К звездам

  Заявление о намерениях   До сих пор система волшебниц была крупномасштабной трагедией. Мечты девушек-подростков превращались в кошмар страха, конфликта, лишений и смерти. Это результат отказа от организованности и сотрудничества, не присущий самой системе. Участвующие команды Митакихары обязуются создать организацию, Махо-Сёдзё Ёкай, способную укрепить сотрудничество и организованность, необходимые для прекращения ненужной боли.   МСЁ основывается как группа взаимопомощи с пятью основными мандатами:   – ликвидация дефицита кубов горя в любое время путем создания пула кубов горя;   – предоставление форума для обнародования, разрешения и рассуждения недопониманий и разногласий;   – обеспечение эффективных контрмер в случае серьезных внешних угроз или опасных обстоятельств;   – распределение немагических ресурсов, таких как денежные средства, полезным для группы в целом способом;   – распределение членов команд, в частности заключивших контракт новых девушек, оптимальным образом.   Раздел I – Основа организации   1. Глобальное собрание   Основные решения принимаются на общем собрании, проводящемся по меньшей мере раз в три месяца, но при необходимости чаще. Это собрание должно обладать властью допустить исключение к каждой части настоящего Устава и может вносить поправки, как только сочтет необходимым. Для образования кворума должен присутствовать по меньшей мере один член от каждой команды, и решение требует абсолютного большинства присутствующих членов, а также согласия по меньшей мере одного члена от каждой команды, за исключением некоторых упомянутых ниже санкционных действий, для которых требование кворума может быть ослаблено до всего лишь одного члена от половины существующих команд. Это может быть сделано, к примеру, за отказ принять участие в собрании.   Председательство и принимающая сторона следующего собрания будут определены на предыдущем собрании. Принимающая команда организовывает и председательствует на сессии, перекладывая все прямые затраты на общий фонд. Любой член команды может в любое время запросить досрочное собрание.   2. Общий фонд   Два совместных казначея из разных команд должны быть назначены для управления общим фондом, использующимся для финансирования деятельности организации, а также при необходимости для возмещения расходов. На каждом общем собрании казначеи предоставляют описание финансов организации и при необходимости могут быть заменены собранием.   Группы-основатели обязуются предоставить по меньшей мере двадцать тысяч японских иен (¥20,000) за члена для открытия фонда. Впоследствии команды должны вкладывать по меньшей мере десять тысяч японских иен (¥10,000) в месяц за члена. По усмотрению общего собрания, от отдельных членов могут потребовать внести больше, в частности если у данного члена имеется доступ к значительному внешнему богатству.   Любые превышающие эту сумму вклады можно использовать для вычитания требуемого с команды вклада избыточных кубов горя, по ставке, что будет рассматриваться и переназначаться на каждом собрании, в зависимости от текущего финансового состояния организации и запасов кубов горя, но не могут быть использованы для вычета из абсолютного минимума. Изначальная ставка устанавливается в десять тысяч японских иен (¥10,000) за куб.   Предпринимаемые организацией вложения в бизнес или инвестиционные предприятия осуществляются за счет фонда, и весь доход возвращается в фонд. На каждом общем собрании для каждой команды будет определяться ежемесячная сумма возмещения; эта сумма может превышать сумму взноса, и по мере требований обстоятельств эта сумма может различаться между командами. Также команды могут запросить экстренный перевод, оставляемый на усмотрение казначеев; решение любых связанных с этим финансовых проблем может быть сделано на следующем собрании.   3. Пул кубов горя   Для управления пулом кубов горя назначаются три хранителя кубов, он должен использоваться для защиты команд-членов от плохого сбора кубов горя. Пул должен храниться в нескольких местах в целях практичности и безопасности. Каждые две недели или чаще команды должны передавать кубы горя, не требуя превзойти операционный избыток, но в противном случае не ниже абсолютного минимума в один куб горя на члена в неделю или пятидесяти процентов (50%) от их операционного избытка, в зависимости от того, что выше. В случае операционного дефицита из пула может быть проведено изъятие до одного куба горя в неделю на члена. Дополнительное изъятие может быть предоставлено по усмотрению хранителей, но должно быть обсуждено на следующем собрании.   Хранители должны на каждом собрании предоставлять описание организационных запасов кубов горя, наряду с учетом производительности всех команд, и могут быть заменены по желанию собрания. Прямая покупка или продажа кубов горя из пула может быть разрешена в пределах установленных на предыдущем собрании ограничений.   Инкубаторы согласились исполнять проверку операционных дефицитов и избытков.   Раздел II – Вход или выход команд   Команда, желающая вступить в организацию, может, с согласия большинства своих членов, в любое время подать заявку на вступление. Такие заявки должны быть как можно скорее рассмотрены общим собранием. По запросу какой-либо команды-члена может быть проведено голосование за неодобрение – большинства будет достаточно, чтобы отказать в заявке на вступление. В противном случае вступление происходит автоматически. Собрание также может потребовать от заявившей группы предоставить дополнительные ресурсы, к примеру денежные средства, кубы горя, прежде чем разрешить вступление.   Команда может в любое время покинуть организацию, с согласия большинства членов команды. Остальные команды должны быть проинформированы как можно скорее. Выход из организации не освобождает от задолженностей и обязательств.   Команда может быть изгнана из организации с согласия четырех пятых (⅘) от всех остальных членов организации, с согласием по меньшей мере одного члена от каждой команды за исключением изгоняемой.   Раздел III – Передача отдельных членов команд   Команды-члены могут переводить или передавать представителей между собой по единодушному взаимному согласию и в случае, когда заключившие контракт новые члены обладают навыками, имеющими существенное значение для команды помимо команды из района ее контракта. Это может быть ожидаемо в зависимости от статуса проживания, возраста и так далее.   Лица, переданные или переведенные в другую команду имеют право рассчитывать на обращение, сравнимое с ожидаемым от их собственной команды, включая обучение, проживание, социальную поддержку и так далее. Первоначальная команда может, с согласия упомянутого лица, потребовать обратить перевод, с решением общим собранием в случае несогласия новой команды.   Раздел IV – Прочие ресурсы   Ожидается, что команды-члены будут без дальнейших обсуждений совместно использовать ресурсы, такие как доступ к медицинскому обслуживанию или транспорту, так, чтобы это было щедро, разумно и справедливо. Споры могут быть разрешены общим собранием, но есть надежда этого избежать.   Раздел V – Внешние угрозы, разное   От команд-членов ожидается максимальное сотрудничество в ликвидации или устранении любых способных возникнуть внешних угроз и других проблем.   Раздел VI – Дополнительные меры принуждения   В случае отказа от сотрудничества, отказа участвовать в общем собрании или намеренном нарушении положений Устава и/или решений собрания, собрание может наложить на команду санкции, с согласия двух третей (⅔) от всех остальных членов организации и с согласием по меньшей мере одного члена от каждой команды за исключением подвергшейся санкциям. Эти санкции включают, но не ограничиваются требованием повышенных взносов денежных средств и кубов горя и отказе в экстренном переводе и выделении кубов горя.   Подписано,   Акеми Хомура, от имени «Митакихарской четверки»   Курои Кана, от имени «Группы университетского района»   Тиё Рика, от имени «Северной группы»   Танака Юи, от имени «Группы финансового района»   Такара Тинами, от имени «Группы промышленной зоны»   Ясухиро Рин, от имени «Тройки Западного Касамино»   — Изначальный Устав МСЁ, 2021   За теоретическое предсказание и экспериментальную демонстрацию эффекта исключающего запрета Паули, основу современных систем силового поля.   — Цитата, Нобелевская премия по физике, 2455, присуждена Нишке Вирани и Людвигу фон Рор.   Рёко изучила в зеркале свое отражение. Несмотря на заверения Клариссы, что ее парадная форма создана была по стандарту, лично она не могла не чувствовать, что фуражка слишком велика, рукава немного чересчур расклешены, а брюки слишком коротки.   «Я же говорю, это лишь твое воображение, – подумала Кларисса. – Просто ты снова не уверена из-за своих размеров. Если это и правда так сильно тебя беспокоит, позже можешь попробовать увеличить свой рост, или, может быть, возраст. Форма точно пропорциональна».   «Очень мило с твоей стороны так говорить, – саркастично подумала Рёко. – Хотя, знаешь, нет, спасибо».   «Не похоже было, чтобы более тонкий подход как-то повлиял, – сухо подумала Кларисса. – Так что я подумала быть прямее. Кроме того, в этом нет ничего зазорного. Все хотя бы раз пробовали».   – Хм, – вслух сказала Рёко, когда ей в голову пришла мысль. Хотя она сразу же от нее отмахнулась. Кого она вообще пытается впечатлить?   «И правда кого…» – подумала она, прежде чем спохватилась.   Ее отражение в зеркале, казалось бы, само собой перестроилось, одновременно став выше и немного объемнее в груди.   «Кларисса…» – предупредила она.   «Я лишь показываю тебе, как ты будешь выглядеть, – подумала Кларисса. – Не нужно злиться».   Рёко мыслью сбросила зеркало, вернув отражение к реальности. В то время как ей пришлось признать, что так она выглядела лучше, она не думала, что поступить так будет правильно. Кроме того, оценила бы вообще Асами что-то подобное?   Она на мгновение стиснула зубы.   «Скажи, Кларисса, – подумала она. – Прямо сейчас, что именно меня беспокоит?»   Устройство издало преднамеренный звук вздоха.   «Я не какая-то волшебная машина для упрощенного самопонимания. Лучше тебе будет выяснить самой».   «Так эффективнее», – подумала Рёко.   «Возможно».   Долгое время Рёко полагала, что Кларисса не продолжит, но, наконец, после еще одного вздоха, последовало:   «Ты смущена и не уверена, что думать. У людей есть естественное желание понравиться другим, и теперь, когда это уместно, ты столкнулась с тем, что рассматриваешь свою внешность с точки зрения Асами. В то же время, ты осознаешь, что могут означать подобные усилия, так что пытаешься об этом не думать. В самом деле, на данный момент ты предпочитаешь ни о чем этом не думать из-за сложности и запутанности всех задействованных здесь твоих чувств. Ты разрываешься между чувством, что тебе стоит в какой-то момент постараться связаться с Асами, и в то же время беспокойством, что это может для нее значить. В целом, ты не уверена, что ты хочешь подразумевать этим, так что не можешь принять никакого решения».   