Глава 13. Различия в знаниях
11 мая 2017 г. в 04:52
Многие из запретов и законов этой новой эпохи проистекают из психологических шрамов Объединительных войн, особенно из ужасающих злоупотреблений так называемого Альянса Свободы. Безумные манипуляции правителей народов АС, исполненные на себе, своих детях и людях, в конечном счете привели ко множеству правил и комитетов по этике, в нынешнее время окружающих генетические исследования, и общественному скептицизму касательно всех осуществляемых генноинженерных проектов, даже исполняемых с положительными целями, вроде проекта «Эдем». Использование некоторыми странами АС клонированных солдат, генетикой и имплантатами запрограммированных быть неизменно лояльными, непосредственно привело к универсальному запрету на человеческое клонирование, хотя прежняя общественная сдержанность касательно имплантатов отпала в свете их подавляющей полезности. Наконец, ужасы и видимая агония порабощенных Альянсом ИИ привела ко всеобщей поддержке большей автономности ИИ.
Неоспоримая полезность всех вовлеченных технологий сделала их незаменимыми для общества, но жизненно важно понимать происхождение и цели этических ограничений и общественное мнение. Без такого понимания исследователь не может успешно действовать и может столкнуться с приостановлением права работы.
— «Справочник исследователя по общей этике», вступление, выдержка.
В эту новую эпоху ясности и войны я искренне верю, что этот институт может внести свой вклад в благосостояние человечества и в прекращение этой войны. С этим новоотремонтированным зданием, нереализованный потенциал волшебниц может быть высвобожден на благо всех. Мы ищем ни что иное, как пламя Олимпа и конец этой трагической войны.
— Джоан Валентин, доктор физики, новый директор института «Прометей», речь на торжественном открытии института.
На следующий день после охоты на демонов Рёко, получив напоминание таккомпа, поучаствовала в социальном сборе новых рекрутов этой недели.
Сперва она задумалась, хочет ли пойти. Как правило, ей не нравились крупные скопления своих «сверстников», за много лет выяснив, что в то время как ее подруги вполне достаточно понимали ее личность, чтобы с ними было весело, она обнаружила, что большинство других людей неприятны из-за бесконечных предположений, что у нее должен быть фокус, который ей достаточно нравится, чтобы сосредоточиться на его изучении, и попыток подвести ее к этой теме.
В то же время ее подруги, размышляла она, были тщательно выбраны, чтобы различаться. Тиаки была подругой детства, так что к ней это правило не применялось, но Руйко была бесконечно непостоянной и нерешительной, а Симона была вовсе из другой системы.
В конце концов она решила пойти, на том основании, что у всех там на уме будет совершенно другая проблема, их контракт. Плюс, казалось неплохой идеей встретиться с кем-нибудь из возможных будущих коллег, пусть даже нет гарантий, что она когда-нибудь снова кого-то из них увидит.
Именно так она очутилась за столом с четырьмя другими нервно выглядящими новенькими, ветераном с фронта и, почему-то, снова Рисой Флорес.
Ей повезло, потому что она жила в Митакихаре, где вполне естественно было назначить сбор. Остальные девушки прибыли из соседних городов. За неделю просто не получилось найти достаточно контрактниц в одном городе.
Их группа обедала в ресторане «ручной работы», одном из включающих иностранную кухню, расположенном на респектабельных шестидесятых этажах коридора МСЁ. С их точки зрения легко можно было заметить такие здания как «Правительственные дела» МСЁ – всего в паре зданий к западу – «Финансы» МСЁ – как раз на другой стороне улицы – и так далее. Присмотревшись, можно было разглядеть даже «Научное отделение» МСЁ, примерно в том же районе, что и штаб-квартира Культа, с которой она уже неплохо познакомилась.
Все явно должно было впечатлять, в плане «открывающихся видов», и остальные девушки на несколько минут задержались у входа на платформу, оптическими имплантатами снимая друг друга на фоне пейзажа.
Рёко вежливо держалась неподалеку и поучаствовала в групповых снимках, сделанных одной из сопровождающих, но сама не снималась. Она уже множество раз была здесь. Еще она знала, что здание, где они находились, венчало еще более впечатляющее формальное строение, где небо не блокировалось десятками труб. Хотя она ничего не сказала.
Предполагался неформальный сбор, так что они появились в повседневной одежде, но Рёко была абсолютно уверена, что новенькие постарались с нарядами больше обычного. Можно было сказать.
У самого ресторана было впечатляющее остекление, доминирующее над внешним кольцом здания, с сиденьями у окон и светло окрашенными панелями искусственной древесины внутри. Рёко понятия не имела, где здесь кухня, но это было не важно, так как еду и посуду доставляли передвигающиеся по проходам роботележки, а заказ можно было сделать через появляющееся перед глазами меню дополненной реальности. Все просто.
В этот момент она сосредоточилась на аккуратной нарезке стейка на легко потребляемые кусочки. Она первой сделала заказ, так как довольно неплохо знала здешнее меню, но получила еду одновременно с остальными, после изначального круга закусок. Роботы в этом были хороши.
Стейк, на обед, и при этом съедаемый девушкой-подростком, размышляла она. То, что в будущем было просто не важно. На самом деле, так говаривал ее дедушка. Она не имела ни малейшего представления, почему же странно есть стейк на обед, или как с этим связаны девушки-подростки.
Она просто радовалась, что ее «дисгевзия», похоже, наконец-то прошла. Да, она все еще чувствовала вкус мертвой коровы, но это уже не беспокоило.
Вообще-то это была одна из причин, почему обед здесь стоил затрат квоты, хотя их хозяева об этом не упоминали; она ела настоящее мясо, а не синтезированное. То же самое касалось всех продуктов, включая поданные с мясом таинственные ворсистые красные листья. По-видимому, они импортировались с Новой Терры, чья экология и системы жизни были удивительно совместимы с физиологией человека, хотя генетический код, неизбежно, существенно отличался. Достаточно близко к Земле, чтобы что-то можно было есть, не отравившись, но коэволюционировавшие бактерии не были для людей патогенными, по крайней мере, не умышленно. Идеально для колонизации, именно поэтому это был первый колонизированный мир, и мир Ядра.
И почему она об этом размышляет? Потому что в подобных социальных условиях она крайне неловка.
– Так, эм, что у тебя за сила? – спросил голос справа от нее, достаточно резко, чтобы она вздрогнула и едва не выронила вилку.
Рёко взглянула на девушку, которая нервно теребила свой хвостик. Девушка была почти столь же невысока, как и она, что она отметила, когда впервые увидела ее. Что-то в ее лице, казалось, настоятельно советовало проявить мягкость – или, возможно, в языке тела.
Накихара Асами, уронил ей в сознание имя таккомп.
– Телепортация, – сказала Рёко, пусть даже они обе знали, что такую информацию вполне несложно получить. Один из недостатков всеобщего легкого доступа к базам данных: заметное отсутствие начальных тем для бесед. – А у тебя? – через мгновение добавила Рёко. Она сразу же внутренне поморщилась. Слишком небрежно, подумала она.
Девушка выглядела взволнованной, и Рёко поняла, что она ужасно нервничает и, должно быть, долго набиралась храбрости заговорить с Рёко.
– Ну, это, э-э, не так-то просто объяснить, – сказала Асами, сложив руки и уклонившись от взгляда Рёко. – Гравитация. Как-то связано с гравитацией. Я могу, э-э, собрать все и перемещать. Говорят, похоже на телекинез, но я по-настоящему хорошо сжимаю… вещи.
Девушка, вновь подняв взгляд, смущенно улыбнулась. Рёко заметила, как она нервно потирает кольцо самоцвета души.
– А, ну, должно быть полезно, – попыталась приободрить Рёко. – У некоторых из нас есть приемы взрывать, что неплохо будет с таким сочетаться. У меня и самой есть, взрывная стрела, хотя это не совсем, э-э, я бы сказала, моя специализация.
– Правда? Звучит отлично!
Девушка так отчаянно хотела понравиться, что Рёко, не способная проигнорировать чувство симпатии, повернулась уделить девушке все внимание. Они на мгновение встретились взглядами, после чего девушка выглянула в окно.
– Ты уже получила апгрейды? – вежливо поинтересовалась Рёко, размышляя о возможной теме.
– О, да, да, – вновь подняла глаза девушка. – Мне это показалось весьма интересным. Хотя немного пугающим.
В этот момент Рёко почувствовала взгляд Рисы. Она вопросительно посмотрела на девушку, но Риса отвернулась. Однако взгляд в ее направлении напомнил ей о кое-чем еще.
Рёко понизила голос и подалась вперед.
– Ты заметила, что Санаэ-сан, – длинноволосая тридцатипятилетняя рядом с Рисой, – уже выпила четыре бокала вина?
Санаэ была ветераном, прибывшей ответить на их вопросы и заверить их, что все будет в порядке, или так предположила Рёко. Рёко не удалось узнать у нее ничего сочного, но большую часть времени она краем глаза наблюдала за ней. В то время как девушка казалась весьма милой, а ее контроль интоксикации точно был активирован, общее потребление алкоголя все равно было несколько странно, заметно контрастируя с неловкими глотками остальных из них.
Асами огляделась, убеждаясь, что никто не прислушивается.
– Ну, да, но она не выглядит опьяневшей, – сказала она. – Может быть… может быть ей просто нравится вкус. Не уверена, почему бы еще она так делала.
– Может быть.
Рёко мгновение побарабанила пальцами по столу.
– Знаешь, я хотела быть ксенобиологом, – спонтанно сказала Асами.
– Правда? – спросила Рёко, поднося ко рту вилку со смущающе ворсистыми листьями.
– Ага, – сказала девушка. – Так что, знаешь, эм, растение, что ты ешь, это, э-э, C1 Aspera Cibum, с Новой Терры. Весьма дорогое. Пришлось его немного переделать, чтобы оно было по-настоящему съедобным.
Рёко уже это знала, взглянув, пока делала заказ, но кивнула. Впечатляюще знать такое по памяти, как, предположила она, знала девушка. Кроме того, она выглядела такой серьезной…
– Я имею в виду, мне всегда нравились растения и животные, – сказала девушка, – и я подумала, что так, наверное, смогу покинуть Землю. Мне всегда хотелось посетить колонии. Ну, полагаю, так и получится. По крайней мере, надеюсь.
Это вызвало у Рёко интерес, хотя она и постаралась не выказать его слишком очевидным образом.
– Ты хотела посетить колонии? – спросила она.
– Ну, конечно, – сказала девушка, сцепив руки и слегка вздохнув. – Мне это всегда казалось таким романтичным. Жить на фронтире, среди всех этих экзотических растений и животных. Я всегда хотела свежую, неиндустриализованную планету, где можно было бы исследовать. Хотя, полагаю, эти головоногие это больше, чем мы рассчитывали.
Теперь Рёко внимательно смотрела на девушку. Настолько грандиозная мечта от скромной девушки, которая вряд ли когда-либо видела лес за пределами ухоженных заповедников, и которая, вероятно, никогда не видела тропического леса, возрождающихся лесов, по большей части доступных лишь ученым и по немногим редким туристическим возможностям.
Но чем это отличалось от самой Рёко? Она хотела исследовать вселенную, и даже ни разу не была на космическом корабле. Схожие ситуации; Рёко не нужно было спрашивать, чтобы узнать, что девушка, вероятно, никогда не жила за пределами небоскребов, заполняющих весь вид из окна. Немногие могли.
Плюс, в отличие от многих других встреченных Рёко девушек, она не стала автоматически строить предположения, основываясь на ее росте и внешности. Скорее даже не могла, так как она была столь же невысока. И, поняла Рёко, она была первой ей встреченной, кто не была сэмпаем.
– Когда ты отправляешься? – спросила Рёко. Вопрос был настолько внезапен, и, возможно, слишком демонстрировал ее интерес, но она не уверена была, что ее это все еще волнует.
Девушка склонила голову, после чего застенчиво улыбнулась.
