К звездам

  〈В следующем тексте, 〈〉① указывает на содержимое, отредактированное для не обладающих категорией допуска. Число указывает на категорию допуска, требуемую для доступа к закрытому содержимому.〉①   Как вы, вероятно, уже слышали, сегодня крупные новости о войне с пришельцами.   Отчеты все еще довольно предварительны, и послебоевой анализ пропитан стандартным чувством осторожности – за исключением очаровательно-пафосных БВС – но кажется очевидным, что недавние события в системе Кеплер-37 представляют собой выдающийся триумф над головоногими, и сложно пропустить кроющееся между строками официальных заявлений возбуждение.   Детали остаются скудны. Похоже, пришельцы готовили какую-то ловушку, задействуя какой-то массивный замаскированный флот, отправленный через недавно сконструированную червоточину, и что эта ловушка была сорвана уничтожившей стабилизатор червоточины командой вторжения МагОп. После этого массивный флот пришельцев был вышвырнут через червоточину. С точки зрения действий флота, большее значение имеет контрнаступление адмирала флота Любови Федорович, которое, по-видимому, было тесно с этим связано. Похоже, выступ пришельцев в секторе Евфрат был отсечен, по крайней мере пока. За время этой войны мы уже неоднократно видели этот подвиг.   Связанная операция МагОп является таким же дерзким волшебным вмешательством, которого в этой войне мы почти привыкли ожидать. Почти – насколько я понимаю ситуацию, здесь происходит что-то еще. Среди моих источников в Культе Надежды расходится волна возбуждения и слухов о некоем магическом подвиге уровня Акеми Хомуры. Точная личность задействованной волшебницы остается не раскрыта, но косвенные свидетельства уже указывают на ограниченный круг возможных участниц. В частности, по-видимому задействованную команду МагОп можно вывести по некоторым военным записям, и она включает некоторых выдающихся членов. Кажется неизбежным, что со временем детали всплывут, но сейчас Вооруженные силы, похоже, решают, как именно представить события. Пока что мы можем только ждать.   [Для тех из вас, кто не может дождаться, прокрутите до конца статьи к моим весьма неподтвержденным предположениям]   Важно не преувеличивать плюсы ситуации. В частности упоминание «массивного флота пришельцев». Оно служит напоминанием, что у пришельцев, похоже, есть сейчас несопоставимые нашим резервы.   Некоторые отчеты правительства также подчеркивают высокие потери и «мрачность ситуации», указывая этим, что результат битвы был отнюдь не определен. Определенное нежелание официальных источников обсуждать потери указывает на потенциально высокое число потерь – хотя, к сожалению, это распространенная черта этой войны.   Также важна широко освещенная смерть главы Генерального штаба Роланда Эрвинмарка. До сих пор его руководство в этой войне было непревзойденно, и его будет весьма не хватать. В ближайшие недели будут важны действия того, кто его заменит. Мое мнение, Генеральный штаб и Военное дело пожелают избежать длительной вакантности и относительно скоро объявят о замене; но, конечно, остается животрепещущий вопрос: Кем? Возможно, это будет интересно рассмотреть.   Вот сказанное фельдмаршалом Томоэ Мами, тем, кто предпочитает тщательно продуманные публичные заявления:   [Голограмма отображает фельдмаршала Томоэ Мами, выступающую в полной журналистов и репортеров комнате; следует текстовый транскрипт]   Томоэ Мами: «Он был прекрасным офицером, одним из лучших, с кем все мы служили, и будет не хватать его озарения и руководства. Тем не менее, он умер героем, чего никто из нас никогда не будет стыдиться, и я не могу представить, чтобы он об этом сожалел. Его смерть служит напоминанием, что в этой войне даже фельдмаршалы должны быть готовы отдать свою жизнь ради человечества».   Кейт Локк (репортер БВС): «Знаете ли вы, как его смерть повлияет на состав Генерального штаба?»   Томоэ Мами: «В самое ближайшее время Штаб соберется для обсуждения этого вопроса, с присутствием Военного дела. Заверяю вас, вакуум руководства продлится недолго».   [Конец транскрипта]   Ну а теперь ожидаемые вами предположения:   По моему мнению, есть три вероятных кандидата на намекаемый членами Культа удивительный подвиг.   Клариса ван Россум: Трудно переоценить репутацию ван Россум в интернете за поразительные подвиги магии, и многие нетерпеливые теоретики помещают ее в центре всевозможных событий, как нынешних, так и исторических. Однако в данном случае предположения чуть более законны, так как, похоже, имеются подтвержденные свидетельства ее личного участия в рейде МагОп, редкость для «Древней» волшебницы.   Миса Вирани: еще одна хорошо известная волшебница – хотя, конечно, не на уровне ван Россум – по-видимому, она участвовала во многих печально известных инцидентах. Тем не менее, сложно представить, как именно она могла бы использовать свои электрические силы применимо к данной ситуации. Однако известно, что она получила еще одну копию Ордена Ревенанта, второго класса, престижную награду 〈, обычно вручаемую волшебницам, потерявшим тела ради выполнения важной боевой задачи〉②.   Сидзуки Рёко: Относительно неизвестна, она выделяется по нескольким причинам: Как почти новая контрактница, для нее чрезвычайно необычно включение в миссию подобного масштаба, что, бесспорно, произошло, поднимая вопросы о том, что именно она там делала. Кроме того, после миссии она была сразу же повышена и награждена Медалью Акеми Хомуры, медалью, что не была вручена остальной команде. 〈Много онлайн внимания фокусируется на ее происхождении из известных матриархатов Сидзуки и Курои, хотя лично я не считаю это таким уж важным.〉①   [Голограмма отображает капитана Сидзуки Рёко, награждаемую Медалью Акеми Хомуры фельдмаршалом Томоэ Мами]   Конечно, нельзя исключать остальных волшебниц команды. В конце концов, такова природа магии.   — Авнит Хасан, «Быстрая реакция», личный блог.   Напряженность между ЕС и Российской Федерацией за этот год существенно выросла в связи с заявлениями о зверствах, совершенных российским правительством, со значительной эскалацией активности военных дронов по обе стороны польской границы. Продолжение распрей в Европарламенте угрожает подорвать нынешнее правительство, неоднократно вынужденное отзывать предложенную резолюцию, осуждающую российские зверства, перед лицом стоящей за невмешательство оппозицией – лишь повышенная безопасность предотвратила повторную демонстрацию потасовок, вспыхнувших во время первого такого предложения. Наблюдающие ИИ характеризуют ситуацию опасно нестабильной, предсказывая, что с учетом роста протестов в ключевых странах-членах, правительство в скором времени будет вынуждено продавливать свою резолюцию чистым большинством.   Выборы в СШ в этом году прошли хаотично, с протестами и беспорядками в крупных мегаполисах Восточного побережья, несмотря на призывы уходящего президента Касереса к спокойствию. Распад действующей Демократической партии, оставшейся половины бывшей двухпартийной системы, удивил всех наблюдателей, вызвав чрезвычайную изменчивость выборов. Участие избирателей широко варьировалось по населенным пунктам, по-видимому в значительной зависимости от принятого во многих штатах спорного набора Законов об образованности избирателей. Такие законы привели к заявлениям сторонников появившейся НЖП о том, что такая же появившаяся ПС пытается сфальсифицировать выборы в свою пользу, и, в самом деле, похоже, серьезно повлияли на результаты. Хотя поздние прогнозы предсказывали победу ПС, неожиданный всплеск поддержки НЖП добился для них лидерства, но не большинства. Разобщенный, но контролируемый НЖП Конгресс провел голосование за кандидатов НЖП Шелтона Мэйсона и Ту Лин как президента и вице-президента, дав НЖП удивительный, но, вероятно, шаткий единый контроль федерального правительства, так как протесты и контрпротесты продолжают сотрясать столицу страны.   Дипломаты крупнейших восточно-азиатских стран собрались в Митакихаре, Япония, начав (и продолжив) выковывать детали предлагаемой «Организации Восточно-Тихоокеанской обороны», военной организации, предназначенной стать для своих членов буфером против растущей глобальной напряженности. Это собрание примечательно включением Китая, страны, до сих пор не желающей участвовать в названном ею «разжиганием огней». С напряженностью вдоль сибирской границы выше, чем за столетия, считается, что китайские лидеры теперь видят преимущество в новых мерах безопасности, по крайней мере, пользующихся молчаливой поддержкой нынешних администраций СШ и ЕС.   