня ты потратила достаточно времени, разговаривая со мной, до уровня необычного для большинства новых контрактниц. Ты уверена, что хочешь все так и оставить?»   «Посмотрим, как получится», – подумала Рёко.   «Очень хорошо».   Она продолжила коротать время, решив немного изучить Евфратский фронт, так как у нее появилось подозрение, что это будет важно для ее будущего. Также это неплохо согласовывалось с тем, что она обычно изучала в свободное время. На этот раз, с повысившимся допуском и военным статусом, она получила доступ к источникам авторитетнее онлайновой мельницы слухов.   Ситуация была хуже, чем сообщалось общественности, как все и предполагали.   «Ну конечно, а когда было не так?» – сухо подумала она.   Она не знала, что верфи под настолько сильным давлением, или что наземные бои распространились на некоторые основные городские районы. Невозможно было скрыть, что ведутся наземные бой, но масштаб был гораздо серьезнее, чем подразумевалось конфликтами уровня налета. Не была правдой и полная безопасность высокой орбиты. Однако фронт стабилизировался – хотя бы это было правдой, даже если фронт был не так далеко, как подразумевалось. Производство звездолетов снизилось, и оставшееся по понятным причинам сосредоточилось исключительно на судах местной обороны. Тревожащая потеря стратегической ценности, или так заявлялось во внутренних отчетах.   Планеты под серьезной атакой, как правило, были изолированы, а у оставшихся жителей по очевидным причинам были проблемы серьезнее обхода правительственных цензоров на реле сверхсветовой связи. В данном отношении это очень похоже было на прошлое, и информацию передавали журналисты, Управление и слухи. Конечно, аналогичное событие на Земле невозможно было бы скрыть от остальной планеты.   Со временем она проверила свой хронометр, на котором уже было 23:30, что значило, что она потеряла счет времени. Не то чтобы это было важно. Ее поразило понимание, что внутреннего чувства усталости, ноющего чувства надвигающегося сна, что она всю жизнь использовала, чтобы следить за временем, не было. Она на мгновение растерялась, осознав, что у нее так много времени.   Ее дверь открылась как раз в тот момент, когда она собралась впасть в экзистенциальный кризис, и вошел ее дедушка.   – Твои родители взяли на работе отгул, – сказал он. – Мы подумали, что можем сходить с тобой куда-нибудь на ночь, ну, раз уж больше нет смысла держать тебя на комендантском часе. Отпраздновать взрослость, вроде такого. Я не совсем уверен, что твои родители для этого подходящая компания, но…   – Буду рада, – ответила на подразумеваемый вопрос Рёко.   Она спрыгнула с кровати, радуясь появившемуся занятию, и последовала за стариком за дверь, где уже ждали в гостиной ее родители.   Только тогда у нее нашлась секунда задуматься, куда именно они пойдут. Они же не… поведут ее по барам, не так ли? Вообще, что именно значит празднование взрослости?   – Куда именно идем? – вдруг занервничала она.   – Расслабься, – сказала ее мать, каким-то образом прочтя ее мысли. – Мы просто идем в тот же ресторан, что и всегда.   – О, – с облегчением сказала Рёко. «Ночная жизнь» не слишком-то ее интересовала.   В нынешнее время ресторан означал «место, где повара специализируются на ручном приготовлении еды».   Они сели в четырехместную машину, ее мать явно намеревалась с ней поговорить, отец затих, о чем-то размышляя. Рёко поняла, глядя мимо матери на полуночные огни города, что они впервые за долгое время пошли куда-то все вместе, семьей. Как давно такое было? Два года? Три?   Ее это обеспокоило, по каким-то причинам, что она не вполне поняла.   С учетом обстоятельств, Рёко предоставили полную свободу заказывать, так что она заказала сливочное рагу, которое она бездумно обожала, плюс немного жареного, что обычно они не заказывали – в основном потому, что дедушка жареное не любил. Лишь после этого заказа ей, наконец, пришло в голову, что да, он тоже отбывает через шесть дней, а она нелогично эгоистична. Она попыталась извиниться, но он отмахнулся, указав, что она, в конце концов, младше.   Непривычно было есть посреди ночи, но это мало что значило, пока еда помещается в желудок. Вся избыточная энергия таинственным образом утекала в имплантаты, или так им рассказывали в школе. Плюс, у Рёко было чувство, что ее имплантатам нужно энергии больше обычного.   И все же, после всего этого, сливочное рагу было странно на вкус, так что она едва смогла доесть.   – Что-то не так, Рёко? – спросила мать, заметив, как она изо всех сил старается не сморщиться.   – Э-э… – начала она, гадая, стоит ли ей что-нибудь сказать.   Она нахмурилась, решив, что ей придется через это пройти.   – Вкус не тот, – сказала она. – Не их вина. Думаю, это из-за имплантатов. Я… чувствую корову. Не уверена, как еще это объяснить. Попытаюсь к этому привыкнуть.   – Дисгевзия, – небрежно прокомментировал ее отец. – Достаточно часто бывает в начале процесса акклиматизации имплантатов. Со временем пройдет.   Они несколько удивленно взглянули на него. Он все время выглядел рассеянным, как будто его что-то беспокоило. Рёко знала, что она дала для этого много поводов, так что не давила.   – Верно, – немного нервно сказала Рёко. – Хотите послушать об имплантатах? Я знаю, что вы знаете больше, чем большинство родителей, но я полагаю…   – Конечно, – сказала мать, отпивая суп. – Честно говоря, думаю, большинство девушек не приходят домой, чтобы сразу же запереться в своей комнате. Я имею в виду, я знаю, что мы не выказывали особого любопытства, но нам уж точно захочется послушать о переустановке систем у дочери.   – А, верно, – сказала Рёко, остановившись на грани извинения. Она порой такой бывала. Они это знали.   – Это и ко мне относится, – указал дедушка, чуть повернувшись в ее сторону. – Я читал информационные руководства, но, думаю, полезнее будет выслушать тебя.   Рёко задумчиво кивнула, так как даже ее отец сосредоточился на ней.   Она насколько возможно кратко обо всем рассказала, опираясь на информационный ввод прикрепленного к позвоночнику нового компьютера, закончив описанием этого самого компьютера. Проходя по списку, она подчеркнула части, которые, как она подозревала, относятся только к ней, вроде заметного удаления кардиопульмональной поддержки, что почти наверняка была бы вместо этого усилена у не-волшебниц.   Все это время они с интересом слушали, но только дедушка задавал вопросы, родителям вполне достаточно было кивать и молчать. Она чувствовала, что знает причину такого.   – Мне всегда интересно было, каково иметь в голове один их этих тактических компьютеров, – когда она закончила, сказал отец, наклонив голову. – Я все время общаюсь с лабораторными ИИ, но это не то же самое. Ни один из них не читает мои воспоминания.   – Ну, с этим я весь вечер и разбиралась, – неявно объяснила Рёко, чем она занималась в своей комнате. – Пока что все не так плохо. Он, в общем-то, даже полезен.   – Просто радуйся, что МСЁ и правительство заставили друг друга сделать ровно то, что сказал Комитет по этике, – сложив руки, мрачно сказала мать. – Иначе я бы не смогла довериться настолько, чтобы об этом не задумываться.   Рёко на это кивнула. Таккомп первым же делом ей об этом упомянул, как будто бы успокаивая ее.   – Ну, проблемы со вкусом на сегодня будут проблемой, – оперлась на спинку стула мать. – Я заказала выпить.   Рёко подождала несколько мгновений, чтобы ее мать объяснила, почему это будет проблемой, прежде чем осознать происходящее.   – Ты имеешь в виду, ты заказала выпивку для меня? – спросила она.   – А почему нет? – пожал плечами ее отец. – Ты теперь взрослая; так гласит твой статус. И не похоже, что мы все еще можем следить за тобой.   – В мое время, – сказал дедушка, указав на остальных палочками, – несовершеннолетним запрещено было пить алкоголь. Не было никакого этого странного контроля интоксикации или катализаторов в крови или еще чего. Нужно было следить, что ты пьешь, и следить и за своими детьми.   – Да, мы знаем, пап, – покровительственно сказала мать Рёко, сумев не показаться скучающей.   Из-за социальных ожиданий употребление алкоголя несовершеннолетними в большинстве семей по-прежнему не одобрялось, но это все равно было бессмысленно. В то время как для них законно было пить, им запрещено было отключать контроль интоксикации, что значило, что спирт будет разложен на воду и углекислый газ почти в ту же секунду, как попадет в кровь, а поглощенная энергия используется в необходимых целях.   Прибыли их напитки, и Рёко уставилась в бокал с ароматным саке. Если точнее, яблочным.   Она приготовилась осторожно глотнуть, но отец поднял палец.   – Отключи контроль интоксикации, – сказал он. – Это твое новое право.   Рёко неуверенно огляделась и увидела, что ее дедушка выглядит весьма скептически, тогда как мать слегка заинтересованно.   В прошлом она всегда ненавидела вкус алкоголя, что бы ни говорили об этом другие.   – Ну… неплохо, – с удивлением взглянула она на бокал.   – Ты уверена, что это не говорит твоя, э-э, дисгевзия? – спросил дедушка.   – Понятия не имею, – призналась она, сделав еще глоток.   В этот момент прибыл десерт, и некоторое время они спокойно ели суфле с апельсиновым ликером. В это время Рёко размышляла о прошедшем дне. Она все еще чувствовала вину из-за того, что перетянула на себя то, что по праву должно быть ночью как для нее, так и для ее дедушки. Она должна была что-то для него сделать, и из того, что он сказал…   – Не хотите этой ночью посетить оружейную? – импульсивно сказала она, ее голова начала пульсировать. – Думаю, я смогу провести вас всех, и, может, все будет, э-э, весело. Вроде как семейный визит.   Она почему-то не удивилась, когда ее родители переглянулись и пробормотали согласие, даже не остановившись спросить ее, что она подразумевает под «оружейной».   – Хотелось бы, – всего через несколько секунд согласился дедушка.   Рёко потерла голову. Была ли головная боль результатом алкоголя или чего-то еще? Это была ее первая бессонная ночь, и сбой биоритмов должен быть ранним побочным эффектом модификаций. Возможно, из-за этого.   Она покачала головой. Пока что ей придется с этим справляться.   Через некоторое время они вышли из ресторана на скайвэй пятидесятого этажа. Рёко глубоко вдохнула свежий, прохладный воздух, чуть пошатнулась, после чего сдалась и вновь включила контроль интоксикации.   Через несколько секунд головная боль начала отступать, и она с облегчением вздохнула.   «Больше никогда».   А затем, когда ее мысли вновь прояснились, она подумала:   «Стоп, оружейная, я… ну и как мне, черт возьми, провести их туда? Я вообще это смогу?»   Она продумала быстрое сообщение, задающее Асаке именно этот вопрос.   Асака ответила почти немедленно, решив вместо текста использовать аудио. Рёко приняла вызов, подумав, что процесс стал теперь гораздо быстрее и автоматизированнее; гражданские каналы всегда намеренно напоминали пользователю об использующихся технологиях, со встроенными задержками, визуальным интерфейсом и даже фоновыми гудками, пока ждешь ответа другой стороны. Было лишь несколько уступок современности: к примеру, если вызываемый спит, звонки отклонялись.   Здесь не было никакой этой искусственности, с посредством таккомпов, связь установилась естественно и полностью мысленно.   Они прошли через стандартный ритуал приветствия.   «Во всяком случае, – наконец, подумала Асака. – Насчет того, что ты спросила – это возможно, но, честно говоря, мало что получится увидеть. Они не пройдут дальше вестибюля церкви, так как она только для волшебниц. Ты здесь не живешь, так что у тебя нет доступа к жилым помещениям – и я не уверена, с чего бы тебе вообще захотелось туда пойти. И больница недоступна. О, хм, но у нас есть гостевая зона. Там есть голоэкспонаты и один из робогидов. Всегда предпочитают».   «О чем экспонаты?»  – подумала Рёко, отмахнувшись от матери и указав на ухо универсальным жестом «я на телефоне».   «О системе. Знаешь, самоцветы душ, кубы горя – то, что позволено знать. Большинству родителей нравится, но не знаю насчет твоих. Похоже…»   «Да, их не заинтересует», – подумала Рёко.   «Тоже так думаю. Но, но ведь верно, у них второй уровень допуска. С этим можно провести их в пару мест».   «Второй уровень? Это выше моего!» – недоверчиво подумала Рёко.   «Ты не знала? Да. Интересные у тебя родители. Все в твоем файле. Тебе и правда стоит как-нибудь его прочесть».   «Может, и прочту».   «Слушай, э-э, раз уж у них есть допуск, я могу показать им пару мест. Может быть, свожу вас в тир. Круто будет, верно? Посмотрят, как стреляет из пистолета их дочь. Но им потребуется сопровождение, и я вроде как занята, так что не слишком долго».   Рёко оглянулась на выжидающе смотрящую на нее семью и вздохнула.   «Ну, и так хорошо. Я вроде как пообещала».   «Понятно».   «Возможно, я была пьяна. Не уверена».   На линии прозвучал смех. Что интересно, смех был чисто физической реакцией, не воспроизводимой в стандартной системе передачи мыслей, так что система записывала звук и проигрывала его – иначе разговоры были бы неудобны.   «Да-да, такое часто бывает. Почему-то все считают это хорошей идеей. Во всяком случае, скоро увидимся».   «Увидимся».   Рёко стояла в показанной ей стрелковой позе, целясь из пистолета SW-155 в далекий круг мишени.   – Так, э-э, ты не собираешься мне ничего объяснять? – спросила она.   Она ожидала, что Асака встанет рядом с ней, будет держать ее руку, помогая целиться, и все такое, но вместо этого девушка стояла в стороне, с несколько отстраненным видом наблюдая за ней. Ее родители стояли рядом с Асакой, по виду чувствуя себя здесь не к месту.   – Не особо, – сказала Асака. – Все зависит от тебя и твоих имплантатов.   Рёко нервно улыбнулась. Пистолет был установлен на высокую скорострельность, большую дальность, противопехотные патроны и был полностью заряжен. От нее до мишени было пятьдесят метров. По сути, не осталось больше ничего, кроме как приняться за дело.   Она не совсем уверена была, чего ожидать, но опыт оказался на удивление гладким. Равномерное стаккато щелкающих электрических шумов, десять ровно, в руках было ощущение поглощения отдачи каждого из них, старающихся дернуть пистолет вниз. Ей сказали, что пехотинцу в полном бронескафандре сложно справиться с отдачей оружия, способного повредить щиты пришельцев; отдача этих, предназначенных приблизиться к темпу стрельбы полноценного снайперского оборудования, была жестока.   Силовые поля вспыхивали каждый раз, когда снаряд попадал в круги мишени, испаряя его. Она сочла, что в этом есть смысл; иначе противоположная стена представляла бы собой плачевное зрелище.   За последнее время она немного изучила пехотное оружие. Оружие направленной энергии, в основном лазеры, сильно ограничивалось требуемой мощностью и энергией, необходимой для нанесения повреждений на большой дистанции, с учетом рассеивания, но оно превосходно было, если имелась возможность стрелять по цели в течение длительного времени либо по цели слишком быстрой, чтобы попасть в другом случае. Удерживаемый на цели луч мог перенести больше энергии, чем любая очередь снарядов, мог справиться с иначе сложной задачей отклонения пуль или снарядов, а его самого нельзя было отклонить. Кроме того, чем ближе была цель или стационарнее огневая платформа, тем меньше приходилось беспокоиться о мощности и энергии.   Таким образом, их использовали на менее маневренных, но тяжелых целях, как точечную оборону, как оружие малой дальности, или когда выстрелу по-настоящему нужно было во что-то попасть.   