– Через три дня. А ты?
– Вообще-то, в то же время, – ответила Рёко. – Рада познакомиться.
Она протянула руку, что было несколько неудобно в стесненном расстоянии между их сидениями.
Девушка на мгновение слегка растерянно посмотрела на нее, после чего приняла ее и тряхнула, рукопожатие у нее было слабовато.
На какое-то время повисла тишина, нарушаемая лишь стуком столового серебра и палочек.
– Я тоже. Я… надеюсь, что мы увидимся, – наконец, сказала девушка, чуть склонив голову вместо полного жеста.
– Взаимно, – сказала Рёко.
Она ей улыбнулась.
Возможно, она сможет найти здесь новых друзей. Не то чтобы она перед этим об этом задумывалась, но это может быть важно, хотя бы для ее же здоровья.
Она оглядела остальных за столом и удивилась, вновь обнаружив, что Риса смотрит прямо на нее. Они встретились взглядами, и Риса, должно быть, прочла что-то во взгляде Рёко, потому что отложила палочки и кашлянула, привлекая их внимание.
– Не хочу вас торопить, – обратилась Риса, – но я хотела дать вам всем знать, что после обеда мы отправляемся на пешую экскурсию по городу, если вы захотите принять участие. Если у вас другие планы, то все в порядке.
Реакции за столом были с большим энтузиазмом, и Рёко кивнула вместе с ними.
Ей не очень-то нужна была пешая экскурсия по своему городу, но, может быть, она сможет показать что-нибудь Асами.
На следующий день Рёко прибыла на назначенную встречу с психотерапевтом Ацуко, проникнув в еще одно здание «коридора МСЁ», распростершегося на периферии центра города.
Она преодолела странно пустую от людей трубу, приземлившись в отдельной необычно высоко расположенной нише одного из вездесущих небоскребов города. Она поднялась так высоко, что была выше подавляющего большинства пешеходных путей и труб. Выйдя из машины, она впервые за много лет насладилась беспрепятственным видом неба, и этот факт ее немного напугал.
Она задумалась. В последний раз она так ясно видела небо, когда навещала бабушку и дедушку, живущих в городке неподалеку от края бесконечного мегаполиса. Она тогда смотрела в небо, совсем как в первый раз, когда навещала их ребенком, и так же как сейчас. Слепящий свет неотфильтрованного солнца был резок, а рассеянный ультрафиолет придавал обычно знакомому синему небу неописуемый оттенок… электрического фиолета? Для этого и правда нужны были слова.
Опустив взгляд вниз, она оглядела раскинувшийся на земле город, казалось бы неограниченной, бесконечной вереницей торчали вверх небоскребы, так что даже со столь высокой точки она не могла увидеть ни конца города, ни даже снижения плотности.
Митакихара, Токио, Осака, Киото – все они были теперь лишь линией на песке, став по сути охватившим их всех тянущимся вдоль острова единым гигантским городом. Мегалополис, где единственной заметной разницей были концентрации важнейших экономических и правительственных зданий в городских центрах, а производственных и остальных зданий у «краев». Отсюда этой разницы заметно не было.
Оглянувшись на открытые перед ней стеклянные двери, она подумала, что, похоже, она здесь только одна, несмотря на ожидание, что в таком месте будет полно других посетителей. Вместо этого ниша, куда она прибыла, была пуста и, как она подумала, довольно мала. Она предположила, что с учетом увиденного, в этом был смысл; как она заметила по пути вверх, разглядывая странный радиальный узор тянущихся вверх труб, на этих этажах кругами располагались подобные ниши. Выглядело странно неэффективно; не просто так у зданий, обычно, каждые несколько этажей размещались крупные общественные посадочные порты.
Это здание было довольно широко, так что она удивилась, когда, пройдя внутрь, оказалась в пустой приемной и обнаружила перед собой лишь только одинокую дверь с металлической табличкой и прикрепленным к ней каким-то загадочным металлическим луковичным объектом. После ее запроса дверь распахнулась, вместо того чтобы сдвинуться, открывая ей комнату внутри.
Сопротивляясь желанию остановиться и рассмотреть объект, Рёко мгновение помедлила, стряхивая обычный трепет, после чего шагнула внутрь, заметив отсутствие окон, диван в углу, множество расставленных вразнобой кресел, книги на книжной полке на стене – настоящая редкость! – сертификаты в рамках на стене и, конечно, стол из настоящего дерева посередине и сидящую с другой его сторону приятную на вид женщину.
На одной из книжный полок тихонько тикали часы, еще одна странная древность.
Она выглядела молодо, но не так молодо, как волшебница, близко к тридцати, как и остальное население, и лишь немедленно найденное Рёко на ее пальце кольцо подтвердило сказанное в файле. Не подросток. Возможно, это правильная идея; Рёко было бы дискомфортно обращаться к авторитету кого-то выглядящего одного с ней возраста, пусть даже она знала, что это ровно ничего не значит.
Затем Рёко в голову пришло, что в комнате нет других выходов, и что вся эта область – кабинет, приемная, ниша – отдельная независимая часть здания.
Про себя Рёко подумала, что может быть неплохой идеей узнать, как именно определять других волшебниц вне костюма. Если от нее попытаются это скрыть, заметит ли она? Будет ли какое-нибудь странное ноющее ощущение на краю сознания?
Секунду длинноволосая женщина разглядывала ее, так что Рёко снова увидела лицо, что видела в файле женщины. Не слишком запоминающееся лицо, но милое.
– Присаживайся, – указала женщина на кресло, и Рёко подчинилась, осторожно взглянув на нее. – Мне нравится быть здесь, – сказала она, сделав вид, что смотрит на планшет в руках. – Кажется, будто это моя собственная башня. И, конечно, главное: уединенность. Хотя не думаю, что в нынешнее время это вызывает беспокойство.
Она протянула руку.
– Ацуко Арису, телепат, – представилась она, когда Рёко приняла и пожала ее руку.
– Сидзуки Рёко, – откликнулась Рёко после краткого замешательства, так как подозревала, что женщине это не требовалось.
Женщина подалась вперед, отложив планшет. Рёко заподозрила, что это еще один театральный штрих.
– Не нужно так нервничать, – сказала она. – Это просто ознакомительная встреча. Просто несколько простых вопросов, и ты свободна. Можешь рассказывать насколько захочешь подробно.
Рёко слегка кивнула. По правде говоря, она весьма нервничала. Неудобно было обсуждать свою жизнь с той, кто, возможно, бережно хранила в своих банках памяти все официальные детали ее жизни.
Конечно, она читала об ОПЗ. По-видимому, они многое знали.
Заметив, что Рёко не собирается ничего говорить, Арису продолжила:
– Я уверена, ты не удивишься тому, что я уже знаю обо всем очевидном, – сказала она. – Ты из тех, кто такое проверяет. Также ты ценишь честность, так что я упомяну, что все это в твоем предварительном психологическом профиле, наряду с тем фактом, что тебя раздражают те, кто расспрашивает тебя о твоих интересах, так что я этого не коснусь. И да, я могу без костюма читать твои мысли, но я стараюсь так не делать, если только не предполагаю всерьез, что это необходимо. Надеюсь, ты будешь мне доверять.
– А, н-наверное, – сказала Рёко, как она надеялась, вежливо. Она удивилась как словесному натиску, так и тому, как эта женщина только что это сказала. Она вдруг заметила, что гадает, сколько ее действий отслеживались онлайн.
– Это скорее ради того, чтобы коснуться не очевидного, – сказала женщина. – Итак, прежде чем начнем, не хочешь перекусить?
Прежде чем Рёко смогла как-то на это отреагировать, женщина потянулась вниз и вытащила откуда-то из-под стола тарелку небольших пирожных. Она поставила ее перед ними, а следом два стакана сока.
– О, спасибо, – сказала Рёко, слегка выбитая из колеи внезапной сменой темы.
– Без проблем.
Сняв клубничку с одного из пирожных на тарелке, Рёко подумала о том, что ей только что предложили ее любимое. Вряд ли это было совпадение, но она всегда была рада его съесть, пусть даже почти каждый день утаскивала из синтезатора по несколько штук.
Женщина выждала краткую, вежливую паузу, после чего сказала:
– Хорошо, если тебе удобно, я начну с чего-нибудь открытого.
Рёко настороженно кивнула.
– Что ты можешь рассказать о своей семье?
Рёко взглянула на женщину, смотрящую на нее с любопытным, но добрым взглядом. Вопрос показался резким, но она предположила, что его никак не получилось бы сделать не резким.
Она задумалась на секунду, собирая вместе все, что она могла сказать за раз.
– Если честно, не думаю, что есть о чем говорить, – сказала она. – Мои родители ученые в исследовательском центре «Прометей», так что они больше обычного знают о волшебницах. Многое из того, что я знаю, я узнала от них. Они любящие, наверное… я имею в виду, я не совсем уверена, как это описать. Подозреваю, они пытались не дать мне заключить контракт, хотя не уверена, почему они сочли, что на это есть риск.
Неужели на лице Арису промелькнула улыбка? Но нет, Рёко посмотрела на нее, и лицо психотерапевта было бесстрастно.
– Думаю, важнее будет сказать о бабушке и дедушке со стороны матери, – сказала Рёко. – Бабушка покинула нас, чтобы отправиться на войну, когда я была совсем маленькой. Она не разводилась с дедом, но вполне могла бы. И… ну, мы так и не поняли, почему. У нее были причины.
«А о большем говорить не будем», – подумала Рёко.
Затем, через секунду:
«Черт возьми. Если она читает мои мысли, она должна была это заметить».
Рёко задумалась, не выглядит ли она нервничающей.
Арису слегка кивнула, сложив руки.
– Я так понимаю, твой дедушка скоро тоже отбывает?
– Он так с этим и не справился, – сказала Рёко. – Он говорит, что хочет новой жизни и, может быть, найти ее. Это его право.
Она пожала плечами, после чего пожалела об этом, осознав, что это выглядит слишком безразличным жестом.
– Что я имею в виду, я прекрасно понимаю, почему он так поступает, – быстро поправилась она. – И это никак не связано с моими причинами заключения контракта или чем-то подобным.
Она внутренне поморщилась. Слишком поспешно. Терапевт явно подумает, что это важно.
– Так что, знаете, это не такая уж проблема, – оборонительно закончила Рёко, чересчур нервно.
Вместо ожидаемых дальнейших вопросов, женщина просто кивнула.
– Я тебе верю, – сказала она.
Затем, через секунду:
– Скажи, ты знаешь что-нибудь о своей семье выше дедушек и бабушек? Знаешь что-нибудь о Сидзуки, Курои, что-нибудь такое?
Рёко покачала головой.
– Если честно, это как-то далеко от меня, – сказала она. – И они уже должны быть мертвы, хотя я думаю, не лучший способ это так выразить.
– Хм, – озвучила Арису, и Рёко подумала, что заметила скользнувшую по ее лицу хмурую тень.
– Мне нужно что-то о них знать? – рискнула Рёко.
Арису взглянула на нее.
– Тебе стоит спросить у родителей, когда будет время, – сказала психотерапевт.
Ненадолго повисла тишина, после чего Арису кивнула себе.
– Ладно, – сказала она. – Итак, следующий вопрос необязателен. Ну, они все необязательны, но можно сказать, этот супер-необязателен. Не против рассказать мне о своем желании и связанных с ним обстоятельствах? Я никому не передам. Я знаю, что таким принято делиться между друзей, так что решать тебе.
Рёко на секунду задумалась, после чего решила, что вряд ли это чем-то навредит. Она вспомнила, каково было, как ей просто очень хотелось уйти отсюда, по-настоящему, как несчастлива она была в школе, и как она с самого детства увлекалась космическими путешествиями.
Она вздохнула.
– Я хотела суметь покинуть Землю, – сказала Рёко, – и изучить этот мир. Я сказала, что хочу пойти туда, где никто еще не был, и найти в этой вселенной свое место. Примерно такими словами.