Вопреки обычной разговорной речи, Кларисса перевела аудио на ускоренный режим, так что Рёко оказалось сложно вмешаться. Вместо этого она под конец опустила взгляд на перчатки в руке, решив сосредоточиться на чем-то ничего не значащем.   «Пожалуй, это было слишком откровенно», – подумала она.   «Знаю».   Секунду она стояла там, натягивая перчатки на руки, сжав после этого кулаки, проверяя, как они ощущаются. Затем она коснулась плеча, еще раз взглянув на две белых прямоугольных стрелы на погоне, белый выделялся на ярко-зеленом фоне остальной части ее формы. Знак означал старшего лейтенанта.   Рёко вздохнула. Она предположила, что неплохо было, что цвет формы волшебниц совпадал с цветами их костюма, но также неплохо было надеть порой какой-нибудь другой цвет. И разве старшие чины не носят что-то еще?   Она бросила взгляд в искусственно регенерированное звездное поле в рамке окна рядом с ней, даже более искусственное, чем можно было ожидать, учитывая, что она была слишком глубоко внутри Жукова, чтобы быть рядом с корпусом. Ее каюта была гораздо крупнее, чем она ожидала, но в ней мало было украшений или мебели. Была лишь кровать, комод, тумбочка, синтезатор, световая панель… и в общем-то все, если не считать уборную. И все было стандартным, окрашенным под светлое дерево.   Ткнув носком сапога покрытый ковром пол, она проверила свои ощущения. По крайней мере, они неплохо выглядели: глубокого черного цвета, казалось бы, соответствующего глубинам внешнего космоса.   «Хоть на этом спасибо», – подумала она.   Затем она направилась к двери.   Рёко неловко было выходить в коридор, одетой в полную форму, и в самом деле, матрос, которого она встретила, едва выйдя за дверь, моргнул, оглянувшись на нее, когда она прошла мимо, прежде чем вполсилы отсалютовать и подчеркнуто уставиться вперед, продолжая идти по коридору.   «Скорее всего, он просто удивлен видеть волшебницу в форме. Это не так уж часто», – подумала Кларисса.   «Нет, я уже в порядке, – подумала Рёко. – Я справлюсь. Не нужно и дальше подбадривать меня».   По крайней мере, корабль был относительно малолюден.   Она прошла лишь немного дальше, разыскивая вдоль обыденной металлически-серой стеной вход в туннель скоростного перемещения. На кажущемся металле прокручивались информационные объявления, следуя за ней, пока она шла. Она могла на ходу включить новости или что-то подобное, но сейчас была не в настроении. Непосредственно рядом с ней коридор ярко освещался, но в остальном был темен, свет следовал за ее шагами.   Рёко резко повернула, войдя в туннель скоростного перемещения, дверь вовремя скользнула в сторону, впуская ее.   Когда она вышла на узкую платформу, ее тело слегка подскочило от внезапной потери силы тяжести, от силы последнего шага слегка накренившись относительно поверхности.   Вдруг справа ее толкнуло горячим сильным ветром, сопровождаемым постоянным гулом. Здесь не было истинной невесомости – если бы она попыталась двинуться, ее бы отвело назад, и что-то явно не давало ей улететь вместе с ветром – но для ее желудка так, несомненно, ощущалось.   Конечно, она уже видела ТСП, когда только прибыла на корабль и несколько раз после этого, но от этого у нее до сих пор перехватывало дыхание. Стенки цилиндра, освещаемые равномерной жуткой синевой, простирались в обе стороны от нее, растянувшись настолько, что она видела горизонт, где туннель сворачивал прочь от ее взгляда. Влево на высокой скорости проносились оборудование, члены экипажа и дроны, как прямо перед ней, так и маленькими пятнышками вдали, вырисовываясь на фоне синевы. Ничто в ее опыте, включая изученную ею ограниченную информацию о линкорах, не подготовило ее ни к чему подобному.   ТСП тянулся почти через весь линкор, служа основной транспортной сетью корабля. С учетом того, как много энергии уже выделялось громадным генераторам искусственного тяготения, корабль легко мог выделить часть своих гравитационных полей на точную транспортировку, направляя всевозможные грузы по однонаправленным туннелям.   Рёко едва успела задуматься над этой темой, как почувствовала, что ее голову поворачивает в сторону с меньшей площадью поперечного сечения. Прежде чем она успела приготовиться, ее в жестком темпе ускорило вперед, система вовсю воспользовалась полным преимуществом прочности ее не вполне человеческого тела. Почти сразу же она по скорости сравнялась с остальным трафиком, относительно нее теперь казавшимся неподвижным. Пока она летела, мимо нее проносилась процессия дверных проемов и крупных порталов, ведущих в другие районы корабля.   Она больше не чувствовала ветра, так как больше не было разницы в скорости между нею и воздухом.   Остальные, с кем она путешествовала до этого, похоже, полностью привыкли к процессу, небрежно проверяя при этом внутренние меню или даже читая. Ей было неловко от того, насколько неуверенной она в сравнении с ними была. В этот раз она пыталась проследить за своим перемещением через корабль, отмечая районы, которые она миновала. Она предположила, что привыкнуть можно было к чему угодно.   И точно так же все и закончилось, когда ее столь же жестко затормозило, после чего отнесло к остановке у еще одной узкой платформы возле места ее назначения, платформа мягко «дернула» ее к «земле» – или, скорее, тому, что в этой части корабля считалось за землю.   Она как-то спросила Жукова – «Георгия» – правда ли так уж необходимо, чтобы туннели были настолько быстры. Корабль просто ответил, что это оптимально эффективно, и на этом закончил. Кларисса сообщила ей, что по соображениям защиты основные туннели располагаются почти в центре корабля, и что на случай повреждений есть альтернативные методы транспортировки, включающие более традиционных дронов-переносчиков, «толкающие» установки, запускающие в нужном направлении, или даже старомодные магнитные поручни и точки крепления. Каким-то образом это показалось гораздо приятнее.   Хотя, тем не менее, Рёко пришлось признать чувство некоей спешки от путешествия по гравитационным ТСП.   «Асами бы понравилось», – поняла она.   Она нахмурилась от этой мысли, после чего покачала головой, продолжая путь к цели.   Эта часть корабля на вид ничуть не отличалась от только что ею покинутой, но из тщательно размеченной внутренней карты этой части она знала, что она и правда особенная.   Она остановилась перед искусно вырезанными двойными дверями, обрамленными тонкой золотой отделкой. Посередине были старомодные «дверные ручки», привлекшие ее внимание тем, как они выступали.   Мгновение она просто стояла и смотрела. Она никогда не была в командных помещениях корабля, хотя это особо ничего не значило, учитывая, что пробыла она здесь всего два дня.   «Деревянные двери для старших офицеров это флотская традиция, – подумала Кларисса. – Обычно их импортируют с Земли. Это одна из таких».   Рёко взглянула на табличку «Томоэ Мами, фельдмаршал» с правой стороны двери и вздохнула. Она не удивилась тому, что дверь при ее приближении не открылась. Внутренний отсчет указывал, что время прибытия маршала все еще десять минут. Рёко не хотела опоздать.   Она немного погладила ладонью дверь. Чувствовалось ново, немного грубовато и зернисто, похоже на виденную ею иногда искусственную древесину…   Затем она отскочила назад, резко выпрямившись, когда время прибытия внезапно сократилось с десяти минут до всего лишь сорока секунд.   «Должно быть она что-то сократила, раз уж я уже здесь», – подумала Рёко, осознав свою ошибку.   Неловко стоя там, она про себя продумывала, что сказать, пока секунды тикали.   В тот момент, когда она услышала позади себя шаги, Рёко развернулась на каблуках и глубже, чем обычно, поклонилась.   – Прошу прощения, что прибыла рано, – начала она, спешно выплевывая слова. – Вам не нужно было…   Когда она снова подняла голову, ее взгляд зацепился за контуры повседневного черного свитера.   Но когда она добралась до вершины, она не нашла смотрящую на нее Томоэ Мами.   «Шэнь Сяо Лун, личный телохранитель Томоэ-сан», – определила Кларисса, пока Рёко в замешательстве все еще смотрела на нее.   – Не волнуйся из-за этого, – сказала искомый Рёко маршал, появившись рядом со своим телохранителем в – это было ново – полном оливково-зеленом мундире генштаба. – Я не занималась ничем достаточно важным, что я не смогла бы закончить на несколько минут раньше. Мы просто сократили. Давай, проходи.   Когда Мами распахнула дверь – по старинке, воспользовавшись дверной ручкой – Рёко ненадолго удивилась отсутствию движения со стороны двух телохранителей, устроившихся так, чтобы встать по обе стороны дверей. Она ожидала проследовать за остальными, но вместо этого пришлось оставить телохранителей позади, когда Мами указала ей войти. Если подумать, это было понятно.   Рёко, ожидавшая войти в какую-то изукрашенную адмиральскую каюту, в комплекте с портретами древних моряков в рамках и другой схожей атрибутики, вместо этого увидела что-то похожее на интерьер большой личной квартиры, какую можно было найти в некоторых районах Митакихары. Перед ней была удобная, экстравагантно большая кровать, высокая и оформленная в розовом и желтом. По бокам от этого предмета мебели были тумбочка и комод, в том же стиле. На дальней стороне комнаты был соответствующий розовый рабочий стол, пышные ковры и пледы тоже вписывались в декор. С двух сторон комнаты она увидела выходы в ванную и в столовую. Присмотревшись, она подумала, что увидела еще и часть кухни, примыкающей к столовой. Единственным, что портило эффект, было окно, отображающее обработанный вариант межзвездного пространства, а не ожидаемые городские пейзажи.   В целом, выглядело чрезвычайно похоже на квартиру ранней взрослой жизни Мами, показанную в фильме «Акеми», если бы в квартире были дверные проемы, ведущие прямо в спальню. Хотя, несмотря на ощущение уюта и декор, комната и в самом деле была довольно крупной, о чем свидетельствовали треугольный журнальный столик и диван сразу справа от Рёко. Вместо видимой тесноты столик естественным образом вписывался в то, что иначе было бы большой пустотой на плане комнаты.   Рёко осознала, что увиденная ею комната, конечно, была гораздо логичнее представленной ею адмиральской каюты. В фильмах у адмиральских кают всегда был морской налет. Опять же, в фильмах адмиралы всегда были бородатыми грубоголосыми стариками.   Секунду Рёко просто нерешительно стояла там. Она увидела, как Мами исчезла в столовой, но не знала, должна ли она последовать за ней или где-то присесть.   