Они составляли основу личной и местной противострелковой защиты, антитяжелый компонент противоракетной и противовоздушной обороны, главный компонент противоартиллерийских систем, и подвесное оружие средних и малых дронов. Также они служили главным орудием большинства танков и крупных летательных аппаратов, так же как и специализированной горизонтальной артиллерии. У отрядов пехоты были бронебойные лазерные пушки, у их штурмовых винтовок были лазерные «штыки», а у снайперов было вторичное лазерное оружие, способное при насущной необходимости сделать пару-тройку выстрелов.   Конечно, все это ограничивалось энергией, так что мобильные противострелковые системы быстро истощались, а тяжелое или дальнобойное лазерное оружие было ограничено несколькими выстрелами, если оно было мобильным. Таким образом, все, помимо большинства расходных малых дронов, несли рельсотрон или какие-либо ракетные системы, будь то главное орудие танка, наступательный подвес летательных аппаратов или оружие средних дронов – у которых обычно также было оружие ближней дистанции.   У пришельцев все было по-другому, так как какие бы энергетические системы у них не использовались, они были значительно лучше. Танки пришельцев никогда не снаряжались вторичным главным орудием, а кинетические снаряды придерживались до моментов, когда они будут лучше подходить – огонь на подавление, непрямой и артиллерийский обстрел, инерциальная бомбардировка с орбиты, ракетные и зенитные системы и дальнобойные снайперы.   Что касается космического боя – это была совсем другая история.   – Средняя ошибка: 5,2 см, – объявил голос, когда она закончила, в основном для зрителей. – Среднее отклонение: 0,27 радиан против часовой стрелки от вертикали. Стандартная погрешность: 3,6 см и 0,24 радиан соответственно.   Чрезвычайно продвинутые патроны имели ограниченное встроенное наведение, но не могли исправить отклонение больше незначительного. Лично она посчитала, что справилась вполне неплохо, хоть и присутствовал неотвязный дрейф вверх и влево.   Ее родители похлопали, а дедушка со впечатленным видом приподнял брови, но у Асаки лицо было нейтрально.   – Жаль тебе говорить, – сказала она, – но, к сожалению, это считается ужасным. Большая часть этой точности от твоих улучшений. Давай покажу.   После этого Асака забрала пистолет, умело его перезарядила и выдала унизительное:   – Средняя ошибка: 0,6 см. Среднее отклонение: 0,02 радиан против часовой стрелки от вертикали. Стандартная погрешность: 0,2 см и 0,054 радиан соответственно.   – Довольно сложно подавить этот дрейф вверх, – прокомментировала Асака, возвращая ей оружие. – У нас достаточно силы, но и инстинкт ее не использовать. Хочу, чтобы ты поняла: я даже не слишком хороша. Лучшие наши снайперы могут за километры подстрелить насекомое, а снайперы пришельцев даже лучше. Если бы не точечная оборона, ужасно было бы быть пехотинцем. К счастью для нас, оболочки самоцветов душ могут оттанчить снайперские снаряды и лазеры. Никогда не выходи без нее из дома.   Рёко моргнула после использования термина «танчить», но кивнула.   – А, эм, можно мне? – неловко спросил ее дедушка, протянув руку. – Хотелось бы попробовать.   Асака сразу же покачала головой.   – Он сломает вам руку, – сказала она. – Даже у – м-м – обычных людей есть мускульно-скелетные улучшения. Вам придется их подождать. Если хотите, в городе есть гражданские тиры для любителей.   – Может быть, лазерный вариант? – с надеждой предложила Рёко. – У него отдача ниже.   – Практически никакой, – прокомментировала Асака. – Думаю, нормально. С тобой не поспоришь.   Рёко улыбнулась, и эта улыбка превратилась в морщины легкого смущения, когда несколько выстрелов старика прошли слишком далеко от цели. Старик застенчиво усмехнулся итоговой покровительственной улыбке Асаки.   Асака предложила эту же возможность ее родителям, но они отказались.   Они задержались еще ненадолго, Рёко практиковалась самостоятельно, пока ее дедушка обсуждал с Асакой пехотное оружие.   «Должно быть, он тоже нервничает», – подумала Рёко.   Конечно, для него оружие куда важнее, чем для нее.   В итоге, настороженно оглядевшись по сторонам, Асака вместе с ее дедушкой скрылись заглянуть в оружейную, в то время как Рёко, которой доверили присмотреть за своими родителями, показала им другие места – виртуальное боевое моделирование, зоны исследования сил и зоны спаррингов.   Именно в последнем они задержались дольше всего, хотя Рёко хотелось чуть больше времени потратить на изучение концепции «исследования сил». Они остались понаблюдать один практический раунд, проводившийся внутри огромного ринга, разговорившись с одной из зрительниц, Рисой Флорес, которой нравилось разговаривать.   По-видимому, вместо использования настоящего оружия, ринг моделировал неповреждающее, голографические версии их оружия и более опасных сил, хотя слабые силы по-прежнему были в игре. Довольно критично, учитывая характер боев.   Они втроем, Рёко и ее родители, наблюдали за девушкой с копьем и еще одной, накинувшейся на нее, с двумя мечами. Правила были просты: первая травма, что искалечила бы, используй они настоящее оружие, заканчивает матч. Не разрешено использовать потенциально повреждающие силы. Самоцветы душ находились за пределами площадки спарринга, на столе, в пределах дистанции контроля.   Даже так площадка была широкой – квадрат в пятьдесят метров, оценили ее имплантаты – Рёко сперва задумалась, как они могут удержаться в пределах области и не разрушить все вокруг, включая и зрителей. Ответ на вопрос она получила с началом матча и предательским инфракрасным отблеском активирующегося вокруг зоны силового поля, так же как и на полу и под потолком.   Бой был динамичен: девушка с мечами была телекинетиком, а копейщица могла призывать хлещущие из ее копья цепи, и держалась на месте.   К несчастью, не было способа смоделировать урон. Сперва предпринимались попытки конфигурировать улучшения на моделирование урона путем отключения мышц после удара голографическим оружием. Однако, казалось, что их тела игнорировали сигналы, какой-то магией заставляя мышцы работать.   – Возможно, это интерпретировалось как какой-то ущерб, – сказала Риса. – В целом, это, наверное, хорошо, но такие матчи становятся менее реалистичными.   Она мельком взглянула на Рёко.   – Телепортер, да? – сказала рыжая девушка. – Сама я эмпат, хотя вдобавок есть еще слабый телекинез. К несчастью, такие зоны спарринга полезны лишь для девушек с некоторыми типами сил. Уверена, ты понимаешь, почему они не слишком-то подходят для тебя или меня. Тем не менее, смотреть интересно, и полезно, если это тебе поможет. Кое-что просто не такое же, когда в симуляции. Рада познакомиться, Сидзуки-сан.   Девушка слегка поклонилась, после чего протянула руку. Через мгновение Рёко пожала ее.   – Рада познакомиться, э-э, Флорес-сан.   Рёко никогда не была полностью уверена, как при разговоре на японском называть иностранцев. Девушку звали Рисой.   – И с вами рада познакомиться, – поклонилась девушка родителям Рёко и должным образом их поприветствовала. – Я впечатлена, что ей удалось провести вас сюда, но так как вы здесь, похоже, впервые, я должна предупредить, что эти матчи довольно жестоки. Мы не люди, по крайней мере во время боя. Просто чтобы дать представление: силовые поля порой разрушаются от воздействия.   – Мы понимаем, – сказала мать Рёко, оглянувшись на девушку с веснушками и завитыми волосами. Рёко не уверена была, почему, но ее мать сказала это несколько странно, как будто раздраженно.   Разумом все они понимали, а Рёко даже уже сражалась с демонами, но это не было достаточной подготовкой.   