– Хм, – произнесла Арису, и на этот раз хмык прозвучал признательно. – Грандиозно. И долгосрочно. Не хочешь это обсудить?
– Просто мне всегда скучно было жить на Земле, – через мгновение сказала Рёко. – Мне все время казалось, что я не вписываюсь. Я хотела уйти отсюда, сделать что-нибудь значимое, свершить историю, понимаете? Хотя главнее всего было просто все это увидеть. Я… полагаю, я просто не была здесь счастлива.
Странно было вновь говорить это вслух. Помимо Симоны, она ни с кем об этом толком не говорила, и даже тогда было странно. И вот она рассказывает об этом полной незнакомке.
Она опустила включающие ее бабушку моменты и навестившую ее ребенком девушку, гнетущее пребывание на Земле и иные причины. Казалось неправильным говорить о них, только не здесь.
Также она не упомянула, что на нее могли покушаться. Это, возможно, было секретом.
После чего, когда не о чем было больше говорить, тема угасла. Ненадолго повисла тишина.
– Расскажи о нападении демонов, что привело к твоему контракту, – через мгновение спросила Арису.
Рёко судорожно вдохнула. Это совпадение или?..
Рёко тряхнула головой. Не дело подозревать что-то подобное. После этого она поняла, что женщина прекрасно видела, как она трясет головой.
– Ну, знаете, довольно стандартно было, – сказала Рёко. – Я сидела, болтала со своей подругой Симоной, а затем вдруг увидела появившегося у нее за спиной демона, готовящегося на нее напасть. Я ее схватила и убежала. В итоге меня спасла Мами-сан. Тогда… тогда я и увидела Кьюбея.
Арису глубокомысленно кивнула и жестом попросила ее продолжать.
– По сути больше и не о чем говорить, – сказала Рёко. – Хотя было довольно забавно. Думаю, Симона собиралась сказать мне что-то важное, но сейчас она вообще об этом не говорит.
– Да, такое порой бывает, – улыбнулась женщина. – Закон Мёрфи. Есть идея, что она хотела?
Рёко слегка удивилась. Она не ожидала, что женщина и правда спросит. Но черт возьми, конечно она спросит.
– Не знаю, – со всей честностью сказала Рёко.
Женщина снова кивнула.
– Вижу, Кёко сразу после контракта взяла тебя охотиться на демонов, – сказала она. – Что думаешь?
Рёко задумалась над вопросом, до этого совсем над этим не размышляя.
– Не так уж плохо было, – сказала она. – Был в середине довольно страшный момент, когда я облажалась, но Кёко меня спасла. И… думаю, все было довольно интересно. Полагаю, это странно звучит, но так и есть. Хочу в будущем справляться получше.
Женщина улыбнулась.
– Это не так уж странно. Уж точно приводит к всплеску адреналина. С некоторыми девушками так бывает в первый раз, хотя я бы не сказала, что это распространено. Я в первый раз тоже была взбудоражена.
Рёко моргнула.
– Правда?
– Правда, – сказала женщина. – Хотя в примечаниях сказано, что Кёко заметила у тебя на лице кровожадность. Вот это для первого раза необычно.
Рёко вновь растерялась и удивленно уставилась на женщину. Да, кровожадность, немного было такого, если подумать. Но…
– Что думаешь о второй охоте на демонов? – спросила женщина. – Я имею в виду, вчерашней. Я так понимаю, ты увидела серьезную травму.
Рёко выбросила из головы прежние мысли. Ее все еще немного от этого потряхивало, но она сказала:
– Интересно было. Не так, м-м, опасно, наверное. По крайней мере, для меня. Я не привыкла видеть людей с окровавленными глазницами, но я справляюсь.
Она нервно хихикнула. Получилось неправильно, но женщина все так же сидела, сложив руки и глядя на нее. Что же значил этот взгляд?
– Ладно, давай сменим тему, – через мгновение сказала женщина. – Познакомившись с ней, что думаешь о Кёко?
Рёко задумалась над вопросом.
– Не то, что я бы ожидала от кого-то ее возраста, – сказала она. – Она ведет себя как молодая, но у нее явно полно опыта. Несмотря ни на что, она кажется надежной. Хотя ей нравится уснуть у кого-то на плече, что-то такое.
О последней фразе она сразу же пожалела, так как это был лишь единичный случай, но женщина слегка нахмурилась и задумчиво хмыкнула.
Рёко подумала о странном поведении Кёко пару дней назад, но решила об этом не упоминать, так как это больше касалось Кёко, а не ее.
– Кёко… – начала женщина, тут же остановившись.
Рёко увидела, как она впервые за время разговора заколебалась. Также она нахмурилась, так что это стало заметно, а не лишь намек на эмоции на лице.
– Ну, не позволяй ей тебя использовать, – сказала Арису. – Твой профиль указывает, что ты не так осведомлена, как полагаешь, хотя в этом случае я могу лично приглядывать за Кёко. И, конечно, может быть и вообще не за чем приглядывать.
Рёко сощурилась, ее нервозность перебило ощущение обиды. Не так осведомлена…
– Что именно вы имеете здесь в виду? – спросила Рёко. – Кёко была ко мне вполне добра; если что-то…
– Нет, нет, не волнуйся, – пренебрежительно отмахнулась Арису. – Если это вообще важно, ты поймешь, о чем я говорю.
Женщина оттолкнулась от стола и, казалось бы, намеренно расслабилась. Очевидная смена темы.
– Ладно, – сказала она. – Давай поговорим о менее формальных темах. Что думаешь о ходе войны?
На это у Рёко был готовый ответ, она уже неоднократно выражала в онлайне свое мнение.
– Она идет не так, как сообщает правительство, – сказала она. – Но я не знаю, насколько все на самом деле плохо. Полагаю, я выясню. Хотя, думаю, мы в итоге победим. Нам нужно лишь продержаться, пока наша технология не улучшится.
– Справедливо, – сказала Арису. – Последняя часть, на самом деле, преобладающее армейское мнение.
Конечно, Рёко уже это знала, но не сказала об этом.
– Нервничаешь из-за ближайших событий? – оперлась на локоть женщина.
Рёко задумалась.
– Конечно, – сказала она. – Но многие другие девушки прошли через то же самое, и с ними все в порядке. Я просто сосредоточусь на выживании. Полагаю, будет, по крайней мере, захватывающе. И я наконец-то отправляюсь увидеть колонии и пришельцев. Оно того стоит.
Она была серьезна, и убедилась, что выражение ее лица на это указывает.
– Я тоже так думаю, – сказала Ариса. – Но вряд ли это скажу, так как оплакиваю всех погибших, и я, лично, не слишком много участвовала в бою. Только на Новых Афинах и немного после этого. Ты знала, что мы, телепаты, хороши против скрытности?
Женщина опустила взгляд на стол, и, казалось, на мгновение почти задумалась.
– Ты обучаешься на Новых Афинах, – наконец, сказала она. – Просто чтобы ты знала, вы будете делить комнаты. Дело не в нехватке пространства, это помогает психике девушек. Как правило. Есть предпочтения, с кем хочешь быть?
Рёко ненадолго задумалась, рассматривая девушку, с которой познакомилась вчера за обедом, но покачала головой. Возможно, будет лучше узнать как можно больше людей.
– Ладно, – сказала Арису, постукивая пальцами друг о друга. – Тогда базовые моменты. В поле у тебя будет своя комната, предполагая, что в той ситуации вообще будет такая штука как комната. Может быть, своя палатка. Может быть и ничего. Но по возможности. Излишнее братание с подчиненными не одобряют, хотя очевидно лучше будет, если они тебя любят и уважают. Не вступай в какие-то отношения с другими офицерами, волшебницами и нет. Это не лучшая идея.
Рёко безучастно посмотрела на женщину. До этого она совсем об этом не задумывалась.
– Во всяком случае, – сказала Арису, вздохнув и встав подойти к ней. – У меня выходит время. У меня скоро прибудет еще кое-кто. Прости. И Рёко-тян…
Рёко взглянула на женщину, заинтересовавшись неформальному использованию ее имени.
– Не умирай, хорошо?
Рёко удивленно моргнула. Говоря это, женщина выглядела серьезно.
– Хорошо, – сказала она.
Они пожали руки, и вот так все закончилось, Рёко оказалась вне офиса, в приемной, что, как она подозревала, никогда не использовалась. На обратном пути она все обдумала, гадая, как много о ней знает эта Ацуко Арису.
Этой ночью, продвигаясь к своей цели в понимании боя прежде чем участвовать в нем, Рёко лежала в кровати и продолжала читать о боевой доктрине. Она решила продолжить с предыдущей темы и прочесть о космическом бое.
Космический бой людей и головоногих ограничивается и определяется техническими пределами человечества, принятой человеческими мирами оборонительной стратегической позицией и тактической доблестью Magi Cæli – MC – корпуса волшебниц флота.
Рёко сразу же захотелось сменить тему на подтему об MC, но она сдержалась, решив оставить ее на потом.
Во-первых, следует понимать, что щиты пришельцев, отражение снарядов, перехват ракет и регенеративная броня значительно превосходят человеческие аналоги. Из-за этого космический корабль пришельцев может быть легче и быстрее и с более высоким уровнем энергетических резервов. Человеческие звездолеты сильно бронированы, защищены высоким уровнем инерциального сопротивления. Звездолеты пришельцев нет, следовательно, они маневреннее и вооружены тяжелее.
Из-за этого головоногие способны делать полевые перехватчики и бомбардировщики, обладающие сбалансированным уроном и живучестью. Построенные людьми корабли с аналогичной скоростью, дальностью и огневой мощью были бы стеклянными пушками, готовящимися к самоубийственный гонке, причем даже не слишком хорошими стеклянными пушками.
Рёко кивнула на текст. Она уже часто это слышала.
Во-вторых, оружие пришельцев превосходит во всех аспектах. Несмотря на тщательное изучение захваченных технологий пришельцев, неизвестно, как их полевые лазеры и пучки частиц достигают столь огромной мощи и дальности, или как им удается предотвратить рассеяние на больших дистанциях в космосе, но крайне важно понимать, что самое тяжелое регулярное полевое космическое орудие пришельцев, названное Потрошителем, во всех аспектах превосходит главное орудие линкора ШЕРМАН, гордость человеческого флота. У скачкового орудия пришельцев даже нет достаточной человеческой аналогии.
Рёко нахмурилась, глядя в потолок. Была ночь, и она развлекалась чтением военной доктрины, но было просто слишком много информации для осмысления. Каждый термин, что зачитывал ей таккомп, каждая обсуждаемая тема требовали дальнейшего рассмотрения. Сплошные матрешки информации.
Движимая любопытством, она запросила краткое разъяснение аббревиатуры ШЕРМАН.
ШЕРМАН – сверхтяжелое экзотически экранированное релятивистское осевое электромагнитное орудие (Super Heavy Exotic-shielded Relativistic MAss-driving Nucleus), также названное в честь известного американского генерала XIX столетия – главное оружие линкоров человеческого флота, исполняющее роль как крупнейшего полезного оружия во флоте, главного инструмента сверхсветового запрета, так и ОМП при орбитальной бомбардировке. Точные спецификации оружия засекречены вторым уровнем и варьируются от корабля к кораблю, но известно, что кинетическая энергия выстрела составляет примерно 40 петаджоулей или 9,6 мегатонн тротилового эквивалента.
Наступила пауза и тихое ощущение ожидания: хочет ли она продолжить? Она отказалась – она не хотела слишком отклоняться – и он немедленно вернулся к основному повествованию.
Однако, как всегда, величайшей уравнивающей в пользу человечества силой на поле боя является контингент волшебниц. К примеру, несмотря на то, что можно было бы ожидать из одних только технологий, головоногие уступают в скрытности и обнаружении. Технологии пришельцев лучше, но это мало что значит, когда есть множество магов, способных ощущать приближение чего угодно – различными способами – а также множество магов, способных спрятаться от чего угодно.