Повторная бомбардировка парагвайских военных баз вызвала в Асунсьоне и Буэнос-Айресе массовые призывы к войне, содействуя саботированию усилий аргентинского президента Паэса найти дипломатическое решение напряженности с Бразилией. Городские бунты, санкции ЕС и шокирующая жестокость полицейских репрессий подняла в Бразилии волну беженцев, устремившихся на юг из страны, несмотря на военный пограничный контроль на бразильской стороне. Истории этих беженцев, в свою очередь, вызвали в регионе значительное сочувствие и гнев, что привело к призывам гражданских отправить армию на север и «навести порядок». Несмотря на усилия Паэса, широко сообщается о мобилизации парагвайской армии, а западный сосед Аргентины, Чили, занял значительно более ястребиную позицию, предлагая Парагваю «неограниченную поддержку». Однако эта поддержка мало что значит без содействия Аргентины или, по крайней мере, молчаливого согласия. Однако считается, что приведенная в боевую готовность администрация Паэса скоро откажется от своей голубиной позиции, особенно теперь, когда дошло до дипломатического давления со стороны ЕС. Однако при всем этом заметно отсутствует присутствие СШ, занятых внутренними делами.   К спортивным новостям, отмена летних Олимпийских игр 2160 в Нью-Дели, последовавшая за волной отказов со стороны ключевых стран, рисует мрачную картину международной ситуации – в последний раз Олимпиаду отменяли в 1944, во время Второй мировой войны.   — Объединенная новостная ассоциация (ОНА), «Обзор года», 31 декабря 2160.   Мами была не вполне уверена, что понимает логику этого.   Дебрифинг (или допрос) во сне был давней и грязной историей. Во время Объединительных войн ОФ, АС и Черное сердце использовали этот прием с пленниками всех типов, стремясь извлечь ценную информацию из сопротивляющегося персонала противника. Во сне заключенные значительно ослабляли настороженность и, при необходимости, все можно было устроить так, что они вообще не понимали, что их допрашивают. Излюбленным трюком было раздуть сон о чудесном спасении, за которым следовала серия событий, приводящих к разглашению пленником важной информации, способы чего зачастую были чрезвычайно тонки. В конце концов, если пленик окажется прогуливающимся по важному хорошо знакомому ему укреплению, для его мозга вполне естественно будет заполнить недостающие детали.   Те ранние допросы, проводимые грубым оборудованием против солдат с враждебными имплантатами, были менее успешны, чем хотелось, но у этого приема было преимущество его относительной мягкости, требуя незначительной или вообще не требуя хирургии, оставляя психику пленного относительно нетронутой и вряд ли активизируя автоматическое стирание памяти или другие контрдопросные имплантаты.   Это была грязная, грязная штука, такая штука, которую Мами была бы более чем рада оставить Юме и никогда о ней не узнавать, за исключением того, что позже ее принял ОПЗ для гораздо более мягкого использования. Оказалось, что ФБС-опросы, даже проводимые с осознанным, предоставленным разрешением на опрос во сне, были довольно хорошим способом глубоко затронуть самые глубокие чувства или воспоминания пациента, особенно в обстоятельствах, когда пациент по психологическим причинам неспособен разглашать такую информацию иным способом. Также у него было преимущество менее вероятного вызова петли отчаяния – если поднятые воспоминания или события начнут влиять на самоцвет души, легко было прервать это, просто разбудив пациента.   При этом использование его на Сидзуки Рёко казалось ей слишком уж параноидальным.   – Это предосторожность, – сказала Ацуко Арису, когда они стояли в виртуальных дверях. – После подобной миссии и битвы мы хотим удостовериться, что для коллапса ее самоцвета души не было никаких иных причин помимо простого истощения. Особенно с учетом расхождений во мнении различных членов команды.   – Насчет, э-э, божественного вмешательства? – спросила Мами, проглотив едва не добавленное ею скептическое прилагательное. Она помнила, что Арису симпатизировала Культу Кёко, даже если сама не была его членом.   – Среди прочего, – ровно сказала Арису. – Кроме того, ОПЗ заметил шаблон, что девушки в схожих ситуациях не желают делиться истиной, а в этот раз ваше высшее военное командование хочет вытащить все детали. С таким опросом это будет проще.   Арису была не слишком тонка со вложенным в слово «ваше» подтекстом. Это немного жалило.   «Не то чтобы мне так уж хотелось это делать, – подумала про себя Мами, – но консенсус командования в том, что нам стоит, так что я пока что подчинюсь. Я здесь лишь чтобы за всем приглядеть».   Сейчас она могла позволить себе эту роскошь, посвящение значимой части сознания чему-то подобному. Битва сворачивалась; наступление Федорович прошло успешно, поймав силы пришельцев на острие в системе Кеплер-37. Как узнало во время войны человечество, даже головоногие нуждались в маршрутах снабжения и слабели без них. Жесткие требования современной войны.   Мами бы лучше отнеслась к этому достижению, если бы не массивный флот пришельцев, по-видимому, силой выставленный Рёко обратно через червоточину. Как за время войны узнало человечество, у кальмаров были резервы и скрытые возможности, о которых люди могли только мечтать.   Но опять же, так же можно было сказать и о человечестве.   Кроме того, это ведь был просто опрос, насколько плохо все может быть?   Не дожидаясь ее действий, Арису открыла дверь перед ними, которая, только что заметила Мами, была старомодной, с дверной ручкой. Как она могла до сих пор не заметить этого?   – Детали таких окружений весьма изменчивы, – объяснила Арису, слегка улыбнувшись ее смущению. – Вам стоит помнить, что в конечном счете этот мир принадлежит сновидцу. Остальные здесь гости или вторженцы, в зависимости от того, насколько осознан сон. Наша возможность манипуляции ограничена, и лучше ее не использовать.   Что, конечно, было основным недостатком приема допроса во сне – они зависели от того, что заключенный не понимал, что проходит через эту процедуру. После широкого распространения обучения сопротивлению приему он стал гораздо менее эффективен.   Само собой разумеется, что за исключением самых ужасных случаев, такие опросы проходили с осознанием, из уважения к пациенту, и именно поэтому они нашли уже ожидающую их Рёко, сидящую в плюшевом кресле с высокой спинкой перед высоким деревянным столом с куском торта, который она, по-видимому, решила призвать.   Выглядела она весьма раздраженной и немного… смущенной?   Войдя в комнату, Арису в знак извинения сразу же низко поклонилась.   – Я правда сожалею о выборе времени для этого. Пойми, это мера предосторожности, и мы были недостаточно осторожны при входе в сон.   – Да, ну, полагаю, тут ничем не помочь, – все еще обеспокоенным тоном сказала Рёко. – Похоже, мой таккомп оказалась менее откровенна касательно содержимого некоторых моих снов.   – В мою защиту, – сказала Кларисса ван Россум, материализовав аватару рядом с Рёко, – не то чтобы ты хотела это знать. А я не присматривалась. По умолчанию такое не отправляется в хранилища памяти и, знаешь, это личное.   Эта версия Клариссы говорила голосом Рёко, а не Клариссы, но затем Рёко странно взглянула на девушку рядом, и Мами, наконец, осенило – точнее, ей на ухо шепнула Махина – что аватара была не самой Клариссы ван Россум, но, скорее, таккомпа Рёко с тем же именем.   – Правда? – скептически спросила Рёко, рукой указав на аватару. – Уверена, это ничуть не смущает.   – Ну а чего ты от меня хочешь? – спросила Кларисса. – Я впервые выбираю одну из этих аватар, и это показалось естественным выбором. Плюс у меня татуировка в глазу и все остальное, чтобы отличаться.   Мами задумалась, как в этот момент выглядит ее лицо. Это явно оказался опрос с большей новизной, чем она когда-либо испытывала. С другой стороны, у Арису был безмятежно невозмутимый вид профессионала.   Похоже, наконец, вспомнив о них, Рёко взмахнула руками, и за столом появилось еще три кресла, вместе с небольшой тарелкой с печеньем. Садясь, Мами заметила, что печенье было в форме инкубатора.   – Вам стоит помнить, что пусть она и осознает увиденное, она все еще не вполне нормальна. Возможно, она не воспринимает это настолько серьезно, как стоит – но с другой стороны, также это означает, что она не настолько напряжена или встревожена. Типично для подобных опросов. Также они бывают немного… неожиданными.   Эту мысль Арису передала Мами за пределами сна.   – Во всяком случае, вы здесь, чтобы спросить о миссии, так что спрашивайте, – сказала Рёко. – Я до сих пор не уверена, почему же мы так делаем; я ведь сказала вам, что не под психологическим стрессом. Скормите мне несколько кубов горя, и я буду в порядке. Полагаю, вы уже это сделали.   – Военные, вероятно, посчитали, что так будет проще попытаться получить от тебя информацию, – сказала Кларисса, потягивая только что призванную ею чашку чая. – Похоже, как раз подобным они и занимаются.   – А ты можешь так сделать в моих снах? – спросила Рёко, покосившись на таккомп.   – Пока что ни разу не пробовала, – сказала Кларисса. – Спорю, ты не знала и того, что я могу попробовать. Ну, ладно, честно говоря, не могу. Но есть способ, которым ты можешь симулировать…   Рёко, небрежно отмахнувшись, прервала девушку.   – Давайте вернемся к теме, – сказала она. – Ну, так это правда? Вы здесь надеетесь, что сейчас я буду разговорчивее, чем когда проснусь?   – Да, – сказала Арису, прежде чем Мами даже закончила обдумывать, стоит ли ей солгать. – Конечно, не в смысле противостояния. Если ты совсем не хочешь ничего нам говорить, такой опрос особо ничего не достигнет.   – Тогда это кажется бессмысленным, – сказала Рёко.   Мами не могла не согласиться с этим высказыванием, даже если знала, что Арису недоговаривает. Часть игры была в том, чтобы заставить пациента случайно проговориться, что можно было интерпретировать в более психологическим смысле пациента, раскрывающего отрицаемую правду – или, в менее этическом смысле, воспользоваться преимуществом над не вполне себя контролирующим. Аналогично старому трюку по накачиванию кого-то алкоголем ради информации.   К примеру, Мами могла обоснованно предположить, что Рёко никогда бы не назвала встречу бессмысленной прямо перед прославленной фельдмаршалом Томоэ Мами, членом Митакихарской четверки. Честно говоря, это и правда было несколько освежающе.   – Просто немного потерпи, – сказала Мами. – А теперь давай…   – Как прошла битва? – спросила Рёко, серьезно взглянув на Мами.   – Ах, вообще-то, довольно неплохо, – сказала Мами. – Во многом благодаря тебе. Вообще-то это…   – Хорошо. Мой доступ к внешней электронике, похоже, ограничен. Во всяком случае, вы можете сказать мне что-нибудь о Накихаре Асами?   Вопрос был направлен Арису, наблюдавший за этим со следами веселья на лице. Хотя при упоминании Асами лицо Арису вернулось к профессиональной маске.   – Почему ты спрашиваешь? – спросила Арису. – Мы бы с радостью сказали тебе, но…   – Ну, я беспокоюсь, так как она…   – Очевидно, это естественно, что она беспокоится о статусе Асами, – перебила Кларисса, рукой почти физически толкнув Рёко под столом. – Я имею в виду, если откровенно, не то чтобы здесь что-то было…   – Эй, не надо просто… – начала Рёко – но затем она встретилась взглядом со своим таккомпом, и меж ними прошло некое невидимое понимание, возможно, переданное за пределами сна.   Арису и Мами тоже встретились взглядом. Только что что-то произошло, они обе это понимали. Кларисса оборвала Рёко, не дав сказать что-то разоблачающее.   – Я никогда не опрашивала так кого-то со второй версией таккомпа, – передала Арису. – Будет сложнее, чем я полагала. Местный телепат докладывает, что она, похоже, каким-то образом знает, что с Асами произошло что-то плохое, но не может получить чего-то глубже этого.   Арису все еще была на Земле, но рядом со спящей Рёко стояла телепат ОПЗ. Еще один грязный трюк.   Мами, со своей стороны, только что закончила просматривать, кто такая «Накихара Асами». Конечно, это было в личном файле Рёко, но Мами обычно не лезла в личные дела, пока ей не приходилось. Интересно, подумала она, что многие только заключившие контакт девушки так быстро развивали отношения. Она предположила, что им нужна была эмоциональная поддержка. Она могла это понять.   «Думаю, мы вполне можем что-нибудь сказать, раз уж она уже знает о клонах», – подумала Мами.   У Мами было ко всему этому подспудное отвращение, до сих пор всплывающее на поверхность каждый раз при затрагивании этой темы, но она научилась его проглатывать – ей пришлось признать, что если бы к ней прислушались и полностью все отменили, многим девушкам было бы гораздо хуже. Она приняла это как своеобразный урок.   «Она знает, – подумала Арису, – но она не знает, что мы знаем. Так что…»   – Давай обсудим это позже, – сказала Арису. – А пока что сосредоточимся на основной теме, так что не стоит слишком отвлекаться.   – Я… – начала Рёко, но затем остановилась, казалось, обдумав это.   – Просто опиши своими словами, что произошло на поверхности луны, – сказала Арису, выждав момент. – В частности, что произошло в самом конце, когда снова открылась червоточина. Прямо сейчас нам не нужно обсуждать остальное.   Лицо Рёко выглядело странно пустым, пока она разглядывала их обеих. Мами не подразумевала этого в чисто эмоциональном смысле – ее лицо выглядело почти колеблющимся, ненадолго став карикатурой на себя, прежде чем вернуться к норме. Это крайне беспокоило, если не говорить о большем.   – Что вы уже знаете? – спросила она. – Уверена, вы уже переговорили с моей командой.   – Мы знаем, что в самом конце у тебя, похоже, было какое-то прозрение, перед внезапным исполнением, взглянем правде в глаза, невероятного подвига. Касательно того, что именно произошло, мнения расходятся. В то время как все, похоже, соглашаются, что ты отключилась, некоторые члены твоей команды настаивают на чем-то более, ну, религиозном. Нам бы хотелось услышать твою версию, в частности о той части, которую никто не может объяснить, как именно ты это сделала.   Странно пустой вид вернулся. На этот раз Мами не удержалась от вопроса Арису о том, что происходит.   – Сны аморфны, Мами-сан, – подумала Арису. – Лишь из-за нашего вмешательства этот мир выглядит стабильным, но под самой поверхностью скрывается хаос. По нашему опыту, истинно бесконтрольный сон кажется реальным только самому сновидцу; кому-то еще он покажется безумием. В данном случае, телепат считает, что она обращается к контролю над сном, чтобы намеренно скрыть выражение лица – что в итоге может привести к тому, что мы видим.  Она пытается что-то скрыть. Хотя она не собирается лгать нам в лицо.   Мами мысленно нахмурилась. Что именно Рёко пыталась скрыть? Это не соответствовало ее понимаю личности ее ученицы.   – Ну, я могу рассказать, как я это сделала, – сказала Рёко. – Дело вот в чем: оказалось, что моя телепортация функционирует в виде открытия мгновенных червоточин и мой проход через них. Природа этого также позволяет мне манипулировать уже существующими червоточинами, к примеру, снова раскрыв коллапсировавшую. В ретроспективе не знаю, почему же Асами этого так и не заметила.   На мгновение повисла тишина, пока Арису и Мами обдумывали только что ею сказанное.   «Манипуляция червоточинами! – подумала Мами. – Это может быть… полезно. Что важнее, это может быть повторимо».   Это совпадало с некоторыми более оптимистичными предположениями командования о произошедшем. Она поручила Махине передать информацию сторонам, которые могут быть заинтересованы.   – Возможно, в реальной жизни она максимум лишь несколько раз видела твой телепорт, – сказала Арису. – И в то время как я не физик, я могу сказать, что по крайней мере на квантовом уровне разница между червоточиной и квантовой телепортацией чрезвычайно мала – можно сказать, ее вовсе нет.   – Если сказанное тобой правда, тогда ты можешь узнать об этой теме больше наших физиков, – прокомментировала Мами, вызвав согласный кивок Арису.   – Можешь уточнить, как именно ты вдруг поняла свою силу? – спросила Арису.   Снова этот пустой вид.   – Ну, это сложно объяснить, – сказала Рёко. – Полагаю, можно сказать, у меня было видение. Я ярко вспомнила посещенную когда-то лекцию по физике и вдруг поняла, как работают мои силы. Не уверена, есть ли в этом смысл.   – Это не то чтобы неслыханно, – сказала Арису. – Порой такой понимание не приходит, пока в нем не появляется необходимость. Расстраивает, но вот так уж. Я сама лишь гораздо позже поняла аспекты моей силы. Можешь предоставить какое-либо объяснение того, как именно ты пропихнула флот пришельцев обратно через червоточину?   По правде говоря, командование было не вполне уверено, действительно ли флот пришельцев все это время был там или это была какая-то иллюзия или еще какой эффект – с по-видимому задействованной магией сложно было сказать. Но наличие скрытого флота было самым естественным объяснение, и если это не так, сейчас они об этом услышат.   Рёко покачала головой.   – Я не уверена, что скажу что-нибудь полезное, по крайней мере не обдумав сперва все сама. Когда червоточина коллапсировала, она, по-видимому, вызвала рябь в пространстве-времени, оставив массу, э-э, обломков, наверное, вроде пузырей, где мы были. Я смогла перенаправить часть энергии обратно к источнику, достаточную лишь чтобы открыть ее всего на мгновение. Затем что-то в работе моей силы позволило мне провести через нее корабли. В этом есть смысл, но я не уверена, почему мне не пришлось отправиться вместе с ними. Именно так обычно работает моя телепортация. Возможно, это отличается, когда я лично не открываю изначальную червоточину.   