***
— Я не понимаю! — взвыл Генри, сбросив со стола учебник, закрыл лицо и начал всхлипывать, слишком сильно дергая плечами. Эмма закатила глаза и, улыбнувшись, притянула брата ближе. — А знаешь, что у меня есть? — мальчишка мгновенно затих, прислушиваясь. — Шоколадная конфета. — Да ну! — мгновенно дернулся он, обернувшись к ней, и посмотрел на нее огромными блестящими глазами. — Шоколадная? Настоящая шоколадная конфета? — Да, — было невероятно сложно сдерживать улыбку, глядя на него, но Эмма оставалась серьезной, чтобы не испортить все, — и я, пожалуй, дам ее тебе, если ты доделаешь задания по математике и пообещаешь мне съесть на ужин рыбу. Я устала воевать с тобой, Генри. — Обещаешь, что дашь конфету? — сощурился тот, нахмурившись. — Честно-честно? — Честно-честно, — кивнула она, и он, тяжело выдохнув, словно ему предстояло перетащить несколько тяжелых мешков, поднял учебник, поудобнее устроился на стуле и сжал в кулачке карандаш, снова читая условие задачи. У Эммы защемило от нежности сердце, и она осторожно провела рукой по его взлохмаченным волосам, с улыбкой глядя на то, как он читает, зажав в кончике рта язык. Как бы ни было тяжело, она была готова на все ради своей семьи — отец, мать, Нил, Джина, Генри… Они были для нее всем, и жизнь не казалась такой сложной. Разобравшись с заданиями Генри, она подошла к Джине, которая корпела над географией, и улыбнулась, когда девочка спрятала что-то под тетрадь и наклонилась над картами, всем своим видом пытаясь показать, что она занята исключительно домашним заданием и ни на что не отвлекается. Опустившись на пол рядом с ней, Эмма осторожно потянула уголок дневника, и Джина, закусив нижнюю губу, сдалась, убрав руки с тетрадки. Покосившись на сестру, Эмма раскрыла дневник и увидела разрисованное сердечками и звездочками имя в центре листка. — Кто такой Робин? — шепотом спросила она, и девочка раскраснелась. — Он… он старше меня на два года… играет в бейсбол… как-то заменял нам физкультуру, когда преподаватель опаздывал… очень умный и веселый… а еще он отвечает за самоуправление у нас в школе… Не смотри на меня так, — попросила Джина, сглотнув, — я не влюбилась, он просто… — Он просто весь в сердечках, и ты краснеешь, когда говоришь о нем, — улыбнулась Эмма, проведя рукой по ее голове. — Послушай, ты не должна бояться своих чувств. Любовь — это прекрасно, она помогает жить и радоваться жизни. Просто будь осторожнее, хорошо? Не всегда правильно делать первые шаги. — Ни за что! — она испуганно мотнула головой. — Я ни за что не подойду к нему сама, это… это слишком! Просто… он просто нравится мне, — снова покраснела девочка. — Эм, как ты думаешь, я… я могла бы понравиться такому, как он? — Ну, я не знаю Робина, — медленно произнесла Эмма, — но я абсолютно уверена, что в тебя можно легко влюбиться. Главное, не навязывайся, хорошо? Мальчики этого не любят, точнее не так… Они не воспринимают таких девочек всерьез, понимаешь? — Хорошо, — серьезно кивнула Джина и вдруг прижалась к ней, обхватив ее руками, — Эм, ты такая хорошая… Я хотела бы быть такой, как ты, когда вырасту. Эмма сморгнула слезы и прижала сестру к себе, плотно закрыв глаза. Каждый день она молилась о том, чтобы у Генри и Джины было другое будущее, чтобы им не нужно было так работать и уставать, как ей, чтобы их жизнь была лучше. И она была готова на все ради этого.***
— У меня объявление, — Зелина, прижимая к груди журнал, встала у доски и замолчала, дожидаясь, пока внимание всех одногруппников будет обращено к ней. Когда все повернулись к ней, послушно перестав разговаривать, она улыбнулась и, вскинув голову, продолжила: — Итак, насколько вы знаете, в эту субботу мы празднуем пятидесятилетие со дня создания нашего города, и в честь этого знаменательного события мэр города решил устроить грандиозный прием, куда, кроме знаменитостей, пригласил учеников нескольких вузов, и наш университет тоже вошел в список. — Получается, мы идем на крутую тусовку? — осклабился парень по кличке Голд и откинулся на спинку стула, покачиваясь на его ножках. — А алкоголь будет? — Надеюсь, ты понимаешь, — сдержанно отозвалась Зелина, — что это очень