***
А чем отличается другая сторона монеты мира? Что рассказывали маленькой принцессе ее золотые родители? Что пираты — это варвары, грязные и неотесанные люди, которые и жизни-то недостойны, которые не уважают ни себя, ни окружающих, поливают грязью всех, убивают, калечат, грабят и воруют, присваивая себе то, что никогда им не принадлежало и не могло бы принадлежать, что они живут исключительно в свое удовольствие, не считаясь с другими и какими-то моральными ценностями. С едва ли не с молоком матери Эмма приняла тот факт, что пиратам нельзя верить, что от них нельзя ждать ничего хорошего, что они — едва ли не хуже самых лютых зверей, потому что животных можно оправдать отсутствием интеллекта, которым не обделены люди. Порой ее нарочно запугивали страшными историями о боях и разбоях морских волков, заставляя ее ненавидеть одно только упоминание о этих нелюдях, не говоря уже о том, чтобы жалеть их при встрече. В возрасте девяти лет при ней показательно казнили пирата, не позволив ей даже закрыть глаза или отвести взор. Хотя она и не хотела — она хотела запомнить на всю жизнь эту простую истину. Они из разных миров, ненавидящих друг друга. И их ничто не может связывать.***
— Ваше Высочество? Ваше Высочество! — разносилось по дворцу, и взмыленная от напряжения нянечка носилась по этажам, стуча тяжелыми туфлями. — Ваше Высочество! — Марта? — придерживаю пышную юбку, по лестнице спустилась Королева Мэри и сурово сдвинула брови. Сдавленно охнув, служанка склонилась в реверансе, поджав губы. — Уже ночь, а ты шумишь. Что происходит? — Принцесса, Ваше Величество, — заикаясь, отозвалась та, — она снова… снова пропала. — Что за манеры, — закатила женщина глаза, покачав головой, — и я ведь выучила ее всему, что она должна знать, и она прилежно выучилась… Тогда почему ее все тянет на какие-то безрассудства? Глупая девчонка… — Возраст такой, госпожа… — робко предположила Марта. Королева сверкнула глазами. — Много ты знаешь! — Прошу прощения, — покорно склонилась она, — зазналась, Ваше Величество. Прошу меня простить. — Иди лучше поищи ее в библиотеке, да поди в конюшню и удостоверься, что Гроза на месте. И сообщи мне. — Слушаюсь, госпожа. Проводив ее недовольным взглядом, Королева прикусила нижнюю губу и, стуча каблуками, пошла по залу, бормоча себе под нос. — Что за привычка — теряться едва ли не через день? То в конюшне уснет, то на чердаке, то в деревне на сене… И это-то будущая наследница? И чего ей только не хватает? И деньги, и семья, и уважение, и богатство, и дом, и пища — все, что нужно для жизни. Кроме приключений, — пронеслось в голове Принцессы, которая затаилась за занавеской, всеми силами стараясь не дышать, чтобы не попасться внимательному взору ястребиных глаз матери. Дождавшись, пока звук ее шагов стихнет, девушка осторожно приоткрыла оконную раму и, выскользнув на балкон, быстро привязала кусок веревки, примотанной к ремню ее платья, к колонне, выдохнула и прыгнула вниз, мягко приземлившись на траву. Удостоверившись, что не очень помяла клумбу с любимыми гиацинтами матери, она побежала через двор, скрываясь в тени деревьев и карет приглашенных на ужин гостей. Гости. Бал. Танцы. Вечеринки. Это все было так знакомо, что буквально въелось под кожу. Хотя правильнее сказать приелось. Ей наскучили и балы, и ухажеры, и комплименты, и новые платья, которыми ее одаривали многотысячные родственники, соревнуясь в том, чье платье будет содержать большее количество драгоценных камней. Ей все это нравилось первые годы, когда она, ощущая себя принцессой, только и требовала, что все новые и новые драгоценности. А потом появились книги, и мечты, и внутреннее желание найти себе приключение на одно место. Сначала она пряталась по дому, ища тайники, как в детективных историях, потом придумывала новые предметы, желая изобрести что-то необычное, и в конце концов решила сбегать из дворца, чтобы посмотреть на жизнь. И все было бы хорошо, если бы не один страх, живущий