То, что осталось за кадром

- Джонс, иди сюда! - Киллиан! Я занял тебе место! - Эй, герой, ай-да к нам! Улыбаясь, юноша шел между столами, поджав губы и теребя ворот уже осточертевшего сюртука. Подойдя к стойке, он принял у бармена стакан с пивом и, сделав большой глоток, поморщился, не воспринимая такую грубую выпивку. Еще вчера он мог умереть и больше никогда не увидеть свет, никогда не услышать смех друзей, никогда не пить это пойло, которое он ненавидел и был вынужден пить, чтобы не ударить в грязь лицом перед старшими товарищами. Еще вчера его сердце могло остановиться, а из головы бы выветрились образы родителей, сестры, родного дома. И он тонул, тонул бы в окровавленном океане, который бы поглотил его, навсегда, и никогда бы никто не нашел тело юноши, который еще и жить-то не начал. Еще вчера все могло бы закончиться треском лихой пули, порвавшей грудь, и сейчас был бы только покой и звук моря, которое когда-то было для него символом жизни, а теперь ассоциировалось только со смертью и звуками выстрелов, забирающих жизни. Команды, друзей... Еще вчера он видел смерть, столкнувшись с ней лицом к лицу, испуганный, пораненный, но не готовый так просто сдаться ее ледяным объятиям, преклонив колени пред ее силой и мощью. И он бился, и уворачивался, и не отступал, несмотря ни на что. Еще вчера он сделал то, что не должен был, позволив взорвать большую часть судна, тем самым спася всю оставшуюся часть команды и самого себя, буквально вырвав их души из пепла Преисподней, ведь каждый, у кого руки покрыты кровью, обречен на темноту и жар Ада. Еще вчера он поступил так, как подсказало ему сердце. А сегодня он герой в глазах тех, кто стал его семьей. Но только грусть, грусть гложет, рвет грудь, не позволяя так открыто радоваться жизни и победе, не позволяя пойти к людям, зовущим его и восхищающимся им, потому что этот парень, еще юнец, который еще почти не успел вкусить ни звука пороха, ни горечь утраты, ни вкус женского тела, ни жар измены, ни кровь предательства, пошел напролом всем правилам, показав, каков он. - Это ты вчера отличился? - поинтересовался бармен, и Киллиан неловко улыбнулся, поджав губы. - Молодец, парень. Выйдет из тебя толк, если уже сейчас на такие безумства способен. - Я не герой, - выпалил тот, сглотнув, - я испугался, испугался, что умру, и не хотел этого. Я не герой... - Ты сам пока что это не осознаешь. Поверь мне. А смерти боятся все, только обычные люди просто боятся и скулят, что они умрут, что судьба к ним жестока, а ты вместо этого показал Смерти кулак и бросился в бой. Это не трусость, парень, это героизм, это смелость. - Какой смысл в смелости, если некому ее преподнести? - глухо спросил брюнет, покачав головой и сделав еще один глоток. - На кой черт нужны подвиги, если не для кого? - Неужели ты не влюблен? - усмехнулся мужчина. - В твоем-то возрасте, да с твоей профессией, так сказать, девушек должно быть столько, сколько цветов в поле, и каждая другой прекраснее. - Я не хочу так, - покачал он головой, - зачем разменивать слова любви на тысячи, если можно до отказа забить ими одну единственную? - Ты еще молод, - улыбнулся тот, - вот подрастешь и поймешь, что верить в одну единственную глупо. Жизнь - та еще шлюха, дает всем и каждому, а предает еще чаще. Так что мой тебе совет - если есть возможность, не пропускай ни одну юбку, люби, греши, получай кайф, потому что ты не знаешь, когда всему твоему жизненному пути придет конец. И вкусить силу женщины должен каждый мужчина, хотя бы раз, перед тем, как уйти в иной мир. Так что забрось ты свою глупость и иди найди себе кого-то и будь просто счастлив, хотя бы одну ночь, пока вся грязь мира снова не уволочет тебя в свою тьму. Джонс очень внимательно слушал его, впитывая буквально каждое слово, словно желая сохранить в своей памяти все до последней секунды, чтобы ничто не пропало, чтобы он запомнил этот простой, но такой