Рёко ненадолго включила паузу. Она никогда так об этом не думала, но да, в чем-то это правда, волшебницы переопределяли любой уровень технологического превосходства – при условии наличия девушек.
Она сказала устройству продолжить.
Еще большее значение имеет общая тактическая доблесть магов в ближнем бою. Эффективность Magi Cæli падает с расстоянием, просто потому что способные атаковать на дистанции больше тысячи километров маги исчезающе редки, в то время как все маги способны бить в упор. Кроме того, из-за уникальной природы сил волшебниц, чем крупнее участвующий корабль пришельцев, тем больше урона зачастую способны нанести маги. Часто у Небесной команды появляется возможность проникнуть в слабые места авианосца при помощи тщательно нацеленных телепортов или иными специальными тактиками, после чего привести в негодность все судно; с другой стороны, аналогичную массу перехватчиков приходится выбивать истощением, обычно ценой больших жертв.
Рёко поморщилась. Хорошо было слышать, что телепортеры ценны, но ее хваленая дальность в две сотни километров уже не казалась такой впечатляющей. Тем не менее, она стала слушать дальше.
Из-за этого сражения, где человеческие флоты смогли приблизиться на дистанцию «ближнего боя» – определяемую эффективной дальностью лазерного оружия фрегата – всегда заканчивались, по крайней мере, тактической победой людей.
Именно этот факт диктует тактический состав всех крупных флотских столкновений. Флоты головоногих делают ставку на авианосцы, которые можно считать капитальными кораблями, и попытку держаться и обстреливать с большой дистанции, с истребителями и бомбардировщиками и, зачастую, хорошо защищенные скачковые орудия осадной дальности. Человеческие флоты сторонятся всех кроме легких авианосцев, не в состоянии произвести достаточно мощные для проникновения через оборону пришельцев бомбардировщики, и считают капитальными кораблями крупные, почти неразрушимые линкоры. Окутанные постоянными патрулями Небесных команд, роботизированными медэваками и поддерживаемые перехватчиками, все пилотируемые человеческие суда содержат медицинскую поддержку, жилые помещения, кубы горя и оружие, действуя как мобильные базы снабжения магов. Кроме того, человеческие флоты включают существенное число максимально скрытных легких фрегатов с командами МагОп. Именно им приписываются крупнейшие «убийства» большинства космических боев.
Также оба флота постоянно сопровождаются большим количество дронов всех размеров и описаний, начиная от мини-дронов, пытающихся уцепиться за силовые поля и ослабить их, до ремонтных дронов, до пытающихся пробуриться через раскрытые корпуса дронов, и до орудийных платформ размером с фрегат.
В этот момент Рёко снова приостановила информационный дамп. Она, конечно, уже знала о Magi Cæli – все знали – но никогда особо не задумывалась о возможности быть одной из них. И правда, для нее это было не так уж важно, даже если выбрать туда могли любую девушку с подходящими силами и психологическим профилем.
Что если это будет она? Каково будет носить скафандр и маневрировать в вакууме космоса в отсутствие гравитации? С одной стороны, это будет совсем по-другому, с другой – она просто не знала. Она снова подумала прочесть больше об MC, но вздохнула, решив, что вполне можно закончить и нынешнюю тему.
Она попросила устройство продолжить:
Учитывая методы действия двух противостоящих флотов, большинство их столкновений состоят из попыток человеческого приблизиться на дистанцию ближнего боя, используя орудия ШЕРМАН в попытках воспрепятствовать маневренности и возможности отступить пришельцев. Авианосцы пришельцев пытаются нейтрализовать линкоры, пока стелс-фрегаты с командами магических операций непрерывно пытаются проникнуть через оборону пришельцев и устранить авианосцы. Столкновения вдали от критических точек, таких как планетарные тела, верфи или крупные экономические ресурсы, редко бывают решающими, и обе стороны, как правило, предпочитают отступить, получив значительный урон капитальных кораблей или если потери MC становятся неприемлемыми.
Боевые столкновения около критических точек, с другой стороны, часто ведутся «до смерти» обороняющейся стороны. При этом относительная зависимость обеих сторон от капитальных кораблей асимметрична. Потеря капитальных кораблей парализует атаки обеих сторон, что обычно подталкивает к отступлению, хотя это может быть затруднено сверхсветовыми помехами с обеих сторон. Однако человеческие флоты способны продолжать защищаться и без линкоров, в то время как сопротивление головоногих обычно становится бессильно после потери авианосцев и орбитальных бухт истребителей/бомбардировщиков.
Стоит отметить, что «до смерти» как правило метафорически, самые значимые ресурсы флота, особенно MC, отводятся из проигрываемой битвы прежде чем отступление становится невозможным.
Превосходство человеческих флотов в ближнем бою, благодаря магам, является значительным тактическим и стратегическим активом. Человеческие миры выше некоторого уровня развития и укреплений непреодолимы с дальней дистанции, учитывая способность населения быстро восполнять защиту от бомбардировок, приводя в итоге к близкому столкновению с тяжелой огневой мощью линкоров пришельцев, приводя их туда, где они уязвимее. Это, в сочетании с фактом, что большинство планетарных боев ведутся в человеческих мирах, превращает бои в хорошо развитых мирах в изнурительные дела, проводящиеся как осады, с постоянными боями на высокой орбите, низкой орбите и на поверхности.
Рёко снова поморщилась. Об этом, конечно, слышали все. Что было необычно, Управление редко подвергало цензуре происходящее во время планетарных осад, являющихся мрачными битвами на выживание, настолько значительного масштаба, что в сравнении бледнели даже бои Объединительных войн. Победа означала долгий, болезненный процесс восстановления. Поражение означало смерть, вот так вот просто, или что там делали пришельцы с человеческими пленниками.
Никому не хотелось выяснять.
Конечно, не было никаких записей о ком-то попавшем в плен и, напротив, пришельцы, включая и пехотинцев, обладали тревожащей тенденцией к самоуничтожению, чтобы предотвратить захват. До сих пор не было захвачено ни одного живого пришельца.
Рёко помотала головой, она слишком отвлеклась. Однако она обнаружила, что таккомп все это время ожидал ее. Технология.
Также военные тактики отмечают, что превосходство в ближнем бою, теоретически, ведет к значительному преимуществу в наступлении, где прижатые к критическим точкам флоты пришельцев не смогут отступить и вынуждены будут сражаться в благоприятных для человеческого флота условиях. До сих пор, учитывая отсутствие во время войны человеческих наступлений, это не было достоверно продемонстрировано, хотя в качестве доказательства отмечается успех Сахарского рейда.
Ее таккомп остановился – оказалось, это был последний абзац. Рёко отметила предоставленные рекомендации. Она могла либо изучить человеческую военную доктрину всей войны в целом, получить короткий пример классов крупных кораблей обоих флотов или изучить дополнительные детали о космическом бое на меньшем уровне, уровне средней волшебницы из Magi Cæli.
Она собиралась выбрать последний вариант, когда, как раз вовремя, попросил войти ее отец.
Ему не нужно было – дверь была открыта – но так было вежливо.
– Я скоро ухожу в лабораторию, – сказал он. – Не возражаешь против полуночной поездки? Я хочу тебе кое-что показать.
Она взглянула на его странно серьезное лицо и заинтересовалась, в чем здесь дело.
– Конечно, – согласилась она, пожав плечами. – Вообще-то, мне всегда хотелось заглянуть.
Она улыбнулась последней фразе, что была абсолютно верна, но улыбка скрывала удивление необычной ситуацией.
Мужчина слегка улыбнулся в ответ.
– Ну, это особый случай. И еще мне кажется, что мы в последнее время не так уж достаточно общаемся. Ты знаешь.
Он изобразил неловкий жест, после чего сказал:
– Ну, я подожду тебя в гостиной. Не задерживайся.
По сути, Рёко вовсе не заставила его ждать, поднявшись сразу после того, как дверь закрылась. Она похлопала по роботу на столе, на что он перевел на нее оптический сенсор, на мгновение задумалась, убеждаясь, что ей от него ничего не нужно, после чего вышла.
Пока они шли к платформе выхода, она размышляла о том, что из трех членов семьи отца за последнюю неделю она видела меньше всего. Не то чтобы его не было; вообще-то напротив. Просто, в то время как ее мать, похоже, взяла на оставшуюся неделю отгул, чтобы оставаться ночами дома, ее отец придерживался своего обычного расписания, не меняя его.
Ну, кроме сегодняшнего дня.
По сравнению с остальными членами семьи, он никогда толком не умел общаться со своей дочерью. Сложно было описать – как будто он совсем не знал, как разговаривать с детьми. Он всегда говорил с ней как со взрослой, ожидая, что она будет реагировать как взрослая, даже когда она явно таковой не была.
Рёко предполагала, что по мере ее взросления с этим будет все меньше и меньше проблем. В самом деле, в нынешнее время она часто ценила его откровенный и вдумчивый стиль, пусть даже порой это было неловко.
Они ехали в тишине, по маршруту, что ей быстро становился привычен. Исследовательский институт «Прометей», где работали ее родители, был, конечно, прямо около штаб-квартиры Культа Надежды.
Когда машина скользнула к остановке рядом с одним из средних уровней, Рёко подумала, что ее родители ни разу не брали ее с собой на работу. Причиной всегда была «секретность», но порой ей хотелось знать.
Она посмотрела на двери, через которые они входили, стекло внутри поддельной каменной кладки, окружавшей дверь и формировавшей платформу, на которой они стояли, прикрепленной в свою очередь к стеклу, металлу и псевдокамню здания. Она ничем не отличалась от тысяч других подобных входов по всему городу. Весьма распространенный мотив.
– Папа, – начала она, когда они направились к двери, которая, конечно, уже была открыта.
Мужчина бросил на нее взгляд, слушая ее.
– Почему мама не с нами? – спросила она.
– Она… – начал ее отец, прежде чем остановиться. – Она не согласится с тем, что я сейчас делаю, – сказал он.
– А что мы сейчас делаем? – спросила Рёко.
Ответа она не получила.
Они прошли через подчинившиеся стеклянные двери, миновав несколько идущих в противоположном направлении людей. Ее отец обменялся с ними приветствиями. Они бросали на нее странно многозначительные взгляды, но ничего не говорили.
– Они, конечно, знают о тебе, – сказал отец. – Мне нужно было обо всем договориться. Иначе я бы не смог провести тебя мимо безопасности в дверях. Кстати говоря…
Они шагнули в прозрачную структуру, отделяющую вход от остального здания. Она была построена как воздушный шлюз, и с другой стороны она видела множество движущихся из стороны в сторону дронов, хотя она не видела, что они несли.
Ей вдруг пришло в голову, что это должно быть.
– Как только мы войдем, ты почувствуешь сильное жжение, – начал отец. – Это…
– УФ-стерилизация, верно? – спросила она. – А потом дроны.
– Да, – сказал отец, глядя на нее со слабыми следами удивления.
– Перед апгрейдами нужно было пройти через подобное, – пояснила она.
– Ах, да, конечно, – шагнул он вперед. – Как глупо с моей стороны.
Они прошли через жар и дронов, и когда вышли с другой стороны, дрон, буквально катающаяся вешалка, привез пару халатов. Они надели их, но она заметила, что доставшийся ей довольно велик, с рукавами, что ей все время хотелось закатать.
– Просто одолженный, – сказал отец. – Если бы ты здесь работала, у тебя был бы свой, но так считается пустой тратой ресурсов синтезировать новый халат ради одного визита. У тебя слишком маленький размер для стандартных вариантов. Это считается стандартным нарядом, даже если тебе это вовсе не нужно. Вроде формы. Помогает атмосфере.
Не похоже было ни на одну известную Рёко лабораторию, но опять-таки, не то чтобы она посещала много лабораторий.
