К звездам

  Одержав победу в последнем раунде Объединительных войн, правящий Совет чрезвычайной обороны Объединенного Фронта столкнулся с кризисом беспрецедентных масштабов. Полвека повторяемых, часто неограниченных постмодернистских войн жестоко сказались на Земле и ее человеческом населении. Мировое население сократилось меньше чем до половины довоенного максимума, с огромным множеством людей, погибших в прямом бою, от голода или в одной из множества чисток, выполненных по приказу безумных гиперклассов государств Альянса Свободы. Широкие полосы некогда процветающей территории ныне обратились радиоактивной пустошью, экосистема и климат планеты были на грани краха, а в пустошах мира таились недружественные или порабощенные АС ИИ, все еще верные своим мертвым хозяевам. Почти весь земной шар находился под прямым военным правлением, даже правительства почти всех государств ОФ согнулись и рухнули под тяжестью тотальной войны.   Но там, где столь многие люди видели бедствие и разруху, ИИ и человеческие члены Совета видели возможность. Уверовав в свои технологии и блеск своих тщательно охраняемых военных ученых, Совет предсказал, что восстановление закона и порядка и основных услуг вызовет беспрецедентный экономический бум, и что массивная постоянная армия ОФ может, при переназначении, помочь в рекордно короткие сроки провести реконструкцию. Население наций ОФ, улучшенное имплантатами и генетически модифицированное в военное время крайней нужды, отстраивалось невообразимо быстро, хотя восстановление остального населения могло оказаться проблемой.   Если ОФ сможет успешно отстроить мир, его директора надеялись воспользоваться благодарностью населения и навсегда распространить свою идеологию и правительство-преемника. С такой целью, венчающей их амбициозные цели по восстановлению, Совет помпезно обещал создать на Земле Эвдемонию, обещая сделать придуманное человечеством будущее реальным и навсегда изменить условия жизни людей.   Ничто не было забыто. В малых масштабах: свободные от заторов улицы, универсальная дополненная реальность, прекращение насилия и преступлений. В крупном масштабе, Совет основал ряд амбициозных как по целям, так и по имени проектов, предназначенных быть проектами «Манхэттен» новой эры: проект «Эдем», добивающийся клинического бессмертия, проект «Янус», выискивающий способ сверхсветового перемещения, и проект «Икар», стремящийся использовать солнечные спутники для сбора света солнца, сделав энергию не просто дешевой, но бесплатной. С такими достижениями Совет стремился завоевать вечную верность своих граждан.   Наконец, Совет хотел перестроить правительство. Совет хотел сделать правительство доказуемо отвечающим интересам населения, неделимым и достаточно аморфным, чтобы быть неуязвимым. Не должно быть никакой личности, никаких принцепсов, только Управление, и это понимание только усиливалось окружающей членов Совета абсолютной тайной, созданной во время войны в качестве меры безопасности и окончившейся лишь десятилетия спустя.   Когда десять лет спустя Совет, наконец, окончил военное положение и самораспустился, уступив место своему преемнику, историки уже считали его одним из самых успешных правительств за все время, несмотря на то, что самые амбициозные его проекты еще приносили свои плоды. Экосистема Земли была на пути к восстановлению, население бывшего АС было поглощено без каких-либо крупных инцидентов, а гражданское недовольство было номинально. Промышленное производство уже вдвое превосходило довоенный максимум, а человеческое население стремительно росло, возрождая давно брошенные гнить городские центры.   В последние годы высказывались предположения, что амбициозные цели Совета и, казалось бы, смехотворный оптимизм был косвенно вызван инкубаторами через посредничество МСЁ. Так и не появилось никаких доказательств, поддерживающих это заявление…   — Статья Инфопедии, «Совет чрезвычайной обороны», раздел: «История», подраздел «После Объединительных войн», режим: дискурсивный, средняя плотность; выдержка.   〈В следующем тексте, 〈〉① указывает на содержимое, отредактированное для не обладающих категорией допуска. Число указывает на категорию допуска, требуемую для доступа к закрытому содержимому.〉①   〈К началу двадцать четвертого столетия радикальные идеологические и маргинальные религиозные группы на Земле стремились к исходу, вливая все имеющиеся у них ресурсы в колонизационные корабли, оборудование и планетарные исследования. Теперь, когда основание колоний первой волны экспансии продемонстрировало зрелость инструментов и приемов колонизации, сектанты и радикальные диссиденты по всему миру мечтали о создании собственных закрытых сообществ в своих собственных карманах человеческого пространства, надеясь смоделировать среди звезд утопию.〉②   〈Поддокумент: «Социально-политический контекст этой колонизационной политики», расширенная вставка〉   〈Воодушевляла либеральная политика Управления в отношении независимой колонизации. Директорат не видел особого вреда в позволении до сих пор неудовлетворенным жизнью на Земле перенести свое недовольство и агитацию куда-нибудь еще и даже негласно поощрял эту практику, устраивая на пути крайне мало бюрократических препон. Экстремально дальние планировщики в правительстве указывали, что независимые кластеры человечества поспособствуют разнообразию социальных систем и колонизационных методов, что может быть плодотворным в долгосрочной перспективе. Среди прочего, это обеспечит столь необходимую устойчивость в случае экзистенциальной угрозы виду.〉②   〈Управление наложило на потенциальных пионеров довольно минимальные требования. Стремящиеся к независимости колонии обязаны были зарегистрировать свое место назначения, заверить в вечной верности Управлению и пообещать создать правовую систему, способную защитить по-прежнему обязательные основные права. Как дополнение к этой последней части, новые колонии обязаны были гарантировать свободный выход и доступ к межзвездной коммуникации, как только это будет технически возможно.〉②   〈Отправляющиеся на колонизацию группы проверялись на соответствие минимальным требованиям: достаточное для воспроизводства популяции генетическое разнообразие, достаточные для реалистичного выживания ресурсы и компетентная структура руководства. Возможно, самое главное, они не получали мощной государственной поддержки, что изобиловала в официально санкционированных мирах.〉②   〈Такие требования мало отговаривали по-настоящему решившихся, и не прошло много времени, прежде чем на протяжении пустых просторов человеческого пространства начали произрастать крошечные независимые колонии. Большинство быстро развалились, вынужденные вернуться домой с пристыженно опущенными головами или даже отчаянно запросить у Управления эвакуацию. Хотя многие расцвели, и пусть у них не было бума населения и взрывного роста производства многих официальных колоний, по-своему они неплохо справились.〉②   〈Однако Управление не довольствовалось одной лишь верой в слова колониальных лидеров. И обширный аппарат государственной безопасности, и сократившаяся армия тщательно присматривали за независимыми колониями, в основном тайно, но также и в случайных инспекционных турах, предназначенных напомнить колониями, что Управление наблюдает и всегда оставляет за собой право военного вмешательства.〉②   〈Существовали три основных причины беспокойства Управления. Во-первых, Управление опасалось того, что колонии станут слишком сильны и слишком враждебны правительству Земли. Во-вторых, Управление опасалось, что некоторая комбинация некомпетенции, невезения или просто идеологии сможет привести к упадку условий жизни и социальных структур таким образом, что будет нарушено то или иное из основных прав. Наконец, возможно, самое экзотичное, Управление опасалось появления дистопии. Десятилетия социального моделирования ИИ показали, что существует целый ряд возможных стабильных дистопий, неблагоприятных человеческому состоянию, и Управление не собиралось давать шанс какой-либо из них и в самом деле сформироваться. Именно по этой причине Управление, несмотря на либеральную политику колонизации, пристально следило за независимыми колониями.〉②   〈Окончание расширенной вставки поддокумента〉   〈Однако несмотря на усилия Управления, отслеживание такого числа широко разбросанных колоний, многие из которых были несколько враждебны Управлению, предоставило значительный вызов, а многим мирам удалось проскользнуть сквозь щели, успешно скрывшись от аппарата безопасности правительства и прикрывать свои проблемы всякий раз, как на горизонте появлялась военная инспекция. На практике, мониторинг Управления осуществлялся совместными усилиями, с одной стороны, ничего не подозревающими официальными органами, и, с другой стороны, другой, тайной организацией.〉②   〈В отношении независимых колоний МСЁ разделял с Управлением многие из тех же проблем. Организация включала и контролировала всех существующих волшебниц и не собиралась позволять этому измениться или позволить кому-то из своих членов страдать при некомпетентном или репрессивном колониальном режиме. Кроме того, МСЁ проявлял гуманную заинтересованность в очистке колоний от всех способных сформироваться орд демонов, и эта очистка не могла происходить, если в колониях не будет заключивших контракт девушек.〉②   〈Следовательно, МСЁ тайно внедрял почти во все отбывающие колониальные группы глубоко законспирированных оперативников или даже целые команды и жестко запрещал любым девушкам, сочтенным слишком сочувствующими определенным маргинальным группам, следовать за их семьями или друзьями в космос. Агенты внутренней безопасности МСЁ летали среди колониальных миров на специально созданных стелс-кораблях, приглядывая за мирами так, как зачастую неспособны были агенты Управления.〉②   〈В отличие от Управления, эти агенты внутренней безопасности и их коллеги на поверхности гораздо меньше стеснялись манипулировать колониальными администрациями, чтобы исправить осознанную несправедливость и, как правило, вполне готовы были вызвать подкрепление, разжечь беспорядки и совершить убийство, если считали это необходимым. В конце концов, это было естественным продолжением прежней истории Черного сердца. Конечно, они были полностью готовы вбросить информацию в ответные каналы Управления, чтобы в небесах над колонией неожиданно появился военный крейсер.〉③   〈Такого сочетания двух систем мониторинга, как правило, было вполне достаточно, чтобы сдержать любые вредоносные тенденции проверяемых колоний.〉② 〈Официально,〉③ 〈Управлению никогда не приходилось прибегать к полноценному военному вмешательству.〉② 〈Неофициально, такое вмешательство происходило как минимум четырежды, как правило именно в таких случаях, что вызвали бы ночные кошмары у правительственных социальных планировщиков.〉③ 〈Этот автор не смог получить информацию о большинстве подобных случаев, но может подтвердить, что по меньшей мере в одном случае колониальные правители имплантировали в граждан устройства контроля сознания. Он не вправе обсуждать более подробную информацию.〉