К звездам

  〈В следующем тексте, 〈〉① указывает на содержимое, отредактированное для не обладающих категорией допуска. Число указывает на категорию допуска, требуемую для доступа к закрытому содержимому.〉①   〈Одна из редчайших категорий магов, маги души одни из самых непонятных классов магов, о которых шепчутся лишь среди самых верхних уровней МСЁ. Желанием либо обучением наделенные возможностью напрямую менять свойства самоцветов душ, а порой даже душ обычных людей, такие маги исторически внушали страх и уважение со стороны собственного вида, способные как к ужасным злоупотреблениям, так и удивительно полезным подвигам, в том числе переносе отчаяния между лицами, отделения душ от тел, помещения душ в стазис.〉⑤   〈До появления МСЁ маги души зачастую жили крайне недолго, безжалостно устраняемые боящимися их силы местными девушками. Выжившие научились использовать свою силу для собственного выживания, зачастую становясь чрезвычайно могущественными. Непропорциональное число потеряло здравомыслие, каждая из них стала всего лишь еще одной безумной волшебницей, отравляющей мир до МСЁ.〉⑤   〈Из-за страха и остракизма, с которыми они часто сталкивались, руководство МСЁ приложило немалые усилия, уменьшая заметность своих магов души, многих из которых можно было оправданно переклассифицировать в другие магические классы. Силы, которыми они обладали, зачастую были малополезны в жизни обычной волшебницы, и тех, кто достаточно развил силы, тихо направляли на роли, где они были полезнее, такие как Гвардия душ, Черное сердце или Правительственные дела. В последующие годы их также часто использовал ОПЗ за их умение удержать инертным самоцвет души тяжело раненых девушек, пока их тела восстанавливаются. В нынешнее время чаще всего магов души используют для привязки самоцветов душ к новым, клонированным телам.〉⑤   〈Как класс силы, маги души близко связаны с мыслечтецами и контроллерами разума, а также различными другими силами, осуществляющими схожие эффекты, вроде обмена тел. Чистые маги души – получившие свою силу благодаря желанию – чрезвычайно редки, и большинство обладающих силой манипулировать душами получили ее как ответвление собственных связанных сил, после десятилетий развития и тренировок. Однако чистые маги души зачастую идут обратным путем, с эквивалентными затратами усилий.〉⑤   — «Руководство МСЁ по классификации», выдержка.   〈В следующем тексте, 〈〉① указывает на содержимое, отредактированное для не обладающих категорией допуска. Число указывает на категорию допуска, требуемую для доступа к закрытому содержимому.〉①   〈Использование магии манипуляции памятью с самого начала было с МСЁ, и столь же долго оно было несколько спорно. Полезность умения ценилась самыми мощными магами разума, этические последствия использования вызывали проблему даже среди самых ранних членов МСЁ, сформировав один из самых ранних источников раздора среди руководства.〉⑤   〈Однако неоспорима была практическая сила такого умения – неудобные полицейские расследования, назойливые правительственные регуляторы, увидевшие слишком много не-контрактники – со всем этим можно было справиться, казалось, взмахом руки. Еще лучше, погрязшую из-за каких-либо событий в глубинах отчаяния девушку можно было просто заставить об этом забыть, часто спасающая жизнь возможность.〉⑤   〈Эти соображения привели к значительному регулированию силы, официальному запросу для любого прямого стирания одобрения Тайного исполнительного подкомитета по черным операциям. Однако на практике это правило зачастую обходили, и корректировкой памяти часто пользовались – даже злоупотребляли – различные ветви МСЁ – ОПЗ, Правительственные дела, Черное сердце. Исполнительный подкомитет привлекался лишь в самых крайних случаях, включающих вырезание больших объемов памяти с существенным изменением личности индивидуума – «переформатировании», согласно терминологии. Удаление – или, гораздо чаще, корректировку – одиночного, незначительного воспоминания часто просто не замечали.〉⑤   〈Стоит сказать, что в случае волшебниц или лиц, позже заключивших контракт, стирание памяти точнее будет назвать подавлением памяти. В то время как мощный специализированный телепат может успешно навсегда удалить память не-контрактника, заключившие контракт девушки зачастую демонстрируют тревожную тенденцию восстанавливать давно запечатанные воспоминания. Успешное запечатывание памяти волшебницы это своего рода искусство среди продвинутых телепатов и должно сочетаться с изоляцией пациента от всего напоминающего о недостающей памяти.〉⑤   〈Неясно, почему воспоминания настолько устойчивы к удалению. Предполагается, что память личности является неотъемлемой частью души, и что для волшебницы уничтожение связанных нейронных путей не исключает возможного восстановления синапсов самоцветом души. Даже для не-контрактников постоянное стирание памяти сложно осуществимо магическими средствами, и на это способны лишь специализированные, обученные телепаты.〉⑤   — «Руководство МСЁ по силам», выдержка.   Сойдя с самолета, Рёко рассеянно потерла щеку.   «Возможно, не лучшая идея слишком много его касаться, – указала Кларисса. – Это может выдать тебя, не говоря о том, что ты можешь случайно его сбить».   «О, верно, прости», – отдернула она руку, возможно, чересчур агрессивно.   Прикрепленный к ее щеке крошечный металлический цилиндр был подарком Мами, миниатюрным голоэмиттером, способным тонко перестроить ее лицо, чтобы она похожа была на кого-то еще – кого-то, возможно, весьма напоминающую Сидзуки Рёко, но явно выглядящую по-другому, и про кого любому со сканером лица сообщат о 14-летней волшебнице, у которой есть причина путешествовать в одиночестве на коммерческом гиперзвуковике. Изначально она опасалась, что ни одной такой девушки не существует, но, как выяснилось, она в родстве с целой кучей таких. В настоящий момент она путешествовала как далекая тетя, о существовании которой она не знала.   Конечно, смысл этого был в путешествии инкогнито, неузнанной СМИ или появившимися у нее фанатами. Если бы и правда оказалось проблемой найти кого-то подходящего, в базу данных Управления была бы включена сфабрикованная полностью вымышленная ложная личность. Так заверила ее Мами.   Это ослабило ее веру в целостность баз данных Управления, но она вынуждена была признать, что это умно и даже круто. Часть полета от сингапурского космического лифта она потратила на изучение своей внешности в голографической развлекательной консоли – она была уверена, что тетя унаследовала внешность куда лучше ее.   Она остановилась на краю тротуара, пытаясь разглядеть в одном из окон свое отражение.   «Ты слишком параноидальна, – подумала Кларисса. – Ты прекрасно выглядишь».   «Они меня не узнают, – подумала Рёко. – Это ужасно, возвращаюсь снова увидеть их и даже не могу выглядеть собой».   «Это только на некоторое время, – заверила Кларисса. – Им сказали, чего ожидать. Давай, выше нос. Если слишком задержишься, люди могут что-нибудь заподозрить».   Рёко кивнула и, поглубже вдохнув, пошла вперед. Она ничего не сказала, но оценила, насколько поддерживающей была Кларисса.   «Я понизила уровень сарказма, – подумала Кларисса, продемонстрировав способность, казалось бы, по желанию перехватывать мысли Рёко. – К добру или к худу, ты все еще моя хозяйка, и я должна заботиться о тебе».   «Это удивительно трогательно, – подумала Рёко. – Мне стоит?..»   «Не волнуйся об этом».   Голос Клариссы, казалось, нес в себе нотку юмора и чувство… ну, тепла, что ощущалось гораздо сильнее обычного.   «Ты манипулируешь моими эмоциями?» – подумала она, разобравшись, что ей нужно спросить.   «Просто делюсь некоторыми своими. Ты знала? Мы запрограммированы эмоционально привязываться к своим хозяевам. Так что я вроде твоего клона размером с бейсбольный мяч с материнскими чувствами. В этом задействована куча окситоцина».   Рёко на мгновение опустила глаза, выходя из внутриаэропортового транспорта, ее багаж самостоятельно забрался в машину позади нее.   «Не стану лгать, – подумала она. – Это уже немного странно. Не беспокоит?..»   «Да, согласна. Это уже странно. Давай сменим тему. По-видимому, Управление уже собрало производственный комитет для съемок фильма о миссии червоточины. Они интересуются, согласишься ли ты помочь, особенно когда в следующий раз будешь на Земле».   Рёко вздохнула.   «Это обязательно?» – взмолилась она.   «Нет, они не могут тебя заставить, – подумала Кларисса. – В отличие от других. Уверена, ты помнишь, что твои текущие приказы…»   «Содействовать любым усилиям связи с общественностью или пропаганды Управления, что запросят вашей помощи, – процитировала Рёко. – Вести себя достойно и подобающе герою человечества и способствовать заинтересованности общественности».   Она приложилась лбом к окну рядом с ней. Она к этому не стремилась.   «Не слишком-то “достойно” вот так вот прислоняться головой к окну. Другие люди в транспорте на тебя смотрят».   «Я думала, я в отпуске», – проворчала Рёко.   «Ты в расширенном отпуске, в обмен на это. Такова сделка».   «Не помню, чтобы соглашалась на эту “сделку”. Насколько я помню, мне ее навязали».   «Многие бы убили за то, чтобы оказаться на твоем месте, – напомнила Кларисса. – Кроме того, все не так плохо. О тебе будет фильм! Тебя сыграет известная актриса! Только подумай: твои подруги смогут увидеть…»   «Я не хочу об этом думать», – простонала она.   «Рёко…»   Рёко, наконец, села нормально, когда транспорт, похоже, приблизился к зоне ожидания.   «Пожалуйста, не используй этот тон голоса, – попросила она. – Ты напоминаешь мне маму, вот только ты используешь мой голос, и это меня крайне смущает».   После этого двери транспорта открылись, и Рёко выбралась за дверь вместе со всеми остальными.   Она направилась прямо к месту, где ее ожидала семья, и которое было отмечено на ее внутренней карте. Они ожидали в достаточно закрытой частной комнате – для представителей СМИ не было неслыханно преследовать членов семьи известных людей.   Ей кое-что пришло в голову.   «Нет, не нужно представлять меня своей семье, – подумала Кларисса, снова перехватив мысль. – По крайней мере не сразу. Я ведь не твоя новая любимая».   «Но ты присоединена…»   «Все в порядке. Правда. Лучше не стоит. Будет неловко».   После этого Рёко отбросила тему, добравшись.   