Арису кивнула.   – Не хочешь прокомментировать любые возможные религиозные аспекты всего опыта? – спросила она.   На лицо Рёко вернулся пустой вид, задержавшись гораздо дольше, чем ранее, так что он остался даже когда она заговорила, создав тревожное впечатление исходящего из закрытого рта голоса.   – Почему вы спрашиваете? – несколько сжато ответила Рёко. Кларисса-таккомп, тихо сидящая со скучающим видом, слегка повернула голову, похоже, вдруг больше заинтересовавшись темой разговора.   – Нам бы хотелось сверить твой рассказ с членами твоей команды, настаивающими, что в твоих действиях был религиозный аспект. Уверена, ты знаешь, что некоторые из них члены Культа Надежды.   – Военные вдруг заинтересовались Культом?   – Военные всегда интересовались Культом. В конце концов, обеспечиваемая ими эмоциональная стабильность весьма полезна для улучшения выживания волшебниц, именно поэтому военные предоставляют Культу такую логистическую поддержку. Сама я здесь от ОПЗ, и нам интересно по тем же причинам.   – Что вы думаете о Богине, Ацуко-сан?   Недовольство Мами стало сильнее. Ей не нужна была телепатия, чтобы сказать, что Ацуко наткнулась на что-то важное, но она ожидала, что Рёко сходу отбросит тему.   И на мгновение показалось, что Рёко говорит о «Богине» как о факте, а не просто вере.   Ну… прежде чем покинуть Землю, Рёко посетила Культ Кёко. Мами достаточно приглядывала за ней, чтобы знать это. Возможно, стоило присмотреться внимательнее… возможно, спросить Кёко, хотя ей совсем не хотелось этого делать.   Ацуко заметно вздохнула, сделав это намеренно очевидно.   – Правда в том, Сидзуки-сан, что в то время как официально ОПЗ считает веру Культа чистым религиозным феноменом, существует растущая масса свидетельств, что некоторые верования Культа могут не быть полностью необоснованными. В то время как мы не подтверждаем какую-либо Богиню или что-то подобное, мы не исключаем возможность какого-то доброкачественного магического влияния, порой помогающего волшебницам. В этом даже есть смысл с точки зрения желаний. Среди прочего, нам хотелось бы получить информацию о феномене.   – Ну, я не испытывала ничего подобного, хотя природа моего прозрения заставляет задаться вопросом.   – А вот это интересно, – подумала Ацуко. – Телепат не может вообще ничего уловить. Мы не представляем, лжет она или нет, что удивительно, потому что она не проходила контртелепатического обучения.   – Что-то еще? – через мгновение спросила Рёко.   – Нет, не совсем, – покачала головой Арису.   – Асами в порядке?   Арису на мгновение опустила глаза.   – Она пострадала от истощения самоцвета души, и потребовалось удалить ее самоцвет души от тела. На ее возрождение может потребоваться время. Мы можем… попросить тебя быть там. Я бы не стала этого говорить, если бы не была уверена в твоем психологическом здоровье.   По лицу Рёко, казалось, проскользнула тень.   – Для записи, я знаю о клонах. Вам удалось сохранить оригинал?   – Он где-то в глубоком космосе. Мы ищем маяк, чтобы его отследить, но это может оказаться невозможным.   Лицо Рёко ожесточилось, она заметно свирепо взглянула на психотерапевта.   – Как долго? – спросила Рёко.   – Если нам придется его выращивать? Может быть, две недели. Приготовления уже начались.   – Правда? – удивилась Рёко. – Быстрее, чем я ожидала.   – Ну, технология, – развела руками Арису, не вдаваясь в детали о задействованных, насколько известно Мами, несколько франкенштейновских методах.   Затем через мгновение:   – Она будет в порядке, Сидзуки-сан. Я в этом уверена. Ты достаточно скоро увидишь ее. А теперь мы позволим тебе вернуться к нормальному сну.   Рёко, казалось, слегка улыбнулась.   Затем она вдруг исчезла, и пол под Мами провалился, оставив ее смотреть в искаженную фиолетовую пустоту. Она ахнула, после чего взглянула на стоящую рядом с ней со странным видом Арису. Затем что-то над ней нацелилось на них – что-то крупное и полное зубов.   После этого Мами вывалилась из симуляции, фрагмент сознания, отпущенный разбираться с другими делами, ненадолго потерял задачу. Она бы никому не призналась, но это видение заставило ее отвести от командных задач часть ее внимания.   – Не думаю, что мы ей так уж понравились, – передала Арису Мами. – Немногие люди пытаются перед выходом швырнуть тебя в кошмар. Конечно, проснувшись, она будет об этом сожалеть.   – Нет, я так не думаю, – ответила Мами. – Мне стоит вернуться к работе. Нужно о многом подумать.   Все немного размылось. После довольно сюрреалистичного опыта во сне она прошла через еще один, более традиционный дебрифинг, последовавший за тщательной психиатрической оценкой. После этого ей сказали, о чем она забыла ранее спросить: ее дедушка жив и в порядке. Ей стало немного неловко, что она не спросила.   Пока ее расспрашивали, она проверила статус битвы снаружи. Как сказала Мами, благодаря ей все прошло хорошо. Пришельцев снова застигли врасплох. Вмешалось божество, и она была инструментом.   Но Кларисса – настоящая Кларисса – сказала ей об этом не говорить, каким-то образом телепатически передав ей сообщение, пока она спала, как раз перед началом дебрифинга во сне. В то время как сама она была слишком сонной – и отвлеченной – чтобы это заметить, ее таккомп поймала сообщение и позже передала ей. Это было… странно.   После интервью Кларисса сама появилась сопроводить ее обратно к остальной команде.   «Неужели и правда правильным было не говорить им?» – подумала Рёко, когда они вышли из комнаты.   «Это для твоего же блага, – подумала Кларисса. – Ты теперь героиня. Если ты начнешь говорить, что твои действия были связаны с видением Богини, в глазах общественности ты станешь неотделима от Церкви. Не думаю, что ты этого хочешь».   «Знаю; вы мне уже это говорили. Просто это кажется…»   «Обманом? Большая часть мира основана на обмане. Так было всегда. Иначе бы у меня с собой не было этого».   Кларисса подняла руку, раздвинув волосы, чтобы показать скрытую внутри небольшую заколку. Выглядела она как обычная золотая заколка, но теперь, когда на нее указали, казалось, что-то в ней привлекало внимание…   «От нее исходит магия!» – удивленно подумала она.   «Это артефакт, как и броня, которую мы носили, – подумала Кларисса. – Она защищает от мыслечтения и эффектов контроля сознания. Уверена, ты заметила на своих дебрифингах мыслечтецов. Я не хочу, чтобы они прислушивались слишком внимательно. Не спрашивай, как я ее раздобыла».   После этого Кларисса опустила руку, позволив волосам снова опасть.   Мгновение Рёко молчала. Кларисса оказалась… не такой, какой она ожидала. Более реальной, более человечной и гораздо менее идеалистичной. Хотя, в каком-то смысле, это она почти и предпочитала.   «Могу я задать вопрос?» – спросила она.   «Да?»   «Каково ваше мнение о Богине?»   Кларисса замедлилась и остановилась, после чего повернулась к ней лицом.   «Что именно ты имеешь в виду?» – наклонила голову Древняя.   «Как думаете, каким… каким человеком она была, наверное?» – спросила Рёко, немного смутившись внезапного пристального взгляда Клариссы.   Кларисса снова отвернулась и продолжила идти.   «Человеком. Забавно, что ты так выразилась. Ну, у нее явно доброе сердце. Я могу искренне сказать, что, полагаю, нет никого более подходящего, чтобы оказаться на ее месте. В то же время, со всеми ее знаниями и добрыми намерениями, это… ну, думаю, лучше всего сказать, что даже самый добросердечный король не может избежать порой отрубленных тут и там голов».   И снова Рёко промолчала, пытаясь придумать, что на это сказать.   «Не то, чего ты ожидала? – подумала Кларисса. – Мир не так добр, как ты могла полагать, с пришельцами или без. На будущее тебе стоит об этом помнить».   Затем они вдруг пришли, открылась дверь в рекреационную зону рядом с медицинский отсеком, сознательно расположенную достаточно близко, чтобы не требовалось идти через трубы.   Когда они вошли, разговор в комнате прервался, и мгновение остальная команда и Рёко разглядывали друг друга.   – Ну, рада видеть, что ты в порядке, – наконец, сказала Надя. – Неплохой ты трюк провернула. Я не ожидала, что кто-то переплюнет Мису.   – Ну, э-э, мне не пришлось, знаешь, терять… – начала Рёко, подойдя сесть на один из шезлонгов рядом с Чжэн Ин-чжи. В отличие от Асами, у нее прямо под рукой было запасное тело, и ее смогли возродить относительно быстро – хотя Рёко интересно было, почему же с Мисой так тянули.   Хотя она оборвала себя, потому что не думала, что говорить о потере теле было хорошей идеей.   – Да, это досадно, – сказала Аннабель. – Но мне по-настоящему не хватает Джульет и остальных. Все здесь просто не такое же без нее и ее, э-э, молчания.   Как ожидалось, шутка оказалась совершенно безвкусной, и остальные безучастно взглянули на нее.   – Ах, Миса бы на это расхохоталась, – сказала Надя, прежде чем все стало слишком неловко.   – Странная она, – сказала Аннабель. – Отказывается театрально взмахнуть руками во время использования сил, но обожает устраивать сцены. Вы когда-нибудь узнавали у нее, что произошло на Новой Калифорнии?   – Нет, – сказала Надя. – Что должно значить, что это что-то по-настоящему серьезное, потому что обычно она не настолько скрытна.   – Мы были там с ней, – прокомментировала Мина, подразумевая себя и Грацию, – и даже мы не знаем, что произошло. Джульет тоже так и не выяснила. Ну, насколько я знаю…   – О чем именно мы говорим? – спросила Кларисса. – Признаю: об этом я не слышала.   Ин-чжи отвлекла Рёко от разговора, коснувшись ее руки. Их взгляды встретились, и на мгновение Рёко задумалась, каково вот так оказаться в новом теле. Не похоже было, чтобы ее это беспокоило, но…   «Не волнуйся, – подумала Ин-чжи, кивнув на остальную комнату, – они умирают от желания расспросить тебя о том, что ты там сделала. Они просто дают тебе сперва отдышаться и немного перевести дух».   «А, да, – сказала Рёко, моргнув после странной идиомы, которую ей пришлось поспешно поискать. – Как ты поняла, что я об этом размышляю?»   «Об этом бы я и думала, – объяснилась Ин-чжи. – Но, во всяком случае, я не удивлена. Не с твоим семейным фоном».   Девушка указала на браслет и ожерелье Рёко, носимые ею заметные украшения, сигнализирующие о ее родстве с Сидзуки Саякой и Курои Каной. Рёко смущенно прикрыла браслет рукой – она забыла о его присутствии.   «В нынешнее время мало кто знает, что это значит, но Надя в курсе. И, конечно, все мы знали о твоем фоне, прежде чем ты присоединилась к команде. Такой фон может быть как благословением, так и проклятием. Благословением потому, что ты, вероятно, сильна, и такие связи даже помимо этого открывают тебе двери. Проклятие потому, что некоторые будут ожидать от тебя большего, а другие будут считать тебя выскочкой».   После этого замечания Рёко нахмурила лоб.   «Выскочкой? Но…»   «Так могут подумать некоторые люди; это не истина. Послушай, достаточно скоро СМИ выяснят, что здесь произошло, и вот тогда все и начнется. И когда это произойдет, источники из МСЁ обязательно упомянут о твоем происхождении. Ты не сможешь этого избежать. Даже помимо этого – может быть, ты уже немного это испытала – две семьи начнут бить друг друга в спину, пытаясь заполучить тебя, а куча других семей начнут посылать людей пытаться жениться на тебе. Ты юна; не знаю, готова ли ты к этому. Тебе придется отрастить толстую кожу. А, ты уже это испытала».   Последняя фраза была ответом на появившееся на лице Рёко выражение, она вспомнила о своих «женихах», о которых к этому моменту уже совершенно забыла.   «Кстати говоря, у меня еще десять писем от потенциальных женихов», – в частном порядке подумала ее таккомп.   «Цыц», – приказала Рёко, прекрасно зная, что устройство посмеивается над ней.   «И та девушка, в которой ты можешь быть заинтересована, – продолжила Ин-чжи. – Накихара Асами. Высок шанс, что твоим знаменитым предкам она не понравится. У нее нет значимой родословной. Я просто предупреждаю».   Девушка прижала Рёко пристальным взглядом, так что ей пришлось понимающе кивнуть.   «Я бывала на этом пути, – подумала Ин-чжи. – Он не слишком радостен. Я просто хочу, чтобы ты была подготовленнее меня. Если тебе когда-нибудь понадобится совет, не стесняйся написать мне».   И снова Рёко неловко кивнула. Как и Ева, Чжэн Ин-чжи не была тем членом команды, про кого Рёко могла сказать, что сблизилась с ней, но, по-видимому, что-то в ситуации Рёко ее задело.   Затем она кое о чем подумала.   «Стоп, неужели все здесь знают об Асами? Это в файлах?»   «Да, все в файлах, – подумала Ин-чжи. – К этому тебе тоже стоит привыкнуть».   – Пугаешь новенькую своими анекдотами? – появилась рядом с ними Надя, слегка напугав этим Рёко.   – Просто сообщаю ей правду, – сказала Ин-чжи.   Надя покачала головой, после чего с сочувствием взглянула на Рёко.   – Ин-чжи немного травмирована. Не держи этого против нее. Во всяком случае, мы собираемся запросить у синтезатора перекусить, будете что-нибудь заказывать?   – Кофе, – сказала Ин-чжи.   – Торт с клубникой, – сказала Рёко, вдруг осознав, сколько прошло времени с тех пор, как она его брала.   Когда Надя вернулась к синтезатору, где теперь сгрудились остальные, Рёко села и задумалась о сказанном Ин-чжи. Ее жизнь станет гораздо сложнее, не так ли?   Но затем к ней подошли Грация и Мина, с блеском в глазах, и Рёко приготовилась к раунду вопросов о Богине и природе видений.   «Во что я ввязалась?» – подумала Рёко.   Некоторая ее часть с нетерпением ожидала окончания ее предыдущей смены. Она могла отпроситься, думала эта ее часть. Конечно, после этой последней миссии это было оправдано. По крайней мере, она могла получить более расслабленную смену, возможно, размещение где-то в каком-нибудь экзотическом колониальном мире, и отправиться исследовать. По крайней мере, может быть, она увидит, каково быть штабным офицером.   Другая ее часть была, вполне возможно, безумна и хотела, чтобы она вместо этого поискала новое назначение, столь же захватывающее. Возможно, она сможет переключиться на постоянное назначение в МагОп.   Ни одна ее часть не добилась ожидаемого.   Вместо этого последующие дни были заполнены, в отсутствие лучшего слова, церемониями. Сперва пришли запросы на интервью – всего лишь струйка – от репортеров, желающих послушать члена команды МагОп «Уничтожителей червоточины».   Затем была гибридная виртуально/физическая пресс-конференция, и она никогда не видела в одном месте такого числа репортеров, блоггеров и различных медиаперсон, выглядящих для нее морем лиц. Мами ее поднатаскала и вела большую часть разговора, но обычно застенчивая и затворническая Рёко не могла не бледнеть, просто стоя на заднем плане, даже спрятавшись среди остальной команды.   Когда она, наконец, представилась аудитории, с морем указывающих на нее NIM-линз, потребовался дискомфортный уровень вмешательства имплантатов, чтобы не дать ей заикаться во время ее текста и ответов на несколько предварительно одобренных вопросов.   После этого была церемония награждения, еще одно полное СМИ событие, совершенно отличающееся от более личной церемонии из трех человек, сопровождающей предыдущую ее награду. В то время как прежняя церемония была неформальна, эта была жестко регламентирована. В то время как та была проста, эта была помпезна и красочна.   Теперь же она сидела в своих каютах на Жукове, перелистывая страницы новых сообщений. Запросы на интервью, письма фанатов и – это было новым – просьбы различных физиков посетить их и может быть даже поучаствовать в одном-двух исследованиях.   Это был бардак, к тому же довольно-таки утомительный, но, если быть честной с самой собой, часть ее этим наслаждалась.   Возможно, та же самая часть хотела, чтобы она вернулась в поле, выполняя более рискованные задания МагОп. Она была не уверена, стоит ли к ней прислушиваться.   «Не схожу ли я с ума, Кларисса?» – спросила она у таккомпа.   «Я бы так не сказала, – подумало устройство. – В конце концов, если бы ты хотела безопасной жизни, ты бы могла просто остаться дома. Но тогда сомневаюсь, что ты когда-нибудь встретила бы инкубаторов».   Рёко ненадолго приостановилась.   «Я… думаю, я это знаю. Я не знаю, что прямо сейчас думать».   «Давай оставим эту тему, – подумала Кларисса. – Все равно у тебя нет времени на что-то из этого отвечать. По крайней мере сейчас. Если я правильно поняла, прямо сейчас план в том, чтобы снова позвонить твоим родителям, решить это отложить, после чего некоторое время поволноваться об Асами, пусть даже ты ничего не сможешь с этим поделать. А затем ты подумаешь ответить на все эти письма от женихов, которые ты продолжаешь получать. Затем ты решишь, что тебе нужно попросить у кого-нибудь об этом совет, пусть даже четыре отдельных человека – Ин-чжи, Кларисса, Надя и Мами – сказали тебе, что тебе не стоит продолжать это игнорировать. Может быть, на этот раз тебе стоит спросить Кёко. Она может сказать тебе то, что ты хочешь услышать».   «Вижу, модуль сарказма во второй версии существенно улучшили», – язвительно ответила Рёко.   «Только унаследованными от самых лучших генами, – точно таким же тоном ответила Кларисса. – Хотя серьезно, зачем же ты держишь меня, если собираешься игнорировать мои напоминания? Ты знаешь, что я права».   Рёко вздохнула.   «Знаю, – подумала она. – Я просто… не…»   Правда была в том, что она уже сцепила зубы и позвонила одному человеку. Она позвонила дедушке, потому что сочла, что должна, но пусть даже никто из них не сказал чего-то неправильного, разговор оказался настолько неудобным, внезапный разрыв между ними настолько широким и откровенным, что это парализовало ее возможность повторить действие.   Ее бабушка была мертва, она едва знала эту женщину, и разница их реакций на события была таковой, что они вполне могли жить в разных мирах. Он был опустошен, а она не представляла, что сказать.   Она получила уведомление вскоре после окончания битвы. Похоже, ее бабушка погибла, защищая от команды внедрения пришельцев завод производства крейсера. Новость ненадолго повисла в пустоте, прежде чем таккомп мягко напомнила ей об обстоятельствах одного из ее видений, где неустановленный капитан погибла, защищая верфь Поллукс. Детали в точности совпадали.   Она изучила коробку с памятными вещами рядом с ней на кровати. В общем-то, их было не слишком много; несколько любимых предметов одежды – включая те тапочки-кролики, что были у нее целую вечность – и разобранный телескоп, трубу которого она держала у себя на коленях.   Зачем же Богиня показала ей такое видение? В чем был его смысл? Чем больше она об этом думала, тем больше ее это беспокоило. Первые два видения, с ее бабушкой и с Патрицией и Маки, казалось бы, не влияли напрямую на ее ситуацию. Что если Богиня просто была без причин многословна?   Конечно, что беспокоило ее больше всего, это простое отсутствие испытываемых эмоций. Да, ребенком она знала свою бабушку, но это было давно. По правде говоря, поняла она, она почти не знала женщину и в общем-то не могла призвать более чем абстрактную печаль.   Если бы она просто прожила немного дольше, Рёко вполне могла бы легко навестить ее, как своего дедушку. Ее это беспокоило больше, чем ей хотелось признавать.   Она пролистала свой календарь, вызвав перед собой визуальное представление своего расписания.   Логика проста: на организацию похоронных служб требовалось время, но не слишком большое. Примерно полторы недели, с масштабом усилий пропорциональным значимости умершего человека и с учетом временных сроков – нужно было выделить время, чтобы все приглашенные, если требуется, пересекли межзвездное пространство.   Таким образом, простые логистические соображения ухитрились разместить ее на не менее чем трех последовательных похоронных службах. Первая пройдет на корабле, устроенная командой МагОп в честь Евы, Джульет и корабля с экипажем. Затем они покинут Жукова на быстром транспорте и посетят государственные похороны Роланда Эрвинмарка на его родной планете Бисмарк – Мами была слишком занята, чтобы появиться физически, так что необходимо было появление команды и новоназванной «Героини Орфея». Затем, наконец, она отбудет и вернется на Землю, побыть при пробуждении клона Асами, а затем посетить похороны бабушки, уже организуемые ее родителями.   Утомительно было просто думать об этом.   Вздохнув, она положила телескоп обратно в коробку и закрыла крышку. Трое похорон людей, которых она на самом деле не слишком-то хорошо знала. Не то чтобы она жалела о пустой трате времени – вместо этого она сожалела, что не узнала их лучше.   Рёко встала, покачала головой и направилась к двери. Пришло время первой службы.   Похоронная служба была простым делом, скорее неформальным собранием, чем чем-то еще. Она не предназначена была заменить похороны, которые могли захотеть провести семьи вовлеченных людей. Рёко предположила, что это было просто напоминанием, спешно организованным и намеренно сдержанным.   Она неловко себя чувствовала, подходя к помещению, где она проходила. По правде говоря, как и большинство людей Земли, она никогда не была на похоронной службе. Некуда было идти, когда никто не умирал. Из того, что она прочла в онлайне, похоже, это своего рода групповые воспоминания, зачастую проводимые насколько возможно обобщенно, в попытках найти компромисс между более традиционными продуманными мрачными собраниями, колониальными стоическими службами, вызывающими массовыми пиршествами времен Объединительной войны – еда в то время была заметной проблемой – и, возможно, самое важное, похоронными вечеринками Культа Надежды.   По крайней мере, нео-римская причуда недолго была популярна – с масками, мимами и танцорами – похоже, оставшись ровно тем, чем и была: причудой.   Ей сказали ожидать сдержанного действа – никаких речей, ничего религиозного, никакого алкоголя и уж точно никаких танцоров. Будет место засвидетельствовать почтение и стол с закусками, кажущаяся уступка более праздничному стилю похорон.   Приглашение также указывало, что она должна прийти в повседневном, так что у нее не было возможности из-за этого смутиться.   Порой она хотела, чтобы двери оставались закрытыми, пока их не откроешь, вместо попыток предсказать твое прибытие. Конечно, можно было это отключить, но такие действия можно было счесть заявлением.   Повернувшись к углу помещения, она едва не застыла на месте.   Ей потребовалась секунда оправиться, достаточно долго, чтобы ее таккомп подтолкнула бы ее, если бы она еще дольше стояла с отвисшей челюстью.   – О, привет, – сказала ЧКК Ворон, заметив появившуюся в дверях Рёко. – Рада, что ты пришла.   – Они еще работают над созданием для нее нового тела, – сказала Надя, заметив момент растерянности Рёко. – Знаешь, приходится работать осторожно, так как она не новый ИИ. Для этого она и заглянула. Это традиция ИИ, хотя я считаю ее довольно странной.   Последняя фраза явно адресовалась Рёко, так как она этого совершенно не ожидала.   – Мне всегда было интересно, каково присутствовать на собственных похоронах, – сказала ЧКК Ворон, все еще одетая в обычную форму капитана флота. – Полагаю, я выясню. Или, может быть, я родилась на прошлой неделе, и все эти воспоминания просто дурачат меня, заставляя думать, что я тот же корабль. Лучше не слишком об этом задумываться.   – Ну, полагаю, я рада тебя видеть и… вообще, – выдавила Рёко, гордясь отсутствием заикания.   – Перекуси чего-нибудь, – предложила ЧКК Ворон. – Мне говорили, Надя готовит превосходные закуски. Никогда не сходилось с моим представлением о ней.   – Поживешь долго, всему научишься, – кисло сказала Надя. – И, кстати, Джульет готовила гораздо лучше.   Рёко отступила от них, подумав про себя, что ИИ могут быть просто неисправимо странными, по крайней мере, если судить по Ворон и Клариссе.   Для этого дела была выбрана одна из обзорных палуб корабля. На фоне панорамного вида на звезды снаружи – во время сверхсветового полета симулируемые – располагался полный еды длинный стол, различные небольшие группы людей сидели или стояли, на большом центральном столе были статичные голограммы погибших. Людей было весьма мало, лишь остальные члены команды и немногие друзья и члены семей, сумевшие прибыть на корабль со столь кратким уведомлением. Томоэ Мами была приглашена, но не смогла присутствовать.   Она пробралась к столу с едой, со скепсисом косясь на одну из аккуратно выставленных тарелок с едой. Сансарский скалистый голубь, нанитами сохранивший после бойни свежесть, на крошечных отдельных листочках с Новой Терры. Листья были теми же самыми ворсистыми кроваво-красными, что она когда-то взяла во время того обеда, где познакомилась с Асами, казалось бы, целую жизнь назад, но по-настоящему вызвало ее скепсис мясо с отчетливо растительным оттенком зеленого, к тому же поданное сырым, покрытым ярко-синей сальсой «Глиб».   Выглядело больше похожим на десерт, чем на что-то еще.   Слегка сглотнув, она подобрала маленькую тарелку и осторожно взяла предоставленными столовыми приборами кусочек. В конце концов, не было смысла желать стать храбрым исследователем и брезговать едой. Кроме того, что бы сказала Асами? И пахло довольно неплохо…   Она вздохнула. То видение с Асами все еще снедало ее, и она не могла не испытывать некоторого чувства вины. Она знала, что ничего не могла сделать, кроме как подождать примерно неделю, пока не получит уведомления, что тело Асами восстановлено – ее уже попросили присутствовать на ее возрождении – но не могла не испытывать некоторого беспокойства.   Затем в ее голове что-то переключилось, и она взглянула направо, на стол, где были выставлены фотографии. Там она нашла девушку примерно того же физического возраста, опирающуюся для поддержки на стол, казалось бы, в муках эмоций, хотя не рыдающую. Рядом с ней с неловким видом стояла Грация, махнувшая Рёко подойти. Когда Рёко оглянулась, высматривая Надю или Клариссу или еще кого-нибудь прийти спасти ее, Грация снова телепатически стукнула ее.   «Иди уже сюда!» – настояла Грация.   «Почему ты просишь помощи у меня? Неужели я выгляжу на двести лет?» – спросила Рёко, неохотно подходя, все еще оглядываясь на остальных – Надя по-прежнему в дверях, Кларисса далеко в углу.   «Больше никто не доступен, – настояла Грация. – Я в этом не хороша! Она не верит в Богиню! Я не знаю, что сказать!»   «Я тоже в этом не хороша!»   Но когда Рёко подошла к столу, плачущая девушка, похоже, немного собралась и слегка отступила.   «Простите; я в порядке, – телепатически отправила девушка. – Думала, я буду в норме, но теперь я в порядке».   Телепатия удивила Рёко. Ее взгляд метнулся к руке девушки, на которой было отличительное кольцо и отметка на ногте – похожая на паутинку – затем на рамку с портретом Джульет Франсуа перед ней, затем на лицо девушки.   «Марианна Франсуа, – подумала девушка, прервав Рёко, прежде чем сканирование лица завершилось. – Не верь распознаванию; оно неправильно. Я ее мать. Похоже, была ее матерью».   Девушка слегка всхлипнула, вытерев лицо платком.   Рёко метнула разъяренный взгляд в сбежавшую Грацию.   «Понятно, – подумала она. – Я… ну, полагаю, рада с вами познакомиться. Не могу сказать, чтобы Джульет когда-нибудь рассказывала о вас, но мы особо не говорили о своих семьях».   Про себя Рёко отметила, что столкнулась с еще одним членом Черного сердца, учитывая «неправильное» распознавание лица, и в самом деле отображающее кого-то по имени «Мишель Сильви». Но мать – Рёко не привыкла думать о ком-то столь молодо выглядящем как о матери, несмотря на то, что уже неоднократно встречала таких девушек. Ей вдруг пришло в голову, что она понятия не имела, были ли у кого-то из команды МагОп дети. Тема никогда не всплывала.   «Она была милой девушкой, – немного беспомощно подумала Рёко. – Простите, что…»   «Она меня не слушала! – отрезала Марианна. – Я говорила ей, что ей не стоит идти в поле! Я говорила ей держаться аналитической работы! И посмотри теперь, что вышло!»   «Э-э…»   Девушка вдруг, казалось, снова потеряла самообладание.   «Я много лет не разговаривала с ней. Если бы она просто прислушалась ко мне! Я знала, что она собиралась, но я… я прекратила вмешиваться в ее жизнь… я думала… Может быть, если бы я просто поговорила с Мами...»   Плечи девушки опустились, и она вдруг стала выглядеть гораздо, гораздо старше.   «Вы знаете Мами?» – удивленно спросила Рёко, выискивая, о чем еще поговорить, чтобы прервать неловкое молчание.   «Я глава ее разведки, – подумала Марианна. – Я даже никогда не говорила ей, что у меня есть дочь. Это моя вина. Если бы я просто смогла найти парня, что ей бы понравился…»   «Нет, не говорите так, это не ваша вина, – поспешно вставила Рёко. – Она любила свою работу и, э-э…»   Потеряв вдруг слова, Рёко укусила свою закуску, пытаясь выиграть время.   «А вкусно, – ошеломленно подумала она, зная, что эта мысль совершенно не подходит ситуации. – Я не думала…»   – Военнослужащим нравится, – появилась рядом с ними обеими Надя. – Гражданским не особо. По-видимому, из-за модифицированного обоняния сырое мясо вкуснее.   Рёко поймала взгляд Нади. Она понятия не имела, что видела в ее глазах Надя, но догадывалась, что это какая-то вариация «Пожалуйста! Спаси меня!»   – Мэм, – сказала Надя, тонко изменив позу так, что стало ясно, что она подхватывает разговор. – Я знаю, что вам ее не хватает. Нам тоже ее не хватает. Не будет ли лучше…   Вместо того, чтобы сказать что-нибудь связное, Марианна просто схватила девушку в объятия, разрыдавшись у нее на плече. Надя в замешательстве погладила ее по голове.   Чувствуя себя решительно негероически, Рёко стремительно покинула район, успокаивая себя тем, что Надя, по-крайне мере, стара. Это ведь поможет, верно?   «Не могу представить, каково бы было так сильно заботиться о ком-то ушедшем», – подумала Рёко.   «Ты не думаешь ясно, – с удивительной готовностью сказала ее таккомп. – Насколько ты беспокоишься об Асами? Как бы ты себя чувствовала, если бы она умерла? Что насчет твоего дедушки?»   От вопроса Рёко застыла на месте, довольно долго оставаясь там, наблюдая за сюрреалистичной сценой перед ней, как Кларисса и Надя суетились вокруг Марианны перед мемориальным столом.   «Ты права, – наконец, подумала она. – Я не подумала. Но… я не знаю. Я не…»   После этого она остановилась, покачав головой, и направилась обратно к столу с едой. Она не подумала, но не уверена была, что хочет думать.   Хотя она могла сказать, что этот вопрос ее беспокоит.   Мами с нетерпением ожидала отпуска.   Последние недели оказались бесспорно утомительными, но она выдержала, как бы болезненно это ни было. Кошмары становились все хуже, и ее телохранители подталкивали ее увидеться с терапевтом ОПЗ, может быть попросить взглянуть – и, может быть, она так бы и поступила, будь у нее время. Столетия жизни научили ее не быть чересчур гордой и не пытаться самостоятельно справиться со всем, хотя порой приходилось, если нужно было работать. Она предпочитала считать, что сейчас она на это способна, что она не так хрупка, как тогда, столько лет назад.   Кстати говоря, возможно, пришло время еще раз навестить Кёко. Когда-то давно она думала, что у них обеих может что-то быть. Это было – посмотрим – не когда они впервые встретились, хотя, если подумать, тогда-то все и могло начаться. Это было после их воссоединения, когда Кёко снова собрала ее после того, как Орико разрушила ее жизнь.   Тогда она поняла, что, объективно, проблемы Кёко были куда хуже ее – и тем не менее Кёко помогла ей, а не наоборот. Она сочла это недостающей ей самой силой характера, что никогда не пойдет на саморазрушение, как она против Орико. Но даже тогда она видела, что Кёко страдает, как она страдала в одиночестве. Она сделала все возможное, чтобы это исправить.   Тогда она какое-то время считала, что влюблена.   Конечно, этого не было. Со временем она это поняла. Любовь, по крайней мере в романтическом смысле, была чем-то совершенно иным, чем-то, чему она сейчас не подходила. Вместо этого она восхищалась Кёко, даже после того, как девушка разбила себе сердце, гоняясь за Саякой.   Она скучала по тем дням, проживанию с тремя остальными. После того, как они основали МСЁ, после того, как они получили собственные квартиры и разошлись разными путями, она попыталась снова это воссоздать, приглашая своих учениц жить с ней, и с некоторыми из них она даже подумывала…   Но, в конце концов, она так и не сумела вернуть дух этого. Все было слишком эфемерно, слишком зависимо от неповторимых обстоятельств – от сражавшихся вместе подруг, которые были молоды и не изношены долгими столетиями, которым не нужно было заниматься чем-то еще.   Если бы только Кёко не увлеклась этим своим Культом. По крайней мере, они могли бы вместе быть офицерами. Она не была бы здесь настолько одинокой и настолько, настолько усталой.   «Прости, что беспокою тебя, – сказала Махина, – но я и правда считаю, что тебе стоит обращать на это больше внимания».   «Ах да, конечно. Прости».   Она осознала, что вцепилась в подлокотники своего виртуального кресла, вонзив ногти в обивку. К счастью, Махина помогла ей сохранить невозмутимое выражение лица.   Она мысленно вздохнула. Важное собрание Генерального штаба, выбор преемника Эрвинмарка, и она не может удержаться от соблазна отключиться, переведя часть своего сознания на праздные размышления. Как будто она растратила себя на предыдущую кампанию.   Если честно, также на нее необычайно повлияла смерть Роланда. Это собрание, идея быть в Генеральном штабе, выглядела даже менее приятно, чем обычно.   Она вдруг заметила что смотрит на «Управление: военное дело», временного главу собрания. Строго выглядящий смутно европеоидный мужчина на самом деле был полным ИИ-представителем, олицетворяющим всеобщие стереотипы об армии, одетым в почти аутентичную парадную форму. Его правая рука была заключена в уменьшенную версию пехотного бронекостюма, все равно заставляющую его выглядеть почти комически диспропорционально, хотя подобное было типично для ИИ-представителей Директората.   К его огорчению, Военному делу еще нужно было найти способ включить в свой внешний вид мотив волшебниц так, чтобы ему с этим было удобно – пока что он остановился на наклейке на броне, отображающей атакующую волшебницу. Когда-то она была в более соблазнительной позе, основываясь на «исторических военных традициях», но Юме удалось поднять достаточное обсуждение изображения, чтобы вынудить сменить его.   