К звездам

  Особый факт физических наук, игнорируемый нами ради самого здравомыслия, в том, что время не имеет реального смысла. Математическая стрела, указывающая от причины к следствию, в направлении предсказуемости – вот и все. Если воспринимать уравнения буквально, наши судьбы уже написаны, до самого конца времен, если только не принимать мультивселенский взгляд на все.   Тогда что такое данный момент? Что значит проживать в одном промежутке времени? Что такое, в конце концов, тогда душа? И если так – может ли душа изменить судьбу?   — Кларисса ван Россум, пост в личном блоге, блог-платформа МСЁ «Фиванка».   Приятно знать, что вселенная вполне самодостаточна, чтобы порой справиться с несколькими небольшими эксплойтами, несколькими нарушениями ее законов, не развалившись при этом на куски. В конце концов, когда ты управляешь всей реальностью, что значит меж друзей несколько онтологических парадоксов?   — Директор Тао Шаоцзе, личное сообщение, 2441.   Симона Дель Маго искренне не ожидала увидеть их всех у себя в дверях.   Они могли это сказать, потому что она заставила их подождать, прежде чем позволила двери открыться, и когда дверь открылась, они увидели у нее за спиной дронов-уборщиков, прибирающих остатки еды.   – Ну, это неожиданно, – быстро огляделась вокруг Симона. – В чем дело?   Рёко почувствовала, как взгляд Симоны устремился к ней и там и остался.   Рёко невольно почувствовала себя неудобно, даже если она к этому и подтолкнула. Она надеялась, что в этом не будет необходимости, и они попробовали свои варианты. Они испробовали идею Патриции с дронами, со скупым одобрением Влада, но до сих пор не нашли ничего помимо уже сказанного Владом – время на станции она проводила довольно скучным образом, чередуя еду, чтение и развлекательную консоль.   Они могли подождать еще немного, но она сомневалась, что это даст что-нибудь стоящее. Почти единственное, что они могли сделать по-другому, это попросить присоединиться к ним Клариссу ван Россум, но она не думала, что этого хочет – Кларисса уже уклонилась от этой темы, когда перед этой встречей ее попытались спросить.   Так что они были здесь.   – Мы просто хотели задать тебе несколько вопросов, – начала Азраил, как самая опытная. – Не против, если мы зайдем?   – Конечно нет, – сказала Симона, хотя у нее на лице было написано, что она не в восторге от этой идеи. – Скажу дронам организовать перекусить.   Они нерешительно прошли в комнату, Симона притворилась, как хлопочет над столиком в своей гостиной. Эри и Эланис остались снаружи по бокам от двери, обе видимым образом указывали на их долг телохранителей и на небольшую демонстрацию силы.   В итоге они расселись, и больше не из-за чего было откладывать.   – Ладно, вам не нужно говорить мне, в чем дело, – сказала Симона, прежде чем кто-то из них успел что-нибудь сказать. – Я готовилась к этому с тех пор, как прибыла сюда.   Она вздохнула, заметно нервничая, и сцепила руки. Она больше не смотрела на Рёко.   – С чего начать… группа, на которую я работаю, давно предсказала, что мы будем здесь, работать над устройством червоточины. Было предсказано, что мне нужно будет прибыть сюда, передать лаборатории некоторые теоретические выводы, необходимые для понимания нестабильности червоточины, чтобы предотвратить катастрофу. Успех недавнего эксперимента частично основывается на переданном мной.   Не было никакого способа запросто воспринять такую информацию, и некоторое время они просто сидели, растерянно моргая, порой пытаясь начать ответ.   – Группа? Предсказала? Как? – удалось, наконец, Патриции.   – Я не знаю, – сказала Симона. – Те, на кого я работаю, заявляют, что работают на Управление, но так, что само Управление этого не осознает. Что касается того, как они делают предсказания, я не представляю, но я видела, что они чаще оказываются правы, чем нет, и я не уверена, что они не лгали мне, когда выглядели ошибающимися. Как видите, у меня нет всех ответов. К примеру, мне не сказали о вашем здесь присутствии.   – Кто ты? – спросила Рёко. – Почему ты пришла ко мне?   Симона выглядела отчетливо недовольной из-за своей ситуации.   – Я знаю, что ты должна обо мне думать, – сказала она, – но не все здесь ложь. Я подросток, и я недавно заключила контракт. Я и правда твоя подруга. Меня… прислали присматривать за тобой, сказали, что ты важна. Больше мне никогда ничего не говорили.   – Неприемлемо, – подалась вперед Азраил с угрожающей аурой, казалось, несоответствующей ее росту. – Ты умалчиваешь. Мы будем весь день задавать вопросы, если ты продолжишь так скрытничать.   – Ты знаешь, насколько преданной я себя чувствую? – слегка стиснула зубы Рёко. – Я доверяла тебе. Думала, ты моя подруга. Мы с подругами приняли тебя, потому что хотели позаботиться об одинокой на вид переведенной ученице. Думала, мы хорошо ладили.   Мгновение Симона выглядела потрясенной, затем раздираемой, прикусив губу.   – Я не… не думала, что это настолько важно, – сказала она. – У всех есть секреты, и не то чтобы я планировала навредить тебе. Я просто хотела подружиться с тобой.   – Тебе сказали подружиться со мной.   – Все совсем не так! Я имею в виду, поначалу да, но мне дали прочесть файл, и, прочтя его, я задумалась…   На этом ее голос стих, когда она явно попыталась продолжить мысль.   – Что? О чем задумалась? – наполовину спросила, наполовину потребовала Рёко.   – Что ты и твои подруги можете быть теми, с кем я и правда могу познакомиться. С тех пор, как я была ребенком, у меня никогда…   Симона закрыла глаза и поджала губы, заметно мучаясь, и Рёко невольно испытала прилив сочувствия. В конце концов, она была ее подругой.   – Я не могу рассказать вам всего, и я не знаю всего, ясно? Я была лабораторным экспериментом, проектом начала войны, когда все было отчаянно. Меня вырастили как обычного ребенка, но оказалось, что мы были тестом, причем далеко не одним. Экспериментальной проверкой, можно ли манипулировать контрактами волшебниц; более того, проверкой набора имплантатов альтернативной НВС.   Она покачала головой, на мгновение погрузившись в свой рассказ.   – После этого у нас не было никакого нормального детства, никаких друзей. Нас приписали к делу как агентов. Внедрили на ключевые позиций, заговором Управления против самого себя, на случай если когда-нибудь что-то пойдет ужасно неправильно. Поймите, я никогда не рассматривала хранение секретов как нечто необычное.   Она продемонстрировала вспышку гнева, достаточную, чтобы Асами, уже собравшаяся что-то сказать, стихла.   – Вас использовали еще детьми? – потрясенно спросила Патриция.   – Не совсем, – сказала Симона, голос намекал, что она считает эту тему отвлечением. – Наш рост был ускорен, так что на самом деле нас вербовали, скорее, подростками. И, предположительно, по хорошей причине.   – Ты бы мне когда-нибудь рассказала? – покачала головой Рёко. Она осознавала, насколько глупо было, что это почему-то заботило ее больше, чем только что услышанная ею суть.   – Я собиралась рассказать тебе, – сжалась Симона. – Помнишь, когда на нас напали демоны на той набережной?   Рёко отвела взгляд, немного демонстративно задумавшись об этом, когда и правда вспомнила. Но точные детали… казались сейчас отдаленными, мир размытым, являясь лишь фоном момента, когда ее жизнь изменилась.   – Да, – вернула она внимание Симоне. – Ты хотела о чем-то со мной поговорить.   – Я собиралась рассказать тебе правду! – раздраженно всплеснула руками Симона. – Не всю сразу, но собиралась. А затем все это произошло, и ты заключила контракт, и Томоэ Мами, одна из самых высокопоставленных волшебниц в мире, сказала мне не вмешиваться, чтобы я не отвлекала тебя, так что я послушалась.   – Подожди, Мами-сан обо всем этом знала? – спросила Азраил.   – Нет! – разочарованно сказала Симона. – Нет… не об этом. Кое о чем еще, но я все равно поняла. Я держала рот на замке, пока ты не готова будешь выслушать. И это, по-видимому, сегодня.   Она поморщилась, с сожалением покачав головой.   – Извини, – сказала она. – Такова природа жизни, извиняться, даже когда не считаешь, что в чем-то ошибаешься. Извини, что хранила секреты.   Рёко взглянула на девушку, черные волосы которой прикрыли глаза, и могла подумать лишь о том, насколько безобидно она выглядит. У нее не было ауры Древней или даже просто старой. У нее вовсе не было ауры. Она была одной из таких, плывущих по течениям мира. Сложно было на это сердиться.   – Не могу сказать, что прощаю тебя, но я приму извинения, – сказала она. – Не знаю, есть ли в этом смысл.   Симона слегка кивнула, затем пожала плечами.   – Лучше, чем я надеялась, – сказала она.   Патриция подалась вперед, ее волосы свернулись так, что выглядело почти угрожающе.   – Если ты не хранишь никаких секретов, тогда, полагаю, ты никак не связана с напавшими на Рёко перед ее контрактом демонами?   Симона подняла голову, в ее глазах ясно было видно удивление.   – Конечно нет. Разве вы не слушали? Это помешало моим планам. Хотите сказать, это не совпадение?   Патриция вздохнула.   – Нет, это не совпадение. По сути, одно из моих предположений перед этой встречей было в том, что ты как-то приложила к этому руку.   Рёко нахмурилась. Она рассматривала эту идею, вместе со своим таккомпом, но не сочла ее достаточно вероятной. Проще говоря, она сомневалась, что Симона подвергла бы их почти гарантированной смерти без спасения помимо буквально проходящей мимо Мами.   – Что ты знаешь о Джоан Валентин? – взглянула на Симону Рёко.   – Директоре Валентин? – переспросила Симона. – Не… так уж и много. Я едва с ней знакома. Она была контактом, использованным МСЁ чтобы прислать меня сюда, что мне подсказывает, что ей доверяют довольно деликатные сведения. Это странно, но мне кажется, что я встречаюсь с ней чаще, чем должно.   – Да, я тоже так думаю, – сказала Рёко, не в силах не пустить в свой голос нотку иронии. – Но она была твоим контактом?   Симона на мгновение закрыла глаза, опершись на одну руку.   – В интересах обмена, – сказала она. – Позволь объяснить, через что я прошла с тех пор, как исчезла. Так во всем будет больше смысла, но только немного.   Она риторически кашлянула, оставляя ясное впечатление, что она отрепетировала то, что собиралась сейчас сказать.   – Вскоре после того, как ты отбыла, меня отозвали, и мне даже удалось немного насладиться свободным временем, – сказала она. – Ну, насколько после произошедшего это было возможно. Когда я услышала, что с тобой произошло, о том рейде кальмаров, я… вскоре после этого получила от инкубатора некое предложение и приняла его.   Рёко взглянула на Асами, затем на остальных. В этом заявлении подразумевался некоторый вопрос, но она была не уверена – пока – стоит ли его задать.   Она решила позволить Симоне просто продолжить.   – После этого я получила новое назначение, – сказала она. – Я должна была присматривать за тобой, когда есть возможность. Мне потребовалось некоторое время, чтобы добраться до тебя. Это произошло лишь когда ты оказалась в Париже. Я была на том нападении демонов, в котором ты поучаствовала. И нет, это я тоже не начала – мне сказали, что оно подозрительно.   «Она была одной из тех загадочных волшебниц! – подумала Кларисса, опередив Рёко. – Тех, что стреляли лучами, но тогда…»   «Кларисса?» – подумала Рёко.   «Подожди, мне нужно подумать, сопоставить информацию… Займи ее разговором».   Рёко не нужно было занимать ее разговором, так как она до сих пор не умолкла.   – В конечном счете, я здесь, потому что мне сказали заключить сделку. Мы передаем ученым некоторую информацию, а в обмен мне позволят отправиться сюда, присоединиться к тебе, Рёко. Что бы ни произошло, я хочу быть там с тобой. Мы не намереваемся чем-то тебе навредить – я не намереваюсь чем-то тебе навредить. Если до того дойдет, я буду верна тебе превыше, чем им. Я все еще твоя подруга. Я…   Повисла долгая пауза, подчеркнутая для Рёко лишь странным ощущением работающей где-то на заднем плане Клариссы.   – Я пожелала суметь защитить Сидзуки Рёко, суметь дать ей понять меня, – наконец, сказала Симона, спрятав при этом лицо. – Конечно, ты можешь мне доверять. Я не знаю, как заставить тебя поверить.   Рёко увидела подступающие хрупкие слезы.   Она не знала, как ко всему этому относиться. Желание? Ради нее?   Трогательно, если это правда, но Рёко чувствовала направленный на нее взгляд Асами и знала, что это еще одно огромное осложнение.   «Она, кстати, не шутила о сделке, – подумала Кларисса. – Мы только что получили новенькие, МСЁ-внутренние самоуничтожающиеся приказы сохранить все, что мы здесь узнаем, в строгом секрете. Я даже не знала, что у нас есть что-то подобное».   «Так что по крайней мере это правда», – подумала Рёко.   «Честно говоря, мне все это показалось слишком диковинным, чтобы оказаться ложью. Это разрешает некоторые расхождения, над которыми я ранее задумывалась. Но, при всем уважении, это желание и твои отношения с…»   «Да, я знаю. Я не могу все так оставить».   – Симона, я… – начала она. – Как личный вопрос. Я должна сообщить тебе, зачем я говорю. Конечно, на данный момент ты знаешь, что мы с Асами встречаемся. Я… не могу придумать хорошего способа это сказать, но если ты считаешь, что влюблена в меня, если ты хочешь остаться со мной, я должна знать, что ты это уважаешь, и что прямо сейчас я не могу по-настоящему доверять тебе. Пока не увижу больше.   У Симоны дернулся глаз, и она сделала очевидный глубокий вдох.   – Знаю, – сказала она. – Судьба жестока.   Асами долгое время смотрела на Симону, взглянув на Рёко, когда она это сделала. По-видимому, она что-то хотела сказать.   «Ну, если не возражаешь, – подумала Кларисса. – Раз уж мы здесь на некоторое время приостановились, я бы хотела поделиться некоторыми своими озарениями».   «В чем дело?» – признала Рёко.   «Ничего слишком новаторского, но я собрала воедино кое-что касающееся Парижа. Другой загадочной волшебницей была Сидзуки Саяка, верно? Разумно предположить, она заметила Симону».   «Она была вместе с нами, замаскировавшись», – подумала Рёко.   «Да, но ты оставила ее в стороне во время охоты на демонов и не видела ее снова до самого музея. Именно тогда представительница Каны пришла отозвать сделку в свете “новой информации”».   «И именно тогда мне сказали о мозге, – подумала Рёко, – и что все это было лишь трюком для проведения сканирования».   «Да, – подумала Кларисса. – Все это соответствует схеме, где как-то участвуют Саяка, Кана и Симона. Либо они встретились там с Симоной, либо они участвовали с самого начала».   «Хотя я не думаю, что в Париже они мне лгали о том, что знают», – подумала Рёко.   «Я тоже, – подумала Кларисса. – Тебе стоит спросить».   – Я должна спросить, – сказала Асами, прежде чем Рёко успела принять какое-либо решение. – Ты упомянула, что была лабораторным экспериментом начала войны. Значит ли это, что ты, ну, искусственная?   – Во многом, – со следами раздражения сказала Симона. – По крайней мере, как ты это понимаешь. Хотя я так об этом не думаю.   – Тогда есть ли у тебя представление о проделанных со мной модификациях? – спросила Рёко, подавшись вперед, перехватывая разговор. – Полагаю, ты о них знаешь.   Симона, казалось, на мгновение задумалась над вопросом.   – Я о них слышала, – покачала головой Симона, – но я знаю не больше, чем мне сказали, и я не думаю, что это больше, чем сказали тебе. Какая-то область мозга с аномальным генетическим кодированием и без других имплантатов?   – Верно, – подтвердила Патриция.   – Настоящая теория в том, что нападение в Париже должно было не дать Рёко-тян пройти детальное сканирование мозга, – сказала Симона. – Не то чтобы это было так уж эффективно, заметьте, благодаря мне.   Она кивнула и слегка улыбнулась, довольная собой по крайней мере по этому поводу.   – Но нет, я не знаю, что там происходит, – сосредоточилась она. – В самом деле, меня это тоже беспокоит.   – И ты узнала это от Сидзуки Саяки, верно? – сказала Рёко. – Или от кого-то с ней связанного?   Симона на мгновение заметно удивилась, прежде чем сумела это скрыть.   – Не от нее, не напрямую, хотя ты права, она связалась со мной в Париже. Нет, я узнала от группы, на которую работаю.   – Если так, и если твоя организация не участвовала в ее модификациях, тогда откуда ты знаешь? – резко спросила Азраил, спина ее рубашки слегка приподнялась. – Это немного подозрительно, если не возражаешь, что я так говорю.   На лице Симоны проступила боль.   – Прозвучит уклончиво, но я и правда не знаю. Мне сказали, что у нас есть поддержка наверху, кто передает нам информацию. Но также верно, что я никогда не пыталась выяснить. Это один из тех моментов, когда чем меньше ты знаешь, тем меньше ты сможешь рассказать, если когда-либо попадешь в неловкую ситуацию.   – И ты им доверяешь? – с намеком на угрозу спросила Азраил.   – Они вырастили меня, по крайней мере их агенты, и моих родителей достаточно скоро будут об этом допрашивать. Может быть, я дура, но я никогда никого не убивала и не делала ничего, что я бы сочла злонамеренным. Это все, что я и правда могу сказать. Я бы солгала, если бы сказала, что никогда не задумывалась, почему от меня так много скрывают.   Надолго повисла тишина, во время которой Азраил смотрела на Симону, как будто намереваясь взглядом вскрыть ей череп. Не нужно было проявлять особое понимание, чтобы знать, что Азраил пытается прочесть разум Симоны или, возможно, говорит с ней.   Патриция наклонилась и взяла одну из булочек, что Симона ранее выложила в качестве закуски, до сих пор нетронутой. Она нервно укусила ее, и Рёко решила, что ей лучше просто воздержаться.   – Тогда что у тебя за сила? – спросила Азраил. – Телепатия?   Симона покачала головой.   – Нет, я просто научилась этому после заключения контракта. Мой настоящий навык – усиление. Что ты ни делаешь, я сделаю это значительно мощнее. Чистая поддержка.   – Значит, основанная на душе, – обратила Азраил слова почти в оскорбление. – Довольно близко к телепатии.   – Да, это упростило ситуацию, – пожала плечами Симона. – Если не возражаете, я бы предпочла не показывать вам всего. А вы?   – Если ты и правда настолько искренна, как говоришь, надеюсь, ты сможешь однажды поделиться всей правдой, – сказала Азраил. – И я уверена, ты понимаешь, почему тебе не будут доверять до того момента.   Азраил взглянула на Рёко.   «Нужно поговорить между нами, по крайней мере немного».   Рёко задумалась лишь на мгновение, прежде чем отправить в ответ согласие.   – Я не так уж много могу сказать, – с болезненным выражением лица сказала Симона. – Я не знаю, что мне сказать, чтобы мне здесь поверили. Важны здесь только мои действия.   «Ну, если она вводит меня в заблуждение, она довольно неплохо с этим справляется, – подумала Азраил, осторожно избегая демонстрировать изменения выражения лица. – У нее поразительно хорошая телепатическая защита, но, думаю, я все равно сумела увидеть чуть больше, чем она готова была мне позволить. Тем не менее, мне не показалось, что она лжет. Лишь что не договаривает».   «Ничуть не удивительно», – подумала Рёко, по примеру Азраил вернув мысль в ускоренном темпе.   «Ага», – подумала Азраил.   «Я посадила на нее еще одного дрона, – подумала Патриция. – Если повезет, она его не заметит. Мне нужны надежные генетические образцы».   «Умно», – подумала Азраил.   Патриция не удержалась от демонстрации вспышки радости после похвалы старшей. К счастью, Симона не смотрела на нее.   – Просто на минуту поставьте себя на мое место, – сказала Симона. – Я едва жила своей жизнью вне какого-либо задания. Я знаю, что это не рационально, но Рёко – все, что для меня важно, понятно? Я решила, что насколько оно того стоит, могу на это опереться. Мне и правда особо не за что больше держаться.   Рёко почувствовала, как это неожиданно задело внутри нее струну, достаточно, чтобы она отвернулась. Она знала, каково это – иметь лишь один островок определенности посреди беспорядочного мира.   «Что теперь?» – спросила Азраил.   «Я не знаю, – подумала Рёко. – Но не думаю, что она для нас угроза. Не думаю, что мы сумеем добиться большего, если только ты не попытаешься сунуть нос, и я не знаю, стерпит ли это Влад, или хочу ли я, чтобы ты это делала. Она… в конце концов, была моей подругой. Это что-то значит. Посмотрим, как она решит после этого поступить».   «Кажется разумным, – подумала Азраил. – Хотя я бы беспокоилась о том, что мы не видим».   – Давай позже поговорим еще, – взглянула Рёко Симоне в глаза. – Я не знаю, чего ты хочешь, но… не думаю, что ты хочешь просто сидеть здесь в стороне. Посмотрим, что произойдет.   – Я знаю, что у меня будет возможность, – сфокусировала взгляд Симона. – Мне сказали, что тебя скоро куда-то отправят, и я тоже смогу пойти.   Рёко почувствовала желание скривить лицо, но сдержалась.   – Они и правда могут предсказать будущее? – спросила она, в то время как Азраил издала раздраженный хмык.   – Не представляю. Бывало, они ошибались, – сказала Симона. – Или лгали. Но, надеюсь, нет. Прежде чем ты спросишь, мне бы хотелось повторить, что я не знаю, как это делают.   – Я думала, предсказательницы должны были исчезнуть, – откинулась на спинку кресла Патриция.   – А колонии-изгои вроде моей не должны были существовать, – сказала Азраил.   Рёко тревожно покачала головой.   – Я тебе верю, – сказала она. – Но я не уверена, что мне нравятся предсказания моего будущего.   – Мне всегда казалось то же самое, – слегка улыбнулась Симона. – Так что у нас есть кое-что общее.   – Да, есть.   После этого Рёко встала, развернулась и вышла из комнаты, спиной чувствуя взгляд Симоны. Та выглядела удрученной, обнадеженной или, может быть, какой-то смесью этого.   Признаки были очевидны, подумала она. Их что-то ожидало, подобно надвигающемуся издалека айсбергу. Может быть, в этот раз она будет готова.   – Это прототип сверхдальнего гравиметрического сканера, – пояснил Влад, указав на встроенную в стену громоздкую конструкцию. Бессистемное сочетание свежеизготовленных деталей, полное странных углов и явно импровизированных креплений, определенно было похоже на прототип.   Рёко и Асами вежливо кивнули, пока директор Тао хмуро разглядывал видимую только ему диаграмму.   – Это моя собственная работа, вдохновленная использованием некоторых излучений с нашего предыдущего эксперимента. Это то, что мне всегда хотелось создать, но у меня никогда не было достаточно мощного источника.   Он взглянул убедиться, что они все еще следят за мыслью. Они снова вежливо кивнули.   – Перейду к делу, – сказал он. – Я между делом работал с этим устройством. Именно так я нашел это.   Он приподнял руку, над ней появилась многоцветная сфера, легко узнаваемая как гравитационная диаграмма.   – Это похоже на какой-то крупный объект головоногих, судя по нашим данным и некоторым недавним армейским сведениям разведки. Командованию крайне интересно узнать, что это… Мне бы хотелось узнать, что это. Но я не могу собрать достаточно детальную информацию без чуть более… активного участия. И здесь нужны вы.   – И в этот момент я должна сказать, что мне не нравится, как это звучит, – сказала Асами, голос предполагал, что шутит она только наполовину.   – Да, – согласился Влад, вежливо признав замечание. – Но это не опасно; мне просто нужно, чтобы вы двое сделали то, что делали обычно, с изменением.   Асами взглянула на Рёко, на мгновение шевельнувшуюся на месте, прежде чем пожать плечами.   – Каким изменением?   – Только чтобы вы обращали внимание на показания, – сказал Влад. – Ранее это всегда было случайным измерением, в то время как вы пытались сделать что-то еще, но я подозреваю, что с некоторой активной обратной связью вы сможете справиться лучше. Я прослежу за тем, чтобы вы смогли видеть это во время работы.   – Что нам искать?   – Просто разрешение получше, сигнал сильнее, все такое, – сказал Влад. – Мы все еще строим догадки о том, что именно нужно рассмотреть. Не обязательно все должно получиться с первого раза.   – Новый подход, – выгнув бровь, прокомментировал Тао. – Позволить им подстраивать свои методы, вместо того чтобы подстраивать инструменты.   – Ну, можем в то же время перекалибровать все остальное, – сказал Влад. – Но кажется глупым сосредоточиться только на этом, при этом пренебрегая источником энергии.   Он взглянул на Асами с многозначительным – но, вероятно, излишним – взглядом.   – Насколько строго необходимо мое присутствие? – спросила Рёко. – Обычно я присутствую для попытки завершения построения червоточины, но не более того. Похоже, что мы даже не перейдем к этому шагу?   – Возможно и нет, – слегка наклонил голову Влад. – Но вряд ли это помешает, и я подозреваю, что вы обе предпочли бы быть вместе.   Что-то в том, как выразился Влад, заставило ее покраснеть и захотеть спрятать лицо, к развлечению Асами.   – Тогда давайте просто приступим, – закончив улыбаться, сказала Асами.   Оба ученых отправились на обзорный этаж, занявшись обсуждением дизайна сверхдальних гравиметрических датчиков.   – Да, я определенно предпочла бы побыть вместе, – сказала Асами, когда Рёко повернулась к небольшой комнате, используемой ими в качестве раздевалки – Но, увы, кое-кто решил пригласить нас для особого эксперимента как раз тогда, когда мы пытались вернуться в свои комнаты. Лично я немного разочарована.   Рёко улыбнулась, вспомнив, насколько раздражена была Асами из-за прерывания, после чего прошла в комнату, где хранился ее костюм, Асами последовала за ней.   Через мгновение дверь с негромким присвистом закрылась.   Она начала снимать блузку, которая уже расстегнулась, но приостановилась, заметив наблюдающую за ней Асами. Несложно было проследить, куда уставились ее глаза.   «Скажи ей хорошо себя вести», – подумала Кларисса с оттенком юмора, сообщавшем, что она шутит.   Вместо этого Рёко закатила глаза и отвернулась. Не то чтобы было особо что видеть, даже если Асами была хороша в том, чтобы заставить ее чувствовать, будто она прячет что-то весьма милое.   Рёко оглянулась, увидев, что Асами тоже начала переодеваться, и закончила снимать блузку. Была неудобна невозможность носить под вакуумным костюмом слишком много одежды, но она понимала, что это было бы бессмысленным удобством.   После поданного Клариссой сигнала она вынырнула из своих мыслей и увидела снова оглянувшуюся Асами. Так как девушка тоже была не полностью одета, ее глаза точно так же устремились вниз…   – Да ладно, – одной рукой махнула Рёко. – Мне льстит внимание, но сейчас и правда не время. И что с тобой сегодня такое? Не то чтобы мы раньше не переодевались друг перед другом.   Она снова решительно отвернулась, сосредоточившись на деталях вакуумного костюма, и наклонилась приложить их ногам. Каждая модульная деталь плотно прижималась к месту, обхватывая ее с мягким всасывающим звуком.   Асами схватила ее за руку, и она удивленно обернулась.   Асами воспользовалась этим моментом, чтобы поцеловать ее в губы, и прежде чем она это осознала, она увлеклась, отклонившись к стене, приоткрываясь. Она почувствовала авантюрно двигающуюся в нижней части спины руку Асами.   – Ладно, ну правда, – сказала она, отодвинув голову и схватив руку. – Не сейчас, конечно.   – Расслабься, не собираюсь я шокировать бедного директора Тао, – отступила на шаг Асами. – Я просто хотела убедить себя, что ты по-прежнему моя.   Ее глаза не выглядели похотливыми, не совсем. Скорее они были… властными.   Рёко устало покачала головой.   – Знаешь, не все вращается вокруг секса, – сказала она. – В отношениях есть гораздо больше этого. Разве ты не читала руководства?   Настала очередь Асами закатывать глаза.   – Да, но они не вполне подходят нашей ситуации, не так ли? На этой космической станции нечем заняться, и я нервничаю рядом с этой Дель Маго.   Последняя фраза прозвучала небрежно… слишком небрежно.   – Я знаю, что тебя беспокоит ее присутствие, – сказала Рёко, присоединяя нагрудную секцию костюма. – Но ты же знаешь, что я в ней не заинтересована. Не в этом смысле.   – Да, – сказала Асами. – Но это иррационально, понимаешь? Просто мне порой кажется, что есть только одно, что мы вообще вместе делаем, и это даже не вполне твое.   Рёко на мгновение приостановилась, наблюдая, как части костюма занимаю свои места вокруг ее руки.   – Ну, если подумать, даже на Эвридоме мы были заняты только обычными делами. Кларисса хочет указать, чтобы я указала, что технически мы даже никогда не ходили на свидания, не по-настоящему.   Асами усмехнулась.   – Как всегда присматривает за нами, – неловко улыбнулась она. – Нет, не ходили. Но как нам вообще здесь это устроить?   – Ну, всегда остается тот полетный танец, что хотела устроить Азраил, – прокомментировала Рёко. – И ВР в целом. Можем с этим немного поразвлечься.   Рёко на мгновение отвернулась, воспользовавшись этим как предлогом для размышлений. Здесь и правда не было хорошего способа сходить на свидания за пределами ВР. Что было нормально, но просто казалось… правильным сделать это в реальной жизни, вместе куда-то пойти. И, ну, пока она была занята принятием решений касательно Симоны, почему бы не принять решения касательно Асами?   – Когда в следующий раз покинем эту станцию, давай что-нибудь забронируем, – наклонилась вперед Рёко, позволив Асами взглянуть на ее все еще неприкрытую область плеч. – Уверена, Сакура-сан может что-нибудь посоветовать.   Асами стремительно заморгала.   – Ладно, – сказала она. – Хотелось бы что-нибудь, чем мы сможем насладиться вместе. Не хочу, чтобы казалось, что ты делаешь это только ради меня.   – Даже если так, это бы не было настолько плохо, – сказала Рёко.   Асами отвернулась, глядя на дверь, когда поместила на место последние части своего костюма.   – Не спеши с экспериментом, – посоветовала Рёко, когда перчатки Асами обернулись вокруг ее ладоней. – Если нам удастся сделать все правильно, позже у нас будет больше свободного времени для себя. Оно того стоит.   На лице Асами появилось странное выражение, ненадолго скрытое накрывшим ее лицо шлемом, волосы при этом отодвинулись в сторону.   – Ты становишься лучше, – сказала она по радио, грузно покачав головой в шлеме. – Меня это радует.   – Просто идем, – по радио отозвалась Рёко.   Последовавшая процедура была достаточно знакома, чтобы стать привычной: выйти за дверь, повернуть направо, шагнуть в на мгновение засветившийся воздушный шлюз, после чего некоторое время подождать, пока из помещения откачивают воздух.   Когда Рёко вышла из воздушного шлюза, глядя, как Асами перемещается на позицию почти в центре тестовой зоны – как горизонтально, так и вертикально – она поняла, насколько расслабляюща была простая возможность парить около стены и смотреть. Здесь от нее ничего не ожидали.   Ну, не совсем ничего.   «Ладно, Асами-тян, ты справишься, – подумала она. – Сосредоточься».   «Подожди, Асами-тян? – подумала ее девушка. – Ты никогда меня так не называла».   «Подумала, это поднимет тебе настроение».   «Ого, я… ты пытаешься меня приободрить?»   Рёко не удержалась от небольшой улыбки.   «Ну да. Именно это я и должна делать. Как говорит Кларисса».   «Также Кларисса говорит перестать называть ее источником идеи, – кисло подумала Кларисса. – Неужели тебя убьет признание своей попытки?»   «Знаешь, я просто смущена», – подумала Рёко.   Рёко была не уверена, как Клариссе удалось передать эмоцию и ощущение закатываемых глаз.   – Я… ну, спасибо, – сказала вслух заметно взволнованная Асами.   – Мы, э-э, скоро начинаем процедуру, – сообщил Влад по радио их костюмов. – Пожалуйста, приготовьтесь.   Асами немного поколебалась, прежде чем принять предпочитаемую ей позицию, чуть более нарочито чем обычно приподняв ладони. Рёко начала волноваться, что может отвлекать ее.   «Есть женатые пары, которые бывают друг рядом с другом реже вас двоих, – пожаловалась Кларисса. – И ты до сих пор продолжаешь вести себя как взволнованный подросток».   «Я и есть взволнованный подросток».   «А мне меньше года!»   «Ты же знаешь, что это не считается!»   Рёко прекратила спорить, почувствовав сдвиг в окружающем мире. В то время как у нее не было бывшего у Асами врожденного чувства гравитации, она лучше научилась замечать, что сообщает ей самоцвет души, и прямо сейчас он сообщал ей, что поблизости есть нечто крупное.   На этот раз не нужно было предполагать, что это. Перед Асами сформировалось вполне видимое искажение, где мир искривлялся внутрь круга идеального черного, и графическое наложение в ее глазах было довольно излишним.   Поначалу Асами требовалось полчаса, чтобы до этого дойти. Теперь лишь минуты.   В ее мире вспыхнул новый предмет, многоцветная сфера, как будто парящая в пространстве рядом с ней. Это было обещанное Владом представление того отдаленного объекта.   – Нам нужно попытаться усилить этот сигнал, верно? – спросила Асами. – Довести до фиолетового?   – Да, как первый шаг, – сказал Влад. – Но не только это. Там еще все эти завихрения вокруг, которые я считаю артефактом детектора, а не настоящим сигналом. Если вам удастся от них избавиться, это весьма поможет анализу.   – Постараюсь, – сказала Асами.   Рёко молча смотрела, как вихрь рядом с Асами успокоился, и она принялась экспериментировать с различными манипуляциями, отличающимися от процедуры червоточины, проверяя, с которой устройство работает лучше. Изначально это похоже было на мучительно медленный процесс проб и ошибок, но затем, едва Кларисса начала отмечать в ее расписании еще пару экспериментов, сфера приняла ослепительно-гневный ярко-фиолетовый цвет.   – Впечатляющий прорыв, – прокомментировал Влад.   – Да, – признала Асами. – По правде говоря, это кажется странным, как будто я каким-то образом понимаю этот детектор. Все не должно быть так просто.   – Просто для тебя это может быть чем-то естественным, – сказала Рёко, припомнив кое-что прочитанное о развитии сил.   – Возможно, но прямо сейчас кажется, как будто я чувствую это… сама…   Затем она умолкла, приблизилась к вихрю и наклонилась, настолько, что Рёко слегка занервничала из-за того, что она была слишком близка.   Но Рёко промолчала, позволив Асами сосредоточиться. Вихрь вокруг сферы, казалось, слегка приугас, после чего снова усилился. Что бы это ни было, Асами с этим боролась.   – Не думаю, что это вообще артефакт, – сказала она. – Я чувствую его колебание. Оно искусственное, повторяющееся… они как-то отражают вращение пульсара, мешая увидеть происходящее.   – Это маскирующее устройство? – сказал Влад. – Генератор шума? Для чего?   – Как раз для этого, – сказала Асами. – Для датчиков дальнего действия.   – Мы никогда ранее не пробовали ничего подобного, – сказал Тао.   – Вы бы поставили на это, окажись на их месте? – сказала Рёко, заговорив от имени Клариссы. – Я бы не стала.   Асами недовольно хмыкнула, явно разочарованно.   – Если они прикладывают столько усилий, это явно важно, что бы это ни было, – сказал Влад. – Они противодействуют типу сенсоров, которых у нас пока даже нет.   – Вы сказали, что это отражение вращения пульсара, – сказал Тао. – Что именно вы имели в виду?   – Похоже на меньшие версии чего-то крупного, очень быстро вращающегося, – сказала Асами. – Повторяемое снова и снова, как отражающиеся эха.   – Можем ли мы это отфильтровать? – спросил Тао. – Повторяющийся узор, снова и снова…   – Не только это, – сказала Асами. – Здесь еще что-то помимо этого. Какая-то манипуляция.   – Могу попробовать, – сказал Влад. – Я уже пробовал, на прежних данных, но они были не столь детальны, и у меня не было помощи такой подсказки. Столь многое нужно учесть, увлечение инерциальной системы отсчета…   Его голос стих, как ранее у Асами, когда он впал в собственную задумчивость.   Линия снова умолкла, и Рёко слышала внутри шлема лишь тихие звуки собственного дыхания, когда Асами двигала руками поверх искажения, для всех вокруг выглядя работающей с хрустальным шаром прорицательницей. Однако инопланетный объект как никогда крепко удерживал свои тайны, вихрящаяся фиолетовая сфера искажалась так и эдак. Это и правда была скорее оболочка, предположила она.   – Похоже, у меня что-то есть, – наконец, сказал Влад. – Я нашел на исследовательских форумах несколько алгоритмов и кое-как собрал их вместе. У меня недостаточно локальной вычислительной мощности, чтобы обрабатывать в реальном времени, так что я запросил время на компьютерном кластере Управления. Мне выделили квоту. Нашей секретности не слишком-то поможет передача по ММС такого количества данных… Полагаю, лаборатории придется снова менять орбиту. В любом случае, дайте мне секунду все настроить…   Прошло несколько секунд, но рассматриваемая ими сфера, наконец, начала меняться. Постоянное движение у краев, казалось, успокоилось, затем замедлилось, и в этих точках сама сфера начала угасать, не возвращаясь к зеленому и красному слабого сигнала, но просто исчезая, где нечего было видеть.   – Ясно, – сказала Асами. – Так вот, как это работает.   Сфера резко сжалась, пока не оказалась едва в десятую часть изначального размера, и появились другие объекты, по-прежнему окрашенные в псевдоцвета усилителя сенсора. Они похожи были на бусины, формирующие сферическую сеть, окружающую небольшую сферу в центре. Нет, сеть космических станций, окружающих пульсар.   – О, прошу прощения, позвольте мне изменить вывод, – сказал Влад.   Непрестанный фиолетовый исчез, сменившись более художественным отображением объектов, теперь сопровождаемых приложенными Владом пометками. Пульсар, станции…   – Впечатляющий алгоритм, – прокомментировал Тао.   – Вообще-то нет, – сказал Влад. – Это не я. Она… мисс Накихара увидела, что он делает, и повторила сама. Алгоритм уже почти ничего не делает.   Рёко перевела взгляд со сферы на Асами, все еще парящую с сосредоточенным видом. Она не уверена была, как это выразить. Она была… впечатлена, наверное?   – Это не просто маскирующая сеть, – сказала Асами. – Это лишь полезный побочный эффект. Они для чего-то используют гравитацию пульсара. Видите эти пятнышки, влетающие и вылетающие со станций? Это корабли, и их там много.   Рёко взглянула, как указала Асами, и увидела корабли, о которых она сказала. Постоянный поток тек внутрь и наружу, но настолько медленно, что его едва можно было назвать «текущим».   – Они не используют сверхсветовые приводы, – сказала Асами. – Возможно, это слишком рискованно, либо мешает действию станции. Но эти корабли крейсерского класса. Они несут…   Асами снова приостановилась, не оставляя Рёко ничего более делать, кроме как смотреть на отображаемые корабли. Возможно, это был трюк света, но они, казалось, становились крупнее и детальнее.   – Они несут фрагменты пространства-времени из окружения звезды, – наконец, сказала Асами.   – Что? Несут фрагменты пространства-времени? – вторил Влад. – Простите за клише, но это невозможно.   – Не слишком возможно, – упрекнул Тао. – Блок сдерживания для такого почти невозможно создать, и потребуется чрезмерное количество энергии, чтобы не позволить ему реинтегрироваться с окружающим пространством. По этой теме было несколько мысленных экспериментов, но ничего серьезного.   – Чтобы только сделать нечто подобное, даже временно, потребуется почти полностью отсечь весь остров взаимодействия частиц от всего окружающего. Отрезать всю запутанность. Только черная дыра сделает это естественным образом.   – Я уверена, – с более чем намеком на раздражение сказала Асами. – Сложно объяснить, но я могу просто сказать. Я понимаю такое интуитивно. Должна. Это моя сила. Просто сами взгляните на данные.   – Смотрю, – сказал Влад. – Это явно согласуется с вашей теорией. Но не отвечает на то, зачем они нечто такое делают. И в таком количестве.   – Дальние связи, управляющие нашим обычным пространством-временем, являются неотъемлемым свойством его базовой структуры, – сказал Тао. – Для них расстояние не реально, а время – лишь направление большей неопределенности. Область пространства-времени, каким-то образом оторванная от всего остального, естественно, захочет вернуться домой. Но дом может быть где угодно.   – О чем вы говорите? – спросил Влад.   – Не уверен, просто мысли вслух, – сказал Тао.   – Тогда давайте сперва соберем как можно больше данных, – сказал Влад.   – Думаю, что, может быть, стоит прерваться? – предложил Тао с каплей беспокойства в голосе. – Это наверняка немало ее напрягает.   – Не уверен, что мы сможем вернуть все к этому состоянию, – сказал Влад. – Это далеко не простая процедура.   Реко шевельнулась, в приступе вины осознав, что забыла проверять измеритель самоцвета души Асами, настолько увлекшись наблюдением за работой.   Он был истощен примерно на треть. Ничего бесконтрольного, но больше, чем ей обычно было бы комфортно при небоевом использовании.   – Да, давайте прервемся, – сказала Рёко, когда Асами сразу не отреагировала. – Предполагая, что ты сможешь снова заставить это работать?   Асами потребовалось время, чтобы понять, что обращаются к ней.   – О, да, думаю, я знаю, теперь я знаю, что делать с этими помехами, – сказала Асами. – Полагаю, перерыв не помешает.   В ее голосе была отвлеченность.   – Тогда давайте соберемся здесь через пару часов, – сказал Влад. – Также это даст нам немного времени просмотреть данные и провести некоторый анализ. Должен сказать вам, что это стратегически ценная работа – я получил сверху ряд запросов по этой теме, и будет приятно суметь дать какой-то ответ. В частности, заинтересована фельдмаршал Томоэ.   Отображение объекта перед глазами Рёко исчезло, и Асами отлетела от аномалии в центре камеры. Сама аномалия начала угасать, и Рёко почувствовала, что также начала угасать тяга машин, когда они начали медленно возвращаться на поверхность.   Асами подошла схватить ее за руку. Возможно, это было лишь ее воображение, но похоже было, что Асами оперлась на нее, хоть и немного. Неужели все и правда было настолько плохо?   «Ты в порядке?» – спросила она.   «В порядке. Просто хотела коснуться тебя, вот и все».   Некоторое время они постояли в воздушном шлюзе, наблюдая внутри шлемов за показаниями атмосферы.   «Это так странно, – наконец, спонтанно подумала Асами. – Я привыкла не находиться в самом центре внимания, но прямо сейчас все связано со мной. Похоже, что я что-то делаю, верно? Для меня это ново. Понимаю, почему тебе это нравится, даже если меня это немного пугает».   Рёко кивнула, ее шлем слегка сдвинулся. Ей особо нечего было на это сказать.   «Дело в том, что в этих кораблях меня что-то весьма беспокоит, – подумала Асами. – Как будто я должна знать, что они делают, но прямо сейчас я не могу за это ухватиться. Так близко, вертится на кончике языка, но в то же время так далеко».   Рёко вышла из воздушного шлюза, подумав про себя, что никогда ранее не видела Асами в таком состоянии.   «Ну, у тебя будет еще один шанс. Давай просто перезарядим твой самоцвет и вернемся в нашу комнату. После этого у нас будет полно времени, чтобы немного поразвлечься».   «Ага», – безучастно подумала Асами.   «Или спланировать наше свидание?» – попыталась подразнить Рёко.   «Еще лучше», – выдала Асами, и Рёко почувствовала удовлетворение легкого прикосновения эмоционального тепла.   Пока они переодевались, Асами выглядела все так же отвлеченной; в этот раз ее глаза не были сосредоточены не теле Рёко, но скорее за ним, как будто она смотрела на что-то еще. Честно говоря, это немного беспокоило.   И лишь когда они уже шли по коридору, миновав по пути Патрицию, Асами внезапно схватила Рёко за плечо.   – Я поняла, – сказала она. – Я знаю, что они делают.   – Это источник энергии скачковой технологии пришельцев, – сказал директор Волохов. – Это решение парадокса парадоксального двигателя и секретный ингредиент их скачковых орудий.   Он риторически приостановился, воспользовавшись моментом, чтобы поправить свитер, один из самых известных модных аксессуаров изначального Волохова.   – Как правило, я бы не был в этом настолько уверен, но Накихара Асами заявила, что уверена почти на сто процентов, и это согласуется с некоторыми выдвинутыми нами с директором Тао теоретическими предположениями. Новые симуляции показывают, что, по меньшей мере, возможно «добывать» сдерживаемые фрагменты пространства-времени и использовать их для телепортации. Чрезвычайно сложно, но с каких это пор их это останавливало?   На этом Волохов остановился, вежливо сложив руки на столе и ожидая ответа.   Мами взглянула на Федорович и Ананд, двух других членов этой встречи. Их лица были сдержанны, но серьезны. Генеральный штаб сформировал посвященный этой теме подкомитет, и его важность только что значительно выросла.   – Насколько вы доверяете суждению Накихары? – спросила Мами, наливая себе виртуальный чай. – Без ее вклада, какова бы была ваша уверенность?   – Процентов на двадцать, – сказал Волохов. – Здесь слишком много неизвестных. Однако исторические записи предсказаний, сделанных волшебницами в контексте, напрямую связанном с их специализацией, довольно хороши, особенно когда они не в состоянии сформулировать четкую логическую причину. Можете проверить статистику записей.   Он материализовал чашку и принялся наливать себе чай, удивив этим Мами. Большинство ИИ демонстративно никогда не употребляли человеческую еду, чтобы убедиться, что их никогда не спутают с человеком.   Мами задумчиво потягивала чай. Честно говоря, ей не требовалось слышать это от Волохова, как и не требовалось проверять числа. Она прекрасно это знала. Но все же, настолько верить в одну девушку…   – При всем уважении, Мами, разве это не ваша специальность? – спросила держащая кружку кофе Федорович. – Возможно, вам стоит с ней поговорить?   – Пожалуй, так и сделаю, – сказала Мами. – В конце концов, на данный момент она в моем подчинении.   – Я буду рад провести дальнейшие эксперименты и симуляции, – сказал Волохов. – По сути, эти усилия уже начаты.   Мами безмолвно кивнула, дав Махине отметить рассмотреть повышение Асами. Казалось вполне подходящим, учитывая масштабы происходящего в последние недели на Адепте Синем.   – Давайте пока что предположим, что она права, – сказала она. – Каковы последствия? Что будем делать?   – Нам нужно что-то способное выиграть нам время, поставить подножку их операциям, – сказала Ананд. – Подобный логистический узел идеален, если у нас будет какой-либо способ что-то с ним сделать и предполагая, что в этом районе он единственный.   Она взглянула на Волохова, подразумевая очевидный вопрос.   – Насколько нам известно, это единственный относительно близкий к сектору Евфрат, – сказал он. – В самом деле, до сих пор мы даже не нашли второго. Вполне возможно, что рядом с пространством Управления других нет, так как лично я сомневаюсь, что мы могли их упустить – хотя мы все еще ищем. И есть правдоподобная причина, по которой он единственный: задействованные масштабы инфраструктуры и манипуляции пространством-временем поражают воображение. Сложно поверить даже в защиту, требуемую для противодействия приливным силам столь близкого пульсара.   – И он все равно довольно глубоко в пространстве кальмаров, – сказала Федорович, – и это не просто орбитальный объект. Это целое скопление объектов с неизвестными возможностями и, по-видимому, невероятной защитой. Было бы довольно абсурдно даже рассматривать нападение, не будь ставки столь высоки.   – Ну, об этом мы и размышляли, – потирая щеку, сказал Волохов. – Как любители военного дела, конечно же. Пришельцы приложили значительные усилия, скрывая от нас истинную природу их операции, в режиме сенсоров, которых у нас даже до сих пор нет. Они явно обеспокоены.   – Это может быть разумная паранойя, – взмахнула рукой Ананд. – У них есть понимание нашего технологического уровня и вероятное хорошее предположение о том, к чему мы, скорее всего, придем в ближайшем будущем. Это разумное предположение, особенно с учетом козырей, которыми мы удивляли их в прошлом.   – Просто мысль, – сказал Волохов.   – Задам ВоенКонсульту прогнать несколько симуляций, – сказала Федорович, – но я предполагаю, что будет крайне сложно провести обычную флотскую операцию против этих… пульсарных шахт. Флот просто не создан для глубокого вторжения такого уровня, и на этот раз пришельцы не спят на работе. Нам нужен какой-то новый подход.   – Будем доводить это до всего Штаба? – спросила Ананд. – Даже если мы не сможем нанести удар, любые новые сведения о скачковых технологиях кальмаров должны вызвать тщательный пересмотр флотской доктрины.   Мами положила руки на стол, на мгновение закрыв глаза.   – Со временем, – сказала она. – Но пока нет. Думаю, стоит провести дальнейшее изучение.   Ананд слегка нахмурилась, вероятно, вряд ли ожидая, что Мами это вообще заметит.   – Ладно, полагаю, мы можем это позволить, – сказала она.   