Когда за ней закрылась дверь, мгновение она просто стояла там, перед своими родителями, сидящими на противоположных концах длинного стола, и дедушкой, который тоже получил отпуск, вернувшись домой гораздо раньше ее.   «Это всего пара недель, но…»   Затем, поняв, что она в безопасности, она отключила модуль мимикрии.   – Мама! – воскликнула она громче, чем когда-либо от себя ожидала, кинувшись вперед обнять женщину.   Некоторое время они обнимались, мать провела рукой по ее волосам.   – Я по тебе скучала, – сказала ее мать. – Ты даже не представляешь, как сильно я беспокоилась.   Рёко кивнула, не поднимая глаз, после чего отпустила ее.   Она повернулась к отцу, который просто улыбнулся и кивнул, после чего неловко похлопал ее по плечу.   Тем не менее, она поняла жест, и мгновение она просто стояла там, купаясь в любви, подняв руку смахнуть с глаз немного влаги.   Момент прошел из-за чего-то в их языке тел – что-то в том, как ее дедушка, казалось, слегка морщился, что-то в том, как необычно отстраненно стояли ее родители.   – Что… – начала она, прежде чем поняла, что даже не знает, о чем спрашивать.   Полная слез улыбка ее матери едва заметно дрогнула.   Рёко ощутила исходящее от Клариссы напряженное ожидание и, несмотря на ситуацию, отправила запрос. Может быть, ее таккомп знает.   «Не знаю, – подумала Кларисса. – Но что-то не так. Думаю, ты заметила».   Ее мать, заморгав, опустила взгляд на свои руки.   – Мы не хотели, чтобы кто-то тебе говорил, но этого уже больше не скрыть. Полагаю, ты достаточно взрослая.   Рёко поймала ее взгляд, после чего взглянула по сторонам, на неожиданно помрачневших отца и дедушку.   Ее мать вздохнула.   – Мы развелись, – сказала она.   «Все прошло дружелюбно».   За прошедший день эти слова часто повторялись в ее голове. Ее это крайне беспокоило, по не вполне определимым ею причинам.   Почему она этого не заметила? Оглядываясь назад, это было очевидно. Споры, периодические приступы враждебности, небрежное отсутствие романтики…   Нет, это не обязательно так. Как там сказала Кларисса? Ретроспективный детерминизм. Казалось очевидным только потому, что она рассматривала это задним числом. В конце концов, она узнала последней потому, что так хотели ее родители. Забавно, что ради чего-то подобного они все еще могли неплохо работать вместе.   По крайней мере, так она говорила себе. От этого она чувствовала себя лучше, но честная часть ее знала, что она не хотела знать, и это, безусловно, сыграло свой фактор.   Так что, вместо возвращения в дом, что она помнила, к виду города, что она помнила, к кровати, что она помнила, она оказалась в новой квартире отца, в тесной гостевой комнате. Большую часть времени на Земле она собиралась провести с матерью, но там уже был дедушка, и стесненные условия Митакихары не позволяли дополнительное пространство для тех, кто лишь изредка бывает дома – иначе бы кто-то из ее родителей мог бы просто оставить старую квартиру.   Так что квартира отца, и несмотря на очевидные предпринятые им попытки приукрасить место, это все равно явно было холостяцкое логово. От кого-то перевалившего за столетие она могла ожидать и лучшего, но не ожидала. Ее родители достаточно хорошо обо всем сговорились, чтобы оставленные ею дома вещи, включая и ее одежду, ждали ее наготове, что она оценила.   Казалось, ее мир развалился, и ей придется восстановить его, но ведь она хотела этого, верно?   Кларисса, конечно, знала – не о разводе, но о семейной дисгармонии. Ей было сложно ее винить. В конце концов, что она могла…   – Рёко!   Рёко очнулась от задумчивости и подняла глаза. Ее отец с беспокойством на лице разглядывал ее, стоя снаружи машины.   – Приехали, – мягко сказал он.   Он протянул ей руку, достаточно неслыханный для него жест, чтобы слегка нервировать Рёко.   Тем не менее, она приняла руку, позволив ему помочь ей выбраться из машины.   Она на мгновение взглянула вверх, на сталь, стекло и камень здания исследовательского центра «Прометей». Оно светилось под солнечным светом.   – Рёко-тян, с тобой все в порядке?   – Все хорошо, пап, – ободряюще улыбнулась она. – Давай, пошли.   Она пошла в здание, дверь которого уже открылась, зная, что не сможет долго оставаться впереди, так как она не получила доступа к карте здания.   Через мгновение ее отец догнал ее. Некоторое время она позволяла ему вести ее.   Она испытывала вину; вот она здесь, приглашенная на возрождение – воскрешение? – Асами, и при этом поглощена мыслями о родителях, а не беспокойством о девушке, ради которой она здесь.   Строго говоря, у ученых и психотерапевтов не было данных о том, что вызвало внезапный коллапс самоцвета души Асами. У них была лишь обоснованная догадка.   У Рёко было чуть больше, пусть даже она не стала ни с кем этим делиться. Она знала, насколько важно  оказаться рядом, когда тело Асами возродят.   Но что ей сказать? Что ей сделать? Она не представляла – она лишь знала, что все будет эмоционально.   – Рёко-тян, – снова прервал ее задумчивость отец. – Знаешь, мне не просто об этом говорить, но мне жаль, что все так получилось. Правда жаль.   – Все в порядке, – пробормотала она. Ей не хотелось об этом говорить, не в это время.   – Рёко-тян…   – Я же сказала, все в порядке! – огрызнулась она гораздо резче, чем намеревалась.   Она заметила, что смотрит отцу в глаза. Они остановились посреди коридора. К счастью, рядом с ними сейчас никого не было.   – Я… не сейчас, пап. Прости.   Они постояли еще секунду, после чего ее отец развернулся и продолжил идти.   – Ладно, – сказал он.   Они вошли в длинный коридор, по сторонам которого были невзрачные раздвижные двери. Из стороны в сторону спешили небольшие группы техников.   – В этом районе мы проводим возрождение-из-самоцвета – ВИС на жаргоне, – беззаботно сообщил ее отец. – Запасные тела большинства девушек хранятся ближе к их местонахождению на фронте, и возрождения проходят в колониальных объектах или на кораблях. Однако у многих есть вторичная копия здесь, и когда обстоятельства позволяют время, самоцветы часто отправляют сюда, так как у нас все лучше. В случае твоей, э-э, подруги, ее клон просто не успел полностью вырасти ко времени, когда она пострадала из-за, э-э, потери тела, так что он еще рос. Мы в состоянии, ну, ускорить их рост.   Рёко заметила нерешительность отца ближе к концу речи, но сосредоточилась лишь на одном аспекте – ей вдруг пришло в голову задуматься, знали ли ее родители, что за подругой была или могла быть Асами.   «Сообщают ли им личную информацию о возрождаемых ими людях?» – задумалась она.   Еще одно, о чем ей стоит побеспокоиться.   Они остановилась перед одной из раздвижных дверей, ее отец взглянул на нее. Выглядел он обеспокоенным.   – На данный момент процедура почти завершена, – сглотнув, сказал он. – В ее нейронной архитектуре не замечено никаких существенных аномалий, и ей позволили достичь сноподобного состояния.   Она медленно кивнула, он кивнул в ответ, и они вошли в комнату.   В контексте ее ожиданий, комната была проста – за исключением привычного для стандартной медицинской смотровой комнаты кучки оборудования, не было особо ничего примечательного. Она предположила, что вся серьезная работа уже была проделана где-то еще.   Ну, конечно, ничего примечательного в самой комнате. С точки зрения людей, можно было увидеть многих: новое тело Асами, для скромности прикрытое белой простыней, мать Рёко, обменявшаяся с отцом невозмутимыми кивками, мужчина-техник, стоящая в стороне неузнанная ею волшебница, почему-то Джоан Валентин, Ацуко Арису.   – Я здесь пронаблюдать, – на вопросительный взгляд Сидзуки Кумы вежливо прокомментировала Валентин.   – Да ладно, конечно, я бы здесь появилась, – заметила встревоженность Рёко Арису. – Кроме того, назначенный психотерапевт Асами-тян согласилась передать мне ее дело, чтобы я смогла позаботиться о вас обеих. Здесь полно синергии.   Рёко, сглотнув, кивнула. Конечно, это было вполне понятно, но она не рассчитывала на такую… аудиторию.   Затем она поняла, что даже не знает, что ей следует делать.   – Просто приготовься, – сказала ее мать, казалось, предвидя ее вопрос, склонившись при этом над Асами. – Еще процесс пробуждения. Нам нужно прогнать некоторые тесты. Все, что от тебя по-настоящему требуется, это быть рядом с ней, когда она проснется. Хорошие новости в том, что она из Magi Cæli, так что нам не нужно ничего объяснять, и у нее будет опыт из симуляции.   Ее мать остановилась, взглянув на техника позади, который был поглощен монитором перед ним и даже подключил кабель от устройства к одному из своих запястных портов подключения – за пределами самых деликатных задач кабельные подключения были редки.   Техник слегка повернул голову, взглянув на кивнувшую Накасэ.   Она приподняла переднюю часть простыни Асами, заглянув под нее и, похоже, с чем-то повозившись, вероятно, с одним из многих входящих и выходящих из Асами проводков. Рёко почувствовала приступ дискомфорта, но отбросила его – ее родители, вероятно, справлялись со многими таким случаями, так что для них это было просто еще одно тело. Во всяком случае, она надеялась.   Ее мать показала технику большой палец, и мужчина вернулся к монитору. Затем Накасэ взмахом подозвала Рёко.   Она весьма неуверенно шагнула вперед, так что ее мать схватила ее за руку и подвела к кровати.   Рёко посмотрела на голову Асами, лежащую на подложенной подушке. Пока она лежала, ее по умолчанию длинные до плеч волосы рассыпались поверх ее ключиц, громоздкий черный кабель спинного интерфейса сжимал заднюю часть ее шеи, выглядела она странно маленькой и уязвимой.   Рёко поймала взгляд матери, после чего, не уверенная, что еще делать, опустилась на колени, оказавшись на уровне глаз с мирно спящей Асами.   – Будь осторожнее, – шепнула ей на ухо мать. – Последнее ее воспоминание о выбрасывании в космос. Она может проснуться неспокойной. Хотя не волнуйся; ее таккомп сдержит чрезмерную реакцию. – Прежде чем Рёко успела спросить еще о чем-нибудь, она встала и спросила: – Все чисто?   – Да, я не чувствую никаких проблем, – произнесла стоящая в стороне волшебница. Хоть она и не смотрела, Рёко удивилась – она не представляла, зачем здесь девушка.   – На мониторах чисто, – сказал техник.   – Тогда действуйте, – сказала ее мать.   Долгое мгновение не происходило ничего заметного – но затем Асами шевельнулась, слегка повернув голову, ее губы приоткрылись втянуть дыхание.   