④   〈Еще одним наглядным примером такого рода потребовавших вмешательства произошедших в колонии чрезвычайных обстоятельств было, с точки зрения Управления, впадение в грубую некомпетентность и классическое угнетение собственных граждан. Однако с точки зрения МСЁ колония стала местом группы шокирующих преступлений души. Источники этого автора не желают раскрывать точную природу этих преступлений, за исключением того, что это включало какие-то эксперименты, и что преступница стала любимой мрачной легендой внутренней безопасности, где многие утверждают, что с учетом отсутствия очевидцев ее предполагаемого индуцированного самоцветом души исчезновения, она на самом деле сбежала.〉④   〈У автора есть собственные подозрения относительно того, кем была эта женщина, но, возможно, к лучшему будет не раскрывать эти детали.〉④   — Джулиан Брэдшоу, «Махо-сёдзё: их мир, их история», выдержка.   Курои Нана стояла рядом с дверью, прислушиваясь к ведущемуся внутри разговору, ухватившись за стену, стараясь не попасться.   Она смотрела на дальнюю стену, с картиной в раме, ожидая каждой следующей фразы, нового откровения.   – Она уже почти ничего не ест, – сказала ее мать. – Нака-тян часами сидит в своей комнате за запертой дверью. Ты не мог этого не заметить. Ее учителя отправляют мне – нам – сообщения о том, что ее, похоже, больше не заботит учеба. Они просят нас что-нибудь сделать. Я не понимаю, как ты можешь быть настолько беспечен!   Это правда. Ее младшая сестра, Накасэ, неделями отдалялась и, похоже, не хотела больше разговаривать. Даже с ней. От этой мысли у нее разрывалось сердце.   Все началось пару месяцев назад, когда ее сестра присоединилась к какой-то новой послешкольной программе. Вскоре после этого она начала по вечерам оставаться допоздна с новыми подругами, порой достаточно поздно, чтобы прямо нарушить их комендантский час.   Но это не было особой проблемой. По правде говоря, она всегда была довольно уклончива относительно того, чем именно она занималась, но это было вполне обычно для девочки ее возраста. Один-два раза она приводила некоторых своих подруг, и они не были так уж плохи. Единственным необычным в них было то, что они казались слишком старшими, чтобы с ней подружиться – по сути, старшеклассницами или студентками колледжа. Однако они были частью программы, так что это не было настолько странно.   Абсурдно было предполагать, что в этом крылось что-то большее. Ее сестра была все той же девочкой, что и всегда. Они все еще были близки, все еще постоянно общались. То, что она хранила секреты от своей нээ-тян, что она проводила время с новой группой подруг – мало что значило, потому что в ее глазах она видела, что она все та же девочка, что и всегда: яркая, ребяческая, веселая.   Ее сестра хотела стать врачом, как их отец, и со всем пылом посвящала себя своей учебе. Нана это знала, так как между ними было лишь два года разницы и они учились в одной школе; редкость, даже в нынешнее время всплеска населения, чтобы у родителей были дети со столь малой разницей.   Они были уверены, что она не в опасности – несколько раз ее родители задействовали привилегию опекуна и пытались ее отследить, технология показывала, что она в доме у подруги, как и ожидалось. Неуважительно было задерживаться настолько допоздна, но не опасно.   Как-то раз Нана довольно неуклюже напросилась пойти со своей сестрой. Ни одна из других девушек, похоже, не рада была ее присутствию, но они не были и так уж враждебны, и не произошло ничего странного – они просто болтали до ночи, в то же время сыграли в несколько игр.   Порой Нана замечала, как девочка смотрит в окно, на растущие суперздания города, о чем-то размышляя, возможно даже не видя их – но это ведь вполне нормально, не правда ли?   Голова Рёко пульсировала от воспоминаний, кусков жизни кого-то еще. Они были настолько сильными, что она едва удерживалась за собственную личность. Ей не нужен был ни контекст, ни представление. Ей в разум вкладывалось знание, кто были ее «родители», кто ее «сестра».   Накасэ была?..   Все изменилось в тот день, когда ее сестра вовсе не вернулась, просто не появившись вечером. Она не легла спать, ожидая вместе с родителями, пока они не получили от Накасэ сжатое сообщение, что она в порядке и появится завтра в школе.   И объяснение этого… ну, не было никакого объяснения.   Ее родители вскипели и проверили ее трекер, но она, по-видимому, все еще была дома у подруги. Они решили подождать и накричать на нее позже.   В ретроспективе, ее отец тем вечером казался довольно отстраненным, хотя значение этого она поймет только гораздо позже.   Она, конечно, не появилась в школе, и это событие привело к отправке родителям краткого предупреждающего сообщения.   Нана, которая была в школе, лишь позже услышала от родителей, как они снова проверили ее трекер и на этот раз получили совершенно спокойное «Ошибка: трекер не найден». Вот это, конечно, вызвало едва подавленную панику и немедленное обращение к Общественному порядку.   Общественный порядок немедленно прислала детектива, после краткого запроса объяснившего, что, по-видимому, произошел несчастный случай – Накасэ, кстати, в порядке – и что они задержали всех с этим связанных для допроса. Из-за точных деталей произошедшего местонахождение скрыто, так что попросили никому об этом не говорить.   Ответ был как обнадеживающим – раз уж она была в порядке – так и, в то же время, весьма необнадеживающим, но несмотря на значительное давление и крики, они не добились больших деталей.   На тот момент они мало что могли сделать, кроме как сидеть в квартире и нервно жаловаться Общественному порядку. Тем не менее, Нана всю ночь не спала, и в итоге ей пришлось принять добавки.   Следующим днем рано утром Накасэ появилась в дверях, с грязным лицом и опухшими покрасневшими глазами, сопровождаемая все тем же детективом Общественного порядка. Они возрадовались ее возвращению, но она ничего не рассказала о произошедшем или том, где она была, снова и снова повторяя, что это секрет. Она не могла сказать ни слова и не уронить ни намека, несмотря на бесконечные уговоры с момента ухода офицера.   Вот тогда все и началось. Отчужденность, изоляция в своей комнате, ковыряние в еде, все удлиняющиеся исчезновения. Именно с того момента Нана больше не могла поговорить со своей сестрой или приблизиться к ней, так как та, похоже, отчаянно избегала разговора с ней, если в этом был хоть какой-то смысл. Что-то произошло; это весьма очевидно. Но что?   И вот она, прижимается к стене у комнаты родителей, прислушиваясь к их спору.   – Я не беспечен, – спокойно сказал ее отец. – Я также обеспокоен, как и все вы, но я с ней поговорил, и у нее есть проблемы, с которыми ей нужно разобраться. Она нам не говорит, но я готов довериться ее решению.   – Довериться ее решению! – сказала ее мать, обратив фразу в восклицание. – Ей всего двенадцать! И прежде чем ты подумаешь, что я ее оскорбляю, позволь сказать, что себе в двенадцать я бы даже собственные шнурки завязать не доверила, а тем более такое!   – Ну а что ты тогда предлагаешь делать? – спросил ее отец. – Нанять кого-нибудь следить за ней? Я не стану пробовать что-то настолько безумное.   – Хочу сказать, что здесь явно что-то есть, из чего нам нужно ее вытащить. Ее новые подруги – что-то в них есть. Я ни в чем их не виню, но, может быть, ей просто нужно сменить обстановку. Почему бы нам не отправить ее в одну из этих зарубежных поездок по обмену, что все время рекламирует правительство? Это может быть как раз то что нужно. Она может посетить страну моей матери. Думаю, ей бы это понравилось, будь она еще жива.   – Это… – начал ее отец, прежде чем задумчиво остановиться. – Это не такая уж и плохая идея, – закончил он.   Внутри Курои Наны что-то надорвалось. Они отошлют ее сестру! Они не могут так поступить! Но вот они, продолжают обсуждать такую возможность у нее за спиной.   Она наклонилась вперед, положив руку на боль в сердце, пока она размышляла через возмущение и бессильное стремление защитить. Верно, у ее сестры были некоторые проблемы с поведением, но…   Это глупо, подумала она. Вот ее родители принимают решение о жизни ее сестры, и они даже не попытались всерьез выяснить, что на самом деле происходит. Это…   … чрезвычайно глупо.   Но что ей делать? Ее сестра страдает, а она ничего при этом не делает. Просто бездеятельно стоит в стороне, тщетно пытаясь с ней поговорить.   Она сжала кулак. Это изменится.   Со сдвигом гораздо мягче, чем предшествующая всему этому опыту сенсорная депривация, мир вокруг Рёко сдвинулся, размывшись, после чего сформировался в новом положении.   В последовавшие после обсуждения родителей дни Нана попыталась тайно проследить за Накасэ, но обнаружила, что девочка постоянно ускользает от нее с эффективностью, предполагающей больше, чем просто совпадение. Взглянув в логи, она выяснила, что да, Накасэ и в самом деле следит за местоположением ее трекера. Нана могла прямо заблокировать его, но это бы было замечено и вызвало сообщение ее родителям. Ей придется быть тоньше, особенно учитывая беспокоящие намеки на вовлеченность во что бы то ни было Общественного порядка.   Было не просто, но как сосредоточенная на компьютерных системах ученица, она знала несколько трюков и, что важнее, знала кое-кого со связями, благодаря недавно завербовавшей ее программе. Она объяснила ситуацию учителю – точнее, эксперту по системам, предложившей часть своего времени для обучения – и женщина кивнула и предоставила ей то, что она искала, не задавая слишком много вопросов.   Сервис отслеживания Наны в настоящий момент передавал ложную информацию всем кроме единственного наблюдателя, ее учителя, которая отказалась помогать ей без возможности с расстояния отследить ее и вмешаться, если что-то пойдет не так.   Таким образом, она оказалась здесь, небрежно прогуливаясь по скайвэю снаружи некоего жилого здания, на несколько этажей выше некоей квартиры, так что ее непросто было заметить. Это был дом некоторых новых подруг Накасэ, живущих вместе студенток университета. Также это было место, где Накасэ проводила достаточно много времени, или так сообщал сервис отслеживания.   Первое, что обнаружила Нана, что «послешкольная программа для начинающих врачей» была полной ложью, что она передала своему учителю. Накасэ и остальные не притворялись, что направляются на предполагаемое местонахождение программы, вместо этого напрямую мчась в дом подруги. Действуя по наитию, Нана попросила учителя «скрыть» местонахождение Накасэ и узнала, что трекер бодро докладывает, что Накасэ и группа ее подруг именно там, где должны быть, а не рядом с домом. Да что вообще происходит?   Прослушивающую происходящее в доме одолженным наблюдательным жучком, что она посадила на дверь, Нану вполне можно было простить за то, что она была очень, очень растеряна. Разговор был почти полностью банален, вращаясь вокруг вполне тривиальных тем, и его вполне можно было бы счесть бессмысленным, если бы не загадочные упоминания «МСЁ», «логистики», «голосования» и «предстоящего референдума». Порой даже упоминались «демоны» и «охота», хотя и гораздо реже. Все это было полной бессмыслицей, а поиск подходящих описанию видеоигр мало что выдал.   «Да что вообще происходит?» – снова подумала Нана, и ее мысль прозвенела и в голове Рёко.   