Мне тебя обещали

      Мои глаза еле разомкнулись. Огня уже не было, лишь кучка тлеющих углей. Дышать было так тяжело, что чувствовала медленное и отчетливое биение своего сердца. Я дотронулась до своей раны, но никакой боли не ощутила. Как оказалось, раны и вовсе нет, даже шрама, в отличие от моих ладоней. Меня поражало все это: от безумной силы до быстрой регенерации.       В этой «берлоге», как говорит Радикс, находилась только я одна. Но куда все подевались? За моей спиной падали капли в уже образовавшуюся лужу, но мне очень хотелось пить, поэтому я встала и подошла к подозрительной жидкости. Протянув свои грязные руки под падающие капли, смогла их промыть, а после набрала немного воды, правда за минут десять, и поднесла к дыхательным путям. Вроде она была нормальная, не пахла ничем, да и на цвет почти прозрачная. Только я поднесла ко рту, чтобы попить, как меня кто-то толкнул в спину, и вся вода вылилась на стену, стекая прямо в лужу. — Пошли. — Какого черта?! Ты хоть знаешь, сколько я собирала эту воду?! — Хочешь, пей. Мы можем подождать, пока ты в судорогах здесь подохнешь, — пояснил парень и отправился к выходу, переступая разрушенные ступеньки. — Мог бы просто сказать, что эту воду пить нельзя. И если тебе так похер на все, тогда зачем надо было спасать?!       Он ничего не ответил. На улице еще шел дождь, но уже не такой сильный. Радикс с Харпом шли спереди меня, а я смотрела на их зад и думала о том, что пацан заметил, что у меня все нормально с ногой и лишнего внимания не придал. Может, для него эти вещи обыденные? — Куда мы идем? — поинтересовалась я. — В одно место, тебе там понравится, — усмехнулся он, посмотрев немного вбок.       Мастер объяснений, блин. Надеюсь, в его словах не было сарказма.       Наш пейзаж сменялся. Высоко над нами в небе гасли последние переливающиеся полосы северного сияния. Я глубоко втянула в себя холодный утренний влажный от дождя воздух. Как всегда пахло странно, но не сказать, чтобы совсем неприятно. Пахло озоном, разогретым парафином и топленой канифолью. Выбравшись из ложбины, мы вернулись на то место, где вчера произошла битва монстров. Но как интересно: на разорванное готовое мясо прибежали другие твари, но что случилось потом с ними — даже не имею понятия. Смердящие кучи дохлого радиоактивного мяса так и валялись между деревьев. Мы все же вспугнули осторожную псевдоплоть и пару слепых собак, пытавшихся позавтракать, но, если бы не выброс, здесь сейчас черным-черно было бы от пирующих мутантов. А еще скорее, все трупы сожрали бы еще ночью.       В итоге мы выбрались из леса в паре километров от озера Глубокое и медленно, останавливаясь через каждые двадцать метров и тщательно изучая местность, конечно, делала это только я, двинулись к окраине города. Миновав частный сектор, мы по железобетонному мосту полувековой давности двинулись через небольшую речушку, впадавшую в озеро. На берегу озера, окутанная ядовитым туманом, вздымалась серая бетонная громада, украшенная многометровыми, покачивавшимися на ветру космами ржавых волос.       Развернувшись спиной к бетонной громаде, мы углубились в городские кварталы. Строго говоря, сейчас мы находились на территории «Свободы», а значит, ухо следовало держать востро. Однако свободовских заслонов не было здесь с тех пор, как эти фанатики окончательно убедились, что озеро и Крепость сами по себе прекрасно сдерживают и вольных бродяг, и военных сталкеров. Однако тот ужас, который они посеяли среди бродяг за предыдущие годы, по словам Фрэнка, до сих пор не давал темным или другим сталкерским кланам присоединить эту часть Мертвого города к своим владениям. Собственно, статус-кво в соотношении сил на сегодняшний день всех устраивал, как и то, что эта территория продолжала оставаться ничей.       