То, что осталось за кадром

      Киллиан заплутал. В мире, который слишком уж жестко взялся за него. Эмма Темная, Тьма в его душе, его жертва, муки в Аду, условие Аида, брат... Он не знал, за какое воспоминание ему цепляться, чтобы вернуться. Все, на что он мог рассчитывать - это на улыбку Эммы.       Он так и не мог понять, почему она, несмотря на то, что он делал, все равно принимала его. Она приняла его злодеем, обманщиком, рабом Голда, Темным... Она словно не считалась с мнением других, которые, наверняка, давно бы отвернулись от него. Но только не она. С какой-то милой упертостью она снова и снова шла за ним, не отпуская его и не давая оступиться. И даже когда он был в Преисподней, где его единственными партнерами были адская боль и ненависть, он не позволял себе сдаться, потому что знал, что не может подвести ее.       Он не удивился, когда увидел ее возле Реки Заблудших душ, когда она спасла его от забвения. Его невозможная, любимая, глупая девчонка, которая с трудом сдерживала слезы счастья, прижимаясь к нему так, словно хотела одним этим движением показать ему свои чувства. Говорят, любовь не в словах и высоких убеждениях, а в жестах, взглядах, касаниях, и если раньше он сомневался в этом, то в тот момент, когда ее бледное лицо с сияющими изумрудными глазами склонилось над ним, когда улыбка осветила красноватую тьму Подземного мира, он с болью в пустой груди понял, насколько сильно он ее любит. За ее упрямство, целеустремленность, уверенность, за нее саму.       И вот сейчас, послушно идя за ней в их дом, точнее, в его точную Андеркопию, он старался незаметно впитать в себе по максимуму ее красоту. Он видел имена на надгробиях, и он знал, что не может допустить этого. Он останется здесь, он сравняет Ад с землей, но Эмма не останется здесь, там, где кожу сдирают с тела, словно шкуру с фрукта, где от жара плавятся мысли и надежды, где само слово "надежда" становится таким ненадежным, что хочется избавиться от него. - Ты хочешь пить?       У нее такой красивый голос. Мелодичный, с нервной хрипотцой. Он любил ее голос. Как и все, что есть в ней. - Дай я посмотрю на тебя, - просит она, и Джонс напрягается, чувствуя, как ее руки настойчиво сажают его на диван, - магия вернулась, так что я могу... - она нерешительно касается его щеки, и я вздрагивает, прикрыв глаза. - Не думаю, что тебе понравится то, что ты увидишь, Свон, - хрипит пират, поджимая губы, - Аид неплохо меня обработал. Я уже не тот красавчик, каким ты меня помнишь. - Никому это не под силу, - улыбается она и нежно проводит рукой по его лицу. Мягкая, успокаивающая дымка ласкает его кожу, и, открыв глаза, он понимает, что слой грязи, засохшей крови и пепла исчез. Подняв глаза на девушку, он замялся, поймав ее напряженный взгляд. - А я ведь предупреждал, - тихо прошептал он, предпринимая попытку встать у уйти. У него почему-то появилось яркая ассоциация, словно урод-карлик признался красавице-принцессе в любви и увидел ее вполне очевидную реакцию.       Однако блондинка не дала ему встать: положив руку на его колено, она наклонилась и прижалась к его губам, нисколько не скривившись от их шершавости и неровности его лица. Медленно оторвавшись от него, она коснулась пальцами его щеки, нежно улыбаясь. - Ничего не изменилось, Киллиан. Ты не изменился. И я по-прежнему люблю тебя, понимаешь? - Ты правда... - он не смог закончить предложение и просто прижался носом к ее носу, блаженно закрыв глаза, - я так люблю тебя, Свон... И я не понимаю, чем я заслужил тебя...       Девушка притянула его ближе, утыкаясь лицом в его грудь, а он зарылся носом в ее шелковые волосы, полной грудью вдыхая ее запах. Пряный, самый дорогой, тот, который спасал его от безумия каждую ночь в темнице.       