Также было заметно, что Накасэ очень мало говорила с остальными, и что остальным заметно неловко было говорить с ней. Еще одно наблюдение, вроде бы значимое, но все так же мало что проясняющее.   Она уселась на одну из удобно размещенных на скайвэе скамеек, опустив глаза на нетронутую белую псевдо-известняковую поверхность, собираясь с мыслями. Учитывая нынешнюю направленность разговора, не похоже, что она в скором времени получит какую-то серьезную информацию. Ей стоит вернуться завтра.   Ей нужно подумать. Здесь происходит что-то глубокое и мутное. От всего этого пахло заговором, пусть даже в этом не было никакого смысла. Это просто не то, с чем она, в ее возрасте, в состоянии справиться. К счастью:   «Насколько я могу сказать, ни в чем этом нет смысла, – по их личному каналу подумала ее учитель. – Мои поисковые демоны не выдали ни одной организации с аббревиатурой МСЁ, которая могла бы быть как-то с этим связана. Особенно со структурой голосований, в котором они могли бы участвовать. И это дело об охоте на демонов – есть несколько видеоигр, в чем может быть смысл, но больше ничего не совпадает. К примеру, я бы ожидала по крайней мере некоторого обсуждения оружия или лута».   Несколько секунд тишины.   «Мы в глубине, Нана-тян. Хотелось бы мне знать, насколько она глубока. Мне жаль, что я отправила тебя туда. Я думала, что будет заурядная драма. Ты удивишься, как часто меня просят о чем-то подобном».   «Я буду в порядке, сэнсэй, – подумала Нана. – Я просто слушаю. И мне нужно знать, что делает моя сестра. Это все еще может быть тривиальным».   «Возможно, – ответила ее учитель. – Но если с тобой что-то произойдет, это будет моей ответственностью. Я не могу… Стоп, слушай, что-то происходит».   Нана снова подключилась к устройству наблюдения.   – Это не твоя вина, Нака-тян, – сказала одна из подруг ее сестры. – Все мы так говорим. Хватит себя винить.   – Как это может быть не моя вина? – пронзительным тоном возразила ее сестра. – Если бы я была быстрее, если бы я не была такой чертовой трусихой…   – Ну хватит! – прервал другой голос. – Это может быть и не важно. У Кавиты были проблемы с семьей. Ты это знаешь. Вот почему она вообще была здесь.   – Никто не ожидает, что стажеры вмешаются во что-то подобное. Ты должна была придерживаться определенной тебе роли. Ты не сделала ничего плохого.   – Она выжила, Нака-тян, – сказал третий голос. – Ее самоцвет души выжил, и она получила новое тело. Просто у нее возникли некоторые проблемы. ОПЗ о ней позаботится. Именно этим они и занимаются.   Учитель Наны коротко выругалась на их линии.   «Теперь у меня есть совпадения, – подумала женщина. – Слухи о травматологических модулях военного класса, разработанных и присланных для поддержки после смерти мозга, а также о телах с нелепым уровнем повреждений. Но выращивание тел? Самоцветы души? Какого черта здесь происходит?»   Нана разделяла это мнение.   – Говорила же, не стоило нам приводить ее на возрождение, – пробормотал кто-то. Она не могла определить, кто, как не могла и электроника.   – Ты уверена, что ты в состоянии пойти? – спросил третий голос, тише остальных.   – Наверное, – сказала Накасэ. – Должна. Я должна возместить прежнее.   – Я же сказала! Хватит в себе сомневаться! Не давай тому, что она сказала, добраться до тебя. Ты вполне компетентна. Тебе не нужно ничего возмещать. Нам всем стоит выделить время на обучение.   Пауза.   – А все остальные! – продолжил голос. – Вы знаете, что сказал ОПЗ. Мы не позволим ей дуться дома. Ей нужно восстановить уверенность. Пошли. Каждая секунда, что мы тратим, может быть чьей-то жизнью! Начинаем с сектора расширения 2B, в парке, пошли, пошли.   Даже когда одна ее часть праздновала феноменальных успех получения явного объявления, куда направляется ее сестра, другая ее часть завязывалась узлом в попытках понять. Что все это значит? Она упускала нечто фундаментальное, какой-то ключ, который сможет все это объяснить.   Она встала со скамейки и направилась к ближайшей площадке вызова машин. Одной из сложнейших задач сокрытия местоположения было обеспечение того, чтобы машины по-прежнему правильно подбирали и высаживали. К счастью, ей не пришлось этим заниматься; ее учитель проделала все за нее.   Она села в машину и направилась к своей цели, на мгновение взглянув в жизнерадостное яркое небо – или, скорее, оно было бы жизнерадостным ярким, если бы его не заслоняли бесконечные небоскребы. В будущем будет только хуже, по мере развития строительства верхних уровней небоскребов и транспортных туннелей, несмотря на все попытки использования прозрачных материалов.   «С мемориальным парком Боготы связано что-нибудь, хоть как-нибудь все это проясняющее?» – подумала она, изучая незнакомое место.   «Ничего не могу найти, – подумала ее учитель. – Но Нана-тян, ты в этом уверена? Это может быть небезопасно…»   «Я уверена, – прервала Нана. – Не похоже, чтобы происходило что-нибудь такое уж плохое».   «Нет, нет, слушай! Я поискала эту “Кавиту”. Здесь это довольно уникальное имя, так что я нашла всего пару. Одна из них училась в местной старшей школе. Иностранка по обмену. Недавно без каких-либо объяснений покинула школу, на следующий же день после упомянутого тобой исчезновения сестры. Я не смогла найти о ней ничего после этого. Возможно, это блок приватности – но Нана-тян, я за тебя беспокоюсь».   Нана задумчиво посмотрела на крышу машины и на далекое небо.   «Тогда я должна пойти, – подумала она. – Если это и правда опасно, тогда еще важнее будет это понять».   Надолго повисла тишина.   «Ладно, – подумала ее учитель. – Понимаю. Но если появится какая-нибудь настоящая опасность, вызови Общественный порядок и уходи, поняла?»   Она промолчала. Она не хотела лгать учителю, так что не согласилась. Если ее сестра в опасности, она не может обещать, что и правда развернется и сбежит.   Она ехала дальше.   Произошла еще одна смена сцены, позволившая Рёко вынырнуть на поверхность. Она, несмотря ни на что, была в состоянии думать во время погружения и помнить, что она была здесь. В истории не было смысла. Ее мать не заключала контракт – это никак не могло быть правдой! Абсурдно было даже думать об этом. Но тогда о чем была эта история?   Мемориальный парк Боготы был ярким и солнечным, когда она прибыла, выйдя из машины на теплую траву. Здесь, по крайней мере, все еще видно было небо во всем его великолепии.   Машина откатилась на убирающихся колесах. Здесь трубы все еще строились, и передвижение по поверхности было единственным способом. Трафик раздражал.   Она на мгновение подумала снять туфли и ощутить ногами траву, но посчитала, что не лучшей идеей будет идти навстречу чему бы то ни было босой.   «По крайней мере, здесь довольно хорошо», – подумала она, чувствуя ветерок. Эффекты атмосферного ветра в центре города были… необычны.   Она огляделась по сторонам, высматривая хорошее место для наблюдения за парком. В конце концов, ее сестра не могла оказаться здесь раньше ее, так что ей нужно еще до этого и скрыться.   Именно тогда она заметила, что в парке было странным.   «Где все?» – подумала она про себя.   Она огляделась, заморгав, прежде чем осознать, что нет причины моргать. Солнце потеряло свою мощь и, казалось, почти потускнело в небе. Она встревоженно подняла на него глаза и обнаружила, что может смотреть прямо на него. Верно, в нынешнее время у всех были оптические имплантаты, но ни один из них не ослаблял яркость солнца.   Шевелящий траву ветерок исчез. Что это за такой странный погодный феномен?   «В парке никого, – подумала она учителю. – Абсолютно никого. Я знаю, что в районах расширения не так много людей, но должен же быть ребенок или собака или еще кто».   «Много… сигналов… в области, – ответила ее учитель, голос прерывался сильными всплесками помех. – Поме… что за…»   «Что? – подумала она. – Вас не слышно».   Еще один всплеск помех, и стало различимо последнее очень громко сказанное ее учителем слово:   «… УХОДИ…»   А затем никакого сигнала.   «Алло? Алло?» – подумала она, когда в верхней части поля зрения начал прокручиваться список сообщений об ошибках.   Она заволновалась. Это правда, что у новых имплантатов порой бывали странные ошибки, но слуховая связь была одной из старейших и надежнейших.   Тем не менее, их учили, как поступать в подобных ситуациях.   Она села на скамью, надеясь, что не совершает ошибку, настолько заметно сев там, и запустила самодиагностику, терпя привнесенное ею размытое зрение и онемение.   〈Показатели номинальны,〉 – сказал компьютеризованный голос, которого она не слышала уже много лет, с тех пор как они в начальной школе тренировали эту процедуру. – 〈Но на всех каналах заметные помехи сигнала. Рекомендую отправиться в больницу для технического обслуживания.〉   Она вздохнула. Да ладно? В такой момент?   Она встала – и застыла.   Вокруг нее уже было полно людей, по-видимому, появившихся из ниоткуда, но их появление не слишком обнадеживало. Они стояли неподвижно как статуи, с пустыми глазами.   – Здравствуйте? – сказала она, чувствуя, как в животе начинает комом сворачиваться страх. – Что происходит?   Никто не ответил.   – Здравствуйте? – на этот раз она выкрикнула, торопясь к одной из них, толкающей ребенка в коляске женщине.   На мгновение показалось, что женщина ответит, повернув голову в сторону Наны, и она почувствовала, как паника немного ослабла.   Затем женщина тряпичной куклой рухнула на землю, едва не опрокинув вместе с собой коляску, в то время как ребенок спокойно смотрел в пустоту.   Нана закричала, громко и пронзительно.   〈Базовые боевые программы активированы,〉 – подумал компьютеризованный голос.   Она почувствовала обрушившуюся на нее волну онемения и была этому рада.   Если подумать, она как раз на днях читала, как некоторые Представители спорили, что пришло время начать деинсталлировать ненужную систему, реликвию прошедших Войн. Однако Управление пришло к консенсусу в том, что нет причин разбирать уже выстроенную систему, учитывая относительно низкие затраты ресурсов – но, возможно, новые инсталляции можно прекратить.   Она новым взором оглядела мир вокруг, оценивая ситуацию, но не увидела ничего нового: все то же жутко тихое травяное поле, все те же безучастно стоящие вокруг нее зомбированные люди, не двигающиеся и даже не замечающие женщину на земле. Даже немногих псов, похоже, ничего не интересовало. Перед ее глазами появились возможные маршруты побега и методы отключения окружающих.   Прежде чем она даже поняла, что произошло, она оказалась в нескольких метрах дальше по дорожке, спрятавшись за еще одной скамейкой.   Она взглянула туда, где только что была, где были ребенок и мать, и обнаружила на земле выжженное черное пятно, валялась сломанная коляска, а рядом с ней лежало тело матери. Над ними от места, где она стояла, отворачивался призрачный белый гигант, поворачиваясь в ее сторону.   Она почувствовала, как через препараты начал пробиваться страх, но проглотила его. Встав, она повернулась бежать…   … и врезала кулаком в живот бросившегося на нее мужчины.   «Что…» – едва успела подумать она.   