Несколько мгновений они шли в тишине. Рёко попыталась вызвать для навигации внутреннюю карту здания, вполне обычный запрос при входе в новое место. Вместо карты ее таккомп сообщил ей, что у нее недостаточный допуск, чтобы видеть карту. Как она предположила, вполне справедливо.
– Итак, это отдел лабораторий «Биологии», – сообщил ей отец, пока они шли по коридору. – Ну, во всяком случае, незасекреченный отдел «Биологии». Речь о более чистой биологии, чем в других отделах. На нижних этажах «Оружейные технологии», над ними «Боевой анализ», а уже над ними «Моделирование и тренажеры», сразу под нами. Выше нас «Дроны» и «Военный ИИ», следом «Интеграция разум-машина», и ИРМ велик. Они заняли почти треть здания. Заметь, это не говорит, что мы маленькие. У нас около десяти этажей. Просто они больше. Во всяком случае, над ними «Магические исследования», которые в основном занимаются статистикой демонов, распределением кубов горя и тому подобным. Статистики, по большей части, ну или так я слышал. Наверху здания административные офисы и «Специальные исследования», к которым у меня нет доступа.
Он выдал все это ураганом информации, так что Рёко постаралась не отставать. За время его речи они проходили поворот за поворотом, проходя мимо складских помещений, комнат с контролирующими автоматическое оборудование и общающимися с аватарами ИИ исследователями, комнат, заполненных выполняющим задачи упомянутым автоматическим оборудованием, дронов, других коридоров…
– Но все это связано с волшебницами, верно? – спросила Рёко. – Для этого и нужно это здание.
– Да, – сказал ее отец. – И, как следовало ожидать, мы довольно тесно связаны с МСЁ. Это совместный объект, и среди сотрудников здесь полно ваших девушек. Порой мы приводим испытателей.
Наконец, они вошли в зону, где комнаты выглядели для нее довольно знакомо. Здесь снова были прозрачные стены, слоты доставки, кресла посреди комнаты, похожие на медицинские. Некоторые комнаты были заняты, хотя на этот раз она прошла мимо группы идущей в другом направлении группы девушек в лабораторных халатах. Они выглядели ее возраста, и с любопытством оглядели ее, когда она прошла. Она не потрудилась проверить кольца на пальцах. Кем еще они могли быть?
– Я потянул за ниточки и добавил тебя в следующую группу полевых испытаний второй версии вашего тактического компьютера, – объяснил, наконец, ее отец. – Немного тайно, но должно быть приемлемо. Они пока не полностью оптимизированы для волшебниц – для этого и нужны полевые испытания – но они полностью функциональны и вполне безопасны. Если честно, по сути ты получишь его лишь на год-два раньше. В конце концов, для моей дочери только лучшее.
На последних словах он улыбнулся, взглянув на нее так, чтобы она поняла, что это всего лишь шутка, но только отчасти. В этом было больше тепла, чем она привыкла; она немного смутилась.
– Тогда почему бы не сказать мне об этом, прежде чем мы ушли? – спросила она. – Нет причин держать это в тайне. Я, в общем-то, рада.
Она была искренна, хотя была несколько удивлена – и лишь с оттенком быстро проглоченного трепета от использования экспериментального снаряжения.
Но почему он держал это в тайне? Просто не хотел говорить?
Мужчина с заметной неловкостью отвел взгляд. Это могло быть смущением, но что-то… ну, это должно быть смущением, решила она.
После этого они подошли к комнате, где кресло было свободно, но где стояли очевидно занятые выполнением различных задач специалисты. Спиной к ней стояла женщина, похожая на кого-то вроде руководителя. Дверь открылась.
Честно говоря, Рёко бы продолжила идти вперед, ни о чем не задумываясь, если бы ее таккомп не запросил ее остановиться.
Она так и сделала, и поняла, что ее отец уже остановился, нахмурившись и немного растерявшись.
Хотя он быстро это стряхнул, взмахом пригласил ее войти и через секунду проследовал за ней. Стены и дверь позади них стали непрозрачными.
– Директор Валентин… Джоан-сан, – с поклоном обратился он. – Это, э-э, большая честь.
Руководитель повернулась к ним лицом, и Рёко едва не отпрянула.
«Таккомп, – сразу же подумала она. – Кто это? Она…»
Она остановилась, когда в ее мозг хлынула информация. Она пришла не как привычный ей читаемый список, но как кусок внезапного знания.
«Валентин, Джоан»
Возраст: не указан
Этнос: немецкий
Род занятий: гражданская; управляющий директор, исследовательский институт «Прометей»
Особые примечания:
Лауреат, премия Оппенгеймера за управление научной средой, превосходящее высшую оценку эффективности (очень престижная)
Она была поразительно похожа на прохожую, которую она видела идущей по улицам после своей первой охоты на демонов, хотя та женщина была без очков.
«К сожалению, образ в твоей памяти слишком далек и размыт для корректного сравнения, – прокомментировал таккомп, отвечая на ее предыдущую мысль, прежде чем она даже сумела ее сформулировать. – Основываясь на доступном, вероятность, что там была она, лишь 10%. Однако факт ее проживания в Митакихаре и работа здесь значительно повышает общую вероятность, до примерно 62%. Я не могу исполнить дальнейший анализ, но предполагаю, что фактическая вероятность еще выше, с учетом иных связанных с ситуацией факторов».
Рёко моргнула на стремительный темп аудиального ввода, на никогда ранее не используемую устройством скорость. Хотя, каким-то образом, она прекрасно его поняла, пусть и были кратчайшие паузы, когда она осмысливала информацию.
«Можешь…»
«… провести в базе данных поиск всех в городе, кто это мог быть», – хотела спросить она, но устройство снова опередило ее мысль, перебив:
«Нет. Твоего допуска недостаточно. Но я могу переслать эту информацию Сакуре Кёко, у которой он есть».
«Дай мне сперва это обдумать».
Из-за старания таккомпа максимально ускорить обмен, все прошло так быстро, что лишь после этого ее отец, наконец, спросил:
– Что-то не так, Рёко?
– Нет, – помотала она головой, так что даже ее голова закружилась. – Я просто, э-э, удивилась встретить кого-то столь известного.
Она поклонилась.
Это была откровенная ложь, но женщина была польщена узнаванием.
– Дир… Джоан-сан это та, к кому я и обратился за этим одолжением, – слегка нервно сказал ее отец. – Вообще-то, это было ее предложение. Я лишь спросил совета.
– Вы слишком добры, – сказала женщина. – Можно восхищаться тем, как вы заботитесь о своей дочери. Я лишь заглянула сюда передать наилучшие пожелания.
– Спасибо, – вежливо сказала Рёко.
– Я так понимаю, ты лишь недавно заключила контракт, – сказала женщина, – и твои наставницы фельдмаршал Томоэ и Кёко. Верно?
Вопрос ее изумил, но Рёко не увидела на лице женщины никакого лукавства. Женщина уже точно знала, что ответ «да», но это ничего не значило. Она, конечно, просто поддерживала разговор.
– А, да, – сказала Рёко. Ей пришло в голову, что женщина упомянула Кёко без какого-либо хонорифика. Они были друг с другом знакомы?
– Весьма престижно, – прокомментировала женщина. – Ну, не буду мешать.
Под «не буду мешать» Джоан не имела в виду, что уходит, как подумала было Рёко. Вместо этого женщина просто отошла в сторону, позволив Рёко сесть в явно предназначенное для нее кресло, после чего встала в углу и принялась наблюдать. Рёко ошиблась; она не руководила – она лишь пришла посмотреть.
– Я доктор Кобаяси, – сказал один из техников, представляясь ей. Если точнее, он сказал «Кобаяси-сэнсэй», разговор шел на японском. – Врач, нанобиолог, блестящие сертификаты и так далее. Не тревожьтесь из-за количества персонала. Это пока еще не стандартный продукт, поэтому мы осторожнее обычного, но с процессом апгрейда никогда не было каких-то серьезных проблем. Я не мог не слышать разговора, так что вам может быть интересно знать, что у вашей наставницы Мами-сан тоже установлен такой.
«Мами-сан», имя настолько укоренилось в общественном сознании, что даже полностью случайные люди не стеснялись использовать его вместо надлежащего «Томоэ-сан».
Рёко согласно кивнула.
Доктор подождал, пока остальная команда завершит приготовления, прежде чем сказать:
– Конечно, вы уже через подобное проходили, так что я не стану слишком утомлять вас разговорами. Тем не менее, мы предпринимаем дополнительные меры предосторожности, так что нам, к сожалению, придется отключить вас на всю процедуру. Также потребуется больше времени, чем обычно, но не как у полной первоначальной установки. Может быть, полчаса.
– Понятно, – сказала Рёко, чувствуя естественное легкое беспокойство, прилагаемое к знанию о надвигающемся бессознательном состоянии.
Она подождала лишь еще несколько минут, пока подготовка не завершилась. Ее отец нервно ей улыбнулся, она нервно улыбнулась в ответ.
– В ее файле указана необычная генетика, – встряхнув флакон, прокомментировал один из техников. – Уникальная у вас дочь, Кума-сан. Для нас это значит лишь больше работы.
Сказано было шутливым тоном, и ее отец, явно знающий человека, улыбнулся и кивнул, уловив подразумевающийся юмор.
Не получив ожидаемой реакции – а именно вопроса о необычной генетике – техник ненадолго замялся, после чего вернулся к работе.
Рёко немного озадаченно за этим пронаблюдала.
После этого выдвинулись на позиции не позволяющие ей поворачивать голову два ограничителя – «а там ограничители не были подвижны», – отметила Рёко – и они начали.
Когда она пришла в себя, Джоан не было.
Она неуверенно встала.
– Что-нибудь кажется ненормальным? – спросил Кобаяси. – На данный момент вы не должны чувствовать ничего отличающегося от прежнего.
Она отрицательно покачала головой.
Врач кивнул и сказал:
– У этой версии значительно улучшена вычислительная мощность, также она гораздо искуснее дает советы о человеческом взаимодействии и прогнозировании человеческого поведения. Также она может автоматически отвечать на гораздо более разнообразные сообщения. Всеобъемлющие улучшения. Единственная проблема в том, что на все это потребуется время. Заметные различия появятся уже достаточно скоро, но полное завершение потребует двух недель или около того.
– Двух недель, – слегка разочарованно повторила Рёко.
– Это лучшее, чего мы добились, – пожал плечами мужчина. – Хотя мы все время работаем над улучшением.
«Таккомп, – на пробу подумала Рёко. – Прямо сейчас мне нужно что-нибудь знать?»
«Конечно, мне нравится апгрейд, – подумал он. – Ну, так сказать. Но я не сомневаюсь, ты уже заметила важнейшее первое отличие».
И в самом деле, так как она едва не подпрыгнула, получив ответ. Он использовал ее голос, а не выбранный ею механически звучащий. Он по-прежнему звучал ровно, что и стало изначальной причиной отказа от человечески звучащих вариантов.
– Почему голос изменился? – спросила Рёко. – Или мне нужно его сбросить или еще что?
– Нет, это преднамеренно, – сказал врач. – Я знаю, что сейчас это обескураживает, но со временем голос приобретет эмоциональные нюансы. Поверьте мне, все получится. Людям нравится. Максимальная интеграция и все такое.
– Так что у меня нет выбора? – недовольно спросила она.
У доктора на лице было написано «Всегда один и тот же вопрос!»
– Нет, – сказал он. – Когда привыкнете, это повысит боевую производительность. Плюс почти всем в итоге это нравится. Правда.
– Вы упомянули эмоциональные нюансы, – сказала Рёко. – Только симулируемые, верно?
– Конечно, – сказал врач.
Ее отец, вставший с кресла, когда она очнулась, но пока что молчащий, кашлянул.
– Кито-сан, – сказал он. – Все в порядке. Скажите ей.
Техники нервно переглянулись. Доктор вздохнул.