Подняв голову, он скользнул взглядом по комнате, отмечая изменения в обстановке: другая мебель, обои, посуда, все в более спокойный тонах.       И тут что-то привлекло его внимание. Сердце пропустило удар, и Киллиан, мягко отстранив Эмму, встал и на негнущихся ногах подошел к предмету мебели, которого однозначно не было в их настоящем доме. Подняв почему-то трясущуюся руку, он, словно боясь обжечься, коснулся предмета самыми кончиками пальцев, почти не дыша.       Небольшая детская кроватка, сделанная явно вручную. Из светлого дерева. Легкая, компактная. Расшитое бисером одеяло. Две детские игрушки. Красивое украшение, висящее над кроватью, переливающееся разноцветными огнями в свете из открытых окон - хрустальные фигурки магических существ. Поистине завораживающее зрелище.       Сглотнув, мужчина медленно обошел кровать и взял в руку сначала одну, потом вторую игрушку, словно надеясь, что так он что-то поймет. Но кроме щемящего, ничем не объяснимого чувства в груди ничего не менялось. Только пустота в душе почему-то звенела чем-то нежным, далеким и невыносимо желанным.       Неловко повернувшись, он посмотрел на Эмму, которая, сидя с напряженно прямой спиной, старалась не смотреть на него, густо покраснев. Непонимающе нахмурившись, Джонс медленно подошел к ней и, остановившись около дивана, на котором она сидела, взглянул на нее сверху вниз. - Что это? - Я не знаю, - тихо отозвалась она, кусая губы, - все это было, когда я пришла сюда. Я... Я не могу это объяснить. - Детская кровать, игрушки, покрывало... - перечислил он, снова оглянувшись на терзающий его душу предмет, - в нашем доме. Что это может значить? - Я не знаю! - вдруг выкрикнула Свон и, вскочив на ноги, отошла к окну, обхватив свои дрожащие плечи руками. Киллиан недоумевающе посмотрел ей вслед и медленно перевел взгляд на кроватку.       Что-то внутри щелкнуло, и он на долю секунды увидел малыша с зелеными глазами и непослушными темными волосами. Звучно рассмеявшись, он побежал по зеленой лужайке в сторону моря, таща за руку еще совсем крохотную белокурую девочку с голубыми, как море, глазами. Видение было настолько реалистичным, что Джонс, моргнув, едва не упал, вернувшись в реальность.       Подняв глаза на Эмму, он увидел, что ее плечи мелко дрожат, а руки нервно бегают по складкам кофты. Выдохнув, он медленно подошел к ней и, положив руку на ее плечо, нежно поцеловал ее в затылок. - Я хочу задать один вопрос, Свон. Хорошо? - она только кивнула, поджав побелевшие губы, - наше будущее. Оно... В Камелоте ты была не уверена в том, хочешь ли ты его и готова ли к нему. Когда я умирал, ты просила жить ради него. И я знаю, что сейчас немного глупо говорить о будущем, когда мы оба застряли тут, но я просто должен знать, знать, что будет, когда мы вернемся, - она не ответила, и он медленно повернул ее к себе, заставляя поднять на него глаза, - наше будущее... Оно возможно? Эмма? Оно все еще реально? Семья, дом...ребенок?.. - с заминкой предположил он, бросив быстрый взгляд на кроватку, - просто ответь мне. Я приму любой твой ответ, главное, чтобы он был честным. Я... Я могу сказать, что наше будущее - это все, что я сейчас вижу и что не дает мне упасть. - Наше будущее? - просипела Спасительница, не отрывая от него блестящих глаз. Медленно приподнявшись, она бережно коснулась его губ, и в поцелуй примешались ее слезы. Глубоко выдохнув, она провела рукой по его лицу, улыбаясь, - кажется, я всегда его видела, Киллиан, что бы не происходило. Во всем сумасшедствии ты и я - вот, что самое реальное. И я хочу наше будущее, я больше не боюсь... Лишь бы ты его хотел... - неловко закончила она, глядя на него своими бездонными изумрудными глазами.       Бережно коснувшись ее губ, Джонс привлек ее к себе и, крепко обняв ее, прошептал, закрыв глаза: - Это большее, о чем я мог бы мечтать.