Рёко едва удавалось уследить за движениями, морщась каждый раз, когда одна из девушек с костедробящей силой врезалась в силовое поле. Девушка с копьем призывала вертикальный шторм цепей, цепи непрестанно хлестали по всей площади, загоняя другую во все меньшее и меньшее пространство. Телекинетику приходилось исполнять постоянный танец из телекинетических толчков и взмахов мечами, отбрасывая цепи и делая выпады множеством мечей вокруг нее, разрывая цепи на части, пытаясь сократить разрыв или выиграть достаточно времени, чтобы схватить тело другой девушки. Копейщица поддерживала безостановочный шквал ударов копья и взмахов цепей, отбрасывая противницу и успешно устраивая ей затруднение.   Рёко украдкой покосилась направо, на отца, напряженно сидящего в кресле, схватившись за подлокотники, явно подавляя инстинкт позвать на помощь. Он вздрагивал после каждого удара, что убил бы неулучшенного человека.   Как ни странно, ее мать была спокойнее.   – Для меня все размыто, – сказала мать. – Но ты можешь уследить, не так ли?   – Конечно может, – сказал отец. – Смотри.   Он указал на Рису, которая продолжала наблюдать за матчем. В частности, он указал на глаза, но Рёко не заметила ничего необычного, просто глаза чрезвычайно быстро метались из стороны в сторону.   Она растерянно повернулась к родителям.   – Ее глаза, Рёко, – объяснила мать. – Для нас они движутся настолько быстро, что похожи на карее пятно. Мы даже не видим зрачков. Честно говоря, довольно жутковато.   – Пехота в стандартном комплекте получает некоторые небольшие улучшения, – покачал головой ее отец. – Но ничего подобного.   – В твоем файле говорится, что ты новенькая, – повернулась к ним Риса, явно прислушивающаяся к разговору. – Почему твои родители так много знают?   Казалось, ей любопытно, хотя в ее вопросе как будто бы был более глубокий смысл.   Рёко изобразила полусмущенный жест.   – Ученые, – сказала она.   – Понятно, – ответила Риса.   Матч закончился, когда телекинетику удалось ударить одной из цепей по руке другой девушки, схватив копейщицу за руку. Копейщица быстро развеяла свою цепь, но упустила достаточно времени, чтобы другая девушка собралась для мощного толчка, вбив ее в дальнюю стену вместе с большим набором ее цепей и довольно слышным хрустом. Прежде чем она успела отреагировать, телекинетик пронеслась по воздуху и завершила обезглавливанием обоими мечами. Ну, воображаемым обезглавливанием.   Силовые поля отключились, обе девушки рухнули на землю. Мечница сразу же схватилась за плечо, тогда как другая с очевидной болью заставила себя сесть. Остальные кинулись к ним помочь, и был краткий момент, когда две девушки приподняли возвращенные им самоцветы душ в жесте… уважения? Товарищества?   – Через час они будут в порядке, – успокаивающе сказала Риса. Родители Рёко кивнули, явно убеждая себя в это поверить. Самой Рёко было непросто.   – Меня не очень успокаивает твой выбор карьеры, Рёко, – взглянула на нее ее мать.   Этой ночью она многое узнала. К примеру, так как их силы нарушали физический закон, не было никакого способа при помощи физики точно их смоделировать. Более того, боевые симуляции основывались на обширных записях настоящего применения сил. По этим причинам, в симуляциях невозможно было сделать то, чего не было в прошлом, или то, что ты еще не знаешь, что можешь. Из-за этого использующих симуляции предостерегали не позволять симуляциям ограничивать их воображение, чтобы не ограничить развитие их сил.   Дедушку они вновь встретили по пути на выход, где ее мать, к ее огорчению, предложила ей превратиться, чтобы они все могли на нее взглянуть. Она отошла в укромный угол, после чего вернулась и скрыла выражение лица, когда отец и дедушка переглянулись и подавили странные взгляды, где сочеталось благоговение и недоумение, возможно на бессмысленно изукрашенные кнопки, воротник и оборки на запястьях, чего мужчины никогда не поймут.   Не похоже, чтобы они поверили ей, когда она заявила, что никак не могла повлиять на дизайн костюма. Не помогло, когда в ее сознании спонтанно появилась информация, что преобладающая в МСЁ теория о дизайне костюмов значила, что он и правда отражал – и, изредка, менялся вместе с – личностью, так же как и неким коллективным бессознательным, лишь с малым следом генетики. Она ненадолго растерялась, после чего поняла, что ее таккомп «ненавязчиво» подбросил ей сведения. После этого она забеспокоилась: не хотелось ей об этом слышать.   И только после этого ей пришло в голову, что ее мать вообще-то подождала, пока они выйдут, подальше от слишком большого числа глаза, чтобы избавить ее от смущения. Она немного устыдилась, что обвинила ее.   Именно тогда старик предложил им вдвоем вновь посетить то место неподалеку от звездного порта, посмотреть на восход солнца. Именно там напали на нее демоны, но она не сочла нужным об этом упомянуть. Если так произойдет снова, она сможет справиться или, по крайней мере, дать им обоим возможность сбежать.   Так она надеялась. Что вновь привело ее к мысли о куче кубов горя, заставив ее занервничать, но она не станет держаться в стороне из-за боязни чего-то столь глупого.   – Твоя подруга Сиро-сан довольно хорошо разбирается в оружии, – сказал старик, когда они вдвоем лежали на траве, глядя на небо раннего утра и утреннюю звезду.   – Похоже на то, – сказала Рёко. – Но мы не так много об этом говорили. Как я понимаю, для нас оружие не так значимо, как для, э-э, остальной армии.   Она едва не сказала «людей». При использовании в таком контексте это было стандартное выражение, но она в последний момент изменила фразу, посчитав, что это чем-то обидно.   Вновь она наблюдала, как на взлетно-посадочной полосе тормозил гиперзвуковик, антиграв придавал ему подъемную силу, что была бы невозможна при помощи одних только крыльев.   – До этого вечера я не осознавала, – сказала она. – Но все это, электромагнитные штурмовые винтовки, снайперские рельсотроны, скоро они будут для тебя важны, не так ли? Важнее, чем для меня.   – Вот почему я и пошел посмотреть, – посмотрел на свою руку старик. – Официально у нас все спокойнее, чем у вас. Нам говорят ни о чем не беспокоиться, пока мы не улетим на обучение. Там обо всем позаботятся. Неофициально, конечно, все взволнованы, – добавил он. – Я прислушался, так что и в самом деле только читал, но многие последнюю неделю проводят в общественных тирах, тренируясь с допустимым правительством спортивным огнестрельным оружием. Играясь, можно сказать. Сегодня я хотел немного потренироваться с серьезным оружием, но это, очевидно, не сработало. Сиро-сан даже сказала, что тренировки бессмысленны, пока не установлены прицельные улучшения и не надет полный тренировочный костюм. То же касается и тебя.   – Наверное, – взглянула на свою руку Рёко, подумав о «прицельных улучшениях». – Мне, э-э, сегодня домой доставят пистолет. Интересно, как мама с папой это воспримут.   – Лучше, чем ты полагаешь, – сказал старик. – Они более готовы, чем ты ожидаешь.   Любопытное заявление.   – Как? – спросила Рёко.   – Я лишь имею в виду, что они военные исследователи, – сказал дедушка. – Они немного знают, чего ожидать.   – В этом есть смысл, – признала Рёко.   – Знаешь, я не обязательно попаду в пехоту, – сказал старик. – Меня вполне могут назначить куда-то еще.   Распространенный мем, что жители Земли и миров Ядра, присоединяясь к армии, обречены на судьбу наземных бойцов. Было хорошо известно, что флот старался завербовать пилотов и экипаж из имеющих опыт, в основном жителей и экипажей космических станций, многих коммерческих лайнеров и торговых судов, что курсировали по человеческому пространству. Также хорошо известно было, что экипажи транспортных средств и атмосферных пилотов старались набирать в колониях, где все еще широко распространено было пилотирование собственного транспорта.   