с ней долгое время — пираты. Злые, кровожадные, беспощадные, способные только на убийства. Часто ночами она натыкалась на джентльменов удачи и сразу же убегала в страхе и не останавливалась до тех пор, пока не находилась бы в полной безопасности, словно ждала, что за ней погонятся. Она боялась, что ее похитят и заставят родителей платить выкуп, что с ней сделают что-то страшное в плену, ведь чего только не может прийти в голову таким людям… И все равно она ничего не могла с собой поделать. Ее душа не могла существовать в золотых стенах дворца, и она бежала, снова и снова, получая выговоры учителей и родителей, и все равно повторяя свои вылазки. Словно понимая, что что-то не так, что правда не такова, как ей кажется.***
— Опять? — недовольно проворчал Бреннан, открыв один глаз и с недовольством глядя на сына. — Чего тебя все тянет-то в деревню? Мы ее уже обчистили за неделю, нет там ничего стоящего. Ты хорошо потрудился, сын. Так что лучше иди отдыхай. — Я ненадолго, — произнес юноша, поджав губы и переминаясь с ноги на ногу, — пару часов. — Понять бы твои мотивы, Киллиан. Что тебя так тянет? — Я… — он замялся, — просто присматриваюсь, у кого что еще можно стянуть. Уверен, что-то они зажали. — Молодец, сын, — растянул в улыбке сухие губы пират и похлопал его по плечу, — выйдет из тебя толк. Ладно, иди, только смотри у меня! — Спасибо, отец, — улыбнулся юноша и выскочил из каюты, чудом не снеся дверь. Мужчина только покачал головой, залпом опустошая половину бутылки. — Понять бы, что тебя так влечет… Мелкий еще, не понимает ничего, все в бреду… Да уж… Киллиан, взлетев вверх по лестнице, зацепил плечом боцмана и, на бегу прокричав типичные пиратские извинения, сбежал с корабля, широко улыбаясь. Нисколько не чувствуя холода, несмотря на тонкую рубашку, он несся по лесу до тех пор, пока, достигнув края деревни, не замер, вглядываясь в огни домиков. Найдя в расщелине дерева плащ, он наскоро накинул его на голову и, поправив саблю на бедре, тщательно прикрыл ее, постоял немного на месте и, сглотнув, шагнув в свет огней. Почти сразу его оглушили смех и свист толпы, вываливающей на типичные ночные пляски после долгого рабочего дня. Казалось, это население, миллионы раз обворованное пиратами, нисколько не боялось очередного нападения, просто наслаждаясь весельем и выпивкой. Люди передавали друг другу бутылки, смеялись, громко разговаривали, и все медленно стягивались к главной площади, где музыканты с самодельными инструментами готовились играть, зазывая танцующих. Встав в стороне, юноша с замиранием сердца следил за тем, как на импровизированный танцпол стекаются все новые и новые люди, как мелькают ножки девушек, как отбивают чечетку мужчины… Ему хотелось быть частью всего этого хотелось получить какую-то обычную радость, а не только перерезать глотки. Разве он так многого просит? Всего одна улыбка, один танец, одна минута свободы и иллюзии, что его жизнь могла бы быть светлее. Тут по толпе прошмыгнула какая-то девушка в поблеклом серебристом плаще. Протискиваясь между танцующими, она, оглядываясь, замерла в нескольких метрах от него, уставившись на танцующих, и закатила глаза, поджав пухлые губки. Что-то было поистине прекрасное в чертах ее лица, и брюнет несколько мгновений не мог даже моргнуть, начисто забыв о танце. Но в этот момент какой-то мужчина, явно пьяный, высокий и грузный, схватил ее за локоть, грубо прижимая к себе. — Потанцуем, крошка? — Руки прочь! — звонко отозвалась та, и ее зеленые глаза полыхнули огнем. — Да ну, не ломайся, — положив руки на ее бедра, он притянул ее еще ближе, — я сделаю тебе очень хорошо… — Пошел к черту, наглец! — попыталась вырваться она, но мужчина, засмеявшись, только крепче обхватил ее тело, нагло скользя по груди и бедрам незнакомки. Поджав губы, Киллиан огляделся, не понимая, как никто этого не замечает, но все, казалось, были слишком увлечены праздником, чтобы видеть что-то другое. Сглотнув, он рывком вытащил