Ставленница. Часть 3

В один из дней я почувствовала вибрацию ткани миров. Прибыли визитеры из Магограда. Воображаемый Валериан сказал, что этого следовала ожидать после всех произошедших событий и всех принятых мною решений. Но мне было все равно. Не нравится – расторгайте договор! Ревизоров было, как всегда, двое. Парень и девушка. Имен их я даже не слышала. Они говорили что-то о нарушении баланса, о равновесии, но я лишь делала вид, что слушаю. Я желала лишь одного – чтобы они ушли поскорее. - Перевес тьмы в Вашем измерении составил за текущий месяц двадцать процентов! А это почти вдвое превышает уровень предыдущих месяцев! - А что вы скажете о той войне, в которой погиб предыдущий правитель? – спросила я, - какой это перевес? - Та сторона не в нашей компетенции, - сухо ответила девушка. - Вот как? – начала закипать я, - то есть эти ублюдки могут творить все, что им в головы взбредет, убивать, а я должна отчитываться за каждую жертву?! - Не за каждую, а лишь за те, что влияют на равновесие. Подлая шлюшка, как же ты меня бесишь! Если бы не чертов договор, я бы уже развешивала твои кишки на люстрах в этом зале! Я стиснула зубы, призывая все свое терпение, и стараясь смотреть на невидимое кресло с сидящем в нем монсеньором, а не на этих двоих. - Я выслушала ваш отчет. Можете быть свободны. - Вы примите меры? - Вы свободны! – повторила с нажимом я, открывая портал. Я встала и нервно прошлась по залу. Меня бил озноб и от злости тряслись руки. Видение моего господина вдруг исчезло, и приступ злобы был настолько сильным, что сжимая кулаки, я ломала свои собственные пальцы. Подавленное безразличие и вселенская апатия внезапно сменились манией и я поняла, что должна действовать. Если я сейчас не вымещу на ком-нибудь свою ярость и злобу, меня разорвет на куски! Я расправила крылья и, рванувшись ввысь, взлетела под потолок. Двери вышибло, словно невидимой волной и, выпустив меня на свободу, замок вскоре остался лишь маленькой точкой вдали. Я летела и впервые не ощущала радости полета. Впервые в жизни он меня не успокаивал, не казался прекрасным, не дарил ощущение свободы. Я лишь ритмично поднимала и опускала крылья, ощущая напряжение в тугих мышцах и давление воздуха на перепонки. Не замечала ни пейзажа проносящегося подо мной, ни температуры воздуха. Последние месяцы я описываю события отрывисто и скудно. Дело в том, что событий-то никаких нет. Точнее, может события и происходят… где-то с кем-то. Время идет, что-то меняется. Но только не для меня. Я навек застряла в том злополучном дне и с тех пор для меня существуют лишь многие часы боли, которые описывать нет смысла, потому что один похож на другой и тянутся они до бесконечности. Я летела, не разбирая дороги, пока не увидела первый населенный пункт на светлой стороне. Я даже не могу сказать, где это было, мне было все равно. Кружа над ничего не подозревающим городком, как коршун над добычей, я размышляла о том, каким способом я отправлю всех этих людей на тот свет. Мне хотелось купаться в их крови и рвать на части. У меня много времени… и много сил, и если и есть смысл теперь расходовать все это, то это месть. Я спустилась вниз и огляделась. Была середина дня и люди занимались своими делами. Несчастные! Они даже не испугались! Лишь удивленно глазели на меня и, толкаясь локтями, перешептывались. Паника началась лишь тогда, когда я, схватив первого попавшегося крестьянина, распорола ему горло когтями. - Ну что?! – расхохоталась я, слизывая с пальцев кровь, - не ждали!? За все надо платить! За посягательство на темную сторону и за гибель магистра Валериана первыми заплатите вы! Можете проклинать судьбу, пока живы! Небо окрасилось в алый цвет, и земля пропиталась кровью. Я раздирала в клочья всех без разбору: мужчин, женщин, стариков. Хаос и страдания охватили в тот день эти земли. Спасения было ждать неоткуда, и жители бестолково метались, давя в панике друг друга. Кто-то пытался бежать, те, кто посмелее - пытались сражаться, но все было бессмысленно. Я схватила кинувшегося на меня с тесаком мужика за волосы и, полоснув когтями, отделила голову от тела. Гортанно расхохотавшись, я подняла голову над собой, умываясь брызжущей