Мем был не вполне точен. Вклад Земли в вооруженные силы превосходил колонии, даже вместе взятые, настолько, что заслужил выражающий клише афоризм: «Солдаты Земли умирают за детей космоса». Вполне возможно было получить иное назначение и без опыта, если посчитают, что у вас есть склонность; недостаточно было одних только колонистов и космеров. Немногие миры были достаточно развиты, чтобы целесообразен был собственный военно-морской флот, так что имеющий опыт с открытым морем мог надеяться на место там. И, наконец…   – Я бы не беспокоилась о твоей специализации, – продолжила Рёко, понимая, что сформулировала она несколько обидно, но не зная, как выразиться вежливо. – Я знаю, что ты был врачом, но это было столетия назад. Я думаю, это слишком устарело, чтобы имело значение.   Старик усмехнулся под нос, после чего слабо улыбнулся.   – Я же могу надеяться, не так ли? За последнее время я немного коснулся нового материала. Подумал, что, может быть, меня назначат в полевой госпиталь или вроде того, но не вполне уверен, что это будет важно. Просто захотелось что-нибудь сказать.   Он подобрал камешек и кинул его в сторону реки, где он дважды отскочил, прежде чем погрузиться. Рёко приподняла брови.   – Разве ты такого не видела? – спросил старик, прежде чем она что-нибудь сказала.   Он покачал головой.   – Дети в нынешнее время.   Старик наклонился вперед, всматриваясь в светлеющее перед ними небо.   – Мы с твоей бабушкой приходили сюда, когда только начали встречаться, – сказал он. – Кажется, мне было семьдесят четыре. Она сказала, что у нее здесь воспоминания, что-то о подруге, пропавшей, когда она была младше. Я так и не поинтересовался деталями. Возможно, стоило.   На поверхность сознания Рёко на мгновение всплыло воспоминание.   «Я кое-что потеряла», – сказала ее бабушка.   Пропавшей.   Они оба знали, что, как выяснилось, произошло со многими девушками, пропавшими за все эти годы, несмотря на все внимание и надзор со стороны Управления. За последние годы такое бывало в основном из-за плохой ситуации в семье, но тем не менее…   – Думаешь, она отправилась искать? – спросила Рёко, чуть округлившимися глазами взглянув на старика.   – Может быть, – сказал Абэ, глядя на воду и отражающийся в ней свет. – А может и нет. Слишком давно это было. Не знаю, волнует ли ее это до сих пор. Но это единственное, в чем я вижу смысл.   – А теперь ты ищешь ее, – сказала Рёко.   – Снова может быть, – сказал старик. – Или, может быть, я просто хочу новой жизни. Я лишь хочу все прекратить.   Он моргнул.   – Что не говорит о том, что я хочу прекратить с тобой или остальной семьей или еще чем, – поспешно сказал старик. – Но ты знаешь, что я имею в виду.   – Она… – начала Рёко, пытаясь поделиться воспоминанием.   «Таккомп, я смогу переслать ему воспоминание?»   «Да, но без снятия ВР ограничений, его опыт в нем будет ограничен».   «Я…»   Рёко задумалась, решая, стоит ли сказать или отправить.   – Здесь она сказала мне, что что-то потеряла, – решилась Рёко. – Когда-то давно. Не знаю, есть ли в этом смысл.   – Вот как? – риторически спросил старик, наклонив голову взглянуть на нее. – Понятно, – закончил он.   Они посидели еще несколько минут, достаточно, чтобы восход солнца стал ясен, даже если оно по-прежнему скрывалось за небоскребами на другой стороне от звездного порта. Утренняя звезда все еще была видима, как всегда высокомерно пытаясь затмить солнце.   Ей стало интересно, не сможет ли она получить какое-нибудь телескопическое улучшение.   – Давай держаться на связи, ладно? – наконец, сказал старик. – Когда нас назначат в поле, конечно. Мы будем в совершенно разных мирах, как метафорически, так и буквально, если только нам не повезет получить совместное назначение, и если так…   Он приостановился.   – Не знаю, смогу ли я видеть, как ты получаешь травмы, как у ваших девушек, так что, наверное, лучше будет, если нет, – мрачно сказал он.   Рёко захотелось с этим поспорить, но она не стала.   – Пошли, – сказала она, отталкиваясь от земли. Она взглянула на ветряки, вспомнив когда-то притаившихся там демонов.   Старик кивнул.   Как было обещано, оружие прибыло тем же утром. Рёко нашла его, встав после дремы, предмет неприметно и тихо лежал внутри своей капсулы в слоте доставки у двери.   Она подняла его обеими руками, как и вчера, чувствуя его вес, пытаясь вспомнить, что сказала Асака. К собственному удивлению, она легко снова приняла позу. В нижнем углу ее поля зрения прокрутился небольшой кусочек текста, поясняющий ее растерянность. Похоже, улучшения памяти распространялись и на процедурную память, хотя не настолько впечатляюще, как полное переживание события воспоминания.   Она ощутила от оружия легкое чувство узнавания, признающее человеческого военного. Ее дедушка смог вчера стрелять только потому, что Асака предоставила временное разрешение. В противном случае он отказался бы стрелять не в руках военного или на дроне. У него даже был ограниченный интеллект, чтобы предотвратить осечки. Вот почему не было риска в том, чтобы просто отправить его по трубам доставки.   – Нужно будет показать подругам фотографию тебя в пижаме, с серьезным лицом целющуюся пистолетом в вазу, – сказала ее мать, неожиданно появившись у нее за спиной.   – А! – воскликнула она, быстро сменив позу и повернувшись к матери. Она повертела в руках пистолет, не вполне уверенная, что вообще с ним сделать. Ей захотелось узнать, выглядела ли она смущенной.   – Твой дедушка, наверное, сказал бы что-нибудь о том, что в его время ты бы, так делая, что-нибудь себе отстрелила, – сказала женщина, указав на ее игры с пистолетом. – А затем сказал что-нибудь о том, что нынешние дети даже не представляют, почему это вообще важно. Конечно, он бы солгал, потому что он не настолько стар, чтобы такое помнить. Это не было проблемой даже до Объединительных войн. Ему нравится притворяться старше, чем на самом деле.   – Знаю, – сказала Рёко, расслабленно опустив правую руку с пистолетом.   – Ты знаешь, чем будешь заниматься на этой неделе? – спросила ее мать.   – Сегодня чуть позже схожу в кино с подругами, – сказала Рёко. – Расскажу новости, если они еще не догадались.   Вполне можно понять, подумала Рёко. Инструктор обязательного раздела уже должен был объявить о ее уходе из школы. В нынешнее время внезапные, необъяснимые переезды были редки, а для кого-то ее возраста и пола, какой еще может быть вывод?   – И, э-э, у меня кое-что запланировано на оставшуюся неделю, – продолжила Рёко. – Обязательный визит к психотерапевту, какое-то социальное мероприятие. Асака предложила еще раз сходить поохотиться на демонов. Но у меня полно времени, если ты об этом.   Рёко показалось, что во взгляде матери что-то промелькнуло.   – Ну, рада это слышать, – сказала Курои Накасэ. – Я…   Она приостановилась, думая, как выразить.   – Хочу, чтобы ты, э-э, ну, прежде чем отбудешь, – сказала она, приложив руку ко рту. – Хочу, чтобы ты повеселилась. Я не, э-э…   – Я буду в порядке, мам, – сказала Рёко. – Обещаю.   Ее мать на мгновение закрыла глаза.   – Ну, я запланировала вечеринку за день до вашего с дедушкой отбытия, – сказала она, сложив руки. – Пригласила других твоих дедушку с бабушкой, некоторых друзей семьи. Не стесняйся пригласить кого захочешь. Я настроила список приглашенных. Я, э-э, пригласила ту девушку, Сакуру-сан. Она сказала, что придет.   Рёко задумалась. Глава Культа, основательница МСЁ…   Она предположила, что вполне справедливо будет пригласить Асаку и Патрицию.   – Ты пригласила своих подруг, как я тебя просила? – спросила ее мать.   – Пока нет, – сказала Рёко. – Так как мне сперва нужно будет объяснить, что за вечеринка, не так ли?   – О, да, конечно, – сказала ее мать, по-прежнему выглядя несколько нервно.   – Я буду в порядке, мама, – вновь заверила Рёко, пусть даже, конечно, не могла по-настоящему этого знать.   – Посмотрим, – сказала ее мать.   Рёко решила не брать с собой оружие, чтобы показать подругам во второй половине дня, потому что не могла отделаться от ощущения, что это было бы несколько странно.   Подъехав, она нашла их троих ожидающими у входа в театр. Вполне понятно; им нужно было лишь спуститься на лифте до двенадцатого этажа здания их школы, где Рёко, конечно, в этот день не присутствовала.   Поначалу было неловко, они вчетвером задержались на скайвэе снаружи здания. Они прокомментировали ее новый браслет, и Рёко сказала что-то бессмысленное о том, что он ей показался симпатичным.   – Рёко, – наконец, сказала длинноволосая девушка, Тиаки. – Прежде чем мы войдем, э-э…   Девушка изобразила рукой неуклюжий жест.   – Учительница сказала, что ты навсегда покидаешь школу, – закончила другая девушка, Руйко, подавшись вперед так, что ее косички закачались от движения.   Рёко посмотрела на высокую девушку, на ее лицо и на мерцающий на здании за ее спиной солнечный свет. Ей захотелось узнать, как выглядит ее лицо, пока она пыталась собраться и сказать то, что должно быть сказано.   – Что происходит, Рёко? – через мгновение спросила Тиаки.   Рёко отступила на шаг и, вместо того, чтобы что-нибудь говорить, подняла левую руку и раздвинула пальцы. Маскировка была отключена, так что кольцо на свету было прекрасно видно.   Она смогла лишь слабо улыбнуться, когда на их лицах проступило понимание.   – Руйко говорила, что может быть из-за этого, – через секунду сказала Тиаки, с недоуменным видом тряхнув головой. – Но я не хотела так думать. Зачем, Рёко? Тебе нечего было желать, у тебя нет парня… это из-за твоего дедушки?   – Это слишком личное, Тиаки, – сказала Симона, оборвав ее вопросы. Она чуть сменила позу, так что язык ее тела заговорил о защите. Весьма в ее духе.   – Ты знала? – взглянула на Симону захваченная врасплох длинноволосая девушка.   – Ты достаточно рассудительна, чтобы понять, – сказала Руйко, тряхнув головой и взглянув на Тиаки. – А кто-то вроде тебя никогда бы даже не получил предложения. Я же говорила; она здесь не счастлива.   – Я… – начала другая девушка, прежде чем прерваться и, шагнув вперед, схватить Рёко за плечо. – Кто-то вроде тебя… – начала она, прежде чем покачать головой. – Не могу представить. Будь там поосторожнее. Не хочу присутствовать на твоих похоронах.   Высокая девушка, пацанистая, несмотря на длинные волосы и страсть к скрипке, всегда старалась ее защитить. По правда говоря, как и все они. В их группе она была самой маленькой и похожей на ребенка. Ей хватало уверенности, чтобы остальные позволяли ей самостоятельно справляться со спорами и признаниями в любви, но малейший намек на физическую угрозу всегда вынуждал Тиаки – а в последнее время и Симону – появляться, затачивая воображаемые ножи.   Хотя все это было для вида, так как имплантаты не позволили бы гражданским зайти слишком далеко.   Симона кашлянула.   – Довольно ужасно с твоей стороны, Тиаки, – раскритиковала Руйко.   Девушка промолчала, покачав про себя головой. Рёко не ожидала, как повлияет эта фраза.   – Я, э-э, – неловко начала Рёко, – не уверена, как об этом сказать, но моя семья устраивает, э-э, вечеринку через несколько дней. Знаете, как раз перед моим уходом. Я внесу вас в список приглашенных, так что хочу, чтобы вы все пришли. Было бы хорошо.   Получилось неудобно и совсем не в тему, но Тиаки отступила и кивнула.   – Да, я приду, – сказала она. Остальные кивнули.   Прежде чем у нее вообще появилась возможность добавить приглашения, таккомп передал ей знание, что уже об этом позаботился. И в самом деле весьма удобно.   – Ладно, тогда пошли смотреть этот фильм, – сказала Симона, направившись к двери так, что по сути возглавила их. Они послушались.   Когда они прошли мимо гигантских голостатуй главных персонажей, Рёко замедлилась, взглянув на Мами, Кёко, Юму, Хомуру и богиню позади них. Она с удивлением поняла, что встретила троих из них или, если растянуть понятие «встретила», даже четверых.   – Что-то не так? – спросила Руйко, заметив ее взгляд.   – Нет, ничего, – автоматически сказала Рёко, покачав головой.   Она взглянула на Симону, которая вместо этого смотрела на Мами.   После этого они отправились смотреть. Рёко с удивлением узнала у таккомпа, что она может пойти в театре куда захочет, не тратя квот, но она, конечно, предпочла остаться с подругами. Они прихватили в буфете закуски, после чего отправились в комнату. Ее таккомп сообщил ей, что, по сути, ее военный статус позволяет ей запросить для них отдельную комнату, хотя только она лично сможет получить полный ВР. Она отказалась от ВР; не хотелось единственной испытывать другой опыт.   По крайней мере, им не пришлось ждать полной численности.   Смотря фильм, она заметила, как сложно не задумываться постоянно о том, что всего несколько недель назад это был бы совершенно иной опыт.   Глядя на детство Хомуры, она задумалась, насколько отличался мир, в котором родились «Древние». Нельзя было ни на кого положиться, помимо себя и собственной команды, все время жить на грани выживания, в мире, где неудача означала не что кто-то поддержит, чтобы можно было попробовать еще раз, но только смерть, простую смерть. Мир, где без риска конфликта нельзя было даже покинуть свой район крошечного городка; мир, где всегда были враги, хочешь ты того или нет. Даже дороги и города напоминали ей, насколько все было другим: так мало небоскребов, и этот покрывающий землю асфальт – теперь, не в видении, она смогла сразу же посмотреть слово.   Ее класс когда-то делал обзор искусства, еще в начальной школе, прежде чем ученики разделились по интересам. Основание МСЁ, с относительной безопасностью и процветанием, привело к беспрецедентному расцвету литературы, живописи, музыки и даже фильмов и видеоигр, почти все они были запечатаны в тайных каналах МСЁ, но часть как вымысел выпускалась в большой мир. Лишь в последние годы остальной мир получил полный доступ, и их заданием было выбрать конкретную тему для доклада, при условии одобрения со стороны инструктора.   Она выбрала для обсуждения период «Ностальгии», примерно столетие после правительственного – в отличие от МСЁ – объединения, в течение которого культура МСЁ пережила массовый всплеск восхваления хаотичного прошлого и идеи борьбы в одиночку или почти в одиночку ради своих идеалов. Литература почти обожествляла великих героев или антигероев прошлого, вымышленных или нет.   Многие в классе не поняли, зачем кому-либо хотеть вернуться в прежний мир, настолько неопределенный и лишенный стабильности, нынешней безопасной жизни, даже с постоянно надвигающейся тенью уничтожения со стороны пришельцев. Даже среди девочек, которые в этом возрасте, как правило, были тайно одержимы волшебницами, так и не поняли идею. Понимали лишь мечтатели, особенно Рёко, потому что она немного читала упомянутую литературу, в том числе и некую беллетризированную эпопею того периода.   В ней разбиралось первой столетие жизни некоей Клариссы ван Россум – историка, мечтателя и героя справедливости – как она бродила по Земле, с полей смерти Европы до окраины Хиросимы, из революционного Китая в джунгли Вьетнама, из Москвы времен падения Советского Союза в Нью-Йорк начала двадцать первого века. Наконец, снова в Японию, чтобы взглянуть, как МСЁ впервые по-настоящему пробует свою силу. Она контрастировала с весьма сухой автобиографией, написанной самой Клариссой, которая якобы от смеха поперхнулась кофе, впервые попытавшись прочесть другую версию.   