Долгое время все было как в тумане, пока она прокладывала себе путь через толпу, которая по непонятным причинам напала на нее, направившись к ней с по-видимому убийственными намерениями. Она била локтями в шеи женщинам в белых платьях, с неестественной силой расталкивала мужчин в повседневной одежде и распинывала детей и собак с, как она надеялась, лишь отбрасывающей силой. Не было времени думать – лишь время слушаться боевых программ и надеяться, что ее запасов энергии хватит достаточно надолго.   А затем она, тяжело дыша, остановилась. Она расчистила толпу, оторвавшись от нее на едва достаточное расстояние, чтобы передохнуть, но теперь оказалась перед целым полем белых гигантов, неясных и молчаливых, наблюдающих за ней, готовящихся. Она не знала, откуда она это знала, но они к чему-то готовились. Ее ноги дернулись, тело искало путь наружу…   – Онээ-тян!   Звучный и сильный вопль кинжалом пронзил тишину. Она взглянула почти прямо на его источник, но тот уже исчез. Ее боевые программы отреагировали немедленным поворотом ее головы туда, где по их мнению должен был он быть.   Она увидела стоящую среди гигантов сестру, одетую в абсурдно яркое синее платье, рукой поднимающую арбалет.   Она увидела, как ее сестра поддерживает эту руку другой рукой, рука с арбалетом была согнута под немыслимым углом и истекала кровью. Она увидела ожоги у нее на боку и как дрожат ее ноги. Она увидела, как ее сестра с рыком взмахивает рукой, и арбалет исчезает и как голограмма появляется на другой руке.   «Это ведь должна быть голограмма, верно? – ошеломленно подумала она. – Все это должно быть какой-то иллюзией».   – Нака-тян! – все равно выкрикнула она, потянувшись к ней.   Ее сестра лишь на кратчайшее мгновение обернулась взглянуть на нее, и их разделила появившаяся синяя стена, резко отбросив ее протянутую руку.   Она огляделась и поняла, что это была не просто плоская стена. Это был цилиндр.   Затем она съежилась, едва сдержав крик, когда в него врезалось что-то ярко-белое. Но стена удержалась, и когда она вновь открыла глаза, ее сестра и окружающие ее призраки исчезли, белые гиганты вдали направлялись к новой цели, стремительно мечущейся среди них синей полосе, сопровождаемой возникающими и растворяющимися ярко-синими барьерами. Движения были слишком быстры, чтобы она могла за ними уследить, и она не в силах была сказать, находили ли свою цель излучаемые гигантами ярко-белые лучи или нет.   Затем синяя точка почернела и рухнула на землю.   Через мгновение откуда-то с неба на площадь ссыпались полосы красного и зеленого, охватив землю и разбив белых гигантов, но было уже слишком поздно.   – Нака-тян! – закричала она, когда барьер вокруг нее исчез.   Еще одна смена сцены, и на этот раз Рёко осмысливала увиденный ею образ, ее собственная мать, стоящая в похожем на ее костюме, со множеством разрывающих ее тело ран. Она выглядела настолько по-другому, настолько юной, настолько похожей на нее, но ее по-прежнему нельзя было спутать.   Она была не готова, но воспоминания продолжились.   – Что, черт возьми, она делала? – сказала девушка в красном, опустившись на колени на землю, склонившись и что-то разглядывая. – Ее сестра никак не могла оказаться здесь.   – Я же говорила, что не стоит нам ее брать, – сердито сказала девушка в зеленом.   – Я лишь последовала рекомендациям, – холодно, но по-прежнему заметно расстроенно сказала девушка в желтом. – Нельзя было ожидать, что она устроит что-то подобное.   – Слишком много урона, чтобы у меня получилось достаточно исцелить, – объявила девушка в красном, силой вложив в голос клинический тон. – Отсутствует слишком большая часть изначального тела. Будет слишком травматично. По крайней мере, мне потребуется успокоительное.   Курои Нана заковыляла в их сторону. Каким-то образом ее учитель сумела вновь связаться с ней, расспрашивая, что произошло, и благодаря богов, и это она позвонила Накасэ и сказала ей, что происходит…   Она повесила трубку.   – Где она? – потребовала Нана, странным образом сочетая в голосе дрожь и громкость. Ее больше не волновали социальные тонкости. Она даже не побеспокоилась взглянуть еще раз на их имена или попытаться вспомнить их по единственной их встрече. Да, она признала их как «подруг» ее сестры, но на данный момент они для нее могли быть все равно что марсианами.   – Кто… – начала девушка в зеленом, поворачивая в ее сторону откровенно украшенную голову.   Она умолкла и застыла. Как и остальные. Девушка в белом коснулась своего меча.   – Боже мой, – сказала она. – Как это возможно? Ее трекер…   – Идиотка! – прорычала девушка в зеленом, обернувшись взглянуть на девушку в желтом. – Она же говорила! Она сказала, что ее сестра…   – Это не важно, – прорычала девушка в желтом. – Она была вне опасности. Демонам требуется больше времени, чтобы убить жертв, пока у тех нет потенциала. Будь у ее сестры потенциал, инкубаторы бы нас предупредили. Не будь безрассудной.   – Держите ее, дуры! – закричала девушка в красном, единственная заметившая, что она все еще идет вперед.   Но было слишком поздно. С криком боли Нана побежала к тому, что осталось от ее сестры.   Впервые Рёко потеряла полное погружение в сцену. Она знала, что должна была увидеть на земле: тело без конечностей, голова болтающаяся едва лишь на полоске кожи, пронзенный во множестве мест живот, отсутствие целого куска. Каким-то образом она это знала. Но в ее поле зрения, где должно было все это быть, все было покрыто белым.   Она чувствовала отстраненность от воспоминания. Она испытывала физическое ощущение плачущей над телом Наны, тяжелые вздохи, отчаяние, достаточное, чтобы даже не испытывать отвращения от вида тела, но она больше не чувствовала эмоций.   И это к лучшему, поняла она. Ее голова кружилась, и она поняла, что не смогла бы это видеть.   «Неудивительно, что мать не хотела сама об этом говорить», – подумала она.   И маленькая часть ее не смогла не провести параллели с собственной жизнью.   «Знаешь, ты можешь это исправить».   Голос был андрогинный, детский, и прозвучал в ее голове так, как ничто из доселе ею испытанного. Ничуть не похоже было на множество принятых ею телефонных звонков. Гораздо… глубже.   Но даже так потребовалось несколько секунд, чтобы преодолеть болото ее скорби. Наконец, она отвела взгляд от тела своей сестры, над которым склонилась на коленях, даже не замечая покрывающей ее руки и одежду крови.   Свободно текущие из глаз слезы размывали все перед ней, но по прежнему очевидно было, что она смотрела не на обычное существо. Она постаралась сморгнуть слезы, наконец-то сумев на несколько мгновений сосредоточится на… коте? Но он не похож был ни на одного виденного ею кота, мех был окрашен каким-то явно что-то значащим узором, а взгляд, знающий и не дрогнувший, явно разумен.   И… у него из ушей росли еще уши? И парящие золотые кольца? Антиграв не должен был быть более чем лабораторной диковинкой.   – Что исправить? – закричала она, оглядывая их всех, пытаясь выплеснуть горе. – Моя сестра мертва, вы… суки! Что это за ужасная игра?   «Успокойся, – приказало существо, вновь его голос ворвался к ней в разум. – Она не мертва, не по-настоящему. Ее самоцвет души все еще нетронут. Он у них, и этого достаточно».   – О чем, черт возьми, ты говоришь? – резко спросила она, указывая на запекшуюся кровь на земле. – Ты издеваешься? Это… это едва даже…   «Я едва даже могу узнать, кто это», – собиралась сказать она, но ничего не получилось, и она даже не смогла закончить.   Существо прошло на четырех лапах по небольшому кругу, размахивая хвостом.   «Меня зовут Кьюбей. Я предоставляю желания, – подумало существо, – тем, у кого есть потенциал. Твой потенциал выше, чем у твоей сестры. Гораздо выше. Если захочешь, ты можешь вернуть ее такой, какой захочешь, и привести ее домой, но ценой этого будет то, что тебе придется занять ее место. Для нас оно того стоит, а для тебя?»   Мгновение она просто смотрела на существо, на лице начали высыхать слезы. Полная чушь, но, если оглядеться по сторонам и подумать обо всем увиденном за этот час, может ли она и правда назвать что-то чушью?   – Подожди! – сказала кто-то, возможно девушка в зеленом. – Тебе не нужно этого делать. У нас есть…   Она вдруг умолкла, как будто ее прервали.   «Ладно, – подумала Нана. – Если все это правда – если мир и правда какая-то странная сказочная страна с волшебницами в костюмах и предоставляющими желания говорящими котами, то почему нет? Можно и сказать. Я хочу вернуть свою сестру!»   – Ладно, – сказала Курои Нана, пошатываясь, с силой глотая слезы, достаточно успокоившись, чтобы прийти в ужас внезапного отвращения от покрытых кровью рук.   Отвращение она тоже проглотила, с силой зажмурившись, все так же стоя на коленях.   – Если это правда, то… то конечно, я сделаю, как предлагаешь. Я хочу вернуть свою сестру, какой она была до того, как все это случилось. Хочу, чтобы она снова была жива. Хочу вернуть сестру, которую я знала!   Она так напряглась от вынужденного спокойствия, что ее голос прозвучал почти монотонно, лишь под конец взорвавшись эмоциями.   «Желание предоставлено, – подумало существо. – Эта сделка сократила чистую энтропию».   Она не знала, чего ожидать, но уж точно не вдруг ворвавшейся в центр ее сердца скрежещущей боли. Она хотела вздохнуть, но почему-то не смогла даже этого.   Но даже пока она смотрела на вырвавшийся из ее груди свет, сформировавшийся перед ней в сферу, ее глаза заметили еще один источник света. Она попыталась опустить голову вниз и едва смогла заметить краем глаза, как с ее одежды исчезает кровь, а часть света вливается в лежащий на траве кусок мяса, окутывая сформировавшееся тело.   И когда она рухнула на землю, поймав в ладони сияющую сферу, она увидела, как еще одна погрузилась в грудь того, что теперь можно было признать как неповрежденное тело ее сестры.   Затем глаза девочки открылись, и Нана знала, что невозможное возможно.   Даже не глядя на твердый теплый предмет во вдруг очистившихся от крови руках или на терпеливо ожидающее каких-нибудь ее слов белое существо, она наклонилась и обняла свою сестру, всегда лелеемую ею имото.   – Нака-тян, – всхлипнула она, обнимая девочку.   На мгновение повисла тишина.   – Нээ-тян? – спросила Курои Накасэ. – Как?..   Воспроизведение, казалось, приостановилось, и Рёко на мгновение задумалась.   Теперь во всем был смысл: знание ее матери об арбалетах, ее одержимость развитием клонов, ее эмоциональное неодобрение контракта Рёко.   Тем не менее, некоторые вопросы оставались без ответа…   Они обе сидели в тени одного из высоких деревьев, усеявших середину территории парка, наблюдая за растерянными обитателями парка, оправдывающими перед собой свои действия и возможно полученные ими странные травмы, после чего возобновляющими свою деятельность или, скорее, отправляющимися домой. К счастью, мать с ребенком, которых она недавно сочла убитыми, выглядели в порядке, пусть и немного дрожащими.   – Кьюбей никогда никому из нас не говорил, что у тебя есть потенциал, – сказала ее сестра, опираясь на ее плечо. – Иначе команда немедленно выдвинулась бы, когда твой учитель со мной связалась. А так как предполагалось, что у тебя его нет, у демонов ушло бы время вытянуть твое горе, прежде чем убить тебя. С учетом этого, было недопустимо рискованно пытаться немедленно спасти тебя. Плюс они не до конца поверили в то, что я сказала о местоположении трекера, и не было времени подключать твоего учителя.   – Порой ты говоришь как по учебнику, Нака-тян, – сказала она.   Наступила паузу. Нана гадала, что думает ее сестра, но не повернулась взглянуть ей в лицо.   – Логика верна, но я не смогла все так оставить, – сказала Накасэ. – Моя подруга… Кавита, ты ее не знаешь. Она потеряла тело, потому что я не вмешалась, потому что мне было слишком страшно.   Она почувствовала, как ее сестра покачала головой.   – Можешь в это поверить? Я пожелала защитить девочку, которую даже не знала, от напавших на нее монстров, а затем мне было слишком страшно снова спасти ее, когда у меня был шанс.   Нана промолчала, как талисман потирая новое кольцо у нее на пальце.   – Так что я не могла рисковать собственной сестрой, – сказала Накасэ. – И я этому рада.   Нана так ничего и не сказала, глядя на кольцо на пальце.   Во что она влезла? Ей быстро рассказали о демонах, и о самоцветах души, и о кубах горя, и об МСЁ и все это звучало так фантастично, как искаженная версия интерактивного голоаниме, в которое они играли детьми. Они хотели объяснить больше, но она настояла поговорить с сестрой.   Ничто из этого особо ее не затронуло – пока что.   – Я больше не вижу инкубаторов, – сказала ее сестра. – Мой потенциал исчез. Нехорошо это говорить, но я рада. Будь у меня потенциал заключить новый контракт… Не думаю, что я бы смогла, и мне не хотелось бы знать, что я решила оставить тебя сражаться в одиночку.   Нана на мгновение задумалась, что мог значить этот комментарий – а затем с удивлением почувствовала, как ее сестра начала плакать.   – Нака-тян, – быстро повернулась она.   – Я это ненавидела, – сказала ее сестра, роняя слезы, сморщив лицо от попыток их сдержать. – Я была не готова. Я не могла. Моя команда считала меня бесполезной. Они так не говорили, но я знала, что они так думали. Я была бесполезна, но ОПЗ продолжал говорить, что мне нужно пробовать, что мне просто нужно набраться уверенности, доказать себе, что я могу. Как это что-то доказывает, если я могу убить пару демонов, пока вся чертова команда прикрывает мне спину, и мне даже не позволяют самой по себе что-нибудь сделать?   Нана прижала сестру к своей груди, гадая, что это за «ОПЗ» и МСЁ и на что похожи все эти странные организации.   – Знаешь, я весь день пробыла с ней, – громко всхлипнула ее сестра. – Держала при себе ее самоцвет души. Они были так уверены. Улыбались мне и говорили, что, конечно, все сработает. Я тоже им верила.   Долгая пауза, пока ее сестра проливала еще больше слез.   – Она очнулась с криком. Она… она сказала, что убьет меня, за то что оставила ее там. Она сказала, что мы все монстры, зомби. Они не смогли стабилизировать ее самоцвет души. Им пришлось забрать его у нее. Она… она была лучшей моей подругой в команде, и она меня ненавидит! Они сказали, что она сошла с ума, что есть несовместимость в эмоциональных схемах, что что-то не так с ее ноцицепторами. Они все говорили о нейронной микрохирургии и генетическом редактировании, но… но… но…   Курои Накасэ вцепилась в ее одежду, вновь разрыдавшись, промачивая ее рубашку, умная ткань не в состоянии была достаточно быстро вывести влагу.   «Давай постараемся сейчас об этом не думать, – подумала Курои Нана. – Что бы это ни было за безумие, я смогу позже с ним разобраться».   – Давай, – сказала она, приобняв свою сестру. – Пошли домой.   – Вот только это не было больше домом. Не совсем.   Рёко подпрыгнула, заслышав голос, после чего осознала, что смогла подпрыгнуть.   Она взглянула на свои руки и поняла, что почему-то стоит в воспоминании рядом с деревом, у которого обнимались две сестры, вот только все вокруг было застывшим и размытым, как если бы она смотрела сквозь матовое стекло.   – Прости, я тебя удивила?   Она оглянулась и увидела подходящую к ней тетю. В отличие от того, как она пришла на вечеринку, она была в полном костюме. Видя ее вблизи становилось очевидно, насколько ее костюм похож на ее собственный, за исключением цвета и отсутствия арбалета на руке. Неужели такое и правда наследуемо?   – Я лишь симулякр, – сказала девушка, – но я могу ответить на основные вопросы.   Она остановилась перед ней, почти застенчиво улыбаясь.   – Как я сказала, я долгое время над этим работала. Хотя, прежде чем ты что-нибудь спросишь, мы продолжим историю, так что не нужно спрашивать у меня, что будет дальше.   Симулякр выжидающе посмотрела на нее.   Казалось естественным, что у нее должны быть вопросы, но у нее просто не было времени всерьез задуматься. Но теперь она поняла, что как бы ни шокировала история, по сути оставалось очень мало непроясненных моментов, особенно если учесть факт, что будет продолжение. Все это было вполне информативно. Все старательно сложили вместе.   – Хм, кровь была преднамеренно отцензурена? – спросила она, глупо чувствуя себя за столь незначительный вопрос.   – Да, – сказала девушка. – У меня самой несколько недель были кошмары. Я не собираюсь показывать своей племяннице детальные воспоминания об изуродованном теле ее матери. Я поступила правильно?   Рёко отвела глаза.   – Да, я… э-э… ценю это, – сказала она.   – Хорошо, – сказала симулякр.   Она снова начала ждать вопросы.   Рёко задумалась. Ей хотелось спросить о том, что произошло с ее семьей, но у нее было ощущение, что она выяснит. Вместо этого она спросила:   – Так что после этого произошло с твоим учителем? Она должна была что-то узнать.   – Позже мы ее навестили, – сказала девушка. – Она согласилась сотрудничать и молчать. Позже она получила статус доверенного НК, что, в общем-то, немного раздражающе.   Рёко нахмурилась на этот комментарий.   – Раздражающе, почему?   Симулякр покачала головой.   – Я не в состоянии адекватно ответить на этот вопрос, – выглядя почти смущенно, сказала она.   Рёко моргнула.   – О, ладно, – сказала она.   Она на секунду задумалась.   – Что насчет Кавиты? – спросила она. – Она… с ней все…   – В итоге все прошло хорошо, – сказала девушка. – При оживлении из трупа самоцвет обычно не меняет всего, прежде чем снова появляется сознание. К примеру, часто бывает так, что многие нейроны все еще несут генетику оригинального тела, даже после перестройки путей. Порой это приводит к катастрофическим последствиям, так как пути изначально выращивались при другой генетике.   Она покачала головой.   – Говорю почти как моя сестра. Во всяком случае, здесь произошло что-то похожее. К счастью, переформатирование не потребовалось. Они смогли подождать на генной терапии, препаратах и с помощью психотерапевта. Даже хирургия не потребовалась. Выяснилось, что у девушки изначально были некоторые психические проблемы. Она позже заглянула и извинилась. Все получилось довольно неплохо.   – Подожди, – сказала Рёко. – Кажется, мой отец уже упоминал переформатирование. О чем ты говоришь?   Наступила пауза, после чего она покачала головой.   – Я не в состоянии ответить на этот вопрос, – сказала девушка. – Однако со временем ты выяснишь. Вот почему я это упомянула.   На этот ответ Рёко склонила голову.   – Эй, я просто так запрограммирована, – сказала симулякр. – Не смотри на меня так.   – Ты довольно реалистична, – прокомментировала Рёко.   – Но я не разумна, – укорила девушка. – Не совершай эту ошибку. Есть еще вопросы?   Рёко подумала, после чего покачала головой.   – Возможно после того, как я больше узнаю о произошедшем, – сказала она.   Симулякр кивнула.   – Ну, главная причина, по которой я здесь, в том, что я – ну, полагаю, твоя настоящая тетя, но давай не будем придираться по пустякам – подумала избавить тебя от пришедшей после этого утомительной семейной драмы. Кроме того, честно говоря, мне не очень хочется этим делиться.   Девушка пошла по траве парка, и Рёко последовала за ней. Сюрреалистично было, при застывшем вокруг них мире травинки по-прежнему продолжали сгибаться.   – Конечно, мои родители сразу же заметили, что что-то изменилось, – сказала она. – Наш отец, конечно, все знал; непросто быть в семье Курои и ничего не знать. Но мать нет, и политика МСЁ гласила, что мы не могли ей рассказать.   Она печально покачала головой.   – Тогда все было по-другому. Нужны были довольно веские причины, чтобы твоим родителям предоставили статус доверенного НК, и у нас их не было. Учитывая, как все обернулось, стоило просто нарушить правила и рассказать ей, но мы тогда были наивны и ничего не понимали.   Она нервно пригладила волосы, пугающе человеческий жест для симулякра.   – Моя сестра – твоя мать – постепенно вернулась к норме. Она все еще была этим травмирована, но у нее больше не было причины все время исчезать. Конечно, она все еще дружила с остальными, но наши позиции поменялись. Это я была частью какой-то таинственной программы и все время уходила. Я пыталась придумать хорошие оправдания, но невозможно было все скрыть, особенно теперь, когда моя мать догадывалась, что что-то происходит.   Она вздохнула.   – Конечно, моя мать сразу же заметила. Она не глупа. Но мы, конечно, не могли рассказать ей, что происходит. Мне удалось перенести большую часть моего времени обучения, каждый день вовремя приходить домой и даже снова познакомить ее со всеми остальными девушками, но этого было недостаточно. Она знала, что мы что-то скрываем; с ее точки зрения, я взяла и каким-то образом поменялась со своей сестрой. У нее были ужасные представления о происходящем. В конечном счете это стало проблемой. Не то чтобы я выглядела подозрительно; она просто отказывалась верить в наши объяснения.   Симулякр, на мгновение приостановившись, опустила глаза.   – Слышала бы ты наши споры, – сказала она. – Она просто отказывалась мне доверять, и с этого началось и все остальное. Я вдруг оказалась несвободна от подозрений, даже если просто шла прикупить одежды. Я думала, что со временем все успокоится, но… я не знала, насколько сложно забрать обратно что-то уже сказанное.   Девушка пнула камешек на земле, и Рёко с удивлением увидела, что он и в самом деле подскочил, ударившись о дерево. Она показалась ранимой, и Рёко захотелось ее обнять.   – Мой отец пытался помочь, но это не помогло. От этого она только и его заподозрила. Она знала, что мы ей лжем и… она перестала нам доверять. Полный беспорядок. Как я сказала, нам стоило просто сказать ей правду. Сейчас я это знаю, но у папы были свои причины молчать.   Девушка остановилась и на мгновение задумчиво опустила глаза.   – Ну, – сказала она. – А затем произошло это.   Прежде чем Рёко подумала спросить, что это значит, или даже полностью осмыслить высказывание, девушка взмахнула рукой, отправив мир обратно во тьму…   – А потом он попросил меня пойти с ним, – сказала Такукацу Юка, ранее известная как девушка в белом. – Встал на колени и все такое. Унизительно было.   – Да, и что ты сказала? – спросила бывшая девушка в зеленом, Сираиси Акари, откинувшись на спинку и откусив яичный рулет.   – А похоже, что у меня теперь есть парень? – риторически спросила Юка. – Я сказала нет. Я об этом думала, но, полагаю, прямо сейчас мне немного не до этого.   