из нее теплой кровью, а затем швырнула в толпу. На меня пытались накинуть сеть, пытались поджечь, поливали святой водой… жалкие людишки хотели подороже продать свои никчемные жизни. Я картинно вскинула руки и сразу все дома вспыхнули, словно спички. Чем больше мне противостояли, тем больше я входила в азарт, как зверь, играющий с вырывающейся добычей. Во мне бушевал огонь, выжигающий изнутри мою душу и я пыталась потушить его человеческой кровью. Рушились дома, отовсюду слышались крики. Это напомнило мне уменьшенный вариант сцены гибели миров. Мир рушился для одного отдельно взятого поселения. Я не видела лиц тех, кого хватала в хаосе. Мои глаза застилал безумный розовый туман слепой ярости. Я не могла бы остановиться уже, даже если бы и хотела. Все темные сущности в едином порыве взяли верх над моим естеством и получили полную свободу своих низменных желаний. В насквозь пропитанном кровью черном платье я бросилась на очередную жертву, но что-то преградило мне путь. Что-то мелкое на уровне пояса. Я остановилась, безумным взглядом глядя на нежданную помеху. Это оказался ребенок. Чумазый мальчишка лет пяти в истрепанной холщовой рубахе. Он выскочил вперед, закрывая собой женщину со свертком на руках. Женщина, было, испуганно заслонилась руками и прижала к себе младенца, готовясь принять смерть, но потом вскинула голову, увидев своего маленького защитника. Ошеломленными глазами на него смотрели две женщины: испуганная мать с одной стороны и беспощадная убийца с другой. По инерции я занесла руку, чтобы смести препятствие с дороги, но остановилась. Что бы ни было, как бы мне ни было плохо, убить беззащитного ребенка я не смогла. Видя мою заминку, мальчишка еще больше расхрабрился и закричал: - Не трогай мою маму и сестренку! Забери меня! Ясность ума пришла так внезапно, что я едва не потеряла сознание от ударившего в ноздри запаха крови и гари. Покачиваясь, будто пьяная, я смотрела перед собой, едва понимая, где я нахожусь и что происходит. А потом я снова посмотрела на мальчика, закрывшего собой своих любимых, и меня затопило такой волной боли, что я без сил рухнула на колени, скуля, как раненый зверь. Он сделал то, чего не сделала я! Он спас свою мать! А я своего господина не спасла, не закрыла собой от опасности! С трудом сдерживая рвущиеся наружу рыдания и крики, я посмотрела в глаза маленькому герою. В испуганные, но решительные глаза. - Ты спас свою маму, - сказала я и из моих глаз помимо воли покатились слезы, - ты сделал то, чего я не смогла. Все, кто останутся живы, живы благодаря тебе. Сказав это, я взмыла ввысь, разрываемая горем и отчаянием, и унеслась обратно в замок. Первый раз после смерти Валериана я открыла дверь его покоев, и, вбежав в кабинет, свернулась в холодном кожаном кресле, сотрясаясь в рыданиях и проклиная себя и свою судьбу. У него не было фотографий. Те немногие, что остались, были сделаны мной. Я фотографировала его на телефон, а он делал терпеливое лицо. Но этот снимок был другим. Его сделали на одном из мероприятий, Киприане потом пришлось постараться, чтобы он не попал в прессу. На фото мы стояли у стены загородной виллы какого-то бизнесмена. Кажется, это было в Греции, на фоне белоснежных, слепящих своей белизной стен сияли неестественно ярким розовым цветом мыслимые и немыслимые цветы, а в лазурной глади необыкновенно красивого моря отражался закат. Валериан смотрел вдаль отрешенным взглядом, а я смотрела на него. Так всегда было. - Почему ты не ушел?! – прошептала я, глядя на фото. Этот вопрос я задавала каждый день. Каждую ночь в исступлении я повторяла его в пустоту раз за разом, кусая до крови мгновенно заживающие губы. Задыхаясь, со стоном, я обхватила свою шею руками. - Ты мог уйти тысячу раз! Ты мог уйти каждое мгновение. Даже решив остаться сначала, ты мог уйти потом! Почему!? Почему ты дал себя убить, Валериан!? Я уже не шептала, я орала в голос, скорчившись за столом и упираясь лбом в его полированную поверхность. Этого не могло быть! Так не должно быть! Великие не умирают так! Кончиками пальцев я гладила мокрую от слез фотографию. - Я не могу больше, - безвольно уронив голову на стол, простонала я, - это выжигает меня