Затем глаза девушки распахнулись, и она слегка дернулась вперед с кровати, быстрее, чем подумала отреагировать Рёко.   Мать Рёко уже оказалась рядом поймать ее, по-видимому давно к такому привыкнув.   – Полегче, полегче, – сказала она. – Все в порядке.   Рёко оказалась рядом мгновением позже, как раз вовремя, чтобы увидеть прошедшую по лицу Асами волну смятения, когда таккомп временно парализовал ее мышцы. Через мгновение Асами расслабилась, по-видимому, разобравшись в ситуации.   Затем она заметила Рёко.   – Рёко-тян? – неверяще спросила она, пытаясь сесть. – Как…   – Все хорошо, – сказала Рёко, схватив девушку за голые плечи. Часть ее язвительно отметила, что прикрывающая скромность Асами простыня плотно прижалась к ней – возможно, запрограммировано. – Все в порядке. Я с тобой, – через мгновение повторила она.   Заверение сорвалось с ее губ гораздо ровнее, чем она вообще считала со своей стороны возможным, но больше всего удивило ее, как много она им подразумевала. В это время суматохи знакомое лицо Асами значило для нее гораздо больше, чем она когда-либо ожидала.   Трепещущие глаза Асами встретились с ее.   – Ты должна быть мертва, – сказала она.   Рёко попыталась найти опору.   – Слухи о моей смерти… – начала она.   Хотя она так и не закончила цитату, потому что ее вдруг поразила волна неожиданной радости, которую она оказалась бессильна остановить, так что она вдруг рассмеялась, прижавшись к стройному телу Асами как к единственной скале в угрожающей смыть ее реке.   – Все в порядке, Курои-сан, – услышала она сказанное позади нее Арису. – Оставим их пока что наедине.   – Ты… ты точно в порядке? – услышала она вопрос понятно растерявшейся Асами.   Да, подумала Рёко. За прошедший день она ощутила, что вся ее прежняя жизнь, которую она почти буквально пожелала не иметь, разрушилась, и на ее месте осталось… что? Неопределенность, жизнь, где она дергалась из стороны в сторону, совершала великие дела, тем не менее не чувствуя никакого вмешательства.   Она пожелала найти во вселенной свое место – она представляла, что это будет настоящее, ощутимое место, где ей не придется плыть по течению, как ей все больше казалось. Возможно, она еще не добралась до него; возможно, она должна найти это место и просто еще не нашла, но сейчас ей просто хотелось, чтобы она могла на что-то рассчитывать.   Она думала, что здесь всегда будет ее дом, но, как явно продемонстрировали ей родители, уйдя, она никогда не сможет вернуться. Ей придется найти что-то новое.   И вот здесь было нечто новое, нечто отчаянно стремящееся связать себя с нею. Теперь она чувствовала это в себе: она ответит взаимностью – она хотела этого, если это будет для нее спасением от одинокого блуждания в огромном, огромном мире.   – Рёко-тян? – снова спросила Асами.   – Я по тебе скучала, – сказала Рёко.   Каким-то образом Рёко совершенно забыла о семье Асами, которая, конечно, хотела снова увидеть свою дочь после того, как та перенесла неопределенное «критически серьезное» ранение, потребовавшее значительной регенерации тела. Лишь секретность программы клонирования не позволила семье увидеть ее пробуждение.   Рёко об этом забыла, что означало, что она удивилась, когда немного позднее, когда Асами встала, оделась и прошла стандартный набор тестов, их обеих выставили за дверь и отправили вниз здания в зону семейного ожидания. Как только Рёко поняла, куда они направляются, она подумала отступить, но крепкая хватка Асами на ее руке убедила ее остаться.   По такому поводу собралась вся семья Асами, что означало обоих ее родителей, ее шестидесятилетнего брата и младшего одиннадцатилетнего. Когда мать Рёко рассказала, что «процедура» прошла хорошо, и что Асами выписывают, облегчение в комнате стало ощутимо – так же как и чувство удивления, что появилась сама Сидзуки Рёко, почти как если бы она сошла к ним прямо с их новостных лент.   Рёко чувствовала себя незваной гостьей, пока родители и братья Асами хлопотали над ней, комментируя ее волосы и пристально изучая ее кожу, как если бы одним только внимательным осмотром они могли найти излеченные хирургические раны. Хотя они не смогли удержаться от редких взглядов в сторону Рёко, и уж точно им интересно было значение того, как Асами вцепилась в нее. В свою очередь, младший брат Асами казался несколько восхищен присутствием Рёко, задерживая на ней свой взгляд. Ее старший брат просто оценивающе поглядывал на нее.   Пусть Рёко и знала, что довольно рассеяна, но даже она могла сказать, какие могут появиться предположения и какие вопросы зададут Асами дома. В самом деле, она по взгляду собственной матери могла сказать, что сама столкнется с некоторым расспросом.   Она вздохнула.   – … и теперь мои братья оберегают меня даже больше прежнего. Аники все предлагает использовать «его связи», чтобы оставить меня дома, а мои родители продолжают меня откармливать. Говорят, что еда поможет мне излечиться, и пусть даже я все время сообщаю им проверки внутренней диагностики, они мне не верят.   Они сидели за столиком в одном из кафе неподалеку от бывшей школы Рёко. Она договорилась встретиться здесь с Тиаки, Руйко и Симоной, но они задерживались. Рёко была не удивлена – из-за Руйко всегда все опаздывали – но чем позже они прибудут сюда, тем больше времени ей придется провести здесь под взглядами прохожих. Это странно нервировало, но ей не казалось правильным использовать предоставленное ей Мами устройство искажения лица.   «Клянусь, если фотография нас с Асами-тян появится на одном из этих форумов знаменитостей…»   «Тьфу, неважно».   Все было не так плохо. Задержка дала ей немного времени поболтать с Асами.   – Не могу сказать, что мой опыт похож, – прокомментировала Рёко, вилкой отсекая кусочек торта с клубничным кремом. – Мои родители слишком уж с ученым складом ума. И мой дедушка… я не знаю, что с ним делать. Он этого избегает. Рядом со мной он пытается вести себя нормально, но видно, как он страдает.   Асами опустила взгляд на свои руки, радужки глаз кратко отразили солнечный свет.   – О, верно, прости за это, – сказала она. – Прости… за все.   – Думаю, я в порядке, – более или менее правдиво сказала Рёко. – Я больше беспокоюсь о тебе. Новое…   – Я в порядке, – возможно, немного слишком торопливо сказала Асами. – В MC нас к такому готовили. Порой странно думать, что я родилась не в этом теле, но, полагаю, все в порядке. Хотя, технически, им удалось вернуть после боя некоторые части моего тела и подсоединить их. Хотелось бы, чтобы мне этого не говорили.   Рёко тоже опустила глаза, промолчав.   – Знаешь, мои родители тоже собирались развестись, – тихо сказала Асами. – Я не сожалею о сделанном, но порой та-кун – мой младший брат смотрит на меня как на пришельца. Порой мне хочется и ему каким-то образом стереть память. Так могло бы быть проще. Хотя он тебя боготворит.   Последняя фраза оказалась настолько не в тему, что Рёко потребовалось время понять смысл.   – Что? – подняла она глаза.   – О, да, – сказала Асами, глядя в чашку теплого чая, которую она держала в ладонях. – Он попросил меня познакомить его с тобой, что, если честно, немного смелее, чем я от него ожидала. Я не думаю, что он… вполне понимает ситуацию.   Мгновение Рёко смотрела на Асами, не уверенная, что сказать.   – Рёко-тян, – по прежнему глядя вниз, сказала Асами. – Ты можешь догадываться, или тебе могли сказать, но я не должна была потерять тело. Один из медэваков вытащил тело, и оно было по большей части цело. Но когда объявили о твоей смерти, я… я просто не могла… мой самоцвет дестабилизировался, и корабль выбросил мое тело для моей же безопасности. Я думала…   По спине Рёко пробежал холодок. Асами была не из тех, кто говорил о вытаскивающем «тело» медэваке или о его «по большей части целом» состоянии. Она помнила, каково это было, внутри бака, в видении.   Через мгновение Асами пожала плечами.   – Я думала, ты мертва. А затем я поняла, что не хочу быть там. Это ужасно. Но куда мне было идти? Я больше не могу оставаться с семьей. Я все вспоминаю, как ссорились мои родители, и не могу смотреть, как они сейчас любят друг друга. Разве не безумие? Это в точности то, чего я пожелала, но меня это пугает. Я хотела быть с тобой, но затем…   «Обними ее!» – приказала Кларисса, от неожиданности встряхнув застывшую от шока Рёко.   «Что?»   «Давай же!»   Не вполне понимая, что делает, она подскочила, на мгновение неловко нависнув, прежде чем решила наклониться и обнять Асами со спины. Часть ее заметила, что Асами носит что-то пахнущее ванилином.   – Я не хочу возвращаться, – открыто расплакалась Асами. – Я не хочу, чтобы ты возвращалась. Почему мы должны это делать? Мир…   – Все в порядке, – сказала Рёко, поглаживая Асами по руке и попутно проверяя уровень ее самоцвета души. – Я…   Она надолго задумалась, после чего закрыла глаза, почти ощутимым мысленным усилием потянув какой-то внутренний рычаг, переводя структуру своего разума в новую конфигурацию. Она почувствовала, как ее мир сместился, пусть и немного, и на мгновение ее это почти обеспокоило.   Затем она снова открыла глаза.   – Я буду с тобой, – закончила она. – То, о чем ты меня ранее спрашивала: ответ да. Я буду твоей девушкой. Давай, взбодрись.   Она на мгновение потерла своей головой об Асами, наблюдая, как усики ее волос дергаются, а затем оборачиваются вокруг Асами, гадая, во что, черт возьми, она себя втянула.   «Должна сказать, меня это тоже беспокоит, – шокировано и растеряно подумала Кларисса. – Я этого не ожидала. Это не сходится с моими моделями твоего поведения, быть настолько поспешной. Что-то…»   «Я тоже не знаю, что думать, – подумала она в ответ. – Но я подумала…»   – Рёко-тян? – нетвердо сказала Асами.   – Да? – спросила Рёко.   – Я… я… твои подруги…   Рёко подняла глаза, мир вдруг резко вернулся в фокус внимания.   В самом деле, там были ее подруги, Руйко смотрела в сторону, Тиаки выглядела весьма позабавленной, а Симона шокированной.   Нет, не шокированной…   – Когда ты сказала, что приведешь подругу, я не думала… – начала Симона.   – Накихара Асами, – сказала Рёко, встав для проведения формального знакомства, очень редкого в нынешнюю эпоху номенклаторов.   За этим последовала серия легких кивков, и школьные подруги Рёко заняли дополнительные места за столом, к Симоне подкатился пятый стул.   – О, простите, я отойду в уборную, – извинилась Симона.   – Рёко-тян столько о тебе говорила, – гладко солгала Тиаки, учитывая, что Рёко практически ничего об Асами не рассказывала.   – О, э-э, правда? – невинно спросила Асами. Она явно немного встряхнулась, но, по крайней мере, слезы быстро прошли и… о Боже, она покраснела?   – Каково там, в армии? – подалась вперед Руйко.   – О, это, э-э, нормально, можно сказать, – сказала Асами. – Я в, э-э, космическом корпусе, так что для меня все немного по-другому. Скафандры выглядят немного глупо, когда их надеваешь, но виды отличные.   Рёко краем глаза наблюдала за ней.   «Если не хочешь об этом говорить, я сменю тему», – подумала она Асами.   «Думаю, я в порядке», – с оттенком неуверенность ответила Асами.   – В каком ты звании? – спросила Руйко. – Слышала, Рёко сейчас капитан.   – Думаю, все об этом слышали, – немного укоризненно сказала Тиаки. – Асами, наверное, все еще младший лейтенант. Полагаю, так рано не повышают, если не спасешь мир или вроде того.   Рёко застенчиво улыбнулась очевидной отсылке.   – Да, похоже что так.   – Как оно было? – неопределенно взмахнула рукой Тиаки. – Знаешь, миссия.   На мгновение Рёко вспомнила все произошедшее, события промелькнули перед ее глазами. Знакомство с Клариссой, умершая у нее на глазах Ева, убитый ею снайпер, пожертвовавшая собой Миса, ее видения…   – Довольно напряженно, – сказала она, – но я познакомилась с некоторыми интересными людьми.   Тиаки кивнула. Рёко и Асами переглянулись, и им не требовалась какая-то загадочная «связь пары», чтобы понять друг друга: были моменты, которые просто нельзя передать, даже если того захотеть. Каково было, придя домой, говорить о столь мирских по сравнению с этим вещах?   – По-видимому, об этом могут снять фильм, – добавила она.   – О, правда? – сказала Руйко. – Как здорово!   – Да, и мне нужно будет прибыть это обсудить, – сказала Рёко.   Тиаки слегка кашлянула, привлекая их внимание.   – Послушай, Рёко, мне, э-э, жаль было слышать о твоей бабушке и о твоих родителях. Не знаю, как это сказать, но если тебе нужно место остаться, я поговорила с родителями…   – Нет, все в порядке, – прервала Рёко. – Все прошло дружелюбно.   Конечно, она уже проинформировала Тиаки о своих обстоятельствах. Такой уж она была, прикладывающей усилия в попытке прикрыть Рёко, даже на всякий случай.   Ненадолго повисла тишина, пока все четверо рассматривали ситуацию.   – Руйко, – сказала Тиаки, – почему бы тебе не проверить Симону? Она там уже какое-то время. Проверь, все ли в порядке.   – В порядке? – спросила Руйко. – Что может быть…   Девушка вздрогнула под взглядом Тиаки, после чего, казалось, в чем-то разобралась, лицо осветилось пониманием.   – А, ладно. Пойду проверю, как она там.   Рёко проводила ее взглядом.   – Я пыталась это понять, – сказала она. – Порой Симона меня беспокоит. Кажется, что с ней что-то происходит. Она не выглядела счастливой, когда я только заключила контракт, и…   – Не беспокойся об этом, Рёко-тян, – вздохнула Тиаки. – Позволь мне побеспокоиться тем, что с ней происходит. А ты просто продолжай и беспокойся о… червоточинах или еще чем.   – Казалось, она уже некоторое время весьма несчастна, – вслух задумалась Асами. – Не знаешь, какова у нее семейная ситуация? Может быть, вести о родителях Рёко обеспокоили ее или вроде того.   Тиаки странно взглянула на Асами, после чего покачала головой, слегка усмехнувшись.   – Ух ты, ну, если честно, я никогда ничего не слышала о ее родителях. Но, как я сказала, давайте не будем об этом беспокоиться.   Рёко подумала о том, что когда-то сказала ей Симона, что она ненавидела, как ссорились ее родители. В то время Рёко не думала, что замечание будет применимо и к ее родителям, но сейчас она предположила, что у них есть что-то общее.   Однако она посчитала, что лучше будет об этом не упоминать.   – Во всяком случае, – сказала Тиаки. – Я взяла смелость спланировать остальной день.   Девушка залезла в сумку, вытащив один из этих так любимых ею старомодных маленьких ручных рабочих планшетов.   – Как вы знаете, мы на остаток дня взяли выходной, чтобы сегодня побыть с вами, – сказала Тиаки, вызывая на планшете календарь. – Но я подумала, что будет весело заглянуть в школу. На стене повесили твою фотографию, рядом с другими волшебницами, и раз уж теперь ты такая большая шишка, директор хочет устроить в твою честь какой-то прием. Даже сказал мне тебе это передать. Ну, лично я знаю, что ты такое ненавидишь, но ты знаешь, насколько местные школы это раздувают. Лично я думаю, он просто хочет утереть нос Академии Фукудзавы Анко.   Рёко вдруг пришло в голову, что планшет Тиаки полезен для такой цели, как раз для такого группового планирования, но также что он был бы бесполезен в армии, где они могли вызвать всевозможные виртуальные интерфейсы планирования и общие рабочие пространства, что сработало бы так же. Хотя она сомневалась, что для Тиаки это важно; у девушки была немного душа художника, и она бы, вероятно, высказала какой-нибудь сентиментальный аргумент о необходимости держать в руках что-то физическое.   – Фукудзава Анко? – спросила Асами. – Разве это не просто еще одно имя Сакуры Кёко?   – Да, но название решили оставить по историческим причинам, – объяснила Рёко. – Но все равно, последнее, что я хочу, это выступать перед всей школой с какой-то речью. О Богиня, было бы ужасно.   – Богиня? – удивленно повторила Тиаки.   – Эм…   – Ну, я уверена, ты можешь просто сказать, что занята или вроде того. Но я все равно думаю, что неплохо будет заглянуть в школу. После этого, думаю, можем зайти куда-нибудь пообедать, может быть вернемся сюда. Когда я услышала о твоем возвращении, я подумала устроить еще одну ночевку, у тебя, но теперь, похоже, будет неудобно. Хотя, думаю, мои родители не станут возражать.   Рёко моргнула на поток слов обычно стоической Тиаки, гадая, что с ней.   – Ну, вообще-то, – сказала Рёко, получив напоминание Клариссы, – почему бы нам не пойти на обед куда-нибудь чуть выше классом. У меня теперь полно квот, и я не знаю, на что их тратить. Я угощаю.   Тиаки слегка скривила губу, рассматривая вариант.   – Ладно, не понимаю, почему нет. Ты пойдешь, Накихара-сан? Не хочу заставлять тебя, если у тебя запланировано что-то еще…   – Нет, нет, конечно, я пойду, – замахала руками Асами. – Буду рада. И называй меня, э-э, Асами.   – Конечно, Асами-тян, – повторила Тиаки. – Я рада, что ты пойдешь. Хочу взглянуть, что же за девушка смогла вот так вот завоевать сердце Рёко-тян.   Сказано было настолько обычным тоном, что совсем забывшим об этой теме Рёко и Асами потребовалось время осмыслить ею сказанное. Асами мгновенно покраснела, что повлияло на Рёко, вынудив ее сохранить под контролем свое самообладание, так как она, ну, посчитала, что одна из них должна.   – Я, ну, э-э, – не вполне связно начала она, но затем заметила спасение в форме вернувшихся из уборной Руйко и Симоны.   – По-видимому, ее родители звонили, – странно тихо сказала Руйко.   Затем девушка оглядела их лица.   – Что-то не так? – спросила она.   – Все в порядке, – сказала Тиаки. – В основном.   Рёко была уверена, что что-то не «в порядке», по крайней мере с Симоной, но, как настаивала Тиаки, она попыталась об этом не беспокоиться. Помимо этого, остальной день прошел вполне приятно. Своего рода успокаивало потеряться в таких гражданских проблемах, которыми она пренебрегла как мирскими. Они пропетляли по школьным коридорам среднего класса, по большей части избегая неизбежно возникшей бы в противном случае толпы охочих до знаменитостей зевак. У Рёко не было желания смешиваться с толпой вдруг увлекшихся историей ее жизни знакомых, и Тиаки удостоверилась, что такого не произойдет. Им даже удалось успешно уклониться от встречи с директором школы.   Хотя было тем вечером одно странное происшествие, что надолго осело у Рёко в голове. Она попросила Клариссу посоветовать подходящий ресторан, и устройство вполне неплохо справилось, предложив ресторан, который, как выяснилось, обслуживал в основном магов из коридора МСЁ. Да, еда была несколько дороже и, по мнению Рёко, бессмысленно украшенной, но, похоже было, что в ресторане привычно было обслуживать малых и крупных знаменитостей, и Рёко быстро провели в отдельный кабинет. Клиентура ресторана повернула головы взглянуть на нее, но открыто не пялилась.   Однако они уставились, когда некий митакихарский инкубатор, представляющийся прозвищем Кьюбей, беспечно прошел через передние двери ресторана, миновал ряд столиков и запрыгнул к Рёко на колени. Это было неловко, так как лишь немногие могли его видеть, и Симону, похоже, беспокоило его присутствие.   Кьюбей заявил, что просто навещает ее, но разве не было у инкубаторов всегда скрытых мотивов?   Он даже остался с ними во время ночевки, и, похоже, было, возможно, ничуть не удивительно, что инкубаторы не слишком хорошо понимали намеки. Пришелец сделал несколько сомнительных замечаний об иррациональности человеческих эмоций и о том, насколько нелогичны были однополые отношения, прежде чем репродукция стала возможна. Этого было достаточно, чтобы заслужить бесцеремонное вышвыривание из комнаты, Рёко лично оказала ему честь, как кошку подобрав его за передние лапы и бросив его за дверь, закрыв ее за собой.   В конце дня им пришлось рассеяться по всей квартире, чтобы лечь спать. Некоторая творческая перегруппировка модульной мебели предоставляла для сна два дополнительных дивана, чего для пятерых было недостаточно. Рёко и Асами могли бы просто дезертировать, так как им не нужно было спать, и вряд ли бы они проспали всю ночь – сама концепция теперь казалась странно чуждой.   Но, из чувства товарищества, они попытались, вызвавшись лечь на полу. Немного поколебавшись, Асами прижалась к ней, что она приняла, воспользовавшись возможностью снова переплести их волосы. Да, трогательный жест, но также она тайно этим забавлялась.   Это было удивительно приятно.   «Ты уверена, что мне стоит быть здесь?» – передала Асами, должно быть, в двадцатый раз задавая вопрос.   «Я же сказала, не беспокойся из-за этого, – настояла Рёко. – Я не хочу быть здесь одной».   «Понимаю», – нервно оглянулась по сторонам Асами, взглянув на сидящих неподалеку родителей Рёко, на держащую речь женщину на возвышении. Бывшая сослуживица, она, по-видимому, много лет сражалась вместе с ее бабушкой.   Хотя Рёко понимала дискомфорт Асами; на ее месте ей бы тоже было неудобно посещать похороны незнакомого ей человека. Но Рёко хотела компании и чувствовала, что может быть немного безрассудной.   