Покачав головой от собственного отсутствия внимания, Мами взяла секунду просмотреть все произошедшее во время собрания, пока она замечталась – в конце концов, у имплантатов было свое преимущество, и большая ее часть обращала внимание. Она мысленно воспроизвела аудио:   – Главой Генерального штаба должен быть кто-то с опытом и давней историей успешного руководства во множестве кампаний, – сказал фельдмаршал Суалем. – Только тогда мы можем быть уверены, что предыдущий успех нельзя считать удачей. Маршал Порто будет отличным кандидатом.   Сам маршал Порто фыркнул.   – Позвольте мне сказать, – сказал ветеран Объединительной войны, – удача на стороне всех успешных полководцев. К примеру, Наполеон был известен своей удачей.   – А также талантом, – сказал Суалем. – Ваша кампания в Южной Америке была шедевром.   – И никак не связана с нынешней войной, – сказал Порто. – Я должен отказаться, при всем уважении.   – Хватит глупить, Суалем, – сказала адмирал флота Ананд, казалось, почти мурлыча голосом. – Эрвинмарк сам занял пост всего после нескольких побед.   – Также он продемонстрировал великолепие, – возразил Суалем. – Чего недавней кампании явно не хватало.   – На случай, если вы забыли, Эрвинмарк сам помогал спланировать кампанию, – строго сказала Федорович. – Решения предыдущей кампании были тщательно рассмотрены Штабом.   – Мы победили удачей, – настоял Суалем. – Потому что одна девушка просто оказалась…   – Прошу прощения, – вставила Мами, подавшись вперед, уже нагнав события в реальном времени. – Это была не удача. Я возмущена подразумеваемым. Удача это значимый фактор, но такая «удача»…   Она обеими руками изобразила «воздушные кавычки», жест удивительным образом пережил почти пять столетий использования.   – … всегда относится к операциям МагОп. От оперативников ожидается творческое мышление, так же как и их специальные возможности. Предыдущие операции также добивались успеха схожими неожиданными образами.   – Не в таких масштабах…   Военное дело громко кашлянул, привлекая их внимание.   – В то время как продемонстрированное умение, конечно, важное, возможно, и первичное соображение, свою роль также играют и другие соображения. Нынешние достижения гораздо важнее достижений прошлых, более не имеющих отношения к нынешней природе войны. В то время как ретроспективный анализ, конечно, еще будет некоторое время продолжаться, исполнение недавней кампании выглядит более чем достаточно адекватным, даже если под конец потребовалась «удача». В конце концов, может быть так, что на этой войне неверно будет ожидать победы без удачи.   ИИ говорил ровным баритоном, по очереди на мгновение встретившись со всеми глазами – или, скорее, глазом, так как в одном глазу была ИИ-татуировка «I/O».   Мами нахмурилась. Она ожидала, что Суалем будет обычным раздражителем, так что не стала удивлением использованная им возможность принизить ее достижения, но Военное дело, когда изредка посещал такие собрания, обычно предпочитал молчать, позволяя Штабу действовать как обычно. Конечно, не каждый день нужно было заменять главу Генерального штаба, но она хорошо помнила назначение на эту позицию Эрвинмарка почти десятилетие назад, где Военное дело просто молча сидел, пока не пришло время голосовать.   – И, конечно, всегда есть политика, – наконец, продолжил ИИ. – Директорат продолжает выражать недовольство составом этого Штаба, который, признаем, менее чем меритократичен. В то время как это собрание, конечно, не для обсуждения новых членов Генерального штаба, есть очевидный выбор главы, что в то же время послужит иллюстрацией нашей приверженности продвижению, основываясь на продемонстрированном достижении.   Мами моргнула, мгновение осмысляя почти пророческое заявление.   Когда-то давно она бы после такого предложения подпрыгнула от откровенного удивления. Столетия работы главным дипломатом МСЁ, а позже фельдмаршалом Генерального штаба, позволили ей выразить лишь соответствующее легкое удивление.   «Конечно! – осознала она. – Почему я не поняла этого ранее? Я ведь должна быть в таком хороша!»   Суалем, Ананд, Порто – они поняли это задолго до нее. До сих пор вся дискуссия была разговорными маневрами, предназначенными выразить свое мнение, не сказав ничего в открытую.   «Ты была отвлечена, – указала Махина, нарушив привычное молчание ее таккомпа. – И, хочу добавить, у тебя, похоже, серьезное предубеждение против себя на этой роли. Я знаю, что у тебя много опыта, но мой анализ твоей памяти указывает, что это не первый раз, когда ты была ошеломлена тем, чего тебе следовало ожидать».   «Ты меня критикуешь?» – удивленно спросила Мами. Не в стиле Махины было говорить что-то подобное.   «Ну, я…» – начал ее таккомп, прежде чем, казалось, умолкнуть.   «Думаю, неважно», – подумала Махина.   Мами решила побеспокоиться о странном поведении таккомпа позже. К счастью, их разговор прошел в ускоренном времени, позволяя Мами ответить Военному делу в реальном времени.   – Прошу прощения, – обратилась она, решив, что, возможно, сейчас самое время бросить перчатку. – Вы намереваетесь номинировать меня на позицию главы Генерального штаба?   Она сохраняла на лице легкое удивление, возможно удовлетворение, но под поверхностью бушевала буря эмоций.   «Я? Глава? Я даже не думала за это агитировать. Но он прав, после только что произошедшего… я очевидный выбор».   – Я выражаю свою поддержку, – сказал Военное дело. – Желанием Эрвинмарка было, чтобы я выдвинул вас в случае его гибели, и я согласен с этим желанием. Конечно, если Штаб примет иное решение, это его право.   Это было не совсем верно. Военное дело и, выше него, Директорат в целом, технически обладали властью прямо назначить главу или по прихоти уволить и заменить весь Штаб. Но, конечно, для гражданского Управления было не в традиции напрямую демонстрировать свою власть.   «Я должна принять, – подумала Мами. – В этом Штабе я представляю всех волшебниц. Это беспрецедентная честь».   – Это большая честь, – сказала она.   Замечания Военного дела вскрыли ситуацию, вызвав каскад переглядываний, взлядов и оглядываний комнаты, когда все члены Штаба пытались оценить остальных, прикидывая их позиции. Мами поступала так же.   «Похоже около пятнадцати из двадцати трех, – прокомментировала Махина. – Кажется, одобрение Военного дела и Эрвинмарка обеспечили заметный рост поддержки».   – Пожалуй, можно провести голосование и сейчас, – сказал Военное дело. – Кто-нибудь возражает? Возможно, есть еще кандидатуры?   Мами увидела гнев на лице Суалема и, по крайней мере, смогла этим насладиться. Мгновение она думала, что мужчина предложит кого-то еще, даже себя, проигранным донкихотским делом, но под конец он стих, пусть даже выглядел почти разъяренным. В Генеральном штабе было сильно влияние традиций, и было бы беспрецедентно наличие более чем одного кандидата – Штаб никогда никого не выдвигал, пока не был уверен.   Военное дело снова театрально кашлянул.   – Тогда ходатайство за избрание фельдмаршала Томоэ Мами новым главой Генерального штаба Вооруженных сил, как проголосует этот Генеральный штаб?   Редко было, чтобы Генеральный штаб голосовал, предпочитая осуществлять свои дела единодушным согласием. Однако это было необходимо по вопросам высокой важности.   Каждый член штаба мысленным намерением вводил свой голос, простой мысленный жест служил для указания их голосов. Подсчитанные голоса запечатлевались в их сознании, не полагаясь на что-то столь грубое, как зрение. Сперва появилось немедленное согласие надежных союзников, таких как Каришма Ананд, де Шатильон и Александер. Порто и Федорович, обычно более нейтральные, удивили ее немедленным вводом голосов «за», не дожидаясь подтвержденного большинства. Суалем и Миллер, конечно, проголосовали «против».   Затем, когда количество голосов перевалило за двенадцать, появились остальные голоса «за», тех голосующих, кто ждал большинства, выражая меньшую степень уверенности, отвечая после уже определенного исхода. Голоса были пятнадцать к шести.   Задержав дыхание, Мами ввела свой голос, традиционное «воздерживаюсь» при голосовании за себя. Через мгновение Военное дело последовал столь же традиционным «воздерживаюсь».   Она взглянула на зажмурившегося Суалема, его лицо было образцом дискомфортного отчаяния, даже когда остальные члены проголосовавший «против» группы переключили свои голоса на «за», подтверждая большинство.   Через мгновение он поступил так же, за этим последовал Военное дело, после чего сама Мами. Единогласное подтверждение, как и диктовала традиция.   Мами встала со своего кресла, с кружащейся головой, направившись в переднюю часть комнаты.   «Поздравляю», – передала ей Ананд.   «Спасибо», – подумала она.   Она вышла вперед, заставив себя механическим движением пожать Военному делу руку.   Затем она развернулась, взглянув на виртуальный стол, на двойной ряд ожидающих лиц, ждущих от нее обычной речи.   Она открыла рот заговорить.   «Во что я ввязалась?» – подумала она.