– Хорошо, – признал он. – Итак, настоящий ответ в том, что мы разрабатывали устройство, у которого их не должно было быть, но есть свидетельства, что они каким-то образом есть. Мы не вполне уверены, это может быть иллюзией. Мы разбираемся. Но если так, нам придется провести всевозможные этические консультации, быть может даже обсудить с комитетом. Но мы хотим сперва убедиться.
Рёко выслушала, не вполне уверенная, что ей с этим делать. Хочет ли она тактический компьютер с эмоциями? И что ей вообще об этом думать?
– Понятно, – в итоге сказала она.
– Рёко, – сказал отец. – Мне жаль тебя торопить, но мы слегка выбиваемся из расписания. Я хочу отвести тебя еще кое-куда.
Он огляделся, и так как ни у кого их техников не было каких-то возражений, они с ними попрощались и вышли за дверь.
– Так куда мы теперь? – спросила Рёко. – Только не говори мне, что еще больше апгрейдов.
Ее отец покачал головой.
– Нет, – сказал он. – Но я не могу об этом говорить. Пока мы туда не придем.
Они передвигались в лабиринте здания, Рёко следовала за ним в слепой вере без направляющей ее карты.
Пока они шли, она размышляла о только что встреченной ею женщине. Все еще вполне вероятно было, что это совпадение, что прохожая шла в том районе по совершенно не связанной с этим причиной, и что если это была она, она просто вышла из кабинета подышать свежим воздухом или вроде того. Кроме того, даже если бы Рёко хотела приписать ей зловещие намерения, трудно было смириться с тем, что женщина, видимо, только что ей помогла.
Если только…
Нет, это уже слишком параноидально.
Хотя было еще кое-что. Женщина намекнула, что знает Кёко. Пока что она не задумывалась над этим аспектом, но теперь, когда она это поняла…
«Таккомп, отправь Кёко-сан сообщение о Джоан Валентин, – подумала она. – Скажи ей, что я видела ее в тот день, скажи, что она очень похожа, и спроси, знает ли она ее».
«Готово», – ответило устройство.
В любом случае это хорошая идея.
Она рывком остановилась, едва не врезавшись отцу в спину. Она оказалась в конце длинного узкого коридора, перед внушительной металлической дверью. Он заговорил, но, казалось бы, по не связанной теме.
– Возможно тебе интересно, что значит, что мы в отделе «Биологии», – сказал отец со странно отстраненным взглядом. – Мы консультируем другие отделы в их исследованиях, связанных с нашим отделом. Это одно. Но, по правде говоря, есть у нас две задачи, которые весьма важны. Об одной я говорить не буду, но…
Его голос стих.
– Ну, мы с твоей матерью кое в чем не согласны, – сказал отец, глядя куда-то в никуда. – В отличие от нее, я готов позволить тебе проявить себя, даже рискнуть жизнью, в поисках мечты. Она бы предпочла, чтобы ты была дома в безопасности. Она этого не говорит, но она на самом деле не верит, что ты справишься. Я…
Еще одна пауза.
– Ну, я, если честно, тоже не очень верю, – сказал он. – Но я готов позволить тебе попытаться, даже провалиться, хоть и надеюсь, что это тебя не убьет. Это она так хотела, чтобы мы изо всех сил постарались не дать тебе заключить контракт. Она и ее мать. Я так и не знал, как к этому относиться. Дарвин.
На последнее слово Рёко удивленно моргнула. Какое к этому отношение имеет Дарвин?
– Добрый вечер, – сказал голос, а затем перед ними материализовалась человеческая фигура, напугав отскочившую назад Рёко.
В отличие от копии Чарльза Дарвина, чего вполне можно было ожидать, голограмма выглядела простым невзрачным японцем-ученым в лабораторном халате, с любопытством разглядывающим ее. Однако врасплох ее застал пустой символ «I/O», располагающийся вместо глазного яблока, вынудив ее напомнить себе, что ИИ как раз так и делали.
– Чем могу помочь, Сидзуки-сэнсэй? – спросила фигура.
Ее отец заметно сглотнул.
– Дарвин, – сказал он. – Сейчас внутри кто-нибудь есть?
– Нет, – сказала фигура, в легком замешательстве наклонив голову. – А что? По расписанию внутри никого не должно быть. Вы это знаете. Вы расчистили расписание.
– Просто проверяю. Я…
Здесь ее отец заметно заколебался, прежде чем, успокаиваясь, еще раз вздохнуть.
– Я хочу, чтобы ты предоставил моей дочери вход в инкубационную зону, – сказал он. – Я хочу, чтобы ты помог мне незаметно провести и вывести ее. И я хочу, чтобы после этого ты удалил все записи об этом.
Рёко судорожно вдохнула сквозь зубы. Такого она не ожидала.
– Папа… – начала она.
– Это серьезная просьба, – сказал Дарвин, лишь на мгновение продемонстрировав человеческое удивление. – И та, что выходит за рамки вашего уровня допуска. Я вполне могу доложить о вас лишь за эту просьбу. Для меня будет серьезным проступком такое одобрить. Зачем мне это?
– Дарвин, – намеренно твердым голосом сказал отец. – Сколько лет мы уже работаем вместе? Я помогал создавать тебя. Я знаю, что ты не обратишься против меня. Знаю, я прошу о большой услуге. Но моя дочь заключила контракт, и я полагаю, она имеет право знать.
ИИ резко обернулся взглянуть на Рёко, и она нервно переступила под его взглядом, гадая, не выставит ли их охрана, и что могло подвигнуть отца так рискнуть своей карьерой.
«Таккомп…» – начала она мысль.
«Не волнуйся, – предвосхитила машина. – Моя верность только тебе. Одно из ограничений МСЁ в моем дизайне».
Прозвучало почти сухо. Апгрейды ведь не могли уже оказать эффект, не так ли?
– Я прошу тебя поверить мне, – забеспокоился ее отец. – Пожалуйста. Ради меня.
Для ИИ не было невозможно игнорировать правила. Среди того, что человечество обнаружило по мере все большей и большей механизированности правительства, была зависимость эффективности агентов нижнего уровня от возможности обойти или даже нарушить правила, пока это было по хорошей причине. Правила были необходимы для нормального функционирования, но избыток строгости приведет к застою. Однако ключевой была проблема намерения, отчасти из-за чего Волохов и считался таким гением.
ИИ чуть опустил голову, как будто размышляя. Поза продержалась лишь мгновение.
– Очень хорошо, – сказал он. – Я предоставлю вам доступ и не дам никому вас побеспокоить. Но не слишком долго. Я не хочу это объяснять. Надеюсь, ваша дочь унаследовала ваше спокойствие.
– Спасибо, – сказал ее отец, когда дверь неспешно из-за веса скользнула в сторону.
– Почему ты не попросил ИИ, прежде чем мы пришли сюда? – прошептала Рёко.
– Чтобы увеличить вероятность его согласия, – прошептал в ответ отец. – Если что-то произойдет, Дарвин сможет стереть воспоминания и подделать новые. Это бы помогло, но ИИ крайне не любят так делать. Если бы я заранее его попросил, и он бы помог с планированием и всем остальным, тогда пришлось бы стирать гораздо больше. Плюс помогло попросить его ответить мне перед тобой. Тонкая психология и да, он слышит, как я это говорю.
Ее отец указал на дверь.
– Прошу, – сказал он.
Они вошли внутрь, дверь позади них закрылась и со всасывающим звуком запечаталась. Воздух пах… абсолютно ничем, и эту разницу до модификаций Рёко бы никогда не заметила.
Кроме того, сразу стало заметно, что вместо ожидаемой Рёко комнаты они оказались внутри лифта, противоположная стенка трубы была бесстрастно-белой.
С достаточно слабой дрожью началось движение вниз.
– Папа… – начала она, но он жестом попросил тишины.
Он положил руку на стенку трубы, надавив на нее ладонью. Она не понимала его действий, пока стенка не начала терять цвет, белый становился все слабее, пока она не начала видеть, что на другой стороне что-то есть.
Так же как стенки помещений в больнице, поняла она.
Затем стенки стали достаточно прозрачными, чтобы она видела сквозь них, и она забыла о больницах и о том, какие там стены.
– Что это? – автоматически спросила она, непроизвольно отступив на шаг.
Она и не представляла, что в здании будет настолько большая часть. Ясно было, что труба, в которой они двигались, была на краю огромного… даже не казалось правильным назвать это помещением. Больше похоже было на цилиндрическую пещеру, занимающую всю центральную сердцевину здания. Внутри были расположены необъятные концентрические цилиндры, каждый сверху донизу выложен рядами и рядами сине-белых баков, внутреннее освещение навевало жути среди общей темноты пещеры. Пока она смотрела, таинственные роботизированные устройства скользили по рельсам на стенах вверх и вниз, освещая баки своими оптическими сенсорами. Один был открыт, дроны тянулись в синюю жидкость, исполняя какие-то загадочные манипуляции.
Дело было не в этом. Дело было в содержимом баков, бесчисленном множестве девушек с закрытыми глазами, безмятежно плавающих в синей жидкости, нагих, за исключением охраняющих их достоинство парных металлических колец и мириад проводов и труб, подключенных к спинам тех, кого она видела вблизи. У всех них были очень длинные волосы, отрастающие без влияния ножниц, извивающиеся вокруг проводов, но помимо этого было широкое разнообразие лиц, фигур, даже этноса, хотя большинство выглядело японками. Все до одной были подростками.
– Именно то, на что оно похоже, – сказал отец, повернувшись оценить ее реакцию, вновь с отстраненным взглядом. – Ты видела достаточно фильмов об Объединительной войне, чтобы знать, что это. Это клонирующие чаны. Мне не требовалось входить с верхнего этажа, но я подумал, что здесь будет проще объяснить.
Рёко отвела глаза. Ее голова кружилась.
– Человеческое клонирование это нарушение правил, – запинаясь, сказала она, пытаясь осмыслить такое предательство. – Это ужасно незаконно. Это чудовищно. Все, что нам говорили в школе…
– У нас есть специальное разрешение правительства. Рёко, выслушай, – сказал отец. – Ты всегда была уравновешенной девушкой. Мне нужно, чтобы ты выслушала. Справишься? Вот зачем я привел тебя сюда. Я прошу поверить мне.
Его голос ненадолго потерял небрежность – почти холодность – что всегда в нем присутствовал. Вместо этого он на мгновение стал молящим, и этот эмоциональный нюанс она никогда от него не слышала. Он хотел, чтобы она выслушала.
Проглотив все, что нужно было проглотить, Рёко заставила себя кивнуть. Она выслушает, прислушается к фактам. Так она поступала во всех ситуациях, поступит и в этой.
«Но если мне не понравятся факты, что тогда?»
Ее взгляд метался по пещере, по чанам, по ведущим к цилиндрам огромным трубам, по промежуткам внутри ближайшего к ней цилиндра, через которые она видела остальную часть устройства. Приглядевшись внимательнее, она увидела ведущие от внешнего края внутрь пешеходные дорожки и явно предназначенные для перемещения персонала платформы.
Ее отец удовлетворенно кивнул, пусть даже снова нервничал.
Он повернулся к ней спиной и взглянул через прозрачную стенку. Рёко тоже посмотрела, и у них на глазах один из баков отделился от стены, механическое устройство вытолкнуло его наружу в ожидающее гнездо одного из дронов. Дрон устремился вниз, к какой-то неизвестной цели.
– Я считаю, что мы тебе задолжали, – сказал он, – рассказать тебе, над чем именно каждую ночь работают твои родители.
– Лучше бы это было хорошим, – сказала Рёко, сумев восстановить немного уверенности.
– Это был один из чернейших проектов МСЁ, – сказал отец. – Сейчас просто засекреченный. Даже не слишком высоко, всего второй уровень, но достаточно высоко, чтобы общественность, большая часть военных и большинство волшебниц никогда об этом не узнали. Это…
Повисла тишина.
– Ну, – продолжил он. – Ты никогда не задумывалась о последствиях наличия души в самоцвете?
Он повернулся к ней, и она увидела в его глазах, что он с этим борется, что он заставляет себя это делать. Это вернуло немного ее доверия.