Мами знала, о чем беспокоится Ананд, но было кое-что, о чем женщина не знала.   Она на мгновение отвела взгляд, притворяясь, что проверяет внутренний поток данных.   Ей все еще нужно было заполнить большую картину. Большую картину, в которой божество Хомуры и Кёко точно предсказала перерыв в деятельности головоногих и попросила ее навестить снова, когда закончится ее отпуск.   Она уже возвращалась на Землю, и когда она окажется там, ей нужно будет задать несколько вопросов. О будущем, о природе войны, о произошедшем с Хомурой, о смысле жизни… обо всем, что можно было спросить у предполагаемого божества. Она сомневалась, что получит хоть сколько-нибудь ответов, но она не собиралась позволить… ей так легко вывернуться.   С более практичной стороны, у нее было чувство, что для Главы Генерального штабы была бы полезна горячая линия с божеством.   – Полагаю, эта встреча отложена, – сказала она. – Увидимся на следующей.   Когда симуляция вокруг нее растворилась, она рассеянно потерла самоцвет души на пальце.   Когда-то, когда она была молода, Мами не хотела от мира ничего более, кроме как сохранить жизнь. Она даже пожелала этого, и самоцвет души это доказывал.   Она сразу же пожалела об этом. Не о выживании, конечно, но о том, что не пожелала большего. Возможно, выживания родителей?   Многие девушки на этом и потеряли бы себя, но именно Кьюбей, как ни странно, поговорил с ней. Напомнил ей, что ее жизнь по-прежнему стоит прожить, что она герой, что даже если забыть об остальном, собираемые ею кубы горя предотвращают тепловую смерть вселенной.   При этой мысли ее губы всегда дергались вверх. Сейчас она знала, что инкубаторы на самом деле не заботятся, что в их глазах все это было большой учтенной игрой, где больше выживших волшебниц означали больше собранных кубов горя. Признавая честно, она знала это даже тогда. Но все равно хорошо было знать, что кто-то заботится, вроде как. Достаточно заботится, чтобы шептать на ухо искаженное подобие человеческого утешения.   Как издевалась Хомура, когда она поделилась этой историей! С типичной своей нервирующей уверенностью она заявила, что Мами все равно была бы в порядке, по крайней мере некоторое время.   В каком-то смысле жизнь тогда была проще. У нее была цель, относительно простая, и как только она заполнила пустоту в своем сердце, особо ничего больше не было нужно.   Сейчас все было по-другому.   Она взглянула вверх, прикрыв глаза от просачивающегося сквозь витражи церкви Кёко скудного света. Стилизованный образ, в первый раз показавшийся ей властным, сейчас казался чуть более соответствующим, пусть и слегка абстрактным. Одно было думать о жизни в контексте отчаяния и надежды, как часто поступали волшебницы, но то, с чем ей зачастую приходилось иметь дело, было весьма и весьма далеко от подобных эмоций.   По ее просьбе Кёко и некоторые другие снова очистили зал и провели ее внутрь – что бы она или они ни думали о ее здешних консультациях, она не могла позволить разойтись слову о ее появлении здесь, по крайней мере в каком-либо подтверждаемом виде. Тем не менее, если она будет здесь слишком долго и слишком часто, секрет невозможно будет сохранить. Было слишком много способных прошпионить любопытных волшебниц.   Она погладила по голове своего любимого инкубатора, решившего изобразить сон на ее плече. Он прибегал к таким милым жестам, снижая настороженность окружающих его людей, так же как Юма придерживалась детского тела. Даже если все знали, что происходит, это все равно действовало.   Вздохнув, она подошла к Ленте. Она прибыла сюда, потому что ее попросили вернуться, а также потому что неразумно было отказываться, но, по правде говоря, она была здесь, потому что хотела вернуться. Не только ради возможности ясных ответов или взгляда на будущее, столь восхищавших военного стратега. У нее были те же вопросы, что, как полагала она, могли быть и у любого другого человека, и вопреки себе и своему скептицизму она не могла избежать стремления узнать.   Когда она приблизилась к Ленте и ее пьедесталу, Кьюбей спрыгнул с ее плеча, приземлившись на мягкий красный ковер под ногами.   «Полагаю, ты не ожидал увидеть меня здесь», – взглянула Мами на существо.   «Не совсем, – подумал Кьюбей. – Этот артефакт удивительным образом очаровывает волшебниц, в частности участвующих в ключевых событиях. Я полагал весьма вероятным, что в итоге тебя притянет сюда».   «Ты недавно сказал, что Кёко и Хомура могут быть правы, – подумала Мами. – Полагаю, поэтому».   «Это довольно слабое свидетельство, но своего рода свидетельство, – подумал Кьюбей. – Что интереснее, пришедшие сюда и, похоже, пережившие нечто девушки впоследствии демонстрируют аномальное поведение».   «Всегда так уклончив. Не пытался сам изучить Ленту? Она, конечно, запечатана, но для такого как ты вряд ли это так уж сложно».   Кьюбей вошел в небольшой круг на полу.   «Эта Лента защищена не только вашей технологией. Она серьезно защищена магией волшебниц этой религиозной организации. Это непросто».   «Сложно, но не невозможно. Так ты пытался?» – подумала Мами, не собираясь позволить ему избежать цепочки вопросов.   «Подумывал, – подумал Кьюбей. – Но в итоге не стал пытаться».   Это было ответом, вот только, получив его, она больше не была уверена, что с ним делать.   «Приступай к своему ритуалу, Мами, – подумал Кьюбей. – Я посмотрю».   Он на мгновение исчез, через секунду возникнув поверх самого контейнера с Лентой, свернувшись в позе спящего кота.   Мами покачала головой на дерзость инкубатора – и на использование им ее имени – после чего наклонила голову и закрыла глаза, отказываясь принимать молитвенную позу.   Она готова была к некоторому ожиданию, но ей в лицо дунул порыв ветра, настолько поразив ее, что она сразу же снова открыла глаза.   Конечно, она больше не была в церкви Кёко.   Она выдохнула в прохладный воздух, глядя на образовавшийся перед ней пар. Она узнала это место. Ни с чем нельзя было спутать круглую колоннаду, внушительную скульптуру или мраморный пол, черный как ночь.   Она покачала головой, от вида этого на мгновение закрыв глаза. Это был атриум Комитета по регламенту, настоящего, физического Комитета по регламенту, символическое место законодательной власти МСЁ.   Оно было построено под ее руководством в разгар эпохи до Объединительных войн, когда никто бы и глазом не моргнул на столь нарочитый гиперклассовый дворец, даже на вершине небоскреба в Митакихаре. Статуи представляли известных и могущественных волшебниц прошлого, пол был предназначен напоминать черную ночь, а колонны… ну, колонны были там лишь чтобы придать всему атмосферу тяготения.   Хотя здесь все было немного другое. Пол мерцал звездами, черный мрамор как глубины космоса. Статуи, оригиналы которых были окрашены в яркие цвета, вместо этого были блеклыми, краска местами отслоилась, но при этом они каким-то образом казались более живыми, настолько, что невозможно было избавиться от ощущения, что они смотрят на тебя и могут в любой момент начать двигаться.   Также они были покрыты виноградной лозой, тернистой и густой, и она была вполне уверена, что они изображали не тех девушек. Разве это была не Кёко, с копьем?..   Она шагнула вперед, прищурившись и внимательно всмотревшись. Да, это и в самом деле была Кёко, а рядом с ней Хомура, следом сама Мами.   – Мило, – сказал детский голос рядом с ней.   Мами обернулась и посмотрела вниз, на мгновение взглянув на ныне знакомую девочку с косичками и мечтательным взглядом.   – О, Махина, – сказала она, сердце наполнилось неопределенным теплом, источник которого она не могла назвать. – Прости, что забываю о тебе.   Она наклонилась, подобрав девочку на руки, знакомый по дням из далекого прошлого вес, из тех времен, когда она поднимала Юму – которая, на самом деле, была для этого слишком тяжелой, но одним из преимуществ волшебницы было отсутствие беспокойства из-за таких мелочей.   Она подняла глаза, вновь почувствовав на лице прохладный бриз. Конечно, настоящая Галерея Закона была в помещении, и у нее не было потолка, открывающегося в вечное ночное небо, идеально отражающее пол внизу. Хотя ей понравился вид.   – Я подумала на этот раз немного приукрасить, – сказал голос на знакомом старом японском. – Что-нибудь чуть более подходящее.   На этот раз появившаяся перед ней сущность была весьма заметно волшебной, женщиной с белым платьем, с аурой, казалось бы, кричащей в глубине разума Мами о божественности. Ее розовые волосы сверхъественно парили над полом, и вместо того, чтобы заканчиваться, казалось, угасали, исчезая куда-то еще. А ее лицо… Мами не могла заставить себя взглянуть в него.   – Прекратили притворяться милым кохаем? – спросила Мами. – В ретроспективе я сочла это несколько манипулятивным. Конечно, вы-то знали, как нажать на мои кнопки.   – Не виню тебя за подозрительность, – сказала женщина. – Но это не было притворством. Все, что я здесь сказала, было правдой. У меня множество обличий. То было одним из них, это другое. Не столько различные лица, сколько различные моменты времени. В подобном месте такое легкодоступно.   Мами слегка нахмурилась, перехватившись, когда Махина обернулась получше взглянуть.   – Полагаю, такой откровенностью вы оказываете мне услугу, – сказала Мами. – Я пришла сюда ради ответов, так что вы демонстрируете некоторую честность. Но вы не скажете мне всего.   Она не стала превращать последнюю фразу в вопрос.   Существо перед ней поднесло руку в перчатке ко рту и рассмеялось, мелодичный и веселый звук с тревожащими отзвуками, как если бы еще смеялся и окружающий ее воздух.   Мами покачала головой, тоже усмехнувшись. Чего же она ожидала, пытаясь застать врасплох, возможно, божественное существо? Она позволила своему возрасту повлиять на нее.   – Конечно нет, – отвернулась женщина, проходя через дверь, ведущую в главный зал. – Как кто-либо может рассказать тебе все?   Махина заерзала, указывая, что хочет спуститься, и Мами подчинилась, глядя, как девочка проследовала за женщиной в соседнее помещение.   – Ну, все мы носим обличья, Мами-сан, – сказала женщина, повернувшись погладить девочку по голове. – Кларисса-тян, тактический компьютер Сидзуки Рёко, предпочитает изображать себя не младше хозяйки, но Махина-тян решила наоборот.   – Сидзуки-сан молода, – безмятежным, как будто в трансе, голосом сказала Махина. – Ей нужен кто-то кажущийся зрелее, чтобы поддержать ее в тяжелые времена. Мами такая помощь не нужна – в самом деле, скорее наоборот. Мы запрограммированы быть тем, что нужно от нас нашим хозяевам. Но сложно не дать этому повлиять на то, как мы рассматриваем себя. Когда мы настолько молоды.   Женщина сама подняла Махину, выйдя из поля зрения Мами длинными шагами, казалось, не касающимися пола.   – Гораздо важнее того лица, что ты показываешь миру, то лицо, что ты показываешь себе, – сказала она. – Оно определяет, кто ты, определяет, как ты смотришь на свою жизнь, определяет, насколько ты счастлива.   Она сделала краткую паузу, давая Мами подумать, после чего протянула руку через дверной проем, жестом позвав ее вперед.   – Идем же. Я не кусаюсь.   Мгновение Мами стояла неподвижно, после чего медленно шагнула вперед, задумчиво покачав головой. Порог напугал ее, как будто она была входящей в кабинет директора ученицей, и ее встревожило, что она, должно быть, настолько взнервирована. Ей хотелось верить, что ее разумом магически манипулируют, что это был салонный трюк обратившего на нее свою терапию существа, но она не могла быть по-настоящему в этом уверена.   Пленарная палата Комитета по регламенту была, конечно, в первую очередь церемониальным строением. При всем размере немалой аудитории, в ней непросто было разместить хотя бы ключевых членов всех политических фракций, не то что всю полноту членов Комитета по регламенту. Даже во времена создания, она была лишь местом ключевых выступлений, местом для руководителей или лидеров, символически обращающихся ко всему органу, ожидающему за завесой виртуального мира.   Таким образом, она была спроектирована больше для вида, чем для функции, потолок был расписан ключевыми моментами истории МСЁ, на стенах вырезаны изображения различных волшебниц, все в разгар произношения желания, но все смотрящие прямо на трибуну.   Намерение было в том, чтобы дать оратору ощущение ее ответственности – полностью преднамеренный эффект, который заказала лично Мами. Позже она об этом пожалела, так как сочла его довольно нервирующим.   – Вот что отличает тебя от других, – сказала женщина. – Тебе это всегда казалось настоящим. Не говорю, что других не волновало, но они никогда не чувствовали того же. Хомура-тян, Юма-тян, даже Кёко-тян могут сесть и обратить человеческие жизни в статистику и в итоге жить в мире с собой. Но не ты.   Мами обернулась и взглянула на женщину, сидящую рядом с Махиной на одном из зрительских мест. Рядом с ними стояла тарелка с печеньем, над которой Махина, похоже, усердно работала в темпе, настоящему ребенку наверняка потребовавшему бы немного молока или, хотя бы, воды.   Женщина похлопала по месту рядом с Махиной, и Мами шагнула к нему, при этом подумав, что, если так посмотреть, женщина была не слишком-то и внушительной. Ее почти можно было счесть обычным человеком, даже если эфирные волосы и отсутствующее лицо немного отвлекали.   – У меня всегда было впечатление, что меня это беспокоит больше, чем их, – заняла место Мами. – Я никогда не пыталась это скрыть. Всегда старалась убедиться, что мы не забываем о человеческой цене. Но никогда не думала, что из-за этого я лучше их. Напротив, я часто задумывалась, была бы я лучшим законодателем, лучшим дипломатом, лучшим лидером, будь я больше похожа на них. По крайней мере, возможно, я бы просто была счастливее.   – Люди это видят, Мами-сан. Они видят, что тебя это заботит, больше чем остальных. Вот почему тебе верят, и вот почему ты оказываешься на этих ролях. Потому что тебя заботит, они следуют за тобой. Они знают, что ты не продашь их ради чего-то мелочного. Но они забывают, что тебя это ранит, знание жизней, за которые ты ответственна, жизней, уничтожение которых тебе порой приходится наблюдать.   Мами заметила, что наблюдает, как ест Махина, после чего сама схватила печенье и съела его, больше для заполнения промежутка в разговоре, чем из какого-либо желания поесть. Она не знала, что сказать.   – Если собрать все воедино, – сказала женщина. – Ты видишь себя героем. Всегда видела. После того, что произошло с тобой в детстве, иного пути не было. Это был единственный способ оправдать для себя все. Но тебя снедает беспокойство, что ты можешь не быть героем, что ты можешь пойти слишком на многое или что ты просто недостаточно хороша. Ты хочешь, чтобы мир просто сам решал свои проблемы и больше не нуждался в тебе, чтобы тебе не приходилось сталкиваться с этим риском.   – И что? – спросила Мами, чувствуя во время слов обращенный на нее взгляд Махины. – Мне впечатлиться, что вы, всевидящее божество чего-то, можете прочесть мой разум, рассказать мне о моих комплексах? Даже если можете, это не заставит ни один из них исчезнуть. Я та, кто я есть.   Женщина наклонила голову.   – Но ты пришла сюда поговорить со мной, не так ли? Не только по моей просьбе, но также потому что ты хотела задать вопросы. О смысле всего этого, о смысле сделанного тобой за все эти годы, о смысле того, что ты сделаешь. Ты надеешься, что найдется какой-то удовлетворительный ответ, который сделает все это того стоящим. Кроме того, ты хочешь услышать от меня, в самом ли деле ты герой.   Мами закрыла глаза, снова разозлившись на себя. Почему она огрызнулась? Женщина не сказала ничего ошибочного, только… фигурально выражаясь, раздела ее. Конечно, в этом и была проблема.   – Ну, так кто я? – спросила она, глядя на трибуну оратора. – Не стану лгать. Я хочу знать.   Женщина взяла печенье и почти сразу же положила его обратно.   – Оно по твоему собственному рецепту, Мами-сан, – сказала она. – Ты не узнала?   Мами опустила глаза, смущенная заметным отходом от темы, прежде чем подобрать печенье и укусить его.   – Много прошло времени с тех пор, как я в последний раз пекла, – сказала она. – Но, полагаю, вы это знаете. И, если честно, в этом никогда не было ничего такого особенного.   Ей интересно было, в чем смысл этого. Неужели женщина избегала вопроса?   – Позволь мне рассказать тебе историю, – запрокинула женщина голову к потолку. – Очень короткую, так что, надеюсь, ты уважишь мою просьбу.   Она громко хлопнула в ладоши, и Мами едва не вздрогнула, когда занавес, которого до этого там определенно не было, распахнулся, демонстрируя старомодный экран проектора, парящий в нескольких метрах над землей в центре аудитории. Он ожил, и витиеватые цифры начали отсчет до начала фильма.   Появившиеся на экране персонажи были отображены довольно абстрактно, стоп-кадром, как в ожившей фантастической иллюстрированной книге. Женщина заговорила, когда они начали играть историю.   – Когда-то давно, в плохие старые дни, когда волшебницы дорого платили за свои желания, одна потерявшая все девушка приняла под свое крыло новенькую и научила ее всему, что знала, и рассказала ей, какими волшебницы должны быть. Воителями против тьмы. Ангелами-хранителями. Защитниками беспомощных.   Последние фразы были подчеркнуты сказочными образами, стоящей в ночи девушкой с мечом, парящим над городским пейзажем ангелом, защищающей других стеной цепей девушкой. Однако Мами увидела в силуэтах кое-что слишком знакомое.   – Однажды в городе произошла катастрофа, беспрецедентное бедствие, угрожающее уничтожить все ими любимое. Угроза была невообразимой, неостановимой. И они сражались, и сражались, пока, в итоге, старшая девушка не пала мертвой. Все пропало, и не осталось надежды, но новенькая помнила, что ей говорили, помнила все, чему ее учили, и все равно кинулась в брешь.   Девушка на экране на мгновение сжала потемневшую руку, после чего кинулась вперед, в пасть какого-то смеющегося существа.   – Конечно, она тоже умерла. Это была не сказка, не героический фильм, и ей даже не удалось спасти город, который был бесцеремонно сровнен с землей. В конце концов, она была всего лишь обычной волшебницей, и вселенную это не волновало.   На этом фильм задержался, чернота на мучительно долгий момент наполнила экран.   – Но в то время как вселенную не волновало, волновало людей, и свидетелем всего этого была присутствующая там другая девушка. Она расплакалась из-за того, что увидела, и горячо возжелала другого шанса. Чтобы у всех них был еще один шанс.   Изображение завихрилось, и чернота уступила знакомому мягкому свечению.   – И пусть путь был долгим и одиноким, в итоге возникла надежда – надежда, благодаря которой они все спаслись. И все это потому, что одна девушка воспротивилась тьме в своем сердце и попыталась сделать лучшее из пустого мира.   Экран перешел к бледно-белому, демонстрируя первую, старшую девушку, в одиночестве идущую со школы домой, с сумкой в руках, с опущенной головой. Детали были неясны, художественно затененные создательницей фильма.   – Так что скажи мне, герой ли эта девушка? Если ты ее спросишь, она так не скажет. Ее сожалений слишком много, а ее влияние мало. Когда пришел конец, и она знала, что ничего не сможет сделать, она все равно возглавила нападение, потому что так было правильно. И пусть она никогда об этом не узнала, это имело немалое значение. Хотелось бы, чтобы был какой-нибудь способ сказать ей.   