оружие и, ринувшись вперед, вклинился между пьяницей и девушкой, уткнув конец лезвия в живот мужчины. — Кажется, тебе сказали нет! — нагло выкрикнул он, хотя внутри все заледенело от мощи и роста противника. С таким он еще не сражался. — Кто это пищит? — хохотнул тот. — Иди-ка ты, сынок, подальше, тебе ничего не перепадет. Эта девочка — моя на эту ночку. — А если я объясню понятнее? — рассвирепел юноша и, подняв саблю выше, прижал ее к горлу мужчины, оставив кровавую царапину. Тот удивленно вскинул брови и медленно поднял руки, показывая, что он сдается. — А ну — с дороги! — А ты заставь меня, — вдруг осклабился он и, резко крутанувшись, вырвал шпагу из рук брюнета. Тот сглотнул, но не отпрянул, продолжая прикрывать незнакомку собой. — Что теперь скажешь, мышонок? — наклонился он вперед. — Беги-ка домой, к мамочке, и не забудь поплакать. — Мерзкий разбойник! — вдруг процедила девчонка и, вывернувшись из-под руки Киллиана, со всей силы ударила коленом пьяницу в пах. Вдохновленный ее уверенностью, юноша бросился вперед и впечатал кулак в нос врага, тем самым нанеся ему двойной удар. — Бежим! — выкрикнула блондинка и, схватив его за руку, понеслась по улице, увлекая его за собой. — Ну я вас! — выл позади них глухой бас. — Только попадитесь мне! — Сюда! — дернул ее Джонс и, отодвинув кусок забора, пропустил ее в дыру, толкая вперед. — Давай же! Шевели ногами! — Сам иди! — огрызнулась та, сверкнув глазами, и побежала вперед, не выпуская его ладонь. Петляя между домами и уворачиваясь от света, они вбежали в лес и не останавливались до тех пор, пока не достигли заброшенного пляжа. Отдуваясь, они упали на песок, тяжело дыша и откашливаясь. — Нехило ты его, — выговорил брюнет, облизав губы. — Ты тоже ничего, — слабо улыбнулась Эмма, прикрыв глаза. Потом, сев, поправила край юбки и отряхнулась, расправляя сбившиеся волосы. Киллиан, последовав ее примеру, сел на песок, вытирая руки. — У тебя кровь, — вдруг нахмурилась она, посмотрев на его лицо. Юноша поднял руку и коснулся ссадины под глазом. — Зацепился за гвоздь в воротах, — небрежно отозвался тот. Она кивнула и, вытерев руки о платье, вдруг замерла, поморщившись. — Что такое? — Моя рука, — процедила она сквозь зубы и, раскрыв ладонь, посмотрела на глубокую царапину. — Надо перевязать, — спохватился он, опускаясь перед ней на колени и разглядывая рану, — чтобы грязь не попала. — И чем перевязать? — язвительно осведомилась Свон. — Не думаю, что у тебя есть бинт. — И откуда ты такая сложная? — ухмыльнулся Киллиан и, порвав рукав своей рубашки, сжал ее ладонь, осторожно перебинтовывая ее. — Вот, потом просто поменяешь повязку, — он поднял на нее глаза, и их взгляды встретились. И что-то было странное в том, как были близко их лица. Вспомнив романтические истории из своих книжек, Эмма покраснела, понимая, что после такого обычно следует поцелуй. Напротив Джонс, никогда не читавший книжек, просто почувствовав, что ему нужно что-то сделать, придвинулся ближе, глядя на ее слегка приоткрытые губы. Потупив взор, девушка заранее приготовилась к первому поцелую в своей жизни, как вдруг ее взгляд упал на загорелую руку парня, и она увидела выжженное клеймо. В голове всколыхнулись сотни воспоминаний, и девушка, забыв, как дышать, подняла на него испуганные глаза. — Ты… ты… — облизав губы, она резко ринулась назад, ударив его коленом в лицо и, подняв облако песка, отскочила в сторону, выставив вперед руки, — пират! — Что? — нахмурился он, потом, посмотрев на свою руку, закатил глаза. — А, ну да. И что с того? — Пират! Ты пират! — шипела она, сверкая глазами. — Хватит кричать! — бросился он к ней, но блондинка ринулась в обратную сторону, взметнув плащом. — Нас найдут, дуреха! — И хорошо! — прошипела Эмма. — Спасут меня от тебя! — Спасут? — фыркнул Киллиан. — Кто ты такая, чтобы тебя кто-то спасал? — Принцесса, — гордо произнесла та, вскинув нос, — Эмма Франческо Эббигейл Элизабет Вторая Английская. Наследная Принцесса