изнутри. Я боюсь подумать даже о том, что я виновата в твоей смерти. Я не смогу жить с этой виной. Может быть, есть хоть какой-то шанс увидеть его снова? Должен же быть! Я резко вскочила на ноги и кинулась к книжным полкам. Нужно найти что-нибудь подходящее. Магия, переселение душ, реинкарнация… да хоть поворачивание времени вспять! Я просматривала оглавление книг одну за другой, но нигде не находила ответа. Самые древние книги приходилось пролистывать целиком. Это занимало много времени, но отвлекало меня хоть немного. Если и есть что-то рациональное, что я могу сделать в этой ситуации, то это попытаться исправить свою ошибку. Мне дано столько сил, и если есть магия, способная вернуть моего умершего господина, я ее сотворю. И неважно, насколько будет она черна и чем мне придется для этого пожертвовать. У Валериана была обширная библиотека. Он любил читать, и практически был в курсе всего, что происходит в мирах, если это касалось его интересов, разумеется. Он собирал всевозможные книги по магии, медицине, генетике, философии, психологии и многим другим отраслям. Образованию этого человека мог бы позавидовать любой ученый моего мира. Одних только дипломов у него было несколько десятков. Как из Р-1, так и из других измерений. Во всех учебных заведениях реального и параллельных миров, он фигурировал под разными именами и фамилиями. Был он и Алекс Смитт, и Густаво Фернандес , и Серафим Илларионов… Почти везде форма обучения была заочной, но в некоторых университетах (в основном в начале двадцатого века) это было вообще не указано. Я сидела на полу в кабинете, бережно перебирая найденные бумаги. Никогда при жизни монсеньора я не позволяла себе рыться в шкафах, поэтому видела их впервые. Я держала в руках самую старую, пожелтевшую от времени бумагу, говорящую о том, что в 1801 году Филипп Верес окончил «Будапештский университет экономики и технологии». Старые чернила растеклись по бумаге. Помимо своей воли я снова начала плакать. Даже в старых бумагах я не нашла ни одной фотографии и ни одного портрета. Мне так хотелось увидеть, каким он был в моем возрасте или даже раньше. Я с трудом могла представить своего сурового господина студентом. Зато я нашла кучу распечатанных статей и вырезок из различных газет, касаемо истории древней Греции и конкретно одной из фресок храма Артемиды Гемеры, найденной в 1898 году на раскопках австрийскими археологами. Статьи были в основном о том, что найденный при раскопках обломок стены с фреской относился к периоду около двух тысяч лет до нашей эры, в то время, как сам храм был 3 – 4 веков до нашей эры. Это поражало ученых и они все пытались понять, откуда взялся фрагмент и кто же на нем изображен, но при возобновлении раскопок (а следовательно, и интереса к находке) в 1981 году греческими археологами, выяснилось, что кусок стены с изображением исчез. Их охраняемого музея, полного народа, средь бела дня. Это вызвало настоящий ажиотаж, и об этом не писал в то время только ленивый. Еще там было множество копий древних свитков и страниц книг по магии, и все они касались почему-то именно области Ахея на полуострове Пелопоннес, где и были найдены развалины древнего храма. Мне это показалось странным. Откуда такой интерес именно к этой области? Что там было такого? Разумеется, монсеньор интересовался многими вещами, но здесь явно было не для «общего развития». Даже невооруженным взглядом было видно, что здесь проводилась намеренная и очень кропотливая работа по поиску материалов. И в то же время никакой зацепки на то, зачем ему это было нужно, в материалах не содержалось. В моем воспаленном мозгу забрезжил крохотный лучик надежды. А вдруг это ключ к разгадке? Вдруг он искал способ, на случай если с ним все же что-нибудь случится? Там же я нашла бумаги, подтверждающие то, что «ВиЭм ойл» финансировало исследования в той части и даже самостоятельно привлекало специалистов. Вот это уже точно говорит о том, что в этом месте случилось нечто важное. И что это нечто имеет для монсеньора (точнее имело) огромное значение. Мгновением позже я уже стояла на том самом месте, о котором говорилось в материалах. В Р-1 стояла темная безлунная ночь, а вокруг