важное мероприятие, и любое неподобающее поведение повлечет за собой определенные последствия? Мы должны показать себя с лучшей стороны, и я прослежу за тем, чтобы к нашей группе претензий не было. Так что, будьте любезны, оденьтесь соответствующе, чтобы мне не пришлось краснеть за вас. Спасибо. Все мгновенно повернулись друг к другу, наперебой обсуждая предстоящее событие, делясь мнениями о том, кто что наденет. А Эмма, побледнев, встала со своего места и, подойдя к Зелине, осторожно коснулась ее плеча, привлекая ее внимание. Девушка обернулась и, кивнув, натянуто улыбнулась, явно недовольная тем, что ее потревожили. — Послушай, а… а что делать, если… — слова давались с трудом, и Эмма еле пересилила себя, — мне не в чем идти? У меня нет ни одного подобающего платья, даже красивой юбки… А деньги мы вряд ли сможем выделить на то, чтобы купить новый наряд. — Это не мои проблемы, Эмма, — жестко отозвалась Зелина, — в таком случае лучше вообще не приходи. Я уже сказала — моя группа должна выглядеть максимально презентабельно, и если ты не можешь соответствовать этому… — Я поняла, — глухо отозвалась она, отступив, — хорошо. Слезы душили, но она понимала, что не может позволить себе расплакаться на глазах всей группы, особенно за пару минут до начала пары. Поэтому, скрыв в себе обиду, Эмма снова села за свой стол и опустила голову, глядя в учебник. В конце концов это обычный прием, зачем мне быть на нем? За это время я смогу сделать больше заданий на следующую неделю и, может, наконец выспаться. Мне совсем необязательно туда идти, я даже не хочу там быть. Но от лжи самой себе стало еще хуже, и она стиснула челюсти, запрещая себе плакать. Она должна быть сильной.***
— Эмма? — Мэри осторожно постучалась в комнату дочери и, увидев, что она сидит над книгами, подошла к ней и села рядом. — Что-то случилось, дорогая? У тебя глаза красные. — Правда? — Эмма торопливо провела руками по лицу, пытаясь убрать следы слез, и натянуто улыбнулась. — Наверное, я просто не выспалась. Все в порядке, мам. Я уложила Генри, Джина еще полчаса будет читать книгу, ей задали на неделю. Я сделала суп, думаю, на полнедели хватит, хотя они в последнее время плохо едят… — Милая, — женщина перебила ее, сжав ее руку, и встретилась с ней взглядом, — я вижу, что что-то не так. Проблемы в университете? Непонятный предмет? Или, может, преподаватель попался неприятный? Или это касается мальчика? — Нет, мам, — отмахнулась она, убрав в сторону учебник, — все хорошо, просто… — она сделала паузу, борясь с собой, и наконец не выдержала, — просто в эту субботу устраивается прием в честь дня города, и нас туда пригласили, а мне… Мне просто нечего надеть, потому что мы должны быть нарядными, а самое официальное, что у меня есть, — это твое старое платье с выпускного, которое вряд ли подойдет. А я говорила с Зелиной, и она сказала, чтобы я не приходила, если мне нечего надеть, — слезы подступили к глазам, и Эмма отвернулась, снова натянув улыбку. — Но это даже хорошо, я успею больше сделать, так что все в порядке, не волнуйся. — Нет, — твердо произнесла Мэри и встала, — ты должна пойти. Мы что-нибудь придумаем, я поговорю с Дэвидом, и он наверняка что-нибудь придумает. Мы можем взять отложенные деньги и найти что-то… — Мам, не нужно, пожалуйста! — Эмма вскочила и схватила ее за руку. — Нам нужны эти деньги, а я вполне обойдусь без этого приема, мне даже не хочется на него идти, правда. Я хочу остаться дома и заниматься домашним заданием. — Ладно, — улыбнулась женщина и, поцеловав ее в лоб, вышла из комнаты. Продержав на губах дежурную улыбку еще несколько секунд, Эмма вздохнула и, упав на постель, обхватила руками подушку и уткнулась в нее лицом. Она не любила врать матери в глаза, но она понимала, что просто не может допустить, чтобы последние деньги были потрачены на платье, которое она вряд ли еще хоть когда-нибудь наденет. Она даже не заметила, как задремала. Спустя некоторое время ее разбудил голос отца, который, нагнувшись, поцеловал ее в щеку, осторожно разбудил ее. Эмма сонно поморщилась и, зевнув, села, непонимающе глядя на родителей, которые загадочно и немного нервно