Мы вышли из-за угла, уже выстроившись в боевой порядок. Проспект был просторным, в самом начале его с двух сторон обступали старые здания полувекового возраста — одинаковые бетонные ульи с крошечными квартирками и узкими грязными лестницами. В одной из таких я выросла, правда, не здесь.       Между домами виднелись одноэтажные магазинчики, облупившееся здание почты и чахлый скверик, за прошедшие годы превратившийся в уродливые джунгли. Возле тротуаров кое-где стояли легковые машины и грузовые «ЗИЛы», в одном месте поперек трассы расположился какой-то древний автобус с развороченным прямым попаданием из миномета бортом — кажется, эту модель наши предки называли «ПАЗ». Над унылым пейзажем висела удушливым облаком атмосфера всеобщего разложения, заброшенности и разрухи. Одним словом, пасторальная идиллия.       Возможно, картина не была бы настолько удручающей, если бы не внешний вид зданий. Когда произошел Второй взрыв на ЧАЭС, основная часть аномальной энергии выплеснулась прямо на город. Рассказывают, тогда там творились абсолютно дикие вещи. Не уверена, что сталкерские легенды во многом правдивы — едва ли осталось достаточно живых свидетелей, чтобы рассказать о том, что происходило во время самого первого в Зоне выброса. Однако поразительные следы катастрофы говорили сами за себя. Многие дома на улице растрескались так сильно, что через трещины, сквозь весь массив здания, было видно небо. Однако они не рассыпались и продолжали стоять вертикально, удерживаемые неведомыми науке физическими силами. Некоторые дома наклонились над дворами или над тротуаром проспекта, словно поставленные вертикально и разогретые бруски пластилина, которые сначала потекли, а потом застыли в самых неустойчивых положениях. Правда, с тех пор ни одно из таких зданий не осыпалось и не рухнуло, так что насчет неустойчивого положения — это еще как сказать. Впрочем, желающих заходить внутрь все равно не находилось.       Одно из зданий прямо посередине было плавно развернуто на девяносто градусов: первые четыре этажа смотрели фасадом на юго-запад, а верхние четыре — на северо-запад. Этаж между ними оказался искорежен и вытянут по горизонтали, словно был построен не из железобетона, а из эластичной начинки от шоколадного батончика. Создавалось впечатление, что какой-то новоявленный бог — или, скорее, дьявол — пробовал здесь свои новые возможности и способности. Не исключено, что именно так все и было. Стая кабанов мирно паслась посреди проспекта, наполовину заслоненная от нас печально обвисшими лопастями сбитого вертолета. То есть паслась — это я неправильно выразилась. На самом деле в Зоне нет травоядных мутантов. Подсвинки лениво рвали два трупа, валявшиеся на тротуаре. На одном покойнике был камуфляж, но я не смогла разглядеть никаких опознавательных знаков и в конце концов решила, что это зомби — в Мертвом городе их было полно, они стекались сюда со всех концов Зоны, словно на ярмарку. Другой был абсолютно голый, полуразложившийся и уже настолько растерзанный, что я с большим трудом признала в нем молодого кровососа. Матерый вепрь-секач, видимо, сытно отобедавший самым первым, по льготному тарифу, бесцельно бродил по противоположной стороне улицы, обнюхивая бордюр тротуара.       Мои глаза то и дело бегали в разные стороны, было ощущение мерзости и тошноты, как будто ты попал в виртуальную игру, в которой нельзя начать по новой. Радикс с Харпом остановились и тоже стали присматриваться, а кто и принюхиваться. Неторопливо двигались в сторону кабанов. Парень шел впереди, не отрывая внимательный взгляд от стада мутантов, агрессивно перемещавшихся поперек улицы метрах в ста пятидесяти от нас.       