простирались покрытые жидкой растительностью холмы. Сами развалины храма представляли собой несколько рядов каменных дорожек среди зеленой травы и лежащие между ними каменные плиты. Внизу под холмом, на котором стоял некогда храм богини, петляла, уходя вдаль, дорога. Сами развалины меня интересовали мало. Я опустилась на землю и прижала руки к плитам, надеясь на уровне энергетики почувствовать, что же здесь все-таки особенного. Следы магии были настолько слабыми, что я даже не усомнилась, что принадлежали они, по меньшей мере, времени основания храма, а то и времени создания той фрески. А потом я почуяла новые следы, свежие, и я даже знала, кому они принадлежали. Прикоснуться своей душой к отголоскам его магии, его ауры и энергии было настолько пронзительно, словно он сейчас живой был рядом со мной. Я ползала, как полоумная, по камням, ощущая тепло в тех местах, которых касался он или его заклинания. Я гладила камни, и от каждого прикосновения меня прошибало, словно электрическим разрядом. А потом появился он. Мои видения снова вернулись и от избытка чувств видеть и ощущать его, я едва не лишилась рассудка окончательно. - Валериан, - подняла глаза я, - что ты искал здесь? - Не знаю, Эллие, - ответил до боли родной голос тихий, но властный, - я лишь часть перешедшего к тебе сознания. А значит - часть тебя, и знаю только то, что знаешь ты. - И зачем ты остался в башне ты тоже не знаешь? Я села на каменную плиту, скрестив по-турецки ноги. Валериан степенно и важно опустился на один из камней, резким движением поправив сбившийся пиджак. Надо же, подумалось мне, даже все движения его. И жесты, и привычки. - Нет, не знаю. - Но ты же настоящий? Я ведь не сошла с ума? - Для тебя настоящий, для всего остального мира - нет. - Значит, сошла, - грустно покачала головой я, - мне так плохо без тебя. Я не знаю, что со мной происходит. Меня накрывают приступы попеременно то отчаяния и апатии, то агрессии. Я едва не вырезала целую деревню. - Но не вырезала же, - спокойно ответил Валериан. - Я найду способ, как вернуть тебя, обещаю! Он покивал головой и сцепил в замок руки. Тусклый свет от фонарей на дороге мутно просвечивал сквозь его тело. Видение рассеивалось. - Нет! Не уходи!!! Не оставляй меня! – закричала я. Но видение исчезло, а вместе с ним исчезло и облегчение. Боль утраты навалилась с новой силой, разрывая на части. Я согнулась пополам, словно меня пинали в живот. Я вскочила и, как охотничий пес, кинулась по следу магии тысячелетней давности. Я должна найти, куда он ведет. Я сбежала с холма, проносясь по холмам через дороги. Я даже не вспомнила о том, что нужно бы привести свой облик в соответствие с временем измерения. Я бежала и бежала, пока, наконец, не попала в какой-то город. Он спускался с холма и упирался в блестящие воды моря. Я петляла между домами, но чувствовала, что множество аур затмевает слабеющий магический след. До рассвета я тенью бродила по спящему курортному городку, все больше и больше утверждаясь в мысли, что здесь я ничего не найду. Все оказалось тщетно. Эта зацепка никуда меня не привела. Я взвыла от тяжести рухнувших надежд и вернулась в замок. Лучше вообще не надеяться, чем каждый раз оживать и умирать снова. Это невыносимо, но пока есть хоть один шанс, я не остановлюсь. Я буду разрывать себя на части воспоминаниями и надеждами, и еще больше буду страдать от их неисполнения, но я продолжу искать. Я снова полезла на книжные полки. Мне нужны были только книги по магии. По магии оживления, реинкарнациям. Мне пришлось долго искать, но, наконец, эти поиски увенчались успехом, но меня ждало самое жестокое в мире разочарование. В книге по древнейшим сверхъестественным явлениям было сказано. «Реинкарнация – есть процесс переселения неуспокоенной бессмертной души в новое тело. Возможно с помощью черной магии, уничтожающей часть души колдуна, или по воле высших сил. Если колдун сотворит сие, то он заберет невинную душу и отдаст тьме часть своей. Если же на то была воля высших сил, да будет так. Переселить можно только бессмертную душу, ибо смертная душа, отделенная от тела, погибает мгновенно». Это был удар ниже пояса. Я никогда его не верну. У меня нет шансов.