Он удивил ее, схватив ее за руку и подняв ее.
– Твой самоцвет – кабина, а тело же – крылья, – сказал он, указав на кольцо. – Никогда не слышала? Нет, конечно нет, – покачал он головой, – от общественности это закрыто цензурой. Но это девиз Magi Cæli, космического корпуса. Они лучше прочих знают, насколько они нечеловечны, и среди всех ветвей они страдают от высочайшего темпа потери тел. Только им говорят правду во время обучения; остальным из вас говорят лишь спасать самоцветы товарищей, что у МСЁ есть способы их спасти.
Он отпустил ее руку и, с легким креном, они остановились. Рёко удивилась; она каким-то образом не заметила, что они приблизились к дорожке.
Двери открылись, и они шагнули вперед, мучительно медленно проходя вдоль стен с баками, на которые Рёко старалась не смотреть.
– Как бесполезна кабина без самолета или космического корабля, так же бесполезен самоцвет души без тела, – сказал он, голос переключился на педантичность. – Оторванный от своего носителя самоцвет души отчаянно ищет его снова и, не справившись, впадает в спячку, со временем выгорая. С предоставляемой другими магами определенной стимуляцией его можно заставить попытаться вырастить новое тело, на основе оригинального, но число способных к такому подвигу самоцветов исчезающе мало. Это можно сделать с невероятным количеством кубов горя, но все равно, процесс чрезвычайно травматичен, так что после первых нескольких попыток его никогда больше не пробовали.
Рёко взглянула на кольцо, на свой самоцвет души. Да, это была она, а глаза, через которые она смотрела, принадлежали лишь марионетке. Тем не менее, концепция выращивания тела… она содрогнулась.
– Есть и другие способы, – сказал ее отец. – При наличии свежего трупа самоцвет можно с трудом заставить принять его как новый носитель. Это лучше, так как на реформирование существующего тела требуется гораздо меньше энергии, чем на попытку реформирования воздуха, грязи и вакуума в тело de novo. Но процесс несовершенен, стоит много кубов и с высокой вероятностью неудачи. В прежние дни так часто поступали, когда осознали, что это возможно, но это всегда было не лучшим решением.
Они остановились, отец, казалось, о чем-то задумался, прежде чем продолжить:
– Но вот делить тело никогда не пробовали. У МСЁ всегда были исторические источники со значительными свидетельствами недостатков. Все известные примеры разделения тела приводили к нестабильности, безумию и снижению когнитивных функций. Решение с трупами работало гораздо лучше, но все равно оставались недостатки, где ОПЗ приходилось применять переформатирование некогда совершенно здравого разума. О, верно, ты же не знаешь о переформатировании.
Они остановились перед новой дверью, точно посередине концентрических цилиндров. Рёко взглянула вверх, затем вниз, на кольца баков, казалось бы, растянувшихся по всему зданию, хотя, если бы попыталась, она могла разглядеть потолок, с которого они спустились, и пол внизу.
Они вошли во второй лифт и снова начали спускаться, на что она задумалась, насколько глубока эта кроличья нора.
На этот раз отец не потрудился демонстративно прикладывать руку к стене. Стена утратила непрозрачность, последовав какой-то невидимой команде.
– Тем не менее, – продолжил мужчина. – Случай с разделением тела был дразнящим намеком. Снижение когнитивных функций, отсутствие известных примеров овладения неодушевленным объектом или животным…
Отец повернулся к ней лицом, встретив ее взгляд удивительной мощью в глазах.
– Наша нынешняя теория в том, что душа в самоцвете содержит информацию, некую неопределимую сущность, – сказал он, – но для функционирования ей нужно проявление. Мы изучили некоторых из возвращенных через трупы. Со временем их тела изменялись, становясь более похожими на прежние, даже на генетическом уровне. Включая и их мозги. Это стало началом идеи.
Он приостановился, поняв, что опускает детали.
– Во всяком случае, – сказал он. – Нас с самого начала назначили на этот проект. Доверенные НК – не-контрактники – еще когда все это было тайной. Хотя с твоей матерью я на самом деле познакомился гораздо позже… нет, это другая история. МСЁ искал лучший способ, способ где им не пришлось бы отказываться от множества самоцветов, лучший способ вернуть тех, кто должен был умереть.
Он взглянул на нее и увидел, что она начала понимать. Для нее в этом был смысл, почти слишком много смысла, и на лице отражалось противоречие, отсутствие уверенности в своем мире.
– Вижу, ты понимаешь, – сказал он. – Да, среди первого, что мы сделали, это формально изучили процесс овладения трупа. Хорошо об этом рассуждать, но бессмысленно видеть девушек десять-двадцать лет спустя. У них было полно времени намеренно измениться, сознательно или подсознательно. Это загрязняет результаты. Мы наблюдали за процессом во время действия, изучая при этом трупы изнутри и снаружи. Самое первое, что делает с новым носителем самоцвет, это перестраивает мозг. Приходится, и девушка не пробуждается, пока процесс не завершится. Самоцвет души не может функционировать без физического проявления, и не только это, но физического проявления с достаточной вычислительной мощностью. Таким образом удивительно, что те исторические примеры с разделением тела вообще сработали.
Он приостановился, вновь собираясь с мыслями.
– Но процесс затратен, и самоцвету приходится менять все, вплоть до генетического уровня. Мозг сложен, и даже незначительные генетические вариации влияют на его обработку. И там были неудачи, безумие, девушки, которым для функционирования необходим был специализированный нейронный имплантат, иные, худшие случаи. Мы предположили, что с подходящим субстратом, больше похожим на изначальное телом, процесс будет более гладким.
– Так что клоны? – сказала Рёко, указав на окружающие спускающийся лифт баки, уже зная ответ.
– Да, – сказал отец. – Но все не так просто, как клонировать тела и поместить на них самоцвет. Во-первых, нам нужно было найти способ растить тела быстро и правильно, вплоть до соответствующего возраста, или по крайней мере до окончания детства. А во-вторых, были этические вопросы.
Рёко не сомневалась, что здесь повсюду были этические вопросы, но она кивнула, видя логику всего этого, ощущая нарастающий внутри иррациональный гнев. Почему они никогда ей не рассказывали?
– Дело в том, – сказал отец, – что любое тело, которое выращиваешь жизнеспособным, потенциально разумно. По сути, оно будет разумно, если его пробудить. Что будет значить помещение на такое тело самоцвета души? Приведет ли это к разделению тела? Устранит ли самоцвет все что там было? Убийство ли это?
Ее отец взглянул в сторону, опустив взгляд.
– Мы так и не выяснили. Мы никогда не пробовали ничего подобного, что бы ты о нас ни думала. Мы искали другие пути. Но неважно, что ты делаешь, всегда остаются философские вопросы. Даже если бы у нас была технология воссоздания сознательного состояния самоцвета вплоть до атомарного уровня, будет ли это та же личность? Или кто-то еще? Мы спрашивали инкубаторов, но они нам не сказали. Мы даже не уверены, знают ли они.
В последовавшей за этим краткой тишине Рёко огляделась по сторонам, пытаясь примирить все сказанное с ее прежним пониманием родителей, теплой и любящей и отстраненного и холодного – но все равно любящего. Они никогда не рассказывали ей, чем именно занимаются, не говорили ничего, что хоть отдаленно могло намекнуть, что могут быть нюансы в осуждении усеявших курсы истории злодеяний Альянса Свободы.
Она никогда об этом не задумывалась, всегда само собой разумеющимся принимая незаконность человеческого клонирования. В этом был смысл, учитывая произошедшие в прошлом нарушения. Но…
– Мы все еще так много не понимаем, – вслух размышлял ее отец. – Если самоцвет раскалывается, тело остается, но если самоцвет портится, тело исчезает. Почему? Меня это беспокоит, но здесь это не важно. Мы…
Он приостановился, после чего слегка, почти иронично, улыбнулся.
– Это была идея твоей матери, – сказал он. – Она всегда была больше всех посвящена проекту, одна из самых преданных поиску способа вернуть их. Она предложила…
– Почему? – резко перебила Рёко, прежде чем он смог продолжить.
Он взглянула на нее, ненадолго растерявшись.
– Почему? – повторила Рёко. – Я устала от всех этих семейных тайн! Почему она была так предана?
Ее отец ненадолго закрыл глаза.
– Я мог бы просто сказать, что не знаю, – сказал он, – но по правде говоря, я не думаю, что я вправе об этом тебе рассказывать. Спроси у нее сама, но я полагаю, она сама уже готовится все равно это сделать, если ты просто подождешь. Пожалуйста, позволь мне продолжить.
Рёко сжала зубы, но кивнула. Это честно. Но она была зла. Не совсем рационально, но она была зла.
Он посмотрел на нее, снова изучая ее реакцию. Холодная оценка этого взгляда каким-то образом еще больше ее разозлила, но он счел, что стоит продолжить.
– Во всяком случае, – сказал он, – это была ее идея, хотя мы не уверены были, что она сработает. Что если мы будем держать клонов предразумными, не позволяя мозгам формировать необходимых для сознания соединений? Все нейроны, все клетки, но ничего бодрствующего. У самоцвета будет все необходимое, но всех философских проблем, всех вопросов о клонах и личностях не станет. Это и стало проектом. Мы работали сорок лет, но в итоге преуспели. Это было около шестидесяти лет назад. Первая успешно возрожденная даже не поняла, что потеряла тело.
Он указал на окружающие их баки.
– Если попытаться разбудить этих клонов, ничего не получиться. Мы на ранней стадии перехватываем развитие нервной системы, тонко его подправляем, не позволяя появиться высшим функциям. Нам даже не нужно держать их во сне. Они в коме. У них работает мозговой ствол, функции гипоталамуса, все остальное, но света нет. И это работает, лучше чем мы надеялись. Самоцветы помещают на тела, и процесс проходит почти безупречно. Все еще требуется довольно много кубов, но сейчас затраты идут только на перестройку коры мозга. Никакого безумия, никаких побочных эффектов, совсем как новое. Ну, в каком-то смысле, оно и есть новое.
Последнее было задумано небольшой шуткой, но она не удалась. Ее лицо, должно быть, было интересным зрелищем, полностью отражающим испытываемое ею инстинктивное отвращение и сдержанное понимание, потому что ее отец в итоге отвернулся.
Через мгновение лифт вздрогнул от новой остановки, и двери раскрылись. Они были внизу.
– Вижу на твоем лице отвращение, – сказал отец, когда они вышли из лифта. – Интересная эта штука, человеческая мораль, не так ли? Мы отшатываемся и отказываемся от чего-то подобного, пусть даже это логически лучшее решение. Инкубаторы одобрили, хотя я думаю, ты не видишь в этом юмора.
Он приостановился.
– Возьмем к примеру синтезированное мясо. Столетия назад люди пытались сделать что-то подобное. Пустые куры и коровы, созданные вовсе не иметь мозговых структур. Без них они не могли страдать, не могли испытывать боль, не могли клевать и кусать друг друга, и животных можно было промышленно выращивать в плотностях выше чем когда-либо. При тогдашнем продовольственном кризисе это было отличное решение, даже гениальное, но люди его отвергли. Они просто его не принимали, пока не остались только клетки в чанах, выращивание мяса было никак не связано с животными, даже более промышленными. Но в чем разница? По сути ни в чем.
Они повернули, и отец взглянул на нее. Она попыталась понять выражение его лица. Это был человек, объясняющий работу своей жизни собственной дочери, члену общества, которое никогда не поймет.
– Я не жду, что ты и правда поймешь, – сказал он, – но сейчас мы по большей части совершенствуем процесс – добавляем улучшения, пытаемся уменьшить число кубов и тому подобное. А также возрождаем девушек, потерявших на фронте свои тела. Тем, кого мы возвращаем к жизни, не важно, как это сделано, пусть даже мы им говорим. Они просто счастливы снова жить. Именно их лица помогают нам с твоей матерью каждую ночь возвращаться сюда.