До тварей было еще довольно далеко, однако я вдруг почувствовала стремительно подступающую волну знакомого озноба. Если горло перехватывает спазмом, если пульсирует кровь в кончиках пальцев, если кожу вдруг обволакивает невидимая ледяная простыня — немедленно оглянись. Пари держу, что где-нибудь неподалеку увидишь много интересного, как говорит в таких случаях Черный Сталкер, и скорее всего, жив останешься, если предпримешь что-нибудь для своего спасения. Эта физиологическая реакция организма на невидимую опасность, непонятно чем обусловленная, не раз спасала сталкеров от довольно крупных неприятностей. Главное — доверять своему организму, а потом задавать глупые вопросы «почему», «зачем» и «каким образом».       Я не видела и не ощущала прицельного лазера, однако теперь, после предупредительного крика Радикса, уже не сомневалась, чем вызваны давящие чувства страшной угрозы и смертельная тоска, которые стремительно нарастали с каждой следующей долей секунды, отделявших меня от выстрела. Мое поле зрения снова перечеркнула тонкая красная линия. Только теперь это была уже не игра мозга. Это была огненная точка лазерного прицела того ублюдка. Он дернул снайперкой, и уперевшийся в мой лоб лазер мазнул мне по глазам. Мы чётко понимали, что нас пытаются убить из какой-то многоэтажки. Пытаясь отклониться хоть немного в другую сторону, понимала, что я самая открытая и доступная мишень. Выстрел. Потом второй. Тишина. Наконец когда мое зрение немного вернулось, заметила, что ко мне задом стоит Радикс, немного наклоненный вперед. Его тело еле заметно тряслось. Харп выпрямился и закрыл нас обоих. Парень повернул немного голову вбок: — С тобой все нормально? — Д-да, — с испугом ответила я, взяв его за плечи и повернув ко мне лицом.       Его тело истекало кровью, но он стоял как ни в чем не бывало, и смотрел на мое недоумевающее выражение лица. Тело больше не вибрировало, как мотор машины. — Ты же ранен был, — наконец сказала я.       Он резко отвернулся и посмотрел на многоэтажку, пытаясь понять, из какого или из каких окон идет обстрел.       Стали доноситься еще выстрелы, но с земли недалеко от нас. Незваные гости стали палить в многоэтажку. Другие его ребята открыли огонь в том же направлении по окнам соседнего многоэтажного дома.       До нас через улицу дошел звон разбитого стекла. С пятого этажа вниз полетела модернизированная СВД с лазерным прицелом, которая с треском ударилась об асфальт. Следом за ней через пару секунд проследовал и хозяин. Стопроцентный зомби — одежда на нем уже здорово потрепалась и истлела. Он рухнул в крошечный палисадник перед домом и уже не поднялся.       Одновременно с выстрелом кабаны взревели и бросились на нас, почему не на них — задаётся вопрос?! Резко развернувшись, двое сталкеров обстреляли их из «калашей», с ходу положив на месте двух подсвинков. Двое остальных тем временем сосредоточили огонь на одном из окон четвертого этажа — похоже, высунулся снайпер. Что касается меня, то перед моими глазами по-прежнему плясала ослепительная красная линия. Етить твою мать! Так недолго и вовсе без глаз остаться. Лазер, используемый в прицеле, конечно, безвреден для организма, но это все же узконаправленный пучок ослепительного света, способный здорово повредить чувствительную сетчатку. Ну его в жопу.       Кабаны атаковали нас с неистовостью камикадзе, но сталкеры клали их на мокрый асфальт одного за другим. Секач почти добрался до нас, прежде чем перекувырнулся через голову и забился в агонии. Мутная кровь тварей разлеталась далеко по тротуару, хлестала крест-накрест по стенам домов и киосков. Харп не отходил от нас и пытался закрыть двоих своих друзей от любой опасности, но и был готов в любую секунду пойти в бой. К тому времени, как светящаяся линия у меня перед глазами померкла, превратившись в сине-зеленую полосу, все еще мешающую смотреть, стадо прекратило свое существование. Лишь мелкие поросята, неспособные причинить серьезный вред человеку, в панике разбегались по переулкам. — Пошли, — коротко сказал парень, взяв меня за руку и толкнув вперед. — Я хочу попрощаться с отцом. — Нет на это времени, — предупредил он меня. — Пошли. — Радикс, пожалуйста, — попросила его я. — Дай я с ним попрощаюсь. — Ты тупая? Не слышишь меня? Я обещал… — замолчал парень. Его выражение помутнело, такое ощущение, что Радикс что-то вспомнил. — Иди.       