Хотя вскоре фельдмаршал вновь появилась в комнате, неся поднос с двумя кусочками кремового торта с клубникой, чайником и двумя небольшими чашками. Рёко на мгновение вспомнила офис Ацуко Арису, казалось бы, целую жизнь назад, когда психотерапевт подала ей тот же самый торт. Неужели в ее личных файлах и правда содержалась информация о ее любимом торте или это просто какое-то совпадение? Это и сам по себе был весьма хороший торт…   Мами поставила тарелки и чашки на журнальный столик, после чего села рядом со столиком на пол, проигнорировав стоящий прямо позади нее диван.   Видя стоящую и натянуто глядящую на нее Рёко, Мами жестом указала ей сесть, и она неловко так и сделала.   – Мне предложили личного повара, – сказала Мами на родном японском, наливая чай им обеим, – но я отказалась. Показалось неправильным. Не то чтобы у меня теперь когда-либо было время самой готовить еду. Я должна извиниться; это все синтезированное, за исключением чая. У меня собственный запас чайных листьев и заваривающий его робот. Он не плох. Но, конечно, ваше поколение всю свою жизнь живет на синтезированном, так что… о, я снова забалтываюсь, прости.   Долгую секунду Рёко безучастно смотрела на девушку, слишком поздно поняв, что она должна была настоять на том, чтобы разлить чай, а не позволить это делать Мами.   – Будь здесь Сакура-сан, она бы сказала тебе расслабиться и устраиваться поудобнее, – сказала Мами, поставив чайник и взглянув Рёко в глаза. – Я серьезно. Раньше было гораздо проще, гораздо неформальнее, но в нынешнее время все взятые мною девушки выглядят слишком напуганными, чтобы хотя бы вздохнуть.   После этих слов Рёко выдохнула, даже не осознавая, что задержала дыхание.   – Хорошо, – сказала Мами, кивнув себе и отпив чай, держа чашку обеими руками.   – Так как дела? – спросила блондинка, снова взглянув на Рёко. – Я имею в виду, как обучение и все остальное? Конечно, я видела психологические отчеты, но я хочу услышать лично.   Рёко моргнула. Этого она не ожидала, так что у нее не было никакого готового ответа. В его поисках она порылась в голове, все время пытаясь напомнить себе, что она знает о репутации Мами, что не нужно бояться, что она чересчур нервничает…   – Все было хорошо, хорошо, – сказала Рёко, излишне повторив последнее слово. – Не думаю, что у меня все чем-то отличалось от остальных. Было еще нападение истребителей и все такое, но мы выжили, а травма от радиации была не так уж плоха. И, э-э, я нашла подруг.   Она съежилась после упоминания «подруг» и понадеялась, что это было лишь внутренним. Ее ответ казался ужасно бессодержательным, но маршал понимающе кивнула, видимо, удовлетворенная им.   – Знаешь, – сказала Мами, откинувшись на диван позади нее, – официальной причиной твоего повышения и причиной, по которой ты здесь, является твое лидерство во время того нападения.   «Причиной, по которой я здесь?» – подумала Рёко. По правде говоря, она не знала, почему она здесь, только что Мами хотела с ней встретиться, и ей сказали надеть форму. Она не знала, чего ожидать.   – Ну, что… – нерешительно начала Рёко.   – Одну секунду, – настояла Мами, одной рукой взмахнув в сторону Рёко, другой держа чашку чая. – Сперва доешь торт. Мне сказали, этот твой любимый. Мне тоже нравится.   Не чувствуя в себе достаточной смелости, чтобы спросить, кто это сказал, Рёко слегка кивнула и покорно приступила к делу, подцепив одной из вилочек кусочек торта. Она была рада, что наконец-то справилась с дисгевзией – некоторое время из-за этого еда порой была по-настоящему странной.   – Я помню, когда Акеми-сан только заключила контракт, – сказала Мами, держа свою чашку и с тоской глядя в потолок. – Мы пригласили ее на чай и пирожные, и она была такой стеснительной – ничуть не похожей на ту, какой она стала позже. Я была старшей, так что они с Сакурой-сан брали с меня пример. Позже я начала немного скучать по тому, как была сэмпаем. Хотя в нынешнее время все ведут себя одинаково.   Рёко, застывшая с наполовину поднесенной ко рту вилкой, поняла, что делает, и засунула торт в рот.   – Понятно, – задумчиво сказала она, пытаясь одновременно с этим прожевать.   Что-то в японском Мами было не так, что-то только сейчас замеченное Рёко, в этом якобы обычном разговоре. Акцент, выбор слов – это немного напоминало ей о дедушке, только каким-то образом существеннее. Почти как если бы маршал говорила на совсем другом диалекте, но он не похож был ни на что узнаваемое Рёко.   – Только взгляни, где мы сейчас, – продолжила Мами. – Столько лет назад мы даже не могли себе этого представить. Мы тоже были девушками, но никто из нас не вырос из детства и не жил нормальными жизнями. Другие, позже, но не мы. Но я полагаю, после твоего желания, я не могу сказать, что ты такого не просила.   Рёко, отпившая чай, едва не поперхнулась, удивленная внезапным включением в разговор.   Она слегка кашлянула, поставив чашку и взглянув в лицо девушки, ожидая продолжения, но Мами не встретила ее взгляда, вместо этого, казалось бы, сосредоточившись на собственном торте. Не зная, что сказать, Рёко в итоге опустила глаза сделать то же самое.   В итоге она закончила торт и с тихим звоном отложила вилку. Она не наслаждалась им так, как могла бы.   – Прости, – с легкой улыбкой сказала Мами. – Не знаю, что на меня нашло. Если подумать, я вдруг поняла, что говорю рядом с тобой только что-то угнетающее. Не стоит мне так делать. Давай, вставай.   Рёко удивленно подняла глаза и нашла уже поднявшуюся с пола Мами. Мгновением позже она последовала примеру.   Маршал, казалось, на мгновение всмотрелась в ее лицо, когда они встали друг перед другом.   – Ты и правда похожа на нее, но…   На этом голос Мами стих, когда маршал нахмурилась от внезапного замешательства.   – На кого? – спросила Рёко.   Мами покачала головой, закрыв глаза и слегка улыбнувшись.   – Жуков, мы готовы, – резко сказала она, переключившись на стандартный.   Слева от Рёко из пустоты материализовался немолодой русский, одетый в архаичную форму и с залысинами, образ сперва был некачественным и размытым, но быстро стал четче.   – ЧКК Георгий Константинович Жуков будет официальным свидетелем, – сказала Мами, указав на поклонившегося аватара корабля.   – Свидетелем… – начала повторять Рёко.   – Это церемония награждения, – с широкой улыбкой объяснила Мами. – Прости мне это ребячество, что не сказала раньше, но я хотела лично увидеть твое лицо. Видя счастье девушек вроде тебя, я снова чувствую себя молодой.   – Награждения… – снова бесцельно повторила Рёко.   Мами потянулась в один из карманов, вытащив маленький металлический значок и ленту. Она подняла его на ладони, чтобы Рёко взглянула. Значок представлял собой небольшую прямоугольную стрелу, изготовленную из чисто белого, почти люминесцентного металла. Сама лента тоже была белой, и судя по присоединению к вершине стрелы, ясно было, что стрела при ношении будет указывать острием вверх.   – Просто чтобы было понятно, – сказала маршал. – Не я рекомендовала награду. За это можешь поблагодарить Лапласа.   – Всегда считал его очаровательным коллегой, – с показным русским акцентом прокомментировал Жуков.   Рёко переводила взгляд с Мами на Жукова и обратно. Она была несколько сбита с толку, и в самом деле, ее лицо, должно быть, стоило сейчас видеть.   – Награда? – снова повторила она. – За что?   Мами кашлянула в кулак, встав заметно прямее.   – Я рада вручить вам Медаль Титосэ Юмы за боевое лидерство, превосходящее ожидаемое от возраста и уровня подготовки, – тщательно и четко выговорила Мами, шагнув вперед и наклонившись прикрепить ослепительно белую стрелу к левой стороне формы Рёко. – Ваша спокойная и осторожная реакция на неожиданное нападение головоногих стала бы честью и для ветерана с годом опыта и примером для подражания ваших товарищей. Вы решительно действовали в ситуации, к которой не были подготовлены, и предотвратили существенные потери. Поздравляю.   Когда маршал отступила назад, Рёко снова взглянула на присутствующую в комнате пару. Она не считала себя такой, на кого легко повлиять чем-то столь искусственным, как медаль, но в этот момент перед ее глазами все расплылось, и она ощутила… гордость? Да, пожалуй. Она неожиданно гордилась собой. Это было новое ощущение.   Затем момент прошел, и свечение угасло.   – Поздравляю, – сказал корабль. – Знаете, не понимаю, что это за одержимость длинными названиями наград. Разве не могли назвать ее просто Стрелой боевого лидерства или вроде того?   – Тише, – упрекнула Мами. – Сейчас не время об этом говорить.   – Я не против, – пусто сказала Рёко. – Я… польщена.   – Это я польщена, – серьезно взглянула на нее Мами. – Я никогда не выходила сражаться, как вы. Я остаюсь на флагмане или в мобильном командном пункте и наблюдаю за остальными.   – С новой позицией теперь больше флагман и меньше командный корабль, – сказал Жуков, искоса взглянув на Мами. – Не то чтобы я возражал. Я всегда говорил, что вы слишком много лично рискуете, вот так выходя.   Мами улыбнулась и кивнула себе.   – Твоим родителям понравится читать об этом, – сказала она. – Всегда так. Хотя…   – Подождите, – вмешалась Рёко, вдруг резко сосредоточившись. – Вы скажете об этом моим родителям?   Мами склонила голову, сложная прическа сместилась вместе с головой.   – Конечно. Мы пересылаем цитату медали и видео с церемонии. Стандартная процедура, если только родители не отчуждены… что-то не так?   Последний вопрос Мами задала взволнованным тоном, из-за внезапно появившегося на лице Рёко испуга.   – Нет, ничего такого, – слишком быстро заверила Рёко. – Мне… мне просто любопытно.   – Как скажешь, – сказала Мами.   Мгновение они смотрели друг на друга.   – Итак, – сказала Мами, судя по языку тела, явно отбросив предыдущую тему. – Очевидно, я бы не вызвала тебя на свой корабль просто сидеть без дела. Идем, покажу тебе мостик.   – Мостик, – моргнула Рёко. – Вы имеете в виду, корабельный…   – Да, тот мостик, – сказала Мами, дружелюбно схватив ее за плечо и подтолкнув в сторону двери. – Будет поучительно.   Свет за ними погас. Через мгновение Жуков, единственный источник света в комнате, улыбнулся себе, пожал плечами и распустил аватар.   Путь до корабельного мостика оказался освежающе короток. Едва выйдя из адмиральских апартаментов, Рёко последовала за Мами в одну из вездесущих корабельных труб короткого пути, по сути менее амбициозного варианта труб скоростного перемещения, как правило, пропускающих лишь несколько человек за раз. Эта оказалась строго вертикальной, даже без роскоши платформы, так что когда Мами вошла, она, казалось, сошла прямо с краю, немедленно упав вниз. Рёко напомнила себе, что делала и куда более рисковые вещи, и последовала примеру.   Их выбросило прямо на мостик, Мами приземлилась изящно, Рёко слегка споткнувшись. Подняв глаза, Рёко увидела комнату, очень похожую на то, что она бы ожидала от командного центра. Плохо освещенная цилиндрическая комната была размером с большой класс, а все доступные поверхности, включая пол и потолок, покрывали информационные дисплеи. Пол был посвящен гигантскому символическому представлению их нынешней звездной системы, опустив глаза, Рёко увидела, что стоит на части облака Оорта системы.   