Он коснулся бака сразу рядом с ними, и Рёко, наконец, подняла глаза, после чего от неожиданности отпрянула.
– Кёко! – удивленно воскликнула она.
Ее отец взглянул туда же.
– Да, – сказал он. – Подобные объекты есть по всей Земле и в колониальных мирах, в осторожно выбранных местах. Раньше клонировали только занятых в рискованных профессиях девушек – для остальных была только генетическая информация в файле – но сейчас работают со всеми вами. Это хранилище этого сектора Японии. Мы стараемся в каждый момент держать клонов неподалеку от девушек, но перевозить их, конечно, непросто, так что требуется планирование. Лишь у важнейших есть дополнительная копия на Земле, хотя Кёко нужна только одна. Полагаю, ты не оглядывалась?
Нет, пока не увидела Кёко, но сейчас так и сделала, и увидела плавающую в баке справа от нее Мами, следом девочку, что должна быть Юмой, а за ней еще одну, взрослую копию Юмы, следом Танаку Юи и другие знакомые по «Акеми» лица. А слева от Мами…
Она быстро подошла, удостоверяясь, что увидела правильно.
– Ах, да, Акеми Хомура, – сказал ее отец. – Мы поддерживаем ее жизнь, на случай если она когда-нибудь вернется. Девушек, что жили здесь, хранят здесь, если у них есть право на второй резервный клон.
Но Рёко его не слушала, с бледным лицом глядя в пол. Все это: клоны, бесконечные бездушные тела в баках, Акеми Хомура и Титосэ Юма и Сакура Кёко…
За последние несколько дней влияние видения в Зале Ленты начало слабеть. Оно было настолько запутанным, не дающим никаких выводов, никаких поясняющих произошедшее объяснений, что она прекратила о нем размышлять.
Но разве не была она внутри бака, стучала о стекло, пока сливалась жидкость?
Что это значило? Похоже было на лабораторию, а не эту гигантскую синюю пещеру, но здесь же они никого не выливают. Тем не менее, что-то в этом… не казалось правильным. Не похоже было на ее руки. Слишком крупные.
Ей в голову пришла мысль.
– Когда вы начинаете выращивать эти клоны? – все так же глядя в пол, спросила она.
– Что? – удивленно спросил ее отец.
Она подняла голову и встретилась с ним взглядом.
– После того, как девушка заключает контракт, как скоро выращивается клон? – спросила она. – Зачем мы вообще спустились вниз? Только чтобы показать мне эти баки?
Ее отец смотрел на нее, и в его взгляд мелькнул отблеск чего-то, что она не смогла определить.
Он кашлянул.
– Да, хорошо, – сказал он. – Все начинается в момент заключения контракта, если в файле есть доступный генетический материал. В твоем случае я сам предоставил его как только смог, так что прошла уже почти неделя роста. Особо не на что смотреть; первые этапы самые деликатные, так что мы не рискуем сильно ускорять рост. Это всего лишь масса клеток.
– Но ты привел меня сюда их увидеть? – спросила она. – Или я ошибаюсь?
Отец поморщился.
– Если бы я посчитал, что ты в порядке, – сказал он.
– Покажи, – потребовала она.
Ее отец закрыл глаза и глубоко вздохнул.
– Очень хорошо, – сказал он и жестом попросил ее следовать.
Они в тишине шли по полу помещения, без долгих объяснений, что были всю дорогу до этого. Под конец они прошли через боковую дверь, и Рёко оказалась в гораздо меньшем помещении, размером с несколько вместе взятых классных комнат, и высотой лишь как обычная комната, с расположенными рядами баками. Здесь возраст варьировался гораздо заметнее, и она увидела детей и младенцев всех размеров, меньшие сосуды были так же полны проводов и труб, как те, мимо которых она проходила до этого.
Она остановилась, тяжело сглотнув, чтобы преодолеть волну инстинктивного отвращения. Ее отец поглядывал на нее.
– Рёко, ты уверена… – начал он.
– Я в порядке, – прорычала она.
Они продолжили идти и вошли в еще одно помещение, еще меньше. В этом не было гигантских баков, только ряд цилиндров, усеивающих обе стены. Цилиндры были белыми, и Рёко узнала все тот же стеклоподобный материал, примененный в трубе лифта, по требованию становящийся прозрачным и непрозрачным.
Они остановились, и ее отец задумчиво коснулся одного из них.
– Как ты понимаешь, у нас с твоей матерью касательно этого смешанные чувства, – сказал он. – Ну, вперед, взгляни на монитор. Там камера с микроскопом.
Он указал на монитор под трубой, и она взглянула на прозрачную массу клеток на экране, чуть более плотную с одной стороны, где была клеточная масса. Немного статистики сбоку сообщало о числе клеток, показывало альтернативные виды на полую внутреннюю часть или связанные химические градиенты, и заявляло, что первоначальная популяция нанитов функционирует ровно, и пока не требуется исправление никаких генетических аномалий.
Ничем не отличалось от того, чему она научилась в школе.
Она взглянула вниз, высматривая имя и идентификатор, что она видела у всех остальных.
И там была яркая электронная надпись:
«Сидзуки Рёко».
Она почувствовала, как что-то встало в горле, и едва успела проглотить это обратно. По ней прошла еще одна волна отвращения.
«Почему для меня это так важно? – подумала она. – Почему меня это беспокоит? Это просто масса клеток с моими генами. Это просто… просто…»
Она подняла руку и посмотрела на нее.
«Если я потеряю тело, – подумала она, – то…»
Она снова взглянула на массу клеток.
– Рёко? – тихо спросил ее отец.
– Какого черта вы ничего мне об этом не говорили? – резко спросила она, едва сумев удержаться от крика, удивляя себя резкостью реакции, достаточной чтобы ее отец слегка отшатнулся.
– Я… я говорю тебе, не так ли? – сумел сказать он. – Раньше я ничего бы не смог сказать. Ты знаешь, сколько правил я нарушаю даже сейчас?
– Ты… ты… – осуждающе начала она, даже не имея наготове связной мысли, одно лишь знание, что должна что-нибудь сказать.
Но мысль была неполна, потому что она не смогла логично ее закончить.
– Было бы это по-настоящему важно? – возразил отец, наблюдая за ней. – Ты правда хотела бы знать?
– Да! Я имею в виду, я не знаю, я…
– Повлияло бы это на твое решение?
Вопрос оборвал замешательство Рёко, и она сжимала и разжимала кулаки, заставляя себя думать.
– Я… – начала она. – Нет. Это было бы не важно. Но могло бы.
Ее отец закрыл глаза, глубоко вдохнул и снова открыл их.
– Твоя мать сказала, что ошибкой было не говорить ранее, – сказал он. – Но теперь, раз уж это произошло, нам стоит промолчать. Я не знаю, кто прав. Я лишь подумал, что ты должна знать. Хочу, чтобы ты поняла. Я привел тебя сюда, потому что посчитал, что ты заслуживаешь знать. Я не хочу, чтобы ты шла вслепую. Не моя дочь.
Рёко с силой сжала зубы, зажмурила глаза. Снова он, иррациональный гнев, который она не могла перед собой оправдать.
– Прости, – сказала она. – Мне нужно уйти. Мне… мне нужно подумать.
Не дожидаясь ответа, она отвернулась от баков, направившись к дальней двери и, как она надеялась, выходу.
Ее отец потянулся к ней, после чего передумал и метнулся вперед, указав ей на другую дверь.
По пути домой они не сказали друг другу ни слова, в разуме Рёко вихрем кружили растерянность, гнев и предательство, и она упрямо держала мысли при себе, переставляя одну ногу за другой.
Она понимала логику всего этого. С их точки зрения, они не делали ничего плохого. Она это понимала.
Но если они могли скрывать это от нее, если они могли так ей лгать, то о чем еще они лгут?
Она подумала о семейных финансах, которых никогда не понимала, постоянной тихой паранойи родителей о том, где она и чем занимается, совете Ацуко спросить о родственниках и том, как он выслушал слова техника о необычной генетике без какого-либо признака удивления.
– Рёко, – наконец, сказал ее отец, когда они дошли до квартиры.
Она обернулась взглянуть на него.
– Что бы ни произошло, – сказал он с заметным во взгляде конфликтом. – Хочу, чтобы ты помнила, что я люблю тебя. Это все, о чем я прошу.
Это показалось настолько не в тему, что Рёко смогла лишь тряхнуть головой и уйти, плотно закрыв дверь в свою комнату.
Приложение: «Роли флота»
Ниже приводится краткое описание основных классов военных звездолетов, как пришельцев, так и людей. Более полное описание можно вызвать в любой момент, выбрав соответствующую подтему:
Головоногие:
Скачковое орудие: Капитальный корабль. Хрупкий, редкий и, похоже, чрезвычайно дорогостоящий корабль, специализирующийся на телепортации тяжелой – часто ядерной или антиматериальной – взрывчатки, бомб жесткого излучения, дронов-самоубийц и сверхсветовых ракет в слепые места человеческого флота. К счастью, у этих устройств есть краткий период проявления на другой стороне, и объекты могут появляться только в глубоком вакууме. Возможные достижения пришельцев в скачковой технологии вызывают у флотского командования постоянное беспокойство.
Тяжелый авианосец: Капитальный корабль. Место запуска и ремонтный завод флотов истребителей и перехватчиков пришельцев.
Перехватчик: Сближается с человеческими MC, перехватчиками и фрегатами. Защищает флот от возможных скрытных атак человеческих команд МагОп. Прикрывает бомбардировщики от попыток нападений со стороны крейсеров и линкоров. Сверхсветовой привод отсутствует.
Бомбардировщик: Тяжелая огневая платформа, предназначенная для использования против тяжелых человеческих кораблей, таких как крейсера, линкоры и легкие авианосцы. Сверхсветовой привод отсутствует.
Линкор: Тяжелая огневая поддержка, планетарная бомбардировка, размещение ОМП. Часто используется для задержки слишком приблизившихся человеческих флотов, выигрывая время на отступление.
Крейсер: Тяжелая противопехотная платформа. Разворачивает бомбы жесткого излучения и ЭМИ импульсов, эффективных против незащищенных целей.
Фрегат: Легкая противопехотная и патрульная платформа. Разворачивает осколочные зенитные орудия и минные поля.
Кроме того, головоногие разворачивают значительный контингент стратегических истребителей и бомбардировщиков, обычно действующих независимо от флота и способных к сверхсветовому и скачковому перемещению.
Люди:
Линкор: Тяжелая огневая поддержка, противодействие крейсерам и капитальным кораблям. Орудие ШЕРМАН обладает низкой скорострельностью, но снаряд производит аномальные гравитационные поля, мешающие как сверхсветовым, так и досветовым двигателям. Орбитальная бомбардировка и ОМП.
Легкий авианосец: Обеспечивает флот поддержкой перехватчиков и медэваков.
Крейсер: Оборона флота и поддержка Magi Cæli. Пытается уничтожить или отразить снаряды скачкового орудия, вооружения бомбардировщиков и т. д. Предоставляет обширные медицинские учреждения и оружейные. При появлении возможности противодействует фрегатам.
Фрегат: Оборона флота. Разворачивает умные зенитные орудия, минные поля и другие меры противодействия истребителям/бомбардировщикам.
Перехватчик: Оборона флота. Предоставляет магам поддержку против групп перехватчиков/бомбардировщиков.
Медэвак: Поддержка Magi Cæli. Корабль-дрон, извлекающих недееспособных магов и предоставляющий медицинскую поддержку/кубы горя. При необходимости способен вышвырнуть все кроме самоцвета души.
Стелс-фрегат: Противодействие капитальным кораблям, дальний радиус. Быстрый корабль проникновения для команд МагОп. Маскировка обычно усиливается магом. Способен к сверхсвету.
Magi Cæli: Противодействие капитальным кораблям и оборона флота, особенно во время ближнего боя.