Они сидели вокруг небольшого квадратного стола, жуя закуску – яичный рулет с шоколадом, только что из синтезатора, одной из немногих новинок, весьма неплохих экспериментальных машин. Саму квартиру делили Накадзима Эмири, девушка в желтом, Икеда Саки, девушка в красном, Мацумото Аки и Осуми Аяно, которых она в тот день не видела. Эмири – которая извинилась за все, что когда-то было – валялась рядом с ними на диванчике, скучающе подбрасывая мячик. Трое остальных ушли за покупками.   Были еще две, которые вообще-то были в браке и жили где-то в полукилометре оттуда. По юридическим причинам, они выглядели немного старше.   Все они – кроме учащихся в колледже Акари и старшей школе Юки – с точки зрения Наны были пугающе взрослыми, хотя, конечно, не выглядели старше ее. Особенно Эмири, которая ни в какую не раскрывала свой точный возраст, что в целом до небес возносило их оценки.   Юка театрально вздохнула.   – Хотелось бы мне другую силу, не атакующую. Тогда мое прошение прошло бы, и мне не пришлось бы сидеть здесь и учиться сражаться с демонами.   Акари фыркнула.   – Твое отсутствие успеха происходит из отсутствия достижений и опыта. Есть очень мало сил, предоставляющих тебе готовые позиции, если только ты не хочешь быть слабой. Слушай, в твоем возрасте не так просто добиться интернатуры. Поверь мне, я знаю. Просто потерпи, получи хорошее послешкольное образование, и после сможешь снова подать заявление. Достаточно скоро мы даже позволим тебе снять учебные колеса и охотиться на демонов полноправным членом команды.   Юка отвела взгляд, не вполне закатив глаза. Она регулярно жаловалась на свою ситуацию и каждый раз получала примерно один и тот же ответ.   – Я не уверена, что мне стоит стремится брать более опасные роли, – сказала она, резко улегшись на стол. – Но я думаю, это, по крайней мере, будет более захватывающе.   – Все не настолько плохо, – сказала Эмири, по прежнему кидая мячик. – Хватит времени на что угодно и найти все захватывающее. Ты, чертова торопыга, слишком беспокоишься о том, чтобы получить тепленькую офисную работу. Посмотри на Аяко и Тихару. Я бы сказала, что они неплохо справляются.   Эмири выбрала карьеру охотницы на демонов и кидалась ее защищать. Кроме того, она была довольно старой и несколько этого стесняющейся. Ее ответ был преднамеренным сочетанием «Кыш с моей лужайки!» с переходом к одной из известных им причин раздражения Юки. И это тоже был уже почти готовый ответ.   – Да, они в браке друг с другом, – сказала Юка. – Что несколько сложнее, когда ты гетеро. Кроме того, не то чтобы я правда считала, что не готова к отношениям. Я просто, знаешь, думаю, что будет лучше заняться этим, когда у меня уже будет работа.   – Страннейшие у тебя проблемы, – прокомментировала Акари.   – Знаешь, это тоже работа, – раздраженно сказала Эмири. – Ты не избавишься от требуемых часов обучения лишь потому, что рано попала на местечко в МСЁ. Их только отложат или, в лучшем случае, смягчат.   – Да-да, я знаю, – сказала Юка. – Но тогда мне было бы попросторнее. Я не очень-то впечатлена этой квартирой, полной столетних девиц, пусть даже это довольно большая квартира.   Эмири повернулась к ней лицом, ее обычно лаконичное выражение заменилось тем, от которого могла застыть кровь. Именно в такие моменты можно было ощутить, сколько под этой беззаботной оболочкой ей лет. Юка заметно вздрогнула.   – Ты идиотка, – холодно сказала Эмири. – И на этом я оставлю. Когда-нибудь ты научишься.   Она перевернулась лицом к спинке дивана, на котором лежала, либо по-настоящему разозлившись, либо просто пытаясь уснуть. Порой сложно было сказать. Хотя она прекратила подбрасывать мячик.   «Ты идиотка, – подумала Акари в канале, что должен был быть закрыт от Эмири – симуляция не вполне воспроизводила необходимое ощущение – но включал Юку и Нану. – Слушайте, вы обе. В ее время шла война. Возможно, вы об этом слышали. На той войне погибали люди. Вам так не кажется, что, может быть, она просто не хочет снова пробовать? Может быть, она предпочитает оставаться одна?»   У Юки распахнулись глаза.   – Ух ты, я… – начала она, прежде чем захлопнуть рот и подумать: «Я не знала!»   «Конечно не знала, – подумала Акари. – Но, может быть, порой стоит подумать до того, как говорить, хм? И не стоит постоянно распускать язык?»   «В твоих жалобах даже нет смысла, – подумала Нана, лежа на столе, где она пыталась уснуть. – Нет, правда, я об этом подумала. В них нет смысла».   «Устами младенца», – самодовольно подумала Акари.   «Ты учишься в колледже, – подумала Нана. – Ты не можешь называть меня “младенцем”. Для людей вроде Эмири мы практически ровесницы. Только потому, что я младше…»   Она внезапно остановилась, резко подняв голову. Они удивленно посмотрели на нее.   – Вы это чувствуете? – сказала она. – Кто-то идет. Я не знаю, кто это.   Остальные тут же перевели свое внимание, пытаясь найти снаружи, о чем она говорит. Даже Эмири сменила позу, подняв глаза, тогда как Юка бесцельно крутила головой.   – Да, она права, – через мгновение сказала Эмири, самая опытная. – Хотя не превратившаяся. Кажется знакомой…   – Я завидую, – сказала Юка, взглянув на Нану. – Почему ты получила желание, что позволяет тебе так легко это сделать? Я годами пытаюсь, и до сих пор так и не получается.   – Тогда, возможно, нужно было желание получше, – подразнила Нана, показав ей язык. В ответ она получила то же самое.   – Может быть это кто-то агитирующий, – задумчиво сказала Акари. – Скоро выборы представителей.   – Не знаю, зачем бы кому-то беспокоиться, – сказала Юка. – Каждый раз те же чертовы люди, особенно в этом городе.   – Они держат для новеньких два открытых места, – заметила Акари.   – Вроде… – начала Юка.   Эмири вдруг резко села прямо, удивив остальных до наступления тишины.   – Будьте посерьезнее, девочки, – с напряженным взглядом сказала она, соскочив с дивана. – Это Акеми Хомура. Да, та самая Акеми Хомура. Вставайте, вставайте!   – Стой, правда? – подскочила и принялась отряхиваться Акари.   – О боже, – сказала Юка. – Я нормально выгляжу? Так и знала, что нужно сегодня одеться понаряднее.   – Ты отлично выглядишь, – сказала Эмири, отправившись встать у двери. – Кто-нибудь, приберите эти рулеты.   Нана взяла упомянутые тарелки и выбросила их, одноразовые синтезируемые тарелки и что на них было, в мусоропровод.   – Я даже за столько лет никогда не встречала ее лично, – сказала Эмири, когда все они собрались у двери. – Что она здесь делает?   – Я уж точно не знаю! – сказала Юка.   Волосы Акари и Юки поспешно укладывались в другие прически, локоны волос сновали и переплетались в оплетенный хвост и экзотическую конфигурацию из трех переплетенных хвостиков – сложно было описать.   Нана, носящая волосы распущенными, не уверена была, почему же они беспокоятся. Неужели это так важно?   Вот оно: чье-то легкое мысленное прикосновение, запрашивающее разрешение войти. Подтверждено: за дверью Акеми Хомура.   Дверь автоматически распахнулась, и у них на пороге встала самая известная когда-либо волшебница, с любопытством разглядывая их.   Учитывая положение Хомуры, она редко занимала исследовательские, коммерческие или правительственные посты, требующие появляться перед публикой во взрослом облике. Таким образом, в отличие от некоторых своих современниц, она все еще придерживалась подросткового возраста.   Если смотреть на человека, она выглядела невзрачно, ни необычно высокой, ни маленькой. Вблизи она была классически красива, а ее глаза казались странно отстраненными – но с расстояния она выглядела гармонично. В целом, это вписывалось в личную уверенность Наны, что даже самые могущественные, все же, просто люди.   У нее даже не было сопровождения!   – А, э-э, здравствуйте, – наконец, сказала Эмири, первой сказавшая хоть что-нибудь. – Добро пожаловать, Акеми-сан! Почему бы вам не, э-э, войти?   Они вежливо поклонились. Нана никогда не видела, чтобы Эмири из-за чего-нибудь так нервничала.   Черноволосая девушка слегка поклонилась в знак признания, качнулась ее знаменитая лента в волосах, после чего она шагнула внутрь.   – Простите за вторжение, – сказала она. – Надеюсь, я ничему не помешала. Я постаралась зайти, пока вы не в патруле.   «Кто-нибудь из вас, принесите закуски и чай!» – телепатически приказала Эмири, и Акари едва не споткнулась, стараясь угодить, пока Нана думала о том, что ей только что приказали выбросить рулеты. Ну, она предположила, что они все равно были полусъеденными.   – Без проблем, – нервно сказала Эмири.   – Не нужно так напрягаться, – сказала Хомура, наклонившись снять обувь. – Я не кусаюсь, – добавила она, выпрямившись и мило улыбнувшись.   Трое из еще стоящих там неловко хихикнули, тогда как перестаравшаяся Юка начала непристойно смеяться, прежде чем поспешно захлопнуть рот.   Хомура, казалось бы, слегка вздохнула, или так показалось Нане.   – Не стану слишком напрашиваться на ваше гостеприимство, – сказала она, снова воспроизводя то, что явно должно было быть обезоруживающей улыбкой.   – Если я не слишком о многом спрашиваю, – ляпнула Юка, поторопившись со словами. – Зачем вы здесь?   Эмири покосилась на нее, тогда как Нана мысленно простонала.   Но Главный руководитель не выглядела обиженной, лишь позабавленной.   – Я здесь из-за новейшего вашего члена, – сказала она, указав на Нану. – Ее силы многообещающи, и я пришла предложить ей свое наставничество.   Где-то в квартире раздался звук разлившейся чашки чая.   Они уставились на Хомуру, а затем Эмири и Юка обернулись взглянуть на Нану, как будто у нее отросла вторая голова.   В свою очередь, когда ей наконец-то удалось снова подобрать челюсть, Нана сказала:   – Что? Правда? Мне? Я… я…   – Мне лишь нужно немного времени, чтобы поговорить с ней наедине, – огляделась по сторонам Хомура. – Где здесь спальня или еще что-нибудь…   – Нет, нет, устраивайтесь в гостиной, – сказала Эмири, силой потащив за собой удивленную Юку. – Мы отойдем. Пошли!   – Это не… – начала Хомура, прежде чем придумать вариант лучше.   Почти сразу же комната опустела, остались только Хомура и Нана, нервно ерзающая и украдкой поглядывающая на Хомуру. Она была здесь не слишком долго – всего несколько месяцев – так что у нее не было времени развить крайнее благоговение, похоже, испытываемое остальными, но это не слишком-то успокаивало ситуацию.   – Давай присядем, – немного выждав, сказала Хомура.   Она постаралась не рвануть к столику с неприличной скоростью.   Долгое время они обе молча сидели, номинально лицом друг к другу, но, в случае Наны, смотря больше в стол. Ей очень хотелось налить себе чаю, но вежливо было подождать гостью, которая не шевелилась, что было странно, и…   «Стоп, мне же нужно было предложить налить ей», – вдруг подумала она, осознав нарушение протокола.   Она поспешно двинула руку к чайнику, только чтобы столкнуться с другой рукой, блокирующей ее движение.   Она отшатнулась, как от удара током, слегка покраснев, после чего поняла, как это выглядело и покраснела еще сильнее.   – Я хотела сказать тебе не беспокоиться об этом, – сказала девушка, глядя на нее со слабым мерцанием оскорбительного развлечения. – Я выпила кофе, прежде чем пришла сюда, так что для меня все равно слишком много питья.   – А, ладно, – сказала Нана, потирая ладонь.   Еще одна пауза в разговоре.   – Так что ты думаешь? – спросила Хомура, наливая чашку чая. – Не думаешь принять?   – Я бы сошла с ума, отказавшись! – выпалила Нана, прежде чем поправиться: – Ну, во всяком случае, так мне говорили другие. Но почему я?   И снова эта странная улыбка, а затем Хомура протянула ей чашку чая.   – Вот, выпей, – сказала она, и Нана поняла, что снова провалила тест на гостеприимство.   Но выпила все одним залпом.   – Расскажи мне, в чем твоя сила, – сказала Хомура. – Я знаю, что это уже в системе, но опиши мне вслух. Возможно, это поможет прояснить.   Нана моргнула, удивившись просьбе.   – Э-э, ну, ладно, – нерешительно начала она, пусть даже по меньшей мере уже четырежды зачитывала любопытствующим полное описание своей силы. – Я контролирую антимагическое антитехнологическое поле. В частности, в непосредственной близости я могу отключить все, что захочу, или могу сфокусировать его как луч. Оно при контакте растворяет демонов и устойчиво против магических предметов и сил. С достаточной мощностью я могу заставить другую волшебницу сбросить превращение. С технологической стороны, я могу отключить что угодно, созданное на технологиях сложнее пика человеческих технологий времен Второй мировой войны, но это не было так уж полезно. Не знаю, почему это у меня.   Она кивнула себе, успешно отполировав объяснение до краткой речи.   – Верно, – сказала Хомура. – А ты не думала, что это может пригодиться, к примеру, Гвардии душ?   – Ну, ну да, – нервно сказала Нана. – Но, по-видимому, этого для них недостаточно, чтобы попытаться пораньше меня завербовать.   – Ну, я ведь здесь, не так ли? – риторически спросила Хомура.   Нана просто безучастно уставилась на нее.   Хомура слегка склонила голову, после чего одной рукой перебросила длинные волосы.   – Также ты учишься в школе компьютерным системам, – сказала она. – Когда ты захотела проследить за сестрой, ты решила установить в этой квартире следящее устройство и обратиться за помощью, чтобы обмануть систему слежения за местоположением. Ты правда считаешь, что Гвардия душ не заинтересуется девушкой, попытавшейся провернуть нечто подобное?   – Но ничто из этого не отвечает на вопрос! – перебила Нана, прежде чем покраснеть и обеими руками закрыть рот. – Что я хотела сказать, – поправилась она, – почему я? Почему вы захотели меня наставлять? Вы ведь не директор Гвардии душ. Как это может объяснить, почему вы здесь?   Она задержала дыхание, надеясь, что она не слишком поторопилась.   Акеми Хомура опустила глаза и, всего на секунду, показалось, что ее взгляд стал чуть мрачнее.   – Я беру не так много учениц, – сказала она. – Но порой беру некоторых. В основном я стараюсь готовить учениц для более независимых, менее бюрократических ролей. Где требуются независимые действия и мышление, команды специальных операций Черного сердца, вроде такого.   Девушка, похоже, наблюдала за ее реакцией, но фраза «Черное сердце» ровным счетом ничего для нее на значила, так что она безучастно взглянула в ответ. Специальные операции?   Хомура по какой-то загадочной причине покачала головой.   – И вообще, я уже какое-то время знаю твою семью, – сказала она. – Так что я сочла, что так будет лучше.   Упоминание семьи вызвало у нее внутри цепочку мыслей, которая на самом деле должна была быть с самого начала, достаточно сильная, чтобы исключить пришедшие на ум спешные вопросы.   – Акеми-сан! – сказала она, склонив в знак мольбы голову. – Я буду рада принять ваше наставничество, но у меня есть просьба.   Девушка вопросительно наклонила голову, глядя на нее.   – Продолжай, – сказала Хомура.   Нана подняла глаза, встретившись с ней взглядам, всматриваясь в эти темные, бесконечные глаза.   – Это насчет моей матери, – сказала она. – Нам больно хранить от нее этот секрет, но организация не предоставляет ей статус доверенного НК. Я знаю, что мы не можем просто раздавать его всем родителям, но не можете ли вы сделать исключение?   Она смотрела в глаза девушки, и ей показалось, что она заметила там проблеск чего-то, но Хомура отвернулась.   – Прости, – сказала она. – Но есть довольно хорошая причина, по которой ей продолжают отказывать в статусе доверенного НК. Ты знала, что ее мать умерла, когда она была очень мала?   Глаза Наны слегка округлились.   – Да, – сказала она. – Но как…   – Она погибла на миссии МСЁ, – сказала Хомура, серьезно глядя на нее. – Для твоей матери это было крайне травматично. Постоянная рекомендация ОПЗ в том, что ей навсегда отказано в знании об организации, чтобы она никогда не сложила вместе кусочки.   Взгляд Наны снова стал безучастен, в который уже раз за этот день, пока она, наконец, не сказала:   – Но это ужасная причина! Если бы так получилось, я бы хотела знать, как погибла моя мать!   Хомура пожала плечами.   – Так сказал ОПЗ, – сказала она. – Обычно они не ошибаются. В противном случае, твой отец давным-давно бы ей рассказал. И есть еще одна причина.   Нана с любопытством взглянула на девушку, на мгновение проигнорировав «обычно не ошибаются», что она лично считала несколько спорным.   – Какая? – спросила она.   – Я сказала, что знаю твою семью, – сказала Хомура, вновь отведя от нее затуманенный взгляд. – Немного странно будет сейчас об этом говорить, но еще я дала слово. Предсмертным желанием ее дедушки было, чтобы она была подальше от МСЁ, что бы ни происходило. Я стараюсь его сдержать.   Нана растерянно уставилась на нее.   – Что? Почему? – спросила она. – Что это за желание такое?   Хомура взглянула на нее.   – Я бы предпочла не говорить, – сказала она. – Но у меня есть на то причины. И к тому же стоит помнить и о рекомендации МСЁ. Они довольно хороши.   В этот момент в разговоре наступило затишье, Нане не хотелось делиться своими сомнениями касательно ОПЗ и, что важнее, она размышляла о странных извивах ее жизни и будущих перспективах, настолько изменившихся с высококлассным наставничеством. Ей хотелось расспросить Хомуру о своей семье – но нет, девушка явно не хотела об этом говорить. Возможно, будет время позже.   – Так вы чуть позже выходите в патруль, верно? – решила прервать тишину Хомура.   – О, да, – сказала Нана. – Через пару часов. Я только учусь, так что не так много делаю, но…   – Думаю, я к вам присоединюсь, – сказала Хомура. – Надеюсь, это немного растопит лед.   Из задней части квартиры вдруг донесся громкий кашляющий шум.   – И да, они все это время подслушивали, – слегка улыбнулась Хомура. – Я особо не возражаю.   Нана открыла рот что-нибудь сказать, но тут распахнулась передняя дверь.   – Мы вернулись! – возбужденно воскликнула Икеда Саки, с пакетом в руке пройдя через дверь. – Эмири, мы взяли те печеньки, что ты любишь, и… э-э?   Точка зрения перепрыгнула, и Рёко снова оказалась в застывшем мире, глядя на стоящий перед ней столик с Хомурой, Наной и остальными.   На этот раз она ожидала появившуюся рядом с ней девушку, так что они обе встали над столом.   – Это действительно правда? – немного напряженным голосом спросила она. – Тебя и правда попросили молчать только из-за рекомендации ОПЗ? Я даже не знала, что они дают рекомендации о случайных членах общества.   – Не случайный член общества, – поправила симулякр. – Дочь волшебницы, чьи отец, а позже и муж, были связаны с МСЁ. Само по себе это тоже не слишком необычно.   Девушка на мгновение опустила глаза, как будто размышляя.   – За много лет у меня было время собрать массу сомнений о рекомендации. Она шла заметно вразрез со многими собственными принципами ОПЗ о том, как справляться с подобными ситуациями. Можно было бы возразить, что это могло бы настроить ее против наших контрактов, но как только мы обе миновали возраст заключения, это оправдание отпало.   – Ты хочешь сказать, что ОПЗ ошибся? – спросила Рёко.   Она неопределенно пожала плечами.   – Как я сказала, сейчас я бы поступила по-другому. Думаю, как и мой отец. Но я слишком поздно приняла такое решение. Во всяком случае, это не главное.   Симулякр взглянула на нее, убеждаясь, что она слушает, еще один жутко человеческий жест. Затем опустила глаза.   – Дело в том, что через пару месяцев после того, как Хомура взяла меня, она убедила меня, что для моего обучения будет лучше, если я немного попутешествую. На самом деле, это был предлог. Жизнь дома обратилась кошмаром. Девушкой, что в итоге стала учиться за границей, была я.   Она вздохнула.   – В первый год я отправилась в Париж. Мне удалось убедить их позволить мне взять с собой Наку-тян, так как МСЁ предоставил мне квартиру и все остальное. Предполагалось, что это для разнообразия и чтобы «прочистить голову», но настоящая причина была в том, что в городе было полно оперативников Черного сердца. Среди прочего. Предполагалось, что это всего на год, но даже когда моя сестра уехала, я осталась. Все было таким новым, и я не хотела возвращаться. Я продолжала придумывать причины, новые программы, где участвовала, и тому подобное. Порой я приезжала домой, но это всегда было неудобно. Я не знала, как узнала моя мать, но заметно было, что она знает, что я все еще о чем-то лгу. Она просто не собиралась закрывать на это глаза, и мы все время начинали ссориться из-за всяких глупостей.   – Так что ты начала держаться подальше, – проследила за направлением мыслей Рёко.   – Да, я сказала себе, что это к лучшему. Будет проще хранить секреты и к тому же возвращение домой в Японию всегда казалось таким ограничивающим. Так что когда я, наконец, окончила школу, я нашла кое-кого, готового учить меня еще пару лет, и перебралась на Сансару.   – Сансару? – перебила Рёко. – Планету Сансару?   – Да, – сказала девушка. – Понимаешь, не так ли? Стремление отправиться куда-то еще. В моем случае, мне к тому же не особо хотелось возвращаться домой, так что все прекрасно совпало.   – Как там было? – спросила Рёко, не в силах удержаться от вопроса.   – На Сансаре? Тогда она была гораздо менее развита, так что… ну, было интересно. Все пытались залезть друг другу на головы и ухватить свой кусок планеты, предприятия МСЁ пытались извлечь прибыль, а у тебя была собственная машина. Лично я никогда особо этим не занималась, но порой я улетала на дальний край цивилизации. Тогда там был целый нетронутый континент, и порой они устраивали сафари.   Симулякр на мгновение прикрыла глаза, как будто представляя воспоминание, что Рёко тихо захотелось увидеть.   – Настоящий переломный момент с семьей наступил, когда я получила первую настоящую миссию. Довольно серьезную, но мне хотелось чего-нибудь сложного и индивидуального.   Девушка остановилась, как будто слегка смутившись. Наконец, она сказала:   – Было много религиозных и идеологических маргинальных групп, желающих улететь в собственные миры и создать утопию. Управление тогда не настолько жестко контролировало колонизацию, так что они были вольны так поступать. Было много пустых планет – и до сих пор, вообще-то – так что у них был выбор, и, честно говоря, Управление было слишком занято, чтобы пытаться за всеми ними уследить. МСЁ хотел, чтобы я разведала их, убедилась, что никто их них не представляет серьезной угрозы существующему социальному порядку, проверила глубоко скрытых охотниц на демонов, посмотрела, не поддадутся ли колонисты нашему влиянию, и тому подобное. Меня выбрали потому, что если прижмет, и я когда-нибудь найду новых контрактниц, не попавших в программу, я смогу заставить их присоединиться к программе. Я этому хорошо подходила. На самом деле, это небольшой теоретический риск – мы довольно неплохо ладим с инкубаторами, так что вряд ли они заключат контракт с девушкой, которую не смогут убедить влиться в систему МСЁ. Но нельзя исключать вероятность того, что они пожадничают.   