Рёко тогда испытала стремление путешествовать, отправится туда, где что-то происходит. Хотя, когда подросла, она поняла, что на Земле больше ничего не происходит. Происходит все только на границе, в колониях, или на войне. Если невероятно повезет, можно специализироваться достаточно, чтобы запросить поездку в нужную колонию, где, с достаточными деньгами – и на этот раз, и правда деньгами – можно было приобрести собственный корабль и посещать другие колонии, перевозя товары, исследуя многочисленные все еще неизученные системы человеческого пространства…   Это было мечтой, притом сложно осуществимой, учитывая, что разрешение на поездку в колонии было непомерно дорого, либо требовало выдающегося вклада в своей сфере. Циники говорили, что, вместо оптимизации распределения ресурсов, эта политика на самом деле предназначена для стравливания беспокойного избыточного населения Земли в армию, тем самым убивая одним выстрелом двух зайцев. Настоящие циники говорили, что политика отвечает обеим целям.   Рёко нужно было найти что-то, что угодно, что ее достаточно бы увлекло, чтобы стать в этом невероятно преуспевающей.   Ну или прождать сотню лет и присоединиться к пехоте.   Или даже еще более невозможная мечта: дождаться визита инкубатора и заключить контракт.   Она размышляла над этим и смотрела фильм.   Глядя, как перед ней двигаются голографические Мами и Кёко, она обнаружила, что сложно соотнести то, что она видела, с тем, что она увидела в них. Сложно было представить, что они тоже когда-то были ее возраста, а их личности на экране казались настолько другими, почему-то почти беспокойными и небрежными, несмотря на всю мудрость, что, казалось, пыталась передать младшая Мами.   Хотя, возможно, это было лишь причудой актерской игры и ее собственного воображения.   Она увидела, как Хомуру навестила ее белая Богиня, и начала лениво критиковать неточность изображения, прежде чем осознала иронию этого.   После этого она и заинтересовалась, что происходило на самом деле. Она никогда по-настоящему не вникала в детали необычной веры пропавшей основательницы МСЁ, но теперь поняла, что хочет знать. Почему в фильме подразумевалось, что у нее была прошлая жизнь? Почему она говорила то, что в конечном счете сформировало основы богословия Культа? Почему же у нее были ангельские крылья?   В этом и была ее проблема с Культом, подумала она. Возможно, они были правы в своих ответах, но прежде чем она примет их взгляд на все, она должна сама понять истину, и отчасти это включало изучение о Хомуре того, что было доступно.   Она сказала таккомпу пометить позже этим заняться. Он ответил кратким текстом, напоминая ей, что он не может получить доступ к ее предполагаемым воспоминаниям о видении или любым ее представлениям о них, и что когда она на них сосредотачивается, устройство необъяснимым образом теряет понимание ее мыслей. Вообще-то, этого было бы достаточно, чтобы потребовалось немедленное возвращение для диагностики и ремонта, будь это по какой-либо другой причине.   Она увидела плачущую на лестнице Юму и вспомнила свое видение о ней плачущей над телом мертвой подруги. Орико, если Рёко верно помнила ее историю – верно, как подтвердил таккомп.   Она подумала о том видении с Юмой. Она посчитала его неправильным, но, если хорошо подумать, технически в нем не было ничего ложного. Согласно истории, команда Юмы погибла от рук демонов, и она ушла искать помощи в единственном возможном месте. Юма, плачущая над телом погибшей наставницы, посреди толпы демонов, была как раз тем, чего можно было ожидать.   Вот только первая ее мысль во время видения была, что оно неправильно, без причин, что она могла бы объяснить. И взгляд в глазах Юмы, и тьма в ее самоцвете души – не подходили.   Рёко размышляла над сценами, изображающими основание МСЁ и его последствия, особенно когда стало ясно, что история будет изображена отдельными кадрами. Тайная международная организация невероятно могущественных девушек, контролирующих огромные финансовые ресурсы, руководящих во время самого беспокойного периода человеческой истории – их влияние на историю должно быть огромно, тем не менее, книги по истории молчали. Насколько их интересовало, Объединительные войны и МСЁ вполне могли быть на двух разных планетах. Рёко чувствовала, что это неверно, и на этот раз наряду со многими другими. Но это не давало ответов.   Когда фильм перешел к следующей сцене, Рёко вспомнила первый раз, когда увидела полные, неотцензуренные кадры с Авроры. Это была история шестого уровня, и впервые присутствовало большинство из них. Она и ее одноклассники сидели с лицами, на которых чередовался шок и стиснутые зубы, когда детей и взрослых потрошили лазерами, когда безжалостно плавили даже компьютерные кластеры колониальных ИИ.   Ей тогда хотелось изменить ситуацию, сделать что-нибудь, где она бы почувствовала, что вносит вклад, вместо того, чтобы чахнуть на Земле.   Наконец, она увидела битву, угрюмо уделяя больше обычного внимания деталям выживания, следя за всеми появляющимися телепортерами, пусть даже знала, что фильм это не лучшее место для сбора сведений о бое.   И когда Хомура столкнулась с планетовыжигающим супероружием, и фильм перешел к последней сцене, Рёко снова задумалась об истине.   После фильма и нескольких последовавших шуток, они устроились в столовой зоне несколькими этажами выше театра. К тому моменту Руйко и Тиаки извинились и отошли в уборную, привычно перепив газированных напитков.   Рёко, затерявшись в своих мыслях, подумала, что кое-что никогда не меняется – за исключением обратных случаев.   Вполне обычная тема для разговора – среди тех, кто в это время не ел – что при настоящей необходимости даже такие физиологические функции можно было заметно уменьшить или устранить, но сочетание практических и философских проблем не позволяло этому осуществиться.   Рёко как-то прочла об этом статью. С одной стороны, необходимо было устранить избыток электролитов и воды, если не через мочу, и в то время как воду можно было испарить, электролиты пришлось бы выводить с потом. Помимо этого, в то время как твердые пищевые отходы можно было – что и делали – использовать с большей эффективностью, всегда был остаточный материал, с которым можно было справиться только с искусственным окислением. То же относилось и к мочевине, которую можно было полностью сжечь. Однако такое искусственное извлечение энергии оказало бы вредное воздействие на естественные круговороты веществ – к примеру, сжигание мочевины по сути обратило бы фиксацию азота – что потребовало бы вторичных модификаций в системах экскреции, что обычно считалось бессмысленно манипулятивным в службе сомнительным целям.   Перечитывая статью, Рёко с удивлением обнаружила, что у нее появился новый выбор закрытых допуском подтем, и с удовольствием нырнула в них.   По-видимому, существовало применение, где такая модификация широко использовалась. Военные обнаружили, что в поле вторичная обработка отходов способствует повышению боевой эффективности, улучшению санитарии, устраняет необходимость в уборных и так далее, с единственным побочным эффектом в большем выпуске газов и пота, с чем можно было эффективно бороться при помощи боевых костюмов и умной одежды. Извлеченную энергию даже можно перенаправить на внутренние источники энергии, точно так же, как и дополнительную энергию из пищи, расширяя боевой диапазон и снижая риск нехватки мощности. В то время как по-настоящему необходима такая модификация была лишь для войск в серьезном бою или далеко от линий снабжения, ее сочли достаточно ценной, чтобы развернуть во всех наземных войсках как включаемую опцию. Якобы, войска сами одобрили ее подавляющим числом.   Конечно, это была та же самая армия, что, по слухам, активно работала над фотосинтезирующей кожей и прямым потреблением углеводородов, так что ясно было, с какой стороны они подходили.   Рёко столько времени потратила на эту тему, что едва не упустила свой шанс, но, наконец, вспомнила, что дожидалась этой возможности. Они с Симоной были наедине, все еще ожидая возвращения двух других из уборной, где им потребовалось непомерно много времени.   