По кругу комнаты располагался ряд непроницаемо-черных кресел, выстроенных так, чтобы быть лицом к ближайшей части стены, рядом с каждым была небольшая консоль. Каждое занятое кресло окружал дополнительный набор постоянно перетекающих голограмм. Посреди комнаты был небольшой круг из трех кресел, лицом внутрь, в сторону большого цилиндрического столба, расположенного точно в центре комнаты.   Однако больше всего удивили Рёко не особенности комнаты, но люди внутри. Никто не стоял; вместо этого офицеры сидели в черных креслах, задние части их шей покрывало нечто похожее на кусок черной резины. Эта «черная резина» подключалась прямо к соответствующему креслу пугающе толстым кабелем, достаточно длинным, чтобы позволить сидящему легко повернуть голову, но не намного длиннее. Многие кресла были не заняты, и Рёко взглянула на остальные, идентифицируя «старшего оружейного офицера», «младшего штурмана», «младшего офицера контроля повреждений» и так далее. Хотя Рёко подозревала, что места были взаимозаменяемы, многие консоли были украшены личными вещами.   Мами с непроницаемым лицом взглянула на нее.   – Это кабель прямого подключения, – сказала Мами. – По обучению ты должна быть знакома с идеей. Он тот же самый, за исключением того, что ты можешь двигать головой.   Рёко последовала за Мами к тройке кресел в центре, пройдя мимо единственной стоящей в комнате фигуре, аватара Жукова, кивнувшего им, когда они прошли.   Одно из центральных кресел уже было занято капитаном корабля, Эмилио Родригесом, который взглянул на них, вежливо кивнул, после чего присмотрелся.   – Церемония награждения, коммодор, – сказала Мами, объясняя форму.   Мужчина снова кивнул, после чего молча откинулся назад.   – Прости, что он не особо вежлив, – объяснила Мами. – Управлять кораблем весьма ментально напряженно. Он даже меня не особо признает. Это понятно.   Рёко кивнула, когда Мами уселась на одно из других кресел.   – По сути это центр корабля, – сказала Мами, устроившись и положив руки на подлокотники. – В этой области находятся самые мощные вычислительные кластеры Жукова, а эти интерфейсные кресла с самым прямым, с наименьшей задержкой подключением к его первичному сознанию. Эта колонна передо мной самый прямой ручной ввод, на случай отказа кресел, а в случае отказа ИИ это самая мощная командная консоль на корабле. Также этот район один из самых серьезно защищенных, наряду с главными двигателями. Хотя, конечно, есть и вторичный мостик и резервные офицеры и резервы для всего.   Мами указала на оставшееся кресло, и Рёко удивленно взглянула на нее.   Она ткнула в себя, желая убедиться. Мами кивнула.   – У всех нас есть свои предпочитаемые кресла; это старпома, но он по расписанию в другой части корабля, и это все равно только обучение. Садись.   Не без некоторого трепета, Рёко шагнула вперед, пробравшись к оставшемуся креслу.   Мами любезно кивнула, когда прикрепленный к ее креслу кабель змеей устремился вверх, умело вцепившись в заднюю часть ее шеи, чуть ниже головы, черный резиноподобный материал казалось бы расплавился и потек, соответствуя новой форме.   Рёко удалось не подпрыгнуть от удивления, когда через мгновение что-то теплое и жидкое коснулось задней части ее шеи. Она почувствовала легкий укол вонзившихся в ее плоть микроигл интерфейса, а затем смутное неописуемое ощущение, что она научилась ассоциировать с таким подключением – ощущение, что, каким-то образом, рядом с ее сознанием есть что-то еще.   «Добро пожаловать», – подумал корабль, и текстура мыслей даже отдаленно не напоминала голос аватара Жукова, пусть и звучали они внешне похоже. Мысль несла в себе внутреннее ощущение доброжелательности и благодеяния, зримо вкладывая его в оттенки огромной силы. В этом не было смысла, но она не могла избавиться от чувства, что ощущает рокочущие в фоне процессорные кластеры Жукова, чувствуя, что этот разум гораздо мощнее ее, каким бы человечным он ни выглядел.   «Вижу, вторая версия таккомпа, – прокомментировал корабль. – Не слишком распространено среди вашего звания и положения. Похоже, специальное экспериментальное исключение. Не важно. Всегда хорошо познакомиться с новенькими».   Повисла пауза, и Рёко откуда-то знала, что не нужно ничего говорить, несмотря на проникновенное ощущение ожидания.   «Эм, привет, – наконец, ответила Кларисса, хотя в сравнении выглядя хрупкой и слабой и, каким-то образом, нервной. – Здравствуйте. Э-э, полагаю, рада познакомиться».   «Чувствую, мне тоже стоит указать на свое здесь присутствие», – подумала таккомп Мами, и каким-то образом Рёко знала, что это думала Махина, а не Мами, несмотря на схожий голос.   «Я хотела спросить, – подумала Мами. – Но твои родители как-то добились для тебя апгрейда, верно? Я читала одобряющую документацию».   «Да, – признала Рёко. – Мой отец».   Осознав, что она непроизвольно закрыла глаза, Рёко снова открыла их взглянуть на Мами, с легкой улыбкой посмотревшую на нее.   «Рекомендую снова закрыть глаза», – подумала Мами, на этот раз телепатически.   «Ладно», – подумала она, закрыв глаза, как ей сказали. Она ощутила ожидание, и не знала, было ли оно ее собственным или навеянным кораблем.   «Ну, давай не будем слишком отвлекаться – подумала Мами. – Начнем, как планировали, Жуков».   «Верно», – подумал корабль.   Не дожидаясь команды Рёко, ощущение мира начало угасать, давление кресла под ней стремительно спадало. Она приготовилась к привычной короткой сенсорной депривации, сопровождающей погружения в симуляции – но вместо этого внешний мир погас, и его место занял новый мир, переход прошел гладко. Она почувствовала, как постепенно взлетела с кресла, когда в поле ее зрения появились звезды, пусть даже ее глаза оставались закрытыми.   Затем в ее поле зрения, в стороне, появилось мягко улыбающееся лицо Мами, и она наконец-то смогла сориентироваться – отчасти.   Перед ней распростерлась звездная карта человеческого пространства, похожая на ту, что она в последний раз видела в звездном порту Митахикары. Как и та, эта была окрашена по контролируемым регионам, спокойно-синим за остающиеся под человеческим контролем и гневно-красным за районы вторжения пришельцев. Карту украшал массив символов, особо крупно отображались Земля и миры ядра. Смутный туман, похоже, затенял далекие территории, где информация о соответствующих областях становилась скудна, опираясь лишь на массу астрономических наблюдений.   Хотя казалось, она парила посреди этой звездной карты, а не смотрела на потолок, как в звездном порту. Внезапно осознав, что она не ощущает силы тяжести, она обернулась к Мами и заметила, что автоматически поворачивается, не нуждаясь в использовании магического давления или переносе углового момента. Но опять же, это, конечно, была симуляция, и если подумать, здесь не было вакуума, несмотря на их видимое положение в межгалактическом пространстве, за пределами плоскости Млечного Пути.   – В этой симуляции можно мысленно отправиться куда захочешь, – голосом чище чем в жизни сказала Мами.   Подчеркивая ее слова, звездное поле невероятно быстро переместилось, в мгновение ока пронесясь мимо них. Слишком занятая наблюдением за этим, Рёко слишком поздно заметила, что падает, и едва сумела правильно приземлиться на появившуюся землю, обеими руками коснувшись покрытой порошком поверхности, ощущение под руками напомнило ей мелкий гравий.   Поднявшись, она взглянула на стоящую фигуру Мами – и на вырисовывающуюся позади нее Землю, висящую наполовину видимой в небе. Она опустила глаза и поняла, где должна быть эта усыпанная кратерами поверхность.   Мами, наблюдающая со скрещенными руками, тоже обернулась взглянуть на Землю, опустив при этом руки.   – Я навещаю, сколько могу, а это не часто, – сказала она. – Я скучаю. Но подобные симуляции требуют много ресурсов, так что давай продолжим.   Со столь же резким переходом Рёко снова оказалась в межзвездном пространстве, слегка взмахнув руками.   – Ты ведь слышала о Евфратском вторжении, верно? – повернулась к ней лицом Мами. – Посмотри, как продвинулся фронт.   Привлекло внимание сердитое красное включение в гладкую сферу человеческого пространства, его внутренние символы стали заметнее и слегка запульсировали.   – В самом начале войны, прежде чем мы хотя бы поняли, что происходит, они выстроили вокруг нас укрепленные форпосты, заперев нас в этом секторе Рукава Ориона, – сказала Мами.   После этих слов проявился набор окружающих человеческое пространство светящихся красных точек.   – Большая часть заселенного пространства на самом деле пуста, – продолжила Мами. – Так что у нас еще долго не закончится пространство для колонизации, но это вынудило нас перестроить наши планы аварийной дальней колонизации.   Они вдруг приблизились к сектору Евфрат, так что эта область заполнила большую часть ее поля зрения.   – Также эти форпосты оказываются значительной проблемой в случае потери сектора, – сказала Мами. – Положение выступа таково, что если мы потеряем сектор, нам придется перенаправить военные поставки выше или ниже выступа, чтобы добраться до дальнего края сферы. Из-за того, насколько узко там человеческое пространство, вряд ли получиться достичь этого, не столкнувшись с теми же самыми форпостами, которые упорно защищают, и которые чрезвычайно сложно зачистить. Оно того не стоит. Фактически, нам придется отвести нашу оборону с дальнего края на другую сторону выступа и сократить наш фронт. Наши военные не смогут выжить без поставок с Земли и миров ядра.   На этот раз Мами одновременно с речью указала на звездное поле перед ней, и вид перед ней сместился и перестроился согласно ее объяснению, стрелками показывая описанное передвижение сил.   Она наклонилась вперед, и вид снова увеличился.   – В настоящее время острие выступа, центр боевых действий, в этой системе, системе Кеплер-37. Мы здесь…   На этот раз, когда Мами указала, мир снова сместился, и Рёко вдруг оказалась парящей всего в метре от крупного астероида, со странным металлическим…   «Нет, – осознала она. – ЧКК Георгий Константинович Жуков».   Через мгновение после понимания Рёко материал перед ней зримо исчез, появившись снова лишь под взглядом Рёко и из-за ее явной близости. Ей потребовалось еще мгновение, чтобы понять, что судно было массивно, протянувшись от нее далеко налево и направо. Неудивительно, что изначально она предположила «астероид», а не «космический корабль». Масштаб был почти непостижим.   