Сборник феерических аушек и кроссоверов

      Кларк очень рано понял, что он не такой как все. Сначала он подумал, что он маг и чуть было не сдал себя Церкви: слишком много было рассказано страшилок про то, как одна семья прятала одного мальчика-мага, но одной темной-темной ночью он превратился в демона и съел родителей, братика, бабушку, дедушку и сестренку на закуску. Но его родители вовремя заметили его беспокойство — и всё объяснили. Они сказали, что долго молили о ребенке и что Андрасте, должно быть, наконец убедила Создателя сжалиться над ними, и Он послал им небесное дитя. Кларк, рассказали они, упал с неба в стальной колыбели, и они взяли его себе и вырастили, ежечасно благодаря Создателя за его милосердие.       Когда кончилась пора сбора урожая, папа взял его с собой в ближайший город и, съехав с дороги, показал Кларку воронку, которую оставило его падение. Края осели за эти годы, но раскопав руками грунт, Кларк коснулся стеклянной чаши на дне — в воронке словно когда-то устроили огромную печь. Кларк гладил стекло, и ему казалось, что его рука помнит тот жар.       — А где стальная колыбель? — спросил он. Ему вдруг стало очень важно — увидеть то, что принесло его в этот мир.       Папа не знал: они забрали Кларка, пока металл еще горел рыжим жаром. Они вернулись потом — но колыбели уже не было. Мало ли кто тоже заметил падение и подобрал драгоценный металл. Сколько лет назад это было — сейчас уже не сыскать.       Он ни разу не усомнился в их словах — слишком часто по ночам он поднимал голову к звездам, чувствуя с ними странное родство, душой откликаясь на их тайный зов. Теперь он знал, что этот зов — зов его звездной крови.       Кларк рос быстрее любого ребенка в деревне. Он был сильнее даже взрослых, а вскоре стал и куда выше. Он старался не выделяться и заслужить признание — но только его начали сторониться. Кларк слишком хорошо — слух у него тоже был куда лучше — слышал их разговоры. Наконец он решил поискать лучшей доли в Денериме — говорили, что там можно записаться в королевскую армию. Кларк никогда не пользовался настоящим оружием: большие луки ломались в его руках, ему оставались только дубины, но решил, что с его силой ему не откажут.       — Слушай, где тебя такого сделали? — изумился сержант, глядя на Кларка, нависающего над ним. — Там еще такие есть — я бы всех забрал.       С похожими прибаутками Кларку пытались подобрать броню и оружие. Наконец где-то ему раскопали здоровенный меч, неподъемный для всех остальных, и тут же пошутили, что это, наверно, осталось от огра. Меч, однако, лег ему в руку, как влитой, и с этим его звездная кровь начала петь. Совсем тихонечко — не громче шороха обнажаемой стали.       Вечером Кларк вышел на тренировочную площадку и начал первую кату. Когда вокруг успела собраться толпа, он так и не понял. До самого рассвета Кларк танцевал со своим мечом, и звезды смотрели на него сверху.       Его таланты заметили — вскоре он уже оказался зачислен в королевскую гвардию, но всё не мог отделаться от чувства, что для него нужно (есть, оно точно есть) что-то большее. Этому чувству было не дано расцвести: когда спустя четыре года службы родители перестали отвечать на его письма, он отправился домой. Его деревня была разорена порождениями тьмы — они появлялись чаще в последний год, словно раздор магов и храмовников выманил наружу, но Кларк и не думал, что они могут…       Он похоронил всех, кого нашел, а потом отправился искать Серых Стражей. Во время Посвящения ему показалось, что он снова слышит зов небес — но на самом деле это была иная песнь. Впрочем, по-настоящему он услышит её только годы и годы спустя. Пока же его звездная кровь была сильнее.       Кларк прошел, наверно, весь Ферелден, половину Орлеи, охотясь на порождений тьмы. Он считал время не в днях, а в количестве раз, когда их кровь покрыла его меч. Кларка не волновала политика, не волновали приказы — только чужая смерть да и одиночество, свернувшееся в груди меж двух сердец.       Однажды вечером к его костру вышел путник и попросил остаться на ночь. Кларк не отказал бы ему в любом случае, но путник не боялся его, и это подкупило Кларка. Люди боялись его, люди смотрели на как на диковину, люди восхищались — люди никогда не были спокойны в его присутствии. Так, будто он еще один человек, не было никогда с его детства.       Но этот путник был абсолютно спокоен. Он буднично сел у его костра, буднично спросил Кларка, куда он держит путь, чем занимается. Кларк ответил. Почему-то это было очень легко — отвечать этому незнакомцу. Так Кларк рассказал, откуда он, чем занимался и даже, что иногда ему снилось (всё еще снилось, затмевая даже сны о мести), что там, в звездах, для него есть что-то еще.       — Скажи мне, а ты хотел бы увидеть их ближе? — спросил незнакомец с улыбкой. — Там ты не будешь одинок.       — Хотел бы, — пожал плечами Кларк, — но…       — Хорошо, — перебил его незнакомец, — увидишь.       Сказав это, он открыл Кларку, каким он был на самом деле. Высокая — выше Кларка — фигура, и свет. Золотой, слепящий, ошеломляющий даже Кларка свет.       И его звездная кровь, зов его снов зазвучали так ясно и понятно, как никогда прежде.       — Отец, — выдохнул Кларк, опускаясь на одно колено.       Так был найден одиннадцатый сын.