смотрели на нее. — Что-то случилось? Черт, я забыла выключить плиту, — она вскочила, чтобы броситься на кухню, но Дэвид остановил ее, улыбнувшись. — Все хорошо, Эмма. Мы… мы с мамой говорили о твоей проблеме и придумали кое-что, — он замялся и посмотрел на жену, ища в ней поддержку. Мэри легко улыбнулась и нервно перехватила в руках какой-то сверток. — Я понимаю, что это не самое модное платье, и оно тебе вряд ли понравится, но, думаю, мы сможем за оставшиеся несколько дней его немного подшить… У меня были где-то белые нитки, да и в крайнем случае можно будет попросить их у соседей, не думаю, что они откажут… — Мам, о чем ты? — нахмурилась Эмма, непонимающе глядя на нее. Посмотрев на мужа, Мэри достала сложенную в несколько раз светлую материю и, отойдя немного назад, раскрыла ее. Эмма сглотнула, прижав руку к губам, и широко раскрыла глаза, потом, поднявшись с постели, осторожно коснулась кончиками пальцев тонкой материи. — Боже, мама… Это… — Мое свадебное платье, да, — с улыбкой ответила она, смаргивая слезы, — я хотела оставить его для другого события, но раз такой случай… Юбка может быть немного длинной, потому что я была выше тебя, но это не проблема. На груди и талии я подошью, чтобы было по фигуре, а так… — Боже, мамочка! — бросившись вперед, Эмма крепко обняла ее, уткнувшись лицом в ее плечо. — Ты… ты правда позволишь мне надеть его? Оно… оно такое красивое, но… Это же воспоминание, оно важно для вас. Что, если с ним что-то случится? — Мы будем рады, если ты наденешь его. — Мама, папа… — только и смогла выдохнуть она и обняла их обоих, крепко зажмурившись. — Я так вас люблю… Спасибо. — Мы тебя тоже, милая, — улыбнулась Мэри, — но у нас много работы. Нужно подшить платье, а времени не так много. Так что давай не будем зря тратить его, хорошо? Начнем прямо сейчас.***
Эмма замерла возле мутного зеркала, боясь поверить, что именно она отражается в нем. Светлые, немного золотистые волосы лишь немного собраны на макушке, свободные локоны рассыпались по плечам и спине, белоснежное платье облегало грудь и талию, оставляя руки обнаженными, спереди юбка заканчивалась чуть ниже колен, открывая взору изящные, но между тем абсолютно простые черные туфли, а позади вился недлинный шлейф, потому что Эмма просто не смогла отрезать столько ткани. Сглотнув, она перевела взгляд на небольшой черный клатч, который она покупала еще для своего выпускного в школе, и сглотнула. Это была явно не она, но… ей нравилось то, что она видела. — Ты такая красивая, — послышался восторженный шепот из-за спины, и Эмма, обернувшись, шумно вздохнула, увидев всю семью, которая с нежностью и гордостью смотрела на нее. Генри улыбался так широко, что покраснел, Джина прижала руки к губам, пряча восхищенную улыбку, а Нил, стоя рядом с родителями, буквально светился. — Повеселись, — улыбнулась Мэри и обняла дочь, стараясь не потревожить прическу. — И не думай о времени, — встрял Дэвид, подмигнув ей, — домашние дела подождут тебя, ничего не случится, если ты позволишь себе немного отдохнуть. Так что просто отдыхай и веселись, хорошо? Это все, о чем мы тебя просим. — Спасибо… Правда, спасибо, — Эмма обняла родителей, и остальные прильнули к ним. Это было счастье. Обычное семейное счастье, ради которого они шли на любые жертвы. Потому что оно того стоило.***
— Эмма, ты… прекрасно выглядишь, — с заминкой произнесла Зелина, с завистью оглядев ее наряд, — чудесное платье. Не ожидала, что ты придешь, если честно. Какой… приятный сюрприз. — Ты тоже великолепно выглядишь, — отозвалась она, стараясь не улыбаться слишком радостно, и огляделась. — Здесь так… красиво. Никогда не видела ничего подобного. — Да, красиво. Если что, шампанское там, — Зелина кивнула в сторону, — а закуски немного дальше. Но я бы не советовала тебе много пить, хотя тут уже сама решай. В общем, хорошего вечера, Эмма. — И тебе. Медленно прохаживаясь по залу, стараясь держаться поближе к стенам, Эмма никак не могла поверить в то, что она действительно находится здесь, в таком красивом, ярко освещенном зале. Музыка ласкала слух, девушка то и дело сладко морщилась от какофонии запахов, а люди… Она с едва скрываемым