Это была небольшая, личная церемония, проводимая в местном похоронном бюро, обслуживающем в основном семьи военных – как и практически все похоронные бюро в нынешнее время. Присутствовало чуть больше десятка человек – в основном семья, некоторые оказавшиеся в районе армейские друзья и несколько «стариков», знакомых с ее бабушкой, пусть даже едва. Рёко не уверена была, появится ли, с учетом обстоятельств, ее отец, но он пришел, вместе с обоими своими родителями. Она сочла, что в этом есть смысл: в конце концов, он много лет прожил вместе со своей тещей и никогда не был с ней в таких уж плохих отношениях – по крайней мере, не хуже отношений с Накасэ. Плюс его родители были в весьма неплохих отношениях с родителями Накасэ; ее дедушка регулярно навещал их, примерно каждые несколько месяцев.   Все это было так болезненно дружелюбно.   Однако в списке гостей было две аномалии.   Курои Кану, пожалуй, объяснить было проще. В конце концов, Кана была прямым родственником Курои Абэ и заявила о своем намерении воссоединиться с этой ветвью семьи. Также Рёко предположила, что Кана, возможно, не против была бы произвести на нее хорошее впечатление, хотя она посчитала, что матриарх не настолько груба, чтобы попытаться повлиять на нее на похоронах.   Ацуко Арису объяснить было немного сложнее. Конечно, она должна была быть психотерапевтом Рёко, но ситуация не вполне выглядела оправданием…   Она вдруг вспомнила, прерывая направление мысли. Несколько недель назад, как раз перед ее уходом, была еще одна вечеринка, в честь ее отбытия, и появилась Арису, даже когда в этом не было видимой необходимости. Она об этом размышляла, прежде чем ее прервало появление Курои Наны.   Потребовалось мгновение, чтобы понять, что воспоминание было подброшено Клариссой. В то время они рассматривали возможность, что…   «Ты правда думаешь, что она со мной в каком-то родстве?» – спросила она Клариссу.   «Она продолжает появляться на всех этих семейных собраниях, – подумала Кларисса. – И, если подумать, ты никогда не спрашивала родителей, знают ли они ее. Они никогда не выглядели обеспокоенными ее присутствием».   «Не может же быть так просто, не так ли?»   «Не помешает спросить».   Рёко взглянула на мать, сидящую слева от нее, всего в трех местах от отца Рёко, сидящего с другой стороны от Асами. Она от расстройства прикусила губу. Она не могла спросить вслух, не посреди похоронной речи, и, как гражданская, ее мать просто не могла получить переданную мысль – это зависело от явной проверки матерью сообщений, и она сомневалась, что ее мать в такой момент этим займется. Ей просто придется вежливо подождать.   Если только…   Она снова повернула голову, вытянув шею, чтобы можно было увидеть сидящую слева от ее матери Курои Нану. Сидя бок о бок, две женщины выглядели несоответствующе, одна едва подросток, другая заметно старше, но у них были идентичные позы, склоненные либо от воспоминаний, либо от раздумий головы.   Мгновение Рёко обдумывала, обратиться ли к женщине «Нана-сан» или «Нана» или еще как-то, прежде чем телепатически спросить:   «Тетя, прости, что беспокою, но ты не знаешь, почему здесь та женщина позади? Ацуко Арису».   Девушка взглянула, сперва на нее, затем в заднюю часть комнаты, где сидела Арису.   «О, верно; официально это не упоминается, – подумала Нана. – Ну, она бабушка моей матери. Твоя далекая родственница, но у нее веская причина быть здесь».   Рёко не пришлось подделывать появившееся на ее лице удивление.   «Наше семейное древо довольно закрыто, – подумала Нана. – Лично я никогда не понимала до конца, почему. Полагаю, это как-то связано с историей Объединительной войны. Если тебя это беспокоит, уточни лично у матриарха. В конце концов, она здесь».   Нана склонила голову, указав на матриарха в двух местах левее ее, после чего вновь повернулась лицом к оратору. Дедушка Рёко сидел между Наной и Каной, и, несмотря на все за эти годы произошедшее с семьей, они обе, казалось, достойно справлялись, утешая его – немного ранее он сломался.   Рёко осталась в растерянности.   «Полагаю, это отвечает на вопрос», – подумала Кларисса.   «Как она может быть моей родственницей и в то же время моим психотерапевтом? – спросила Рёко. – Разве здесь нет какого-то конфликта интересов?»   «Полагаю, нет, если система об этом не знает», – ответила Кларисса.   «Почему она не сказала мне?» – спросила Рёко.   «Возможно, она не сочла это настолько важным, – подумала Кларисса. – Кроме того, ты бы в конце концов выяснила. Кажется достаточно разумным».   По правде говоря, Рёко была немного сердита, но не знала, что ей еще сказать. Она подумала уточнить напрямую у Каны или Арису, но казалось… ну, неподходящий был момент.   «Что-то не так?» – с любопытством взглянула на нее Асами.   «А, ничего, – подумала Рёко, так как у нее не было ни малейшего представления, как это объяснить. – Просто небольшой семейный разговор».   «В твоей семье столько волшебниц, – подумала Асами. – Это довольно удивительно».   «Да, наверное».   «Можно сказать и “удивительно”», – подумала она.   – Я встретился с ней после нескольких десятилетий своей практики, – сильным и удивительно твердым голосом сказал Курои Абэ, слегка наклонившись на подиуме. – Это когда клиническое бессмертие еще было несколько новым и требовало порой обслуживания, особенно для пожилых. Она как-то пришла ко мне – я помню, как был впечатлен тем, как она держалась, экзотическим изгибом ее спины. Она выглядела немного старше большинства встреченных – нужно было подправить ее системы, и ей все равно нужно было пройти апгрейд. Я уже был не молод, но я помню, как подумал, когда мы флиртовали, что она достаточно стара, чтобы быть моей матерью, и что я безумец, раз рассматриваю такую возможность.   – Конечно, она прекратила быть моим пациентом, так как это было бы неправильно, и мы начали встречаться. Она рассказала мне о своей жизни, о Войне, и я помню, как ощутил трагедию – и ощущаю до сих пор. Она потеряла на войне друзей – даже любимых, и я был первой ее попыткой за долгое время. Мне интересно, что же она во мне увидела.   – Порой мы гуляли вдоль реки, и она просто останавливалась и смотрела, далеко в воду, и я задумывался, о чем она размышляет. Она сказала мне, что никогда не сможет забыть о прошлом, но, раз уж его больше нет, она может попытаться создать новое будущее. Она хотела, чтобы со всеми этими дополнительными годами жизни она смогла бы найти счастье.   – И мы долгое время были счастливы. Моя семья не слишком-то была рада нашему браку, но меня это давно не заботило. Я помню нашу свадьбу, только мы двое, без кого-то из семьи – во всяком случае, кого она знала – и затем мы отправились на медовый месяц в Бразилию, откуда родом была ее мать. Она никогда там не была, и мы месяц потратили, странствуя по уничтоженным тропическим лесам. Ее мать когда-то давно жила там в фавелах, ее отец был работником иностранной волонтерской помощи, но помимо этого ее мать отказывалась что-либо рассказывать о своем прошлом. Я видел, что ей было интересно.   Здесь Абэ поглубже вдохнул, казалось, немного успокаиваясь.   – Хотелось бы… хотелось бы, чтобы после этого все прошло лучше, чтобы обстоятельства и судьба не были к нам так жестоки. Хотелось бы, чтобы прошлое так не довлело над ней. Я не обижен на ее решение уйти, но я сейчас старик, и она… все, что у меня было. Я могу лишь попытаться двинуться дальше и посмотреть, что же теперь припасла для меня моя вечная жизнь.   – Спасибо.   После всех речей им дали возможности подойти к гробу, выразить свое почтение. Ее тела так и не нашли, так что это был чистый символизм – у них даже не было праха, который они могли бы сохранить.   Стоя там, перед корзиной с белыми цветами, в редко надеваемой формальной одежде, Рёко испытывала чувство трагедии. Она не слишком-то хорошо знала свою бабушку; речи ее матери и дедушки описывали теплую и любящую женщину, раздираемую конфликтом и трагедией. Но, при всей значимости этого для нее, они вполне могли описывать незнакомку. Рёко не могла заставить себя испытывать печаль из-за ее смерти, не напрямую; вместо этого чувства потери она испытывала потерю возможности, упущенные шансы. У нее осталось лишь несколько воспоминаний и давний момент на берегу реки.   «Странно, не так ли? – подумала она. – С бессмертием так легко забыть, что вообще означает смерть. И все же, вот я здесь и ничего не чувствую».   Она вздохнула, как формальность закрыла перед корзиной глаза и отвернулась, высматривая Ацуко Арису.   Вместо этого она увидела спокойно наблюдающую за ней незнакомую девушку. Она была одной из присутствующих на похоронах волшебниц, одной из подруг ее бабушки.   Рёко двинулась мимо нее, предположив, что она просто смотрит на знаменитость – к чему Рёко немного привыкла за последние несколько дней – но девушка удивила ее, схватив ее за руку.   «Мне нужно с тобой поговорить», – сказала она.   Рёко странно посмотрела на нее, активируя свой номенклатор.   «Акиюки, Мио»   Род занятий: волшебница   Звание: подполковник   Классификация: стихийный маг, огонь   «Прости, я в этом не слишком хороша, – сказала девушка. – Но я была подругой детства твоей бабушки. Она хотела, чтобы я передала тебе от нее сообщение, на случай, если у нее не будет шанса передать его лично».   Рёко слегка склонила голову. Тихо проверила возраст женщины. Чуть больше трехсот, одного возраста с бабушкой, так что это подтверждалось.   «Сообщение? О чем?»   «Не знаю. Оно зашифровано так, что только ты сможешь его открыть. Все, что я знаю, это запись воспоминания и довольно крупная».   «Запись воспоминания?» – подумала Рёко.   «Дай мне секунду», – подумала девушка, глядя Рёко в глаза.   Рёко довольно долго смотрела в эти глаза, решив, что да, девушка вполне могла быть настолько старой.   «Готово, – подумала Кларисса. – Запись передана».   «Она сказала мне, что хранит секрет, который не хочет уносить с собой в могилу. Я не думала…»   Девушка повернулась лицом к корзине, и на мгновение показалось, что ее глаза заблестели.   Затем она отвернулась.   «Ну, я не знаю, что здесь такого важного, что она не могла сказать мне, но я закончила. Увидимся».   «Подождите!» – запоздало попросила Рёко, когда девушка ушла, проигнорировав ее.   – В чем дело? – спросила Асами, выглянув из-за плеча Рёко.   – Не знаю, – сказала Рёко. – Но…   Она снова оглядела комнату, высматривая Ацуко Арису, но женщина, казалось, растворилась в пустоте.   «Не знаю, почему же я не могу побывать на семейном событии без появившихся из ниоткуда призраков», – подумала она.   – Дай мне секунду, – сказала Рёко, садясь в удобное кресло. – Я хочу взглянуть, что это за запись воспоминания. Скажи, что я занята, если кто-то будет меня искать.   Ее приветствовал тихий стук падающего на зонт дождя.   Воспоминания, реконструированные из периода до установки имплантатов идеальной памяти, всегда были несколько размыты, но этот мир выглядел особенно похожим на сон, и серое, пасмурное небо только способствовало этому качеству. Детали проступали и исчезали из вида: стряхивающий потоки воды гладкий тротуар, проезжающий мимо насыщенно-красный автомобиль, яркая анимированная реклама свежего моти, держащая ее руку рука ее матери…   Ее мать…   Она взглянула вверх, на посмотревшее на нее в ответ тонкое коричневое лицо, казалось бы, высоко возвышающееся над ней. Она дернула руку, остановившись поглазеть на рекламу.   – Может быть позже, хорошо, filhinha? Идем.   Ей в разум просочилось несколько кусочков контекста. Они навещали ее дедушку, который был в больнице. Ее дедушка был очень старым человеком и очень больным. Ей казалось, он всегда был болен. Конечно, она не могла вспомнить, когда он не был.   Она позволила матери увести ее за руку, прочь от рекламы и в богатое здание больницы, которое, как она теперь осознала, было перед ней. Они тихо прошли по зданию, мимо автоматизированных постов охраны, в красивый, пустой лифт с яркими кнопками и прозрачными стеклянными стенами.   Потребовалось лишь мгновение, чтобы достичь комнаты, где уже собралась остальная семья. Не так уж и много – бабушка сидела рядом с мужчиной в инвалидном кресле, держа старика за руку. Ее лицо, все покрытое морщинами, тем не менее, всегда заставляло ее выглядеть моложе. Казалось невозможным, что она когда-нибудь заболеет, но печаль… ну, ее лицо выглядело таким печальным…   А затем был ее отец, по-видимому расхаживающий по комнате, с мрачным лицом. При их появлении он сразу же направился к ним.   – Как он? – угрюмо спросила у него мать.   – Не очень, – сказал отец. – Началось каскадное повреждение клеток мозга. Теперь может быть всего несколько месяцев. Он хочет эвтаназии.   – Понятно, – сказала мать, в то время как девочка внизу озадачилась смыслом фраз. – Ну, мы знали, что это наступит.   – Он хочет увидеть свою внучку, – сказал отец.   – Знаю, – сказала мать, подводя ее к инвалидному креслу. – Давай, filhinha.   – Дедушка, – вежливо сказала она, и старик улыбнулся. Ее бабушка посадила ее к старику на колени, мужчина на мгновение приобнял ее, и она заерзала. По правде говоря, ей не очень нравилось быть рядом с дедушкой – он странно пах – но он всегда был к ней добр. Плюс с ее стороны невежливо было так говорить о больном человеке.   Ее мать встала перед ней, распахнув глаза, и через мгновение моргнула, сделав снимок. Ее бабушка поставила ее обратно на пол – она была слишком тяжелой, чтобы он мог долго удерживать ее.   Ненадолго повисла тишина.   – Я просил… – начал дедушка.   – Я знаю, – сказала бабушка. – Мы пойдем. Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.   И после этого остальные ушли, сноподобное качество памяти заставило их исчезнуть из комнаты. Остались только она, растерянно моргающая, и старик.   – Дедушка… – начала она.   Но затем с тихим скользящим шумом открылась одна из дверей в комнату, и вошла женщина.   Нет, не женщина.   Девушка.   Мгновение девушка стояла у самого порога, казалось, рассматривая их обоих. Длинные черные волосы девушки, с алой лентой сверху, сдвинулись, когда она поправила их и, всего на мгновение, взгляд девушки задержался на ней, как будто почти вонзившись в нее, и она поняла, почему приняла ее за женщину.   – Они знают, что я здесь? – пошла вперед девушка.   – Нет, – сказал дедушка. – Я не сказал им, с кем встречаюсь. С телепатией Арису я не могу исключить ее осведомленность, но обычно она уважает мою приватность.   Он приостановился.   – Немного безумно. Они бы вовсе не стали меня слушать, если бы я не умирал.   – Ну, еще есть время принять мое предложение, – сказала девушка.   – Нет, – резко сказал дедушка. – В прошлый раз я был молод. Я хотел испытать больше жизни. Вот почему я позволил тебе оплатить мое лечение. Сейчас у меня есть семья, дети. Не думаю, что мне стоит задерживаться еще дольше. Особенно если это потребует… ресурсов.   Последнее слово было сказано со взглядом на ребенка, тем взглядом, что использовали взрослые, когда пытались что-то скрыть.   – Мало кто вообще знает, что такое продление жизни возможно, – с изогнувшей губы легкой улыбкой сказала девушка. – Иначе спрос для столь ограниченного ресурса был бы ненасытен. К примеру, Ацуко не знает. Но подумай, что она чувствует.   – Я знаю, и мне жаль, – сказал дедушка, на мгновение опустив глаза. – Но я не считаю себя вправе оставаться как пиявка жить здесь. Кроме того, мне всегда хотелось встретиться с этой моей сестрой.   Девушка слегка улыбнулась шутке.   – Знаешь, она настояла, чтобы здесь была ее внучатая племянница, – сказала девушка. – Не уверена, почему. Может быть, ей понравилось, что ты назвал ее в ее честь. Хотелось бы, чтобы она мне что-нибудь объясняла, по крайней мере иногда. Хотя, полагаю, для этого она недостаточно часто разговаривает со мной.   – У тебя есть сестра, дедушка? – странно спросила девочка.   – Это шутка, – мягко объяснил дедушка. – Не подкатишь меня к окну, Хомура?   – Если настаиваешь. Знаешь же, не просто так кресло роботизировано.   – Настаиваю.   Девушка подошла к инвалидном креслу и тепло улыбнулась ей свысока, погладив ее по голове. Она надулась, издав гневный хмык. Она ненавидела, когда взрослые так делали.   – Помнишь, когда я был молод, и называл тебя онээ-тян? – спросил старик, когда кресло направилось к окну.   – Пожалуйста, не напоминай.   – Я был по уши в тебя влюблен.   Хомура поморщилась.   – Я же сказала не напоминать. Мне из-за тебя было плохо, ты был таким неловким.   Ее дедушка усмехнулся, и девочка задумалась, о чем был этот разговор. Девушка и дедушка говорили почти как равные, и «онээ-тян» называли старшую сестру, но девушка была очевидно гораздо моложе.   – Ну, во всяком случае, спасибо, что познакомила меня с Арису, хотя не уверен, не стоит ли вместо этого благодарить эту мою сестру.   Они достигли окна, девочка последовала за ними.   – Насколько помню, – сказала девушка, – единственный способ, которым я добилась от тебя согласия на свидание, это поставила его условием продления жизни.   – И мне придется с ней об этом поговорить. Никто не любит манипулятивных и властных старших сестер.   – Даже всеведающих?   – Особенно всеведающих.   В разговоре наступило затишье, во время которого девочка размышляла, что может означать «всеведающих». Ну почему взрослые не могли просто использовать слова попроще?   – Взгляни туда, – сказал дедушка.   Она так и сделала, и это, возможно, было самое чистое воспоминание всего сна.   Митакихара под затуманившим окна влагой дождем выглядела сырой и мрачной. Район вокруг них был застроен гигантскими башнями гиперкласса, сияющими и прекрасными под солнечным светом, но мрачными сейчас. Чуть дальше видны были другие районы города: роботизированные сборочные заводы, университет, военная база и, особенно, государственное жилье, некоторыми насмешливо называемое трущобами.   – Надвигается буря, – сказал ее дедушка. – Все не может так продолжаться. Здесь мы держим низший класс удовлетворенным, с бесплатным жильем, бесплатной едой, бесплатным практически всем, и даже тогда остается обида на гиперкласс, на нас, бездельничающих здесь в кругу роскоши. Мы здесь в порядке, но что насчет других мест? Что насчет тех мест, где они ничего не получают, где их дети голодают на улицах? Таких мест, откуда родом моя невестка? Что происходит там?   Мгновение Хомура молчала, встретившись взглядом с мужчиной в инвалидном кресле.   – Конечно, надвигается буря, – сказала она. – Но чего ты от нас хочешь? Мы смягчаем все, насколько можем, вмешиваясь, где можем. Чуть больше, и мы рискуем войной. Настолько катаклизменной войной, что это может прикончить нашу расу.   – Ваш МСЁ развращен, Хомура, – сказал старик. – Развращен, декадентен и ленив. Я знаю, что поговаривают в ваших коридорах власти. Я знаю о сковавшем вас параличе. Они просто не могут столкнуться с необходимыми жертвами. Не из комфорта своих особняков, лодок и чаепитий. Гиперкласс губит этот мир, и мы его часть, осознаете вы этого или нет.   – Не говори мне о жертвах, – отрезала девушка. – Ты понятия не имеешь о цене, что придется заплатить.   Ее дедушка выразительно взглянул на горизонт.   – В итоге цену придется заплатить. В этом проблема. Лучше сейчас, чем позже.   Повисла тишина.   – Так ты позвал меня сюда, чтобы сказать это? – спросила девушка.   – Нет. Не только. Речь идет о Мадотти.   Он схватил девочку за плечи, удивив ее, так как она почти не шевелилась, поглощенная разговором.   – Учитывая, что грядет, что я вижу, я хочу, чтобы у нее была нормальная жизнь. Никакого контракта, никакого МСЁ, ничего. Я знаю, что ее шанс высок, но я не хочу, чтобы ей пришлось видеть надвигающееся, и не хочу, чтобы она участвовала. Я даже не хочу, чтобы она знала об МСЁ.   Хомура ошеломленно уставилась на него.   – Это абсурдная просьба, – сказала она.   – Ну, я ее высказал. Уважь желание умирающего.   – Ее родители…   – Я уже поговорил с ними, и они согласны. Они не знают, с кем я встречаюсь, но они знают, о чем я прошу. Ты знаешь историю ее матери. Арису будет не рада, когда выяснит, но она может никогда не узнать, что это была моя просьба. Это ведь не чрезмерно, не так ли, с твоим-то влиянием? Даже инкубаторы уважают твои запросы.   Хомура сурово и холодно посмотрела на него, и это ужасно было видеть, но ее дедушка спокойно встретил ее взгляд.   – Очень хорошо, – сказал она. – Но только ради тебя. Это все?   – Да.   – Тогда позволь мне стереть ей память. Если ты и правда серьезен, в этом разговоре для нее слишком много информации.   Ее дедушка искоса взглянул на девушку.   – Ты так можешь?   – Я этому училась. Это не слишком сильно, но она ребенок – ее память все равно хрупка. Пока она не получит слишком много напоминаний или не узнает слишком много правды, подавление должно держаться.   