важный завет. Кивнув, он поднял голову и, поднеся кружку к губам, посмотрел в окно, размышляя. Тут его взор привлек женский силуэт, идущий по влажному песку вдоль кромки воды. Замерев, он слегка привстал со своего места, чтобы лучше разглядеть девушку: соломенные волосы, собранные в разбитую ветром прическу, песочного цвета обычное платье, плетеная корзина, доверху наполненная цветами, босые ноги, спокойно и уверенно ступающие по песку. - Кто это? - спросил он спустя мгновение, не отрывая от нее глаз. - Где? - осведомился бармен и, проследив за его взглядом, фыркнул. - Это? Да чокнутая одна, Эмма. Ни родителей, ни друзей, ни семьи. Живет где-то на краю города в старом доме, почти под землей, продает цветы, грибы, ягоды какие-то, вырезает игрушки из дерева. Мелкая ещё, около семнадцати, так что и покуситься на неё трусят... - А почему чокнутая? - Так она повернутая на сказках и романтике. Свято верит в то, что она не всегда будет здесь, что ее судьба гораздо возвышеннее и чище, чем наш мир. Тьфу! - сплюнул он, вытирая бокалы. - Ни слова упрека, как бы ее не пытались вывести, только спокойствие и улыбки. Ее часто видят на причале, сидит и смотрит на воду, словно у нее там цель всей жизни. Делать больше нечего, так как мужчин не подпускает, вот и мается дурью от пустоты... Эй, ты куда? - окликнул он парня, который, сорвавшись со стула, выскочил из бара и побежал следом за удаляющейся фигурой блондинки, уже ничего не слыша. Она спокойно шла в сторону леса, глядя на воду и небо, не убирая с губ легкой улыбки. И он буквально не мог перестать смотреть на нее, едва ли не забывая дышать. Идя за ней след в след, он следил за тем, как играют солнечные лучи в ее волосах, как колышется ее платье, как обнажаются ее плечи и шея, пока ветер развивает ее кудри. Она казалась каким-то ангелом, далеким и недоступным, как само солнце. Девушка вошла в лес и, раскинув руки, вдруг побежала по лужайке, залившись беспричинным смехом. Киллиан, улыбнувшись, побежал за ней следом, почти не чувствуя землю под ногами. Он словно не ощущал своего тела, будто паря над травой, чувствуя себя свободным, покинутым бедами и тревогами. Вдруг незнакомка резко развернулась, и брюнет чудом не влетел в нее, затормозив в самый последний момент. - Ты кто такой? - сощурилась она, подняв на него ясные зеленые глаза. В них не было страха или неловкости, только уверенность и чистота, от которых сердце забилось чаще. - Лейтенант Киллиан Джонс, - кое-как выговорил он, облизав губы, - к Вашим услугам, мэм. - К моим услугам? - выгнула та бровь. - Мне ничего не нужно от Вас, сударь, кроме Вашего отсутствия. - Я Вам так неприятен? - Я Вас не знаю. - Это легко изменить. - Зачем мне это? - Мы возвращаемся к исходному вопросу, который я задал. - Я не понимаю Вас. - Если человек неприятен, то ты и не хочешь его знать. А ежели наоборот... - Мне не нужны знакомые, поверьте, - оборвала его Эмма, крепче сжав корзинку, - я понимаю, что Вам наговорили: чудачка верит во всякие глупости и всех чурается, и Вы, как типичный мужлан с лодки, ринулись покрывать новые незасеянные поля, чтобы потешить свое эго. - Вы, видимо, никогда не имели дела с хорошими мужчинами, - усмехнулся Киллиан. - А такие бывают? Все, что я имела от мужчин, это обвинения, унижения и грубости. Так что я, пожалуй, могу с уверенностью судить о том, что хороших мужчин не бывает. - Вы не видели жизнь. - А Вы, стало быть, видели? - съязвила она. - Жизнь? Не видел, - покачал он головой, - а вот смерть пришлось. Свон замерла, облизав губы, и медленно наклонила голову набок, слегка сощурившись. - А по тебе так и не скажешь сразу, что ты человек. - Человек? - усмехнулся Киллиан. - И с чего же ты поменяла свое мнение? - он так и не понял, почему они вдруг так легко перешли на "ты", как по щелчку пальцев. - Глаза, - отозвалась она, - и искренность. Их не скроешь, потому что или они есть, или их