восхищением разглядывала их наряды, чувствуя неловкость из-за того, что она, недостойная, попала в круг таких уважаемых и известных людей. Время шло, пару раз ее приглашали танцевать, но Эмма максимально сдержанно отказывалась, хотя все ее существо сжималось от страха. Она не знала этих людей, не хотела, чтобы они ее касались, боялась разговаривать с ними и уже жалела о том, что вообще пришла на прием. Ей было не по себе, воздуха словно не хватало, и в какой-то момент, не выдержав, она вышла на балкон и вдохнула полной грудью прохладный вечерний воздух. По коже бежали мурашки, и Эмма обхватила себя руками, стараясь успокоиться. У нее появилось желание поскорее уйти, желательно незамеченной, чтобы не отвечать на лишние вопросы, но она понимала, что просто так ее не отпустят. Поэтому, плотно сжав челюсти, она облокотилась о поручни и закрыла глаза, стараясь выровнять дыхание. — Сегодня столько звезд, — послышался из-за спины, и она, вздрогнув всем телом, резко обернулась и уставилась на мужскую фигуру, медленно выходящую на свет. Темно-синий костюм, кипельно белая рубашка, черный галстук, кожаные ботинки, дорогие часы на руке… От него буквально веяло богатствами, и ей стало не по себе. — Да, — едва слышно отозвалась Эмма, облизнув губы, и перевела взгляд на небо, — в это время года можно увидеть много созвездий, потому что облаков немного, и небо чистое. Или… — она осеклась, напряженно взглянув на него из-за плеча, — Вы говорили не о тех звездах? — Кто знает, — загадочно улыбнулся незнакомец, встав рядом, не отрывая от нее внимательного взора, — может, это была проверка, как в книге Нила Геймана*? Читали? — Ко-конечно, — заикаясь, ответила она, не в силах перестать смотреть на него, — несколько раз. У меня дома немного книг, и приходится перечитывать каждую за неимением чего-то другого, — она осеклась, не понимая, почему так разоткровенничалась, но мужчина лишь немного шире улыбнулся, продолжая изучать ее, а потом, сделав шаг вперед, протянул ей руку. — Я не представился. Киллиан Джонс. — Эмма Свон, — слабо выдохнула Эмма и подняла руку, но Киллиан, перехватив ее, легко коснулся губами ее ладони, задержал ее руку немного дольше, чем следовало, нежно поглаживая большим пальцем нежную кожу, и только потом отпустил, ни на мгновение не разрывая зрительный контакт. А она буквально плавилась под пристальным взором пронзительных голубых глаз. Но потом, спохватившись, она вдруг дернулась в сторону, залившись краской. — Приятно познакомиться, но, к сожалению, мне нужно уйти. — Так срочно? — между его бровей пролегла складка, и ее сердце сделало сальто. — Вам обязательно нужно уходить? Я бы очень хотел узнать Вас поближе, Эмма. Вы заинтересовали меня. — Узнать меня? — ее голос дрогнул. — Я ничем не примечательна, я самая обычная, во мне нет ничего такого. — А мне кажется, — хрипло отозвался Киллиан, шагнув к ней, — что Вы — самая настоящая девушка на этом приеме, и я бы очень хотел узнать о Вас больше. Если… Если Вы хотите уйти сейчас, если это так необходимо, то хотя бы скажите, где я смогу найти Вас, потому что я хотел бы встретиться с Вами еще раз. — Я сомневаюсь, что это возможно… — Почему же? Вы не хотите видеть меня? Я Вас чем-то обидел? — резко вскинув глаза, Эмма встретилась с ним взглядом и замерла, снова утонув в его глазах. Все ее существо словно окаменело, и она не могла ровно дышать, чувствуя, как грудь сдавило какое-то непонятное чувство. — Нет, что Вы… Но… — чувствуя его дыхание на своей коже, она решительно сделала шаг назад и опустила глаза, — но, к сожалению, мне пора идти. Была рада встречи, мистер Джонс, но мне правда пора. Надеюсь, Вы хорошо проведете время на этом приеме, — она была уже у двери, когда услышала его голос. — Я все равно найду тебя, Эмма. *Имеется в виду диалог из книги Нила Геймана «Все новые сказки» На пустом танцполе под джазовую запись они плавно покачивались, словно облачка дыма. — Почему ты пригласил меня? — прямо спросила Сара. Он обнял ее за талию и чуть притянул к себе. — Потому что когда твоя подруга сказала: «Сколько тут звезд!» — ты единственная во всем этом чертовом клубе посмотрела на небо.