Англии! — Принцесса… — в шоке повторил он и рухнул на песок, округлив глаза. — Вот же влип… — Признавайся, зачем спас меня? — допытывалась девушка. — Чтобы потом похитить? — Да ну тебя! — отмахнулся он. — Нужна ты больно! — Многое ты понимаешь! Лучше бы знал, как мучается население из-за ваших грабежей! — Наших грабежей? — вскочил он на ноги. — А ты в курсе, что они еле живут от налогов, что вы устанавливаете? Что они вынуждены продавать дома и жить на улицах? Но нет, виноваты только мы! — Конечно, вы! Воры, убийцы, насильники! — выплевывала Свон обвинение за обвинением. — Прощелыги! Зажравшиеся богачи и тираны! — отвечал ей Джонс, полыхая гневом. — Да и к черту тебя! — выдохнул он и, пнув камень, подошел к краю берегу, убрав руки в карманы. Девушка хотела было продолжать спор, но потом увидела, как брюнет, поморщившись, потер клеймо и облизав губы, зажмурившись. Что-то кольнуло в груди, и она робко шагнула вперед. — Откуда у тебя это?.. — А тебе какое дело?! — ощетинился он, дернув плечами. Она отшатнулась, побледнев, и он, помолчав с мгновение, произнес уже тише, — поймали нас как-то всех… Заклеймили, побили, часть казнили, а мы сумели сбежать прямо от виселицы. Еле ноги унесли… Правда, не все, — вздрогнув, сглотнул он, покачав головой. Свон сделала еще шаг вперед, с тревогой глядя на него. — Мама не успела… — Мне… мне жаль, — выдохнула она и рискнула коснуться его плеча. Словно ужаленный, юноша развернулся, густо покраснев. — Жаль?! Тебе не может быть жаль! Ты — принцесса, такая же, как и другие корольки! Вот вырастишь и сама будешь казнить таких, как я, только за то, что мы не такие, как вы! Потому что у нас другое мировоззрение, другая жизнь! А вы, вы не принимаете ничего другого, потому что считаете себя выше других! Вам бы только праздновать да гулять, а то, что из-за вас гибнут люди — вам плевать! Вас же это не коснется! Резко подавшись вперед, блондинка коснулась его губ, прерывая поток речи парня, и тот буквально остолбенел, широко открыв глаза от изумления. На пару секунд мир буквально перестал существовать, а потом завертелся, когда она, выдохнув, слегка отстранилась, в изумлении глядя на то, как распахнулись его губы. — Почему же ты такой… непохожий… — пролепетала Эмма, облизав губы, — почему такой… не пират?.. — А ты словно и не принцесса вовсе, — выдохнул Киллиан, сглотнув, и, качнув головой, снова прижался к ее губам, не размыкая их. И снова все закружилось, взрывая их внутренний мир, когда его шершавая рука коснулась ее мягкой щеки. — Тебя… тебя будут искать, — прошептал он, едва оторвавшись от нее. — Будут… — глухо согласилась она. — Тебе нужно идти… — Нужно… но так не хочется… — покраснев еще гуще, она снова поцеловала его, чувствуя себя героиней какого-то романа. Все было так красиво и так запретно: ночь, незнакомец, опасность, погоня… Сердце бешено билось в ее груди, когда Джонс провел рукой по ее волосам. — Тебе пора вернуться… в твой мир… — А тебе в твой, — кивнула блондинка, поджав губы. — Верно… С минуту они стояли, глядя друг на друга, а потом Свон, подняв край юбки, медленно развернулась и пошла в сторону леса, к виднеющимся сквозь деревья огням деревни. Киллиан следил за ней до тех пор, пока она не достигла края пляжа, и, тяжело вздохнув, пошел по берегу, погруженный в свои мысли. Не выдержав, девушка развернулась и крикнула. — Пообещай, что мы встретимся! Обернувшись, юноша расплылся в улыбке и счастливо кивнул. — Я обещаю тебе… Эмма… Сморгнув слезы, Принцесса побежала в лес, придерживая платье и боясь, что, стоит ей замешкаться, и она никогда уже не вернется домой. В то время как Пират, задумчиво глядя на горизонт, ловил первые оттенки приближающегося восхода, чувствуя, что что-то изменилось.Они обрели такую простую и нужную истину, которая перевернула их жизнь — ничто не является тем, чем кажется. И только ощутив на себе каждый миллиметр этой истины, можно принять свою правду. Независимо от того, что думают и говорят другие.