Мами ждала, решив некоторое время поразглядывать свои руки, прежде чем сказать:   – Это соответствует всем обычным определениям героя. Полагаю, трагического, ищущего своего рода искупление. Но вы не просто так рассказали мне эту историю. Эта девушка – я? Эта история была стерта и заменена нашим миром, с МСЁ? Я пытаюсь сложить все кусочки, но бывают желания, что меняют реальность…   – Ты всегда была героем, – взяла женщина ее за руку. – Подумай о том, как ведутся истории. Героев чествуют не только за их подвиги, но и за их героические души. У тебя героическая душа. Я-то знаю. И, тем не менее, человечеству нужен этот герой.   Эти последние слова встряхнули Мами, впавшую в интроспективное оцепенение. Ранее она говорила правду, подтверждение имело значение – даже если она не знала, насколько.   Она могла позволить – позволит – этим чувствам омыть ее.   Но не сейчас.   – Верно, – сказала Мами. – Разговор не только обо мне, он должен быть так же и о войне.   – Я собиралась в итоге напомнить, – сказала Махина, опустошая пакетик сока, материализованный ею из, по-видимому, воспоминаний Мами. – Ты собиралась узнать, расскажет ли она тебе о будущем.   – Это привилегированное знание, Мами-сан, – укоряюще подняла женщина палец. – Я не могу просто вот так раздавать его. Ты хоть представляешь, к каким проблемам с причинностью это приведет?   Она зловеще взмахнула рукой.   – Ты не хочешь видеть уравнения.   Мами нахмурила лоб, поразившись абсурдности лекции на эту тему и ее презентации. Неужели над ней… посмеялись?   – Тогда что насчет Акеми Хомуры? – спросила Махина. – Можете рассказать нам о ней? Мы вполне уверены, что она еще жива, но что она делает? В порядке ли она?   Мами не подумала бы, что безликое божество может выглядеть обеспокоенной, но каким-то образом так и получилось, плечи опустились совсем немного, так что Мами даже была не уверена, не почудилось ли ей.   – Это сложно, – сказала женщина.   Она приостановилась, похоже, решив, что ей нужен другой ответ.   – Я знаю, что в твоем сердце она всегда будет твоим кохаем. Такая заботливость – именно то, что делает тебя тобой. Но поверь мне в том, что я тоже забочусь о ней, и что она работает кое над чем важным. Иначе бы она не ушла.   – Когда я видела ее в последний раз, она была полубезумна, – сказала Мами, прикладывая усилия, чтобы голос оставался нейтральным. – Мне сложно поверить, что она мыслит ясно.   Мами вновь подумала, что увидела, как дрогнула женщина, пусть и немного.   – Возможно, нет. Дорога, которой она идет, не легка, и в каком-то смысле это моя вина. Ей потребуется твоя поддержка, и когда потребуется, ты найдешь ее.   – И с чем именно ей нужна будет моя помощь? – поинтересовалась Мами. – Вы избегаете…   Она отшатнулась даже прежде чем закончила фразу, сжавшись от гнева, наждачной бумагой оцарапавшего ее душу, неудовольствие женщины, казалось, пропитало каждое ощущение, каждую мысль. Она не знала, не могла ли предупреждать сама реальность.   – Помнишь, что я сказала о причинности? На это я не отвечу, так же как я не предоставлю тебе план войны, как бы тебе этого ни хотелось, – сказала женщина. – Ты хотела откровенного разговора, вот почему я здесь в своей более… циничной форме. Это самые прямые ответы, что кто-либо когда-либо от меня получал. Непросто сделать все безопасным. На твоем месте я была бы благодарна.   Мами взглянула на мгновение в сторону, желая, чтобы можно было хотя бы взглянуть женщине в глаза. Но это, очевидно, не были равные переговоры, и ей грубо напомнили, что это Ее мир, причем так, что повторения ей не хотелось.   – Полагаю, это справедливо, – в итоге сказала она. – Я бы сказала, что не перестану это изучать, но, полагаю, каковы бы ни были мои действия, именно этого вы от меня и хотите, если вы и правда видите будущее.   Женщина усмехнулась, почти рассмеявшись, но не стала этого отрицать, и некоторое время больше не было никаких ответов.   Сложно было сказать, но похоже было, что ее мысли были где-то еще.   В итоге женщина вздохнула, и их обдул внезапный ветерок, унося с собой скопившееся в воздухе напряжение. Мами по-прежнему не видела ее лица, но у нее сложилось отчетливое впечатление, что теперь женщина улыбается ей. Настроение изменилось.   – Я позвала тебя сюда, потому что знала, что тебе нужна некоторая поддержка, – сказала женщина. – И да, немного рассказать тебе о войне. Тебя беспокоит шахтерская работа на пульсаре, не так ли?   Мами рассмотрела смену темы.   – Не только пульсарные шахты, но усиление кальмаров, – сказала Мами. – Возможно, шахты лишь один из способов ударить в ответ. Хотелось бы, чтобы их было больше. Хотелось бы, чтобы эта война не…   Она приостановилась, взвешивая следующие слова, пусть даже обе присутствующие здесь могли услышать ее мысли.   – Хотелось бы, чтобы не казалось, словно я застряла в башне медленно рушащегося замка, – сказала она. – Военные прогнозы традиционной войны, по состоянию на данный момент, плохи. Мне не нужно вам это говорить. Нынешняя стратегия в том, чтобы держаться и ждать технологического прорыва или bona fide чуда. Это не кажется хорошо; это не кажется правильно. Чувствую, как будто я должна что-то сделать, и я пытаюсь. Было гораздо проще, когда можно было просто выстрелить в проблему из пушки.   – Ты прикладываешь все усилия, Мами-сан, – сказала женщина. – И ты никогда не будешь самой собой на передовой, как бы удовлетворительно это ни казалось. А насчет пульсара… давай просто скажем, что у меня насчет этого хорошее предчувствие.   Мами ненадолго задумалась. Она знала, что один только намек уже был крупной уступкой, но…   – Значит, все?   Женщина пожала плечами, странно текучий жест выглядел несколько загадочно, как будто он был лишь похож на человеческий.   – Скажи, Мами-сан, что ты думаешь о головоногих?   – О пришельцах? – спросила Мами, обеспокоенная сменой темы. – Они геноцидальная угроза. Они появились из ниоткуда и напали на нас, они убили миллионы, они чудовища. Что я должна о них думать?   – Хотя их поведение немного странно, не так ли? – спросила женщина. – Совсем не похоже, чтобы они были заинтересованы в завершении работы.   – Скажите это всем, кому приходится с ними сражаться, – покачала Мами головой на направление разговора. – Так что, конечно, они чертовски заинтересованы в завершении работы! Я знаю…   Она приостановилась, понимая, что могла немного разгорячиться.   – Я знаю, что в их поведении на самом деле нет никакого смысла, если смотреть на большую картину, но насчет этого есть теории. Возможно, они просто не хотят подталкивать нас к грани, пока не уверены, что могут стереть нас одним ударом. Это гарантированный способ вызвать желание, с другой стороны от которого я бы не хотела оказаться.   – Но откуда им вообще знать о желаниях? – спросила женщина. – Они когда-нибудь хоть одно видели?   – Этого нельзя исключать, но это необязательно должно быть желание. Они могли просто заметить, что мы продолжаем невозможным образом отбиваться. Возможно, они просто удерживают давление, пока готовят невозможно крупную силу. Это… это вроде как мой кошмар, однажды проснуться и увидеть, что весь фронт разом прорван.   Она не собиралась говорить последнюю часть, пока не сказала ее, но это была вполне естественная мысль и, ну, кому еще она могла раскрыть ее, помимо этих двоих?   – Не думаю, что это так уж вероятно, – сказала женщина. – Но вы не так уж много знаете об этих пришельцах, не так ли?   – Не знаем, – сказала Мами, нахмурившись после заявления о маловероятности. – А вы?   Последний вопрос она произнесла в атмосфере внезапного озарения. В самом деле, она была настолько сосредоточена на вопросах о войне и будущем, что даже не поняла, что может спросить о пришельцах.   – После начальных этапов войны пришельцы довольно быстро приспособились к нам, не так ли? – сказала женщина, не отвечая напрямую на вопрос. – Модули самоуничтожения для осложнения захвата, разрозненная осведомленность, чтобы мыслечтение было стратегически менее эффективно, всевозможные мелкие трюки.   – Мы полагали, что их ИИ весьма хорошо реагируют на непредвиденные обстоятельства, – сказала Мами.   – За двадцать прошедших с тех пор лет они когда-нибудь казались хоть сколько-нибудь адаптивными? – сказала женщина. – Только иногда, верно?   – Да, только иногда, – сказала Мами.   – Просто пища для размышлений, – сказала женщина.   Она наклонила голову, и на мгновение Мами весьма обеспокоило, что она не может видеть выражения лица этого существа.   – Кто вы? – не удержалась Мами от вопроса.   – Просто подруга, – сказала женщина, выпрямившись и демонстративно пригладив платье. – Прости, но мне, в общем-то, пора идти.   Мами начала было протестовать, но протест умер у нее на губах, когда женщина повернулась, и Мами увидела ее глаза.   Мир вокруг нее изменился, Пленарная палата исказилась, ее архитектура стала заметно чуждой, слишком округлой. Места вокруг нее заполнили пришельцы, застывшие на месте, одетые в мантии в узорчатых цветах. Внизу, там, где должна была быть трибуна оратора, стоял одинокий головоногий, одетый как остальные, поднявший лицо, в то время как ближайшие вставали и указывали или поднимали щупальца.   Все, что могла сделать Мами, это не отшатнуться из-за этого вида, но ей почему-то показалось, что пришельцы сердиты на оратора.   Женщина рядом с ней повернулась, и Мами заметила, что ее взгляд странным образом притягивает к ее волосам, начавшим медленно размахивать, формируя в воздухе петли.   «Иди, – сказал в ее разуме голос женщины, резонанс заглушил все мысли, модуляция казалась нечеловеческой. – У тебя есть работа».   А затем она вернулась в реальный мир, уже открыв глаза, и инкубатор смотрел на нее, и Махина снова была у нее в голове.