нет. - Ну, я думаю, глаза есть у каждого. - Но не у каждого они смотрят. А наличие не является показателем. Чтобы быть человеком, нужно по-настоящему видеть, а не только иметь. - Хорошие слова, - произнёс юноша, - мудрые, несмотря на то, что ты молода. - Жизнь научит. Но а ты? Чем можешь похвастаться ты, кроме как своим чином? - Ничем, - искренне отозвался он, - все, что я имею, это кровь на руках да слава за то, что я спас десяток, убив сотню. - Но ты не гордишься этим? - Как можно гордиться отнятой жизнью? Пусть даже это жизнь врага. - А ты не так прост, Киллиан Джонс, - задумчиво протянула Эмма, слегка улыбнувшись, - и ты не похож на мерзавцев из таверны. Твои слова другие, - помолчав, она вдруг тряхнула головой, - я предлагаю тебе пройти мой собственный тест на ложь. Ты готов? - А в чем он заключается? - А ты попробуй довериться мне, - девушка вытащила из волос ленту и подошла к нему, - повернись. - Что ты хочешь сделать? - осведомился Джонс, нахмурившись. - Считай, что это - первая стадия проверки. Ну так? - поколебавшись, он позволил ей завязать себе глаза, и блондинка сжала его мозолистую руку своей мягкой ладонью, с какой-то невероятной силой, и повела его за собой. - Просто иди и ни о чем не думай. - Надеюсь, ты не хочешь познакомить меня с деревом, - улыбнулся юноша, и Свон залилась смехом, таща его через лес. Поля, лужайки, тропинки, холмы, небольшие ручейки - они шли вперёд, не останавливаясь, и брюнет крепко сжимал ладонь девушки, следуя за ней, не понимая, почему он согласился на это, почему пошёл за ней, почему доверился. - Пришли! - провозгласила Эмма и, сжав его плечи, остановила его. - Смотри! - повязка слетела с его глаз, и Киллиан замер в первое мгновение, потеряв дар речи: они стояли у самого моря, волны приближались к их ногах, стелясь по взбитому песку пушистой пеной, а впереди, впереди... Медленно темнеющее небо было окрашено всеми цветами красного и розового, переливаясь, смешиваясь, горя всеми оттенками прекрасного, заставляя сердце трепетать от красоты, созданной природой. Эмма пристально наблюдала за его реакцией, и Джонс, сглотнув, выдохнул, не в силах оторвать глаз от представшей его глазам красоты. - Я ... Я никогда не видел ничего прекраснее, чем закат и рассвет в море, когда теряется все, что создано и испорчено человеком, и остаётся только первозданная красота, нетронутая грехами людей... - помолчав, он негромко продолжил, - только ужасно, когда это чудо начинает сочетаться с цветом крови и смертью... - Ты был в бою? - тихо прошептала Свон - Вчера. И я ... Слишком многие погибли, слишком многие утонули в закате, не видя его. И вчера я едва ли не впервые в ужасе встречал его. - Ты не боишься признаться в том, что испугался? - изумилась девушка. - Я всего лишь человек. А ты? Ты тоже не боишься верить во что-то волшебное, хотя это кажется абсурдом в том мире, котором мы живём. - Волшебство бывает разным, - протянула она, опустив глаза, - оно может быть и в пении птиц, и в первом смехе ребёнка, и в звоне колоколов, и в плеске волн... Главное верить, что магия есть, - твёрдо произнесла она, подняв на него сверкающие глаза, - потому что мир слишком темен, чтобы окончательно перестать верить во что-то светлое. Жизнь заслуживает быть красочной, а для этого нам просто нужно верить... Не дав ей договорить, Киллиан подался вперёд и коснулся её губ своими губами, прикрыв глаза. Свон замерла, а потом положила руку на его грудь, отозвавшись на поцелуй. Медленно отстранившись спустя время, он провёл рукой по её лицу, словно не веря, что она материальна, что она не привидилась ему, что он не спит, и девушка запустила руку в его волосы, приоткрыв от изумления губы. - Откуда же ты такой взялся?.. - ошарашенно пролепетала она, прижимаясь носом к его носу. - Из светлого рассвета, - отозвался он, снова целуя её. ___________________________________ Стол заказов пуст и жаждет пополнения.