Девушка ненадолго приостановилась.   – Я бы могла рассказать много историй или, вернее, могла бы настоящая версия меня, – сказала она. – Но не стоит слишком в это углубляться. Я и так уже достаточно нарушаю секретность. Дело в том, что я должна была вписаться, сменить на лету личность и сделать то, что должна была. Но я не могла это сделать и оставаться на связи с семьей. Невозможно. Так что я прекратила оставаться на связи.   На этот раз, когда симулякр проверила выражение лица Рёко, она обнаружила, что та разрывалась между отвращением и восхищением. Как будто она слушала об извращенной версии своей мечты.   – Я не знала, как долго это будет, – сказала симулякр, – но когда я, наконец, попросила переназначения, прошло пятнадцать лет.   Она покачала головой.   – После такого срока я не знала, как мне снова связаться с семьей. Мне потребовалось десять лет набираться храбрости, чтобы связаться с сестрой и отцом, но к тому времени… моя мать уже махнула на меня рукой и отстрадала, когда я не отвечала на сообщения, и не было никакого способа объяснить ей, где я была. Мы… решили так все и оставить.   К этому моменту лицо Рёко пришло к полному отвращению.   – Как вы могли? – спросила она. – Что за… о чем вы все думали?   Девушка явно пристыженно опустила глаза.   – Для всех нас это был путь наименьшего сопротивления. Мы этим не гордимся. И…   Симулякр сглотнула.   – Ну, потребовалось достаточно много времени, но ты уже должна достаточно знать, чтобы понять, почему тебе никогда не говорили о моем существовании. Видишь ли, когда началась Война, МСЁ, очевидно, перестал быть тайной. Моей матери не потребовалось много времени, чтобы сложить все вместе.   Она закрыла глаза и вздохнула.   – Мне потребовалось восемь лет, чтобы попытаться с ней поговорить, но, очевидно, она не хотела меня видеть. К этому моменту она ненавидела МСЁ. Ты должна понять: с ее точки зрения, МСЁ привел к смерти ее матери и испортил ее дочь. Она хотела, чтобы семья сделала все возможное, чтобы не дать тебе заключить контракт. Никто из нас не готов был ей возразить. И, конечно, оставалась еще твоя мать. Она не хотела, чтобы ты прошла через то же, что и она. Вот так все и сложилось. И я не думаю, что ты можешь винить мою мать за то, что она вступила в армию и покинула планету.   – Всего этого можно было бы избежать, если бы вы с самого начала сказали что-нибудь, – сердито прокомментировала Рёко.   – Конечно, я это знаю! – сказала девушка. – Думаешь, я не сожалею?   – Ну, думаю…   – Слушай! – схватила ее за плечо симулякр. – Придержи аргументы для настоящей версии меня. Ничто сказанное мне ни на что не повлияет.   – Да, но… – автоматически начала Рёко, прежде чем осознать, что это бессмысленно. – Верно, – потеряла она решимость. – Я забыла.   – Я же говорила тебе не забывать, – сказала девушка.   Секунду они молча смотрели друг на друга, стоя рядом с застывшими фигурами Хомуры и более юной Курои Наны.   – Тогда, полагаю, пора прощаться, – сказала симулякр.   – Подожди! – сказала Рёко. – Что…   Но мир уже растворялся, и она знала, что скоро она очнется.   Вынырнув, она обнаружила, что все еще сидит на траве – конечно – и ее тетя все еще сидит рядом с ней, только что пробудившейся, вполне возможно долго ее ожидая.   Рёко проверила внутренний хронометр. Здесь, в реальном мире, прошло двадцать четыре минуты. Двадцать четыре минут ее собственной вечеринки. Как сюрреалистично.   – Знаешь, я знаю, где она, – сказала она.   – Что? – растерянно взглянула на нее Нана.   – Твоя мать – моя бабушка, – наклонилась она вперед, уже не столько сердитая, сколько разочарованная. – Я не могу просто удерживать такую информацию. Пожалуйста, тебе стоит найти ее. Ты не можешь просто…   – Я уже, – опустила глаза Нана.   – Что? – в свою очередь растерянно спросила Рёко.   – Я сказала, что уже навестила ее, – сказала ее тетя. – Вот почему я так спешила обратно. Она сказала, что хочет со мной поговорить. Сказала, что не жалеет, что ушла, но она… там у нее было время подумать. Она сожалеет, что не доверяла мне, столько лет назад. Я сожалею, что никогда ничего не говорила. По крайней мере, она хочет нормальных отношений, раз уж ты теперь выросла. Так она сказала. У меня не было времени внести это в переданную тебе программу.   Рёко села обратно и оперлась руками о траву.   – О, – сказала она.   – Так что ты думаешь? – спросила девушка. – Насчет всего этого?   Рёко немного подождала, прежде чем ответить.   – Ну а что мне следует думать? – спросила она, встретившись с ней взглядом. – Мне следует разозлиться? Мне следует внезапно все понять? Нет, я не представляю, что и думать. Я лишь думаю, что это прекрасно, что произошедшее столетия назад дотянулось из прошлого до моей жизни.   Она позволила прорваться в голос сарказму, после чего взяла секунду подумать, пока ее тетя ждала.   – Я… честно говоря, завтра я ухожу. Я пока еще все это не впитала. Я просто поброжу, поговорю с подругами, поучаствую в вечеринке, а с завтрашнего дня я не увижу ни подруг, ни родителей. Часть меня хочет просто сказать все, что ты хочешь услышать, потому что завтра, когда я уйду, это уже не будет иметь значения. Уже не имеет значения, что мои родители говорили мне или не говорили. Но я не хочу сбегать от своей семьи.   Она позволила этим словам на мгновение повиснуть в воздухе, пока они обе смотрели друг на друга. После чего она встала.   – Мне нужно вернуться на вечеринку, – сказала она. – Подруги будут гадать, что происходит.   – Я не слишком-то хорош в подобных речах, – сказал отец Рёко, его голос усиливался расположенными по всему полю скрытыми динамиками. – Но мне сказали, что такое ожидается, так что я приложу все усилия, чтобы как обычно смутить мою дочь.   Раздался хор вежливых смешков.   На своем месте за столом неподалеку от стоящих родителей слабо улыбнулась Рёко. По правде говоря, она никогда не слышала, чтобы ее отец говорил дольше пары минут за раз, и скептически относилась к его возможности с этим справиться. Таким образом, она не уверена была, ожидать ли собственного смущения, ее отца, или их обоих.   – Я не совсем уверен, о чем говорить, так что, наверное, начну с самого начала, – продолжил ее отец. – Около пятнадцати лет назад мы с Накасэ, наконец-то, получили долгожданное разрешение на рождение. В то время я готовился переехать в Сеул, занять новую должность и продвинуть свою карьеру. Мы не ожидали его в тот момент. Мы подумывали отложить, но решили, что так взволнованы нашим первым ребенком, что я решил остаться.   Где-то справа от нее кашлянул Курои Абэ, каким-то образом неправильно глотнув вино, привлекая тем самым взгляды. Когда Рёко снова взглянула вперед, она на мгновение поймала взгляд Кёко, прежде чем та отвернулась.   – Мы подумывали выбрать пол нашего ребенка, – сказал отец. – Но не решились. Это не вполне подходило нашим предпочтениям и к тому же мы не смогли договориться, какой пол мы хотим. Не стану никого смущать, раскрывая, кто что предпочел, но в итоге мы решили выбрать естественный подход.   Мать Рёко вежливо покраснела, тогда как сама Рёко стреляла взглядом по сторонам, оценивая реакцию подруг и гадая, какого черта он об этом говорит.   – Во всяком случае, – сказал ее отец, – нет никакого способа обелить тот факт, что когда выяснилось, что у нас дочь, нам сразу же пришлось побеспокоиться о ее будущем, учитывая историю этой семьи. Были разногласия, но в итоге мы решили, что изо всех сил постараемся дать ей нормальную жизнь.   – Мы с самого детства говорили ей игнорировать любые предложения говорящих белых котов, но она, конечно, не послушала, – прокомментировала ее мать.   Рёко украдкой поглядела на столик, где сидели ее более отдаленные предки. Как и ожидалось, Сидзуки Саяка и Курои Кана выглядели весьма самодовольно. Хотя, к ее удивлению, что пусть они вроде бы и недолюбливали друг друга, они без какой-либо суеты устроились за одним столиком. Арису и Кёко тоже были с ними.   – Знаете, что мне это напоминает? – прокомментировала рядом с ней Руйко.   Рёко взглянула на нее, показывая, что она привлекла внимание.   – Свадьбу, – сказала Руйко. – Совсем как свадьба.   Рёко странно на нее взглянула, тогда как Симона просто выглядела раздраженной.   – Я… все, уже заткнулась, – сказала Руйко.   Рёко вновь вернула внимание отцу, пытаясь поднять из аудиальной памяти, что он сказал, пока она только что слушала подругу.   – … пришли к такой ситуации, – сказал ее отец, – не остается ничего иного, кроме как оказать ей нашу безраздельную поддержку. Иных вариантов нет. Пусть нам тяжело отпускать ее такой молодой, но, по крайней мере, так не только с нами, и хорошо знать, что ее будут поддерживать превосходные наставницы и члены семьи. Спасибо.   Поняв намек, все вежливо зааплодировали. Не лучшая речь – довольно короткая и довольно странная, но не слишком ужасная, и это как раз то, чего все и ожидали.   – И позвольте мне также сказать, – ворвался новый голос – Курои Каны, – что какие бы ни были у этой семьи в прошлом разногласия или проблемы, мы все заинтересованы в успехе Рёко-тян и, что тоже важно, чтобы она прошла через эту войну в целости и сохранности.   Аплодисменты возобновились.   Тиаки толкнула Рёко локтем, и она, наконец, очнулась от транса, мысленной командой подключившись к системе усиления.   – Э-э, спасибо. Спасибо вам всем. Э-э, спасибо всем за поддержку, – неловко сказала она.   Снова хлопки, в последний раз. Рёко откинулась на спинку стула.   Все было так сюрреально. Неужели она и вправду завтра все это покинет? Она старательно готовилась, как ей и сказали, но потребовались древние воспоминания ее тети и сюрреализм этой вечеринки, ее вечеринки, чтобы в ее сознании все начало проясняться. Она изо всех сил старалась припомнить проблемы, что всего час назад казались настолько важными.   Это правильно, не так ли? Важно ли, что ее родители ей лгали? Сейчас она это знала, и скоро она будет далеко-далеко от них.   «Нет, я не могу так об этом думать!» – подумала она.   – Что-то не так? – спросила Симона, выдернув ее из размышлений. – Выглядишь чем-то обеспокоенной.   – Я в порядке, – заверила Рёко. – Давай, э-э, сходим за десертом.   – Как скажешь, – прокомментировала Симона.   – Все и правда было так плохо? – поздно вечером спросила у матери Рёко, когда они в последний раз сидели у Рёко на кровати.   – Для меня да, – опустила глаза ее мать. – Я была для этого слишком юна. Я знаю, что была аномальным случаем, но все равно… МСЁ совершил ошибку. Как и ОПЗ. Они подвели меня. Надеюсь… ну, я надеюсь, ты будешь в порядке.   – Я буду в порядке, мама, – слегка улыбнулась Рёко, не вполне уверенная, какая еще реакция у нее должна быть.   – Надеюсь, – тонко улыбнулась ее мать. – Тебе достанется гораздо хуже, чем мне. Но ты, возможно, сложена из чего-то покрепче, чем я. Думаю, я увижу, насколько хорошим я была родителем.   После этого они вместе задремали там, никак это не обсуждая. Ее матери нужна была уверенность, подумала Рёко.