Она огляделась и увидела окружающий ее флот кораблей сопровождения, крейсера, фрегаты, истребители и разнообразные дроны, составляющие мясо флота, вместе с двумя линкорами, Горацио Нельсоном и – длинно названным – Жан-Батистом Донасьеном де Вимё, графом де Рошамбо. Они были окрашены, чтобы их сложно было заметить, но появившиеся в ее поле зрения символы упростили ей эту задачу. Прямо мимо нее пролетел сопровождающий медэвак, маленький, подвижный, ракетообразный, с явно помеченным грузом разворачиваемых магов вместе с отдельными деталями.   Вглядевшись вдаль, Рёко заметила, что видит отмеченные местонахождения планет системы: три горячих внутренних мира, относительно небольшие колонизированные миры Аполлон и Артемида, пояс астероидов и далекие газовые гиганты. У обоих колониальных миров были орбитальные верфи, во внутренних мирах и в поясе астероидов были шахтерские, исследовательские и оборонительные объекты, а внешние миры – ну, они, как правило, были под контролем пришельцев. Ситуация была текуча, без четких боевых фронтов. Внутрисистемные сверхсветовые прыжки позволяли легко проникнуть в слабо защищенные области обеих сторон, что в основном были там, где не было защищаемых планет или астероидов, и где не проходили постоянно меняющиеся корабельные маршруты. Конечно, проникновение в случайную точку пустого пространства редко приносило какую-либо награду и могло вызвать быстрый ответ.   Мами положила руку прямо на виртуальный корпус Жукова, погладив его.   – Мы придерживаемся траектории рядом с планетой Аполлон, – сказала она, указав на планету далеко впереди. – Эта система, с двумя верфями, критична для защиты сектора из-за производства тяжелых кораблей. Потеря верфей серьезно повлияет на операции флота в этом районе.   Рёко обернулась взглянуть на далекую планету, видимую лишь яркой звездой вдали. Она сосредоточилась на планете, и ее поле зрения вдруг наполнилось полученным потоком информации о населении, экономической производительности, чрезвычайных ситуациях и так далее. И, конечно, информацией о верфи. Все это вдруг вошло в ее разум невыученным знанием.   Мами, казалось бы, на мгновение потеряла сосредоточение, взглянув куда-то в космический вакуум.   Рёко на мгновение задумалась, решая, стоит ли ей задать вопрос.   – Ах, м-м, То… Мами-сан, – нерешительно спросила она. – Мне просто любопытно: есть ли какая-то конкретная причина, по которой вы мне все это говорите, или это просто мне для информации? Я правда ценю это, но…   Она остановилась, осознав,что Мами не слушает, приподняв голову. Мами не просто смотрела в каком-то случайном направлении; она смотрела на что-то.   – Прости, – наконец, сказала Мами, опустив глаза. – Мне придется выбросить тебя. Произошло кое-что неожиданное. Можешь остаться на мостике и проследить через интерфейс экипажа, но постарайся не мешаться.   Рёко бесцеремонно выбросило из симуляции, звезды и корабли почти мгновенно исчезли из вида. Она открыла глаза и увидела двух командиров на их командных креслах, оба полностью закрыли глаза, не поддерживая частичного контакта с реальным миром, как делал перед этим капитан. Коннектор уже отделился от шеи Рёко.   «Боевые станции», – просто подумал Жуков, мысль без какой-либо преамбулы ясно и четко прибыла на ее слуховую кору. Рёко мгновенно поняла, что так привлекло внимание Мами.   Она встала, гадая, означал ли «интерфейс экипажа» одно из менее важных окружающих комнату кресел или что-то еще. Прежде чем она закончила формулировать вопрос, Кларисса проинформировала ее, что Мами почти наверняка подразумевала стандартный незакрепленный интерфейс, используемый большей частью команды, а не какое-либо из кресел на мостике. Рёко поспешно огляделась и нашла себе уголок между одной из входных дверей и одной из консолей, когда в командный центр полились офицеры.   Она прислонилась к стене, запросив соответствующий интерфейс, испытывая дискомфорт от вопросительных взглядов прибывающих членов экипажа, хотя они быстро отводили глаза, как только отмечали, что она должна быть там.   В ее поле зрения развернулась ограниченная звездная карта местного района, наложившись поверх вида на мостик. Рёко на мгновение заколебалась, не зная, стоит ли уделить все внимание обзору боя или оставить половину внимания мостику. Затем она решилась, отдала команду отключить зрение и заменить его обзором боя.   Она переключилась в режим полевого командования, хотя не уверена была, насколько ей это нужно.   Похоже, было замечено приближение на дистанцию атаки орбитальной верфи планеты Аполлон значительных сил авианосца пришельцев. Как указал операционный анализ, этого почти наверняка было недостаточно, чтобы нанести самой верфи значимый ущерб, но только при существенном ответе флота. Это соответствовало образцу атаки на прошлой неделе: едва достаточно, чтобы вымотать человеческие флоты и вынудить их оставаться в обороне вокруг двух планет, но недостаточно, чтобы привести к серьезной потере ресурсов. Это удерживало их силы на месте и не в состоянии сконцентрироваться, и не помогало, что планеты на данный момент были с противоположных сторон от звезды.   Рёко нахмурилась. Если она понимала правильно, недавняя активность пришельцев выглядела по своей природе оборонительной, как если бы «они были уверены, что ситуация скоро обратится в их пользу» – как указала влившаяся в ее разум оперативная оценка. Но в ней не содержалось никаких указаний на то, почему пришельцы так считают, ни даже каких-либо предположений.   «Ты получила этот анализ со второго уровня допуска, по-видимому потому, что Томоэ Мами задействовала для тебя классификационное исключение на доклады такого типа, – подумала Кларисса. – Такое делается лишь когда тебе нужно знать… что, похоже, и есть. Но я не уверена, с чего бы старшему лейтенанту понадобился здесь повышенный допуск… и это поднимает вопрос о том, что же здесь слишком деликатно, чтобы включить это в анализ первого уровня».   «Возможно, она планирует сделать из этого урок, – подумала Рёко. – В конце концов, она моя наставница».   Она сказала так Клариссе, но про себя все еще размышляла о молчании анализа касательно объяснения недавней активности флота пришельцев. Это вдвойне тревожило: во-первых, из-за самого несоответствия, потому что она по прошлому опыту знала – как недавнему, так и предконтрактному – что с засекреченными материалами никогда не обращаются так небрежно. Если есть несоответствие, то предполагалось, что обладатели второго уровня допуска его заметят, даже если, по-видимому, не получат полного объяснения.   Затем она поняла, что Кларисса все равно прочла ее мысли, даже если она не вполне оформила их в слова.   «Ты глубоко задумалась, – подумала Кларисса. – Ну, о некотором. Это упрощает мою работу, так как мне не придется тебя обучать. У нас есть для этого подпрограммы. У нас для многого есть подпрограммы».   В режиме полевого командования у Рёко было полно времени, чтобы отвлечься на подобные размышления, пока бой проходил через открывающие, подготовительные этапы. Секторальный первый флот Мами двинулся на перехват флота пришельцев, представляющие линкоры флота крылатые полигональные символы угрожающе сдвинулись в сторону авианосцев, не давая им слишком приблизиться. Пока она смотрела, поток времени потащился вперед, авианосцы затормозили, замедляя свое приближение, запуская волну перехватчиков и бомбардировщиков.   «Они не всерьез, – подумала Кларисса. – Они не взяли с собой скачковые орудия».   «Они достаточно всерьез, чтобы мы были здесь, не так ли?» – подумала Рёко.   Вокруг Рёко слегка вздрогнул Жуков, когда его главное орудие ШЕРМАН выстрелило сообща с другими линкорами. Снаряды были анти-истребительными, предназначенными для сброса скорости и искажения времени, а не для энергетического удара и срыва сверхсвета. Выстрел навстречу судну пришельцев вынудил корабли сломать построение и потерять скорость, а локальные гравитационные эффекты нарушили системы управления судами с относительно легкими двигателями.   Огромная волна инопланетных судов вошла в первый слой обороны, стену наспех развернутых умных зениток, мин и других сброшенных внешней линией фрегатов прикрытия препятствий. Сигналы примерно десяти процентов перехватчиков и бомбардировщиков исчезли с интерфейса, подтверждая уничтожение. Остальные активировали маскировочные устройства, и их траектории на трекере стали нестабильными, корабли исчезали и появлялись, когда краткие проблески сенсорного контакта использовались для корректировки прогнозируемой оценки местоположения.   Фрегаты прикрытия уже возвращались к главному флоту, но не могли вовремя обогнать корабли пришельцев. Слой дронов, человеческих перехватчиков и Magi Cæli смягчил потери, но суда пришельцев наседали на легкие цели, разрывая тонкие корпуса и подрывая сверхсветовые приводы, так что линия прикрытия стала угнетающим массивом исчезающих сигналов, каждую секунду исчезали десятки фрегатов, резко рвануло вверх число жертв.   Когда бой достиг линии крейсеров, с огромным числом дронов, хорошо укомплектованных вдобавок магами, и с тяжелой обороной, суда пришельцев резко развернулись, сосредоточившись на бомбардировке только что пройденных стационарных мин и зениток, помогая оставленным позади специализированным судам. Стандартная тактика, расчистка пути для уже направляющихся следующих волн кораблей.   Линии крейсеров достигла вторая волна бомбардировщиков, и на этот раз все было гораздо тяжелее. Ракеты и снаряды отклонялись от курса внутри различных оборонительных систем, перехватывались или взрывались о силовые поля. Маги MC танцевали во всем районе, останавливая атаки, взрывая корабли и сея иные формы оборонительного опустошения, уклоняясь от случайных бомб жесткого излучения или иных видов мгновенной смерти.   Но волна бомбардировщиков пришельцев не задержалась столкнуться лицом к лицу с гораздо большими человеческими кораблями. Они свернули из района, едва выпустив основное свое вооружение, проделав путь для следующей волны кораблей пришельцев. Их истребители казались бесконечными, прибывая одной гигантской волной за другой, несмотря на несомые ими тяжелые потери – вообще-то, с обеих сторон – в то время как человеческий флот изо всех сил стремился вперед, стараясь сократить расстояние до авианосцев пришельцев. Линкоры продолжали стрелять, целясь в прибывающие корабли, но не в состоянии использовать главные орудия по прямому назначению.   «Они не всерьез, и мы тоже, – подумала Кларисса. – Мы не задействуем стелс-фрегаты MC. Есть директива о сохранении сил флота, но без объяснения причин».   Поле боя продвигалось, и потери начали накапливаться – все больше и больше фрегатов, больше легких крейсеров, тяжелый крейсер. Рёко подумала, что для обычного члена экипажа, задействованного на безымянном посту где-то на гигантском корабле, должно быть освежающе иметь представление о битве в целом, даже если нельзя было лично увидеть ее.   