Долгое время двое взрослых смотрели друг на друга.   – Ладно, действуй, – сказал дедушка.   – Будет непросто скрыть следы моей силы, но я должна справиться.   Девочка уже пятилась назад, боясь последствий сказанного, но ее дедушка поймал ее за руку, а девушка подняла ладонь, излучающую зловещее фиолетовое свечение. Невозможным образом одежда, в которую она была одета, заметно изменилась.   – Прости, – сказала девушка, – но все закончится быстро.   Девушка вцепилась светящейся рукой ей в лицо, сжав пальцами череп. Ее ослепило светом, а боль обожгла ей душу.   Последние части видения состояли лишь из света и голоса Акеми Хомуры.   – Знаешь, каким было желание ее матери, Тацуя? Я знаю. Я ее спросила. Она желала мести, любой ценой. Надеюсь, это не бросит нас всех в пламя.   Рёко растерянно очнулась от сна наяву, голова слегка пульсировала. Слишком быстро обрушились на нее факты – она уже знала, что Ацуко Арису была бабушкой ее бабушки, хотя на самом деле она не знала истинности этого. Но остальное – ее предок и Акеми Хомура, разговаривающие о загадочной сестре, которая, в контексте, могла быть только одним человеком, точнее, одним божеством…   В этот раз она смогла сложить кусочки вместе. У ее бабушки не было причин присутствовать на этой встрече, помимо просьбы некоего божества. Воспоминание было запечатано, казалось бы, стерто, и, тем не менее, вот оно снова, готовое для ее изучения. Весьма телеологически, но не стоит удивляться, что все становится таковым рядом с настоящим божеством.   Которая по какой-то причине дала ей знать, что они родственники.   Как там сказала Богиня? Что она для чего-то рождена? Кёко даже в шутку сказала что-то о пророке.   Произошедшая от бога, используемая ею как инструмент, наполненная видениями – это наверняка похоже было на какого-то пророка. По крайней мере, насколько говорилось в историях.   Она желала изучить мир, и вот она, изучает те его части, о существовании которых она даже не знала. Но она не знала, хочет ли быть пророком.   Рёко почувствовала, как в ней вздымается иррациональный гнев. Не из-за того, как обращались с ее бабушкой, но из-за окружавших ее. Что она должна была делать с этим знанием? Чего добились, скрыв это от нее? Почему с ее семьей все так вышло? Никто из ответственных не был доступен. Ацуко Арису ушла и могла даже не знать о произошедшем. Старик из видения был давно мертв. Акеми Хомура пропала.   Она позволила гневу наполнить ее, потому что он приносил ясность. Ей не хотелось думать ни о чем другом. Еще оставалось, с кем она может поговорить, кто, похоже, ко всему приложил свою руку.   Кто даже сказал ей:   «Загляни ко мне снова, когда все это закончится, хорошо? Полагаю, нам многое нужно будет обсудить».   И правда пророческие слова. Конечно, сложно удивляться этому, когда они сказаны Богиней.   И у нее, похоже, было и человеческое имя, которое Рёко прекрасно знала. Как там сказала Хомура?   «Знаешь, она настояла, чтобы здесь была ее внучатая племянница. Не уверена, почему. Может быть, ей понравилось, что ты назвал ее в ее честь».   Итак, ее бабушку назвали в честь Богини. Старик явно был родственником бабушки по отцовской линии – как минимум, на это намекал этнос. Складывая все вместе, получалось, что у Богини должно быть в точности такое же имя, как у ее бабушки. Это значило, что человеческим имени Богини было…   «Канамэ Мадока», – немного потрясенным голосом закончила за нее Кларисса.   К тому времени, как она достигла Зала Ленты, сила ее гнева остыла, возможно, к изрядному облегчению Асами, которую она потащила – а после телепортировала – с собой практически силой. Она, похоже, напугала Асами, судя по тому, как девушка продолжала спрашивать, в порядке ли она, и предлагать сходить купить ей сладкие напитки.   «Я же сказала, я в порядке, Асами», – заверила она, слишком отвлекшись, чтобы понять, что отбросила обычный хонорифик.   Они ждали в очереди к Ленте, так что, возможно, и к лучшему было, что она потеряла прежнюю силу воли; иначе она вполне могла бы расталкивать со своего пути людей.   «Почему мы здесь? Почему посещаем Культ?» – спросила Асами, осторожно оглядывая вокруг разнорасовое исключительно женское собрание паломниц. Своим неожиданным появлением Рёко устроила небольшой переполох, учитывая веру Культа в произошедшее на Кеплер-37, и это должно было породить новые слухи. Вокруг нее уже зашептались.   На данный момент ее это не заботило. Ей нужно было поговорить с Богиней. Забавно, что она появилась, практически требуя увидеться с божеством, которая известна была тем, что сама решает, когда показаться, и в этом загадочна. Хотя она подозревала, что Богиня ожидаемо покажется.   Асами стояла, пялясь на украшающие зал витражи, навевающие мотив надежды и отчаяния.   «Ты… ты сейчас верующая?» – спросила она.   Рёко была не уверена, как на это ответить. Технически, ответом было очевидное да, учитывая, что она говорила о Богине как о реальности и даже запланировала чуть позже встретиться с ней тет-а-тет. С другой стороны, казалось странным так говорить, учитывая, что всего месяц назад Рёко бы решительно отрицала что-то подобное.   От необходимости отвечать ее спасло неожиданное появление никого иного, как самого Кьюбея, из ниоткуда материализовавшегося на плече Рёко, из-за чего они обе слегка подпрыгнули.   – О, е-еще раз здравствуйте, инкубатор-сан, – сказала Асами.   «Я же говорил, Кьюбей», – почти раздраженно ответил инкубатор.   – О, верно, простите.   Появление инкубатора вызвало в толпе новый переполох, так как инкубаторы – ну, у них точно не было в теологии Культа достойного места, так что для кого-то из них весьма странно было появиться в Зале Ленты; хотя Рёко припомнила, что он появился в прошлый раз, когда она была здесь.   – Зачем ты здесь? – немного подозрительно спросила Рёко.   «Просто пронаблюдать, – ответил инкубатор, свесив хвост у нее за спиной. – Меня интересуют эти “видения”, которые, похоже, настолько интересны вам, волшебницам».   – Понятно, – сказала Рёко. – И что же для тебя в них ценного?   «Много чего, – сказал Кьюбей. – Пусть даже другие инкубаторы с этим не согласны».   – Инкубаторы могут не соглашаться?   «Такое очень редко бывает. Во всяком случае, я уполномочен расследовать этот вопрос от имени моей расы».   – Не уверена, что мне нравится, как это звучит.   «Я не намерен вредить».   Рёко оставила тему, замолчав. Очередь медленно продвигалась, и она, коротая время, поглаживала хвост Кьюбея. Существо потерлось о ее волосы, которыми она его ласкала. Странно было говорить с ним как с человеком, в то же время обращаясь с ним как с кошкой. Инкубаторы, предположительно, не испытывали от поглаживания никакого удовольствия, но они достаточно хорошо притворялись.   Наконец, они достигли начала очереди, где одной из двух почетных стражей была та же самая встреченная ею в прошлый раз телепат с нелепо изукрашенной шляпой.   «Я же в прошлый раз сказала тебе быть осторожней с мыслями! – подумала страж. – Мне нравится шляпа».   «Разве вы, мыслечтецы, ничего не знаете о приватности?» – поинтересовалась Рёко.   Страж слегка шевельнулась, казалось бы, ненадолго задумавшись.   «Нет, не особо, – признала она. – Во всяком случае, не могу сказать, что удивлена твоему возвращению, после червоточины. Готова к обращению?»   «Может быть, позже».   «Не знаю, что с тобой. Большинству людей одного видения более чем достаточно».   «Разве так следует говорить со “Спасительницей человечества”?»   «Не забивай себе этим голову, или у тебя вырастет шляпа как у меня».   Рёко фыркнула, после чего поняла, что Асами круглыми глазами смотрит на нее.   «О, Богиня, это был не приватный разговор», – осознала Рёко.   «У тебя было видение? – спросила Асами. – Так это правда, что…»   «Я позже объясню! – взмолилась Рёко. – После того, как мы посетим Ленту».   «О, я только что об этом прочла! Это религиозный артефакт, предположительно предоставляющий видения. Мы поэтому здесь?»   Когда Асами задала вопрос, появилась Кёко, выйдя из боковой двери в области рядом с Лентой.   «О, это просто прекрасно!» – простонала Рёко – про себя.   «Показалось хорошей идеей появиться, – пожала плечами Кёко, заметив ее взгляд. – Сомневаюсь, что этот твой визит совпадение».   Наконец, блаженство, люди перед ней закончили, силовое поле отключилось, и настала их очередь у алтаря. Рёко огляделась, после чего превратилась, жестом указав Асами сделать то же самое.   На мгновение Рёко снова взглянула на Ленту, казалось бы, обычный кусок ткани, помещенный в прозрачный корпус, что вполне мог пережить большую часть ядерных взрывов.   «Что мне делать…» – начала Асами.   «Делай как я», – проинструктировала Рёко, опустившись на колени и молитвенно сложив руки.   Она закрыла глаза.   Рёко оказалась на поле из роз, аккуратно высаженных ряд за рядом. Небо над ней было тепло-белым, казалось, предполагающим, не показывая, присутствие солнца. Почва под ногами была теплой и суглинистой, и она опустила глаза, поняв, что босая, и на ней надето только белое платье.   Она тонко проверила себя. Да, и правда было только платье.   – Неужели и правда будет достойно поступать так в подобном месте? Кроме того, это называется туника. Их носили римляне.   Рёко вздрогнула и огляделась в поисках источника голоса.   Не увидела, но почувствовала, что знает, с какой стороны он донесся.   Она принялась осторожно пробираться через сад, внимательно следя, чтобы не уколоться ни одной из роз. Называть это садом казалось немного неправильным, учитывая, что она не видела никаких заметных границ. Только цветы ряд за рядом, белые, и розовые, и алые, и синие, и мириада других оттеноков, простирающихся до невозможно далекого горизонта.   Она чувствовала, как с каждым шагом к ногам прилипает теплая земля.   Богиню она нашла двумя рядами далее. Этот участок роз был кроваво-красным, но растение, рядом с которым была женщина, вместо этого было светло-зеленым, цветы, казалось, мерцали под невидимым солнечным светом.   На этот раз Богиня приняла форму немолодой женщины, чуть старше видимого возраста матери Рёко. Вместо виденных Рёко ранее сложных платьев в этот раз женщина носила лишь простую белую тунику, такую же как на Рёко. Розовые волосы были увязаны в утилитарный хвост, и она хмуро смотрела на садовые ножницы в руках. В этот раз Рёко смогла понять, почему Богиня выглядела знакомо – она напоминала ее мать или, еще точнее, саму Рёко. Рёко вполне могла представить, как ее мать точно так же хмурится.   – Знаешь, это не только тебе, – не поднимая глаз, сказала женщина. – Каждой когда-либо встретившей меня волшебнице я кажусь знакомой. Своего рода расовая память, юнгово бессознательное, эхо будущего – называй как хочешь. Просто для тебя это сильнее.   С решительным щелчком она обрезала росток, который держала, убрав с растения одинокий зеленый цветок. Он свисал с растения, как будто слишком тяжелый, чтобы его выдерживать.   Женщина понюхала цветок, глубоко вдохнув, после чего встала, повернувшись к Рёко. Цветок она держала перед собой.   Рёко неуверенно переводила взгляд между розой и всегда нервирующими глазами Богини. Затем она приняла протянутый цветок, вглядываясь в него.   Аромат розы подавлял, и, пока она очарованно смотрела, мерцающая зелень цветка стала еще более похожей на драгоценность, лепестки на глазах свернулись вместе…   – Рёко.   Голос Богини вывел ее из транса. Она взглянула в похожие на драгоценность глаза Богини и вспомнила, кому принадлежит этот мир.   – Я рада, что ты вернулась встретиться со мной, – тепло улыбнулась женщина. – У тебя есть ко мне вопросы. Задавай.   Она опустила взгляд на землю внизу, устрашенная присутствием женщины.   – Я и правда ваша родственница? – спросила она.   – В каком-то смысле, да, – сказала Мадока. – В твоем мире меня никогда не существовало, но если так, ты была бы далекой моей племянницей. Объективно это очень мало что значит, помимо появления некоторого метафизического резонанса, но порой даже самая тонкая связь может стать сокровищем. Для большинства матриархов семья это все, что осталось, и осталось очень мало того, что привязывает меня к твоему миру.   Рёко кивнула, даже продолжая размышлять над значением слов. Она не вполне понимала.   – Я богиня, Рёко, пусть даже я ношу человеческое лицо. Это приводит к некоторым последствиям. В данный момент ты боишься моего присутствия и боишься моего взгляда, пусть даже не понимаешь причины. Когда-то я была человеком, вроде тебя – часть меня все еще человечна. Но если бы сейчас здесь с тобой оказался кто-то из моих прежних подруг, они бы приняли меня за незнакомку. Хомура-тян потребовала бы сказать, что я сделала с известной ей Мадокой. Но правда в том, что я и есть она. Никто не может прожить вечность и по-настоящему остаться прежним.   Рёко сглотнула, снова кивнув. Эта версия Богини отличалась от прежде ею встреченных. Более подавляющая, менее добрая…   – Менее человечная. Да, это правда. Порой я едва могу вспомнить, каково быть человеком. В такие времена моя божественность подавляет меня, и я становлюсь просто Законом Циклов, просто Законом. В конце концов, именно поэтому я трачу время, сосредотачиваясь на своей семье, на Кёко-тян и Мами-сан. Я могла бы достичь своих целей иными способами, но это помогает мне помнить. Иначе природа бесконечности начинает давить на меня, и все волшебницы начинают походить одна на другую, все души неотличимы одна от многих других.   – К чему вся эта таинственность? Почему вы позволили этому произойти с моей семьей? – спросила Рёко, слова, казалось бы, незваными сорвались с ее губ, а ответивший голос эхом отозвался в ее сердце.   – Всеведение это тяжкое бремя, особенно когда ты также безвременна, так что у тебя бесконечное время на рассмотрение всех возможных последствий и на исполнение всех возможных задач. В такой ситуации ты ответственна за каждое последствие своих действий, и самое ужасное в том, что идеального решения нет. У меня весьма ограниченная способность вмешиваться, и каждый раз, когда я так делаю, я все должна сделать точно. Горькая правда в том, что в этом мире я не видела никакой кармы, помимо проявленной обществом и мной самой. Для меня вполне возможно спасти невинную жизнь и убить в будущем тысячи или даже миллионы и равно возможно для меня убить кого-то и этим значительно улучшить мир.   – Но даже помимо этого стоит задать вопрос: Что значит иметь лучший мир? Будь я поистине всемогуща, способна вмешиваться где угодно и когда угодно, был бы мир, где я все делаю, принимаю каждое решение, по-настоящему лучше? Если бы сотней видений я направила жизни сотни девушек и тем самым спасла одну жизнь, стоила бы по-настоящему эта жизнь спасения? Все зависит от выбранных тобой ценностей, и никакой набор ценностей не идеален, даже выбранный мной. Мир не был готов к существованию нашего вида, так что мы до поры хранили секрет. В случае моей семьи, где некоторая метафизическая связь позволяет мне осуществлять необычный контроль, события следует организовывать с особенной тщательностью. Твое особое бремя нести это, иметь меньше свободы жить своей жизнью.   – Так скажи мне: Будешь ли ты осуждать меня за мои действия, когда ты не понимаешь последствий?   Губы Рёко дрогнули, и слова Богини ослабили ее, но она заставила себя поднять взгляд, навстречу этим ужасным глазам.   – Я…   Затем женщина вдруг исчезла, и она уставилась в глаза девушки, подростковой формы Богини.   – Ужасно, не правда ли? – спросила девушка, и на этот раз это был очень человеческий голос, без каких-то прежних ноток. – Все это прозвучало так неправильно. Прозвучало как сказанное инкубаторами. Я ненавидела их логику, а ты ненавидишь мою. Тебе не стоит склонять передо мной голову лишь из-за того, кто я. Ты сердцем чувствуешь, что правильно, так же как я сердцем чувствовала, когда пожелала существование этого нового мира. Это часть человеческого бытия, этот бунт. Я забочусь о своей семье и о своих подругах, и из-за этого твой мир не так хорош, как мог бы быть. Это давит на меня, но нельзя везде быть идеалом. У меня есть право заботиться. Это мое право!   Рёко внезапно поняла, что Богиня плачет.   – Я… – снова начала она, потянувшись вперед, но девушка исчезла, на этот раз заменившись молодой женщиной – лишь немного старше самой Рёко, но определенно старше.   – Эмоции делают нас людьми, Рёко, – сказала женщина, потянувшись и схватив Рёко за плечо. – Они придают нам сил и делают нас особенными. Ты много слышала это от инкубаторов. Печально, не так ли? Вселенная крутится на стерильной логике, так что вполне естественно, что инкубаторы поступают точно так же. Все должно быть эффективно, достигнуть конечного состояния. Как сама энтропия. Почему же дар ограничен лишь нами?   Рёко встретила взгляд женщины, и на этот раз он был теплым и любящим. В нем не было никакого ужасного всеведения, не в этот раз.   Женщина опустила руку.   – Ну, полагаю, пока что достаточно. Тебе нужно о многом подумать.   Рёко сморщила лицо от такого завершения.   – Подождите, нет. Я хотела спросить: Что мне теперь делать? Я не хочу просто провести на Земле следующие несколько месяцев. Я пожелала избавиться от этого!   Женщина хихикнула, прозвучав странно по-девичьи.   – Думаешь, я тебе так прямо и скажу? – сказала она. – Я хочу, чтобы ты жила своей жизнью, каковы бы ни были мои на тебя планы. Именно так все получится. И знаешь, из вас с Асами-тян выйдет милая пара, даже если… ну, пока что, думаю, все будет в порядке. Знаешь, ей я тоже дала видение, так как сочла, что было бы жестоко оставить ее. Прямо сейчас я даю ей совет об отношениях.   – Совет об отношениях, – пусто повторила Рёко.   – О, да, – помахала Канамэ Мадока. – Во всяком случае, еще увидимся. И ничего не говори Кёко-тян!   Вокруг нее вдруг проявился материальный мир, даже не дав ей времени осознать произошедшее. Рёко распахнула глаза и подняла взгляд, найдя алые глаза наблюдающего за ней Кьюбея, расположившегося поверх содержащего Ленту ящика.   Рядом с ней ахнула Асами, и она оглянулась, увидев смотрящую на нее девушку. Выглядела она потрясенной.   Рёко огляделась по сторонам, увидев пялящуюся на нее толпу, Кёко со скрещенными руками и приподнятой бровью.   Рёко простонала.   – Неужели было так необходимо телепортировать нас прямо к тебе в комнату? – спросила Асами. – Я знаю, что это в пределах твоей дальности, но…   – Я не готова столкнуться с Кёко-тян или к чему-то еще, – сказала Рёко, плюхнувшись на свою кровать лицом вниз.   Асами нахмурила лоб.   – Кёко-тян? Ты имеешь в виду лидера Культа? Почему «-тян»?   – Да, ее. И прости, оговорилась.   Асами нервно потерла руки, и Рёко знала, что должна что-то сказать. Видение могло быть меняющим жизнь опытом, и она потащила Асами, как куклу.   Рёко села.   – Так что сказала тебе Богиня? – спросила она, не уверенная, как еще к этому подвести.   – Не могу поверить, что она настоящая, – неверяще взглянула на нее Асами. – Ты знала? Ты регулярно общаешься с ней?   «По-видимому, да», – подумала Рёко, мысленно ответив на вопрос – но не Асами.   – Все сложно, – вслух сказала она. – Во всяком случае, что она сказала?   Она была немного жестока, заставляя Асами рассказать ей о видении, прежде чем у той даже появилась возможность понять, что ей стоит спросить Рёко о видении самой Рёко.   Асами снова потерла ладони.   – Ну, мне в последнее время было весьма непросто, – сказала она. – Я боялась возвращаться в бой, и я не хотела покидать тебя, так что она помогла мне почувствовать себя лучше. Дала мне немного перспективы. И, э-э…   Девушка оборвала себя и отвела взгляд. Рёко с любопытством взглянула на нее, после чего поняла, что она покраснела.   – Асами-тян?   – Ну, я, э-э…   – Ты не должна говорить мне, если не хочешь, – отступила Рёко. – Все в порядке. Дай я спрошу маму, можем ли мы что-нибудь перекусить. Ну, не маму…   – Она сказала, что если я захочу от тебя чего-то физического, я прожду вечно, так что это мне придется поднять вопрос.   Рёко уставилась на нее.   – Что? – спросила она.   «Хоть мне и не хочется прерывать, – подумала Кларисса, передавая мысль им обеим. – Полагаю, сейчас мне стоит это остановить и указать, что у вас неожиданные гости. Они только что запросили, доступна ли ты».   Рёко силой затолкала прежний разговор в заднюю часть своей головы.   «Джоан Валентин и Сидзуки Саяка?» – недоверчиво подумала она, утвердительно ответив им.   Она выскочила наружу, где ее отец поспешно пытался заставить переднюю комнату выглядеть презентабельно. Она насколько могла помогла ему, а Асами мгновением позже появилась позади нее.   «Могу я спросить, – передала она Саяке. – В чем дело?»   «Ну, – через секунду отписала в ответ Саяка. – У нас есть для вас предложение».