Я окинула его взглядом неописуемой благодарности и не спеша направилась в сторону отца. Мужчина, сняв маску, пошел ко мне. Остальные сталкеры его прикрывали от любого нежданчика, покручивая автоматы и вырисовывая разные линии в пространстве, следили за окнами. Мы остановились, его две большие руки обхватили мое тело и прижали к его сталкерской куртке. — Я думал… — ему было очень тяжело выразить свои мысли и чувства. Родной отец хотел многое сказать, пустить скупую слезу, но сдерживался изо всех сил. — Я рад снова видеть тебя, Марта. — Пап, прости меня… — прошептала я. Столько эмоций, я немного поверила ему, но никак не могла понять, почему я не помнила тогда своего родного отца. — Ничего, главное, что ты цела! — Мне пора идти, — предупредила я, посмотрев на его щетину. — При одном условии, с тобой пойдет Сопля.       Я кивнула, ибо знала, что меня он так просто не отпустит. Когда мое тело почти повернулось на сто восемьдесят градусов, отец отдал мне свой автомат. Я без раздумий взяла его в руки и сжала грязными кровавыми пальцами, после пошла в сторону Радикса вместе с новым напарником. — А это еще кто?! — недовольно удивился парень. — Меня бы одну не опустили. — Пиздец, он нам не нужен! А ну-ка, на хуй иди, — сопровождал все эти слова взмахами, как будто собаку выгонял. — Че ты, блять, сейчас сказал мне, обсосок мелкий? — Я убью тебя, буду долго убивать…       В нем как будто проснулось животное, дикое животное, которое даже Харпа напугало. Он стал поскуливать, приближаясь ко мне с немного опущенной мордой. — Радикс, прошу… — остановила его за руку. — Ты же сам сказал, что у нас нет времени.       Через пару кварталов мы свернули еще раз и догнали контролера. Сгорбившись и втянув голову в плечи, старательно передвигая негнущиеся ноги, он поспешно брел прочь от нас посередине улицы. Бегать эти твари не умеют.       Ну, разумеется. Только под руководством контролера твари Зоны работают в таком трогательном симбиозе. Видимо, мутант-интеллектуал неосторожно решил запастись свежим мясцом, чтобы накормить свою команду, — а может быть, мы просто вторглись на его территорию, и он напал на нас со страху. Лучшая оборона — это нападение. Пока кабаны отвлекали наше внимание, зомби из снайперок положили бы нас всех. Но слава Черному Сталкеру, это все-таки были зомби, манекены с нарушенной координацией движений и замедленной реакцией, а не темные снайперы или свободовцы — живые люди уж точно не стали бы столько времени елозить по мне лучом лазерного прицела, а сразу вышибли бы мозги. В итоге обошлось без многочисленных летальных исходов.       Контролер жалобно оглянулся через плечо. В спину ему смотрели два ствола и разъяренная тварь, — а вы уже сами думайте про кого это я, про парня или пса. Взять нас под контроль всех сразу у него силенок бы не хватило, и он понимал, что, если попробует сделать это с одним или двумя из нас, остальные тут же нашпигуют его свинцом или разорвут на куски. Если же он попытается просто тихонько уйти, вполне возможно, мы его не тронем. Ведь он больше совсем не опасен для нас, он теперь хороший, он никому не угрожает и никого не трогает. Он очень хочет жить, и у него больше нет тварей, чтобы натравливать их на нас. Идите своей дорогой, большие, а он, маленький, пойдет своей…       Ох, не-ет, сука, настолько наш гуманизм не распространялся. Если он надеялся на это, то совершенно зря. Поравнявшись с трупом контролера, изорванным автоматными очередями, я не удержалась и носком ботинка повернула набок его огромную уродливую голову с непомерно разросшимся черепом, в котором с трудом помещались увеличившиеся в результате мутаций затылочные доли мозга. Никогда не видела их еще так близко.