Наконец человеческий авианосец неподалеку от края обороны развалился и взорвался под волной лазерного огня, его двигательная зона больше не в состоянии была выдержать нагрузку. Возможно, это была самая значительная потеря за день, в самом деле, вызвав единственный высочайший всплеск числа жертв. Вскоре после этого корабли пришельцев перестали прибывать; человеческие линкоры почти приблизились к дистанции, где можно было попробовать блокировать сверхсвет орудиями ШЕРМАН. Пришельцы были слишком скромны, чтобы стоять и дожидаться этого, уже формируя необходимый для отбытия сверхсветовой покров. В тот момент, когда последние перехватчики и бомбардировщики вернулись к авианосцам, флот отбыл. Первый флот не попытался преследовать их – пришельцы были быстрее.   Бой на истощение, выглядящий почти бессмысленным, за исключением все еще обновляющегося доклада о потерях, доступного на первом уровне. Потери ИИ/персонала: примерно двадцать две тысячи. Потери магов: двадцать восемь, с восемнадцатью еще в критическом состоянии или в пути на борту медэвака. Еще восемь вернутся лишь как самоцветы душ, но по крайней мере в стабильном состоянии. Рёко не уверена была, что хуже: что ей легко было отмахнуться от двадцати тысяч погибших в контексте быстро растущей двухсотмиллионной армии человечества, или что двадцать восемь магов каким-то образом казались ей огромным числом.   Одной мыслью она покинула интерфейс, и командный центр линкора вернулся в фокус внимания. Ни один из линкоров не попал даже под легкий огонь, и офицеры уже расходились, возвращаясь в личные каюты или другие районы корабля. Долгое время Рёко просто стояла и смотрела, гадая, что ей делать. Мами, все еще молча и неподвижно сидящая в своем кресле, не дала никаких инструкций. Рёко предположила, что после битвы нужно было много с чем справиться, но она не могла просто продолжать стоять здесь. Ее дальнейшее расписание было пусто. Мами должна была…   Едва только Рёко задумалась отправить вопросительное сообщение, Мами открыла глаза и повернула голову, пронзив ее острым, почти свирепо выглядящим взглядом. Это было столь непохоже на то, чего она привыкла ожидать от женщины – девушки? – что Рёко непроизвольно отступила на шаг, гадая, что она сделала неправильно.   «Иди сюда», – телепатически скомандовала маршал, и Рёко поспешила подчиниться.   «Садись», – сказала ей Мами, прежде чем она успела задать какой-либо вопрос.   Она села и снова ощутила задней частью шеи что-то теплое и жидкое, ощущение интерфейсного массива, вставляющегося в ее интерфейсный порт…   На этот раз она оказалась не в глубинах космоса, но в уютном конференц-зале, украшенном в стиле, недавно ожидаемом Рёко от каюты Мами, без морского аромата. Стены и длинный стол были из настоящего темного дерева, а большей частью украшений были старомодные портреты в рамках в основном, по-видимому, полководцев ОФ времен Объединительной войны. Там, к примеру, был маршал Ву, адмирал Эберхарт…   Она остановилась, тихонько ахнув. Она знала, где была.   Ее взгляд остановился на противоположной стороне стола, где была начертана гигантская версия логотипа Вооруженных сил Земли. Две стрелы, поднимающиеся вверх к скругленному конверту, давно заменившие более сложную печать ОФ с темой эмансипации.   А если бы и это не было для нее достаточным намеком, она легко могла бы назвать фельдмаршала Роланда Эрвинмарка, начальника Генерального штаба, появившегося рядом с ней и с непроницаемым лицом взглянувшего на нее. Само собой разумеется, она никогда ранее не видела его так близко. Маршал не был красив, как кинозвезда – что десятилетиями разочаровывало кинематографистов, большинство из которых в итоге использовали художественную лицензию, чтобы приукрасить его лицо – но его харизма была легендарна.   Почти смешно, Рёко вдруг подумала, что Руйко убила бы ее, если бы выяснила об этом, так как она принадлежала к легиону онлайн-фанаток маршала.   Прежде чем она успела до конца осмыслить это новое развитие, ее лицо застыло в недоверчивом выражении, она обнаружила, как пожимает руку гораздо более высокому маршалу, ее виртуальное тело на автомате исполнило действие – Кларисса ее прикрыла. В комнате вдруг оказался не только Эрвинмарк, но также и Томоэ Мами и Курои Кана, последняя даже здесь сумела как-то напомнить Рёко одного из ее более вялых одноклассников.   – Рад с вами познакомиться, – формально сказал Эрвинмарк, коснувшись своей расшитой фуражки. – Томоэ говорила о вас только самое лучшее, пусть вы, конечно, и неопытны. Я тоже когда-то был неопытен. Не думаю, что кто-то из двух этих дам может сказать то же самое.   – Вы никогда не упускаете возможности напомнить нам о нашем возрасте, Эрвинмарк, – сказала Курои вроде бы в хорошем настроении, но с легким оттенком предупреждения.   – Возможно, вам интересно, зачем вы здесь, – обратился к Рёко Эрвинмарк. – Причина в том, что хоть я и уважаю мнение Томоэ, мне хотелось бы лично увидеть вас, прежде чем говорить с остальным Штабом. От этого многое зависит.   «Зависит от чего, сэр» – едва не сказала Рёко, но прикусила язык. Она не сомневалась, что скоро выяснит.   – Тогда приступим, – сказал Эрвинмарк, глядя на остальных, кивнувших этому.   После его жеста поверхность стола осветилась, пространство до этого деревянной поверхности заполнила череда зернистых голографических и плоских изображений. Они все показывали один и тот же объект, какое-то здание, расположенное на безводной поверхности.   – Я уверена, во время обучения ты видела что-то подобное, – сказала Мами, подавшись вперед и указав на голограмму.   Рёко слегка нахмурилась.   – Это стабилизатор червоточины, не так ли? – сказала она, сверившись с Клариссой. – Хотя я не уверена. Выглядит неправильно.   – Потому что он не завершен, – сказала Мами. – Но он гораздо ближе к завершению, чем нам бы хотелось, гораздо ближе, чем мы полагали. Они уже начали тестировать основные компоненты.   Голограмма над столом замерцала, сменившись картой местной звездной системы. Она быстро увеличилась к одному из далеких газовых гигантов системы, затем к одной из лун планеты, бесперспективному на вид пустому камню. Один регион подсветился, на поверхности появилось небольшое строение.   – Несколько недель назад мы обнаружили на этой луне строящийся стабилизатор червоточины, – сказала Мами. – Его пытались скрыть, не разместив в этом районе очевидной защиты. Мы отправили команду МагОп, но их обнаружили и уничтожили.   Мами взглянула на Рёко, как и остальные, оценивая ее реакцию. Рёко задумалась, почему говорит только Мами, но догадалась: она была ученицей Мами, выбранной узнать эту информацию. Для Эрвинмарка было бы неприлично расспрашивать ее.   Хотя, что важнее, Рёко обдумывала последствия только что услышанного. Она, конечно, знала, зачем нужны были стабилизаторы червоточины, но мысленно вернулась к показанному до этого Мами изображению – строительство его здесь, посреди человеческого пространства, приведет к резкому сокращению маршрутов снабжения, и…   – Это настоящая причина, по которой они здесь, не так ли? – сказала она, удивившись тому, что сказала это вслух.   Мами слегка улыбнулась, разрываясь между естественным удовольствием от получения правильного ответа и серьезностью ситуации в целом.   – Ну, это большая причина, – сказала она. – Верфи по-прежнему важны. Это великолепная синергия. Если мы потеряем верфи, у нас не будет сил напасть на генератор. Если генератор активируется, мы, скорее всего, потеряем верфи. Обе цели должны быть выполнены одновременно.   – Если посланную вами команду обнаружили, – через мгновение сказала Рёко, – то это значит, это больше не секрет.   – Одна из твоих кузин погибла, пытаясь осуществить этот рейд, – немного сердито сказала Кана.   Эрвинмарк кашлянул.   – Мы перегружены, – сказал Эрвинмарк. – Грубо говоря, флот не создавался для наступательных операций, не против сил подобного масштаба. Против такой численности мы можем лишь удерживать позиции – по сути, мы довольно хорошо справляемся – но не можем контратаковать. Есть вероятность, что мы не сможем прорваться на луну, даже если снимем с Аполлона и Артемиды весь флот прикрытия. Они идеально использовали нашу слабость. Мы думали, что время на нашей стороне. Это не так.   «Но вы атаковали сектор Сахару!» – хотелось сказать Рёко, но слова умерли у нее на губах. Если известный рисковый инициатор Сахарского рейда не считает, что наступательные действия сработают, возможно, так и есть.   – Тогда что? – спросила Рёко, встретившись взглядом с Эрвинмарком, часть ее не верила, что она задает такой тупой вопрос. – Вы же не могли привести меня сюда, чтобы просто это сказать!   Фельдмаршал улыбнулся, гораздо шире, чем Мами до этого, и это выражение медленно распространилось на все лицо, что до этого было строгим и серьезным.   – Нет, конечно нет, – сказал он.   Рёко проследила за его взглядом до Мами.   – Операция провалилась на этапе внедрения, – взглянула на нее Мами. – Одна из девушек сделала что-то не так, или пришельцы разработали даже лучшие сенсоры. В любом случае, они не сумели успешно преодолеть всю дистанцию от низкой орбиты до помещений объекта. Из-за атмосферы они не смогли подобраться ближе ста восьмидесяти километров без неприемлемой угрозы маскировке. Очевидным решением было бы повторить попытку, но провести телепортацию в один прыжок, а не эстафетой. Есть только один человек с такой дистанцией.   Рёко не могла точно определить, но в голосе Мами было что-то тревожное. Он каким-то образом казался унылым, как будто бы ей не хватало обычного динамического диапазона.   А затем она закончила осмысление заявления Мами, настолько лаконичного, что Рёко запуталась, пытаясь решить, о чем именно ей стоит спросить в первую очередь. Однако в итоге она выбрала:   – Вы предлагаете мне отправиться в следующий рейд? – недоверчиво спросила она.   – Даже не поднималось вопроса отправить тебя в первый, – сказала Кана, ее обычно приятный и мягкий голос обрел сильную подспудную ярость. – Мы могли поторопить тебя и вбить немного экстренного обучения. Мы сочли это плохой идеей. Это и сейчас плохая идея, но у нас нет ничего лучше.   Лицо ее предка было ожесточенным, глаза полны резкого, подавляющего огня. Курои Кана больше не напоминала Рёко вялого одноклассника или кого-либо еще ей знакомого. Вместо этого Рёко чувствовала, как будто в этих глазах горели все четыре столетия жизни Каны – это был взгляд стихии, на который человек не должен был быть способен.   – На этот раз кальмары будут даже более готовы, чем в предыдущий, – прокомментировала Мами. – Теперь они больше не боятся обнаружения, так что могут открыто размещать средства обороны и обнаружения. Единственное наше преимущество в том, что они могут не счесть нас готовыми ко второй попытке.   – Они не понимают природы загнанного в угол зверя, – сказал Эрвинмарк. – За время этой войны они уже неоднократно это продемонстрировали. Мы можем лишь надеяться, что они не выучили никаких уроков.   