Они с Симоной сидели на противоположных сторонах столика перед синтезирующим еду стендом, на другой стороне площадки от уборных. Еще одна сцена из тех, на которые ее дедушка потряс бы головой, на этот раз со словами «скучная атмосфера» и «отсутствие разнообразия», что бы это ни значило. Никогда не помогало упоминание, что у синтезатора почти неограниченный диапазон вариантов. Он бы лишь снова покачал головой и сказал, что она не поймет.   – Симона, – начала Рёко, чтобы привлечь ее внимание.   – Хм? – ответила девушка, словно после чего-то очнувшись и подобравшись. – О, э-э, да.   Все это время она была непривычно молчалива, поняла Рёко.   – Не нужно извиняться за то, что было два дня назад, – дружелюбно сказала Рёко. – Это вполне понятно. Но мне интересно…   Она приостановилась, оценивая реакцию собеседницы. Симона почему-то напряглась.   – Ты сказала, что хочешь что-то сказать, как раз когда нам помешали демоны, – сказала Рёко. – Мы к этому так и не вернулись.   Симона чуть вздрогнула, взгляд метнулся к лицу Рёко, после чего вновь устремился прочь.   – А, ну, это, – слегка улыбнулась она. – Это не слишком, м-м, критично.   – Ты уверена? – спросила Рёко, противопоставляя растерянному языку тела Симоны собственное серьезное поведение. Она не ожидала, что ее вопрос вызовет подобную реакцию, особенно с учетом потери беглого владения японским, когда она обеспокоена. Что-то не так.   – Да, э-э, я уверена, – ответила Симона.   – Ты абсолютно уверена? – повторила Рёко.   – Да, – тверже повторила Симона.   – Симона, – серьезно сказала Рёко. – Если это важно, тебе правда стоит сказать сейчас. На этой неделе я уйду. У тебя еще долго не будет нового шанса.   Она едва не сказала «У тебя может не быть нового шанса», но сочла это слишком фаталистичным.   – Уверена, Рёко, – сказала Симона, ее глаза вдруг потемнели и посерьезнели. – Абсолютно.   Рёко на мгновение задумалась, после чего медленно кивнула.   Не совсем то, что она хотела сделать, но она решила не давить. Она верила в самостоятельность: Симона могла принять собственное решение. Кроме того, Рёко нужно было спросить еще кое о чем.   – Ладно, – сказала она. – Доверюсь твоему мнению. А, тебе это может показаться странным вопросом, но ты помнишь тот день, когда перевелась в нашу школу? Около года назад?   – Да? – сказала Симона, на этот раз в замешательстве. – А что?   – Ну, э-э, – начала Рёко, осознав, насколько глупо прозвучал вопрос, когда она его озвучила. – Когда ты представлялась, я подумала, что ты смотришь на меня. Кажется глупо сейчас об этом говорить, но в то время я готова была поклясться, что ты как будто знаешь меня. В то время меня это по-настоящему обеспокоило. Можно сказать, я недавно об этом вспомнила. Что это было?   Рёко смотрела в сторону, не встречаясь взглядами при столь нелогичном вопросе, так что удивилась, когда не получила ответа в течение нескольких секунд.   – Симона? – спросила она, взглянув другой девушке в лицо.   – Я просто подумала, что ты выглядишь, э-э, необычно, вот и все, – наконец, ответила она, в свою очередь теперь избегая взгляда. – Я, э-э…   Рёко подождала.   – Ты была самой маленькой в классе, – твердо сказала Симона. – И выглядела так молодо. Вот о чем я подумала. Я никогда об этом не упоминала, потому что посчитала, что ты не захочешь слышать это от еще одного человека.   Рёко закрыла глаза и изобразила страдальческое лицо.   – Ну, ты угадала, – со вспышкой раздражения сказала она. – Все так говорят. Хотелось бы мне однажды…   Она резко остановилась, вспомнив причину, по которой начала этот разговор.   – Ты уверена, что это все? – спросила она. – Я и правда подумала, что ты смотрела по какой-то другой причине. Как будто ты смотрела прямо на меня.   – Нет, это в общем-то все, – пожала плечами Симона. – Ты меня подобным вопросом удивила, после всего этого времени.   – Ага, – бесцельно сказала Рёко.   – Могу я кое-что сказать? – сказала Симона, склонившись над столом.   – Конечно. Полагаю, это справедливо, – ответила Рёко.   – Тиаки по-настоящему о тебе заботится, – сказала Симона, наклонив голову в сторону уборной. – По-своему, они обе. Как думаешь, почему они там так долго? Держу пари, обсуждают тебя. Я знаю, что ты стремишься к большему, но…   Рёко закрыла глаза и кивнула.   – Я знаю, – сказала она. – Я об этом немного размышляла. Я по природе своей всегда смотрела в будущее. Очевидно, об этом я и думала, заключая контракт. Но мне стоило больше думать о своих друзьях. Просто… такая я, наверное. Всегда больше склонная к совсем другому.   Она слегка улыбнулась.   – Мама говорит, что я должно быть получила это отца, потому что уж точно не от нее.   – Не нужно извиняться, – сказала Симона. – Пока ты помнишь. Я…   Ее голос стих, пока она не пожала в итоге плечами.   Наконец, из уборной вернулись Тиаки и Руйко, ничуть не смущаясь, что провели там столько времени.   В обычных обстоятельствах пора уже было бы возвращаться домой, но Рёко на мгновение задумалась о другом. Ее таккомп сразу отправил ее родителям сообщения.   Довольно краткое уведомление о запланированной ночевке, но она посчитала, что в эти дни ей будет позволено немного больше.   «Ты уверена?» – спросила Кёко, глядя на плюшевого инкубатора на своем крохотном деревянном столе, пусть даже была уверена, что нет никакой насущной функциональной причины смотреть в его сторону.   «Думаю, настоящий вопрос: А почему нет? – ответила игрушка – вернее, Юма. – Полагаю, это вполне естественное действие».   «Мне это кажется несколько навязчивым, – подумала Кёко. – Я прекрасно могу проследить за Рёко; я ее командующий офицер. Если захочу, я могу постоянно наблюдать ее местоположение».   «Что значит сидеть на месте, если у какого-то гипотетического убийцы достаточно возможностей и хорошая электронная гигиена, – возразила Юма. – Слушай, это для ее же защиты. Не понимаю, почему ты так противишься».   Кёко покачала головой, пусть даже никто не мог ее увидеть.   «Меня просто не устраивает, что ты посадишь на нее жучок», – подумала она.   «Сказала девушка, которая дала родителям и дедушке Рёко конфеты со встроенным микрофоном, – сухо подумала Юма. – С твоей стороны это несколько противоречиво».   «Это… это другое! – подумала Кёко, мгновенно осознав, что Юма права. – Это стандартная процедура ОПЗ».   «Да, – согласилась Юма. – И наблюдение ОПЗ тоже для защиты, пусть и иного рода. Она никогда не узнает».   «А почему нет?» – спросила Кёко, пусть даже уже догадываясь, что скажет Юма.   «Потому что, как бы она нам ни нравилась, мы в то же время не можем всецело ей доверять. Сможем рассказать позже, если сочтем, что не будет ничего плохого».   Кёко улеглась на свой стол, прижавшись щекой к поверхности. Вздохнула.   «Я ведь тебя не отговорю, не так ли?»   «Нет. Но если это хоть как-то утешит, ты, по крайней мере, согласна со второй половиной, верно?»   Кёко снова вздохнула. Она посмотрела на кровать, на этот раз аккуратно заправленную и совершенно пустую.   «Да, – подумала она. – Просто… все, на кого я в чем-то подобном рассчитывала, очень скоро уходят. У меня не хватает рук, а я лично в цейтноте».   Ненадолго повисла тишина.   «У тебя полно подчиненных, Кёко-нээ-тян».   «Знаю, знаю, – подумала Кёко. – Просто инерция. Выберу кого-нибудь, чтобы постараться занять и в то же время приглядеть за ней. Будет даже не так уж сложно объяснить».   «Уверена, ты справишься. И нээ-тян…»   «Да?» – спросила Кёко, когда не последовало никакого продолжения.   «Береги себя. Не хочу принимать во внимание эти видения, но если в них есть хоть какая-нибудь правда, может быть недостаточно держаться подальше от подводных лодок».   Кёко задумалась.   «Ладно», – подумала она.