Остальные снова обернулись взглянуть на Рёко, недоумевающую, как именно справиться с наступившей тишиной. Она чувствовала…   – Я не готова, – сказала она, с мрачным лицом опустив глаза. – Я приложу все усилия, и я постараюсь не подвести, но я не готова. От этого зависит весь сектор, не так ли?   – Никто из нас не бывает всегда готовым, – сказал Эрвинмарк, серьезно глядя на нее. – Не с вашим уровнем опыта. Важно то, сделаете ли вы, что должно. Вы выглядите умной и проницательной. На данный момент неразумно будет ожидать от вас большего.   Он положил руку ей на плечо, она удивленно подняла на него глаза.   – Вы справитесь, – сказал маршал. – Я в вас не сомневаюсь. И вы будете не одни.   Затем он оглянулся на других двух лидеров, по очереди кивнув им. Он коснулся фуражки, и его тело растворилось, исчезнув из симуляции.   – Наша семья одна из самых выдающихся среди человечества, – по-японски сказала Кана, подойдя к ней. – И хоть мне и не хочется это признавать, так же и Сидзуки. Не стану делать вид, что это гарантирует успех. Хотя я полностью в тебе уверена.   Девушка протянула руки, и Рёко лишь спустя секунду неловкости поняла, что это приглашение к объятиям.   Матриарх успокаивающе погладила ее по голове, когда они обнялись, и Рёко невольно поразилась очевидной абсурдности этого подростка, лишь немного выше ее, обращающейся с ней как с ребенком.   Затем девушка отстранилась, оставив руки у Рёко на плечах.   – Возвращайся живой, хорошо? – сказала она, грустно глядя в глаза Рёко. – За свою жизнь я потеряла уже слишком много детей.   – Я… конечно, – заверила Рёко, не уверенная, что еще сказать.   Директор Черного сердца кивнула, опустив руки. Через мгновение она тоже растворилась.   – Они с Сидзуки Саякой когда-то были лучшими подругами, – с непроницаемым лицом сказала Мами. – Но она все испортила. Это была не ее вина; она сделала то, что должна была. Глубоко внутри Сидзуки-сан это знает. Но все равно не может ее простить. Если когда-нибудь сможет, они снова станут лучшими подругами. Так я думаю.   Она приостановилась.   – Для них обеих семья это все, – закончила Мами. – Не могу винить их. Нужно за что-то держаться.   – Что мне теперь делать, Мами-сан? – спросила Рёко, даже не остановившись задаться вопросом, почему же Мами в такой момент заговорила о Саяке. – Мне нужно как-то подготовиться, но…   – Осталось не так много времени, – сказала Мами, возвращаясь к главной теме. – Чем дольше мы ждем, тем лучше будет защита. Я отправляю тебя вниз, на Аполлон, присоединиться к остальной команде. Потренируетесь перед выходом. Это должно помочь. И…   Мами повернулась убедиться, что Рёко обращает внимание.   – Слышала, твой дедушка в армии. Он сейчас размещен на планете. Тебе стоит его навестить. Для этого у тебя будет выходной день. Я не могу выделить больше. Не будь это боевая зона, я бы организовала прибытие твоих родителей и остальной семьи.   – Но… – начала Рёко, но Мами, положив руку ей на плечо, заставила ее замолчать.   – Поверь мне, – сказала маршал. – Дело не только в тебе. Остальная команда тоже навещает свои семьи. Это тебе поможет. Хотела бы я помочь чем-то еще, но я слишком занята здесь. Будь у меня выбор, я бы не отправляла вас вот так.   Мами остановилась, явно пытаясь придумать, что еще сказать. Через мгновение она покачала головой.   – Можем поговорить позже, – сказала она. – Думаю, мне нужно вздремнуть. Ну, когда мы закончим прибираться после боя.   Симуляция вокруг них растворилась.   Мами была в отличном настроении.   Правда чуть раньше в этот день она почувствовала вдали Кёко, и это навеяло мрачные мысли. Также оставался вопрос борьбы с этой новой самоназванной Южной группой. У нее было много проблем… но с этим можно разобраться позднее. Она только что заглянула в супермаркет, нашла в продаже хороший сладкий перец и решила приготовить пасту. С этим все будет лучше.   Она вдруг заметила, что напевает себе под нос мелодию, поднимаясь по лестнице к своей квартире. Да, возможно она немного переусердствовала с вынужденным весельем, но со временем она узнала, что вынужденное веселье гораздо лучше совсем никакого веселья, и с достаточно небольшим усилием может быть почти столь же хорошо.   Приблизившись к своей квартире, она нахмурилась, замедлив шаг. Чем-то пахло – никто из ее соседей не сжег случайно что-то во время готовки? Нет, пахло не совсем так. Хотя пахло чем-то горелым. Горелым… деревом.   Она вдруг почувствовала некоторое опасение, несмотря на все ее попытки его стряхнуть. Вставляя ключ в скважину, она напряглась.   Сцена с другой стороны двери была почти за пределами ее понимания. Все – разбито. Они вошли через балкон и уничтожили все, что можно было. Ее драгоценная коллекция фарфора, передававшаяся в ее семье, кусками валялась на полу, вперемешку с кусками других ее тарелок и деревянных обломков разбитых шкафов и мебели. Стена во множестве мест была пробита, среди ее мебели не было буквально ничего по-прежнему стоящего, и даже у посудомоечной машины и печи были сорваны дверцы. Пол затопила гигантская лужа воды, натекшая из-под раковины. Не похоже было на ее дом – похоже было на свалку.   Она долго, мучительно смотрела на это, затем попыталась качнуться вперед, но ее ноги подвели ее всего через несколько шагов. Она прижала ладони к полу, не обращая внимания на режущее правую руку стекло, и почувствовала неизбежно подступающие слезы. Она...   – Что у меня осталось? – спросила она у пустой комнаты или, возможно, у самой вселенной. – Я лишилась всего! Моей семьи, единственной моей подруги, моего дома… Что, черт возьми, у меня осталось?   Вселенная не ответила, и она сидела там, плача, пока больше ничего не осталось.   Когда она попыталась слизнуть последние слезы, ее ноздри снова защекотал запах дыма, и на этот раз она провела связь.   Она медленно и нетвердо поднялась, опираясь на стену, заставив себя двинуться к спальне, к запаху огня. Дверь была окружена черными отметинами, и когда она наконец достигла порога, где смогла увидеть дымящиеся, почерневшие руины ее спальни, она почувствовала, как что-то внутри нее щелкнуло.   Она не остановилась обдумать, что это должны быть целенаправленные усилия, чтобы сжечь содержимое ее комнаты и ничего более. Она лишь знала, что они должны заплатить.   Они должны заплатить.   Мами проснулась, тяжело дыша, в голове все еще крутились остатки гнева. Она долго лежала так. Много прошло времени с тех пор, как у нее был именно этот сон.   Хотелось бы ей, чтобы она могла сказать, что не помнит ничего после этого, что следующим ее воспоминанием был звенящий в ушах безумный смех Хинаты Айны, когда Кёко силой утаскивала ее от Южной группы, связав ее этим своим гибким копьем, справившись лишь потому, что у Мами осталось слишком мало сил для эффективного сопротивления.   По правде говоря, она помнила каждую секунду этого, каждую секунду ее неисчерпаемой ярости, отвергающей все иные возможные соображения – и как она прекратила заботиться о своей жизни, пока могла выплеснуть немного своей мести.   Затем невозможным образом одно из потерянных ею вернулось к ней, и жизнь снова обрела смысл.   Она поменяла позу и вскоре снова уснула.   – Скажи, Мами.   Мами отвела взгляд от помешиваемого ею рагу, откинув назад голову, чтобы взглянуть на девушку с короткими волосами, подавленно опустившую голову на кухонный стол, почти как будто вся ее жизнь вдруг стала для нее слишком угнетающей.   – Что такое, Мики-сан? – спросила Мами, одной рукой продолжая помешивать деревянной ложкой.   – Прости, если это слишком личное, но когда ты только заключила контракт, ты ведь была одна, верно? Как ты справлялась с одиночеством?   Рука Мами застыла посередине, ее глаза на мгновение впились в лицо Саяки.   Она вернулась обратно к рагу.   – Я всю свою энергию сосредотачивала в охоте на демонов, – сказала она. – Я делала все, чтобы стать лучше, и все свое свободное время охотилась. Хотя не думаю, что я и в самом деле с этим справлялась. Больше похоже было на ожидание. Если бы так никто и не появился, я могла бы умереть, ожидая.   – По сравнению с тобой и Кёко я чувствую себя такой бесполезной, – сказала девушка за ее спиной. – Вы обе прошли через гораздо большее, чем я, но это я не могу быть удовлетворенной такой жизнью.   Мами попробовала рагу на ложке. Было недостаточно специй. Она добавила щепотку соли.   На прошлой неделе Саяка была несчастна. Они это заметили, но никто из них не знал, что с этим делать. Мами надеялась, что держась все вместе в ее квартире они могут приободрить Саяку, но до сих пор, похоже, не получилось, а проливной дождь снаружи не слишком-то помогал настроению.   Возможно, все будет лучше, когда прибудут Кёко и Хомура.   – Мы с Сакурой-сан выжили только благодаря друг другу, – сказала Мами. – Если чувствуешь себя несчастной, тебе стоит кому-нибудь довериться. Саку… Кёко пыталась действовать в одиночку, и это чуть не уничтожило нас обеих.   Мами не думала, что можно намекнуть еще более открыто, но она не услышала ответа. Она вздохнула.   – Если это никак не связано с делами махо-сёдзё, возможно, тебе стоит поговорить с Сидзуки-сан, – предложила она. – Она ведь твоя лучшая подруга, верно?   – Да, – покорно сказала Саяка, отвернувшись. – Да, лучшая.   Мами подумала, что на этом все, но услышала, как Саяка бормочет что-то еще.   – Что такое? – спросила она.   – Ничего, – заверила Саяка.   Мами закрыла закипевшее рагу прозрачной крышкой и долго смотрела на него.   – Чего-то не хватает, – сказала Саяка.   Порой Мами тоже так казалось.   После этого сон потерял повествовательный поток, скользнув в абсолютную темноту, характеризующую более глубокий сон. Прошло некоторое время, прежде чем ей снова что-то приснилось.   – Какого черта она думала, придя сюда в одиночку? – ярилась Кёко. – Или она правда думала, что мы не заметим?   Они выглядывали из-за края здания, наблюдая за далекой крохотной фигуркой Акеми Хомуры, стоящей на причале рядом с водой. Было облачно, что намекало на дождь – довольно необычно для сезона.   – Не знаю, – сказала Мами. – Довольно рискованно, с этой Южной группой. Не просто так мы согласились держаться вместе. И вот так идти на границу территории…   – Кто знает, почему она больше ничего не делает? – спросила Кёко. – После смерти Саяки она была, знаешь, такая сумасшедшая и все такое.   К концу предложения гнев Кёко стих, когда она вспомнила, что именно вызвало изменение в поведении Хомуры.   – Ты сама достаточно плохо это приняла, Сакура-сан, – сказала Мами, маленькой, примирительной улыбкой принуждая проявить терпение. – Думаю, мы можем дать ей некоторую свободу действий. Мы сейчас здесь, и не похоже, чтобы что-то происходило, так что вряд ли это будет проблемой.   – Мами! – сказала Кёко подчеркнутым шепотом, пусть даже поблизости не было никого, кто мог бы ее услышать. – Смотри!   Пока они говорили, неподалеку от Хомуры появилась еще одна девушка, медленно приближающаяся к ней. Девушка была иностранкой, с длинными волосами, и держалась уверенно. Она была подростком, но явно старше любой из них – если можно было положиться на видимый возраст. Хомура заметно подскочила, развернувшись с явной встревоженностью.   Мами прищурилась, сосредоточив внимание на новоприбывшей. Да… волшебница. И что кто-то подобный делает на их территории?   Она схватила Кёко за руку. Даже не глядя, она знала, что Кёко готовится превратиться и спрыгнуть со здания.   – Она не выглядит враждебной, Сакура-сан, – сказала Мами. – Давай сперва посмотрим, что произойдет. Если мы спрыгнем, мы можем обострить ситуацию. Акеми-сан может о себе позаботиться, по крайней мере какое-то время.   – Думаешь, Хомура пришла сюда встретиться с ней? – спросила Кёко. – Не сказав нам…   Мами резко покачала головой.   – Акеми-сан очевидно удивлена, – сказала она. – Взгляни на ее поведение. Она этого не ожидала.   – Тогда в чем дело? – спросила Кёко, глядя Мами в лицо. Мами не ответила, потому что не знала.   Долгое время они наблюдали в молчаливом, нервном напряжении, готовясь при малейшем намеке на проблемы спрыгнуть вниз – но никаких проблем не было, даже если Хомура выглядела готовой превратиться при малейшем намеке на неверное движение. Две девушки стояли на почтительном расстоянии друг от друга и просто долго разговаривали. Наконец, новенькая развернулась и ушла. Выглядело весьма разочаровывающим.   Когда девушка, похоже, благополучно покинула район, Кёко и Мами наконец спустились. Район рядом с доками намеренно держали чистым от зданий, ради трафика, но это было устрашающе пусто.   Хомура все еще стояла у воды, глядя в очистившееся небо.   – Кто это была, Хомура? – спросила Кёко, опустив любезности.   – Я не знаю, – сказала Хомура, повернувшись взглянуть на них. – Она назвалась странницей, что она просто проходит мимо и не устроит нам неприятностей. Похоже, она прибыла из-за границы, если вы можете в это поверить.   – Редко можно услышать, чтобы кто-то из нас отправился в другой город, не то что в другую страну, – прокомментировала Мами.   – Да, – согласилась Хомура, одной рукой отбросив свои волосы. – Думаю, она очень сильна. Я предложила ей присоединиться к нам, но она, конечно, отказалась.   Мами сложно было прочесть выражение лица Хомуры. Девушка выглядела… тише, задумчивее, чем обычно. Мами чувствовала, что Хомура лишь отчасти обращает внимание на разговор, что она думает о чем-то еще.   К примеру, она определенно не встречалась ни с кем из них взглядом. Она все еще смотрела в небо, пусть даже теперь она смотрела в другом направлении.   – И все? – с почти разочарованным видом сказала Кёко. – Так не может быть!   – Может быть нет, – чуть улыбнулась Хомура. – Она сказала, что, возможно, ожидает снова нас увидеть. Она была не уверена.   – Еще одна Орико? – нахмурилась Мами.   В мире было лишь несколько человек, которых она называла по имени, и в данном случае не из-за их личной близости.   – Возможно, – сказала Хомура.   Наконец, она отвела взгляд от неба, взглянув на них. Солнце снова выглянуло из-за облаков, почти символически осветив их троих.   – Хотя она показалась дружелюбнее Орико, – сказала Хомура.   Мами покачала головой.   – Ты же знаешь, как я отношусь к Орико, – сказала Мами. – Не могу сказать, что это меня ничуть не беспокоит.   – Пошли, – сказала Хомура, пройдя мимо них в сторону дому. Мгновение они смотрели на нее.   – Минутку, – громко сказала Кёко. – Почему ты вообще пришла сюда? Эй, вернись! У нас есть вопросы!   Мами снисходительно улыбнулась, покачав головой, и совершенно пропустив резкую смену декораций, как иногда бывает во снах. Океан и небо превратились в панельные стены и офисную мебель. В одно мгновение Кёко и Хомура стали выше и гораздо старше.   – Хватит быть иррациональной! – потребовала Хомура, одной рукой рубанув воздух в жесте разочарования, указывающего, что она бы схватила Кёко за воротник, если бы сочла это мудрым.   – Я же сказала, я не стану работать с этой женщиной! Больше нет! – выкрикнула в ответ Кёко.   Мами переводила взгляд с одной разгневанной женщины на другую и обратно, пытаясь придумать, что сказать.   Она в примирительном жесте подняла руки.   – Ну же, мы можем это обсудить, – сказала Мами. – Не нужно…   – Ты понимаешь, насколько сильно нам сейчас нужна ее поддержка? – потребовала Хомура, повернувшись к Мами лицом. Она стукнула кулаком по столу, рядом с которым они стояли. – Мы одалживаем сколько можем, чтобы профинансировать наши новейшие расширения! Если мы не получим нового вливания наличных, бухгалтеры выпрыгнут из окон!   Она повернулась обратно к Кёко.   – У нас был план, Кёко! План, не включающий то, что ты влезаешь в драку с семьей, на деньги которой мы рассчитываем!   – Тебя там не было, – отрезала Кёко. – Я пришла, пытаясь подружиться, кое-что уладить. Я не знала, что она в этом будет такой чертовой сукой!   – Да повзрослей немного, черт возьми! Если ты так нелепо цепляешься за прошлое, хотя бы проглоти уже свою гордость. Это больше не улицы, Кёко! Ты хоть знаешь, что я…   – Хватит! – перебила Мами, обеими руками ударив по столу. – Сакура-сан, пожалуйста, уйди. Мы встретимся с ней без тебя. Акеми-сан, если плохое дойдет до худшего, мы всегда можем прибегнуть к чрезвычайным мерам.   – Контроль сознания? – выплюнула Кёко, обратив фразу в восклицание. – Спасибо, этого для меня уже более чем достаточно. Даже если это только чтобы заставить чиновников не смотреть на некоторые творческие отчеты.   – Мы придумаем другой способ, – сказала Хомура, похоже, быстро успокаиваясь. – Кёко, каковы бы ни были наши мнения по этому вопросу, ты должна согласиться, что ты не можешь пойти с нами на эту встречу. Это ужасная идея, как бы ты на это ни смотрела. Иди домой.   Кёко взглянула на них обеих, вздохнула, после чего развернулась и вышла за дверь, захлопнув ее за собой.   Секунду Мами и Хомура стояли в тишине.   – Знаешь, – сказала Хомура, – нам не нужно доходить до самого контроля сознания. Все было бы гораздо проще, если бы мы просто стерли женщине память. Это бы решило столько проблем. Держу пари, это первое, что предложит Юма, как только об этом услышит.   – В ней все еще много от Орико, – с легким отвращением сказала Мами. – Я надеялась, мы сможем это из нее вытащить, правильно вырастив ее. Во всяком случае, дело в том, что я не стану закрывать глаза на что-то подобное. Кроме того, что подумает младшая Сидзуки-сан? Нет, есть и другие способы раздобыть деньги.   Позади них с тихим скрипом открыла дверь.   – Слышала, Кёко-нээ-тян на этот раз по-настоящему облажалась, – сказала Юма, заглянув из-за двери. Неожиданно высокая, ее волосы струились вниз роскошно длинным подражанием Кёко. – Вы ведь об этом говорили? – риторически спросила она. – Знаю, тебе это не понравится, Мами, но я думаю, стирание памяти будет здесь правильным решением.   Мами прижала руку ко лбу, как будто успокаивая головную боль.   – Нет, Юма-тян, – закрыла Мами глаза. – Я отказываюсь. Мы не можем просто разбрасываться таким как конфетами. Я ненавижу саму эту идею. Мне не нравится стирание памяти. Я просто не…   Внезапное сотрясение открыло ей глаза. По всему самолету раздавались крики, наряду с ревом внезапной декомпрессии. Повсюду на баллистических скоростях летали свободные предметы.   – Произошел серьезный взрыв, – через потрескивающий интерком сказал капитан, едва слышный голос напрягался от подавляемой паники. – Ситуация плоха. Пожалуйста, приготовьтесь к столкновению.   Прежде чем кто-то успел над этим задуматься, раздался внятный треск, когда задняя часть лайнера отделилась и исчезла позади. В одно мгновение она была там, в следующее нет. Вот так просто.   Казалось, время замедлилось.   Стремительным движением Мами покинула свое кресло, всплеском силы отрезав ремень безопасности. Так как самолет был теперь в свободном падении, она смогла взлететь над другими пассажирами.   «Будь здесь! – подумала она сидящему рядом с ней пассажиру. – Я постараюсь… я сделаю, что смогу!»   Забыв, что ее кто-то может видеть – предполагая, что у них среди ужаса есть даже время смотреть – она выбросила еще один заряд силы, устроившись рядом с зияющей полостью, где некогда была остальная часть самолета, полной солнца, неба и земли. Удерживаясь против яростного ветра, она превратилась, потянувшись своими лентами ухватиться за все что получится в передней части самолета. Она забеспокоилась, что не справится, но отбросила эту мысль. Она не могла позволить пассажирам умереть… не могла позволить…   – Инферно Радзо, – даже в такой момент выкрикнула она.   Это был относительно новый прием, что она усовершенствовала всего несколько десятилетий назад, размышляя о том, что произошло с Юмой. Модифицированный Тиро Финале, вместо стрельбы снарядами стрелял непрерывно, как ракета, откуда и взялось название. Он был создан для чрезвычайно быстрого движения, вроде того, на что когда-то была способна Хината Айна.   Вот только здесь она пыталась использовать его, чтобы замедлить спуск трети чертового Boeing Starliner, используя себя и свои ленты как посредника между падающим самолетом и отчаянно рвущейся вверх ракетной пушкой.   Одной рукой она изо всех сил вцепилась в гигантскую пушку, множеством лент привязавшись к магически призванному металлу. Она чувствовала, как ее тело кричит от напряжения, и глотала боль – она могла лишь надеяться, что инкубаторы спроектировали его так, как заявляли.   С едва слышимым сквозь рев визгом два задних сиденья самолета отломились, под давлением воздуха вылетев прочь. Едва сумев уклониться, Мами сглотнула, делая все возможное, чтобы забыть о пассажирах на этих сиденьях. Она не могла поймать их. Невозможно было спасти всех.   Земля невероятно быстро стремилась к ней. Ей не хватит времени. Она должна позволить пойти…   «Нет, я не могу! – подумала она. – Она слишком неопытна! Она не выживет! Я должна…»   Ее пушка начала трескаться. У нее почти кончились силы. Она это чувствовала.   Времени не осталось; она должна была немедленно принять решение…   Она отпустила.   На остатках сил она смогла замедлить свое падение до чего-либо отдаленно разумного, внизу нее остатки самолета со взрывом врезались в поверхность.   «Не стоило мне пытаться спасти их всех…»   Она упала на землю…   Мами снова проснулась, тяжело дыша, со вспотевшим лбом. Какого черта…   «Я боялась, мне снова придется тебя будить, – подумала Махина. – Еще один весьма напряженный сон».   «Я в порядке, – автоматически ответила Мами. – Я в порядке».   Она полежала еще секунду, вслушиваясь в свое дыхание.   «Махина, ты не знаешь, о чем была последняя часть этого сна?   «Нет, – подумала Махина. – Но я уже сохранила его для дальнейшего рассмотрения. Выглядело… довольно ярко».   Вздохнув, Мами проверила внутренний хронометр. Ей все равно пора было вставать.